Чужой дом

 
 
 
Для каждого из нас родители – одни из самых дорогих людей в жизни. Но, к сожалению, старшее поколение не всегда готово позволить нам выбирать свой жизненный путь самостоятельно, а порой мы осознаем, что посторонние люди понимают и поддерживают нас гораздо больше, чем родные по крови. Молодой герой романа «Чужой дом» испытывает все трудности взаимоотношений между поколениями: предательство родного брата, разочарование в семье, где он вырос... Но его сердце греет огромная и чистая любовь.
 
Глава 1.
 
Зима, морозы – это именно то, что я люблю. Не знаю, чем вызвана эта любовь. Обычно люди мечтают о море, солнце, поваляться на пляже, погреть косточки, а я всего этого не особенно хочу. Терпеть не могу жару, и особенно устаю от моря, не могу выдержать больше двух дней. Назойливые лучи солнца с самого раннего утра мешают спать, а если живешь на берегу, то к ним присоединяется еще и плеск волн. Первое, что видишь из окна, просыпаясь, – полуголые люди торопятся на пляж, кто-то парами, кто-то с детьми. Я терпеть не могу однообразия, поэтому не понимаю, как можно день за днем проводить у моря.
Зимой все по-другому – для меня, конечно. Особенно люблю московские зимы. Ночью, перед сном, смотришь в окно – тихонько падает снег, а утром земля уже покрыта белым ковром в полметра толщиной. И воздух чистый, как хрусталь, хоть и ненадолго. Еще очень люблю ходить по свежевыпавшему снегу и слушать его хруст под ногами – звуки находятся друг с другом в удивительной гармонии.
Помню, во втором классе, на уроке по окружающему миру задал вопрос учительнице, будучи уверен, что она не найдет на него ответа: почему снег хрустит? Я был и, наверно, остаюсь любопытным, даже сейчас.
Но она, улыбаясь, ответила: «Это ты ломаешь позвоночник снежинкам». И я, наивный второклассник, поверив в ее шутку, пришел домой и сразу же рассказал отцу, надеясь, что он об этом не знает и я его удивлю… Папа, конечно, сделал серьезное лицо и сказал мне:
– Спасибо, сынок, всю свою жизнь искал и не мог найти ответа на этот вопрос, спрашивал у многих, но никто, кроме тебя, не смог мне ответить. – И через несколько секунд громко засмеялся, быстро поднял меня на руки и обнял, чтобы я не обиделся на его смех.
Потом мы, конечно, долго смеялись с ним вместе. Иногда скучаю по тем временам...
Детский мир – он особенный, но это понимаешь только повзрослев. Осознаешь, что детство было самым счастливым временем, которое уже не повторится (а некоторые люди не понимают этого никогда).
Тоска по тем временам, когда все, что от нас требовалось, – это хорошо учиться и быть послушным. Вот и все, других забот не было, думаю, все со мной согласятся.
Но  не буду долго томить вас, мой дорогой читатель. Начну свой рассказ.
 
Мы встретились с ней в 2001 году, в один из последних апрельских дней. Яркое солнце в эти дни уже греет землю, но она еще помнит толстый слой снега, который покрывал ее всю зиму. Правильно говорят – у природы нет плохой погоды. В каждом времени года есть своя красота.
…В тот день, после работы, я решил ненадолго зайти в библиотеку. Хотелось немного отдохнуть от московской суеты и шума. Мне кажется, в Москве можно найти тишину лишь в двух местах: в библиотеке и в операционной.
Библиотека находилась, кажется, на улице Строителей, если мне не изменяет память. В то время я довольно часто бывал там. Иногда даже не читал взятую книгу, просто сидел в самом тихом уголке, перелистывал страницы. Люблю этот особенный запах книг – старых, много раз перечитанных, с потрепанной обложкой…
В этот раз я хотел начать «Жизнь взаймы» Ремарка. Мне нравятся его книги. Они о любви, которая меняет жизнь, и об искренней дружбе, о подвигах и мужественных поступках, совершенных ради них. В каждой из них я находил частичку себя…
– Извините, где я могу найти Ремарка? – обратился я к библиотекарше, женщине средних лет.
Она ответила сразу же, даже не повернув головы:
– Третий ряд справа от вас, молодой человек. Если что, я буду в другом зале, – и быстро вышла.
Так, третий ряд и мой любимый Ремарк! Как же можно знать наизусть, где какая книга в такой огромной библиотеке? Не понимаю... «Жизнь взаймы» смотрит прямо на меня. Взял книгу в руки и начал перелистывать – с последней страницы, это моя привычка. Всегда хочу сначала узнать, что в конце, так мне кажется интереснее.
«Борис никогда не видел ее такой красивой. И он подумал, что она была счастлива, насколько человек вообще может быть счастлив».
Да, красивая и счастливая. Смысл жизни – быть красивым и счастливым, ничего другого, по сути, и не нужно. Но что такое счастье – каждый понимает по-своему. Пока я пробегал глазами последние слова в книге, кто-то вдруг словно шепнул мне: «Повернись направо». Видимо, это был внутренний голос. Люди не всегда хорошо его слышат. Нужно научиться прислушиваться к внутреннему голосу: он никогда не обманет и знает больше, чем наш разум.
Я повернулся направо. Сначала увидел женщину в очках – библиотекарь. Видимо, новая, видел ее впервые. Худощавая женщина лет пятидесяти, одетая в черное платье с красным поясом. Очень строгая на вид. Она сидела за столом, недалеко от меня, с зеркальцем в одной руке и помадой в другой, подкрашивала губы. Интересно, почему женщины так любят красить губы? Наверно, это для нас, мужчин? Слава Богу, что я не родился женщиной...
В стороне от нее сидела девушка с длинными волосами каштанового цвета, читала книгу и, задумавшись, накручивала прядь волос на безымянный палец правой руки, как кольцо. Я не сразу понял, что стою уже несколько минут как вкопанный, забыв о том, где нахожусь, и не могу оторвать от нее глаз. Образ ее словно околдовал меня. Если бы меня в тот момент ущипнули, я бы вряд ли почувствовал.
Через некоторое время – видимо, ощутив на себе мой взгляд, она подняла голову, увидела меня в трех метрах, быстро опустила глаза. При этом она явно занервничала – еще быстрее стала накручивать волосы на палец.
Что делать? Подойти или нет? Мы были не одни, вокруг ходили люди, посетители и работники библиотеки. Вдруг неправильно поймут? Неизвестно, как она отреагирует, если я подойду и заговорю с ней. Всякое может быть... Да пусть понимают как хотят! Я чувствовал, что решается моя судьба, некогда думать о том, как буду выглядеть!
Библиотекарша еще раз прошла мимо быстрыми шагами, спросила:
– Ну что, нашли Ремарка?
Я даже не ответил, вдруг заметив, что мы оказались одни... Может, это мой шанс? Неужели я его упущу? Нет, сейчас же подойду и заговорю с ней. «Жизнь взаймы» – книга о любви, а встреченная мной девушка крутит волосы на безымянный палец, как обручальное кольцо, – совпадение? Или она – моя судьба?
Подойти или нет? Я разрывался на части. Одна половинка требовала – иди к ней! Моя смелая половина. А другая сомневалась – зачем она тебе? Для чего? Вторая – трусливая, или, может быть, ленивая, как у многих людей. Я стоял и не мог ни на что решиться. Наконец моя смелая половина победила ленивую, и я подошел к ней, мучительно соображая, что сказать. Хотел придумать что-то нужное и правильное и понимал, что если не скажу этого, она испугается и уйдет и я потеряю ее. И где потом ее искать в огромном мегаполисе?
Я сделал пару шагов и остановился.Увидев, что я стою очень близко, она взглянула на меня в упор . В ее больших карих глазах можно было потеряться целиком. Ничего подходящего в голову не приходило... Я лихорадочно вспоминал все книги, которые читал. Мозг словно отключился. Ведь я говорить красиво и долго, с этим у меня никогда проблем не возникало, сейчас все было по-другому. Не мог сосредоточиться, собраться с мыслями, что со мной случилось?
И вдруг я выпалил:
– Девушка, выходите за меня замуж!
Вот черт, что ляпнул, ужас! Это было самое худшее, что можно было представить. Но было уже поздно.
Эти слова от незнакомца явно напугали ее. Она отошла от меня на пару шагов, потом быстро убежала, оставив на столе книгу, которую читала. Выбежав следом, я не смог догнать ее, она словно испарилась.
Все произошло настолько быстро, что даже толком не запомнил ее лица, ничего, кроме каштановых волос и больших красивых глаз. Наследив в моем внутреннем мире, она ушла... девушка с большими глазами. Мне вдруг стало тоскливо – странное чувство, которое испытал впервые: тоска по незнакомой девушке! И только одно желание – найти ее и признаться в своей любви…
Я взял в руки книгу, которую она читала. Мне хотелось знать, что это за книга, чтобы понять что-то о ее внутреннем мире. «Искусство любить», Эрих Фромм, – эту книгу каждый человек должен прочесть, хотя бы один раз в жизни. Мне показалось, что я влюбился в девушку с высоким интеллектом и тонкой душой.
Сидя на том месте, где сидела она, я словно впал в какую-то странную эйфорию. Ее присутствие рядом ощущалось, будто ее аура осталась со мной. Ощущение было двойное: я был счастлив и несчастлив одновременно. Такое иногда бывает со мной. Счастлив – потому что увидел своими глазами девушку, которая (я почему-то это знал) в будущем станет моей женой. Я на какие-то доли секунды словно перенесся в свое будущее и увидел нас вместе. А несчастлив – оттого, что не знал, как ее зовут и где в Москве ее найти.
Но я всегда был оптимистом и знал, что это встреча не случайна и, если Бог захочет, мы встретимся еще раз.
И тут вспомнил про библиотекаршу: наверняка она что-то знает о незнакомке. Других вариантов у меня не оставалось. Может, она станет связующим звеном между нами? Я взял книгу, подошел ней и спросил:
– Вы, случайно, не знаете, где найти девушку с косой, которая только что ушла? Она оставила книгу...
Та немного подумала, посмотрела на меня, на книгу в моей руке и флегматично спросила:
– А зачем она вам?
Немного подумав, я сказал, что нечаянно наступил ей на ногу, не успел извиниться.
– А вы не знаете, как ее зовут? Где она учится или работает? – добавил я.
Библиотекарь понимающе усмехнулась.
– Жасмин, ее зовут Жасмин. Она очень часто бывает здесь, учится в академии.
– А у вас, случайно, нет ее формуляра? Она не записана в эту библиотеку?
– Этого я вам сказать не могу, – моментально сделала строгий вид библиотекарша. – Мы не выдаем персональные данные посетителей.
Я поблагодарил ее и повернулся, чтобы уйти.
– Молодой человек, дайте книгу сюда!
– Ах да, извините, забыл совсем... – Я передал книгу ей.
– Вы, кажется, не только книгу забыли, – тихо сказала она мне вслед и указала на мой рюкзак.
Свежий воздух привел меня в чувство. В голове прояснилось, я со смехом вспоминал, что сказал библиотекарше. Кажется, она была в таком же состоянии, как и я, не поняла ничего... Как можно было наступить девушке на ногу и не успеть извиниться в библиотеке?!
Но теперь я уже знаю, как зовут мою будущую жену и где она учится. Это радует.
На следующий день я еле дождался вечера, после работы купил небольшой букет белых хризантем и шоколадку (вчера краем уха услышал, что у библиотекарши сегодня день рождения). Решил еще раз с ней поговорить – ведь больше обратиться было не к кому.
Женщина, увидев меня, сделала недовольный вид:
– Ну что, молодой человек, все еще ищете? Или уже извинились? Она сегодня не приходила...
Ничего не ответив, я протянул ей букет и шоколадку:
– Поздравляю вас с днем рождения!
Выражение лица дамы моментально изменилось:
– Ой, спасибо вам большое! Очень давно мне никто цветов не дарил.
В библиотеке никого не было, мы разговорились, она рассказывала о том, как много женихов у нее было в молодости... Потом о первом муже, как он ее любил, дарил цветы каждую неделю. Дальше – о втором... Кажется, второй был иностранец, они часто вместе бывали за границей. Беседа длилась около часа – видимо, ей не с кем было поговорить. Таким людям нужно только одно – просто выслушать их, и все. Я оказался хорошим собеседником – достаточно было просто кивать головой в нужный момент.
Мы, можно сказать, подружились. Тоже рассказал, как все было на самом деле, – что не наступал я никому на ногу. Решил не скрывать от нее правду. Моя собеседница удивлялась, как могла поверить в такую нелепость?! В конце концов пообещала мне рассказывать, в какое время и в какие дни Жасмин обычно приходит в библиотеку, но адрес и номер телефона вдавать наотрез откзалась. Я попросил ее все записывать.
 
 
Глава 2.
 
Мои походы в библиотеку не приносили мне ничего, кроме надежды, что в один прекрасный день ее встречу. Каждый раз, когда входил туда, – первым делом смотрел в ту сторону, где впервые увидел свою незнакомку. Мне казалось, что во второй раз увижу ее там же. Закрыв глаза и пытаясь проникнуть в ее мысли, я сидел на том же стуле, где сидела она. Это меня как-то успокаивало. Каждый раз, уходя ни с чем, надеялся, что уж в следующий-то раз мне повезет и мы встретимся… Думаю, в тот момент многое отдал бы за еще одну возможность поговорить с ней. В первый раз нес какие-то глупости, ничего удивительного, что она не поняла меня.
«Девушка, выходите за меня замуж» – это ж надо было такое выдать! Какой же я дурак…Она, наверное, до сих пор в шоке, или уже и не помнит обо мне.
После многократных безрезультатных попыток я решил оставить все на волю случая. Если она моя судьба, я ее встречу еще раз. Иногда это единственный выход – ты делаешь все что можешь, не получаешь желаемое и оставляешь это дело Богу: он лучше знает, что нам нужно, а что не нужно.
Как только я перестал ее искать, дни мои потускнели. В них больше не было самого главного для меня человека. Я стал часто болеть, возникали мелкие проблемы, неудачи… Постоянно думал только о ней, представлял себе ее глаза, волосы, и эти мысли заставляли мое сердце биться чаще…
Как-то раз я случайно посмотрел в окно и увидел на улице очень похожую на Жасмин девушку. Не знаю, как я ее разглядел, – на улице было многолюдно, и она шла вместе с двумя другими девушками и парнем. В этот момент я разговаривал с покупателем, но бросил его и выбежал на улицу. Пока я выходил, они исчезли, и я уже не смог найти эту девушку в толпе людей у метро. Может, это была и не она?
Этот случай заставил меня снова продолжить поиски. Через два дня после этого случая решил пойти в академию и попробовать найти ее там. Выбрал день, закончил все дела пораньше, до обеденного перерыва, и отправился – с твердой решимостью, что теперь уже меня никто и ничто не остановит. Я взял с собой заранее купленный медицинский халат. У входа смешался с толпой студентов, все в белых халатах, такие забавные. Будущие врачи...
Увидев охранника, я хотел незаметно пройти мимо, но он все-таки остановил меня:
– Молодой человек, ваш пропуск? Без пропуска нельзя.
Я начал выкручиваться, искать по всем карманам пропуск, создавая видимость, что он у меня есть.
– Вы знаете, я пропуск забыл, наверно, дома оставил, в другой куртке. 
– Нет, без пропуска не имею права!
– Я в одной группе с этими ребятами, они только что прошли.
– Какая группа, номер? Я их знаю, а вас нет.
Он пристально смотрел на меня:
– Я вас первый раз вижу, без пропуска нельзя! Закон здесь для всех один! Уходите немедленно, – он махнул рукой в сторону выхода. 
– Вы же не можете всех запомнить – академия большая, тут студентов как жителей в маленьком городе! – возмутился я.
– А я – мэр города, – гордо сказал он. – И всех своих жителей знаю. Уходите прочь!
«Надо же, какого высокого мнения о себе», – подумалось невпопад.
Во время разговора я заметил, что кожа на большом и указательном пальце у него желтая, как у всех заядлых курильщиков, и зубы в ужасном состоянии, и добавил:
– Хотите, скажу, что у вас болит? Я же на пятом курсе учусь, уже почти доктор.
Он удивился:
– В смысле?
– Докажу вам, что я на самом деле доктор, раз на слово не верите, не пропускаете.
– Ну расскажите, – недоверчиво сказал он.
– По утрам вас мучает сильный кашель. – Угадать это было нетрудно, это проблема всех заядлых курильщиков. У моего друга отец умер от рака легких – из-за курения, я наблюдал его приступы кашля каждый день.
Он еще больше удивился:
– Вы правы, откуда знаете?
– Я же доктор. Ну что, теперь пропустите меня? Пожалуйста, занятия уже начались, – я смотрел на него умоляющим взглядом.
– Ладно, проходи, – буркнул он, – надоел ты мне уже, доктор...
Я вошел в академию и надел халат. Мне было немного стыдно, что обманул охранника. Чувство к Жасмин перевешивало все, поэтому я солгал... Иногда ложь помогает.
Слева от входа был лифт. Первым моим желанием было подняться на все этажи, бежать искать ее. Потом подумал – ведь я здесь совершенно не ориентируюсь. Если буду ходить, искать, мешать всем, на меня быстро обратят внимание, начнут выяснять – кто я, что тут делаю, и быстро выставят вон. А у меня цель – найти Жасмин, и так быстро уходить я не собирался.
В уголке стояла кофемашина, рядом несколько стульев, где сидели студенты. Я решил тоже присесть, выпить кофе и подождать – если она здесь, то рано или поздно тут появится, может, придет выпить чаю или кофе. Времени у меня было много, целых два часа. Если сегодня ее не увижу, завтра тоже приду, и послезавтра тоже. Охранник меня принял за доктора, проблем не должно быть, и халат тоже есть. Все пока шло по плану.
Не спеша попивая ароматный кофе, я думал про себя – насколько же надо любить эту профессию, чтобы столько лет подряд каждый день вставать рано утром, идти на занятия, да еще и дежурить ночами, чтобы, в конце концов, стать доктором. Нет, это не для меня, моей целью было открыть свой бизнес.
Пока я размышлял, к студентам подошел пожилой мужчина, видимо, профессор, они стайкой окружили его, обсуждая какого-то пациента. Он несколько раз объяснял одно и то же и ни разу не повысил голос. Я смотрел на него и пытался представить, как он чувствует себя, приходя в академию каждый день, проводя лекции, занятия... Видно, что человек много работал, чтобы стать тем, кто он есть, достичь такого уровня. Любит свою работу, очень терпелив – без этого, как мне казалось, хорошим доктором или преподавателем не станешь...
Минут через пять все разошлись, я остался один и, допив кофе, заскучал.
Вдруг открылись двери лифта – и она вышла вместе с другой девушкой! Они подошли к двери, попрощались, девушка эта вышла на улицу, а Жасмин подошла к кофе-машине – она еще не видела меня. Моя избранница достала кошелек из кармана белого халата, опустила пару монет, нажала на кнопку – кажется, выбрала чай. Взяв стакан, она отошла и встала возле окна, глядя во двор академии. В белом халате она была похожа на ангела.
Вот он, еще один шанс! Несколько раз я глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Сердце мое стучало так, что, казалось, оно сейчас выпрыгнет из груди прямо ей под ноги. Я сделал по направлению к ней несколько шагов.
Почувствовав, что кто-то подошел к ней, Жасмин обернулась. Увидев меня, она так испугалась, что чуть не вылила на меня чай. Глаза у нее стали еще больше от удивления.
– Вы?!! Как вы меня нашли?! – моя любовь почти кричала. – Как вы сюда попали? Еще вас не хватало на мою голову!
От волнения не знал, как начать разговор, чтобы она опять не убежала от меня.
– Успокойтесь, я вас очень прошу… – пробормотал я и подошел к ней еще ближе, чтобы наш разговор не слышали окружающие.
В правой руке у нее был стаканчик с чаем, левая сжата в кулак. «Сейчас ударит, – подумал я, – ну и пусть». И шагнул еще ближе. От нее я готов был принять и это. Отступать – не в моем характере…
Она посмотрела мне прямо в глаза и раздельно сказала:
– Еще один шаг, и я вылью на вас чай! Вы сумасшедший? Что вы хотите от меня? Оставьте меня в покое! Неужели я непонятно говорю?!
Снова не могу сосредоточиться, голова совсем не соображает. Черт... Что же со мною делает ее присутствие, я забываю обо всем... Господи, помоги мне!
Наконец слова нашлись. Мой голос дрожит, я делаю маленький шаг к ней и начинаю говорить.
– Если я сумасшедший, то в этом виноваты вы. После того, как я вас увидел, мир перевернулся для меня, ищу вас везде. Вы стали смыслом моей жизни. Я не могу без вас.
– Ну, началось, – вздохнула она.
– Только вы дослушайте меня до конца. Очень прошу. Если вы меня боитесь, я отвернусь, вы будете стоять за моей спиной, и я все расскажу до конца, потом решайте сами... пожалуйста, раз я вас так пугаю, только пять минут...
Она не дала мне продолжить:
– Ах так? Теперь еще я в чем-то виновата??! Вы что говорите, я вас вижу второй раз в жизни! Охрана! – крикнула она громко.
Тут же появился охранник.
– Кто его сюда пустил?
– Я, – удивился охранник, пожав плечами, – он же здесь учится.
– Нет, он врун и обманщик. Он не учится здесь.
– Ну как же, – сказал охранник, – вот же, на нем халат…
– Вы же знаете, я здесь учусь и работаю не первый год. Он не учится здесь, – твердо сказала она.
Охранник посмотрел на меня и очень громко сказал:
– Я вам даю тридцать секунд – сейчас же выходите на улицу!
Делать было нечего, пришлось уйти. Но сначала я сказал ей:
– Я так легко не сдамся – вы меня просто еще не знаете.
Она посмотрела на меня своими изумительными глазами и насмешливо улыбнулась... Потом повернулась и ушла.
Я решил не сдаваться и подождать ее, зная, что занятия заканчиваются в четыре.
На улице шел ливень, дул сильный ветер. Посмотрел на часы – через сорок минут нужно быть на работе. Решил дождаться во что бы то ни стало. Биться до конца за свое счастье... Отступать нельзя, ведь теперь уже я ее нашел.
Ожидание мое длилось, пока я не вымок до костей. Помню, что не чувствовал этого, не чувствовал ни дождя, ни ветра. Только прокручивал в голове, что и как скажу ей.
Вот уже без пяти четыре. Начали выходить студенты, но ее все не было. Подумал про себя – может, она увидела, что я жду, и ушла через другой выход? Отойти, чтобы посмотреть, не могу – вдруг она выйдет и уйдет, пока меня не будет?
Тем временем мимо меня проходили студенты, преподаватели, некоторые удивленно смотрели на меня, а я делал вид, что не замечаю их и просто вышел погулять под дождем.
Появился тот профессор, один, с зонтиком в руке, поравнялся со мной, посмотрел на меня и покачал головой. Я не понял, что он хотел этим сказать. Вряд ли бы он меня понял. Мы слишком разные по возрасту, и, конечно же, я влюблен, а значит, мой мозг работает по-другому.
Потом вышли два парня, я спросил у них, есть ли здесь второй выход. Они оглядели меня – я был мокрый с головы до ног. Нет здесь второго выхода, говорят. Потом один со смехом сказал другому: «Бедный парень влюбился...» Оба громко засмеялись.
– Завидуйте молча, – сказал я им вслед. Мне было все равно – я чувствовал, что в тот момент решалась моя судьба.
Вот она вышла. Прошла рядом, даже не заметив меня. К этому времени дождь прекратился. В Москве это часто бывает – сильные, но короткие ливни. Я пошел за ней, к тому времени уже немного придя в себя – видно, дождь меня остудил. Опять одна только мысль в голове – с чего же начать, что сказать?
Вдруг она обернулась и, увидев меня, расхохоталась. Наверно, я и выглядел смешно – мокрый до носков. Услышав ее смех, тоже не смог удержаться, мы смеялись оба, и довольно долго. Ничего не говорили друг другу.
Потом она сказала:
– Вы заболеете. Вам надо срочно выпить горячего чаю. Так что идите домой. – Она хотела уйти, я взял ее за руку, очень нежно. Теперь моя голова после холодного дождя прояснилась, готов был сказать ей все, что у меня накопилось в душе за это время...
Я почувствовал, как у нее мурашки пошли по телу. Она хотела вырвать руку, я не отпускал, продолжая говорить.
– Жасмин, хоть один раз выслушай меня, почувствуй, что творится у меня в душе. Я тебя люблю, и люблю очень сильно, с первого взгляда. Это бывает один раз в жизни! Ты даришь мне радость одним своим существованием, все это говорю тебе сейчас, не знаю, что ты ответишь, но прошу только – прежде чем отвечать, подумай хорошо.
На последних словах я почувствовал, как меня трясет в ознобе, зуб на зуб не попадал. Как будто организм мой держался до последнего, пока не скажу то, что хотел, а после этого силы оставили меня, и я почувствовал озноб...
Мы стояли прямо на дороге, и все, кто был рядом, смотрели на нас. Увидев это, она покраснела и сказала:
– Ладно, пошли, вон там есть кафе, поговорим. А то все как в кино. Вон, уже и зрители собрались.
 
Глава 3.
 
Моя жизнь представлялась мне полной надежд. Хотелось работать, создать свое дело – как говорится, быть самому кузнецом своего счастья. Мысль о том, что я родился для больших свершений, не покидала меня с детства. Я не верю в карму, судьбу, верю в настойчивость, силу воли и характера. Как сказал мой дед, наш характер определяет нашу судьбу. Наша жизнь остается такой, какая есть, потому что мы не хотим сделать ее другой. Мы, и только мы сами способны все изменить к лучшему... Разве не так? Словом, во мне кипела энергия.
В свое время, окончив школу на «отлично», я решил не поступать в институт, так как считаю, что наша система образования не дает возможности до конца раскрыть все таланты и склонности ученика. Еще в одиннадцатом классе я поставил перед собой задачу – найти работу после школы, сразу начать познавать мир взрослой жизни. Только так и можно быстро повзрослеть. Не знаю, почему всегда тороплюсь жить, и стать взрослым тоже торопился. Мне постоянно казалось, что жизнь вот-вот закончится, а я еще ничего не успел.
Родители, конечно, были шокированы моим выбором. Они были уверены, что я поступлю в самый престижный вуз. У меня были все шансы для этого. Но моего выбора они не понимали и даже не старались понять. Главным и неоспоримым аргументом, на их взгляд, было то, что, раз у меня были все возможности поступить в институт, даже на бюджетное отделение, и окончить его с красным дипломом, я так и должен был сделать.
Сам же я хорошо осознавал все свои возможности и шансы. Мне хотелось отличаться от других. Хотелось доказать самому себе и окружающим, что диплом о высшем образовании еще не является непременной гарантией удачи. На свете очень много богатых бизнесменов, у которых нет диплома об окончании высшего учебного заведения. Хотя для моих родителей это был не аргумент.
На мой вопрос – что мне это даст – они обычно отвечали: «Получишь профессию, станешь врачом, учителем или еще кем-то, будешь работать и в старости получать гарантированную пенсию».
А доживу ли я до пенсионного возраста? Это еще под большим вопросом… Я, конечно, понимаю своих родителей, они родились и выросли в Советском Союзе, где диплом непременно означал почет и уважение, а также большие возможности. Но применительно к нашему времени это не так очевидно.
И тем не менее я не сдавался. Я понимал, что этот путь очень длинный и тяжелый, требует времени, терпения и маленьких достижений каждый день, шаг за шагом. Самое главное – не останавливаться. Идти вперед.
Через месяц после окончания школы я устроился на работу в одну местную компанию, меня взяли стажером, на минимальную зарплату. Я был на все согласен, лишь бы что-то делать, набираться опыта, а не сидеть дома.
Первое время приходилось трудно – мне было всего семнадцать, и в компании я был самым молодым работником. Всем остальным было за тридцать, я не знал, как вести себя и разговаривать с ними. Наши ценности и взгляды были разными. Еще ни разу я не получал зарплату, а эти люди работали давно. Одним словом, в первый месяц я постоянно очень волновался, стараясь этого не показывать. Но со временем я смог преодолеть и это. И сейчас думаю – хорошо, что все сложилось именно так. За пять лет работы я многому научился от каждого из своих старших коллег. Для меня это стало своего рода школой жизни. Я делал маленькие шаги в сторону большого самостоятельного жизненного пути...
Через пять лет я стал задумываться о возможности переехать в большой город, а именно – в Москву. И в этом вопросе родители снова меня не поняли, хотя я на это и не рассчитывал. Для них я всегда оставался ребенком. Самая большая ошибка родителей – они часто не признают своих детей как самостоятельную личность. Чуть что, сразу наготове примерно такие возражения: «Я тебе попу мыл, и ты меня учишь жизни?»
А я, как обычно, после таких слов ругал себя. Ведь я знал с самого начала, чем заканчиваются попытки в чем-то их убедить. Сам виноват...
Родители не хотели отпускать меня в Москву. Причины называли разные: там холодно, там живут неулыбчивые, вечно недовольные люди, у которых другая культура, другие взгляды, они не любят приезжих, особенно других национальностей… Тогда я выслушал очень много негативных отзывов об этом городе и людях, живущих там. Вот парадокс – ни один из людей, плохо отзывавшихся о Москве, ни разу там не был. Все знали только с чьих-то слов.
Позже, когда сам стал жителем столицы, то задумался: откуда появляются эти мысли о москвичах и Москве? На деле все оказалось просто: те люди, которые, живя в столице, нашли себя и реализовались, никогда не скажут плохого слова о городе, в котором живут. А те, кто не смог этого сделать, вечно недовольны и жалуются на всех и вся, что их окружает. От них и идет весь этот негатив… А люди, которые там не были, наслышаны от неудачников – это как сарафанное радио: один сказал второму, тот третьему, и пошло-поехало.
Несмотря на это, я очень хотел поехать именно туда, в Москву. Жить там и найти себя именно там. Москва была городом моей мечты. Я очень долго думал об этом, но никак не мог решиться – не потому, что не хватало силы воли, просто не в обычае нашей культуры противоречить родителям; это большой грех или, как минимум, просто неправильно, я и так один раз пошел против них – не стал поступать в вуз. Но в тот момент я твердо верил, что поступаю правильно, но если один раз не послушал их, второго раза не должно быть.
Случай, который произошел со мной однажды ночью, поменял всю мою жизнь.
Мне приснился странный сон: я с трудом поднимался на гору, в которой была пещера. Войдя в пещеру, я увидел себя со стороны, сидящим на полу, на руках и ногах – кандалы, и услышал голос: «Ты можешь все! Понимаешь? Хватит размышлять, думать об этом. Просто сделай. У тебя все получится, там тебя ждут большие возможности! Жизнь дается один раз...».
От этих слов я проснулся, не мог понять, кто это со мною говорит?! Включил свет – в комнате никого. Окно открыто, идет дождь, холодно. Стер рукой холодный пот со лба, почувствовал сухость во рту. Встал, закрыл окно. Голова кружилась очень сильно. Неужели приснилось?
Все слова я слышал очень четко, и голос очень знакомый, но чей именно? Никак не мог вспомнить. На столе стояла полупустая бутылка с минеральной водой, я выпил ее одним глотком, поставил бутылку обратно.
Немного пришел в себя, я увидел, что спал одетым, и начал лихорадочно припоминать вчерашний вечер. Через несколько мгновений вспомнилось, что вчера был на вечеринке и пришел домой поздно, все спали. Видно, сам не заметил, как прилег на кровать и сразу заснул. Кто все-таки говорил со мной?! На вечеринке, мучительно припоминал я, долго рассказывал друзьям, какие у меня мысли и планы на будущее.
После этого случая мне многое стало понятно. Я понял, что это мой внутренний голос говорил со мной. Кандалы в моем сне – это мои мысли о запретах родителей. А голос-то был мой собственный, поэтому он показался мне знакомым.
И я решил поставить родителей перед фактом. Живем один раз, и хочется жить так, как самому по душе, а не так, как тебе навязывают.
Но я не мог себе позволить купить билет, на самолет, не потратив всех своих сбережений, и брать в долг ни у кого, даже у родных, не собирался. Для меня это принципиальный вопрос: не занимать деньги без крайней необходимости. Если не сможешь вовремя вернуть – попадешь в зависимость от другого человека. Будешь избегать его, и каждый раз при встрече придется улыбаться, может быть, врать, выкручиваться, перезанимать еще у кого-то деньги, если он не захочет ждать… Можно навсегда испортить отношения с человеком. Сколько таких примеров, близкие люди становятся врагами только потому, что один из них нечестно ведет себя. Когда ты даешь деньги в долг – ты лучший друг, брат, родственник. А потом, когда время приходит, просишь обратно – в лучшем случае отношения станут натянутыми, в худшем – станешь врагом. Нет, это не для меня. Лучше не просить никого, обходиться своими силами. Если и на автобус денег не хватит, поеду автостопом!
В общем, если не стоял вопрос жизни и смерти, я старался деньги не занимать. Не хотелось начинать новую жизнь, имея долги за душой. Узнал, сколько стоит доехать до Москвы на автобусе и на машине, – оказалось, на это денег у меня хватит, и даже немного останется на жизнь, на первое время. К тому же мне всегда нравилось путешествовать именно на машине, видеть новые места, людей, придорожные кафе... Ненадолго становиться частью совершенно незнакомого, но такого реального настоящего...
После того, как все разузнал, я уволился с работы. Непросто было это – ломать привычную, налаженную жизнь, когда не уверен на сто процентов, правильно поступаешь или нет.
Уладив все дела, я пришел домой вечером домой и сказал маме:
– Завтра вечером я уезжаю в Москву.
– Как? С кем? – Глаза у нее округлились от неожиданности. – Что ты придумал? Сейчас позвоню отцу, он с тобой разберется! – На этих словах мать схватила телефон и стала набирать номер.
– Мама, подожди, – я перехватил трубку. – Какой смысл звонить? Папа вернется с работы, и я все расскажу ему сам. Вернее, вам вместе. Зачем я буду сначала отдельно говорить с тобой, а потом с ним?
– А что с работой, сынок? Ты уволишься? – тихо спросила мать.
– Я уже несколько дней не работаю, мама. Уволился и больше не хочу работать там, и жить в этом городе тоже больше не хочу! Хотя город свой я очень люблю. – Выпалив все это, я вышел на улицу – хотелось напоследок посмотреть на свой родной город, ведь неизвестно, когда вернусь обратно, да и вернусь ли вообще? Заранее было понятно, что я буду очень скучать, и хотелось запомнить любимые улицы перед отъездом...
Вернулся я не через час, как планировал, а часа через два-три. К этому времени отец уже был дома, и мама успела так его обработать, что он с порога угрожающе заявил:
– Никакой Москвы – слышишь меня?
– Папа, может, ты меня выслушаешь для начала?
– Нет, я все сказал. Не хочу больше ничего знать об этом.
– Папа, послушай. Я завтра уезжаю. Давно уже взрослый человек и сам могу решать, что мне делать, а что нет.
Мне было неприятно это говорить ему, но выбора не было.
На этом я закончил разговор и ушел к себе в комнату, стал собирать вещи. Паспорт свой заранее спрятал – знал, что мама могла забрать и не отдавать мне его, лишь бы удержать дома. Не стал говорить даже, с кем и как я еду, – родители могли позвонить водителю и сказать, что я отказался от поездки. И тогда – прощай, моя мечта. А я должен был покорить Москву, жить только там, и нигде больше.
Вечером папа еще раз попытался отговорить меня, говорил, как мама и он не хотят расставаться со мной. Мы проговорили больше часа, я снова и снова пытался объяснить им, чего я хочу, призывал их прислушаться к моим желаниям, но бесполезно. В конце концов, я сказал:
– Извини, папа, свое решение я не изменю!
Я продолжал подготовку к отъезду. Вещей с собой брал немного, только самое необходимое: джинсы, пару свитеров, зубную щетку, бритву. Все должно было поместиться в моей старой спортивной сумке, с которой пять лет я ходил заниматься боксом. Она была очень удобная, и сейчас тоже послужит мне верой и правдой. В сумке до сих пор лежали мои старые боксерские перчатки, рваные и потрескавшиеся. Взял их в руки и сразу вспомнил свой первый бой. Тогда проиграл, а мой товарищ выиграл. Вспомнил, какое разочарование и зависть к нему почувствовал тогда. Отец тогда сказал мне: «Никогда никому не завидуй – ты потеряешь свою индивидуальность, так как будешь стараться делать все то же и иметь все то же, что и человек, которому ты завидуешь. А одинаковых людей не бывает, и другого, такого же, как ты, больше нет, поэтому просто будь самим собой». Эти слова я запомнил на всю жизнь, и с тех пор больше никому не завидую – я стал тем, кем должен был стать.
Туда же я положил одеколон, подаренный бывшей подругой. Она была старше меня на пять лет. Красивая, стройная, яркая и, самое главное, очень мудрая женщина. Когда мы познакомились, у нее было очень много поклонников, но ни с одним из них она не встречалась – есть такой тип женщин, они никому не отдают предпочтения и таким образом сохраняют всех поклонников. А со мной все получилось быстро, как бы само собой. Судьба, наверно…
Я знал, что не испытываю к ней любви, но мне нравился ее ум, она находила правильные ответы на все мои вопросы, те ответы, которые я сам не нашел бы никогда. В ее случае я поступал вопреки расхожему совету: послушай женщину и сделай наоборот, то есть поступал в точности, как она советовала. У нее была очень сильно развита интуиция. Я всегда старался быть честным с ней, так же, как и со всеми. Каждый раз, когда она спрашивала, люблю ли я ее, я отвечал, что нет. Может, она и хотела, чтобы я ее обманул, но я не мог... Мне было больно говорить ей это, а ей было еще больнее это слышать. Она-то меня любила очень сильно... Одеколон был единственным подарком, который я принял от нее, – в глубине души я не хотел чувствовать себя чем-то обязанным и давать ей надежду.
Я уже был готов к отъезду в город больших возможностей, прошлое должно было оставаться в прошлом. Завтра я начну новую жизнь – жизнь без оглядки на то, что было раньше.
Утром я встал попрощаться с отцом – он рано уходил на работу. Папа обнял меня, похлопал по спине: у него это было привычкой.
– Сынок, что бы ни произошло, знай, что мы тебя очень любим и всегда ждем дома.
Уходя, он добавил, что гордится мною, – тем, что я имею свое мнение и могу отстаивать его. (После того, что произошло между нами спустя некоторое время, я все думаю, искренними ли были эти слова).
Сестренка хотела, чтобы я проводил ее в школу, – утром было достаточно времени, так как автобус уходил только в полдень. По дороге в школу она рассказывала мне, что привезти ей в подарок, а также что любит меня и что я самый лучший брат на свете. Обещала учиться на одни пятерки. Такой договор мы заключили с ней.
Мать, провожая меня, плакала. Но это уже не могло меня остановить, я решил уехать несмотря ни на что. Заранее попросил маму ничего не говорить соседям и знакомым о моем отъезде – не хотел, чтобы меня провожала толпа людей с грустными лицами. Люди были, по большому счету, равнодушны к моей судьбе. Провожая меня, они должны были угодить моей маме, а улыбаясь и радуясь, добиться этого было нельзя. Но для меня-то этот день был радостным... Я впервые буду делать самостоятельные шаги, без родителей и вдалеке от них.
Старший брат, кажется, был на работе. Он не знал, что я уезжаю, – накануне вечером пришел поздно, когда все уже спали, а утром уехал из дома еще затемно. Я, правда, слышал, как он уходил, но не встал и не подошел к нему попрощаться. Ему было все равно, на каком расстоянии от него я нахожусь... Наши чувства друг к другу, кажется, были взаимными.
Ровно в полдень мы выехали из города. Я сразу заснул, ночью плохо спал, до утра все бродили в голове разные мысли. Уезжаю из дома на долгий срок, возможно, навсегда… Поступок очень серьезный. Меня в Москве никто не ждал, и я никого там не знал. Но в глубине души был уверен, что у меня все получится.
Проснулся я только на границе.
– Молодой человек, ваши документы! – полусонный, я не сразу понял, что от меня хотят.
– Что? – Открыв глаза, я увидел перед собой толстого усатого пограничника.
– До-ку-мен-ты! Паспорт ваш.
– А, извините... Вот, – достал паспорт и передал таможеннику.
– Везете с собой наличные деньги?
– Да, но очень мало. А сколько можно провозить?
– Мало можно, а много нельзя.
Я еще посмеялся в ответ: кто же ездит в Москву на автобусе с большой суммой денег?
Тогда он улыбнулся в усы:
– Сразу видно, что ты в первый раз пересекаешь границу. Я тут разных людей повидал: тех, кто везет с собой большие суммы, чтобы не платить налоги, или воров, пытающихся провезти награбленное. Договариваются с водителями, прячут в тех местах, которые могут не проверить... А вообще... – Он заглянул еще раз в мой паспорт. – Я вам, Михаэл, советую: когда в Москве у вас попросят паспорт для проверки, не шутите с ними, как сейчас со мной. Там этого не поймут, – на этих словах он протянул мне паспорт и пожелал счастливого пути.
По дороге в Москву нас еще два раза проверяли на постах. Я послушался совета и больше не пытался шутить: мало ли что?
При погружении в столичную жизнь выяснилось, что не все мифы о москвичах правда. Подтвердилось, что они хмурые и неулыбчивые. Насчет того, что не любят людей других национальностей, я скажу так: а где любят их? Проблемы есть везде и у всех. Все зависит от вас самих. Если умеешь вести себя и прилично выглядишь, – тогда и москвичи, как и все другие люди, очень даже дружелюбны. А дружба, я вам скажу, бывает между людьми, а не между народами. Общайтесь, и найдете друзей среди других национальностей. В целом ничего особенного в москвичах не увидел, люди как люди. А может, и правда коренных москвичей осталось слишком мало?
Да Бог с ними, давайте я расскажу о том, что было дальше.
Ехали мы двое суток, останавливались в основном в придорожных кафе, там же я познакомился с мужчиной, чьи близкие родственники жили в Москве, трое парней вместе снимали квартиру. Он обещал, что меня к ним пристроит. Сдержал свое обещание, спасибо ему за вовремя оказанную помощь! Он был охотником, в Москву ехал на охотничью выставку и всю дорогу развлекал меня рассказами о своих трофеях и приключениях…
В Москве я жил в Юго-Западном округе, там же работал. Снимал двухкомнатную квартиру, без балкона, на пятом этаже девятиэтажки, вместе с тремя другими ребятами. Дом стоял на пересечении улиц Покрышкина и Академика Анохина. Единственным уютным уголком в квартире, где можно было просто посидеть и отдохнуть после работы, была кухня. Там стоял гарнитур светлого дерева, холодильник, весь покрытый сувенирными магнитами из разных стран: Италии, Турции, Таиланда, Китая, висел небольшой телевизор... Видимо, хозяин квартиры любил путешествовать по миру. Я тоже всегда мечтал об этом. Позже узнал, что хозяин сдает квартиру в Москве, а сам живет в Испании. Он, уже пожилой человек, видимо, хотел в старости пожить в свое удовольствие. В Москве квартиры стоят дорого, и он вполне мог себе это позволить. 
В комнате, где я поселился, было две кровати, диван, небольшой шкаф для одежды. Вещей у меня было мало, все, что было, я аккуратно сложил на свою полку. Мне очень трудно было привыкнуть жить в одной комнате с двумя людьми. Это всегда сложно – разные, непохожие друг на друга люди, при этом каждый хочет установить свои правила... Но это поначалу не показалось большой проблемой, так как мне всего лишь было нужно место, где можно спать. Я осознавал, что в незнакомом городе, где у меня нет ни родных, ни друзей, мне еще повезло так устроиться.
 
Глава 4.
 
В квартире нас было четверо – своего рода квартет.
Самый старший из моих соседей, его звали Али, худой и высокий флегматичный парень лет тридцати, приходился родственником хозяину квартиры. Выглядел он не очень-то привлекательно: худое лицо, длинная шея, глаза постоянно красные – то ли хронический конъюнктивит, то ли повышенное давление… Он работал менеджером в строительной компании. Жил один во второй комнате, намного более уютной, чем наша, с большим плазменным телевизором и удобным диваном. Обои в комнате были бордового цвета, и шторы тоже. Он считал, что бордовый возбуждает девушек. У меня были большие сомнения на этот счет – в его комнате голова через десять минут начинала болеть от этого цвета.
Думаю, он нас пустил в квартиру, чтобы самому жить бесплатно. У нас не было личного контакта с хозяином, это навело меня на мысль, что деньги, которые отдавали за квартиру мы трое, и составляли всю плату, а сам он ничего не тратил на жилье. Может, и правильно делал. В Москве жизнь дорогая, каждый крутится как может. Али привык жить в свое удовольствие, нас, по большей части, просто не замечал. Иногда позволял заходить к нему в комнату, поболтать, когда он был в хорошем настроении.
 
За какие-то считанные дни моя жизнь круто изменилась. Я полностью поменял многие свои привычки, решил экономить на всем – на еде, одежде, жилье, пока не добьюсь своего. Понимал, что по-другому пока не будет. У каждого из нас есть зона комфорта, где человек чувствует себя как рыба в воде. И я сознательно отказался от этого комфорта – как говорится, сначала шипы, а уже потом розы. Пока я проходил сквозь шипы, но розы в моей жизни, как я надеялся, были впереди...
Кровать, на которой я спал, была очень неудобной – жесткой, со скрипучими пружинами. Соседи постоянно ворчали: мешаю им спать по ночам. Но выбора у меня пока не было, поэтому я готов был терпеть все неудобства. Человек ко всему привыкает, и я знал, на что шел.
Мои соседи по комнате приходились дальними родственниками Али. Один из них, ничем не примечательный, – низкого роста, с горбатым носом, был очень самодовольным типом. Всегда говорил: «Ах, вот если бы Бог меня не обидел ростом, мне бы больше повезло в жизни». Логики в этом я не находил. Если бы он и был выше ростом, все равно нашел бы другой предлог для жалоб.
«Чем примитивнее человек, тем более высокого он о себе мнения» – слова Ремарка. Это было в точности про моего соседа. Особенно он гордился своими волосами – жесткими как щетка, подстриженными квадратом, так что он был похож на ежа.
Мозг его тоже был не больше, чем у ежа. Помню, как-то раз мы разговаривали с ним о нашей соседке. Она была родом из Тбилиси. Шикарная машина, свой бизнес в Москве. Она жила одна, без семьи, богатая, самодостаточная женщина.
– Таким, как она, трудно найти подходящего мужчину, – сказал я тогда. – У нее есть все, и ее ничем не удивишь, кроме любви. – Хотя это лично мое мнение, может, я и ошибаюсь.
– Почему это ничем не удивишь? – спросил Ежик.
– Потому что она сильная и всего добилась сама. Когда женщина сама зарабатывает, она решает свои проблемы сама и, стало быть, не особо нуждается в поддержке. К тому же ей больше тридцати пяти лет, и при этих условиях она может быть кем угодно, но только не дурой.
Но следующий его вопрос меня просто убил.
– Как это понять – сильная? Она что, в спортзале качается? Когда она время-то находит? Каждое утро рано уезжает и поздно возвращается.
Этот вопрос я оставил без ответа. Понял, что он просто дебил. А с дураками лучше не спорить, все равно ничего не докажешь…
Второй из моих соседей только и мечтал о том, чтоб подцепить богатую женщину, вроде нашей соседки, и жить за ее счет. Вот уж чего не понимал и, наверно, не пойму до конца своих дней! Разве может называться мужчиной тот, кто живет за счет женщины? Он, правда, был во всем «чуть-чуть лучше» своего брата – чуть умнее, чуть выше ростом, чуть симпатичнее. Это была единственная разница между ними.
Только с Али отношения были более или менее неплохими.
Соседи мои скоро стали мне невыносимы. Считали себя братьями, но в то же время каждый из них постоянно пытался настоять на своем, показать, что именно он здесь главный. По вечерам играли в карты, шумели, орали друг на друга. Нормально разговаривать они вообще не умели. Чтобы не опаздывать на работу, каждый вечер договаривались, кто утром встает первым, но ни один ни разу не встал вовремя. Сколько можно переливать из пустого в порожнее?!
Надоело мне все это очень быстро, но все мои попытки что-то изменить ни к чему не привели. Приходилось менять свое отношение к этой ситуации. Раз уж мы вынуждены вместе жить, надо как-то приспосабливаться.
От всего этого я стал нервным, на работе начал ругаться с коллегами, хотя раньше никогда не замечал такого за собой.
Кстати, я очень быстро нашел неплохую работу. Совсем недалеко от нашего дома был большой парфюмерный магазин. Проходя мимо, увидел на дверях объявление: «Требуется продавец-консультант со знанием английского языка». Английский я знал, решил – попытка не пытка, и вошел в магазин. Может, возьмут? Ко мне тут же подошла симпатичная девушка-продавщица.
– Здравствуйте, вам что-то подсказать?
– Я по поводу объявления, – ответил я уверенно.
– Хорошо, подождите вон там. – Она махнула рукой в сторону двери в глубине магазина, сама подошла к кабинету, постучала и вошла внутрь, через минуту появилась снова. – Наталья Владимировна сейчас освободится и вас примет.
Я понял, что речь идет о начальнице. И уже размечтался о том, как она сейчас выйдет и сразу же примет меня на работу…
– Да, конечно. – Торопиться мне все равно было некуда. Через несколько минут из кабинета вышла ухоженная женщина средних лет, с приятной улыбкой.
– Это вы ищете работу? – Она посмотрела на меня внимательно.
– Да, – ответил я.
– Проходите, – она показала на дверь в кабинет.
Я вошел, встал у стола. Она села в кресло.
– Садитесь, молодой человек. По-английски говорите свободно?
– Конечно, – ответил я.
Она перешла на английский. Сказала, что неподалеку от магазина находится университет (тогда еще его название мне ни о чем не говорило), где учится много иностранных студентов. Они часто бывают в магазине, но ни один из продавцов не знает английского языка.
Я ответил, что смогу помочь таким покупателям выбирать товар, это не проблема для меня. Мы еще немного поговорили с ней на английском, она, видимо, осталась довольна, поскольку на следующий день, к десяти утра, мне было предложено прийти на работу. Я был там в девять тридцать. И в последующие дни всегда приходил раньше всех, а уходил либо после Натальи Владимировны, либо вместе с ней. Она мне нравилась – как женщина и просто как человек. Всегда готова была помочь и никогда не делала никому замечаний при всех. Все вопросы обсуждались только после работы, и только тет-а-тет. Словом, она была настоящим примером для меня.
 
Перед отъездом в Москву я написал на листе бумаги список своих целей – квартира, хорошая машина, путешествия и т.д. Ни с кем я этими планами не делился, конечно, просто записал их и положил этот листок в паспорт, чтобы он всегда был со мной. Как бы придал своим мыслям материальную форму. Я всегда верил в то, что делаю. Периодически перечитывал этот список и представлял себе все как наяву.
Очень быстро я освоил всю систему работы магазина, стал сам делать заказы, запомнил цены и коды товаров, знал, что где лежит и сколько стоит. Теперь уже мои коллеги, если возникал какой-то вопрос или спорная ситуация, обращались ко мне за помощью, и мне это очень нравилось.
Наталья Владимировна ценила мои успехи, даже иногда приглашала к себе в кабинет, мы вместе пили чай, разговаривали. Делился с ней всем. Рассказал, почему я приехал в Москву, с кем живу, какие планы на будущее… Пару раз, когда она брала отпуск, даже оставляла меня своим заместителем. Словом, я был вполне доволен тем, как складывались дела на работе...
 
Глава 5.
 
Однажды вечером, после тяжелого рабочего дня, я пришел домой и обнаружил, что дверь закрыта изнутри, – открыть ее ключом я не смог. Из квартиры гремела восточная музыка. Стал звонить в дверь, потом на сотовый каждому из соседей, но никто не отвечал, дверь не открывали. После многократных попыток попасть в квартиру я решил сесть на лестнице и ждать. Понял, что ребятам не до меня. Было уже поздно, идти мне было все равно некуда, да и устал после работы. «Лучше посижу, – подумалось, – рано или поздно откроют».
Минут через десять дверь открылась, и на площадку вышла девушка – совершенно голая! «Вот это сюрприз», – подумал я.
Короткая стрижка, кольцо в носу, в зубах сигарета. Она была совсем пьяна. Увидев меня, пробормотала: «Заходи, котик». Я, конечно, был в шоке от увиденного – просто стоял и молча смотрел на нее. Совсем молодая и глупая. В области паха у нее была татуировка в виде бабочки – я машинально отметил про себя: «Хорошая работа». Тут вышел один из моих соседей.
– К-кажется, дружок ваш п-первый раз голую женщину увидел, что-то он так на меня пялится! – хрипло засмеялась девица. Уши хотелось заткнуть от ее смеха.
– Их дружок видел голое тело с душой много раз, но голое тело без души сейчас впервые! – ответил я. – В тебе нет души. – Вряд ли она что-то поняла из моих слов, конечно...
Я прошел в комнату – там было накурено так, что дышать трудно. Кухонный стол стоял посередине комнаты. Они, видно, давно уже гуляли – на полу валялось много пустых бутылок, на столе – остатки закуски, сыра и колбасы. Платье и нижнее белье тоже валялись на полу. Остальные двое парней сидели на моей кровати (как раз вчера я постелил чистое белье) и курили.
– Вечно ты не вовремя! – буркнул один. – Не дал нам досмотреть такой танец. Взяли тебя в квартиру на пару дней, теперь не выгонишь. Жить спокойно не даешь. То тебе тишина нужна, то давайте спать ложиться пораньше, достал уже своими поучениями! Сколько можно? Мы не хотим жить по твоим правилам, мы привыкли жить так, как мы хотим! Не нравится? Дверь открыта, вали отсюда! – Он говорил правду, я знал, что им мешаю, но принять их образ жизни все равно не мог, так же, как и они мой.
Вообще-то они меня взяли к себе на время, вроде как я был у них в гостях. Но в тот момент я об этом не вспомнил. Первый шок уже прошел, и я разозлился, так, что мне было уже все равно. Как бы там ни было, раз тут живу, значит, имею право попасть в квартиру когда хочу! Я схватил с пола платье и со злостью бросил этой девчонке:
– Чтобы через пять минут тебя тут не было!
Она схватила платье, куртку и выбежала без оглядки. Все трое молчали, как будто понять не могли, что случилось. Дальше все произошло быстро и неожиданно. Младший вскочил с дивана, схватил меня за рубашку и заорал:
– Ты кто здесь такой? Хозяином себя почувствовал? – Я видел его пьяные, злые глаза очень близко. Мог бы вырубить его одним ударом, но держал себя в руках как мог, сейчас нельзя.
– Забыл, как просился к нам, когда приехал?! Да я тебя сейчас на куски порву! Я тебя... – И вдруг резко толкнул меня, я упал, смахнув рукой со стола пустую бутылку. Он захохотал. Затем медленно поднялся, держа бутылку в правой руке, – хотел ударить его по башке.
Тут дверь открылась, вошел наш участковый, и с ним еще полицейский. Дверь-то у нас так и осталась незапертой...
– Так... Документы предъявляем, господа! Посмотрим, кто здесь вечно шумит, – пробавил один из них
Я поставил бутылку на стол, достал паспорт. Все остальные тоже – документы у всех были в порядке. Увидев, что с документами все хорошо, участковый спросил еще:
– Документы на аренду жилья есть?
Есть, тоже показали. Он проверил все, придраться было не к чему.
– На вас поступили жалобы о том, что вы здесь шумите и устраиваете пьянки каждый вечер. Должен вас забрать в отделение. Там разберемся, еще проверим по базе данных ваши документы.
– Вы, конечно, можете, но поймите нас тоже, пожалуйста, – было понятно, что он говорит это просто чтобы сказать что-то. Я показал на самого старшего из этих дебилов. – У него сын сегодня родился, ножки обмываем. У вас, наверно, тоже дети есть, и вы тоже их рождение отмечали?
Участковый посмотрел на «отца»:
– Это правда? – Я специально показал на Али, зная, что он поймет мои слова быстрее, чем остальные.
– Конечно, сынок родился, вот, отмечаем... Может, и вы с нами? – Я достал еще две рюмки и хотел налить полицейским.
Те отказались: на службе нельзя. Тогда он предложил взять бутылку с собой.
– Ладно, уговорил, – участковый взял бутылку и погрозил пальцем: – Больше не прощу. Чтобы в последний раз это было.
После того, как они ушли, мы сразу молча легли спать. Все моментально остыли после этого. Перед сном я долго думал о том, как же все быстро произошло. Я благодарил Бога за то, что он вовремя направил к нам участкового, и был в гневе, сам не понимал, что делаю. Мог ударить по голове бутылкой, меня забрали бы в отделение. И – дальше в тюрьму...
О том, что произошло, мы больше не говорили. Видно, все мы поняли, что каждый виноват по-своему. После этого случая я твердо решил срочно искать квартиру или комнату. Больше жить с ними не мог. Знал, что в Москве приличное, не очень дорогое жилье найти трудно. Значит, надо искать кого-то, кто мне поможет.
Я начал искать такого человека среди знакомых. Через некоторое время меня познакомили с одним мужчиной, порекомендовали его как хорошего риелтора. Найти действительно хорошего риелтора – тоже проблема, могут обмануть, подставить. Когда я его увидел, то, честно говоря, засомневался: был он толстый и очень неопрятный, бородатый, с огромной головой и массивным подбородком. Как в таком виде можно работать риелтором? Я бы ему свою квартиру не доверил, но так как мне его очень хвалили, причем разные люди, особенно Наталья Владимировна, которая хорошо его знала, решил довериться ему.
Риелтор представился как Абрам Борисович. Мы поговорили, обсудили все. Я понял, что пока не могу себе позволить снять квартиру, только комнату, иначе не смогу откладывать деньги. А это для меня было жизненно важно. Он достал из кармана маленький блокнот, записал мой номер телефона и сказал:
– Как только найду подходящий вариант, позвоню тебе – сразу бросай все и приезжай. Предупреждаю – найти что-то подходящее за скромную цену непросто, комнату обычно сдают люди неблагополучные. Вариантов очень много, но найти среди них что-то приличное трудно.
Его слова меня расстроили – если опытный риелтор говорит так, значит, все действительно непросто!
Мне это было понятно – жить с чужим человеком нормальные люди вряд ли согласятся. Я уже некоторое время жил с соседями, имел определенный опыт, хоть и небольшой.
– Мне важно, чтобы комната была недалеко от метро, – сказал я ему. Он кивнул своей внущительной головой в знак согласия и ушел.
Район, в котором мы жили, относительно новый в Москве, мне очень нравился: просторные дороги, высотные дома. Здесь было несколько институтов. Каждый день из окна я наблюдал за студентами, как они толпами переходили из одного корпуса в другой. Честно говоря, я даже гордился ими, хотя и не был ни с кем знаком. Одним словом, мне нравилось все, что окружало меня, кроме трех моих товарищей по квартире. А эту проблему надеялся скоро решить.
Дядя Абрам позвонил днем, в будний день, кажется, в среду. Сказал, что вечером идем смотреть комнату, нужно подъехать к семи часам. Я начал спрашивать: где, на каком этаже, и так далее, но он, прервав меня, сказал:
– Все остальное расскажу при встрече. Не трать деньги на разговоры, – и повесил трубку. Надо же, какой экономный человек...
Вечером, в семь часов, мы должны были встретиться возле метро Коньково. Я был на месте уже в шесть сорок пять. Пока я стоял на остановке и ждал, наблюдал за парой пьяных бомжей, сидевших тут же на лавочке. Они по очереди пили пиво из большой полуторалитровой бутылки, признаваясь друг другу в вечной дружбе и любви.
Насмотревшись на них, я невольно задумался. Наверняка когда-то они были приличными уважаемыми людьми, а сейчас – никто. Жизнь сломала их, они не смогли справиться с ее трудностями. Ни один человек не может нанести такой сильный и беспощадный удар, как сама жизнь… Главное – не сдаваться; пока ты не сдался – ты непобедим…
– Михаэл?! Ну, что ты там стоишь? – Я вынырнул из своих мыслей, повернулся и увидел его – большого и доброго человека.
– О, Абрам Борисович! – удивился я. 
Я его даже не узнал: сегодня он был хорошо одет, тщательно выбрит и аккуратно причесан – видно, усердно собирался. В руке держал дорогой кожаный портфель. Он понял мое удивление и сразу же сказал, что все это взято в аренду. Костюм и портфель надо вернуть завтра утром.
– Знаешь, по одежке встречают... Хорошо, что ты тоже одет аккуратно. Ну, пошли, по дороге все расскажу.
Мы отправились.
– Первая квартира – трехкомнатная, живет семейная пара с маленьким ребенком. Пятый этаж, лифта нет. Сдают одну комнату, сравнительно недорого. Вторая квартира тоже трехкомнатная. Женщина-пенсионерка, сдает одну комнату. Седьмой этаж. Цена – чуть дороже, чем первая.
– А лифт есть?
– Ну конечно, седьмой этаж ведь. Обе комнаты – рядом с метро. Ну что, какую сначала посмотрим?
– Конечно, ту, что дешевле.
– Ладно, пошли.
Мы вошли в подъезд – дверь была открыта. На втором этаже, прямо на ступеньках сидели два парня и девушка, пили пиво, громко разговаривали. Девушка громко высказывалась на тему «все мужики – козлы», парни смеялись над ней. Может, она и права…
Одному из парней пришлось встать, чтобы уступить нам дорогу.
Между вторым и третьим этажами на стене я увидел крупную надпись «I KILL YOU». Абрам Борисович, проследив за моим взглядом, улыбнулся:
– Зачем же на английском? Русский язык лучше.
Я промолчал.
На пятом этаже, прямо возле кнопки звонка у нужной нам двери, опять была надпись, теперь уже на родном языке: «Здесь живет дура».
– А вот это по-нашему, – опять засмеялся дядя Абрам. И предупредил:– Звонок не работает. – Заметно было, что он вспотел, как будто после тренировки. Лишний вес давал о себе знать. Мы постучали, но никто не открывал. Абрам, себе под нос ругая хозяев, стукнул так, что чуть не сломал дверь. Вдруг она приоткрылась и женский голос спросил:
– Не ломайте дверь! Вы что хотели?
– Пришли смотреть вашу комнату!
– Ах, да! А что так поздно?
– Мы же с вами договорились по телефону на 19-15. Вы же Галина?
– Да, это я. – Она сняла цепочку и открыла дверь. – Совсем забыла. – Она была в бесформенном сарафане, сколотом на груди булавкой, фигура похожа на мужскую. От нее разило пивом и сигаретами. За ее спиной мы увидели мальчика лет трех – увидев нас, он быстро убежал.
– Обувь снимайте, – приказала хозяйка.
Пол в квартире выглядел грязнее, чем подошвы нашей обуви, но я не стал спорить. Мы сняли обувь, и носки тут же прилипли к полу.
– Где комната? – спросил дядя Абрам.
– Идите за мной. – Она провела нас в комнату, открыла скрипучую дверь. У стены стояла старая железная кровать. Окно было заклеено газетами. На полу вместо дорожки – грязная тряпка. Люстры не было, только лампочка. Я заметил, что замка в двери тоже не было.
– У нас очень уютная комната, окно только не открывается, – рассказывала хозяйка. – Мы с мужем долго думали, сдать или нет, в конце концов решили, что на один год можем сдать. А там посмотрим. Я сейчас болею, временно не работаю, поэтому и сдаем.
«Болеет, а пиво пьет как лекарство», – подумал я.
Я был в легком шоке от всего этого. Очень хотелось ей сказать: можно было бы для начала все отмыть и повесить шторы, потом уже приглашать смотреть. Уже и рот открыл, но Абрам, видимо и вправду был опытным в своем деле, сразу понял, что я сейчас буду грубить, и опередил меня. Начал нахваливать Галину как хорошую хозяйку, в конце концов, сказал, что мы подумаем.
Мы вышли во двор.
– Нет, ты видел, на кого она похожа?! – взорвался Абрам Борисович, как только мы оказались во дворе. – Грязная, как бомжиха, а еще хочет сдать комнату. Да и в квартире-то, наверно, год не убиралась. Дура безмозглая, правильно написали возле ее двери.
– Почему не дали мне сказать ей пару слов про это? – спросил я его. – А сами говорите мне сейчас.
– А какой смысл? Я бы ей в лицо этого никогда не сказал. У меня большой опыт в этих делах, можешь мне поверить. Она продавец, ты покупатель. Не нравится товар – не бери. Что ты ей хотел доказать? Она бы тебе ответила в два раза больше, да еще и тебя бы сделала виноватым. Могла и полицию вызвать. Зачем себе портить настроение, нам еще вторую квартиру идти смотреть. Мы же с этой целью пришли, а не для того, чтобы на всякую дуру нервы тратить. Через пять минут про нее забудем. Логично?
– Да, – я подумал, что он во всем прав. – Спасибо, вовремя меня остановили. Но я все-таки...
Он не дал мне продолжить.
– Михаэл, мы уже решили с тобой – забыть то, что видели. Слишком много чести – столько времени говорить о ней. Мы ищем комнату для тебя, а не приключений. Забыли про нее и про ее комнату.
Пока мы шли до второй квартиры, оба молчали.
В доме был один подъезд. Не успели мы позвонить в домофон, нам сразу ответили.
– Кто там?
– Это я, Абрам. Мы пришли насчет комнаты.
– Да я поняла! Бахилы с собой есть?
Я хотел сказать, что нет. Но дядя Абрам ответил: «Да».
Дверь открылась, и мы вошли. Лифт работал, Абрама это очень порадовало – пешую прогулку на седьмой этаж он вряд ли бы легко осилил.
Как только мы вошли, я опять начал изучать надписи на стенах. «Москва для москвичей, пора домой!» «Так, все понятно», – подумал я.
Лифт работал, но был очень старый. Мы с дядей Абрамом вдвоем с трудом в нем поместились.
Перед дверью в квартиру он открыл портфель, там было много бахил. Улыбнулся:
– Ты думал, я тут важные документы ношу? – пару бахил дал мне, другую взял себе.
Дверь открыл парень в очках.
– Проходите, только наденьте бахилы, мама недавно вымыла пол. Вот комната.
Мы открыли белую дверь с матовым стеклом и вошли. В комнате стоял диван, кресло, шкаф, на стене висела картина. Обои в комнате были относительно чистыми, только немного странного зеленого цвета. «Неплохо», – подумал я про себя.
– А где женщина? Ваша мама? – спросил Абрам. – Я с ней разговаривал, позовите ее.
– Сейчас идет, она ужин готовит.
Из кухни к нам вышла хозяйка – высокая, толстая и очень грубая на вид. Она была настолько толстая, что не могла сдвинуть ноги вместе.
– Сыночек, иди покушай, я котлеты приготовила, как ты любишь, – сказала она сыну.
Он чмокнул ее в щеку, как маленький мальчик, и ушел на кухню.
Потом обратилась к нам:
– Это вы хотите снять комнату?
– Да, он, – ответил за меня дядя Абрам.
– Да... Ну что ж, хорошо... Учишься?
– Нет, работает, – ответил он опять за меня.
– Работает, это неплохо. Кем?
На этот раз я не стал ждать, не привык к тому, чтобы за меня отвечали, сказал, что работаю менеджером в одной фирме (хотя на самом деле работал в магазине).
– Очень хорошо. Приезжий? Приезжих мы не пускаем, мало ли что... Вон вчера показывали по телевизору – двое приезжих обокрали хозяйку квартиры. Если вы приезжий, то не стоит даже продолжать. Нет, нет, и сын у меня тоже против, жить с ними под одной крышей мы не будем. Упаси Господь.
– Нет, – ответил я, – родился в Подмосковье, и теперь хочу переехать в Москву. Каждый день трачу два часа на дорогу в Москву и обратно столько же. Уже устал, если честно, хочу переехать поближе к работе, – я говорил настолько спокойно, что сам чуть не поверил.
– Ну что ж, тогда мы согласны.
Я сказал, что мне нужно посоветоваться с родителями. Хотя мои родители даже не знали, где и с кем я живу.
– Ладно, – сказала толстушка. – Будем ждать звонка.
Попрощавшись, мы вышли на улицу. Я был расстроен: ни первая, ни вторая комната не для меня.
– Правильно вы говорили, дядя Абрам, что вариантов много, но стоящих мало.
Он начал меня успокаивать, говорить, что скоро обязательно найдем, все решится.
– Раз я взялся за это, значит, решу все. Я обещал Наталье, что тебе помогу.
Обратно мы шли не торопясь, погода была отличная, город вокруг – очень красивый. Абрам предложил зайти куда-нибудь поужинать. Я согласился, часы показывали уже половину девятого, и мы проголодались. К тому же домой я не торопился, делать там было нечего – никто меня не ждет, даже поговорить не с кем. Соседи наверняка, как всегда, играют в карты и орут на всю квартиру...
Абрам привел меня в кафе «Лолита».
– Что, погостим у Лолиты? Я часто здесь бываю, тут недорого и порции большие, как раз то, что надо. Самое главное, – улыбнулся я, – водка недорогая.
Мы сели за столик, к нам тут же подошла девушка-официантка.
– Ох, Абрам, какими судьбами, давно вас видно не было! Мы вас всегда ждем, вы же знаете!
Он улыбнулся, встал, обнял ее, что-то тихо зашептал на ухо. «Я все поняла», – усмехнулась она, послушав, и ушла. Сев за стол, он усмехнулся:
– Ждут они не меня, а мои деньги, которые тут оставляю.
Через пять минут нам принесли двести грамм водки, аккуратно нарезанную колбасу, сыр и хлеб – то, что я очень люблю. «Надо же, – подумал я, – принесли то, что я обожаю, – сыр и хлеб». Мне больше ничего и не нужно, могу три раза в день это есть. Через пятнадцать минут принесли еще шашлык, который, конечно, оказался невкусным.
– Водки выпьешь со мной? – спросил Абрам Борисович.
– Нет, – ответил я. – Водку я не пью, только коньяк. А здесь хороший вряд ли найдется.
По моей просьбе мне принесли чай. Дядя Абрам пил с удовольствием, двести грамм уговорил минут за двадцать, потом заказал еще сто. К тому времени я уже поел и пил свой любимый чай с чабрецом. Ресторан был небольшой и недорогой, ниже среднего уровня. Кроме нас, за столиками сидели еще два-три человека.
Мы долго разговаривали, я рассказывал о своих мечтах когда-нибудь купить квартиру в Москве, организовать свой бизнес. О том, что обязательно куплю машину, черную, буду кататься по ночной Москве... Рассказал и про то, как родители не хотели, чтобы я уезжал.
Абраму понравилось то, что я самостоятельно выбрал свой жизненный путь.
Он, в свою очередь, рассказывал о своих клиентах, о том, какие все люди разные и всем надо помочь найти именно то, что они хотят. «Наверно, хочет ставку поднять», – решил я. Все-таки мое отношение к нему оставалось немного настороженным – очень многие пытаются обманом нажиться за счет других, тем более в большом городе.
Но тут он вдруг сказал:
– Михаэл, я хочу тебе дать совет, только ты меня правильно пойми. Мы с тобой еще мало знакомы, к тому же я намного старше, но ты мне сразу понравился. Твой директор, Наталья Владимировна, мне тоже тебя очень хвалила, говорила, ты очень старательный, ответственный и честный. В наше время эти качества – редкость. И я очень ценю их в людях. А больше всего мне понравился твой характер, упорство во всем. Это в жизни помогает, только приобрести это качество нельзя. С ним нужно родиться, ты как раз из тех, кто родился таким. Молодец.
Вот мы смотрели и первую, и вторую комнату, – и в первом, и во втором случае ты хотел что-то доказать, ты злился на этих людей, может, и на себя. Кажется, ты слишком правильный человек, но все же должен уяснить – людям не нравится, когда говорят об их недостатках. Если не нравится то, что предлагают, лучше будет, если ты об этом не скажешь ничего, а еще лучше запомни: похвала, комплимент, позитивные слова в адрес любого – это то, что всегда поможет в общении с людьми, в жизни. Ну кому из них нужна твоя правда? Если мне скажут, что я толстый и голова у меня большая, – как ты думаешь, мне это понравится? Хотя я сам знаю, что это правда!
– Нет, конечно, – согласился я.
– Вот, помнишь нашу первую встречу?
– Да, я все помню, дядя Абрам. 
– Очень хорошо. Я тогда почувствовал, что мой неопрятный вид тебе не понравился. Но ты умница, об этом не сказал ничего, хотя и подумал. Как ты думаешь, если бы ты сказал мне об этом, я сидел бы с тобою сейчас в кафе? 
Мне стало от этого вопроса неуютно. Непонятно, что ответить.
– Дядя Абрам, давайте поменяем тему! 
– Давай, – ответил он. 
Он был прав, люди не хотят слушать правду в свой адрес.
Мы говорили потом обо всем, откуда я и как попал в Москву, нравится ли мне этот город. Потом я у него спросил – реально ли купить в Москве квартиру? Он посмотрел на меня и сказал:
– Ну, как тебе сказать, Михаэл? Ты точно знаешь, сколько у тебя есть денег? Всего?
– Конечно, – удивился я. – Как же этого можно не знать? – К тому времени я уже накопил определенную сумму.
– Тогда ты никогда не купишь в Москве квартиру. В Москве покупают квартиру люди, которые не знают, сколько у них денег! – И громко засмеялся, потом добавил: – Тут все дорого.
– Здесь много возможностей заработать, – ответил я, – поэтому и дорого.
– Мне нравится твой настрой и ход твоих мыслей. С таким напором, как у тебя, можно добиться многого, – сказал он и попросил счет.
Из кафе мы ушли поздно ночью, и дядя Абрам настоял, что проводит меня до дома. Он родился и вырос в Москве. Знал, какие опасности есть в городе, который слезам не верит. Мне надо было завтра утром идти на работу, а его работа была дома за компьютером. Я согласился, и мы пошли вместе.
 
Глава 6.
 
Первый в моей жизни поиск комнаты, казалось, был обречен на неудачу. Но я не унывал – привык смотреть на мир с надеждой, а не с претензией. Еще с детства я выработал у себя одно качество – любую неудачу рассматривал как урок, из которого только нужно извлечь полезные выводы и в дальнейшем использовать этот опыт. Я делаю все, что в моих силах: работаю, откладываю деньги на будущее. И если пока не получается с комнатой – значит, не пришло еще время.
Действительно, все, что мы посмотрели, – это не мое. В нужный момент Бог поможет и покажет нужный путь. Всегда надо помнить – какими бы темными ни казались тучи над головой, выше них есть солнце, которое согреет душу. Просто надо дождаться.
Из трех моих соседей двоих – младших, не было дома, старший спал. Я тоже лег, но уснуть не мог. Думал о своих родных. Не знаю почему, но именно в эту ночь меня охватила тоска по ним. Может, потому, что, когда у нас что-то не получается, мы, по детской привычке, ищем поддержки у отца и матери… Я вдруг осознал, что они очень далеко от меня.
С отцом мы понимали друг друга лучше, чем с мамой. Он всегда был для меня идеалом – высокий брутальный мужчина, самый сильный человек на свете, и духовно, и физически, я с детства хотел быть похожим только на него, старался все делать, как он. Даже сейчас, когда ему уже за шестьдесят, он для меня по-прежнему все такой же. Больше всего я ценил в отце его объективность. Со временем он, однако, потерял это качество...
У мамы тоже был сильный характер, но когда она вышла замуж за отца, ей пришлось подчиниться ему. Женщины готовы всегда пожертвовать собою ради семьи и детей.
С мамой отношения у меня были другими: я ее, конечно, люблю, но для меня не было секретом то, что старший брат значит для нее больше, чем я. Она любила его слепой, всепрощающей любовью, не так, как меня. Это было видно даже по нашей одежде и еде. Многие замечали, хоть мама никогда не признавала этого. Меня это тогда, конечно, обижало... Я хотел, чтобы нас любили на равных, а не кого-то больше, а кого-то меньше...
Видимо, отсюда и пошло мое соперничество с братом. Я не воспринимал его как брата или друга – скорее как своего конкурента. Он всегда, сколько я себя помню, хотел показать свою значимость и власть надо мной. Мы часто ссорились...
Говорят, что когда ребенок рождается на свет, сначала он любит своих родителей, сестер, братьев. Потом он женится, и часть этой любви (а может, и всю) отдает любимой женщине и детям. У моего брата эта способность любить другого, видимо, отсутствовала. Он любил только одного человека – самого себя!
У меня еще есть сестра, которую я люблю больше, чем папу, маму и уж тем более брата. Она росла на моих руках. Всегда обнимала и целовала перед сном. И даже сейчас, хоть она и далеко, я словно чувствую теплоту ее рук. Это единственный человек во всем мире, за кого я готов безоговорочно отдать свою жизнь, если понадобится. Ее любовь, как мне кажется, – безусловная и самая чистая.
Думая о них, не помню, как уснул...
Утром, когда я проснулся, обнаружил, что двоих парней до сих пор нет. Первый раз за все время моего пребывания в этой квартире утром было тихо и спокойно. От Али я узнал, что ребят отправили по работе в другой город, на две недели. Я не поверил своему счастью. Две недели отдыха... Теперь можно спокойно жить и, кстати, заняться поисками комнаты.
На работу я пошел в прекрасном настроении, улыбаясь всем, кто шел навстречу. Люди, конечно, смотрели на меня с удивлением, но мне было все равно. Бывают моменты, когда мы абсолютно счастливы: в такие моменты даже время замирает, и мы словно застываем в счастливом резонансе со вселенной...
В Москве почти все люди напряженные, в постоянном стрессе, и просто не понимают тех, кто расслаблен и доволен жизнью. А я был доволен. И все больше убеждался в том, что, действительно, твой успех зависит от тебя самого. Жизнь в столице нравилась мне все больше и больше.
Когда я пришел на работу, Наталья Владимировна сказала, что я должен поехать с ней в главный офис. На мой вопрос: «Для чего?» она ответила: «Там все узнаешь». В голове у меня сразу возникло множество вопросов и предположений, но ни одного ответа. Увидев, что я волнуюсь, она улыбнулась и сказала: «Все будет хорошо, не переживай».
После этих слов я как-то сразу успокоился. Наталья Владимировна с первых дней относилась ко мне очень хорошо. В первые дни моей работы в магазине именно она научила меня всему. И я ей доверял во всех отношениях. Мы поехали на ее машине – купе темно-вишневого цвета. Машина очень подходила ей – по характеру и, конечно же, по стоимости. В пути хозяйка машины все расспрашивала меня, как идут поиски комнаты. Я рассказал.
– Абрам обязательно найдет то, что нужно, можешь не сомневаться. Ты с ним подружись, – советовала она. – Он очень опытный и интересный человек, ты у него многому можешь научиться.
Она еще не знала, что совет немного запоздал и мы уже подружились.
В офисе мы прошли к генеральному директору. Не зная, чего от меня хотят, я чувствовал себя немного неуютно, спасало только присутствие Натальи Владимировны. Генеральный, которому она представила меня, оказался седоватым мужчиной лет пятидесяти. Когда мы вошли, он сидел за столом, в большом кресле, как король на троне, и курил сигару. Оглядев меня недоверчиво с головы до ног, он кивнул и приказным тоном сказал:
– Садитесь.
– Вот тот молодой человек, которого я рекомендую на свое место и полностью ему доверяю, – сказала Наталья Владимировна.
Услышав это, я чуть не запел от радости. Хотелось даже обнять и поцеловать ее в знак благодарности. Стало понятно, что вопрос о моем назначении уже решен, и меня пригласили, только чтобы официально получить мое согласие. Естественно, надо было быть полным идиотом, чтобы отказаться от такого шанса.
Директор перешел сразу к делу:
– Я не люблю долгих разговоров. Наталья Владимировна очень довольна вашей работой. Хочу предложить вам должность директора магазина, того, где вы сейчас работаете. Вы согласны?
– Да, согласен, – только и сказал я.
После этого мы вместе выпили кофе, и, выйдя из кабинета генерального, я был уже директором магазина.
Позже я узнал, что генеральный директор – это муж Натальи Владимировны. Она искала человека на свое место и, когда якобы уезжала в отпуск, на самом деле специально оставляла меня одного, чтобы проверить, как я справлюсь.
А тогда я сам не мог до конца поверить во все это. Как я так быстро смог стать директором?! Раз сто поблагодарил Бога за то, что помог мне. Все произошло быстро и легко и казалось каким-то чудом. Теперь у меня был свой кабинет, ко мне обращались по имени-отчеству. Уж не знаю, каким образом, новость быстро долетела до нашего города, и на следующий день мне уже позвонил папа, поздравлял и говорил, что гордится мной. Пожаловался он между делом и на старшего брата. Что тот, мол, неисправим и до меня ему далеко. Правдой были эти слова или нет, – позже вы сами сможете сделать вывод.
Дядя Абрам часто приходил ко мне. Мне нравилось с ним общаться, несмотря на разницу в возрасте, – от него много чему можно было научиться, он знал жизнь, часто рассказывал разные случаи из своей практики, анекдоты. С ним можно было обсудить любую тему. Тем более что друзей в Москве, кроме Абрама и Натальи Владимировны, у меня еще не было.
Узнав, что меня повысили в должности, он искренне обрадовался, обнял меня и поздравил. Так обнял своими огромными руками, что кости чуть не хрустнули. Иногда чужие люди радуются нашим успехам больше, чем родные...
– Это надо обязательно отметить, – заявил он, – после работы идем в ресторан. Я как старший тебя приглашаю.
– Можем для начала посидеть в моем кабинете, – улыбнулся я.
– В кабинете посидеть мы с тобою всегда можем. А отмечать такое важное событие нужно только в ресторане, – ответил он.
Мы все-таки зашли сначала в мой кабинет. Там было уютно: кожаный диван, удобное кресло и стол, где я работал за компьютером. Был также небольшой бар – только для избранных. Сам я позволял себе это удовольствие крайне редко. И сейчас тоже – налил пятьдесят грамм коньяка только дяде Абраму.
– А ты?
– Нет, дядя Абрам, на работе я не могу. И вообще, чтобы вы знали, я очень редко пью. – Меня только назначили директором, и я не хотел давать своим подчиненным лишний повод для зависти и жалоб вышестоящему руководству.
– Ну нет, мы с тобою вечером должны пойти в ресторан и отметить все это.
Тут в дверь постучали и вошла девушка – продавец-консультант со словами:
– Вас хотят видеть!
– Кто?
– Не знаю, какой-то мужчина, просит именно вас.
Я посмотрел в камеру видеонаблюдения и узнал: это был парень, с которым мы вместе учились в школе, он – на два класса младше, чем я. Мы были знакомы, но друзьями никогда не были. «Наверно, нужны деньги», – почему-то сразу подумал я.
– Пригласите его сюда, – попросил я ее.
Через три минуты он вошел в кабинет. Мы поздоровались. Он огляделся вокруг:
– Ты хорошо устроился! И как тебе удается быть таким успешным? Все-то у тебя получается... Я здесь пять лет живу, но почему-то не могу даже мечтать о такой работе. А ты только приехал, и уже свой кабинет и секретарша с длинными ногами…
– Ты и ноги заметил, – усмехнулся я, – ну, садись, раз пришел. – Потом добавил:
– Вот именно – ты не мечтаешь, поэтому и не получаешь ее – хорошую работу.
Сам я, правда, считаю себя мечтателем. Еще когда жил на родине, мысленно представлял себе свою будущую жизнь в Москве: хорошая работа, дружба с достойными людьми, такими как Абрам Борисович и Наталья Владимировна. Только моих соседей-идиотов в этих мечтах не было. Но все-таки неприятности – это тоже часть жизни, ведь не может быть все так, как мы хотим. К тому же, если бы не они, я бы не стал искать комнату и не познакомился бы с таким душевно богатым человеком, как Абрам Борисович, не увидел бы те семьи, где мы с ним побывали, – а ведь все познается в сравнении.
– Кофе будешь? – спросил я приятеля.
– Давай.
Я приготовил ему кофе, поставил на стол и стал расспрашивать о его делах, о том, давно ли он был на родине.
– Все у меня хорошо, на днях только прилетел из дома. Там мне рассказали о тебе наши общие друзья.
– Кстати, познакомься, дядя Абрам – мой друг.
– Очень приятно. – Он посмотрел на Абрама, потом на меня, и замолчал.
Дядя Абрам кивнул головой, ничего не сказал. Это означало, что человек ему не нравится. Он нервно крутил рюмку с коньяком в руке и молчал.
– Ну, говори, что хотел.
Он замялся:
– Можно с тобой наедине поговорить?
– Не стесняйся, говори как есть, он мой друг. Можешь говорить при нем, что хочешь.
– Михаэл, мне нужно пять тысяч рублей в долг, на три месяца. Я обязательно верну, ты же меня знаешь. Мы с тобой учились вместе, верну обязательно, – повторил он. – Ну, очень нужно. Ты теперь директор, что такое эти деньги для тебя!
Я улыбнулся, и он, увидев это, спросил:
– Что смешного в моих словах? Или я не прав?
– Обычно люди, которые говорят: «Что такое пять тысяч рублей!», никогда сами не зарабатывали такую сумму, вот поэтому мне смешно, сам просишь в долг, и говоришь, что это ерунда, – ответил я.
– Потом, ты говорил, что просто в гости зашел, – продолжал я. – Вот что я тебе скажу: у меня есть принцип – никогда и никому не давать в долг. Но раз ты пришел ко мне, нашел в многомиллионном городе, тебе дам две тысячи, не в долг, а просто так, – я открыл сейф, достал оттуда две тысячи и отдал ему. Когда открывал сейф, заметил – он краем глаза пытался рассмотреть, сколько там денег... Вот шакал!
Я знал таких людей. Им легче дать небольшую сумму просто так и поставить точку в отношениях, чем одолжить деньги и потом разыскивать днем с огнем.
Он схватил деньги, поблагодарил меня и быстро исчез. Его кофе так и остался нетронутым.
После того, как за ним закрылась дверь, дядя Абрам залпом выпил коньяк, поставил рюмку на стол и встал. Он молчал, но видно было, что хочет сказать что-то очень важное и подбирает нужные слова. Его лицо и глаза стали красными, на лбу выступили капельки пота. Вдруг он ударил кулаком по столу, так, что рюмка упала на пол.
– Ну скажи, как можно поступать так с деньгами? Как ты можешь просто взять и подарить их неизвестно кому?!
– Ладно, дядя Абрам. Почему вы так плохо думаете об этом человеке? Вы даже его не знаете – кто он, откуда, кем мне приходится. Или вы знаете больше, чем мне говорите?
– Я просто старше тебя и видел много таких товарищей. Ты должен понять – нельзя просто так дарить деньги человеку, который тебе никто и ничем этого не заслужил. Деньги могут обидеться на тебя. Никогда не давай в долг, не подумав, слышишь? Надо хорошо знать человека, которому даешь в долг. Ты думаешь, я не давал денег в долг?! Ты думаешь, я просто так говорю эти слова тебе? Однажды, когда был примерно в твоем возрасте, получил хороший урок. Один раз ошибся, одолжил большую сумму – не товарищу, а близкому другу, он так и не вернул. Потом я придумал для себя правило трех вопросов и стал брать один день на размышление, если речь шла о том, чтобы дать кому-либо в долг. Я тебе как-нибудь расскажу.
Он хотел уйти, но я остановил его:
– Нет, вы сейчас расскажите!
– Нет и еще раз нет.
Но через несколько минут сказал – если я пойду сегодня с ним в ресторан, тогда он все мне расскажет. Я, конечно, согласился: теперь я пойду, узнаю что-то новое для себя.
Дядя Абрам улыбнулся:
– Михаэл, я знаю больше тысячи анекдотов и всю тысячу помню, как свое имя. Не бойся, у меня с памятью нет проблем.
Вечером мы пошли в ресторан недалеко от магазина, где я работал. Я был там в первый раз. Ресторан оказался в немецком стиле, и я растерялся, что выбрать, так как совсем не знал этой кухни.
– Ну что, Михаэл, готов сделать заказ?
– Нет, я не знаю эту кухню. Посоветуйте что-нибудь. Только одна просьба – я не ем свинину.
Нам принесли жареные сосиски с гарниром из картофеля и квашеной капусты, ржаной хлеб, сырную нарезку, салат с телячьей вырезкой. Абрам попросил двести грамм водки, я – чаю. Сосиски есть я не стал – именно в Германии почти все мясные блюда из свинины. Он молчал, и я тоже взял тайм-аут, хотя очень хотелось поскорее узнать его секрет.
– Ну что, за твое здоровье.
– Спасибо, – ответил я. Вспомнил раннее детство, когда бабушка собирала нас всех около себя и рассказывала сказки. А я сидел тихо, слушал. Переживал каждый раз за главного героя сказки.
После водки дядя Абрам начал свой рассказ.
– Давным-давно, когда мне было около двадцати пяти лет, я отложил денег, чтобы купить машину. Целый год работал ради этого. В советское время не было такого выбора, как сейчас. «Жигули» по нашим тогдашним меркам были отличной машиной и пределом моих мечтаний.
У меня был друг, Костя, – мы выросли вместе, были очень близкими, почти братьями. Расстались только в армии. После снова встретились, стали работать вместе – я был начальником, он – моим подчиненным. Делал ему разные поблажки, позволял работать меньше всех – делал вид, что не замечаю этого, но получал он столько же, сколько и остальные. Все были этим недовольны, но я хотел помочь другу, это для меня было важнее всего остального на тот момент.
После окончания стройки он попросил у меня в долг – ровно столько, сколько у меня было отложено. На три месяца. Помню, я еще удивился тогда. Он никак не мог знать, сколько у меня денег, но попросил эту сумму. Я колебался, но молодость, наивность сыграли роль, еще и то, что я его любил как друга. На следующий день я отдал ему деньги. Надеялся, что он вернет в срок.
Через два дня он со мной поссорился и ушел с работы. И деньги вместе с ним. Теперь я понимаю, что это было подстроено заранее. А тогда переживал больше не о деньгах, а о дружбе. Ты хоть понимаешь, о чем я? Что я хочу тебе сказать всей этой давней историей?
– Я понимаю вас, дядя Абрам, вы от души помогли своему другу, и он вас предал. Только не понимаю, при чем здесь ваше правило трех вопросов? Это банальный случай из жизни. Каждого человека хоть раз в жизни подвел его друг или приятель.
– Не торопись, дойдем и до трех вопросов. Мне надо, чтобы ты почувствовал, что я пережил в тот момент. Как я потерял в одну минуту то, что собирал своим трудом целый год.
– Получается, что вы зря работали, раз все деньги в итоге пропали?
– Как тебе сказать, с одной стороны – да, а с другой – нет.
– Как это? Дядя Абрам, вы опять шутите?
– Нет, просто я тот урок запомнил на всю свою жизнь. Нельзя слепо верить всем! Нельзя с деньгами так поступать! Их нужно беречь, иначе они уйдут от тебя очень быстро. Неважно, о какой сумме идет речь. Если подумать – сегодня ты поступил правильно. Больше этот человек не придет к тебе никогда, а деньги останутся с тобой. После того, что со мной произошло, я сделал для себя вывод – прежде чем отдать деньги, надо было задать Косте три вопроса. Первый вопрос – для чего они ему нужны? Если ответ меня удовлетворит, тогда задаю еще два вопроса.
– Какие?
– Когда он вернет долг? Это второй. И какие гарантии, что я получу деньги обратно? Если речь идет о большой сумме, я беру один день на раздумье. Ты понимаешь, если его намерения правильные, если он действительно хочет вернуть деньги, человек ответит на все эти вопросы, причем без обид. Сам проверял, и не раз.
– Спасибо вам, дядя Абрам, вы мне дали ценный совет.
– Вот именно, что это очень ценный совет. Чтобы понять это, я отдал год жизни. В тот момент я был очень зол на своего бывшего друга, но прошли годы, и я понял, что тот урок, который получил, пошел мне на пользу. Мне нужно было пройти через это.
После этого случая разные люди много раз просили у меня в долг денег. Кто мог ответить на мои три вопроса – те и вернули мои деньги. Конечно, нужно помогать друг другу, но при этом самому себе вреда наносить не нужно. Бог знает, что делает. В этом я уверен на сто процентов – прожил пятьдесят лет, вырос в детдоме (кстати, вместе с другом, который потом меня кинул), – там год идет за два. Потом – учеба, работа... много чего было. Мой опыт доказывает, что Бог знает больше, чем мы. Случилось что-то – значит, так и должно быть.
– Спасибо вам, дядя Абрам.
– И тебе спасибо. Уже поздно, тебе завтра на работу, – сказал он и попросил счет.
Мы встали и разошлись по домам…
Было не холодно, очень тихо, я шел медленно и все думал о том, что произошло сегодня. Вроде сделал хорошее дело – помог земляку, несмотря на то, что он мне не нравился. Теперь, после разговора с дядей Абрамом, воспринимал это совсем по-другому... Думал о том, сколько мне еще предстоит узнать, сколькому научиться…
В голове у меня возникло много разных вопросов. Почему один человек обманывает другого? Почему предпочитает обман честному труду? Почему один считает другого глупее себя (как правило, того, кто более доверчив)?
 
 
Глава 7.
 
Дома Али был не один – с девушкой. Он постоянно приводил домой девушек, причем все время разных, менял их так часто, что даже иногда путал имена. Я не понимал, зачем это нужно, но ему такая жизнь нравилась. Мне казалось, он этим пытался что-то доказать самому себе.
Все девушки были разные – высокие и маленькие, брюнетки и блондинки, худые и полненькие. Определенных предпочтений у него не было – чем больше, тем лучше. Обычно так ведут себя двадцатилетние мальчишки, но им простительно. А ему было давно не двадцать, и в таком возрасте уже, как правило, качество должно быть более важным, чем количество. Но тут было все совсем наоборот.
Среди его девушек была одна, с которой он встречался постоянно, уже несколько лет. У нее даже был ключ от нашей квартиры. Она могла прийти в любое время, но каждый раз спрашивала разрешения у Али. Он сам установил такое правило – вдруг она придет, а он не один?! Мало ли что…
Звали ее Настя. Он, наверное, по-своему любил ее, относился к ней бережно, не так, как к другим, делал подарки, баловал ее, при этом постоянно изменял. В последнее время было заметно, что они встречаются больше по привычке, отношения уже приелись обоим. Такие отношения рано или поздно обречены на гибель, и, понимая это, они оба предпочитали не говорить на эту тему. Просто плыли по течению, а там жизнь покажет...
Однажды он сам рассказал мне, как они познакомились. Не знаю, почему, – тогда еще он почти не знал меня. Это было в первый вечер после моего знакомства с Настей. Он рассказал, что они встретились в первый раз под Новый год, в Тропаревском парке, случайно. Он к ней сначала отнесся так же, как и к остальным своим подружкам, но потом полюбил… Они встречались каждый день, он не мог дождаться конца рабочего дня, чтобы увидеть ее, заранее планировал, куда ее повести. Меню ужина каждый раз продумывал.
– Мне было с ней хорошо, даже когда мы просто молчали, – говорил он. – За всю свою жизнь я не знал другой такой девушки, которая могла бы меня понять так, как она. Мы никогда не ссорились – Настя как-то всегда умела проявлять гибкость. Всегда хотела быть рядом со мной, одним словом, мы были счастливы. А сейчас мы встречаемся раз в десять дней, и никуда не ходим – ни в кино, ни в театр, как раньше, даже в парк не выходим гулять – только секс, и все! Она перестала быть для меня идеалом, наверно, как и я для нее. Я начал видеть ее недостатки, привычки ее стали меня раздражать. Раньше моя любовь к ней мешала увидеть другую сторону медали. Вообще-то мы все не идеальны, сам очень трудный человек, я это понимаю. Но мы постепенно стали чужими друг другу. Почему? Что изменилось? – Он словно искал ответа на все эти вопросы. И не понимал, что происходит...
Несколько секунд он молчал, потом прибавил:
– Одно время хотел на ней жениться, потом передумал. Сейчас я бы, конечно, не выбрал ее в качестве жены. Теперь я ценю в женщинах другое.
– А что именно? – спросил я. 
– Ну как тебе сказать? Я в ней не вижу женщину, которая могла бы стать матерью моих детей. Не могу объяснить толком, почему, ты уж меня прости. Наверно, это и объяснить невозможно, это надо чувствовать. Сейчас ты меня не поймешь, но, я уверен, в свое время мои слова вспомнишь. Почему все прошло у нас? Почему чувства, любовь и страсть проходят и потом мы все свою жизнь ищем это где-то на стороне, с кем-то другим? Ждем взрыва чувств, как серфингисты ждут волну в океане, – с тоской добавил он. 
Теперь мне было понятно, почему он меняет девушек так часто. Он ищет то, чего уже давно нет и, думаю, больше уже не будет. Бог дает нам один раз испытать настоящую любовь, можно один раз полюбить искренно, отдать свою любовь одной женщине и сделать ее счастливой. Невозможно дать счастье одновременно двум или трем женщинам! Любовь живет в сердце, а сердце у человека одно – нельзя рвать его на части и раздавать их кому попало, лучше отдать его целиком одной женщине, и она оценит это по достоинству.
Когда мужчины обращают внимание только на внешнюю красоту женщины (а так практически всегда), тогда, конечно, остановиться на какой-то одной невозможно – все женщины разные, одна красивее, чем другая. В таком случае ты постоянно ищешь и выбираешь, нет ни начала, ни конца. Когда же внимание обращено в первую очередь на внутренний мир, то родную душу ни с кем не спутаешь и ни на кого не променяешь. Только такая любовь вечна... У них была страсть и секс, но любви не было с самого начала. Настоящая любовь не проходит, она крепнет с каждым днем.
К тому же, как мне казалось, они изначально были не пара друг другу. Настя была настоящей красавицей – с точеной талией и очень правильной осанкой... Познакомившись с ней, я не переставал удивляться: как она может встречаться с ним? Ведь они совершенно не подходили друг другу – ни по характеру, ни по интеллекту. Он был скрытным флегматиком, она – наоборот, очень открытым холериком. Это было сразу же видно по ее глазам и улыбке.
Мы с ней сразу подружились. Когда она приходила к нам, я радовался, что есть человек, с которым можно хоть немного поговорить. И почему-то я был уверен, что ей нравлюсь...
Как-то раз она была у нас в гостях, сидела с Али на кухне, они пили чай, разговаривали. Я пришел домой с работы, помыл руки и присоединился к ним. Хотел сказать ему кое-что. В квартире у нас грязь была ужасная, куда ни посмотри, но никого это особенно не беспокоило, кроме меня. Однажды, переодеваясь, я выронил из кармана куртки несколько монет – закатились под кровать. Наклонился их достать – и то, что увидел под кроватью, привело меня в шок. Слой пыли в несколько сантиметров, словно уже года два никто здесь не убирался. Мелочь я так и не нашел. Из многочисленных девушек, бывающих у Али в гостях, ни одна не убирала даже за собой. Я привык жить самостоятельно, но, если честно, наводить чистоту – это не мое, поэтому решил позвать нашу уборщицу, с работы. Вот и решил ему сказать об этом.
Он, конечно, согласился, только сказал, что главное – не чужого человека приглашать делать уборку. Еще и Настю упрекнул, сказал, что, так как кроме нее ни одна женщина сюда не приходит, порядок наводить некому.
– Раньше ты убирала хотя бы раз в неделю, а теперь тебе все равно!
Она сделала вид, что не услышала эту последнюю фразу. Хотя это было правдой – сейчас она вела себя здесь как и все остальные его подружки. Пришла, переночевала, получила дозу секса – и домой.
Али сделал вид, что разозлился (а может, и на самом деле), встал и ушел к себе в комнату, включил телевизор на всю громкость.
Она пересела ко мне поближе. На ней была только его рубашка. Три верхние пуговицы были расстегнуты, и ее грудь была видна как на ладони.
Я изо всех сил делал вид, что ничего не вижу, хотя не мог оторвать взгляд от выреза рубашки. Это было выше моих сил – она мне очень нравилась и сейчас сидела так близко, что я чувствовал ее тепло. Ее грудь медленно поднималась и опускалась при дыхании.
Она начала какой-то незначительный разговор о погоде. Всегда и со всеми можно об этом поговорить, если больше не о чем. Сама при этом наблюдала за мной, я видел это, следила за направлением моего взгляда.
Я совсем растерялся, не знал, что говорить в ответ, чтобы ослабить напряжение на кухне... Еще и Али дома, в соседней комнате. Может, это какая-то проверка?! Но зачем?
Вдруг она взяла мою правую руку в свои ладони, стала рассматривать ладонь, будто умеет гадать, и сказала, улыбаясь:
– Ты еще никогда никого не любил, но скоро встретишь девушку, о которой мечтал всю жизнь.
Я понимал, что она пытается этим привлечь мое внимание, к тому же в хиромантию не верю, но тем не менее подыграл ей:
– И где же я ее встречу?
– Она рядом с тобой, просто смотри внимательнее, и увидишь…
Мне нравилось, как она держит мою руку, ее ладони были нежные, мягкие, с ухоженными ногтями. У некоторых женщин такие руки, при взгляде на которые пропадает все желание…
Я поднес ее ладони к губам и поцеловал, чувствуя только легкое головокружение и какую-то эйфорию, но это состояние мне нравилось. Настя смотрела мне в глаза пронзительным взглядом, словно хотела проникнуть мне в душу, понять, что я думал в тот момент. Сам не заметил, как моя ладонь оказалась на ее ноге, выше колена, и медленно продвигалась все выше вверх. Она раздвинула ноги…
Тут я вдруг словно проснулся – ведь Али может выйти из комнаты в любой момент. Медленно, очень медленно, собрав все силы, убрал руку – как же трудно было это сделать!
Настя все поняла и слегка отодвинулась от меня. Мы некоторое время молчали. Вдруг Али вышел из комнаты и прошел в ванную. Он даже не смотрел в нашу сторону. Кажется, он всерьез обиделся на нее. Как же я вовремя убрал руку...
От неожиданности я вдруг задал ей вопрос – есть ли в Москве музей Гагарина, кажется, читал о таком. Хотя в тот момент это было последним, что меня волновало.
Она стала рассказывать мне о Мемориальном музее космонавтики в Москве. Единственное, что я запомнил из ее рассказа, это то, что музей был открыт 10 апреля 1981 года к 20-летию полета Юрия Гагарина в космос.
Потом она предложила сходить вместе в этот музей. Сама говорила, что она ни разу там не была, хотя я не поверил. Она была коренной москвичкой, очень хорошо знала историю города. Могла о столице рассказывать часами. Работала гидом, знала три языка.
Потом мы еще долго разговаривали, от музеев перешли на личные темы. Настя все расспрашивала – сколько мне лет, откуда я, что делаю в свободное время, есть ли у меня девушка? Половину ее вопросов я оставил без ответа – просто не мог разговаривать после того, что между нами произошло. Никак не мог успокоиться…
– Извини, уже поздно, мне завтра рано вставать. – С этими словами я ушел к себе в комнату. Просто сбежал от нее, но выхода другого не было, боялся потерять контроль над собой...
Лежа в постели, я еще долго думал о том, что было. И чем больше думал, тем больше ругал себя за это. Я себя не узнавал – никогда бы раньше не подумал, что могу такое себе позволить с девушкой своего товарища.
На следующий день я проснулся до звонка будильника. Семь тридцать – через полчаса должна была прийти тетя Люба, уборщица из нашего офиса. Еще есть время принять душ: сначала – горячий, потом – холодный, сварить и выпить кофе по-турецки, чтобы окончательно проснуться.
Тетя Люба была родом из Молдавии. Очень честная женщина, не боялась никакой работы и никогда не жаловалась на жизнь, хоть та ее жестоко била не раз. Брат умер от рака печени, оставил двух маленьких дочерей. Тетя Люба взяла на себя опекунство. Замужем она никогда не была и не жалеет об этом. Всегда говорит, что не встречала на своем пути такого мужчину, за которого можно не просто выйти замуж, а действительно быть «за мужем». Может, она и права... В современном мире женщине трудно выйти замуж за достойного мужчину. Их остается все меньше и меньше…
Дочери ее брата относились к ней как к источнику дохода, не более того. Иногда она сама рассказывала о своих горестях, плакала, но это бывало очень редко – только когда особенно остро ощущалась напряженность и суета московской жизни, в которую волей-неволей ей пришлось окунуться. Ведь очень трудно в пятьдесят лет становиться иммигрантом, находиться все равно что в бегах и все время работать, так как нет другого выхода. Племянницы жили в Молдавии и работать не собирались, хотя им было уже больше, чем по двадцать лет. Жили на деньги, что присылала им тетя, сидели на ее шее…
Я не мог пригласить в дом никого, кроме нее, так как надо было идти на работу, и чужого человека в квартире я бы не оставил. А ей доверял полностью, знал, что можно не опасаться ни за деньги, ни за вещи.
Она пришла точно вовремя, как мы договорились. Показал ей все и попросил: что бы она ни нашла под кроватью, – все выбросить и никому на работе об этом не рассказывать.
– И наденьте перчатки, мало ли что...
Она мне обещала – никому не слова. Я был уверен – она обязательно что-то найдет во время уборки: пустой шприц, или презерватив, или что-нибудь из нижнего белья, – от моих соседей можно было ожидать чего угодно... Не хотел, чтобы это потом обсуждали на работе. Девушкам-продавщицам дай только повод для сплетен – лишь бы не работать. А уж перемыть кости начальнику – это вообще хлебом не корми. Меньше знают обо мне – больше уважают.
День обещал быть очень тяжелым – должны были получить большую партию товара со склада. Вся ответственность теперь была на мне. В таких крупных компаниях ошибки не прощаются. А меня только что назначили директором магазина, конечно, я еще не совсем уверенно себя чувствовал. Подвести Наталью Владимировну никак не мог – она ведь поручилась за меня; хоть ее муж и руководитель компании, это не дает мне никаких поблажек.
Только сел за компьютер проверить почту, меня попросили выйти в торговый зал, поговорить с покупателем, который не знал русского.
Он оказался студентом из Африки. Высокий, широкоплечий, с атлетической фигурой и такими белыми зубами, что зависть берет. Глядя на него, мне сразу невольно захотелось попасть в Африку, посмотреть на страну, где живут такие люди. Он был очень тепло, не по сезону, одет. И очень плохо понимал по-русски. «Странно, учится в России и так плохо знает язык, – подумал я. – Потом полетит с дипломом домой и станет специалистом – ”одним из лучших”».
– Как собираешься учиться, если все предметы преподают на русском? – cпросил я его.
Улыбнувшись, он ответил, что после третьего курса хочет получить перевод в Лондон и там продолжить учебу. В Москве ему не нравится, очень холодно.
– Не думаю, что это возможно, – сказал я ему. – Насколько я знаю, из московских вузов не переводят в Лондон. – Он послушал, пожал плечами и сказал, что сам пока точно не знает, как это сделает, но мечтает об этом.
Глубоко вздохнув, он добавил:
– Я влюбился здесь в одну девушку. Она учится со мной и не хочет никуда уезжать из России. Через год мне придется выбирать между ней и Лондоном… – После этих слов он молча ушел.
Тут привезли товар, и закипела работа. Каждое наименование нужно завести в базу данных, на все коробки наклеить цены, все подсчитать и разместить. Это не так просто, как кажется. А у меня в магазине только я мужчина, все остальные – девушки. Как правило, в женском коллективе постоянно какие-то разборки, к тому же надо постоянно заставлять их работать. Жалуются, что в один день привезли слишком много товара. Вечно им не угодишь. С ними у меня разговор короткий – если работа не нравится, выбор всегда есть. Никого не держу, уходите – еще, правда, ни одна не уволилась. Найти хорошую и стабильную работу не так уж просто даже в Москве.
Когда мы закончили принимать товар, вернулась тетя Люба, отдала мне ключи от квартиры. Она была в легком шоке от увиденного и сказала, что нашла все, о чем я ее предупреждал, и все выбросила в мусоропровод.
Я поблагодарил ее за работу и отпустил домой. Сделал себе чашку кофе, надеясь, что хоть эту смогу спокойно выпить. Было три часа дня, все, что было намечено на день, уже сделал. Решил воспользоваться случаем – зашел в интернет, пока пью кофе, и стал искать поблизости библиотеку. Книги с детства были моими друзьями, но давно уже ничего не читал, все не было времени.
Библиотека отыскалась рядом, на улице Строителей. Я допил кофе и отправился туда пешком, через пятнадцать минут был на месте. Вошел в тихое уютное здание, зарегистрировался. Взял «Идиота» Достоевского, сел почитать. Люблю читать именно в библиотеке, в тишине, вдыхая запах старых книг. Читая и перечитывая Достоевского, каждый раз открываю для себя что-то новое. Он действительно один из величайших людей в мире. Как правильно заметил Бегемот в «Мастере и Маргарите» – Достоевский бессмертен! Не зря ведь его книги уже столько лет читают во всем мире.
...Я заметил, что прошел уже час, когда почувствовал головную боль, – наверное, из-за того, что сегодняшний день был тяжелым. Очень переживаю, когда принимаем товар, боюсь сделать ошибку – ведь самой малости достаточно, чтобы потом пришлось все перепроверять и пересчитывать. Закрыв книгу, решил – хватит на сегодня, пора домой.
Я вышел из библиотеки и направился к дому. Погода стояла прекрасная, это редкость для Москвы. Домой мне торопиться было не надо, и я решил зайти погулять в парк – может, головная боль пройдет.
В парке гуляли люди, я обратил внимание на женщину с малышом, который, видно, только научился ходить и неуверенно топал по тропинке. Мама смотрела на него с гордостью. Еще бы, это ведь первое важное достижение ее сына. Ее жизнь крутится вокруг этого маленького топтуна…
Мне хотелось подышать свежим воздухом и найти тихий уголок, и я долго выбирал скамью. Наконец нашел тихое место, где никого не было, присел на скамейку. Через несколько минут мое одиночество нарушила пожилая женщина с маленькой собачкой на руках. На вид лет пятьдесят, круглое лицо, нечесаные волосы, неопрятный вид. За собой, видно, не ухаживает, еще и завела собаку.
Женщина попыталась заговорить со мной:
– Шикарная погода, не так ли? 
– Так, конечно, раз вам нравится, – ответил я.
– Давно сидите здесь? 
– Нет, сел пять минут назад. Хотел подышать свежим воздухом и отдохнуть от суеты. Поэтому выбрал тихое место. 
– И мы вам помешали, – сказала она, посмотрев на собаку. – Видите ли, мы мешаем ему! Ну-ка, скажи дяде что-нибудь. Давай, защищай меня! У всех собаки как собаки, защитники. А моя – никакая. Ну-ка, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Не став дальше слушать этот бред, я встал и пошел домой.
По дороге мне позвонил мне дядя Абрам, сказал, чтобы на завтрашний вечер ничего не планировал, он договорился о просмотре квартиры – вроде бы хороший вариант, и недалеко от метро. Договорились там же встретиться.
Конечно, я обрадовался этой новости. Но голова так и не прошла...
Дверь я открыл в уверенности, что дома никого нет. Снял куртку, повесил в коридоре, быстро прошел в ванную помыть руки. Хотел потом выпить чаю, может, голова пройдет. Не заметил, что в ванной горит свет, открыл дверь – и вот она стоит под душем, Настя! Я в очередной раз отметил ее красивую фигура, особенно грудь, – высокую и упругая, размером с мою ладонь. Я застыл на месте. Пару секунд я смотрел на нее, потом пробормотал какие-то слова извинения.
Она спокойно посмотрела на меня, даже не попытавшись прикрыться, и слегка улыбнулась:
– А, это ты, Михаэл?! Ничего страшного, не извиняйся.
Я, как в тумане, закрыл дверь и вышел на кухню.
Поставил чайник, смотрю на улицу из окна – но в голове она, ничего не вижу. Такая сексапильная, и вдруг – вот она, передо мной, голая и мокрая... Сейчас она выйдет, что мне делать?! Вчера ночью дома был Али, а сейчас никого нет. Мы одни, теперь за себя не отвечаю. Может, пока она купается, пойти обратно на работу?!
Постепенно я успокоился – пусть все будет как будет.
Через несколько минут она вышла из ванной, прошла в комнату. На ней была белая майка и полотенце вокруг бедер. Майка облепила ее мокрое тело, как вторая кожа, я опять близко увидел ее грудь...
– Не знаешь, где фен? – раздался ее голос из комнаты.
– Н-нет, – пробормотал я и подумал: «Тебе не только волосы надо сушить»…
В комнате зашумел фен. Через несколько минут она вошла ко мне на кухню.
– Обожаю чай после душа! Налей мне тоже, пожалуйста.
В моей голове лихорадочно мелькали мысли: «Она, кажется, испытывает меня. Нет, второй раз не поддамся. Она встречается с моим товарищем, если между нами что-то будет, кто тогда я после этого? Если даже об этом никто не узнает, я-то все равно буду знать! Как после этого буду смотреть в глаза человеку, с которым делю жилье и хлеб? В конце концов, себя перестану уважать. Нет, надо держаться подальше от нее». Но ее тело, как магнит, тянуло меня к себе.
Как ни в чем не бывало я налил ей чай.
– Я бы хотела тебе задать один вопрос, разрешишь? – произнесла она осторожно.
– Конечно.
– Скажи, я красивая?
«Вот черт», – подумал я. Мне стращно было даже смотреть на нее. Что ей ответить? И для чего все эти вопросы мне?
– Конечно, ты очень красивая, – встал я и хотел выйти из кухни, но она меня остановила:
– Не уходи, давай посидим, поговорим, как вчера. У меня так много вопросов к тебе, которые я не смогла задать вчера вечером. – Мне ничего не оставалось, как сесть.
– А я тебе нравлюсь? – Она смотрела мне прямо в глаза, словно видела меня насквозь. Ее взгляд еще больше возбуждал меня. Я почувствовал, что просто не в состоянии скрыть от нее правду.
– Да, ты мне нравишься.
– И ты мне нравишься, – ответила она и встала. – Почему-то ты об этом никогда не говорил, – она подошла и села ко мне на колени, взяла мою ладонь двумя руками и приложила к своей груди.
– Послушай, как стучит мое сердце...
Во рту у меня пересохло.
– Пожалуйста, не надо, – только и сказал я.
– Почему? Я ведь тоже тебе нравлюсь? – Она поцеловала меня в губы, я из последних сил попытался оттолкнуть ее от себя, но не смог, да и не слишком сопротивлялся, если честно. Мы целовались долго, я забыл обо всем, снял с нее майку и целовал, гладил ее белоснежные груди...
Но вдруг мой внутренний голос все-таки пробился через это наваждение: я поступаю неправильно, не как настоящий мужчина! Встал и оттолкнул ее от себя:
– Прости! Мы не должны этого делать, это неправильно. Я не могу. Давай остановимся!
– Что такое? – удивленно сказала она, вставая. – Ты хоть знаешь, что ты первый мужчина в моей жизни, которого я поцеловала сама? Ты хоть знаешь, как трудно женщине сделать первый шаг и что это значит? Ведь считается, что это право принадлежит мужчине! Вот я стою перед тобой, хочу тебя, ты мне нравишься, очень сильно... Я красивая, ты же видел мое тело... Я ни в чем тебе не откажу, можешь делать со мной что хочешь... При всем этом ты капризничаешь, как мальчик.
– А ты хоть знаешь, как мне трудно сейчас? – ответил я ей. – Как тяжело держать себя в руках, когда рядом голая и очень красивая девушка? Ты об этом подумала? Хочешь узнать правду? Почему я себя так веду?
– Да, – твердо и обиженно ответила она. Я понимал: ей сейчас больно, я ее унизил своим отказом, хоть и непреднамеренно...
– Понимаешь, ты мне очень нравишься, помимо красоты у тебя есть интеллект – а для меня это очень важно! Есть только одно «но»!
– И какое же? – Теперь ее голос стал холоднее.
– Понимаешь, ты девушка моего товарища, мы вместе живем, делим крышу над головой и хлеб, вот здесь, в этой кухне... и ты здесь же предлагаешь себя мне! Тебе не кажется, что мы с тобой поступаем неправильно?
Она махнула рукой, прерывая меня:
– Ну и что? Он не относится к тебе так, как ты относишься к нему, и, будь он на твоем месте, никогда бы о тебе не подумал! Ты боишься сделать ему больно, да он этого не узнает никогда!
А я сама решаю, кому отдаться! Сейчас он мне никто, его любовь ко мне прошла, и у меня тоже. Он пользуется только моим телом, а раньше мои душа и тело принадлежали ему. Знаешь, как он меня любил? Сколько ночей мы до утра разговаривали, не спали? Мы боялись потерять друг друга. Даже мысленно не позволяла себе изменять ему. Очень много шансов было, но тогда мне это было не нужно. Не замечала взглядов других мужчин. А сейчас я вижу, как ты на меня смотришь. Как ты начал заикаться, когда увидел меня голую в ванной. Или ты считаешь, что я дура, всего этого не замечаю? И тебе я предлагаю свое тело – возьми меня, делай со мною все, что хочешь, все свои фантазии...
– Ты не поняла, – сказал я. – Если это произойдет, я перестану уважать себя. Чужое мнение тут ни при чем. Мне наплевать и на его мнение тоже. Он мне никто, и скоро я отсюда съеду. Да, ты мне нравишься. Я тебе уже говорил это. Да, все, что ты сказала, – правда. Представь, что это произошло. Как я буду смотреть на себя в зеркало? К тому же не хочу таких одноразовых отношений, мне это неинтересно. Мне нужна и душа, и тело. Ты прости, если я тебя обидел, но не могу переступить через себя, – родился таким. Может, это мне и мешает, но по-другому не могу...
На этих словах она обиженно ушла в комнату, хлопнув дверью.
В тот момент я не был уверен, правильно поступил или нет. Но, как бы там ни было, самое главное – не перестать уважать себя и свои принципы. Ради пяти минут удовольствия всю жизнь терпеть угрызения совести? Я не готов. Взял кружку с чаем и ушел к себе, хотя в моей комнате и не было так уютно, как на кухне. Не хотел столкнуться с Настей еще раз. Может, она выйдет, и все начнется сначала?
Мне было неприятно отказать ей – после этого чувствовал себя, как капризная девчонка.
Уснул я нескоро, утром, когда встал, ее уже не было дома. Она, кажется, ушла поздно вечером. Пора было идти на работу. Решил пройтись пешком, погода была как раз для прогулки. По дороге на работу все размышлял о том, что было между нами. Что заставляет мужчин и женщин изменять? Не мог найти ответа на этот вопрос, может, у дяди Абрама спросить? Наверно, он, как всегда, найдет, что ответить.
 
 
Глава 8.
 
На работе было тихо – праздники, целых три дня. За целый день безделья обычно устаю больше, чем за день работы. С нетерпением ждал вечера, чтобы пойти посмотреть комнату и узнать мнение дяди Абрама: правильно ли поступил я с Настей?
Вечером того же дня мы с Абрамом, как договаривались, встретились возле метро Коньково.
Он выглядел довольным и сразу же сказал мне:
– Ну что, сынок, наконец-то я нашел для тебя комнату! Почему-то уверен – хозяйка тебя возьмет сразу, и тебе все понравится.
– Почему вы так уверены в этом, дядя Абрам? – спросил я.
– Чутье подсказывает, – улыбнулся он, – это только с опытом приходит.
Дом номер сто двадцать два находился на Профсоюзной улице, прямо возле метро. Через минуту мы были уже у него. Здание оказался большим и красивым.
– Давай постоим чуть-чуть, я устал, пока шел к тебе, – сказал Абрам. – Все, с завтрашнего дня сажусь на диету, больше не могу так мучиться. – Он показал на окно на четвертом этаже. – Вот, кажется, это окно. Хозяйке лет пятьдесят пять, интеллигентная женщина, на пенсии. Она одна, родственников нет. Просто покажет комнату, еще думает, сдавать или нет. Выбирает...
Мы вошли в подъезд. Там было чисто, высокие потолки. И, по традиции, – надпись около лифта: «Прямые и параллели тоже пересекаются».
– Да, это правда, – сказал дядя Абрам и нажал на кнопку вызова. Двери сразу открылись.
– Кажется, нас ждут, дядя Абрам!
– Конечно, я же сказал – все будет хорошо. Чувствуешь, какая здесь чистая аура? Уверен, что здесь и соседи хорошие. А это, кстати, немаловажно.
Вот и четвертый этаж. Мы позвонили в дверь. Через минуту за дверью послышались легкие шаги, кажется, нас рассматривали через дверной глазок.
– Кто там? Что вам нужно? – раздался мелодичный женский голос.
– Вы обещали показать нам комнату, – начал дядя Абрам. Он не успел закончить фразу, как дверь открыли.
– Добрый вечер, – поздоровались мы.
– Добрый, – ответила хозяйка и пригласила нас в квартиру.
Мы зашли внутрь. Квартира была очень уютная, светлая. Здесь легко дышалось, атмосфера была приятная. Не чувствовалось тяжелой ауры. Хозяйка и правда оказалась очень интеллигентной и ухоженной женщиной в возрасте от пятидесяти до пятидесяти пяти. На ней было очень скромное и аккуратное домашнее платье.
– Это вы хотите снять комнату у меня? – спросила она, обратившись ко мне.
Я ждал, что, как обычно, дядя Абрам сам ответит, но он почему-то молчал.
– Да, это я, – ответил через несколько секунд. – Если можно, давайте посмотрим комнату, а потом поговорим.
– Меня зовут Татьяна Петровна, – представилась она, – Пойдемте.
Комната оказалась очень чистая и уютная. Даже толком не посмотрев, я сказал, что мне нравится. Чистота для меня была очень важна.
– Что вы скажете, Татьяна Петровна? – спросил дядя Абрам.
– Ну, что тут скажешь, он у вас не очень разговорчивый, я хочу подумать пару дней. Вы тоже посмотрите другие варианты, может, найдете где-то лучше. А через два дня созвонимся, и я скажу, что решила. Я все-таки хотела девушку, а не парня...
– С ними меньше проблем, хотите сказать? – спросил Абрам. 
– Да, – ответила она. 
– За этого парня я сам отвечаю, – сказал дядя Абрам.
Мы собрались уйти, и тут она спросила меня:
– А как вас зовут? Вы так и не сказали.
– Михаэл, – ответил я, улыбаясь.
Ее улыбка вдруг исчезла с лица, словно в ней погас внутренний огонь, когда она услышала мое имя. Мы оба сразу увидели это, но она молчала, так что мы попрощались и ушли.
Пока возвращались домой, не обменялись ни единым словом, я все вспоминал странное выражение ее лица. Надо же, как быстро меняется настроение у человека.
Вдруг Абрам сказал:
– Она тебе сдаст эту комнату, так что не думай ни о чем.
– Откуда вы знаете?
– Опыт подсказывает, я же говорил уже тебе, – улыбнулся он.
В ресторан мы на этот раз не пошли.
Прежде чем попрощаться, я попросил его постоять и поговорить, очень хотелось услышать его совет.
– Да, я слушаю тебя, – сказал он.
Я не знал, как начать разговор, вдруг он не так поймет меня? Как-то неловко рассказывать о таких вещах кому-то. Не люблю, когда мужчины в подробностях рассказывают о своих похождениях, – с кем, как и сколько раз. Нашли чем гордиться! Для меня это показатель воспитанности человека. Или невоспитанности. Но тут все-таки мне нужен был совет умного человека. Набрался смелости и рассказал ему все подробно, до мелочей. Он молча слушал меня, не прерывая.
– Она тебе нравится? – вдруг спросил он.
– Да, я вам об этом и говорю.
– Тогда ты неправильно поступил. Женщине трудно сделать первый шаг в отношениях с мужчиной. Она переступила через себя, через все законы. А ты просто оттолкнул ее, она тебе этого не простит...
– Я же не хотел обидеть ее.
– Смог ли ты это объяснить ей? Поймет ли она твой поступок? Сможет посмотреть с твоей точки зрения? Нет! Знаешь почему?
– Нет, – ответил я.
– Потому что она ждала от тебя другого. А ты разочаровал ее.
– Я не хотел...
– Ладно, что было, то было. Не думай ни о чем, не получилось, значит, так и нужно...
Мы разошлись, и следующий день Абрам позвонил мне и сообщил, что Татьяна Петровна готова сдать мне комнату. Через два дня могу уже переехать к ней.
Я был доволен, что она так быстро согласилась.
Через два дня я переехал. Она готовилась к моему приходу. Не успел я положить вещи в комнату, как она сразу пригласила меня за стол.
– После работы проголодался, наверно. Вот тебе чистое полотенце, иди помой руки.
Мне стало не по себе, столько внимания сразу. Но я и правда проголодался, а на столе стояла жареная рыба, пирожки и борщ.
– Все очень вкусно, я приготовила как для сына, – сказала она. И оказалась права.
Мы поужинали, поговорили о том о сем. Потом я ушел к себе в комнату и наконец внимательно осмотрел все, что там было.
Окна выходили во двор. Тишина и покой, наконец-то. Там был маленький телевизор, очень старый, но показывал хорошо, в углу стоял стол со стулом. Диван, на котором я спал, стоял справа от окна. Прямо над диваном висела очень старая таблица Менделеева. Напротив дивана стоял книжный шкаф. В шкафу было только книги по химии, и ничего из классической литературы. В первый раз, увидев все это, я удивился, подумал, что хозяйка, Татьяна Петровна, раньше была учительницей химии. Но еще больше меня удивило то, что шкаф был закрыт на замок. Обычно на книжных шкафах замков не бывает. Для чего этот замок?
И началась у меня другая жизнь, на новом месте. Я радовался буквально каждой секунде. Для меня эта комната была самым тихим и уютным уголком на свете. Здесь меня наконец-то все устраивало. Не было рядом этих дебилов – моих соседей, по утрам мне никто не мешал, по вечерам никто ни на кого не орал.
Я понял, что снял комнату, где могу просто жить в свое удовольствие. Здесь я по вечерам (конечно, когда было время) читал книги. В такие моменты я всегда отключал телефон, чтобы никто не звонил и не писал мне. Чтобы никто не отнимал время, которое я выделил для себя.
Татьяна Петровна была очень добрая женщина. Каждое утро, перед завтраком, она ходила в церковь, и каждый раз мне говорила: «Сыночек, за тебя я тоже молилась сегодня».
 
Глава 9.
 
Утром, на следующий день после знакомства с Жасмин я проснулся позже, чем обычно.
Чувствовал себя ужасно – сильно болела голова, виски сдавило, глаза с трудом смог открыть. Не сразу понял, что со мной, но через мгновение вспомнил – ведь я вчера больше часа простоял под дождем в ожидании своей любимой. Почувствовал гордость за себя – иногда это можно позволить себе, чуть-чуть.
Все идет по плану, болезнь пройдет, и состояние мое улучшится. А она останется со мною – навсегда! Такое бывает раз в жизни, именно о такой любви пишут в книгах, о ней снимают фильмы. Пройдет время, я женюсь на ней, спустя годы буду рассказывать нашим детям, как мы познакомились, потом, даст Бог, и внукам. Пусть берут с меня пример, как надо добиваться любимой девушки.
Признаюсь, не ожидал, что у нее окажется такой сильный характер, но мне это понравилось. Чтобы сохранить отношения с такой девушкой, нужно все время работать над собой, благодаря этому постоянно растешь и развиваешься духовно. Эти отношения – стимул для духовного развития.
Интересно, думает ли она обо мне сейчас? Если да, то что именно? Вот бы мне научиться читать мысли женщин, тогда лишних вопросов не возникало бы. Как только она подумала, ты уже все знаешь. А так придется поломать голову.
Я медленно встал, дошел до ванной. Встал под душ, сегодня – только горячий. После душа почувствовал себя лучше. Решил пойти на работу попозже, имею же право заболеть иногда? Хотя, пока ты работаешь на кого-то, лучше этим правом не злоупотреблять.
Позвонил на работу и предупредил, что задержусь. Сварил себе кофе, приготовил яйцо-пашот – очень люблю по-разному готовить яйца, особенно на завтрак. Включил телевизор и сел за стол в кухне. Татьяны Петровны дома не было, наверное, как всегда, в церкви. Машинально переключал каналы, не находя ничего интересного. На одном канале показывали военную хронику – нет, не хочу смотреть. На другом – футбол, тоже не хочу. Нажимал на кнопки в поисках какого-нибудь музыкального канала. Не нашел и остановился на новостях. Говорили о самоубийстве молодого парня, примерно моего возраста. Отец – офицер милиции, сын застрелился из отцовского пистолета, оставил записку: «Мои родные, не плачьте обо мне, в моей смерти прошу никого не винить. Я не могу жить дальше в этом мире, где нет понятия о чести и достоинстве, где лицемерие считается нормой. Ухожу к Богу. Простите меня, папа и мама. Не плачьте, мы с вами встретимся в раю. Я вас люблю».
Его последние слова «я вас люблю» были словно контрольный выстрел в головы его родителей. Их тоже показали. Не хочу даже врагу пожелать этого… Отец со слезами на глазах сказал только одну фразу: «Для нас закончилась жизнь…»
Зачем тебе, бедный парень, весь мир?! Создай свой мир, где у тебя есть честь и достоинство, где будет твоя любовь... эх, жаль тебя, и еще больше жаль твоих родителей. Вот я создал себе мир и живу в нем.
У меня испортилось настроение. В наше время многим людям очень трудно справиться с давлением и агрессией окружающего мира. Кажется, чего проще – свести счеты с жизнью. Ничего тут не поделаешь. Нельзя заставить человека жить.
После завтрака я оделся и вышел из квартиры. Лифт не работал, и я с удовольствием спустился по лестнице, чтобы окончательно проснуться. Вышел на улицу и на свежем воздухе окончательно пришел в себя. Вспомнил, что забыл написать сообщение Жасмин. Достал из кармана куртки телефон, нашел ее номер. Что написать? Это было первое мое сообщение ей.
«Доброе утро, желаю удачного дня!» Может, так? Нет, как-то скучно… Стер и написал заново: «Доброе утро, моя милая и самая красивая!» Отправил, теперь надо ждать ответа. Не зря же говорят, женщины любят ушами. Больше приятных и нежных слов. Буду говорить ей о ее красоте каждую минуту. О моей любви к ней, о том, как ее появление изменило меня и мою жизнь. Как мне плохо без нее, пусть знает об этом!
К этому времени я почти дошел до работы. Магазин уже полчаса как работал.
В одиннадцать часов появилась женщина из Роспотребнадзора, неприятная рыжеволосая дама лет сорока пяти. На ее лице словно застыла обида на жизнь в целом и на мужчин в частности.
С чего начать разговор, чтобы войти с ней в контакт?
Сразу с порога, не здороваясь, она требовательно спросила:
– Вы получили уведомление?!
– Нет, – ответил я.
– Не может быть, я сама отправляла вам! Вы уверены? Посмотрите хорошо!
– Раз вы отправляли, значит, приходило, – мне захотелось подыграть ей. – Вы же знаете, мы, мужчины, так невнимательны, – краем глаза я наблюдал за ее реакцией на мои слова.
Она сурово посмотрела на меня и сказала:
– А сколько вам лет?!
Я понял, что попал в точку.
– Двадцать шесть.
Она усмехнулась:
– Немного… Но рассуждаете как зрелый мужчина. Я с вами абсолютно согласна. Вы, мужчины, очень невнимательные и, кроме того, эгоисты. Любите только себя, женщин не жалеете… – Все, остановить ее было уже невозможно. Я даже не пытался слушать, просто время от времени качал головой. Мысли мои снова унеслись к Жасмин, время от времени я посматривал на экран телефона в ожидании сообщения от нее.
Пока гостья говорила, я потихоньку отправил одну из девушек за букетом цветов.
– Будете что-нибудь пить? Чай, кофе? – спросил я.
– Нет, – вдруг опомнилась она, – я же пришла для проверки. Ничего не предлагайте мне больше, ясно?
– Да, конечно, – ответил я. Пришла для проверки, а сама уже битый час рассказывает мне о том, какие мужчины плохие. Где логика?
Она проверила все, что нужно и что не обязательно, просмотрела все документы. Не нашла ничего серьезного и сказала:
– Вы знаете, у нас есть неписаный закон – если даже все в порядке, я должна выписать вам штраф. От нас начальство требует. Вы только не обижайтесь на меня. Была бы моя воля, я бы именно вам не выписывала. Но – не от меня зависит.
– Начальник, наверно, мужчина? – отреагировал я.
– Вот именно, только и может, что делать замечания. Нет бы похвалить, только критикует постоянно. А жадный какой! Восьмого марта даже цветов не подарит.
– Вот эгоист, – посочувствовал я ей. – Вы – сразу видно, человек доброй души, – сразу видно, простите его, как матери прощают детям их шалости.
– Да, вы правы, – вздохнула она. – Я так и прощаю ему все. Выпишу вам минимальный штраф, только потому, что вы мне понравились!
– Спасибо вам, – улыбнулся я.
К тому времени продавщица принесла большой букет желтых роз. Ну, тут она растаяла, как сахар в чае.
– Ой, что вы, это мне?! Спасибо большое! Вы такой внимательный.
В конце концов она ушла – после того, как сказала, что не против продолжить наш разговор за чашкой кофе, и оставила мне номер своего телефона. Я машинально куда-то сунул ее визитку и, как только дверь за ней закрылась, схватил телефон, но ответа от Жасмин до сих пор не было. Что делать? Пойти к ней в академию?
Мысли метались в моей голове, не давали покоя. Не могу же я сорваться с работы и бежать туда, только потому, что она не ответила на сообщение. Но желание было именно такое.
Можно же позвонить! Самая простая мысль не пришла мне на ум. Я набрал ее номер, но ответа не было. Набрал еще раз, с бьющимся сердцем слушал длинные гудки. Ответа нет…
Ну, все, наверное, она обиделась на меня. Вчера уснул, не пожелав ей спокойной ночи. Видимо, из-за этого. Звучит смешно, но в тот момент я был в этом почти уверен.
Я отложил телефон в сторону, сел за компьютер, попытался работать – бесполезно. Не могу взять себя в руки, и все. Нужно было взбодриться. Встал, чтобы приготовить кофе:
Вдруг зазвонил мой телефон – она!
– Алло, дорогая, почему не отвечаешь? Ты обиделась на меня?
– Нет, – слегка удивленно ответила она своим нежным голосом. – Я была на операции все утро, ассистировала профессору. Только что освободилась. Смотрю, ты звонил два раза. Сейчас читаю твое сообщение. Со мной все в порядке.
– Давай встретимся после шести вечера?
– Давай, буду ждать возле метро, в кафе «Чай or кофе».
– Хорошо, дорогая, до встречи.
Как прошел этот день, я даже не запомнил. Вечером мы встретились в том кафе – это было первое наше свидание после знакомства. Жасмин сразу сказала, что у нее всего два часа, – потом ее ждут дома родители, она не может поздно вернуться домой. Позже узнал, что она росла в семье одна, без братьев и сестер.
Мне, конечно, было мало этого времени, но я смирился. Мы сели у окна, заказали два салата и травяной чай. Мне хотелось больше узнать о ней, думаю, и ей обо мне тоже. Но она почти не задавала вопросов. Вообще, с ней было легко и приятно общаться, сразу чувствовалось хорошее воспитание и еще что-то, что привлекало в ней, может быть, ее тактичность. О себе она говорила очень мало. Может, она, как женщина, не хотела рассказывать о себе все сразу? Женщины считают, что чем меньше о них знают, тем они интереснее для мужчин.
Я рассказал ей о себе все сам, без вопросов. От начала до того дня, как мы познакомились. Считал, что не имел права лгать ей. Пусть всю правду она узнает лучше от меня, чем от других людей.
После этого мы начали встречаться каждый день: я – после работы, она – после учебы. Говорили обо всем, планировали наше будущее: где и в каком доме купим квартиру, на кого будут похожи наши дети, и так далее. Мне нравилось немного позлить ее, когда речь заходила о детях, говорил, что все будут похожи на меня. Нравилось наблюдать за ней. Мы оба словно были уверены, что будем вместе. Представить свою жизнь без нее я уже не мог.
Она жила в центре Москвы, в старом доме сталинской постройки. Эти дома до сих пор ценятся, несмотря на то, что давно построены, кажется, и через сто лет спрос на них не упадет. В доме была большая арка. Каждый раз, когда я провожал ее домой, мы стояли под этой аркой и разговаривали, прежде чем расстаться. С тех пор мне стали нравиться дома с арками.
Как-то раз, месяца через два-три после нашего знакомства, именно в этой арке чуть не произошла трагедия. Как обычно, я провожал Жасмин. Мы шли и бурно обсуждали, какого цвета будут глаза у наших детей. Странно, не так ли? Мы ведь с ней еще даже не целовались, а уже думали о таких вещах. Действительно, мозг наш в состоянии влюбленности работает по-другому. Сейчас, когда вспоминаю все это, мне и странно, и одновременно смешно...
Подойдя к дому, мы увидели компанию из четырех пьяных парней, почти мальчишек. На земле вокруг валялись пустые бутылки из-под пива и, конечно, бычки от сигарет. Они остановили меня, потребовали мой телефон и деньги. Просто сопляки, но наглые, и их было много. Завязалась драка. Не помню, что именно произошло дальше, видимо, меня чем-то ударили, очнулся уже в реанимации.
Когда я в первый раз открыл глаза, то увидел рядом Жасмин, она что-то говорила, но я не мог понять ни слова. Ничего не слышал, а перед глазами словно натянули сетку, все расплывалось. Не понимая, где я, по привычке хотел встать. Это было мне не по силам, не только встать, я и пальцем шевельнуть не смог.
Очнувшись во второй раз, я почувствовал себя намного лучше. Сколько прошло дней между первым и вторым разом – не знаю. Рядом сидела она, любовь моей жизни, ее каштановые волосы были распущены. Она выглядела уставшей, но я почему-то подумал, что никогда еще не видел ее такой красивой. Роднее и ближе ее у меня не было никого.
Жасмин не почувствовала, что я уже пришел в себя, продолжала тихо шептать молитву: «Господи, не отнимай у меня то, что сам дал мне, помоги ему, дай ему силы пережить это. Очень прошу... Я буду молиться тебе всю свою жизнь, дай ему шанс, Господи! Каждое утро, просыпаясь, и каждый вечер перед сном буду благодарить тебя, пожалуйста, услышь меня!»
Тут она посмотрела на меня, увидела, что глаза мои открыты, и заплакала. На этот раз слезы текли от радости, она молилась так искренно, что Бог не мог оставить ее голос без ответа.
В первые дни, после того, как я очнулся, я не мог даже говорить. Очень хотел, но у меня не получалось – не было сил. Жасмин меня кормила сама.
На третий день я произнес свои первые слова: «Я тебя люблю». Через две недели меня выписали из больницы. Жасмин рассказала, что произошло в тот вечер. Оказывается, после того, как я оттолкнул парня, который хотел схватить мой телефон, стоящий рядом ударил меня ножом в грудь. Я сразу упал, Жасмин закричала, и эти ублюдки, испугавшись, убежали. На скорой меня увезли в больницу. Слава Богу, приехали быстро.
После этого случая она начала относиться ко мне немного иначе, чем раньше. Стала часто звонить и писать мне. Может, она поняла, что счастье – очень хрупкая вещь, оно может быть разрушено внезапно и навсегда. Беда врывается в нашу жизнь без спроса, но в то же время позволяет нам осознать, что мы имели и что потеряли, заставляет быть более благодарными жизни, быть благодарными судьбе и Богу за все, что у нас есть, заставляя нас взрослеть и становиться мудрее, переосмысливать свои ценности.
Самое обидное было то, что родители, когда узнали, что я в реанимации, в тяжелом состоянии, могу и не проснуться, хотели отправить ко мне брата. Но он отказался, придумал какие-то дела себе. Похоже, я все-таки был прав насчет него – ему все равно, что со мной, где и как далеко я нахожусь. А отец сказал, что у него пациенты, он не мог их оставить и уехать в Москву. Но я все равно простил их, родителей ведь не выбирают. Никто не знает, каким родителем будет он сам.
Через некоторое время я окончательно поправился. Отношения наши стали еще крепче. Я снова каждый вечер провожал Жасмин до дома, это уже стало традицией. Хотя времени не хватало – после этого приходилось возвращаться на работу и закрывать магазин. Все свои силы я отдавал работе и, конечно, делал все, чтобы сохранить наши отношения. Она рассказала обо мне своим родителям, но мы еще с ними не познакомились. Иногда я задавался вопросом – как они реагируют на мое присутствие в жизни Жасмин? Она – единственный ребенок, отдать дочку незнакомому человеку – это очень большая ответственность.
Так прошло два года. За эти два года она уже познакомила меня с родителями. Они оказались очень воспитанными и интеллигентными людьми. Мама раньше работала бухгалтером в крупной компании, а затем стала домохозяйкой. У папы небольшой бизнес. Не расспрашивал подробности – вдруг они неправильно поймут. Единственное, что меня интересовало, – это их согласие на то, чтобы их дочь связала свою жизнь со мной. Остальное было уже второстепенно.
За это время я всего лишь три раза был на родине.
Накопив денег, я купил там две квартиры – у себя в городе, на имя родителей, просто ради вложения денег. Пусть будут, если понадобится, в любое время смогу продать, когда соберусь покупать жилье в Москве. Не хотел хранить крупную сумму наличными.
Больше я не жил у Татьяны Петровны. Мне, конечно, очень трудно было уйти от нее – все-таки мы очень привыкли друг к другу. Но я уже хотел самостоятельности. Ко мне приходили друзья и Жасмин. Связь со своей бывшей хозяйкой я не терял, она иногда тоже приходила ко мне в гости. И я тоже бывал у нее, тем более что к моему приходу она всегда готовила что-то вкусное. Я жил недалеко, чуть ли не в соседнем доме.
 
 
 
 
Глава 10.
 
Тем временем в Баку мой брат Марат наслаждался жизнью. Он жил на полную катушку, ни в чем себе не отказывая. Его никто и ничто не интересовало, любовь к себе была им возведена в наивысший ранг. Выбирал только дорогую одежду, признавал лишь итальянскую обувь ручной работы. Время проводил как заядлый прожигатель жизни – рестораны, ночные клубы, длинноногие грудастые красотки были в приоритете.
Вокруг него всегда крутилось всего два типа людей. К первому принадлежали те, кто знал его очень мало, но при этом готов был отдать за него жизнь. Они одалживали ему большие суммы денег, давали на время дорогие машины. Часами могли говорить о нем и все время хвалили. Убедить таких людей в обратном было невозможно до тех пор, пока он сам не давал им возможности понять, кто он на самом деле. А это было всего лишь вопросом времени.
Ко второму типу относились люди, знавшие его очень хорошо. Он уже неоднократно подставлял их. Эти даже руки не подавали. Если он появлялся в компании, где они присутствовали, – такие его знакомцы сразу вставали и уходили.
Парадокс, не так ли?
Но у Марата был своего рода криминальный талант, которым он, правда, не умел правильно пользоваться. Он мог, например, запросто попасть на банкет в дорогом ресторане – по чужому приглашению и, не заплатив за еду, уйти. Причем делал он это непринужденно, все происходило как бы само собой. Себя всегда умел преподнести в нужном свете, играя на сравнении с другими людьми, и главным правилом в его игре было – превозносить себя и унижать остальных.
…Он стоял на одном из окраинных улиц города Баку, уже замерзший и сильно нервничая. Терпение заканчивалось, он был на грани срыва.
– Сколько можно ждать тебя, урод, – буркнул он вполголоса. – Но мне очень надо, я буду ждать.
Через несколько минут рядом с Маратом остановилась черная иномарка без номеров. Шофер, опустив окно, сказал:
– Садись, Марат.
– Да, потерпи чуточку. Сам опоздал на целых полчаса. Стою на улице, жду тебя, замерз, как собака, – ответил мой братец.
Марат, осмотревшись вокруг и убедившись, что никого нет, сел в машину, с грохотом захлопнул дверь, виновато покосившись на своего собеседника:
– Разве ты не знаешь, что в этом городе всегда дует ветер? Надо вовремя приходить на встречу. Я, в конце концов, клиент, и мне нужен товар. В следующий раз не буду ждать, ваш рынок огромен. Пойду туда, где сделают мне скидку и придут на встречу вовремя. Должно же быть хоть какое-то уважение к клиенту?
– А разве ты не знаешь, что дверь можно и придержать? Сколько раз можно говорить одно и то же тебе, Марат. Иногда думаю – ты, либо очень умный, что никого не слушаешь, либо очень тупой. На умного ты не тянешь, по-моему, – сказал водитель и завел машину. – Замерз он... Ты хоть раз подумал о солдатах, которые охраняют наши границы? Им тоже холодно на посту, но они не жалуются. Пойду туда, сюда... Да кому ты нужен?
– Послушай, давай ты не будешь читать мне нотации! А то мне тоже есть что сказать тебе. Давай, дергай отсюда, поехали быстрее, – злобно огрызнулся Марат.
Машина проехала два квартала и остановилась.
– А что ты хотел сказать?
– Проехали, нет времени. Товар есть? – спросил Марат.
– Ну, надеюсь, сегодня ты с деньгами? – снова заговорил водитель.
– Да, да... Что у тебя есть?
– Афганский, мексиканский, пакистанский черный, «северные огни». Какой возьмешь? Точно есть деньги? Про тебя уже слухи ходят в городе.
– А что говорят-то? Мне очень интересно, – вальяжно улыбался Марат.
– Ну, ты и сам знаешь... Короче, что берешь, ссылаешься на невероятную занятость и тянешь с оплатой.
– Ладно, не кричи. Беру сегодня мексиканский, буду гулять до утра. Возьму девочку, нет, лучше трех, и поеду в закрытый ресторан, «WhiteRose». А потом – в гостиницу на побережье. Рассвет встречу с тремя девушками, ну, как тебе, позавидовал, небось?
– Неплохо живешь, Марат. Туда попасть очень трудно. Некоторые только мечтают об этом, а ты можешь с тремя девушками. Что я могу сказать, браво! – ответил шофер, покачав головой.
– А ты говоришь, слухи про меня ходят! – он все улыбался.
– Только вот ты мне должен за прошлый раз, когда отдашь деньги?
– Обещаю – в следующий раз сто процентов отдам.
– Договорились.
– Спасибо. Я сейчас выйду, возьму такси до своей машины. – Попрощавшись, он вышел. Такси нашлось не быстро. Дело в том, что улица, на которой Марат вышел, была даже не улицей, а переулком на окраине города, туда таксисты заезжали не часто.
Доехав до машины, он сначала принял свое приобретение, потом завел двигатель и поехал за девушками.
По дороге ему позвонила мама:
– Сынок, как ты? Где ты? Мы с отцом беспокоимся, когда ты придешь домой? Хоть бы позвонил нам...
– Мама, привет! Я занят сейчас, у меня дела, ты же знаешь. Вот, жду своего партнера, он, как всегда, опаздывает... – Сказав это, он приоткрыл окно в машине. Хотел, чтобы мама услышала уличный шум и поверила ему.
– Бедный мой сынок, ты замерз, наверное. Во всем виноват отец, построил бы он бизнес для тебя, и ты не ждал бы никого. А он еще тебя и ругает, хотя для тебя палец о палец не ударил.
Услышав эти слова от мамы, Марат добавил:
– Отец ругается, что я не работаю? Пусть теперь не беспокоится, я нашел работу. Так ему и передай!
– Ты тепло оделся? Взял шапку? Сегодня холодно, боюсь, простудишься...
– Ладно, мама, он пришел. Пока. – Он не стал слушать, что говорила мать, и дал отбой. Потом набрал номер ресторана «WhiteRose».
– Слушаю вас, – ответил администратор.
Марат постарался придать своей речи иностранный акцент:
– Добрый вечер. Можно ли заказать у вас столик на четверых? Мне очень хвалили ваш ресторан. Только что прилетел и хотел бы у вас поужинать вместе с тремя сотрудниками посольства.
– Да, конечно.
– Из окон ресторана видно море?
– Не изо всех.
– Пожалуйста, мне нужен уединенный столик, у окна, с видом на море. Знаете, я родился и вырос на берегу Красного моря... И очень важно, чтобы близко не было других столов, – не люблю, когда рядом кто-то чавкает! За это плачу отдельно.
– Будет сделано, когда планируете быть у нас?
– Через полтора часа!
– На чье имя бронировать?
– Меня зовут Алекс.
– Очень приятно, Алекс, ваш номер телефона?
Он быстро назвал номер посольства Египта, заранее выучив номер наизусть.
– Спасибо, ждем вас.
Марат завел машину и помчался за девушками, одной рукой держа руль, другой набирая номер.
– Слушаю тебя, – ответил приятный женский голос.
– Это я, Марат.
– Да, я вижу номер. Что хотел?
– Тебя и еще двоих, у меня появились деньги. Плачу наличными и сразу. Поедем в ресторан, потом в гостиницу. Согласна? Очень хочу вас всех...
– Нет, я пока не работаю, но девушек найду, раз платишь.
– Что ты ломаешься? Я с деньгами сегодня, могу даже показать, как встретимся. Или заранее оплатить.
– Нет, Марат дело не в этом. Никто с тобою и так бесплатно никуда не поедет. Всякий труд должен оплачиваться.
– А в чем причина? – спросил Марат удивленно.
– У меня отец умер, я только вчера прилетела с похорон...
Марат сначала взял паузу, потом сказал:
– Надеюсь, ты вырыла ему яму поглубже? – и захохотал противным смехом.
– Какой же ты все-таки урод, – тихо сказала женщина.
 

Глава 11.
 
Мы договорились встретиться на Павелецком вокзале в 19-00, чтобы поехать на экспрессе в аэропорт. Жизнь меня научила всегда приходить на место встречи раньше времени, к тому же мы точно не договорились, где встречаемся. Купил билеты и стал ждать Жасмин. Не знаю почему, но каждый раз, когда я ее ждал, испытывал какое-то волнение, даже дрожь проходила по телу.
Мне не хотелось, чтобы она меня провожала, ведь ей потом нужно было одной возвращаться в город, на вокзал. Очень переживал каждый раз, когда оставлял ее одну, – в таком огромном мегаполисе, как Москва, каждую секунду может случиться все, что угодно, – и часто говорил ей об этом. После долгого спора мы все-таки решили, что она вернется обратно на такси, – из аэропорта прямо до дома.
В этот раз она не хотела отпускать меня к родителям. Говорила, что чувствует какое-то волнение в связи с этой поездкой, но никакой видимой причины назвать не могла. Иногда женщины интуитивно чувствуют опасность, причем никак не могут объяснить это ощущение. Все-таки шестое чувство у них развито лучше…
Но я, хоть и был обеспокоен ее состоянием, конечно, не мог отменить свой отъезд – меня ждали родители, и я тоже соскучился по ним и по родным краям, хотелось пройтись по улицам родного города, увидеть сестру, зайти в свою школу. Меня ждали и мои друзья, долгие ночные застолья под чинарами: один готовит шашлык, второй играет на гитаре, третий оживленно рассказывает о своих планах на будущее. Всего этого я ждал с нетерпением.
К тому же мне нужно было поставить родителей в известность о наших отношениях и получить у них разрешение на свадьбу. Это было необходимо, так как у нас свой менталитет и свои законы, глубоко укоренившиеся в сознании людей, особенно старшего поколения. Хоть и на десять процентов из ста не был уверен, что они меня поймут. Все это я уже не раз проходил. Чем бы с ними не делился – первое, что их волнует: «А что скажут люди?» Им важно мнение чужих людей, даже незнакомых, и только. А помочь, дать нужный совет не могут. Когда твой ребенок счастлив, разве не все равно, что подумают люди?
Тем не менее, зная все это, все равно я считал своим долгом спросить у них разрешение на свадьбу. Давно пришло время сделать это, но я все тянул. И на это была причина. Хотел накопить еще немного денег, продать квартиры на родине и осуществить наконец-то свою мечту – купить жилье в Москве и жить с Жасмин после свадьбы в собственной квартире, пусть даже в однокомнатной. И я знал, что рано или поздно это сбудется.
Мне представлялась шикарная свадьба со множеством гостей – всех друзей и родственников, такая, чтобы мы запомнили этот день навсегда. Гости будут говорить тосты, танцевать, нас с Жасмин будут фотографировать.
Мне больше не нужно будет провожать ее домой, так как нам никогда не придется больше расставаться. Мы будем жить и радовать друг друга, у нас будет много детей – сколько Бог даст…
Эта девушка стала для меня золотой рыбкой – с ней исполнялись все мои желания и мечты, и она была главной частью каждой из них. Встреча с ней изменила мое сознание, повернула мою жизнь на 180 градусов…
Кстати, где же она...
Я достал телефон и набрал ее номер, ответа не было, наверное, она еще в метро. Вечно опаздывает на встречи и всегда говорит, что ей можно, она же девушка! Никак не могу уловить связи между тем, что она девушка, и опозданиями… Она сама, кстати, тоже не может толком ответить на этот вопрос.
Погода радовала в тот день. Я вышел из здания вокзала, чтобы встретить ее прямо у метро, и сразу очутился в густой толпе народа на привокзальной площади: кто-то кого-то встречает или провожает, кто-то просто гуляет. Машины спешат по Садовому кольцу. Я залюбовался красотой Москвы, ее масштабами… И почему я не родился в Москве? Все время задаю себе вопрос – кем бы я стал, если бы учился в московской школе? В следующей жизни мне хотелось бы родиться именно здесь, ходить в московскую школу и обязательно учиться в МГУ...
Через пять минут Жасмин пришла. Издалека я увидел, что она не в духе. Как бы она ни пыталась скрыть настроение, оно было мне всегда заметно.
До отправления оставалось три минуты. Я быстро взял ее за руку, и мы побежали. Успели вскочить в вагон в последнюю секунду. Свободных мест не было, мы прошли еще пару вагонов, прежде чем удалось присесть.
Жасмин сразу взяла меня за руку и так сильно сжала ее, что через пару минут моя ладонь начала ныть. Руки ее были холодными и влажными, она так волновалась, что, мне казалось, я слышу, как бьется ее сердце. Не выдержав, я спросил:
– Что с тобой, любовь моя? Почему ты такая грустная? Я тебя не узнаю... Сегодня ты совсем другая, словно подменили. Пожалуйста, вернись ко мне.
– Ничего, – ответила она и вдруг расплакалась. – Все хорошо, это всего лишь сон.
– Конечно, все хорошо! Ведь ты же хочешь стать моей невестой? Ты же хочешь, чтобы мы были вместе, навсегда?
– Конечно, ты еще спрашиваешь! Я же так долго мечтаю об этом.
– Кстати, кажется, я пропустил что-то? Что за сон? – спросил я.
Она долго молчала, видно было – не хотела рассказывать, но потом передумала. Я молчал, не торопил ее. Знал, что она сейчас успокоится и сама расскажет.
– Сегодня ночью во сне видела тебя, – задумчиво произнесла она. – Видела тебя в родительском доме. Хоть я там ни разу не была, но поняла, что это именно он. Была ссора. Ты ругался со всеми – с родителями, с братом, там были еще какие-то люди, незнакомые мне. Потом ты дрался с какими-то парнями… Проснулась в слезах. Мне было очень плохо и, самое главное, не могла ничего сделать. Было около трех часов ночи. Я еле смогла уснуть потом…
– Ну что ты, дорогая! У нас дома все хорошо. Вот вчера говорил по телефону с мамой. Если бы случилось что-то серьезное, она мне сказала бы! Почему она должна скрывать от меня? Я же не чужой человек. – Я и сам видел странный сон этой ночью, но решил промолчать, не подливать масла в огонь.
– Тебя разочарует эта поездка… Я понимаю, что ты не можешь, но лучше бы остался дома! Бывают ситуации, о которых по телефону не расскажешь. А может, твоя мама и не знает ничего? Может, все случится во время твоего приезда? Ты же знаешь, моя бабушка была цыганкой. И я тоже иногда могу предвидеть будущее. Пока не поздно, откажись от поездки. Давай поедем обратно, поедешь домой попозже. – Она положила голову мне на плечо. Первый раз я видел ее слезы так близко, они катились по щеке, капля за каплей, чистые как хрусталь… Я молчал.
– Не молчи, – попросила она.
– Не могу не ехать, – ответил я.
– Все утро я вспоминала тебя, то, что было с нами за эти два года. Как ты лежал в реанимации, а я умирала вместе с тобой. Мне никогда этого не забыть. После этого каждый вечер перед сном молюсь, прошу о том, чтобы, если Бог заберет тебя у меня, мою жизнь он забрал бы тоже. Пусть он вырвет из моей груди сердце, прежде чем заберет тебя у меня. Не хочу просыпаться в мире, где нет тебя. Я люблю свою жизнь только если в ней есть ты, а без тебя она мне не нужна. Без тебя мир потеряет свою красоту в моих глазах. Жизнь моя, настроение мое, улыбка моя, сердцебиение мое – все зависит от тебя. – Сказав это, она отвернулась от меня, слезы опять потекли по щекам.
Не зная, как ее успокоить, как вернуть из ее сна к реальности, я сказал:
– Это всего лишь сон, не думай об этом, – я понимал, что все, что бы я ни сказал, сейчас не поможет, в таких случаях помогает только время. А времени-то у нас и нет. Через десять-пятнадцать минут мы уже будем в аэропорту.
Все оставшуюся дорогу мы молчали.
Регистрация на рейс Москва-Баку началась уже минут десять назад. Я зарегистрировался. Пришло время расстаться. Я сильно волновался. Во рту пересохло, сердце сильно билось, руки стали влажными.
Я взял руки Жасмин в свои, увидел ее покрасневшие от слез глаза, попытался заговорить:
– Я вернусь к тебе, что бы ни случилось. Ты мне веришь? – Она не успела ответить, я тут же добавил: – Если хочешь, полетим со мною в Баку. Там очень красиво, этот город – жемчужина Кавказа… Ну что, полетели?
– Нет, сейчас не время, – ответила она. – И еще, я же не могу бросить учебу и вдруг уехать. А потом, твои родители обо мне еще не знают, что они скажут тебе? И обо мне что подумают? Где я остановлюсь?
– Все это понимаю, – ответил я. – Но ты так и не ответила – ты веришь мне?
– Да, – ответила она.
– Вот и умница, – я обнял ее, прикоснулся губами к щеке. – Я люблю тебя и скоро вернусь обратно. Запомни – что бы ни случилось, жди меня. Я обязательно вернусь к тебе, ты должна понять, что ты – смысл моей жизни. С первых дней нашего знакомства и, надеюсь, до последних дней.
Она покачала головой и тихо прошептала:
– И я тебя люблю… Вернись поскорее...
 
 
 
 
Глава 12.
 
Пограничница, высокая блондинка с пышной грудью, после многочисленных вопросов нажала на кнопку и сказала:
– Проходите. – Меня всегда удивляет, зачем они, держа в руках паспорт, еще и спрашивают: «Откуда вы?» Разве и так непонятно?
Пройдя через таможню, я стал осматриваться в поисках тихого местечка, где можно перекусить и отдохнуть. До взлета оставалось около двух часов. Первый же ресторанчик оказался итальянским: пицца и паста настолько популярны, что уже, кажется, стали частью интернациональной кухни. Тоже их люблю – может, потому, что сам с юга, и средиземноморская кухня мне близка... Как оказалось, не мне одному – внутри не было ни одного свободного места. Все столы были заняты, и еще несколько человек ждали около входа.
Я мысленно представил свой собственный итальянский ресторан – почему бы и нет? Думаю, я бы справился, точно. Когда-нибудь осуществлю и эту мечту. Приглашу шеф-повара из Италии…
Я двинулся дальше. Вот и второе кафе, маленькое и уютное, прямо на полпути между таможней и залами ожидания. Тонкий аромат кофе и ненавязчивая джазовая мелодия. Взгляд упал на страничку меню у входа – мой любимый кофе по-турецки! Поклонников кофе здесь тоже было много, но подождать стоило, тем более что торопиться было некуда. Стоя у входа, я незаметно наблюдал за посетителями. Иногда это очень интересно. Множество людей, собранных в одном месте, при этом каждый отдельный человек занят едой и самим собою. И пусть весь мир подождет…
Тут я увидел ее – молодую женщину с двумя детьми, за столиком в углу.
Она выглядела очень утомленной. Младший еще грудничок, старшему на вид лет шесть-семь. Он не обращал внимания на свою тарелку с блинчиками и забрасывал маму вопросами: «Мама, почему самолет летает?» Тут же, не дожидаясь ответа: «А можно мне увидеть летчика?» Она что-то отвечала, одновременно пытаясь накормить малыша, – тот капризничал у нее на руках. За столиком было еще одно свободное место, но на стуле стояла большая сумка.
Я решился:
– Простите, у вас не занято?
Она подняла взгляд:
– Нет. Садитесь, – и положила сумку на стоящую рядом коляску.
– Спасибо!
Я раскрыл меню, хоть и знал, что закажу. Давно заметил, что почти у всех есть эта привычка, – перелистывать меню, а потом заказывать то, что хотели заранее.
– Вы готовы сделать заказ? – Ко мне подошел молоденький официант, почти мальчик, с высоким голосом и длинными ресницами. Он все поправлял прическу, пока разговаривал со мной.
– Да, кофе по-турецки, пожалуйста, сразу. Потом черный чай и бутерброд.
– С ветчиной, сыром или семгой?
– С сыром.
Он медленно, вальяжной походкой, удалился, кажется, представлял, что на подиуме, не иначе. Тут малыш заплакал. «Маленький мой, солнышко, ты же кушать хочешь, ну, давай, поешь», – мама дала ему грудь.
Мне кажется, можно вечно смотреть не только на огонь и воду, но и на то, как мать кормит своего ребенка. Они еще недавно были одним целым, а сейчас малыш понемногу знакомится с внешним миром. Но он все еще очень сильно связан с матерью, что особенно видно во время кормления. Это словно своеобразный диалог душ и тел, обогащающий обоих.
Она что-то приговаривала, улыбаясь, словно малыш понимал ее. А может, так оно и есть? Материнское сердце понимает без слов все желания и потребности своего ребенка, особенно такого маленького. Он плачет, причем очень громко, а она знает, что он голодный, или что у него режутся зубки, или что пора менять подгузник. Пока он только и умеет, что плакать, но мама его всегда понимает!
А вы никогда не обращали на это внимания?
Перед ней стояла чашка давно остывшего кофе и нетронутый салат «Цезарь». Сначала кормила старшего, теперь занята младшим сыном – на себя времени нет, главное, чтобы дети были сыты... Величайшая тайна Бога – две души в одном теле, неразрывная, почти магическая связь матери и ребенка, возникающая в момент зарождения новой жизни, сразу и навсегда...
Мне принесли заказ, но я все не мог оторвать от нее взгляда. Сколько сил и труда, сколько бессонных ночей, всю жизнь матери отдают своим детям... И делают это не задумываясь – каждый день, каждую секунду...
Я вспомнил – когда мне было лет шесть, зимой я упал в яму с холодной водой. Конечно, заболел сразу: температура, кашель, в общем, ничего хорошего. Мама моя в ту ночь не спала, сидела рядом со мной до утра. Утром я уснул, она проводила папу на работу, потом Марата в школу, начала заниматься домашними делами, как обычно, не сомкнув глаз ни на секунду.
Откуда сколько сил у женщин? Это только то, что я помню, а сколько ночей она не спала, когда я был еще грудным ребенком?
Вы никогда не думали об этом?
Потом мои мысли перенеслись к Жасмин и, как всегда, наполнились теплом и тихим, пронизывающим каждую клеточку, ощущением счастья. Не могу вообразить своей жизни без нее. Представил, как ей подойдет роль матери. Представил нас с ней как семью с двумя детьми, их первые слова, первые шаги... Все те важные моменты, которые бывают лишь однажды, поэтому так важно их ценить. Представил, как будем выбирать им имена, одежду, наверно, будем спорить о вопросах воспитания... Очень важно проявить гибкость, уметь приходить к согласию. Это гораздо сложнее, чем тупо настаивать на своем, «проявлять характер» – это дело нехитрое, а вот проявить свою любовь далеко не все умеют правильно.
Я вспомнил, что обещал написать Жасмин, как пройду границу. Схватил телефон – и точно, уже сообщение от нее: «Так хочу тебя увидеть, кажется, прошел уже целый год, а не час! Уже скучаю и тоскую по тебе! Еду домой – и с каждой минутой все дальше и дальше от тебя. Хочу, чтобы ты знал, – очень люблю тебя и ценю каждую минуту с тобой».
Когда читаю такие слова от нее – словно попадаю в сказку! Точно уверен в одном – если мужчина хочет чего-то добиться в жизни, то это практически всегда – ради женщины. В моем случае это полностью так. После знакомства с ней я сам почувствовал, что изменился в лучшую сторону, стал более терпеливым, целеустремленным, более зрелым, что ли...
Сообщение пришло полчаса назад, она, наверно, ждет ответа. «Моя единственная и неповторимая любовь. Я тоже хочу увидеть тебя как можно быстрее и быть только рядом с тобою. От твоих слов мне всегда становится теплее на душе. Я люблю только тебя. Жди, несколько дней пролетят быстро».
Я так погрузился в приятные мысли, что и не заметил, как мама с детьми ушла. Ее нетронутая тарелка так и осталась на столе.
– У вас не занято?
– Уже нет, – я даже не посмотрел, кто спрашивает. Но через несколько секунд внимание привлек запах дорогого парфюма. Название не вспомнилось, но аромат был знакомый и точно очень дорогой: запахи – это часть моей работы.
Подняв глаза, я увидел напротив себя мужчину лет пятидесяти. Симпатичный, зеленоглазый, стильно одетый, но все это я заметил только потом. Первое, что безотчетно привлекало к нему внимание, – уверенный взгляд и неуловимое ощущение того, что называется «харизма». «Ролекс» на запястье – значит, жизнь удалась. В голове вдруг почему-то прозвучало: «Мафиози». Но нет, он скорее похож на военного. Мафиози, где бы ни сидели, всегда выглядят какими-то пугливыми, все время оглядываются, тем более если одни. А тут все в точности наоборот – он выглядел уверенно, как человек, которому нечего и некого бояться.
Он заказал кофе и сто грамм французского коньяка, от десерта отказался. Заказ принесли через две минуты. Коньяк он выпил одним глотком, сразу же попросил повторить и принести счет. И вдруг спросил неожиданно:
– Домой летите?
– Да, – ответил я.
– К родителям?
– Конечно. Они меня ждут, соскучился по ним очень сильно!
– Это хорошо. Родители и дети у нас самое дорогое. Все, что есть у нас. Пусть они гордятся вами, пусть будут рады вашему приезду. На свете очень много родителей, которые ждут, но не дождутся своих детей, всю свою жизнь.
– Согласен. – Я не знал, что еще ему ответить. Вроде бы простые, но очень ценные слова, нечего было и добавить. Про детей не могу ничего сказать, нет опыта. Решил спросить:
– У вас, кажется, хорошее настроение?
– Да, как почти всегда. Хорошее настроение – залог хорошей жизни. И вам советую всегда сохранять его благоприятным. Запомните мои слова. Я научился этому после армии. Вернее, жизнь в армии научила меня жить и радоваться здесь и сейчас. – Когда он говорил об армии, глаза у него блестели. Остались хорошие воспоминания? Вряд ли... – А вы служили? – Действительно, военный, я оказался прав.
– Нет, не получилось, хотя очень хотел. Хотел служить в Советской армии, но когда мне исполнилось восемнадцать, Советского Союза не стало.
– Да, очень жаль. Но не будем о грустном, – ответил незнакомец. – Я вот служил в Афганистане. Это был ад на земле. Думаю, я попаду в рай, когда умру. Знаешь почему?
– Нет, – ответил я.
– Потому что ад я уже видел, – засмеялся он.
– Зачем она нужна была? Эта война? – спросил я. – Расскажите мне об этом, пожалуйста.
– Уж очень хотелось советским генералам «поиграть мускулами»... – ответил он. – Прилетели мы в Афганистан зимой 1985-го года. Экзотическая страна, днем жара, ночью холод. Когда нас отправляли туда, то уверяли, что мы освобождаем страну от феодализма. Мы привезли туда всех – врачей, учителей, начали воспитывать их детей так, как мы воспитывали своих. Нарушали обычаи и традиции гордого, свободолюбивого народа. Мы входили в мечети с оружием в руках. Спустя годы я понимаю, почему нас ненавидели, почему в нас стреляли.
– Говорят, там было очень страшно.
– Было страшно, но мне сразу повезло – попал в полк, где было много ветеранов, очень сильных – и морально, и физически. Рядом с ними я сам себе малышом казался. Во всем старался на них походить. Для меня они были самыми сильными и могучими людьми на свете, от всего могли защитить.
Когда я в первый раз попал в перестрелку, совсем потерялся, не знал, что делать, куда стрелять. Потом эти же ветераны мне показали, научили... Но все равно, вначале страшно было, очень. Сколько друзей-товарищей потерял, утром встали – вечером уже некоторых нет. Бог сохранил мою жизнь, он всегда был ко мне справедлив. Помни, Бог любит всех, без исключения, и тебя тоже… Один раз только я получил пулевое ранение, один раз... После армии осознал: нет на свете большей беды, чем смерть. Смерть разлучает со всеми близкими, с тем миром, что мы привыкли считать своим. Но для целого мира наша жизнь – ничто. Человек умирает, и жизнь продолжается без него. Если я жив, пройдя войну, значит, я нужен миру, Богу. Как хочешь, так и назови. Я прав? – спросил он.
– Думаю, вы правы. И еще, у каждого человека свой мир, мир не один для всех, – ответил я.
– Соглашусь, в моем мире мне везет всегда. Я живу и радуюсь каждой секунде. И почти всегда у меня хорошее настроение. Тебе тоже советую быть всегда позитивным. А сколько твоим родителям лет?
– Отцу 65, матери 60.
– Довольно большая разница в возрасте. Но в ваших краях это норма. Береги их. Чаще им говори о своей любви, особенно маме. Пока они живы – мы дети. Мне 45 лет, отца я потерял очень давно, честно говоря, даже не помню его. Не получил нужное для мальчика воспитание, не от кого было. А для мужчины это важно. У меня не было авторитета в жизни, попал в армию и тут-то понял, что это школа жизни. И очень доволен, что я служил именно в Афганистане. Если не было бы этой службы, и меня, такого как сейчас, не было бы. Эти ребята, ветераны – они воспитали меня. А от отца только несколько фото осталось. Мать потерял год назад, после ее смерти я уже не ребенок. Я уже никому не могу сказать это великое ласковое слово «мама».
Его глаза потухли, настроение испортилось. Мы оба замолчали.
Потом он спросил, как меня зовут. Я ответил:
– Михаэл. А вас как зовут?
– Меня зовут Александр Григорьевич. А ты в Москве живешь? Или транзитом здесь?
– В Москве, – ответил я.
Он выпил вторую рюмку коньяка и резко встал. Затем открыл свой бумажник коричневого цвета, достал визитку и протянул мне.
– Если что, звони, лечу в Стамбул. А через пять дней снова буду в Москве.
Потом он ушел.
Оплатив счет, я тоже встал – пора было садиться в самолет.
 
 
 
Глава 13.
 
Это был Боинг 737, большой и комфортный авиалайнер, один только взгляд на него сразу пробудил во мне воспоминания о несбывшейся детской мечте – стать пилотом пассажирского самолета. Помню, когда я учился, кажется, в пятом классе, учительница сказала мне: «Ты точно будешь доктором». А я подумал: «Интересно, чем же я так отличился на уроках, что наша классная руководительница видит меня в белом халате? Это за какие такие заслуги?»
– Нет, вы что-то путаете, я вообще об этой профессии не думаю, она меня абсолютно не притягивает, – ответил я. – Я хочу быть летчиком.
К тому времени я раздобыл и перечитал всю литературу о воздушных судах. Изучил историю их появления. Не раз побывал в музее авиации. Не говоря уже о том количестве моделей самолетов, скопившихся в моем доме, которые я сам сделал из разных материалов. Я ведь даже записался на кружок по авиамоделированию. Правда, родители мои отнеслись к этому совершенно без энтузиазма. Мои желания их не особенно интересовали, ведь мой жизненный путь, включая выбор профессии, был ими предопределен чуть ли не с пеленок. Видно, так думала и моя учительница, которая хорошо знала моих родственников, – потомственных докторов и уважаемых людей.
Мои родители считали, что легче и приятнее идти по проторенной дороге, чем рисковать и пробовать что-то новое, неизвестное. В результате решение о моем будущем было вынесено как приговор, который не подлежит обжалованию. Вы даже не представляете, как трудно одному, тогда еще маленькому мальчику, бороться за свою мечту, как трудно противостоять тяжелому натиску людей с изжившими себя и давно никому не нужными стереотипами. Эти стереотипы обрушиваются на нас, как тяжелые цепи, и если не разорвать эту цепь, то приходится тащить ее за собой всю жизнь. Безоговорочный вердикт, прозвучавший еще до моего рождения, состоял в следующем: «Сын доктора должен быть доктором!» Интересно получается – еще не родившись на свет, будучи еще в утробе матери, я уже был должен! А как же насчет того, чтобы услышать и выслушать меня, не говоря о том, чтобы дать развиться моим скрытым талантам?
– Какое у вас место? – спросили у меня.
– Что? Место? Простите, я задумался. 16 С. – Мои мысли были на этот раз далеко, в моем детстве.
– Да, это дальше и слева.
– Спасибо.
Очень люблю сидеть у прохода, даже не знаю почему. Спасибо девушке на стойке регистрации, которую я об этом попросил, – она даже не ответила на мою просьбу, но все равно я ее мысленно поблагодарил. Впереди меня по проходу шла женщина лет пятидесяти, хорошо одетая, на каблучках, в руках чемодан – громоздкий, столь неудобный, что ей заметно тяжело было даже передвигать его по салону, не говоря уж о том, чтобы поставить на багажную полку. Она остановилась около своего места, загораживая проход. Всегда удивляюсь таким людям, нет бы сдать в багаж и наслаждаться полетом. Наверно, не захотела терять лишние пятнадцать минут и ждать багаж после прибытия. Я видел, как она мучается, ищет свое место, предложил свою помощь, она согласилась. Как будто ждала этого, а почему бы и нет? Когда-нибудь мы тоже будем в возрасте, тоже будем рассчитывать на чью-то помощь. Нашел ее место, пристроил чемодан. Все, проход свободен, теперь можно сесть самому.
Всегда интересно наблюдать за людьми. Впереди меня сидели трое, пожилая женщина с сыном и невесткой, у невестки на руках маленький ребенок. Они сразу обратили на себя мое внимание: усаживаясь, свекровь, как дирижер в оркестре, указывала остальным, где они должны сидеть, те подчинялись без лишних слов. Сама она при этом, видимо, желая быть в центре внимания и руководить, заняла кресло в середине ряда, оттеснив молодую женщину от мужа, – вроде бы для того, чтобы при необходимости помочь ей с ребенком. Но на помощницу она была не очень похожа – внушительные габариты, неуклюжие движения и тяжелая одышка. На ее лице было написано – это мой сын и мой внук, а ты – просто так, невестка!
Через несколько минут подошли парень и девушка, их места оказались рядом со мной, я встал, чтобы пропустить их, и тут началось: она не хочет сидеть около иллюминатора, а хочет в середине. Он настаивает на том, чтобы она села не в середине, а около окна. Но она не собиралась сдаваться: «Милый, давай лучше ты, я очень боюсь смотреть в окно, а ты у меня такой бесстрашный», – говорит со слезами в голосе. Удивительная женщина – знает, что и как сказать мужу в нужный момент, браво!
Он сел около окна, а она в середине. Она – со вкусом одетая, очень ухоженная, высокая и хорошо сложенная. Он – толстый, невысокого роста. Вспомнилась реклама: «Мы такие разные – но все-таки мы вместе».
Слева от меня, через проход, сидел мужчина – измученный вид, пустые глаза, в них словно свет потушили. После перепалки моих соседей он посмотрел на меня, улыбнулся и прошептал:
– Это он к тебе ее ревнует.
– Думаю, вы ошибаетесь, – ответил я ему так же тихо. – И вообще, это не наше дело.
Рядом с мужчиной сидели две девушки, очень похожие – видимо, сестры. Ребенок моих соседей все плакал, ему, видимо, было жарко и неуютно среди множества людей. Мама никак не могла его успокоить. Муж хотел было ей помочь, но вмешалась свекровь:
– Сама справится, ничего страшного, я вас четверых вырастила, никто не помогал.
«Даже не скрывает своей неприязни к невестке», – подумал я. – Наверняка всем знакомым жалуется, какая сыну плохая жена досталась». Начал размышлять – откуда такое отношение? Может, он по любви женился, без одобрения старших... может, меня тоже это ждет?! Я ведь тоже хочу жениться по любви...
Прозвучала просьба пристегнуть ремни и отключить электронные приборы. Самолет был готов к взлету. Парень у окна начал громко возмущаться – мол, какой вред такому огромному самолету от его маленького телефона. И как ни в чем не бывало продолжал разговор. Появилась стюардесса, очень вежливая, видно, давно привыкшая к таким ситуациям:
– Пожалуйста, отключите ваш телефон.
Он как будто не слышал ее, продолжая кричать на своего собеседника:
– Мне наплевать, что ты там думаешь! Делай то, что я тебе говорю! Все, не могу больше говорить, я в самолете. У тебя два с половиной часа, чтобы исправить свою ошибку! – И тут же переключился на свою девушку:
– Видишь, что творится?! Ничего не могут без меня решить! А ты еще обижаешься, что задерживаюсь на работе, мол, сколько у тебя помощников, а ты так поздно приходишь. Сама видишь, только сел в самолет – и тут же звонки. Говорю, ничего без меня не могут…
Она тут же подхватила:
– Точно, милый, никакого толку от них, если бы не ты, ничего бы сами не могли сделать...
«Ну и лиса!» – усмехнулся я про себя. – Муж, видно, чувствует себя хозяином и важной шишкой и даже не подозревает, что жена им крутит, как хочет».
...Мы уже летим.
Я молюсь Богу: «Благодарю тебя, Господи, за все, что ты мне дал и за то, что не дал, ты лучше знаешь, что мне нужно, а что нет, безгранично тебе доверяю, спаси и сохрани! Помоги нам долететь до пункта назначения. Аминь».
Капитан воздушного корабля сообщил, что мы летим на максимальной высоте – 10050 метров. Принесли еду и прохладительные напитки. «Свекровь» (как я назвал ее для себя) и тут высказала свое «фи» – почему еда холодная? Почему так поздно принесли?
Девушка рядом со мной со смехом шепнула мужу: «Она думает, что в ресторан пришла».
Появилась стюардесса с милой улыбкой на лице (если и искусственной, то этого совершенно не было заметно, – профессия обязывает) и извинениями и предложила сделать все возможное, чтобы исправить ситуацию. С людьми этого сорта по-другому нельзя, иначе скандал (а заодно и выговор от начальства) обеспечен. Проблему быстро уладили, да она, в общем-то, и заключалась лишь в том, чтобы удовлетворить потребность склочной пассажирки еще раз доказать окружающим свою значимость.
«Сколько же недовольных людей вокруг, – думал я, наблюдая за соседями по салону. – Причем недовольных просто по своей сути, вне зависимости от ситуации. Просто это их выбор – быть недовольными».
Снова семейная пара рядом:
– Послушай, дорогой, я лечу к твоим родственникам только на три дня! Слышишь? Больше трех дней я не могу их выносить! Они меня раздражают! Какая-то давящая, тяжелая атмосфера, все за мной наблюдают, так и ждут, что сделаю что-то не так, как у них принято, чтобы потом злорадствовать по этому поводу! Как мне там жить? Как себя вести? Почему я должна быть такой, какой они хотят меня видеть, а не наоборот? Пусть они поменяют свои примитивные взгляды и оценят меня такой, какая я на самом деле! Особенно маму твою не выношу, она вечно меня сравнивает, с собой в молодости или с другими девушками. То, что я юрист и закончила академию, работаю – все не важно! Вечно ей нужно вспомнить, как она стирала руками, без стиральной машинки, а я вот такая белоручка, и меня моя мама ничему по хозяйству не научила. Ну скажи, разве я не права? Другие невестки, выйдя в общество, не могут грамотно обсудить какую-нибудь политическую ситуацию, новую книгу, но хлебом их не корми, а дай только повод для сплетен – в какой юбке я приехала, сколько у меня французской косметики, я пахну парфюмом, у меня новая машина... Закончили восемь классов, а о себе такого высокого мнения, в будущем появятся у кого-то такие же свекрови, как твоя мать. И чему они будут своих детей учить? Они будут расти как сорняки в огороде! Теперь ты понял, почему она меня не любит? Да потому, что я не такая отсталая, как все остальные! Ну что, не нравится тебе слушать? А я ведь правду говорю! И как мне там прожить целый месяц? Только три дня! И точка! Мне продолжить?
– Нет, ради Бога, молчи! Я и так все знаю! Но они – мои родные, и, хочешь ты или нет, тебе придется с ними общаться!
– Посмотри на племянниц своих, третий класс заканчивают, а не знают, в каком море они купаются каждое лето. Причину тоже скажу сейчас тебе...
...У меня от нее голова болела, но она говорила правильные вещи... Да, потому что наши мамы действительно необразованные. Если даже попадется грамотная среди невесток, – она не принадлежит себе, ее личное время существует только чтоб угодить то свекру, то свекрови, и другим родственникам мужа. У нее нет права быть самой собой: с утра до вечера – чай, еда, уборка, стирка и другие дела по дому. Отдых? Это непозволительная роскошь! Сама себе она принадлежит только ночью, когда усталая, с болью в спине и ногах, ляжет спать самой последней. У нее даже нет времени спокойно принять душ, все время всем она нужна, ведь без невестки взрослые, здоровые женщины и мужчины не могут не то что заварить себе чай, а даже просто налить и принести. А зачем нужна невестка? А на ком можно и нужно пахать? Тем более все это бесплатно. В качестве вознаграждения – всего лишь трехразовое питание и редкие выходы в свет.
Она все это говорила очень громко, так что рядом все слышали, а муж уже не пытался возразить, просто слушал молча...
Я не думаю, что она неправа. Видимо, просто попала в такую семью. Сплошь и рядом есть вполне нормальные и интеллигентные люди. Просто кому как повезет в этой жизни. Только зачем выносить сор из избы?
Выслушав все это, мужчина слева от меня тихо сказал:
– Женщина, наверно, права, видно, наболело.
– В этот раз я с вами согласен, – ответил я ему.
Мне он показался очень грустным, в глазах была пустота. Голос хриплый, сразу напомнил мне «Крестного отца». Чувствовалось, что он много горя пережил за свою жизнь... Мы разговорились, и вдруг он сказал:
– Вижу, ты, хоть и молодой, но жизненная позиция у тебя правильная. Сейчас молодежь другая, с ними неинтересно, а с тобой есть о чем поговорить. – Он искал собеседника, чтоб излить свою душу, накопившуюся боль.
Через несколько секунд он спросил:
– Сколько тебе лет?
– Двадцать шесть, – ответил я.
– Мне пятьдесят два, в два раза больше, чем тебе, – заметил он.
Он опять задумался, кажется, хотел что-то мне сказать, что-то очень личное, но мы были не настолько хорошо знакомы, чтобы говорить слишком откровенно. Оба промолчали.
Появился стюард:
– Чай, кофе?
Я попросил чаю, он – кофе. Сделал большой глоток, поставил чашку. Опять я ощутил, что он хочет что-то доверить мне, словно чувствовал, что я готов его выслушать. Мне всегда нравилось общаться с людьми старшего возраста – у них есть чему поучиться. Они, видимо, это тоже чувствуют и готовы довериться в ответ.
– Кажется, вы что-то хотели мне сказать? – я решил помочь ему.
– Да, в голове столько мыслей, не знаю, с чего начать, – глубоко вздохнул он. – Жизнь была ко мне всегда несправедлива. Мне 56, и вот сижу я рядом с тобою и думаю. Смотрю на тебя: ты такой молодой, счастливый. Вспоминаю себя в молодости. Помню все до мелочей. Я был высокий, красивый, амбициозный. Планы очень большие были на жизнь. Один раз ошибся, один раз принял неверное решение! Хотел спасти близких людей, пожертвовал собою. Одно неверное решение – все разлетелось в пух и прах. А все потому, что я не умел говорить «нет» там, где надо было. Я говорил «да» – потому что хотел быть хорошим для всех своих близких. Запомни – жизнь очень короткая. Вот мне 56, а я даже не начал жить. Никогда не совершай необдуманных шагов, всегда думай о себе в первую очередь.
Сколько бессонных ночей, сколько мучений, сколько раз меня избивали, сколько раз хотели убить, – во всех случаях причина была не во мне. Все из-за родственников. Теперь они живут в достатке...
Как только ты попал в тюрьму, с тебя уже нечего взять. Первые шесть месяцев ты постоянно ждешь, что вот сейчас откроется дверь и надзиратель скажет грубым голосом: «Выходи, за тобой пришли, иди домой». Понимая, что это невозможно, – ты все-таки занимаешься самообманом и через какое-то время понимаешь, что все это – не больше, чем твоя иллюзия. Ты еще долго не насладишься едой, приготовленной мамиными руками, ко вкусу которой ты привык с детства, ты еще долго будешь мечтать о своей уютной кровати, где тебе снились самые сладкие сны. Знаешь, как часто я видел во сне дом, в котором я вырос? Почти каждый день видел, как играю с братьями во дворе в футбол, как перед сном мама гладит мои волосы и читает мне сказку. Я видел своего отца, который каждый раз, приходя с работы, поднимал меня и сажал к себе на шею... Теперь нет ни мамы, ни папы...
Он вздохнул так глубоко, что я подумал, – у него остановилось дыхание. После глубокого выдоха и паузы он продолжил свою историю жизни...
– Про меня забыли уже через месяц – каждый второй, кто меня знал. Через три месяца уже никто не вспоминал. Как будто меня и вовсе не было на свете, но я ведь жил! А все потому, что от меня не было больше пользы. Как старый фильм, который вспоминаешь только когда случайно его снова увидишь по телевизору... Меня три дня назад выпустили из тюрьмы. Я отсидел 25 лет, чуть меньше, чем тебе сейчас, – сказал он и улыбнулся...
– Сынок, как тебя зовут?
– Михаэл.
– Имя ангела... Наверно, родители верующие?
– Не знаю. Только Богу верят они.
– Хочу тебе кое-что сказать.
– Да, слушаю вас внимательно. – Я был похож на ребенка, которому рассказывают сказку.
– За эти 25 лет я каждый вечер перед сном думал, почему именно со мною произошло все это. И я понял, где моя ошибка. Я уже говорил тебе, может, ты не понял, я повторюсь еще раз – я не умел говорить НЕТ! Тебе надо вырабатывать это в себе. Именно наш характер определяет нашу судьбу. Я решил пожертвовать своей жизнью – и вот цена этой ошибки, 25 лет…Ты должен знать, что самопожертвование никогда не ценится. Запомни это.
– Ценю ваш совет, – ответил я.
– Есть у тебя семья? Дети?
– Нет еще. Но есть любимая девушка. Хочу жениться на ней. – Я покраснел.
Увидев это, он сказал, что у меня чистая душа, раз я краснею, когда говорю о таких вещах со старшими людьми.
– Вот лечу домой, чтобы рассказать родителям, – продолжал я рассказывать ему, чего жду от этой поездки. – Родители никогда не пожелают нам плохого. Они думают о нас всегда. Но, очень часто от большой любви к нам, они ошибаются, и эта ошибка нашу жизнь губит. Они не дают нам принимать самостоятельные решения. Но ведь то, что они наши родители, не дает им права решать за нас. Правильно говорят – можно любовью убить человека.
– Если решил, не отступай от решения. Бог любит всех людей, но больше всех он любит решительных. Я в этом уверен на все сто!
– А можно я вам задам один вопрос?! Мне очень интересно, что вы ответите.
– Конечно, можно.
– Если бы вы могли все вернуть назад, что бы вы сделали? Может, я неправильно задал вопрос, может, мой вопрос обидел вас, все равно ответьте, очень прошу! Люди с таким опытом как вы, должны делиться с новичками по жизни.
– Я долго думал об этом. – Он опять замолчал.
Мне нравилось, как он думает, ощущение было такое, что на все вопросы уже есть готовый ответ. Просто нужно время, чтобы найти его.
Потом он посмотрел на меня и сказал:
– Я бы проявлял большую осторожность во всех своих поступках и отношениях с людьми! Никогда не доверял бы всем слепо, даже самым близким людям. Ты никогда не сможешь быть уверен в окружающих. Никогда не преувеличивай любовь близких людей к себе, запомни эти слова. А вообще, это тема важная, и в двух словах не ответишь на твой вопрос!
Капитан воздушного корабля объявил: «Мы приземляемся в аэропорту имени Гейдара Алиева, благодарим вас за выбор нашей авиакомпании, будем рады вас видеть еще раз. Температура воздуха в городе Баку плюс 14 градусов. Спасибо!»
– Вот мы и прилетели на Родину – в страну огней, – посмотрев на меня, сказал мой мудрый собеседник. – Не забывай мои слова. Даст Бог, увидимся.
– Спасибо Вам!
 
 
 
Глава 14.
 
Как давно я не просыпался дома…
Разбудили меня, сами того не желая, мама и сестра. Я услышал, как мама отчитывает ее:
– Не шуми, дай брату выспаться, он вчера поздно приехал…Ты же уже большая, должна понимать – в Москве он все время работает, только дома и может отдохнуть…
– Я кому говорю? Ты меня слышишь?
Только разбудил меня голос мамы, а вовсе не шум сестры. Было почти девять утра, а лег я около пяти. «Четыре часа поспал, неплохо», – подумал я и решил окончательно проснуться. Оделся и первым делом открыл сумку – достал белое платье, подарок сестре. Мне всегда нравилось ее баловать...
Из комнаты я вышел с платьем в руках. Она, увидев меня, засмеялась и кинулась навстречу, обняла меня своими маленькими ручками.
– Брат, как я ждала тебя. Что ты мне купил? Ну-ка быстро покажи мне!
Я поднял ее на руки и расцеловал. Вдруг я понял, как сильно соскучился по ней. Мама, увидев все это, опять начала о своем:
– Вот видишь, какой у тебя брат. Только проснулся – и уже бежит к тебе с подарком, а сам даже еще не умылся и не позавтракал!
Но сестренка уже ничего не слышала, она схватила платье и побежала к себе в комнату, примерять. Я вышел на улицу. Солнце уже светило в полную силу. Люди куда-то спешили, маленький город проснулся.
Дом наш был двухэтажным. На первом этаже, посередине, – большая гостиная, справа кухня, тоже большая. Слева – маленькая комната для гостей и лестница на второй этаж. Там все было точь-в-точь как на первом, только на одну комнату больше. И еще там располагался балкон, выходивший во двор. Моя комната была на втором этаже, рядом с лестницей.
Погода была прекрасная, в чистом небе ярко светило солнце. Уже говорил, кажется? Папиной машины возле дома не было. Он всегда был пунктуальным, ни разу в жизни не опоздал на работу. Его рабочий день начинался в восемь утра. В семь тридцать, и ни минутой позже, он выходил из дома, хотя поездка на машине занимала всего пять минут.
У двери стояли мои гири – мама никогда не трогала их, хоть я уже давно не жил дома. А брат никогда не занимался спортом. Мне рассказывали знакомые, бывавшие у нас в гостях в мое отсутствие, – мама всегда ставила на стол еще одну тарелку – для меня. Словно каждую минуту ждала, что сын вдруг придет. Говорила, что ей так легче…
Я решил вспомнить прошлое – немного позанимался с гирями. Да-а, уже отвык от них – почувствовал, как заныли мышцы после десяти минут упражнений. Оставив гири там же, где были, ополоснул лицо холодной водой и вошел обратно в дом. На кухне уже был готов чай из самовара, сыры разных видов, – мама не забыла мои пристрастия в еде. Я сел за стол, налил себе чаю.
Тут вошла мама, принесла свежие яйца, принялась готовить яичницу.
– Мама, для кого это все? У нас, что, гости?
– Для тебя, сынок, похудел совсем, на себя не похож! Вот сахар и лимон, витамины. Положи сахар, я тебе говорю, слышишь?
– Конечно, мама, сейчас же положу.
Я не стал спорить – не хотелось ее обижать. Она так долго ждала моего приезда. Хоть теперь может приготовить для меня все, что я люблю, наши национальные блюда: долму, плов, пити по-шекински. Потом положила на стол хлеб из тандыра.
– Это я утром у Фатимы взяла. Как она узнала, что ты прилетел, – даже денег не взяла у меня. Сказала – для Михаэла ничего не жалко. Да, еще просила, чтобы ты зашел к ней, когда сможешь, – хочет с тобою поговорить по поводу своего сына. Зайди к ней после завтрака.
Тетя Фатима сейчас жила одна. Муж ее давно умер, никто не знает, от чего, но все, кому не лень, ставили диагноз: кто говорил – сердце, кто – печень. Он просто уснул и не проснулся однажды утром. Так бывает. Мой папа всегда подчеркивал, что ее муж был очень достойным человеком, жаль, что умер молодым. Сын, Гамлет, живет в Москве – уехал пять лет назад, с тех пор ни разу не звонил и не отправлял ни копейки денег. Я знал всю эту историю. Как сейчас помню – всей улицей провожали его, помню, как тетя Фатима сильно плакала, не хотела, чтобы он уезжал. Она говорила: чувствует, что скоро потеряет его. Но он не услышал крик ее души и уехал. По обычаю, чтобы дорога его была легкой, она вылила вслед ему кружку воды. А сейчас даже не знала, жив сын или умер. Она вырастила его сама, без мужа. По утрам пекла в тандыре хлеб и продавала, так зарабатывала на жизнь. Сын вырос, закончил школу, отслужил в армии. А потом уехал без оглядки, оставив ее одну. Вам кажется, что это история похожа на сказку?
– А что она хочет? – спросил я, зная все заранее.
– Не знаю, сын не звонит, не пишет. Жив или мертв? Никто не знает. Она хочет попросить тебя, чтобы ты нашел его там. Я ей говорю – наверно, он нашел там женщину и живет в свое удовольствие – ну, как это обычно бывает с молодыми парнями. Она, конечно, не хочет верить в это. Говорит, ее сын не такой, у него, наверно, просто нет денег, нет возможности позвонить.
Матери все похожи – всегда защищают детей. Сначала – во время беременности, в своем животе. Потом по жизни, вот и тетя Фатима, находясь на расстоянии двух тысяч километров от сына, все равно защищает его…
Она готова была обманываться сама, лишь бы о ее сыне не говорили плохо. Очень часто сыновья, такие, как ее Гамлет или мой старший брат, этого не стоят.
– Мама, зачем ты говоришь так о человеке, ты же не знаешь, где он, с кем и как сложилась его жизнь! Представь, если тебе так скажут про меня? Скажут: твой Михаэл нашел там женщину и больше не помнит ни тебя, ни отца, живет в свое удовольствие? Что тогда? Тебе приятно было бы все это слушать?
– Нет, ты что! – Она изменилась в лице. – Ты же не такой?!
– Да, конечно, я не такой. Но это ее сын, она тоже думает, что он не такой!
– Я почему-то об этом не подумала, – вздохнув, сказала мама.
Хотя она была права насчет него, сама того не подозревая. Я знал, где он и с кем. Он работал в одной компании, где боссом была женщина. Эта женщина стала его женой, несмотря на разницу в возрасте, – она была старше на десять лет. Она запретила ему общаться с кем-либо из родственников, и он принял все ее условия ради того, чтобы жить в достатке, ничего не делая. Кажется, он даже религию поменял. Как-то мы случайно встретились, и он все мне рассказал. А потом попросил ничего не говорить дома. Он знал, что его мама не простит ему этого.
Конечно, я ничего не сказал маме. Она сразу же передала бы тете Фатиме, а та, я уверен, могла и умереть от этой новости. К тому же это не мое дело.
– Еще чаю, сыночек?
– Да, мама. – Она налила мне еще. Тут подошла сестра в новом платье – в нем она выглядела как маленькая принцесса и начала крутиться передо мной:
– Ну как, брат? Я красивая?
– Конечно, дорогая, ты самая красивая у нас.
– Я подожду папу и ему тоже покажу новое платье, – с этими словами она убежала в свою комнату.
– Кстати, где папа и где твой старший сын?
– Папа на работе. А сын утром ушел, сказал, по делам на работу. Скоро придет, наверно.
– А как дела у него? Надеюсь, все хорошо?
Спрашивая у мамы про брата, я не надеялся, что в ответ услышу правду. И дело не в том, что мама меня обманывает, просто она сама не в курсе, как обстоят его дела на самом деле. И сама же вводит себя в заблуждение.
– Не знаю. Последнее время его стали часто спрашивать разные незнакомые люди, да и соседи тоже.
– Чего хотят?
– Не говорят. Просто спрашивают его и уходят.
– Понятно, значит, не все так хорошо…
– Сынок, может, ты поговоришь с братом? Ты умнее, чем он, больше видел и знаешь, чем он, несмотря на то, что ты младше него. – Пока его дома нет, она бывает щедра на комплименты по отношению ко мне.
– А чем? Вот ты скажи, мама? Чем, я хочу знать, нужно ему еще помочь? Машину ему купили. Дом есть, целых два этажа. Папа отдал все наши сбережения, чтобы его приняли в университет. А ты, мама, забыла, как бедно мы жили? Только потому, что он учился, а мы отказывали себе во всем. Папа и ты говорили, что это временно, он закончит вуз, станет работать и поможет нам. Потом я буду учиться, и сестре тоже в будущем он поможет. Что получилось? Он закончил учебу, проблем у него стало еще больше. Ты говоришь, я умнее? Ты просто его хорошо не знаешь, хоть и ты сама его родила. Идиот он…
– Как ты можешь обзывать своего старшего брата идиотом?
– Да, конечно, он мой брат и твой сын. А я не его брат и не твой сын. Ты всегда защищаешь только его. Теперь понимаешь, как это трудно и как обижают твои слова тетю Фатиму?! Это ты его защищаешь от меня? От своего же сына?
Мама любила брата так сильно, что была готова поссориться со мной. Она отрицала очевидные вещи и, похоже, готова была биться за него до конца…
Я встал и снова вышел на улицу. Если продолжать этот разговор – обязательно поругаюсь с матерью, в первый же день. Не знаю, куда идти, для начала надо успокоиться.
– Здравствуй, Михаэл.
– Здравствуйте, дядя Тимур. – Это был наш сосед, удивительный человек. Ему было больше восьмидесяти лет, а выглядел он гораздо моложе. Человек доброй души. Пенсионер и герой труда.
– Когда ты прилетел? Давно?
– Нет, дядя Тимур, сегодня рано утром.
– Все хорошо? Ты на себя не похож, чувствую, волнуешься сильно.
– Нет, все нормально. Наверное, просто устал, все-таки мало спал, ночью летели.
– Понятно, не думай ни о чем. Выбрось из головы все бестолковые мысли. Большинство людей сами создают себе проблемы, а потом не могут их решить.
– Спасибо, дядя Тимур.
– И тебе спасибо. Тороплюсь на рынок, ко мне сегодня мои внуки в гости придут. Позвонили, заказали бабушке меню, вот она меня и отправила за продуктами. До встречи.
– До встречи, дядя Тимур.
Он быстрыми шагами удалился от меня.
Надо же, какой счастливый человек! К нему внуки придут, и он счастлив.
Надо пойти к тете Фатиме, поговорить с ней. Может, и я успокоюсь. Конечно, он прав, надо отбросить все бестолковые мысли и думать о чем-то хорошем.
Дом тети Фатимы находился недалеко от нашего – нужно было пройти всего три здания. Я был у них в гостях пару раз. Подошел к дому. Железная дверь, выкрашенная в серый цвет, была открыта. Она всегда говорила – дверь моего дома всегда открыта для всех. Жду, приходите в гости. А что ей еще делать? Живет одна, целыми днями не с кем поговорить, – можно с ума сойти от скуки. А тут есть с кем поболтать.
Зашел и прямо возле двери, у входа, увидел, что стоит большая фляга с водой, на фляге кружка. Все это было мне знакомо с раннего детства. Мы всегда заходили сюда попить, когда играли на улице в лапту или прятки. На всей улице только у них дверь всегда была открыта. И еще – когда провожали Гамлета, она плеснула ему вслед воды из этой же кружки. Такое ощущение, что все это было только вчера…
В доме никого не было. Тогда я снова вышел, прошел во двор – тетя Фатима пила чай, слушала прогноз погоды по радио. Увидев меня, она даже вскочила:
– Ой, Михаэл, это ты?! Я тебя не узнала. Ты повзрослел, даже поправился.
– А моя мама сказала, что похудел.
– Нет, она так говорит, потому что мама, вот и все! Это от большой любви к тебе. Мы, матери, так уж устроены: думаем, что, когда наши дети упитанные, значит, все у них хорошо. Живут в достатке. Это все из детства идет, когда вы еще совсем маленькие были, – тогда главная забота у матери, чтоб ребенок кушал хорошо и не болел… Садись, сейчас тебе тоже принесу чай с вареньем. Мама твоя говорила, что ты любишь айвовое варенье, вот я сейчас…
– Нет, тетя Фатима, не нужно, очень прошу вас, не надо. Только что мама покормила меня.
Она ушла, ничего не ответив, но через две минуты принесла чай и варенье из айвы. Поставила на стол, сама села напротив.
– Как ты там, Михаэл? Как тамошняя жизнь? По телевизору каждый день показывают, что не все хорошо! Я смотрю каждый вечер. А только что по радио услышала, что в Москве погода испортилась и завтра будет холоднее, чем сегодня. Интересно, Гамлет тепло одевается или нет?
– У меня все хорошо. Работаю и живу, снимаю комнату. А о Гамлете не беспокойтесь, он большой уже. Сам должен решать свои проблемы.
– Тебе легко говорить, Михаэл. Не получается по-другому у нас, у матерей.
– А вы попробуйте... Пока ничего особенного не случилось в моей жизни. «За исключением Жасмин», – подумал я. Но не сказал ей. Я ведь еще об этом не говорил даже своим родителям, если бы сказал тете Фатиме, сразу бы узнала вся улица. Нехорошо получилось бы – все знают, а мои родители нет?!
– Хорошо, – ответила она. – Знаешь, я всегда спрашиваю у твоей мамы о тебе. Ты вырос на моих глазах, помнишь, как-то ты разозлил папу и прятался у нас?
– Да, конечно, тетя Фатима. Такие моменты жизни запоминаются навсегда, и только когда повзрослеешь, начинаешь понимать, что такого больше не повторится. Я бы хотел, чтобы папа сейчас, как в детстве, разозлился на меня, хочу, чтобы он меня взял на руки и посадил на шею, чтобы пугал меня, – если не буду слушаться, он меня бросит вниз. А знаете что?! Я верил тогда, что он и правда бросит. Как же я хотел бы, чтобы это все повторилось...
У нее слезы навернулись на глаза, она вытерла их рукой и сказала:
– Прости меня за слезы. После твоего рассказа я вспомнила мужа и сына. Муж умер, а сын в Москве. Не знаю, что с ним. Михаэл, найди его для меня, очень прошу. Ведь он пять лет как уехал, и с тех пор ничего не известно. Не мог он так поступить со мной, с матерью.
Она говорила, но я уже ничего не слышал.
Мои мысли перенеслись в Москву. Перед глазами встал он, его жена, хотя жену я ни разу не видел. Мама дала ему жизнь, и сейчас, если нужно, без слов пожертвует своей жизнью ради него. Почему спустя годы родители становятся ненужными детям?! Что происходит?! Ведь она девять месяцев носила его в животе, потом родила и растила своим трудом, помогала делать первые шаги, говорить первые слова, учила держать ложку, кушать... А вы попробуйте девять месяцев носить в кармане камень небольшого размера, сможете? Думаю, нет! А женщина не только носит ребенка, но еще и бережет его, кормит… Что бы он ни делал впервые сам, – все связано с ней. Почему она вдруг стала не нужна ему? Неужели виноваты только дети?! Может, она что-то упустила?
Я вспомнил Татьяну Петровну, точно так же она плакала передо мной. Ее сына забрал Господь, наверно, время пришло. А сын тети Фатимы сам ушел к другой женщине. Променял маму на нее. Если бы он был рядом, я бы ему лицо разбил... Кретин, подлец он.
– Михаэл, ты меня слушаешь?
Ее голос меня вернул обратно.
– Да-да, тетя Фатима. Конечно, слушаю. Я вам обещаю, что найду его в Москве и скажу все, что вы передали ему. – Сидеть там уже не было сил, поэтому я встал, чтобы попрощаться и уйти. Она подошла ко мне, обняла и поцеловала.
– Я буду ждать.
– А я вам обещаю.
Вышел на улицу. Теперь там играют другие дети. Бегают, радуются жизни. Я позавидовал им белой завистью.
 
 
 
 
 
 
Глава 15.
 
Была суббота, отец очень рано вернулся домой. Он обнял меня, похлопал по спине правой рукой, как всегда это делал. Расспрашивал о том, как я устроился в Москве, кем работаю. Он всегда верил в меня и гордился, часто говорил мне об этом. Но это я знаю лишь с его слов, насколько это правда – не знаю.
Мы сели за стол, чтобы пообедать. Мама принесла еду, заварила для нас чай.
Пока она была рядом, папа молчал. Как только она ушла, он начал жаловаться на старшего брата: живет в свое удовольствие, домой приходит под утро. На работу не ходит, только успевай давать ему на карманные расходы и бензин. Маму тоже обманывает, а она верит ему на слово.
– Я-то вижу его поступки, вижу, когда он возвращается «с работы» под утро. Он почти всегда пьян. Как ты думаешь, что за работа у него? Жизнь несправедлива, я всю свою жизнь, как только вы родились, мечтал о том, что вы вырастете, поможете нам в старости. Он вырос, и ты, конечно, вырос тоже, его проблемы выросли стали еще больше. А ты… – и замолчал.
– А со мной что не так? – спросил я у папы
– Ты всегда ломал все наши привычные стереотипы, это похвально. Мне нравится твой характер твой, склад мышления. Но ты уехал в Москву, оставил нас, стариков, одних. – На этих словах он кулаком ударил по столу и встал.
– Если ты был с нами, все было бы по-другому. Может, и брат бы тебя слушался.
– Я не понимаю, о чем ты? Во-первых, вы не одни и даже не старики еще. Ты все еще работаешь, пользуешься успехом у людей. Помогаешь им, это же счастье. Во-вторых, ты сам-то понимаешь, что говоришь? Как он может меня услышать?! Да он на меня смотрит, как на ничтожество, я для него полный ноль. Он только делает вид, что якобы любит меня как брата. А сам, все, что ни делает, – только для себя. Я, ты, мама, сестра – ему никто не нужен. Он в одно мгновение может предать нас. Это похоже на поведение наркоманов – когда у них ломка, они не думают ни о ком.
Да и сама постановка вопроса странная. Я что, нужен вам здесь лишь для того, чтобы брата приструнить? Или все-таки я вам нужен как сын? Ты же сам говоришь, что всю свою жизнь отдал ради него, и ты что, хочешь, чтобы я тоже отдал свою молодость этому уроду? Была бы моя воля, я бы его выгнал из дома. К черту!
После моих слов он задумался, ничего не говоря. Мы оба сидели молча, смотрели по телевизору кино. Видно было, что наши глаза сморят в телевизор, а мысли у каждого из нас далеко.
Пришла мама, села рядом со мной. Принесла чаю, отпила глоток, а затем начала привычный разговор:
– Михаэл, я тебя очень прошу поговорить с братом. Он никого не слушает, ты наша последняя надежда.
– Мама, я устал повторять, ну о чем нам с ним говорить? Человек не слушает ни отца, ни мать. В честь чего он должен услышать младшего брата, хоть одну причину назови мне?
Она не нашлась, что ответить.
– Может, мне его забрать в Москву, с собой?
Я сказал это специально, чтобы посмотреть на реакцию мамы.
Не успел сказать, как мама чуть не поперхнулась горячим чаем.
– Что ты, ему туда нельзя, там холодно, сразу заболеет. Ему на морозе долго нельзя, он когда маленьким был, болел часто. Да и что он там есть будет? Ведь его любимое блюдо по утрам – свежий хлеб из тандыра, где ты найдешь такой в Москве? – Она говорила очень эмоционально, от волнения даже начала задыхаться.
– Да он и сейчас иногда болеет. Спроси у папы. Я неправильно говорю?
Отец молча смотрел на нее. Не могу описать, какая ненависть была в его глазах. Наверное, будь его воля, он бы кинулся на нее, чтобы порвать на куски. Но отец молчал.
Мама по-своему истолковала его молчание и добавила:
– Это совершенно исключено, я сама должна быть рядом с Маратом. Если он поедет в Москву, тогда и я тоже с вами поеду, сестру твою возьмем с собой. А папа твой пусть сам разбирается, нужно ли ему быть рядом с нами. Пусть остается, если хочет. – С этими словами она встала и ушла.
Я сидел и смотрел на них. Подумал только, что мама готова придушить нас троих, – папу, меня и сестру, только чтобы Марату было хорошо. Отец упустил время, когда его можно было перевоспитать, сейчас уже поздно, да и у папы нет сил для этого.
– В общем, сынок, пока тебя не было, в нашем доме ничего не изменилось. Твоя мама защищает его постоянно. Устал бороться с ними. – Говоря это, отец исподтишка смотрел по сторонам – не слышит ли мама, не вернулся ли случайно домой брат. К его счастью, никого рядом не было.
Думаю, отец сам виноват, по мне, так надо было просто не идти на поводу у брата, не давать ему никаких денег. Можно было бы и вовсе из дома выгнать. Пусть идет, живет где хочет и как хочет. Взрослый мужик уже, должен сам себя обеспечивать, да и родителям помочь, а не тянуть из них… Эта тема была тяжела нам обоим, потом мы опять долго молчали... Уверен, что ему было что рассказать мне, но не решался.
Вдруг вспомнил, что с утра не написал Жасмин, она, наверно, волнуется и не знает, как со мной связаться: мой московский номер почему-то здесь не работал, странно! Нужно было купить другую сим-карту, местную. Я взял машину отца, поехал в город. Ехал и представлял, что творится у нас дома. Наверное, мама отчитывала папу. Якобы Марат не такой. Он добрый, и это ему мешает быть честным, трудолюбивым. Все это было похоже на бред.
Здесь я родился и вырос. Каждая улица, каждый человек, которого я встречал по дороге, были мне знакомы. Проехал по Центральной улице, она стала еще красивее, всюду строились новые дома. В общем, в городе все менялось, неизменной была лишь атмосфера в нашем доме. Она оставалась такой, какой была и двадцать лет назад. А все потому, что мама с папой друг друга не слушали. В последнее время мама решила, что она глава в доме, а он стал слегка позволять ей это, сказывается возраст. Поэтому в доме происходят непонятные вещи. Да и брата нет, где он и с кем – неизвестно. Ему вообще наплевать на всех.
Я поехал дальше по городу и на одной из улиц увидел Марата. Он стоял с тремя парнями, меня они не видели. Остановив машину позади них, я открыл окно, но разговора не расслышал. Только видел, что обстановка очень напряженная, – один из парней что-то говорил моему брату, размахивая руками, показывая на часы. Другой достал какую-то бумагу, стал звонить по телефону. Через пять минут к ним подъехал белый автомобиль, все сели в него и уехали. Мне показалось, что брата силой запихнули в машину. Сначала поехал за ними, потом вспомнил, что я в машине отца, он уважаемый человек в городе, и преследовать непонятных людей на его автомобиле не стоит. Да и если догоню, что им скажу, что сделаю? А если Марат меня перед ними начнет оскорблять, чтобы таким образом поднять в их глазах свой авторитет? Он может так сделать, у него это в порядке вещей. Он не понимает, что такие вещи не красят человека, а лишь унижают его. Но такой у меня брат, и ничего с этим я поделать не могу.
Я повернул обратно, в первом попавшемся салоне купил номер и поехал домой. По дороге позвонил своей любимой. Она подняла трубку после первого звонка. Я только и успел сказать:
– Алло… – Дальше говорила она:
– Ох, Михаэл, у тебя все нормально? Ты же обещал, что сразу позвонишь! Ты что, пересек границу и забыл про меня? Ты меня разлюбил? Ты почему молчишь?
– Так ты же не даешь мне ответить. Все хорошо, просто не было местного номера, а московский здесь не работает. Я о тебе не забыл, в моей любви к тебе нет границ. Пойми это. Нет силы на свете, которая могла бы отнять тебя у меня. Моя любовь к тебе навсегда.
– Правда?
– Конечно, правда. Я это говорю тебе каждый раз. А ты каждый раз спрашиваешь, правда или нет!
– Ну я же девушка, хочу слышать это от тебя каждый раз. Каждый день, каждую минуту! Ты что, не понимаешь это? Сейчас обижусь на тебя, оставил меня одну здесь и еще кричишь на меня...
– Ладно, ладно, любовь моя. Буду каждую минуту говорить тебе об этом. Все у меня хорошо, жив и здоров. Теперь буду писать тебе смс. Целую.
– Целую и люблю, – ответила она.
Пока я говорил с Жасмин по телефону, уже подъехал к дому – город-то у нас совсем небольшой, сто пятьдесят тысяч человек. Оставил машину во дворе, поднялся к себе в комнату. В доме было тихо, кажется, папа с мамой помирились. Я рад был этому, жизнь коротка, и, по мне, надо жить дружно в семье, и вообще, а не доказывать свою правоту после тридцати лет совместной жизни. К этому времени люди должны понимать друг друга по взгляду, с полуслова. А они, дай им волю, готовы перегрызть горло друг другу. Почему так? Нет у меня ответа.
У меня и для папы с мамой были подарки. Папе купил рубашку, он всегда любил одеваться красиво, это было видно на его старых фотографиях. Когда появились дети, такой возможности не было – все, что было: время, силы, деньги, все уходило на нас. Теперь вот старший сын вырос, стал еще одной проблемой…
И я неправильно поступил, кажется, уехал в Москву искать свое счастье. Найти себя и быть независимым от всех. Папа очень обрадовался подарку. Маме купил шаль, она их носила почти постоянно. Она уже не сердилась на меня. Простила, как все мамы прощают детей, безоговорочно.
Было около семи вечера, когда позвонили в дверь. Вышел посмотреть, кто пришел, – это оказались два брата, они жили в самом конце нашей улицы. Мы расположились во дворе. Старший из них, очень спокойный и тихий, был мастером спорта и чемпионом по самбо. Он работал тренером в городе. Младший не работал, рассказал, что учится на инженера. Этот, наоборот, был очень шумным, много говорил, все больше о себе.
Мама принесла нам чай. После того, как она ушла, старший, посмотрев на своего брата, сказал:
– Я все расскажу сам. Ни слова, понял?
– Понял! – ответил младший.
– Михаэл, нам сказали, что ты прилетел. Мы подумали – мало ли, вдруг на один день? Поэтому решили сегодня зайти к тебе поговорить, извини, что потревожили в первый день твоего отдыха. У нас будет неприятный для тебя разговор.
– Да нет проблем, говори, Камил, – его звали Камилом.
– Даже не знаю, с чего начать…
– Говори, слушаю тебя, – сказал я с напускной бодростью, стараясь не выдавать своего волнения.
– Год назад твой брат зашел ко мне на работу. Просто поговорили сначала – как дела, чем занимаюсь. Мы же соседи, я в этом ничего плохого не вижу. Потом он сказал, что хочет поговорить со мной после работы, о важном деле. Договорились вечером встретиться в центре, в чайхане. Он рассказал, что у тебя безвыходная ситуация, очень нужны деньги.
– Мне?! – Я не верил своим ушам.
– Ну да, конечно, ты же его брат! Он так сказал мне.
Я собрался с мыслями:
– Так, и что дальше?
– Ну вот, якобы тебе очень нужны деньги, и ты просил у него. Он не смог тебе помочь, поэтому ты попросил узнать у меня. Я понял, что ему нужны деньги в долг. Ты же знаешь, я работаю тренером, родители на пенсии, брат учится на платном отделении. Откуда у меня деньги? Марат просил меня, умолял: «Камил, помоги. Мы же соседи, выросли вместе». Я ему обещал, что подумаю, чем могу помочь. На самом деле у нас были деньги, я откладывал на учебу для младшего брата. Три тысячи долларов. Но мне надо было подумать, хотя бы один день, и с родителями посоветоваться.
На следующий день, рано утром, он позвонил, сказал, что ты опять звонил ему, просил узнать, дает Камил деньги или нет?
Я, не посоветовавшись с родителями, ответил, что да! Что у меня есть три тысячи долларов, и я готов на пять месяцев одолжить вам, пока не придет время вносить за учебу. Через пять минут он пришел к нам домой, за деньгами. Словно стоял на старте, пока мне звонил. Сам предложил написать расписку, вот она. – Камил достал из кармана бумагу и передал мне.
– Если он не вернет деньги, брата отчислят из университета, – добавил он.
– Да, это его почерк, – сказал я, пробегая глазами текст: «Я (ф.и.о.) беру от (ф.и.о.) три тысячи долларов на пять месяцев от имени своего брата (ф.и.о. – конечно, мои). Дата и подпись».
На какой-то миг показалось, что мне все это снится. Скоро проснусь, и кошмар исчезнет.
– Михаэл, еще чаю налить вам? – спросила мама с балкона.
Не помню, что я ответил. Но ее голос вернул меня к реальности.
– Не знаю, что тебе сказать, Камил. Я не знаю, о чем ты говоришь, никогда в жизни я не просил у брата денег. Надо было у меня тоже спросить, в конце концов. Ты просто не знаешь, какие у нас отношения. Мы почти не общаемся, поверь моим словам.
– Вот, началось, – сказал младший, я даже не знал, как его зовут. – Да я сейчас здесь камня на камне не оставлю, сейчас зайду в дом…
Услышав это «зайду в дом», я вскочил из-за стола, бросился на него, через секунду он уже лежал на земле.
– Еще раз скажешь про дом, я тебе язык вырву! Только через мой труп ты зайдешь в дом, где мои родители и сестра, понял?!
Кажется, он не ожидал такой реакции, сдавленным голосом прохрипел:
– Да, понял…
– Михаэл, отпусти его, очень прошу, – вмешался Камил. – Мы пришли просто поговорить, понять, где деньги, а не драться. Не слушай его.
Я отпустил младшего. Как только он поднялся, Камил дал ему пощечину:
– Иди домой! Просил же не вмешиваться! Мы пришли к соседям, а не к чужим людям.
– А как тут молчать?! Меня из вуза выгоняют! – огрызнулся он, но все-таки ушел.
Хорошо, что все произошло быстро. Из дома никто ничего не увидел и не услышал.
Мы снова сели за стол.
– Камил, ты мне веришь? – спросил я.
– Тебе – да, а брату твоему – нет.
– Спасибо, но, поверь мне, я ничего об этом не знаю. Даже не знаю, какой у него номер телефона.
– Да, я верю тебе, но только недавно узнал – таких, как я, кому он должен, много. Тогда и понял, что он меня обманул. Просто мои родители не знают ничего, они думают, что деньги лежат в банке. Если я им скажу правду, они тут же придут к вам. Между прочим, они очень уважают вашу семью.
– Спасибо еще раз, что ты это понимаешь, но для того, чтобы тебе что-то ответить, мне надо самому во всем разобраться.
Потом рассказал ему о том, что видел сегодня брата с какими-то незнакомыми мне людьми. И, ни на что не надеясь, попросил оставить мне расписку. Удивительно, но он оставил. Мы обменялись номерами, и я ему пообещал, что на днях позвоню.
На прощание он сказал:
– Михаэл, прошу, помоги мне. Через пятнадцать дней нужно оплатить учебу, у меня нет денег.
– Я тебе помогу, обещаю.
Да уж, отличный день. За сутки дал два обещания, тете Фатиме и Камилу.
Ну ладно, сейчас придет этот идиот, покажу ему эту бумажку. Мало того, что сам подлец, еще и меня за собой тянет.
Я спрятал бумагу в карман и зашел домой. Мама гладила рубашку:
– Завтра брата пригласили на свадьбу. Он там должен выглядеть на все сто. Вдруг ему какая-то девушка понравится… А что? Пора уже женить его. А потом тебе выберем девушку, только после него.
Когда она говорила о нем, глаза у нее светились.
– Поздравляю заранее, – сказал я.
Папа смотрел телевизор, сестра играла тут же, в комнате. Я не знал, что делать, как начать разговор про брата, и уж тем более – про Жасмин. Сел, взял телефон, набрал сообщение ей: «Добрый вечер, моя любимая. Как ты? Я только сутки тебя не вижу, но мне кажется, что прошел уже год».
– Михаэл, где твой брат? – спросил отец.
– Откуда же я знаю, где гуляет ваш бездельник? – раздраженно буркнул я. Потом встал и поднялся в свою комнату. Лег на кровать, лицом вниз и уснул. Не знаю, сколько прошло времени, но, когда проснулся, вошла мама и сообщила, что вернулся Марат.
– Да, я сейчас подойду. – Я встал. Болела голова и хотелось обратно в Москву. Туда, где у меня есть работа, где есть моя Жасмин. В город, где живет моя любовь.
…Он сидел во главе стола. Как король на троне. Мама крутилась вокруг:
– Чай? Кофе?
– Нет, кофе нельзя, поздно уже.
– Может, котлеты? Нет? Давай, я тебе быстро поджарю картошку?
– Нет, я не голоден, – ответил он. Заметил меня, но даже не счел нужным поздороваться.
Через минуту мама все-таки принесла ему чай, поставила тарелку с хурмой, грецкими орехами, фундуком.
«Правда как король, – подумал я. – Везет же человеку».
– Ну, брат, – начал он, – я очень рад, что ты наконец-то вернулся на родину. Очень хочу, чтобы ты жил с нами, здесь. На родине все не так уж плохо, что скажешь? Когда навсегда обратно вернешься? Мы здесь без тебя скучаем!
Когда он это говорил, сидя напротив меня и самодовольно улыбаясь, я готов был в глотку ему вцепиться. Человек просто не имел права быть таким лживым, особенно со своими родными и близкими.
– А ты, я вижу, все делаешь для того, чтобы я вернулся обратно!
– В каком смысле – все делаю? Не понимаю.
Папы и сестры на кухне уже не было, они легли спать. Осталась только мама.
– Ну, одалживаешь денег у людей и не возвращаешь им.
Мама сразу отреагировала:
– Он у меня не такой. Тебя обманывают, Михаэл. Скажи ему, Марат, ты одалживал денег?
– Нет, конечно, – ответил он. – Зачем мне одалживать у кого-то денег? Я работаю, мам, ты же знаешь.
– Да, сынок, знаю. – Она встала, погладила его по голове и ушла по своим делам.
– Вот и хорошо, – ответил он самодовольно.
– А это что такое? – я достал расписку из кармана и протянул ему.
– Ну что? Что скажешь, мамин сыночек? Может, маму позвать обратно, чтоб сопли твои вытерла?
Увидев расписку, он стал бледным, как бумага в его руках. Переводил глаза то на меня, то на бумажку и молчал.
– Откуда эта расписка у тебя? Камил дал? Ах, мерзавец Камил. Соседом называется, а сам подставляет меня перед близкими людьми. Я тебе покажу, Камил ...
– Ты что, дурак или притворяешься? – я почти кричал. – Камил тебе помог, как человеку, как соседу, а ты его подставил. Я уверен, что Камил не один, полгорода за тобою бегает. Брата Камила выгоняют из вуза, и виноват в этом ты! Хочешь, я тебе скажу, куда и на какой машине ты с тремя парнями сегодня уехал? А между прочим, один из них тебе такую же бумагу показывал. Ты хоть понимаешь, что делаешь? Ты понимаешь, что люди, которым ты должен, в любой момент придут к нам домой? У тебя здесь мама, сестра. Понимаешь? Что молчишь-то? Нечего сказать? Ты понимаешь, что по нашей религии – это грех? По другим понятиям – это тоже табу? Вот скажи, почему расписка на мое имя? Зачем нужен весь этот цирк?
– Ты и правда не догадываешься, почему она на твое имя?
– Нет, – ответил я. – Может, ты мне объяснишь?
Пока мы говорили, он сидел, опустив голову, уставившись в пол. И вдруг поднял голову и дерзко улыбнулся:
– Потому что мама должна видеть виновником тебя, а не меня. Чтобы она считала, что ты это все придумал. А я знаю, что у тебя есть квартиры на имя родителей, вот и продай, оплати мои долги. Ты еще молодой, заработаешь. Все равно кредиторы будут спрашивать деньги с тебя, раз средства взяты на твое имя. У меня все рассчитано до мелочей, малыш.
Ненависть слишком сильное чувство, как и любовь. До этого момента я ни к кому не испытывал ненависти. Но сейчас все изменилось в один момент.
– Я ненавижу тебя всей своей душой, ты самый последний человек на земле, – сдерживаться я уже не мог и в ярости кинул расписку на стол. Вскочил, поднялся к себе в комнату. Подумал только, что еще секунда – и я просто убью его.
Я взял телефон, чтобы посмотреть, не написала ли Жасмин мне в ответ. В глазах стояли слезы, не мог понять отчего. Может, от ненависти к брату? Ведь я его никогда не прощу за игры, за подставу, за зависть, за все, что он сделал.
Оказывается, написать-то я написал, но не отправил ей сообщение. Нажал на кнопку и с телефоном в руках, спустился вниз. Хотелось врезать братцу по голове первым, что попадется под руку.
Но его уже не было. Мама, с распиской в руке, сидела во дворе, тихо плакала. Потом негромко сказала:
– И ты его называешь бездельником, идиотом?! Это из-за тебя он ушел, это ведь тебе нужны были деньги. Он – старший, и он хотел помочь тебе. А сейчас он виноват перед всеми. Ты должен вернуть те деньги, которые брал. Продай квартиры и оплати долг!
– Мама, ну зачем ты так говоришь обо мне? Я ни при чем. Никогда ему не звонил по поводу денег и не позвоню никогда в жизни. Ты знаешь, как я к нему отношусь. В конце концов, подумай сама, если бы мне нужны были деньги, я бы продал одну из своих квартир.
Она уже молчала. Зная свою маму, я понимал – бесполезно что-либо доказывать ей, когда дело касалось старшего… Она, конечно, попала в ту ловушку, которую приготовил для нее брат. Прочитав эту бумажку, она твердо уверена в том, что я виноват. Сопротивляться было бессмысленно… Я сделал над собой усилие и пожелал ей спокойной ночи – думаю, на тот момент ей это было очень нужно, вряд ли бы ей удалось уснуть. Она даже не ответила…
 
 
 
 
 
 
 
Глава 16.
 
А сам я долго не мог уснуть. В голове крутилось множество вопросов, но я не мог ответить ни на один из них. Что же должно происходить в голове у человека, который поступает так?! Почему он такой? Из всех людей, которых я знаю в своей жизни, у всех, хоть чуть-чуть, но что-то есть внутри, а у него пусто. Нет у него Бога, Аллаха, – как ни назови, пустота, и все...
Мы все рождаемся, как чистая бумага, а взрослея, меняемся. На нас действует окружающий мир, воспитание родителей, школьных учителей, и, в конечном итоге, мы становимся тем, кем и должны стать.
Наверное, он уже родился с отклонениями психики, а родители упустили этот момент. Их любовь (особенно у мамы) к нему всегда была слепой, они просто не видят и не хотят видеть его недостатки. Мы выросли в одной семье, нас родила одна мать, воспитывали одни и те же родители.
Ну почему он не считает нужным отвечать за то, что делает, и все принимают это как должное?! Он берет деньги в долг у всех подряд и сразу же забывает об этом. И планирует заранее – какие шаги будут дальше. Подставляет родного брата перед матерью. Таким образом портит между мною и мамой отношения, рушит доверие. Зачем? Он всю свою жизнь не жалел никого, кроме себя, но при этом родители всегда любили его больше, чем меня и сестру вместе взятых...
А я был совсем другим, с малых лет привык отвечать за свои поступки. Прежде чем что-то делать, думаю о последствиях. Всегда старался помогать родителям, и за всю свою жизнь им ни разу не было за меня стыдно. Может, я обижаюсь зря, может, есть за что меня не любить? Только не думайте, что я себя считаю идеалом или эталоном...
В ярости я вскочил с кровати, открыл бутылку коньяка и стал пить прямо из горлышка. Раньше никогда так не делал, но в тот момент мне было не до правил. Ведь коньяк надо пить понемножку, смаковать каждый глоток. А той ночью я сделал все наоборот и в дальнейшем пожалел об этом.
Я готов был броситься искать его среди ночи, чтобы двинуть кулаком прямо в его бесстыжую рожу. Чтобы на его довольном лице появился шрам, который всегда, когда брат будет смотреть в зеркало, напоминал ему о его мерзком поступке.
Он был намного старше, но в тот момент я не думал об этом. Глаза мои налились кровью. Нельзя позволять человеку безнаказанно оставаться таким безответственным лицемером.
Я почувствовал, что алкоголь уже ударил в голову, и начал терять над собой контроль. Мне казалось, что я не у себя в комнате. Все казалось чужим, разум мой мутился.
Мои руки схватили телефон, чтобы написать Жасмин, описать все, что случилось за этот день. Но так и не получилось дописать до конца, неведомые силы остановили меня. Вообще-то, что касается Жасмин, – все почему-то управляется не мною. Каждый раз, когда я собирался сделать какую-то ошибку по отношению к ней или обидеть ее, кто-то меня останавливал. Наверное, это мой ангел-хранитель, который управляет мной. Если бы написал ей обо всем, она не смогла бы заснуть до утра, переживая за меня.
Мой взгляд упал на часы. Уже полночь, она, конечно, будет до утра волноваться и не уснет. Тем более знал, что она не любит пьяных. Это меня слегка отрезвило, и я быстро стер все, что написал.
Было уже очень поздно, все спали. А я не мог уснуть, то ложился, то снова вставал. Затем решил написать своей бывшей, Ханум, с которой простился много лет назад. Всего пару слов: «Доброй ночи, это я, Михаэл», мне просто хотелось с ней поговорить. Как говорил Эрнест Хемингуэй: «На свете так много женщин, с которыми можно спать, и так мало женщин, с которыми можно разговаривать». Она была из тех женщин, кто слушал меня, а мне сейчас просто необходимо было высказаться. Рассказать все, что у меня в душе накопилось. Иначе я за себя не отвечаю.
Буквально через пять секунд она перезвонила мне.
– Привет.
– Привет, ты что, ждала моего сообщения? Ты не могла даже представить, что я напишу.
– Привет, дорогой мой друг, – ответила Ханум своим тихим и спокойным голосом. – Я все еще чувствую тебя на расстоянии, можешь не верить моим словам...
– Я думал у тебя все прошло. Раньше, может, и поверил бы,– ответил я.
– Это у тебя прошло, у меня все по-прежнему. Прошу, не говори за меня, говори за себя. Женщины любят по-другому, они могут и на расстоянии любить. Вам, к сожалению, этого не дано.
Дальше пошли разговоры о жизни, которых давно не было. Мы говорили около десяти минут.
Даже по телефону она почувствовала, что со мной что-то не так.
– А что с тобою? Ты мне не нравишься.
– Ничего, все нормально, – ответил я.
Потом она предложила прийти к ней в гости, через час. Сказала, что очень хочет увидеться. Я согласился быстро, сказалось действие алкоголя. В тот момент мне даже мысли об измене не пришло. Почему? Может, я ее просто не считаю чужим человеком, за столько лет она стала мне почти родной. А может, просто так должно было случиться. Но алкоголь свою роковую роль все же сыграл.
Дома все спали. Шел уже третий час ночи, Ханум раза три звонила мне, пока ждала.
– Ну, где ты? Когда придешь?
Я вышел на улицу, закурил сигарету. Голова болела и кружилась. Трудно было отдать себе отчет, что я делаю, зачем иду к этой женщине. Нет, она не чужая мне, но я люблю другую. Но эти мысли приходят лишь на трезвую голову, а тогда, в пьяном угаре, об этом не думал.
На улице была абсолютная тишина, иногда было слышно издалека, как лают собаки. До ее дома было минут тридцать. Не помню, сколько прошло времени, как оказался у нужных дверей.
Пришло сообщение: «Дверь открыта, не звони, соседи спят». Я с трудом нашел буквы, чтобы ответить ей: «Ладно».
Через минуту снова пришло сообщение: «Надеюсь, ты код от двери помнишь?»
Опять надо было откликнуться, иначе она будет переживать.
– Сейчас я тебе напишу. – Смотрю одним глазом на экран телефона и набираю: «Да, помню». Теперь можно двигаться дальше. Пока дошел до нее, свежий воздух подействовал, и я чуть отрезвел. Дверь и в самом деле была открыта. Ханум меня встретила в розовом платье, все еще помнила, что именно в этом платье она мне нравилась больше всего. На столе, как обычно, был коньяк и разные сладости, она помнила мои вкусы. Приятно...
Сели за стол, начали пить. Мы разговаривали обо всем, я ей рассказал, какие у меня друзья появились в Москве. Как я смог устроиться на работу, какие у меня соседи… Про Татьяну Петровну тоже рассказал ей, пусть знает. Даже о своей любви, с ума сойти. Пришел к ней ночью, зная для чего, и рассказываю ей о большой любви к Жасмин…
– Михаэл, скажи, Москва красивая?
– Да, конечно. Она красивая, причем не похожа ни на какой другой город.
– Большая?
– Да, кажется, населения пятнадцать миллионов.
– Пятнадцать? – удивленно переспросила Ханум.
– Да, там людям друг до друга нет дела. По утрам в метро так много людей, что, если кто-то упадет и умрет, никто и не заметит. Недавно показывали в новостях: у мужчины случился инфаркт, он умер, сидя прямо в вагоне. Пять часов его катали по кольцевой линии, заметили, что он мертв, только в депо.
– Печально...
...Мы лежали на диване, окно было открыто. Дул легкий ветер, мы наслаждались моментом.
– А можно вопрос, Михаэл?
– Тебе можно все, – я уже повторно опьянел от коньяка и от ее любви.
– Почему мужчины изменяют? Скажи, только честно.
– Наверно, на этот вопрос нет ответа, но попробую. Мужчины, на мой взгляд, на секс смотрят как на хороший фильм. Вот поэтому им легко изменять.
– Как это? – спросила Ханум.
– Ну, вот позанимался сексом и забыл. Так же, как просто посмотрел кино, было интересно, а потом забыл. И еще, думаю, мужчины изменяют ради интереса, ведь каждая женщина по-своему интересна, вот поэтому и изменяют. Кажется, я уже несу пьяный бред. Извини.
К тому моменту у меня слипались глаза, я готов был заснуть в любую минуту.
– А почему ты изменяешь? Ведь у тебя есть девушка, причем она не только твоя девушка. Вы любите друг друга. Она тебя ждет, надеется. А ты со мною здесь. Мне хорошо с тобой, но все же...
– Не знаю, давай спать.
Я отвернулся от нее и уснул. Проснулся от ощущения, что кто-то смотрит на меня и что я в чужом доме, в чужой постели.
Ханум почувствовала, что я все еще не понимаю, где нахожусь, и поспешила успокоить.
– Это я, ты у меня дома, не бойся. Спи!
– А что я делаю здесь? – пробормотал я.
– В гости пришел ко мне. Спи, мой дорогой.
– А почему ты не спишь?
– Глазам своим не верю, вот и сижу, наслаждаюсь твоим присутствием. Посплю завтра, ничего страшного не будет, – ответила она.
Под утро, окончательно отрезвев, я встал и быстро оделся.
– Куда ты? Я тебе завтрак готовлю.
– Нет, мне надо домой. Мама, наверно, беспокоится...
После моих слов Ханум, глядя мне прямо в глаза, сказала:
– Человек может обмануть всех, только себя не обманешь. 
В ответ я ничего не смог сказать, она была права. Моей маме теперь, думаю, все равно, где я и с кем.
Я уже стоял в коридоре.
– Можно я задам тебе вопрос?
– Да, Михаэл. Тебе в этом доме все позволено.
– А почему ты не выходишь замуж? Ты мудрая, красивая. В конце концов, образованная. Какая причина? Только не говори, что из-за любви ко мне.
– А я и не говорю, – ответила она. – Просто боюсь, что мой муж мне изменит, я не переживу этого. Поэтому и не выхожу замуж. Теперь иди домой, раз собрался идти так рано.
Я поцеловал Ханум в щеку и вышел.
Было раннее утро, часов восемь. Шел дождь. По дороге домой я никак не мог успокоиться. Внутри меня было пусто так же, как и у моего брата. Я замарал свою любовь и теперь жалел об этом, чувствуя, как секс без любви опустошает внутренний мир. Домой идти не хотелось, мне надо было выпить кофе. Я прошел две улицы, зашел в первое попавшееся кафе. Сел в углу, там, где меня никто не мог увидеть. Мне было не по себе, казалось, что все вокруг уже знают о моем гнусном поступке и осуждают меня…
После глотка ароматного кофе я немного пришел в себя, начав сравнивать свой поступок с поступками близких мне людей. В частности, своего брата. Совесть недолго мучила меня, через пять минут я начал себя оправдывать. На одной чаше весов я взвесил свои поступки, на другой – его, и быстро простил себе все, что было. А что, кому от моего поступка плохо? Ей было хорошо, и мне тоже. А Жасмин никогда об этом не узнает. То, что случилось, исправить нельзя. Это было моей пьяной ошибкой. Было и прошло. Но я извлек урок из всего случившегося. Решил совсем бросить пить, хотя и раньше не часто позволял себе. А иначе – какой смысл в ошибке, если ты не усвоил урок?
Решив больше не вспоминать об этом, я расплатился и пошел домой.
Около девяти утра, по дороге домой, я встретил своего давнего друга. Он меня, конечно, не узнал сначала, потом вспомнил. За столько лет мы оба сильно изменились, только я в лучшую сторону, а он – в худшую.
Он был на три года старше меня, но мы дружили, несмотря на разницу в возрасте. Нам было интересно общаться, так как взгляды на жизнь у нас были одинаковые. Однажды мне пришлось видеть его в ужасном состоянии – он был морально убит, опустошен. Мой друг был одним из самых успешных и уважаемых людей нашего города, но потом потерял свой бизнес, семью, испортил отношения с родителями. Причиной всему этому был его брат – правда, не старший, а младший. Выросший на его руках.
Однажды брат явился домой и устроил целый спектакль – схватил отцовское ружье, угрожал убить себя… Понятно было, что делать этого он не собирался, – человек, решившийся на самоубийство, не будет размахивать ружьем перед родителями. Он хотел, чтобы ему помешали, – и ему помешал мой друг, его старший брат.
– Что с тобой? – спросил он. – По какой такой причине ты, молодой парень, хочешь лишить себя жизни?
– Из-за долгов, – сказал младший. – Я проиграл в карты две тысячи долларов, если не верну через два дня, меня все равно убьют. Лучше я сам это сделаю, чтобы не навлекать на вас позора. – С этими словами он бросил ружье и расплакался.
Мой друг был достойным человеком, с сильным характером. К сожалению, часто поведение таких людей легко предугадать и воспользоваться этим… Он велел своему брату позвонить людям, которым тот был должен, и сказать им, что в течение двух дней они получат свои деньги, так как он берет долг брата на себя. Затем срочно, за два дня, продал свою квартиру, чтобы получить эту сумму, и отправился на встречу с кредиторами своего брата. Шел в надежде, что скоро все закончится…
Те, пересчитав деньги, спросили:
– А где остальные восемнадцать тысяч?! Он нам проиграл двадцать тысяч долларов.
– Как двадцать? – не поверив своим ушам, переспросил он. – Двадцать?! Брат сказал, что должен вам две тысячи, столько я и принес…
– Мы вас понимаем, вы не первый человек, которого подставляет собственный брат. Но тем не менее вы взяли его долг на себя, не так ли? И теперь это ваш долг.
– Да, я так сказал...
– Хорошо, даем вам еще неделю.
На этом разговор был окончен.
Моему другу пришлось продать свой бизнес и всю недвижимость, какая у него была. На тот момент двадцать тысяч долларов были огромной суммой. Он отдал долг, но остался ни с чем. Позже его бросила и жена.
Вот каких поступков надо стыдиться, а я, подумаешь, всего-навсего изменил по пьяни…
Сейчас друг работал в большом магазине грузчиком. За ошибки другого человека он дорого заплатил...
 
Глава 17.
 
Вернувшись домой, я сразу свалился, чувствуя, что не выспался. В чужой кровати спать было неудобно. Когда пробудился, услышал голос своего дяди. Уже было около часа дня. Неужели это он?! Вскочив с постели, я на цыпочках подошел к двери.
Не может быть, это действительно его голос! Он говорил на повышенных тонах с кем-то, наверняка с моим отцом. Сколько себя помню, он никогда не позволял себе этого. Что же случилось? Неужели мой безмозглый брат и его обманул?! Как можно было так поступить? Этот человек любил нас, меня и моего брата, как своих детей. Всегда поддерживал нас во всех начинаниях. На мой взгляд, это очень важно. Какое-то время, после окончания школы, он был моим наставником. Он делился с нами жизненным опытом, и я от него многому научился.
– Даже поверить не могу, что я дядя этого негодяя, – говорил он. – Ты представляешь, он вырос на моих руках, я считал его своим сыном! Мои дети считают его родным братом. Я никогда не оставлял его в беде, а он что делает? Как он поступает со мною и моими близкими?! Да он хоть знает, кто я? Какие у меня возможности? Ты же знаешь, я могу одним звонком перечеркнуть всю его карьеру, хотя там и карьеры-то никакой нет!
– Алик, ну он ведь, наверно, не хотел ничего плохого, просто по глупости так поступил. Ты же мудрый человек. Ты член нашей семьи, поверь, он сделал это не нарочно. Прости его, как прощаешь своих детей, – сказал ему отец. В голосе сквозила беспомощность, он говорил очень тихо и неуверенно.
– Ради своей сестры я его не трону, чтоб он провалился! – ответил дядя Алик. Он был двоюродным братом моей мамы.
Дядя был уважаемым человеком в нашем районе, достойным и честным. Самым главным его достоинством была абсолютная преданность семье, друзьям и родственникам. Все в городе это знали. Его родной брат был первым помощником губернатора. Могу с полной уверенностью сказать, что он ни разу не просил у брата какой-либо помощи. Всего добился сам, и, конечно, во многом благодаря его жене, прекрасной женщине, которая на протяжении всей жизни поддерживала его.
Когда-то я задал дяде вопрос: почему он не расширяет свой бизнес, ведь у него для этого есть все возможности? Тем более с таким братом. Он ответил, что большой бизнес требует много времени. А у него две дочери, хотелось побольше уделять им внимания, достойно воспитать и выдать замуж. Для этого человека воспитание детей было важнее, чем бизнес. Сейчас они уже замужем, старшая – врач, а младшая учится на психолога. Помню, как еще в школе старшая, Лейла, надевала медицинский халат (для нее специально шили на заказ) и делала нам уколы. Ощущение такое, что это было вчера, а ведь прошло больше пятнадцати лет...
Мне надо было выйти к ним, мое присутствие ослабило бы напряжение между ними. Я это знал. Дядя ко мне относился очень тепло, он был единственным человеком, который, кроме моих родителей, звонил мне в Москву почти каждый месяц. Я быстро оделся и вышел.
Увидев меня, дядя очень удивился:
– Михаэл! Ты здесь? Когда прилетел-то? Почему мне не сказал? Мы же неделю назад говорили с тобой. Я бы отправил за тобой водителя в аэропорт или сам встретил тебя. – Он обнял меня, прямо как отец.
– Ну что вы, дядя Алик? Вы занятой человек, разве я буду беспокоить вас такими пустяками. Сам доехал до дома, очень даже быстро. Спасибо за беспокойство. Я собирался к вам сегодня зайти, сюрприз сделать. Сестрам привез подарки из Москвы, и с вами тоже хотел поговорить. – Хотел поговорить с дядей и о Жасмин, и о брате. Никак не мог понять его ход мыслей, почему он ведет себя так, чего ему не хватает?!
После моих слов он повернулся к папе и сказал:
– Вот скажи мне, мой друг, как так может быть, – в одной семье два абсолютно разных ребенка, и по характеру, и по поступкам?! Я все время об этом думаю...
Отец в задумчивости словно не услышал этого вопроса или сделал вид, что не услышал.
Дядя Алик, увидев это, махнул рукой:
– Эх... был бы он чужой мне, я бы его стер с лица земли, идиота этого!
Я ответил вместо отца:
– На руках пять пальцев, дядя Алик, и все разные. – Хоть это и не оправдание, просто другого ответа у меня не было.
Услышав мои слова, отец покачал головой и сказал:
– Ты его так сильно не хвали, еще неизвестно, чем он там в Москве занимается.
Я сделал вид, что не услышал этого, хотя на душе остался неприятный осадок. Решив поменять тему, спросил:
– Куда это мама пропала? – И вышел на улицу, поискать ее, к тому же самому хотелось умыться и подышать свежим утренним воздухом. Я уже задыхался от всех этих разговоров. Сколько можно говорить об одном и том же?
Я нашел маму там же, где оставил ее вчера. Она сидела без движения, сжимая в руке вчерашнюю расписку. Больно было смотреть на нее. Бумажка уже помятая – наверняка за эту ночь она перечитала ее много раз. Грустная картина, мама не спала до утра и ждала сына...
Я тихо подошел к ней. Она не отрываясь смотрела вдаль, на улицу, в надежде увидеть, что ее сын возвращается. С места, где она сидела, видна была вся улица. Когда я подошел, она повернулась в мою сторону и встала. Кажется, она плакала до утра, ее глаза были опухшими и красными. В них застыли безнадежность и усталость.
– Доброе утро, мама, – я обнял ее. – Не волнуйся, все будет хорошо. Он же не маленький, не потеряется. Вернется очень даже скоро, я знаю. Ты должна взять себя в руки, он ведь не в чужой стране. Наверно, у кого-то из друзей. – Я говорил это будучи уверенным, что у него нет друзей, – как у всех, кто врет, обманывает, клянется без остановки. Он не ценит никого и ничего. И, конечно же, его не ценят другие. Для этого человека в мире существует только он и его проблемы.
– Ты ему должен помочь! – тяжело вздохнув, заговорила она. – У тебя есть обязанности перед нами, и, конечно, перед братом. Я тебя никогда не прощу, если с ним что-то случится. Ты мне должен пообещать сейчас, что не оставишь его в беде! Он бы тебе помог, без разговоров. Надо отдать все его долги. – Она ждала ответа от меня.
– И как же я смогу отдать его огромные долги? – спросил я, пожимая плечами.
– Но ты же недавно говорил о своих квартирах? Вот и продай их, у него-то ведь ничего нет, а ты потом еще заработаешь.
– Мама…
Я махнул рукой, не было сил ничего говорить, да и смысла уже не было.
У моей мамы одна беда – она идеализирует своего сына. Ее волновало только как отдать его долги, а то, что я должен ради этого лишиться всего заработанного своим трудом, для нее значения не имело.
В тот момент я вспомнил незнакомца, с которым встретился в аэропорту, когда летел домой. Как он мне сказал – не умел говорить «нет», когда от него ждали слова «да»! Совпадений не бывает, не просто так мы с ним встретились. Бог таким образом дал мне понять, что меня ждет испытание, чтобы я не вздумал повторить ошибку этого человека. Прокручивая все это в голове, забыл, что мама ждет ответа.
– Михаэл, я с тобой говорю, жду ответа.
Ничего не сказав, я повернулся и пошел в дом.
– Михаэл, Михаэл, ты меня слышишь? Я тебя не прощу, запомни мои слова! Если ты не поможешь ему, я тебя буду проклинать... Слышишь! Ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь...
Сказав эти слова на одном дыхании, она на несколько минут взяла паузу. Потом добавила:
– Если я умру раньше, чем ты, я не хочу, чтобы ты присутствовал на моих похоронах. Ты для меня больше не сын...
Ни один человек на свете не готов услышать из уст матери такие слова. Понять и почувствовать мое состояние, когда я все это услышал, может только человек, который пережил это. В одно мгновение перед моими глазами прошла вся моя жизнь, так бывает перед смертью. Как будто бы все, что было раньше, собралось воедино и вдруг лопнуло, как мыльный пузырь. Осталась пустота, я умер для своих родных и близких людей, и они для меня тоже.
Мать в одно мгновение стала для меня мачехой. Между нами словно выросла стена, больше наши отношения не будут такими, как раньше. Мне плюнул в душу самый близкий человек на свете. Я не ответил ей, молча зашел в дом, в полумертвом состоянии.
При входе в дом у нас висело зеркало. Посмотрев в него, я увидел совсем другого человека, не того, каким был раньше. Надо же, за какие-то считанные минуты я изменился до неузнаваемости! Слова матери, как острый скальпель, отрезали все видимые и невидимые связи между мной и ею, подобно тому, как отрезали когда-то пуповину мою. Ее слова словно выбили из меня дубинкой всю любовь к ней, и, наверно, ко всем родным...
Утром я проснулся в чужом доме, рядом с чужими мне людьми...
 
 
 
Литературно-художественное издание
Сабит Алиев
 
Чужой дом
Повесть