Глава 18 Па предприятии Пчёлкина

О Звонарёве Олег Степанович узнал достаточно. Теперь пойти на предприятие Пчёлкина.

Фешенебельное здание открылось сразу, как только Олег Степанович вывернул на своей “ласточке” на улицу. Припарковав машину на стоянке у здания, Ведерников взошёл по невысоким ступеням с парадного входа. Войдя в вестибюль, он увидел дежурного охранника, внутренний телефон, турникет, за ним довольно широкие ступени лестницы.

Олег Степанович показал охраннику удостоверение.

- Мне нужно к господину Цуркару.

- Позвоните по телефону 124, если разрешит Соломон Лазаревич, я вас пропущу.

Ну и дела! – подумал с досадой оперативник.

- Соломон Лазаревич, добрый день. Я Ведерников Олег Степанович, сотрудник убойного отдела…

- Что надо убойному отделу от меня? – спросил Цуркар на довольно ломанном русском языке.

- Мне нужно задать вам несколько вопросов.

- Мне нет времени говорить с представителем убойного отдела. Кто из моих арапов что натворил? Я сейчас-же вышвырну его с работы. – фамильярным, не терпящим возражения тоном, в котором чувствовалось превосходство, хамски-наглая возможность выкинуть человека с работы. - К тебе выйдет менеджер. –  и бросил трубку.

Следователю оставалось лишь крякнуть с досады.

Вышел менеджер, тщедушный, малого роста, неказистый, сморчок-сморчком, таких шибздиками кличут, но одет то как! Костюмчик шевиотовый, узкие брюки, стрелки наглажены – прикоснись нечаянно – порежешься! Виски тщательно выбриты, жиденькая бородёнка, на ногах классические дорогущие кроссовки, глаза скрываются под простыми стёклами очков в толстой оправе, хотя было видно невооружённым взглядом, зрение у него отменное, так как линзами улучшителей зрения явились обыкновенные пластиковые стекляшки, вставленные вместо линз, в руке он держал толстый блокнот с резинкой. На плече висел старый, ещё советских времён плёночный фотоаппарат. Следователь подозревал, что фотоплёнки в модной среди хипстеров, но совершенно ненужной в современном обществе фотокамеры, болтающейся для “солидности” на нескладной фигуре молодого человека, мнящего себя чуть-ли не предводителем шалопаев городского квартала, нет и никогда не было, а хозяин совершенно ненужной, но очень модной вещи, даже не знает, как фотографировать, а тем более, проявить плёнку и отпечатать фотографии.  Нос кверху задрал, пузо выставил вместо груди тощей, для солидности, видно, но получилось неуклюже, Ведерников чуть не расхохотался, увидев этакого напыщенного индюка. Следователь остался сидеть в небрежной позе. Приходилось Олегу видеть хипстеров, но таких, возомнивших себя настоящим предводителями хипстеров не приходилось. Вероятно, он смотрел артхаусное кино, так как это модно, интересовался новинками кинопроката, скорее подражая правилам, интересовался, а вернее, ходил на все выставки современного искусства, любил щегольнуть при разговоре якобы нечаянно вырвавшемся названием модного романа и к месту-не-к-месту среди вычурных словес имя кого-либо из модных современных литераторов, хотя любил смотреть мейнстримовое кино, так как артаусное ему было не понятно и не интересно смотреть, но мода есть мода! Книги он навряд-ли читал, самое большее, на что его недоразвитый мозг был способен, так это на просмотр в интернете названий модных книг и запоминание имён и фамилий авторов модных бестселлеров.
 
И хотя он был этаким “хипстером”, говорил он на диком русско-англо-немецком языке, понять который можно было с большим трудом.

- Кому я здесь нужен? – равнодушно спросил человечек.

- Допустим, мне.

- Ксиву покажи! – приказал он, переходя на жаргонизмы..

- Это ещё для чего? Вот моё удостоверение. – постарался быть спокойным Ведерников.

- Что надо, господин… - и вопрошающе посмотрел на следователя, внимательно изучив удостоверение.
 
- Следователь. – подсказал Ведерников.

- Untersuchungsf;hrer. – механически повторил представитель начальства. – А что следствию надо от нас?

- Во-первых, не мешало бы представиться.

- Вольдемар Сливкин. – на немецкий лад представился он, коверкая русскую речь на иностранный манер, что получается нелепо до тошноты – manager по Personalfragen**. – напыщенно произнёс индюк, вальяжно расположившись в кресле.

Наглый тон, развязная поза менеджера покоробили следователя.

И какая мать вскормила это ничтожество, не умеющее связать двух слов на родном языке, кичившееся тем, что говорит на дикой языковой смеси. Или он на работе говорит на венигретском языке, а среди “своих”, хипстеров, он преображался, сразу “вспоминает” язык предков. Он везде, и среди “своих”, пренебрежительно говорит о Родине, для него родина была где-то в США, Германии, Франции – об этих странах он всегда говорил, захлёбываясь слюнями от восхищения.    “Позор тому, кто стыдится того, что связано с родиной; к ней и к её языку прежде всего и всегда должно пылать любовью сердце каждого, кто желает быть её верным сыном, а не изменником…”*, подумал с горечью Олег.

- У вас работает Пчёлкин Алексей Геннадьевич?

- Надо look Kartothek***. – неуверенно произнёс Сливкин на своём тарабарском языке. – Сейчас klingeln…

- А нельзя-ли говорить на русском языке? – язвительно спросил Олег. – Ещё Паустовский сказал, что по отношению человека к своему языку можно совершенно точно судить не только и о его культурном уровне, и о его гражданской позиции. Истинная любовь к своей стране немыслима без любви к своему языку. Человек, равнодушный к родному языку, – дикарь. Он вредоносен по самой своей сути, потому что его безразличие к языку объясняется полнейшим безразличием к прошлому, настоящему и будущему своего народа. А человек, коверкающий язык – невежественный циник, и недалёкий человек, старающийся нелепыми заимствованиями показать, что что-то стоит, хотя на самом деле он – пустышка, нахватавшийся модных иностранных словечек, и повторяющий их как попугай к месту и не к месту!

Индюк оторопело посмотрел на спрашивающего.

- Можно… - недоумевающе кивнул он.

Минут через десять менеджер утвердительно ответил, что действительно, такой работает.

-  Мне нужна его биография, а также поговорить с теми, с кем он работает.

- А что он натворил?

- Ничего! Убит его сосед по даче.

- Ништяк прикид! Так зачем его характеристика? – удивился менеджер.

- Вопросы задаю я. – безапелляционно заявил следователь.

- Понятно! Значит, вы обвиняете его. – высказал предположение Сливкин. - Он будет уволен. Не сомневайтесь. У нас работают только кристально чистые люди. – высокопарно, заявил он.

- Вы неправильно поняли. – с раздражением произнёс Звонарёв. – Он обвиняемым никак не может быть.

- Да мне пофиг. – озвучил Сливкин свою заинтересованность судьбой человека. - Какую характеристику дать? Положительную или отрицательную? – в растерянности произнёс назвавший себя Вольдемаром.

- Объективную! Объективную! – Олег не мог сдержать раздражение. – Можно-ли его поставить дружинником на даче. – нашёлся Олег.

- В рабочее время никто его не отпустит с работы. – напыщенно заявил Сливкин.

- Достаточно в субботу и воскресенье. – ответил следователь.

Сливкин снова позвонил:

- Алекс. Надо следователю биографию на… - произошла заминка. Сливкин беспомощно вперил глаза на следователя.

Олег Степанович усмехнулся и с раздражением произнёс: - Пчёлкин Алексей Геннадьевич.

- На Пчёлкина Алексея Геннадьевича. - и поспешил навести на “правильную” характеристику. – Он ничего не сделал плохого. Так сказал господин следователь.

- Как поговорить с людьми? – нажал Олег.

- Надо спросить у Соломона Лазаревича. Если разрешит выписать тебе одноразовый пропуск, то пожалуйста. – в тон шефу грубо и нагло произнёс он, перейдя на “ты”, и позвонил шефу.

- У нас люди работают и нечего отвлекать их от выполнения трудовых обязанностей! – услышал следователь раздражённый ответ хозяина. – Следователю скажи, чтоб убирался из моего предприятия. – бесцеремонно-нагло предложил он менеджеру.

Олег был готов к подобному обороту – хозяева предприятий зачастую чувствуют себя царьками на своих предприятиях, и поэтому позволяют себе такой тон с теми, кого считают ниже себя.

- Скажите, с кем он работает? – не обращая внимания на хамство, спросил менеджера Олег.

- Такие данные мы никому не даём! – высокопарно заявил сморчок.

Примерно через полчаса в проходную вышел тот, которого по таксофону Вольдемар назвал Алексом. Алекс также, как и коллега одет по последнему писку моды. Высокий, довольно симпатичный, лет 30-35, смотрит, как и Вольдемар, нагловато, взгляд устремлён в сторону, говорит свысока, и также на дикой смеси русско-иностранный слов.  Вынес лист с биографией Пчёлкина, по которой ничего нельзя было узнать об оном.

- Вот объективная биография Пчёлкина. – высокопарно произнёс он.

- Итак, о Пчёлкине я ничего здесь не узнал. – резюмировал Олег, выходя с фешенебельного внешне предприятия.                               


* Алоис Ирасек “Ф. Л. Век
** менеджер по кадровым вопросам
*** посмотреть картотеку


Продолжение следует