Стекло линз и стаканов

Снова гуляю по парку в линзе между трех церквей. Методично шуршу листву, как мы togather шуршали. Проверьте на себе: улыбка Вжига заразительная - ведь до пошлого искренняя. Ведь много в душе о дамочке сохранил.
Время, если верить грекам, отчасти циклично. Вот я и топчу дубовую листву, как топтали вдвоем с ней коричневыми сапогами, и как будем. Одновременно в нескольких временах потаптываем хрум-хрум листочки. И также синхронно улыбаемся. В отличие от меня, она сочеталась любовью с литературой, и оттого у вас имеется Вжишка-писатель. Овсянка, которую миссис Вжи готовит - бесподобна. Но важнее овсянки - кашка, которую ангелы ее руками замешали для читающей интеллигенции. Читайте наши с ней книги. В них много необычного. Творчества получилось так много, что всем раздаем сачки и ковшики - черпать и цедить. Но главное не оно. Для людской вселенной главным является наше единение. Думаете, я на популярность это сменяю? Мазаны наши прогулки и закатами, и многолюдной суетной акварелью и опять же птичками с листочками и множественными промыслами Веры. Пальцы гражданки оберегали меня. Они исцеляли, как исцеляют колоски ржи, стукающие по лицу ветром. пока лежишь на священной полянке борьбы за Свет.

Перемещая кванты события между циклами наших с ней прогулок, отбивая лапами Морзе-азбуку, скачут воробьиные стаи. Я зыркаю и говорю им: сами мы летали, как вы, господа-воробьи. Крылья наши были великолепные полотенца, шириной в два московских и в четыре питерских квартала.

Пока я в стакане реальности из прошлого вихря обоюдной нашей чистоты держу ее, все в порядке. Важно, чтоб она как и раньше выпускала господам-людям такие нужные им вибрации. Когда мадам вернется в себя, мне можно будет расслабиться и не так сжимать руками этот стакан. Но пока держу. Вот такая невидимая брань. Жалко, что пылал наш Ноттердам. Но будем отстраивать.