Васильковая страна или Фонари в долине Эмбервуд 30

ГЛАВА 30

Пока я болела, Мэйси приручила мою кошку, относя ей еду вместо меня. Мисти отъелась, нагуляла бока и перестала терять шерсть.
Но самое главное – она стала откликаться на придуманное мной прозвище. Она уже смело позволяла гладить себя и чесать за ухом. Все ее поведение будто говорило: «так и быть, дам, Вам, людям, последний шанс изменить мое мнение о Вас».
На улицах заметно потеплело. Весна была в полном разгаре, когда, наконец, раздался очень важный для меня звонок.
Что я говорила, Марго? Все получится!
К концу весны я поставила свое начальство в известность о своем намерении взять отпуск этим летом,  а Мэйси я предупредила о том, что уеду в командировку на выходные.
На самом деле мое путешествие должно было включить в себя посещение Мэллоу Гарден и его окрестностей. Отыскав его на карте, мне не терпелось увидеть эти места своими глазами.
От станции я шла пешком. Любые подробности здешних окрестностей интересовали меня чрезвычайно. Мэллоу Гарден хорошо просматривался издали, ведь он был расположен на возвышенности.
Да, это не Ловуд!  Стены Мэллоу Гарден выглядели нарядно и гостеприимно. Стараниями Элизабет и Джонатана это был уже не просто приют, а центр творчества для одаренных детей-сирот.
Я прошлась вдоль ограды, а зайти на территорию так и не решилась. Не придумала повода. Я видела множество детей, игравших на лужайке. Какая-то женщина, обращаясь к детям, прокричала:
- А чья сегодня очередь кроликам травку рвать?
Желающих нашлось много.
С другой стороны лужайки я увидела пасшегося пони. Мэйси была бы сильно удивлена произошедшими переменами! Атмосфера умиротворения и какой-то детской беспечности передалась и мне:  захотелось скинуть туфли и пуститься вскачь по траве вместе с этими детьми.
Я спускалась с холма, немного запыхавшись. Солнце припекало и мне захотелось пить. Вытащив из сумки бутылку минералки, я села на траву под самым склоном. Какой-то пожилой господин прошел мимо меня, ведя на привязи козу. Та упиралась и явно не желала уходить.
- Простите, сэр, если я пойду по этой тропинке, я попаду в Эмбервуд?
- Ну, если не передумаете, то да.
Он потянул за собой козу вниз по склону, читая ей нравоучения.
Отдохнув, я встала, стряхнула с себя сухую траву и направилась по единственной тропинке, что вела в долину.
Вскоре она сменилась асфальтированной дорогой, по левую и правую стороны которой были разбросаны аккуратные домишки с живыми изгородями.
Естественным моим порывом было желание здороваться с каждым встречным, от чего я еле удерживалась. Было ощущение, что я вернулась в родные места после долгого отсутствия и мне здесь рады.
Я знала, что искомый мною дом находится на самой окраине улицы. Дорога разветвлялась маленькими улочками и я понятия не имела куда нужно идти. Я решила идти наугад – прямо, никуда не сворачивая.
Было странно искать дом, не зная адреса.
Я шла, пока ряд домов не закончился. Тут я увидела его – единственный дом с сохранившимся цветным фонарем и желтой дверью. Он как раз был последним в ряду.
Я подошла к красивой резной калитке из дерева и сердце мое учащенно забилось. На ней висела вывеска «Продается».
Не веря своим глазам, я подошла ближе к калитке и попробовала открыть ее. Она была заперта. Я достала телефон и набрала номер, что был указан на вывеске. Мне сразу же ответил женский голос, который представился агентом по продаже недвижимости. Я сказала, что желаю посмотреть дом.
Миссис Финч (так звали агентессу) объяснила мне, что я могу обратиться к соседям напротив: у них есть ключи и они мне все покажут.
Потоптавшись в нерешительности, я отважилась обратиться к ним. Их калитка была открыта и я свободно зашла во двор. Вокруг не было ни души и я решила войти в приоткрытую дверь.
Остановившись на пороге, я покашляла и спросила:
- Здравствуйте, можно ли войти?
В ответ я услышала:
- Заходите, заходите! Но вытирайте ноги!
Я посмотрела себе под ноги, но ничего похожего на коврик не нашла. Я пошаркала ногами для приличия и двинулась на голос.
Войдя в комнату, я увидела большой письменный стол, на котором лежали внутренности часов. За ним, с лупой на глазу, сидел тот самый старичок, что воевал с козой. По-видимому, хозяин дома. Абсолютно белые усы его напоминали след от йогурта.
Тут за своей спиной я услышала грозное рычание.
Я обернулась испуганно и увидела большую собаку.
- Спокойно, Туя – сказал хозяин – Не бойтесь, она беззубая. Также как и я.
Он выдвинул ящик стола и достал связку ключей:
- Пойдемте – он остановился, взглянув на меня – Вам ведь дом нужно посмотреть, не так ли? Лично ко мне гости не захаживают. Я, знаете ли, не очень люблю людей.
- Позвольте спросить: за что?
- Я Вам лучше скажу за что я люблю животных. Они, в отличие от людей, не ведут себя так, как им не свойственно, а вот как людям свойственно себя вести, - давно никто не помнит, так как притворство стало их естеством. Поэтому, я не люблю цирк. Там животных заставляют унижаться за лакомый кусочек и делать то, что в естественной своей среде они никогда не делали. Жалко смотреть как льву, царю зверей, украшенному бантиками, приходится прыгать с тумбы на тумбу, а мустангу, повелителю степей и ветров, - в горящее кольцо. Меня удивляют люди, которые дают животным характеристику: «Этот умен, а этот глуп». Какого ума вы ждете от представителей фауны? Заводя собаку, они хотят, чтобы та непременно была умна. Для чего? В шахматы с ней играть или чтобы она вела бухгалтерию? Животное умно настолько, насколько ему необходимо для выживания в природе. Поэтому, чем больше я общаюсь с животными, тем меньше люблю людей. Животные предсказуемы – достаточно только знать их повадки,- а от людей никогда не знаешь какой подлости ждать. Эта выглядит как овечка, а ужалит как змея. Тот ходит с гордо поднятой головой как орел, а копни поглубже – индюк индюком. Это мы, люди, настоящий зверинец – вот, что я Вам скажу. Пока разберешься кто овцы, кто волки, а кто попросту падальщики-гиены, - пройдут годы.
Пока он говорил, мы подошли к дому.
Он отворил резную калитку и мы вошли во двор.
Сад перед домом был настолько запущен, что напоминал макет джунглей. Повсюду на деревьях были скворечники. Каждый сам по себе был уникален и походил на целое произведение искусства. Все это выглядело как большой птичий город. Подняв голову, я с удивлением рассматривала такое великолепие…
- Хозяин дома был краснодеревщиком. Резьба по дереву была его страстью. Он и дом этот отделал собственными руками и хоть тому уже больше века, а он практически не обветшал и не требует серьезных реставраций и вложений… Бен был моим другом. Мы бегали вместе в школу и были неразлучны: я, Бен и Мод. Мод стала женой Бена, а через три года ушла от него. Ко мне. Еще через год снова вернулась к Бену, благо, идти было недалеко. Это не убило нашей дружбы – мы продолжали оставаться друзьями, а Мод продолжала заботиться обо мне. Жила на два дома… Какие только разговоры о нас не ходили по Эмбервуду! Нас обвиняли в аморальном образе жизни, называли извращенцами, а когда Мод родила Бену сына, - поговаривали, что даже она не знает кто из нас отец. Она рано покинула сей бренный мир и мы с Беном воспитали мальчика как могли. Потом, Бен с сыном уехал в город на заработки, да так там и обосновался… Поначалу мне было очень одиноко, потом привык. После смерти отца, сын привозил сюда на уик-энд свою семью пару раз, но жена его была городской леди и восторга от сельской жизни не испытывала. Так дом и пустовал по сей день. Только пару месяцев назад сын задумал продать его. Уж не знаю по какой причине, может, с финансами у него какие затруднения… Он приехал однажды. Я давно его не видел, но сразу узнал. Он чертовски был похож на моего отца… Когда он поздоровался со мной и приобнял, я обнаружил, что не разучился плакать.
Мы вошли в дом. Пахло деревом, пылью и нежилым помещением. Стены прихожей были отделаны деревянными резными панелями. Войдя в просторную гостиную, я увидела, что мебель почти везде была задрапирована белой тканью.
Тут, я вспомнила, что не представилась господину часовщику и не знаю как обращаться к нему:
- Простите, что забыла представиться. Меня зовут Маргарет Джой.
- Мистер Беренс – он слегка кивнул головой – Чарльз Беренс.
- Мистер Беренс, при входе я заметила любопытный цветной фонарь. Мне рассказывали, что раньше такие были у каждого дома.
- Да! Я хорошо помню то время. Сейчас мода на них ушла: люди обзавелись электрическими садовыми светильниками.
- И у Вас был такой фонарь?
- Есть где-то на чердаке.
Когда мы поднимались на второй этаж, мистер Беренс заметил, что ступеньки почти не скрипят:
- На совесть делалось. На века!
Наверху располагались две спальни. Первая смотрела окнами в сад, а вторая выходила на полукруглую террасу. Витражные стекла разбрасывали повсюду разноцветные блики, напоминавшие картины Густава Климта.
Очарованная увиденным, я распахнула стеклянные двери.
Пронзительная синева бросилась мне в глаза.
От неожиданности я зажмурилась на мгновение. Выйдя на террасу, я увидела перед собой васильковое море, уходившее вверх и сливавшееся с небом.
Большое ветвистое дерево раскинуло свои объятия. Пусть это даже была не липа, неважно, - оно звало меня.
Потрясенная и погруженная в свои мысли, я не слушала мистера Беренса, который хоть и был социофобом, но все же соскучился по человеческому общению и говорил без умолку.
Очнувшись от своих раздумий, я сказала старику, что очень довольна домом, но мне хотелось бы осмотреть окрестности.
- Что ж, воля Ваша. Идите вдоль Сладкого ручья и не заблудитесь. Его так прозвали из-за сладковатого привкуса воды. Говорят, минералы в нем какие-то…
Ноги сами понесли меня к васильковому полю. Я шла по колено в цветах, испытывая те же ощущения, что и в своем недавнем сне. По правую сторону от поля из зарослей веяло прохладой, ручей змеился между кустарниками жимолости и высокой травы, а вокруг летали белые бабочки. В них не было ничего особенного – я видела их и раньше, но здесь они почему-то казались мне совсем другими, похожими на маленьких фей. Они порхали и дразнили дракончиков-стрекоз.
Мне хотелось зачерпнуть эту прохладу ладонями и я, набрав воды, нечаянно поймала головастика. В детстве они всегда напоминали мне маленьких китов.
- Попался? Сейчас я отпущу тебя, но ты пообещай мне, что побережешь себя и непременно станешь лягушкой.
Головастик тотчас же нырнул под гладкий камень.
Вскоре, я уже не смогла различить его в сотне других.
Я подошла к небольшой роще. Здесь васильковое поле заканчивалось и начиналось золотое. Тысячи тысяч маленьких солнц покачивали головками в лучах большого Солнца.
Слабый ветерок шуршал листочками в кронах деревьев и кругом стояла такая звонкая тишина, что можно было спугнуть ее биением собственного сердца.
Я села на мягкий мох и прислонилась спиной к широкому дереву. Закрыв глаза, я с упоением слушала эту тишину как музыку.
Давно я не испытывала такого душевного подъема, поэтического настроя и умиротворения и мне не терпелось выразить это каким-либо образом.
Как там Мэйси говорила? «Если бы я была писательницей…»
Так вот, если бы я была писательницей, сказала бы, что хочу быть рекой, обходя множество городов и деревень; каждой трещинкой и впадинкой земли вбирать влагу летних ливней и утренних рос; облаком подниматься над всеми и согревать своим дыханием землю; солнцем заглядывать в окна домов; ветрами качать и убаюкивать деревья; голосами всех птиц на свете исполнить хорал о жизни, смерти и любви.
Словом, хотелось жить, ощущая жизнь каждой своей частицей. Каждым атомом.
И любить, распадаясь на частицы и атомы.

Я не заметила как начало темнеть.
Нужно было возвращаться и позаботиться о ночлеге.
- Если не побоитесь остаться здесь на ночь одна, - я принесу Вам постель – мистер Беренс прокашлялся – Я могу предложить и свою хибару…
- Благодарю Вас, думаю, что мне здесь нечего бояться… А ведро и тряпка у Вас найдутся?
Я помыла пол в той самой спальне с террасой, обмела паутину и протерла старую деревянную кровать.
Теперь можно устраиваться ко сну.
Как только моя голова коснулась подушки, я мгновенно провалилась в глубокий сон без сновидений. Не припомню когда еще так спала. Возможно, в детстве.
Я открыла глаза, ощутив на своей щеке что-то теплое. Солнечный зайчик трепетал на моем лице и поздравлял с добрым утром. Гомон птиц возвещал о рождении нового дня.
И день этот обещал быть ясным, солнечным и безмятежным.
Мысли о возвращении в Лондон приземлили меня.
Покидая эти места, я пообещала и дому и полю и могучему дереву вернуться сюда.
Мистер Беренс проводил меня до поворота:
- Знаете, а Вы мне подходите. В качестве соседки.
Мы по-доброму распрощались.

ГЛАВА 31: http://www.proza.ru/2019/04/14/1506

НАЧАЛО: http://www.proza.ru/2019/04/03/1637