Счастье в календарях...
Не подозревая, она отрывала меня от важного наблюдения за жизнью роскошного муравейника, возникшего рядом с вишневым деревом в обширном дворе нашего сокирянского дома.
Колонны трудолюбивых букашек взбирались по стволу, покрытому потеками прозрачной смолы, бесконечной цепочкой и терялись высоко-превысоко, среди множества веток, щедро нагруженных тяжелыми спелыми ягодами.
Еще в детском садике мы свято уверовали в особые свойства этой драгоценной смолы, обдирая ее с коры вишневых деревьев и важно смакуя эту первую в жизни жвачку всей нашей разномастной ватагой. Смола была прозрачная как янтарь и очень пахучая. Кроме всего прочего, сквозь неё можно было смотреть на солнышко.
- Молодец! Я уже очень плохо вижу, а ты нитку заселил с самого первого раза!,- похвалила Роза, тут же, мимоходом, щепотью отправив мне в рот чуть присоленную горбушку чёрного хлеба с ловко прихваченным мелко порезанным репчатым луком.
Вдобавок все было обильно сдобрено ароматным подсолнечным маслом, выбранным лично мною на знаменитом базаре. Он проходил в Сокирянах с давних времён, и только по четвергам. Евреи, проживавшие в местечке с незапамятных времён и составлявшие до войны большую часть населения, в этот день заготавливали провизию для встречи Шобыс - Субботы.
- В этот день Мама Хана готовила с вечера и всю ночь,- рассказывал отец. Зато на вечер пятницы и субботу, когда нельзя было расжигать огонь, у нас был готов, и завтрак, и обед , и ужин. Мясо курицы у нас было всего один раз в неделю. Тогда же мама напекала много пирожков и прочей вкуснятины. То есть , ели мы досыта только по субботам.
- Их вил ессн ( я хочу есть- идиш),- среди недели папа забегал голодным домой. Особенно после мальчишеских игр
- Кнобл мит Бройт - верн ды бакн ройт ( от хлеба с чесноком - щеки румяные,идиш),- говорила Хана, давая отцу корочку, обильно натертую чесноком...
- Какое сегодня число и день недели?,- немного переигрывая с проявлением повышенного интереса, спрашивала меня Роза.
- А долгота дня какая? Я так люблю, когда начиная с конца декабря, день потихоньку увеличивается. Становится как-то радостнее, в душе зарождаются надежды на скорый конец зимы, приближение весны с ласковым долгожданным теплом.
- Ну? Насколько же день увеличился за сегодня? Ого! На целых две минуты! Скоро, очень скоро, он будет расти ещё быстрее!
День в марте сравняется с ночью. А там, и до лета рукой подать. Их либэ вен тук из гройсер ынд гройсер ( Я люблю, когда день все больше и больше, идиш).
Может, это поздняя холодная осень сорок первого года, отнявшая в гетто любимого мужа - веселого остроумного Залмана вместе с их двухлетней малышкой Ревусей, внушила ей такое стойкое неприятие уменьшающихся пасмурных дней?
Первый календарь , который запомнился мне, был огромным . Возник он в виде богато раскрашенной толстой книженции, вкусно пахнущей ещё свежей типографской краской. На ней крупным шрифтом были начертаны цифры 1959.
В свои четыре года я мог их не только громко зачитывать, но и уверенно считать от одного до десяти на русском, украинском, идише и даже румынском.
В календаре было много интересных рассказов, волшебных сказок и удивительных загадок. По вечерам мы с мамой очень любили подлавливать нашего всезнающего папу, вечно корпящего над выполнением контрольных работ своего заочного Львовского универа.
Громко зачитывая вопрос, бурно радовались, когда отец отвечал неправильно или невпопад, а наша версия, хотя и очень-очень редко, оказывалась победной.
Особенно интересными были страницы накануне нового шестидесятого года. Там можно было вырезать, и снежинки, и радостного Снеговика с красным морковным носом, и Белку со Стрелкой - наших геройских собак-космонавтов! Меня постоянно заботило, кто и как кормил их во время первого в мире космического путешествия.
Очень нравился и строгий металлический календарь с небольшими окошечками, где число с лёгким щелканьем переходило на завтра, стоило только повернуть корпус.
Я постоянно крутил бедный календарь, часто доставая изнутри квадратики с числами. Затем, с большим трудом закладывая их обратно, подолгу старался восстановить правильную работу чудо-машинки.
После упорного копошения, я торжественно устанавливал блестящий календарь рядом с небольшими волшебными часами в ажурном корпусе. На нем можно было различить, и птиц, и охотничье ружьишко, и отверстия, через которые окружающий мир выглядел совсем-совсем по другому. Темный, почти чёрный цвет , придавал удивительной композиции особую сказочность
Но главным, самым главным оказывался обычный настенный календарик с отрывными деньками. Он был веселым, пухло-толстеньким и очень самодовольным в самом начале года. К неизбежному концу он худел на глазах, как настоящий дистрофик.
Помимо долготы дня, бабушек Риву и Розу страстно интересовало все, что я с выражением зачитывал на обратной стороне каждой странички.
Там присутствовали, и продвинутые рецепты засолки огурцов с помидорами, и рецептура невиданных пирожных, и стихотворения Владимира Маяковского.
Переживая драматические моменты французской революции либо гибели героев-партизан, мои бабушки могли и всплакнуть, вытирая глаза видавшими виды передниками.
..............
- Димочка, Димочка, - шептала медленно, но верно угасавшая Роза. Меня она уже не узнавала, называя именем маленького сыночка Марины - моей двоюродной сестры.
Последние годы их семья проживала в той же Тираспольской квартире, а Димочка занял место самого-самого дорогого в ее усталом любящем сердце.
- Скажи-скажи, ингалы ( мальчик, идиш), день сейчас становится меньше или больше?,- из последних сил вопрошала она.
- Больше, больше, дорогая Розочка, день становится все больше - соврал я , напоследок вызвав ее слабую-преслабую прощальную улыбку.
- Гит, Гит( хорошо, Идиш).Это очень хорошо, облегченно выдохнула она, насовсем позабыв о следующем вдохе.
До сих пор люблю, там и сям, покупать пухлые настенные календари. Первым делом обращаю внимание на долготу дня и , желая обрадовать, мысленно сообщаю Розе, что Темень, исчезая, постепенно уходит, а Света в Мире становится все больше.
Зачастую, мне так не кажется, но, чувствую-чувствую, что она так отчаянно ждёт именно этого.
Помнится, как радостно подлетев к окну и поглядывая в Небеса, она весело протирала колющиеся плотные листовые пластинки высокого растения алоэ, выставленного на подоконник, прямо под шумный ливень первой майской Грозы.
Вижу в ее глазах такую неистовую Надежду и Ожидание, что невольно, сам, поддаваясь этому ощущению , начинаю верить в приближение чего-то Чудесного, Доброго, Светлого, Дорогого и Бесконечного, что ощущалось нами только накануне Нового Года.
Свидетельство о публикации №219041400547
Кроме философской в рассказе греет душу лирическая, бытовая часть.
Владимир Белошапкин.
Владимир Белошапкин 1 21.09.2019 13:23 Заявить о нарушении