Случайная встреча

Первый день зимы. И вовсе не зимы. Хотя снег, но там где много людей грязная каша, и дорожная машина убирает, размазывая  жижу по асфальту. Редкие крупные снежинки. Парят и, опускаясь на проезжую часть, погибают в круговороте шин, под жаром выхлопных газов. Погода мерзкая, чуть ниже ноля, но пробирает насквозь. Лучше бы мороз, и день солнечный, но слякоть уже неделю и серое небо давит грустью, только лист календаря несет события.
Очередное число, очередная зима. И по совместительству, день рождения Жанны, с которой полгода встречаемся и есть определенные планы. Потому в руках букет из пяти роз - экономил на обедах и маленький флакон с духами. Выклянчил у мамы. Все равно не пользуется.
В такой день учиться не очень, потому сбежал с пары. Лекция по планированию - муть мутью. Отъехал подальше, а до этого придумал, что давление. И староста косилась недоверчиво. Потом бродил по универмагу, сжимая хрустящую "пятерку". Это на водку - энзэ. Без водки в такой день грустно? Ни петь, ни танцевать. Будто камерный оркестр на разминке. О шампанском пусть сама думает. Будут подруги из того же общежития и еще с работы. Принесут.
Цветы купил на первом этаже. Понравились. Розы на длинных стеблях, кровавые бутоны. Будто ножом артерию разрезали.
И потом, с цветами, в мрачном городе, где время обеда, как вечер. И туалет ближайший нужен. На холоде всегда охота. Тот, что привычный, на вокзале. Там и предбанник большой, можно погреться, не мешая другим. А этот, на углу гастронома, лишь на крайний случай, если не донести накопленное.
Вокзал недалеко, за университетом. Сначала к Почтамту по переходу, потом мимо Глобуса, где карты, канцтовары и эти самые, глобусы. В витрине синие шары всех размеров с Африкой и Америкой. Там горы рельефные и столицы. В школе таких не было. Не модно, что ли. Потом через сквер и уже виден вокзал. Главный, он же Центральный. Здесь и железнодорожный, и автобусы разные. Туалет, тот, что приличный в торце автовокзала, под аркой, соединяет забор и здание.
Здесь тепло. Даже можно присесть на батарею, что торчит из стены. Грязная лишь внутри - бычки, скомканные сигаретные пачки, в толстом слое безобразной краски, но верх отшлифован. Сначала главное - освободить мочевой. Потом курить, грея задницу, и чувствовать, как намокли носки в районе пальцев. Польские ботинки красивые, но пропускают воду. Потому и нужен мороз, небольшой.
Руки озябли, не замерзли, припухли, покраснели и шелушатся. Это от того, что без перчаток. Не люблю их, а еще зонтики. Теряются, по пьянке. И перчатки были, а зонт уж ни к чему. Лишь мама:
- Где перчатки?
- Не знаю.
- Посеял?
- Нет.
- Эх, ты, - говорит с интонацией, в которой нет веры.
Она купит перчатки новые. Обязательно купит. И я их в очередной раз потеряю. По-пьянке.
Пальто из искусственного каракуля неудобное, стоит колом, и пуговицы болтаются. Особенно верхняя. На нее стараюсь не застегивать. Пусть красуется декоративно. Все равно там шарф. Не продует.
Сигареты Минск, мягкая пачка. Лучше Орбита, но в ларьке не было. Идти в "Табаки" из-за пачки неохота. Покупал бы блок, тогда другое дело, и цветы все портят, неудобные. Как пижон, какой. Это про себя. И время медленное, противное, как погода. И лучше бы там, по приезду купил. Впрочем, чужой район. Искать, нервничать. А здесь кровавые красавцы. Довезти только.
Она в три часа отпросится. Это здесь, рядом, ее работа, четыре остановки. И можно было там пересечься и уже вместе, всяко веселей. Но приглашение к пяти, да и конфуз. Что за кавалер, без денег на такси. Есть та пятерка, на поездку хватит, еще и останется. А как с бутылкой? Их вином давиться, кислятиной? А обратно не надо. Обратно уже утром, оттуда. Остаюсь ночевать. Это без обсуждений и мама лишь бурчит.
Дым приятный и руки согреваются. Еще бы цветы куда пристроить, а то, как придурок - в туалете, с букетом и кроличья шапка под мышкой.
Людям все равно. Ну, стоит и стоит. Проходят мимо. Слышен стук дверей, шум мочи о чугунные раковины, легкий запах кала вперемешку с хлоркой.
Тупой букет. Если бы не он, можно еще побродить - сходить на почту, вернуться в универмаг - к часам или по игрушечному пошляться. Тряпки не интересно.
Некоторые останавливаются покурить, один расчесывал волосы, словно после бани, потом натянул пыжик и все испортил. Может, нервное, что без расчески никак, даже поссать.
Маячит высокий, лет пятьдесят, в оспинах лицо, крупный нос. Дубленка. Подходит. Ну и черт с ним.
- День рождения? - спрашивает.
- Угу, - бурчу я.
- Красивые.
Вот еще, надо мне про цветы в сортире исполнять.
Протягивает руку и берет меня за пах. Дождался, когда и в кабинках никого. Не за член, а все, что есть, помещает себе в ладонь, будто огромное яблоко взвешивает. Мои руки при делах - цветы, сигарета, шапка под мышкой. Ухитрился, гад. Выпрямляюсь, отстаю от батареи и руку его отвожу указательным пальцем.
- Я здесь недалеко работаю, - говорит. - В технологическом.
- Преподаватель? - интересуюсь.
- Да. Что-то вроде. Замзав кафедры.
- Неплохо.
Я не из тех, кто проглатывает сопли. Могу и в ухо свистануть. Но здесь азарт напал. Просто интересно. Никогда чудаков не встречал.
Улыбается противной рожей и нос огромный. Если бы не дубленка, двинул бы по губам. А так, прикольно. Еще и галстук из-под шарфа, и кольцо обручальное в сантиметр шириной. Солидный.
- Можем сходить в ресторан. Здесь недалеко, - говорит.
- У меня денег нет, - сообщаю сквозь дым.
- Ничего, у меня есть, - быстро успокаивает он, будто готовый сценарий чешет.
Ресторан там неплохой. Не вышка, но для вокзала уютный. С колоннами. И горячее там неплохое. А водка - она и в Африке водка. Да и в запасе  три часа. Не в туалете же торчать. А там, скажу спасибо и пару крепких слов для понятливости.
Идем рядом, как старые знакомые. Что-то рассказывает, я слушаю, в пол уха, не больше, делаю вид. Обхаживает, смешно. Держу смех на веревочке, чтобы не вырвался, не прыснул раньше времени.
А он говорит:
- Может, не пойдем в ресторан. У меня на работе спирт. Здесь, в буфете куплю котлет и запить водички.
Глаза у него масляные, просящие и рожа еще противнее при обычном свете и пар изо рта.
Пожимаю плечами, но уже расхотелось. Это ж как надо не уважать, чтобы опускаться до буфетных котлет. Кого не уважать, так и не понял. Просто, не уважать. Праздник испортил. Впрочем, жду. Выходит довольный - я не сбежал. В руках бумага с проступающим жиром, а в ней явно котлеты. Бутылка минеральной торчит из кармана.
Технологический через дорогу. Все рядом. Спешат машины, брызгая грязью. Ждем светофор, а потом он предлагает подождать, мол, сейчас посмотрит, ушли ли все. Готовится. Киваю головой, но становится скучно и снова осень-зима кусает руки.
Бреду к трамваю и сажусь в первый попавшийся. Жесткий салон будто "боб" олимпийский, стучит по рельсам железными колесами, бросая тела на поворотах. Я мысленно уже там, где все начинается. И трамваи все туда, в кольцо, не ошибешься. И думать хорошо, спокойно и батарея у ног чувствуется. И стол уже готовится. Красивый, праздничный. И водку не забыть. Без водки никак. Без водки грустно. Котлеты бы неплохо. Только аппетит раззадорил.
- Где вы такие цветы купили, молодой человек? - спрашивает пожилая женщина.
Уже боюсь притянуть еще какую хрень.
- В центре, - говорю и отворачиваюсь к окну.
И что за зима, когда ноги мокрые. За окном мелькают деревья, дома, люди. А я думаю, зачем люди женятся. Допустим, если убрать секс. Зачем?