Зарисовка

— Я буду хорошим мальчиком…

Раздался хриплый голос потонув в свисте рассекаемого воздуха.

— Прошу… Хватит…

Новый удар. Хрупкое тело содрогается от боли, мальчик захлёбывается слезами, ждёт характерного звука, но его нет. Тишина давит на уши, на уставшее, измученное сознание, на весь его мир. Глаза не видят, всё заволокла алая пелена. Нос уже давно перестал различать хоть что-то кроме резкого запаха железа.

— На сегодня с тебя хватит. Ещё раз посмеешь…

Мальчик не слышит. После первых слов он не может перестать улыбаться. Ждёт хлопка двери, а затем позволяет себе сесть. Он чувствует, как кожа на спине рвётся, как течёт тёплая кровь, и смеётся. Тихо, хрипло, ведь повреждённые связки уже не будут способны восстановиться.
Ребёнок поднимает руку. Он не видит её, но чувствует боль, и это настолько прекрасное чувство, что он выворачивает её. Хочет услышать хруст, но затем вспоминает, что хозяин не любит, когда он сам калечит себя. Опускает руку, но улыбка так и не сходит с лица. Кривая, страшная. Она смотрится невообразимо уродливо на совсем юном лице, уже испещрённом шрамами. Два из них проходят прямо по глазам, горизонтально, затем пересекают губы и уходят на шею рваными линиями. Там соединяются с цепью мелких чёрточек, что огибают шею. Подобные есть на ногах, на руках. Вокруг талии. На бледной коже они смотрятся ужасающе. Ужасающе красиво. На груди несколько широких полос, словно кто-то царапал её. Мальчик проводит пальцами по ним, а затем впивается ногтями. Это всё, что он может, чтобы чувствовать.
Здесь, где нет света. Где нет звуков, кроме тех, что может издать он сам. Где нет никого, кроме него самого и человека с хлыстом. Сколько он уже здесь сидит? Когда последний раз провинился перед хозяином? Он не помнит. Время давно потеряло смысл в этом доме. А дом ли это?
Мальчик встаёт. Худые ноги едва держат хрупкое тело. Рёбра выпирают, как и тазовые кости. Линия позвоночника посинела, но сейчас её почти не было видно. Ребёнок смутно думает о том, что его накажут за испачканный ковёр. Но затем подходит к стене. Проводит по ней ладонью, ведёт вверх, вправо, снова вниз. Оставляя красные разводы, но не видя этого. Он продолжает рвать кожу на руках, улыбаться. Перед его взглядом горит всего одно слово, за которое он цепляется уже столько лет.
Ему обещали. Обещания нужно сдерживать. Так говорили его друзья в школе, прежде чем не помочь. Так говорил его отец, прежде чем предать своего друга. Так говорил он сам, прежде чем предать самого себя

Прости.

Всего четыре буквы. Способные сломать, способные воскресить. Слух ловит странные звуки, пока руки продолжают выводить одно и тоже слово.