Пастырь в волчьей шкуре. Заблудшая овца

     Повезло коту Василию с его хозяином Николаем, с легкого слова автора Александра Исайченко, сходить на зимнюю рыбалку, где он умудрился своим хвостом из лунки поймать «золотую рыбку».
      
     Подумывал и я, читатель, о таком чудесном друге человека, с утра, на рассвете, разматывая свои удочки на рыбалке, в тени камышей.
   
     Как оказалось, одна моя удочка, запасная, еще не расчехленная, смогла обрадовать меня, как ни странно не рыбкой, в серебре чешуек, а сюжетом необыкновенного рассказа, в уважении к христианству на Руси, о храмовых «служителях» и их пастве.
    
     Заранее прошу прощения я у православных христиан, коль кого-то из вас я невольно, чего бы мне и не хотелось, обижу.
      
     Итак, друзья, сижу сегодня я в кресле рыболовном, раскинув снасти в воду Камышинки-реки, по рыбке «колдую».
    
     Идет несложный процесс рыболовства: наживку на крючок наживил, «забросил» снасть в воду, с поклевкой долгожданной и желанной, достал рыбку из воды, опустив ее в садок, теперь уже размер ее измерив, вновь наживил крючок, закинул, и так -  по кругу.
   
     Тишина над речкой, легкий туман над водой, незлые, пока еще, комары, камышовки щебет, стрекотанье сороки, лягушек сердечное кваканье, на низких частотах звука, озорной шелест крыльев пролетающих диких уток -  все душу радует, наполняет сердце теплом и добротой природы русской.
    
     Вдруг, небесной тишины идиллию, взрывает чей-то отборный, извините, русский мат.
    
     Через некоторое время ко мне подходит мужичок, примерно моих лет: «Позволю я себе, за что пред вами дико извиняюсь, попросить у вас запасной крючок и грузило для оснастки единственной моей удочки. Карась, конечно, трофейный, мою леску-канат, в хлам изорвав, ни шанса мне не оставил достать его из воды! Коробочка с запасными крючками у меня, конечно, есть, только она, почему-то осталась дома».
    
     В ответ смеюсь я не злобливо: «Ничего, братишка, это дело поправимо. Есть у меня и крючки, какие хочешь, и стопора, грузила, и поплавки. Впрочем, зачем тебе мучиться собирать снасть? Возьми мою удочку, она – счастливая. Лови ею рыбку прямо возле меня. Место здесь отменное, да и повеселее будет нам вдвоем: будет, с кем посоревноваться в мастерстве!»
      
     Познакомились мы с ним без излишних реверансов. Назвался он Аркадием Третьим.
    
     Я спрашиваю его, почему он третий-то? Может, спрашиваю его, он в чем-то лишний.
    
     Отвечает, со звонким юным смехом, дедушка Аркадий: «Внук мой, Аркадий, для моей жены гражданской – первый. Второй для нее – ее сын Аркадий! В общем, третий я, но не лишний!»
    
     Итак, напарник мой, Третий, с явной охотой, принимает мой шутливый вызов.
      
     Ловим мы с товарищем рыбку, только слышен свист забрасываемых лесок снастей.
    
     Минут через сорок наступает затишье в клеве.
    
     Напарник мой, сидит молча, о чем-то вздыхает.
    
     Вот тут, возьми я, да и спроси у него, что его душу так гложет-разрывает, в его стонах-вздохах.
    
     Вступает тут, любезный читатель, в силу не закон, но правило, «излить свою душу» полузнакомому человеку, без каких-либо на то обязательств.
   
     Начинает Аркадий Третий повествование, без приукрашиваний, как на духу, «с пылу - с жару».
    
     - Как никогда, Владимирыч, пришел я на рыбалку после девяти часов, когда и клев-то в самом апогее. На то были причины.
      
     Впрочем, на рыбалку я сегодня и не должен был идти (посему и коробочка моя с крючками осталась дома), должен был заняться прививкой черешни на свою вишню на даче.
    
     Привой я договорился срезать с черешни отменной на огороде у сестры моей супруги (живут они в частном доме).
   
     Ровно в 8.20 подъезжаю я на машине к дому сестры супруги. Вижу, входная калитка раскрыта настежь, собаки в конуре нет, входная дверь в дом также открыта «на распашку».
    
     Мне повернуться бы кругом, да уйти восвояси! Так нет же, со своим упрямым характером я «иду на мины», как тот сапер. Люди ведь, как я считал, там жили, мне не чужие!
    
     Уж лучше бы они оказались чужими.
    
    Стою я у двери, слышу разговор-полуссору сестры супруги со своим полупьяным сыночком.
    
    Сыночку тому пошел уже пятый десяток годков, а все от груди мамкиной, злодей, простите меня барышни, не оторвется.
    
    Мамка его, оставшись дважды вдовой, все свое существо посвятило своему любимому сыну, хотя у нее есть и еще двое взрослых детей, с малыми детьми, живущими, увы, не сладко, от нее далече.
    
     Позвал я ее громко по отчеству.
    
     Вышла она во двор дома, меня встречает, вся в слезах, бедная.
    
     По лицу вижу, не сомкнула глаз своих она прошлой ночью от бесчинств своего сына-алкоголика.
      
     Мне бы с моим жизненным опытом, вспомнить, что, «чужая душа - потемки».  Ведь и в своей душе можно заплутать. Но и семья чужая – не светлее! Но, повторяю, Юрий, они для меня не чужие!
      
     Начинаю я сынку матери делать замечание, чтоб мать свою хоть чуть-чуть пожалел.
      
     Не скрою, раньше, в их ссорах-спорах я соблюдал нейтралитет, посему, видимо, был цел и невредим.
      
     Оговорюсь, Владимирыч, сразу, что в прошлом, сын хозяйки дома, закончив духовную семинарию, получил чин священника, который позволял ему свершать богослужения, управлять делами Церкви, учить людей через христианскую веру доброй жизни и благочестию.
      
     Приход храма, его паства, обязывала всех православных традиционно, для православной Руси, именовать нашего горе - священника Батюшкой.
       
     Любовь его к напиткам Бахуса, настоящий алкоголизм, заставили начальство отстранить священнослужителя от церковной службы, но, как ни странно, не лишив его духовного звания.
       
     Честно говоря, Юрий, я и храм господень стал посещать крайне редко, вот именно из-за таких служителей веры, которые своими исключительно дьявольскими поступками подрывают истоки веры у христиан.
       
     Больше пятнадцати лет этот, с позволения сказать, «батюшка» терроризирует православных, уповающих на него во Христе, поправ саму Святую Веру!
      
    И ведь до чего хитер пройдоха-«батюшка»: образован он, как семинарист, чем гордится не сказано, поучает всех кругом, помянув Христа, тут же его своими поступками в пьянстве и оболгав!
      
    Неоднократно он был задержан полицией за нарушение общественного порядка, лишался неоднократно и свободы, по постановлению суда, лишен был «прав» за пьянство, при управлении в пьяном виде автомобилем.
      
     Сколько валюты «деревянной» родственников его ушло на его избавление от алкоголизма, знает сам господь.
    
     Видно, душа его страдает, страдает его тело. Но ведь это полбеды. Страдаем, несказанно, и мы, его окружающие.
    
     Пытался он не раз попасть на прием к Благочинному с целью восстановления его в правах.
    
     Благочинный – священник, назначенный помогать архиерею в наблюдении за деятельностью духовенства и жизнью приходов во вверенной ему части епархии – благочинии.
      
     Совсем недавно, войдя в его положение, его начальство решило дать "батюшке" последний шанс, перед, лишением духовного сана, с определенным испытательным сроком, «быть псаломщиком», читать и петь во время Богослужения в храме Веры.
      
     И что ты думаешь, Владимирович? Он уже умудрился даже получить аванс в виде части заработной платы при работе в храме.
      
     И представь, мой дорогой, этот пастырь божий, в «волчьей шкуре», иначе я его и не назову, пасти пытается своих «овец заблудших». Два-три дня в неделю он «прочитает» в храме, глаза возвысив к богу, а в остальные дни недели, почти втайне, глумится над святой верой, в обнимку с Бахусом и его, будь они прокляты, напитками.
      
     Вот и меня, как ту заблудшую овцу, стал он не только поучать, но и Христа охаивать.
      
     Одна лишь его фраза, что я якобы «поймал, простите меня верующие люди, Христа за гениталии», свела на нет весь мой мудрый опыт в подобных спорах.
      
     Оскорблений таких в свой адрес в нецензурной брани, Юрий, в откровенно жесткой русской матерщине я раньше и не слышал.
      
     Вот, он уже и замахивается на меня в ударе. А я ведь трезвый.
      
     Понимаю я, в отличии от него, что даже превышение мер необходимой самообороны мне может «намотать срок»!
      
     И мать его стоит тут же рядом, в слезах вся, молчит.
      
     Ударил он меня кулаком в грудь (кстати, смартфон был там, который он «угробил» своим ударом).
    
     Я возьми ему да и скажи, что за один удар, вроде, не судят.
    
     Ухожу я уже с их двора на улице, а он, видимо, подумав, что я струсил, за мной «вылетает» и начинает меня с моими навыками рукопашного боя «гонять» по улице, вызвав чрезвычайный интерес у соседей и прохожих.
      
     Уже кричу я ему, чтоб слышала его мать, что просто могу его покалечить, но жалею.
      
     Как не стремился он заехать мне по «физии», не получилось у него испортить мой прикус.
      
     Вынужден был я, обороняясь, наносить ему ответные удары, в треть силы, и то, не по лицу.
      
     Он "работал" кулаками, разбавляя их ударами своих полупьяных ног.
    
     Короче, сымитировал я, что, звоню в полицию. На это он, стремглав, кинулся во двор, закрыв калитку, подперев ее солидными бревнами, пугая всех, что для всех его хата - крепость.
    
     Рука моя правая вся в крови (видишь, сейчас рана под пластырем), ребро справа на груди саднит, горит до сих пор, правую ступню ноги не могу от боли поставить на землю, не  хромая, на левой голени, у коленной чашечки - четыре кровавых шишки-синяка.
      
     В запале, в состоянии аффекта, очевидно, иду к соседке с просьбой, чтоб она подписала, если что, заявление о моих побоях, как свидетель. Думаете она согласна его подписать, хоть все и видела? Дудки!
   
     Заявляет она, что этот псих тогда ее хату спалит до тла.
   
     Иду к другой соседке, вижу такую же картину.
      
     Сажусь я на машину, подъезжаю к месту работы супруги, ее вызвав.
    
     Выходит, как мне казалось, моя половинка, радеющая за здоровье своего мужика, садится ко мне в машину.
   
     Я показываю ей свои «боевые» раны, кровь, все, не спеша рассказываю.
   
     Она салфетками стирая кровь с машины в салоне, с моей руки, внимательно меня слушает.
   
     Я ей говорю, что дерзость, преступление ее племяшу не прощу, поеду в  судебно-медицинскую экспертизу, чтоб «снять побои».
      
     Звонит, тут, ее телефон, она принимает вызов от сестры (я четко слышу ее слова).
      
     Сестренка ее говорит, что сам я виноват, раз "связался" с ее сыном.
      
     Тут я, Юрок, и понял, что «родная кровь решает все».
      
     Мне казалось, что «моя половинка» одобрит решение мое "снять побои".
      
     Дудки, друзья!
      
     Как бы, глубоко вздохнув, «моя королева» промолвила: «Аркаша, ну прости ты его, ради меня!»
      
     Вот такой вот, друзья, «компот» с Пастырем в волчьей шкуре и его заблудшей, в лабиринтах совести «своей» супруги и ее сестры, овцы.
       
     Дослушал я, читатель, рассказ печальный Аркадия (не хочу я его уже называть Третьим, его и так зовет «надежный тыл»), посоветовав ему незамедлительно "снять побои", не бояться ничего.
      
     Иначе, этот «пастырь» во Христе перережет всех своих овец заблудших.
      
     А вас, читатель, я прошу дать нужный совет Аркадию, увы, Третьему Лишнему, в его, как казалось ему до этого, большой семье (особенно, это касается авторов на проза.ру).