Принципиальность Принцевых островов

               
     Я всегда догадывался, что неотразим ( одни брови чего стоят, мощные такие гады, как у юного землемера Брежнева или Джины Лоллобриджиды, если той фотошопом приделать хер ), но даже не подозревал - насколько. Знаю, что тире излишне, но читая третий день Хемингуэя, сложно удержаться, простительно, понятно, целесообразно, как обычно, немного хамелионисто, но без Елдырина и картонной собачонки неустановленной, как Гиркин, принадлежности, хотя половина очевидцев прямо признавала наличие явных признаков генеральской подведомственности животины, но квартальный требовал по факту посадки йок исчезнувшего с радаров самолета столь веских улик, что Нюрнберг постепенно слился в товарищеский суд над дебоширом Райкиным, швырнувшим Афоню в тот терновый куст, где уже коротала ночи и дни Милла Йовович, я об этом писал. Вот именно поэтому я пригладил волосы и до рези скосил глаза, пытаясь рассмотреть кончик своего носа, и нарисовался, конечно же, у замечательной Джинджер нашего, как Крым, Инстаграма, высокомерно игнорируя Монику, Еву и прочих сисястых теток, отдавая патриотическую дань отеческому производителю, несколько лет назад залезшему, пыхтя, пердя и благоухая перегаром, на тоже рыжеватую, уверен, мамку рыжика, пытаясь походить одновременно и на Колина Фарелла, и на Брайана Глисона, да я даже пытался хмуриться как Файнс, воплощая мечты настоящей женщины хотя бы на разок, единственное, что мне не удавалось, несмотря на приверженность нашему президенту, так это скарлиться до подобия и образа антисемитского персонажа залегших в Брюгге ухарей, впрочем, не все еще потеряно. Проживая в России - уменьшаешься не только в росте экономики, но и тела, паранормальной тростью Фразибулла ограничивая свою активность и не думая о несущей национальную угрозу коррупции, ставшей смыслом существования поганого путинизма, бессмысленного и трясущегося от страха лишь в одном вопросе : лолок. Они очень боятся лолок. Понимают твари, что мелкие, чье будущее украдено двадцатилетним правлением упыря, не видевшие ни х...я, кроме этих опухших рож, перечеркнувших все будущее тех самых лолок, рано или поздно скажут : " Харэ ", как жидки после холокоста, встанут и выйдут в Киев, Варшаву и Прагу, оставив здесь плесень и мох. И плесень и мох изменят конституцию и переименуют не столицу, а всю часть континента в Жопопут, Великий и Развитой в кучах Жопопут, окончательный триумф воли кооператива  " Озеро ", опрокинувший Россию прямиком в Изабеллу Кларк. Отодвигая несвоевременные мысли в угол черепа, я напевал из Самойлова о бомбах и сексе, решив орудовать сразу решительно, напугать рыженькую, а потом - действовать. Неожиданно на самом пороге, за которым на полу сидела моя возлюбленная, ожидая меня с нескрываемым удовольствием и предвкушением возврата ко временам рунеток, засохших Лагутенкой на коленке Суркова рядом с  " Пуси райот ", мне пришла совершенно некстати и не ко времени пара мыслей. Точнее, мыслишек, мелких, как лолки, но все же. У Арсан героиня говорит, что Хатшепсут была сукой, не приводя доводов, лишь намекая, как очевидцы Елдырина, на какие - то признаки сучьей сути древней царицы, но не обосновывая эмпирически свои умозаключения, так что и неясно : генеральская собака или нет. Тьфу, бля ! Какая, на хрен, собака. Хренов Чехов, привязался ведь гад, из - за Бэйли и Тархуна привязался, я ей писал и упрашивал не рассказывать Мэттью о Чехове, вот и лезет этот мелкобуржуазный в голову и память, а она, память, тоже в голове. Вот так вот, пробуя примирить Чехова, Хатшепсут и боевик Самойлова, после которого я сразу же ломлюсь не делать бомбы, а скачивать секс мегатоннами, хохоча и угорая над бездарями руссиянской эстрады, вновь пургенисто обделавшимися ублюдком Маршалом, будто кому этот хренов подонок интересен, выползень сучий из кальсон Буйнова, когда - то сто лет назад оравшего о тетях, работах, дядях и прочей ботве шутошной Шиловой, убивающей меня с рождения своим седастым рылом Кириллова, Зорина и Эльдара Рязанова, вечных кобзонов и примадонн этой сраной страны, будто забетонированной всегда, при любых правителях, зачугуневшей маразмом идиотии, имеющим в основе один единый принцип, общий для руссиян.  " И так сойдет ". Вот именно этот принцип и делает из нас то, чем мы все и являемся, хоть убеги Бабченкой и Чичваркиным, хоть останься Серебренниковым и Расулом Газмановым, все равно будешь х...той и говном, неконкурентным по определению, стремным и гнусным, как лик пресветлый тети Вали Матвиенко. Глянув вверх, я обнаружил логический разрыв после Чехова, Хатшепсут и боевика Самойлова, непозволительный для Хема, но вполне кошерный для меня, я ж не Хем. А, ладно, и так сойдет.
     Подойдя к своей возлюбленной в упор я схватил ее за титьку. И на этом сказочку думаю закончить. Дело принципа, сумевшая вернуться в теплицу Ивлукича, моя Елена прекрасная, тут же натолкнувшая мои нескромные мыслишки о тоже забытой мною графине Вишенке, которой я, помнится, читал Эдгара Аллана По.