Эхо войны

    Я стоял белый, как полотно, посредине комнаты, с опущенным в пол ружьем. В полутора метрах от меня, рядом с дулом ружья  в деревянном полу дымилось аккуратное круглое отверстие от заряда выпущенной дроби.  Рядом с отверстием были голые ноги моего брата Толика. Толику было 4 года, мне -  6 лет. Толик одет был в трусики и майку. Взгляд его был направлен на дверь со стороны коридора, он щурился от едкого дыма, а левой рукой почесывал бедро. На звук выстрела со двора прибежала наша любимая бабушка Анна. Вошла в комнату и остановилась в проеме двери, остолбенев от увиденного – новое поколение воинов, защитников Отечества. Комната была наполнена едким пороховым дымом. После оглушительного выстрела в комнате повисла  жуткая тишина. Минуты две все стояли на своих местах. Я, бледный как полотно, не понимая случившегося, с опущенным и опертым в пол стволом ружья, которое еле держал двумя руками. Толик - напротив меня, по направлению дула ружья. Бабушка - в проеме двери. В половице деревянного пола зияло аккуратное отверстие от заряда, только что выпущенной из ствола, дроби.   
     Шел март 1944 года. Мой дядя, Вячеслав Николаевич Милованов, получивший повестку из военкомата о призыве в армию, должен был с вещами к 12 часам идти на вокзал, где соберутся новобранцы, для дальнейшей отправки в пункт назначения. Вячеславу исполнилось уже 19 лет, он был пятым и самым младшим, из братьев Миловановых, призванных в Армию. День был будним, но нам с Толиком разрешили не идти в детский сад, по случаю призыва на войну дяди Славы. Бабушка наша ушла на базар. Тетя Нюся – мать Толика, с утра ушла на работу. Моя мама - Татьяна Варламовна - билетный кассир железнодорожной станции города Теджен, тоже ушла на работу к очередному поезду - продавать билеты. Наш дом с хозяйственными постройками и двором, между ними, располагался на участке в пятнадцать соток. Дом стоял по передней линии. За домом был пустой двор, на котором  росло три чахлых, небольших дерева, породы саксаул. В углу двора по задней линии, перед сараями стоял деревянный столб с электрическими и радио проводами.  СВ этот день с самого утра мы  неотступно ходили и наблюдали за всеми передвижениями и действиями дяди. Призывнику дяде Славе перед дальней дорогой надо было  что то поесть, но, кроме хлеба и кислого молока, в тот момент в доме  ничего не было. Тогда наш дядя Слава, пошел в прихожую дома и снял ружье, висевшее на гвозде, вбитом в стену  высоко под потолком. Ружье системы Берданка последнее время было в пользовании  дяди Славы. Мы с братом Толиком много раз наблюдали как он, при подготовке к охоте, снимал его с гвоздя и залихватски, держа приклад под мышкой, левой обхватив цевье, правой поворачивал затвор несколькими движениями. Сначала вверх, потом на себя, а потом - вперед, целился куда - нибудь и нажимал пальцем правой руки на курок. Раздавался громкий металлический щелчок. Выстрела не было, так как в стволе ружья не было патрона. Мы дети времени войны смотрели на эти манипуляции с ружьем широко открытыми глазами и огромной завистью - такая игрушка, вот нам бы тоже так. В то время все мальчишеские игры были в войну, так как войной была заполнена вся наша детская жизнь – кино, игры, разговоры родителей.  Сняв с гвоздя ружье, дядя Слава принес из сарая два патрона, которые остались снаряженными от прошлой охоты. Положив патроны в карман, вышел во двор и встал около столба. На проводах столба, как правило, сидело несколько воробьев, беззаботно чирикавших на солнышке. Наша сердобольная бабушка иногда бросала к основанию столба горсть отрубей для птичек. Воробьи слетали стаей на землю за добычей. Это же проделал теперь дядя Слава, достав из кармана горсть отрубей, бросил их на землю. Отошел от столба к дому и стал наблюдать, как слетела стая воробьев к основанию столба. Я и Толик стояли  рядом с дядей. Зарядив ружье патроном, он  дал мне горсть отрубей и попросил пойти бросить у столба. Я это проделав, вернулся на позицию стрельбы. Слетела стая воробьев и стала беззаботно клевать. Раздался оглушительный выстрел из ружья. На земле остались лежать четыре воробья. Добыча была принесена на кухню. Зарядив еще одним патроном ружье,  дядя Слава попросил меня еще раз бросить корм под столб. Стали ждать, когда на землю слетят воробьи. На кормежку неохотно прилетели несколько воробьев. Их было не больше пяти.  Дядя Слава прицелился и нажал на курок, раздался металлический щелчок, но выстрела не последовало. Было сказано - осечка. Движением затвора дядя Слава хотел извлечь патрон из ствола ружья, но патрон оставался на месте. Несколько попыток не дали результата. Время шло к 11 часам, а нам надо было до отхода на сборный пункт призывника еще пожарить дичь и поесть. Патрон снаряженный оставался в стволе берданки. Такое бывало и раньше. Наше охотничье ружье системы берданка, с продольно-скользящим затвором с применением цельнотянутой гильзы из металла, имело одно неприятное свойство – иногда гильза  после выстрела раздувалась и не извлекалась из ствола штатными зацепами затвора. В описываемом случае при открывании затвора экстрактор гильзу (заряженный снаряженный патрон) не выбросил. Извлечение снаряженного патрона с пробитым капсюлем из ствола берданки представляет собой очень опасное действие. Нужны особые условия и приспособления. Времени на это уже не было и ружье дядей было повешено на гвоздь высоко под потолком в прихожей дома. Дядя Слава собрал нас и строго настрого приказал к ружью не дотрагиваться до его возвращения с войны! К сожалению, привычка осторожно обращаться с оружием приходит после того, как произойдет несчастный случай. Открыто повешенное на стену ружье соблазняет, особенно, оставленных одних в доме, детей. Они берут его в руки, взводят курок, щелкают затвором. Если к тому же в доме есть дети, то, безграничное любопытство и желание поиграть в настоящих партизан и фашистов, наверняка доведет их до взвода затвора и нажатия на спусковой курок, как это делали партизаны в известных фильмах про войну. И тогда - несчастный случай неминуем.
    Ощипав дичь и пожарив ее, мы втроем все съели и запили кислым молоком. Одевшись, пошли провожать дядю Славу на войну.
   В марте 1944 года Толик и я ходили в детский сад. По воскресеньям детский сад не работал и мы оставались дома. В начале войны по распоряжению городских властей была выкопана посреди двора яма – бомбоубежище.   Земля во дворе была засорена солончаком,  поэтому кроме саксаула на ней ничего не росло. По воскресеньям нам со двора выходить было запрещено. Двор с тремя деревьями породы саксаул и выкопанного бомбоубежища,  большого разнообразия в детских играх не давал. Игрушек, кроме пистолетов, изготовленных из глины, у нас не было. Но вот - соблазн, когда в доме кроме бабушки, которая была чем - то занята во дворе, никого не было, а ружье висело в прихожей на гвозде. Я, как лидер и заводила всех игр, попробовал снять ружье с гвоздя, у меня получилось. Пробовал при этом, как дядя Слава, взводить затвор и нажимать пальцем на курок, раздавался металлический щелчек, но при этом трудно было удержать ствол в горизонтальном положении и ствол постоянно клевал в пол. И вот теперь ружье снято, я - партизан, но фашистов нет. Толик еще валялся на кровати и я его любезно при помощи легкого подзатыльника попросил исполнить роль фашиста, которого, по сценарию игры, буду расстреливать. Он не хотел, упирался и, лишь после того, как я пообещал ему, что потом мы поменяемся ролями и я дам ему ружье, Толик согласился. Он нехотя встал в позицию расстреливаемого, я с ружьем встал напротив. В очередной раз  взвел затвор и направил дуло в грудь Толика. Ружье было тяжелым и когда я пытался нажать пальцем на курок, сил удержать горизонтально ствол уже не было, и, нажимая на курок, я невольно опустил ствол под тяжестью в пол. Прогремел выстрел. Комната наполнилась пороховым дымом.

   Кончилась война. В июле 1945 года мы в Теджене радостно встречали эшелоны с прибывающими с войны  победителями. Пришел с войны и наш дядя Слава. Прибывающие привозили разные подарки: кто велосипед, кто аккордеон, кто губную гармошку. Квартировавшие у наших родственников  Милосердовых Белотелкины, тоже встретили своего папу. Он с войны привез своему сыну алюминиевый раскрашенный пистолет - пугач, вот только патрон был один, и мы им торжественно выстрелили в воздух, это был наш салют в честь Победы. Дядя слава тоже приехал с подарками - двумя маленькими чемоданам и молодой женщиной его возраста. Что было в чемоданах нам с Толиком не сказали. Когда дядя Слава показывал их содержимое своей сестре тете Нюсе – маме Толика, та была очень удивлена. Нам с Толиком, из одного чемодана дядя Слава  достал и отдал  сторублевую деньгу на покупку подарков. Что было во втором чемодане мы узнали позже от бабушки. Там была хромовая кожа на сапоги. Получив деньги Толик и я сразу побежали на базар и на часть денег купили огромных размеров чурек и огурец размером с дыню. Чурек весь съесть мы не смогли, пришлось угощать друзей. Не имея опыта покупок на базаре, нами огурец был куплен большой, но желтый. Мы его ели два дня, а потом остатки отдали по совету бабушки корове. Женщине, которую привез с войны дядя Слава, что то не понравилось и она через месяц уехала. В 1989 году Толик, мой брат, в доме, при очередной реконструкции, заменил деревянные полы, а доску, в которой было аккуратное отверстие от заряда выпущенного мной из берданки в 1944 году, долго сохранял. Сохранял до тех пор пока демократические преобразования Туркменбаши Сапармурада Ниязова не вынудили его семью покинуть город Теджен и перебраться на правах беженца в Россию.