Записки о жизни обыкновенного человека. Часть 3

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. МОЛОДОСТЬ. РИГА


     ШКОЛА ОДАРЕННЫХ ДЕТЕЙ: В августе 1976 года я переехал в столицу Латвийской ССР, Ригу. Как оказалось, директор школы, Алина Борисовна, слов на ветер не бросала – в паспорте появилась печать рижской прописки по адресу общежития завода-шефа, примерно через месяц я получил контейнер с комплектом оборудования для лаборатории физики, начал занятия в своем кабинете и завёл приятелей в новом коллективе. Я стал в очередь на жилье, а пока снял комнату в квартире подруги Люды Дмитриевой, которая работала стюардессой Аэрофлота и практически никогда не бывала дома. Жизнь в экспериментальной школе кипела в буквальном смысле слова: каждый учитель представлял собой, как минимум, уникальную личность; мы не работали по утвержденным программам Министерства образования, а согласовывали с директором свои собственные методики; кроме общеобразовательных предметов школа предлагала изучение дополнительных дисциплин, по выбору учащихся; в школе функционировало множество секций и кружков. Вопреки условному названию “школа для одаренных”, большая часть учеников оказалось самой обыкновенной - родители со связями пристраивали свои чада по блату в надежде получить лучшее образование. Лишь треть ребят действительно имела повышенные способности, некоторые из них мечтали о поступлении в элитные высшие учебные заведения страны.    

     Я преподавал физику в 8 - 10 классах. Для ежедневной работы мне опять пригодились прекрасные конспекты преподавателя физики из Днепропетровского техникума Мосина. Я двигался по конспекту своего любимого учителя спокойно и последовательно, как опытный водитель по широкому проспекту. Моим ученикам, в свою очередь, тоже понравились иллюстрации Мосина к каждой новой теме, которые я, один к одному, переносил на доску из своего старого конспекта. С тремя парнями из девятого и одной девицей из десятого классов, наметившими для себя вершины Московских технических Вузов, мне пришлось заниматься дополнительно после уроков. Индивидуальную  программу для  вундеркиндов я построил на основе учебника Ландсберга и переводного пособия американского физика Фаермана. Один, из подготовленных мной абитуриентов, все-таки поступил в МИФИ, трое остальных на финише струсили и, с успехом, остановились на Рижском политехе.   

     Андрей, представитель газеты «Комсомольская Правда» по республикам Прибалтики, после долгих уговоров нашей директорши, вел в нашей школе факультатив будущих работников СМИ и телевидения. Я заинтересовался его методами обучения ребят и посетил несколько занятий. Выпускник МГУ оказался отличным знатоком своего дела... Со временем мы с Андреем стали друзьями. Однажды я показал ему свои статьи и рассказал о неудаче в Питере... Мой друг хитро улыбнулся и следующим утром отвел меня в редакцию рижской газеты «Советская Молодёжь», в одном из помещений которой располагалось Бюро представителя «Комсомолки»... По рекомендации Андрея, я в течение часа был оформлен на полставки корреспондентом «Советской Молодёжи»...

     Как-то раз, в выходной, зимний день я проверял письменные работы учеников, результаты которых собирался засчитать итоговой оценкой за четверть. Автоматически выполняя простую работу, я задумался над собственными достижениями в новом для себя городе. Итог получился положительным и грустным одновременно: две интересных работы, приличный заработок, много знакомых... А что же в «минусе»? Настоящие друзья остались в Днепре и Клайпеде… Я редко вижу свою дочурку, живу один в двадцать восемь лет... Я решил чаще ездить к дочери и купить себе собаку…
 
     В этот же день, после обеда я зашел в пошивочное ателье, чтобы заказать брюки. Я остановился у стенда с образцами материи в момент, когда моя будущая вторая жена выплыла в приёмное помещение из примерочной кабины, облачённая в наскоро сколотую булавками заготовку вечернего платья. Девушка выставила складную фигурку перед огромным зеркалом на стене. Несмотря на мгновенно разбитое сердце, я решился на смелый поступок – пригласил девицу в театр. Её звали Галиной, она была моложе на девять лет, училась на архитектора, у неё была своя собака...
После первого совместного выхода в театр, произошли походы на студенческие вечеринки в её институте, поездки на каникулах в Вильнюс и Таллин, летний отдых в Паланге и ещё много проведённых рядом дней, наполненных обычными событиями и незатейливыми приключениями. Однажды я надел свой единственный приличный костюм, предстал перед предками девицы и в, их присутствии, сделал Галине предложение руки и сердца. Скрепя сердце, родители  согласились с выбором любимой дочери, им очень не нравилось обстоятельство, что я уже был женат. Свадьбу решили отложить на полгода. Отец Гали, Леонид Семенович Злотников, работал Заместителем директора Рижского фарфорового завода, а мать, Фаина Соломоновна, была юристом на одном из предприятий города.

     У Леонида Семеновича имелись деловые контакты на большинстве предприятий Риги, а также необходимые для нормального существования в Совке связи в самых разных направлениях. По судьбе мне часто везло на правильных наставников, оказавших серьезное влияние на становление личности и движение моей жизни в целом. Отец, дядя Давид, любимые преподаватели, тренер по боксу, отец друга детства Петр Ефимович Райзбурд, Владимир Исакович Кальниболоцкий сыграли важные роли в моей жизни. Своего тестя, Леонида Семеновича Злотникова, я справедливо считаю своим Гуру периода зрелой молодости.

     ПОЕЗДКА В КОЛХОЗ СО ШКОЛЬНИКАМИ: После окончания первого учебного года в школе из учеников двух десятых классов составили “трудовой десант”, одели в форму стройотряда и на месяц отправили на работы в колхозе. Молодые преподаватели, не обремененные малыми детьми и не имеющие проблем со здоровьем, должны были возглавить две бригады десанта. Моей партнершей по исполнению глупого мероприятия ЦК Комсомола республики оказалась учительница истории Тамара Сергеевна. Колхоз в Резекненском районе оказался совсем нищим: под жилье городских, непривычных к бытовым трудностям подростков отвели наскоро очищенный склад инвентаря, вместо туалета - полуразвалившаяся будка на два очка, колхозное продовольствие: хлеб, бидон молока в день, крупы и овощи, вместо кроватей - раскладушки, вместо постельного белья - рванье, вода из заплесневелого колодца... Мы с Тамарой Сергеевной с большим трудом удержали бригаду от забастовки, пообещав взбунтовавшемуся народу переговоры с Председателем колхоза. На переговорах Председатель заявил, что его семья также не видела мяса в своем меню в течение последних трех месяцев. Мы поверили и попросили транспорт в район.

     На следующее утро нам выделили грузовик, я и двое ребят проболтались в кузове машины по разбитым дорогам полтора часа в каждую сторону. На свои кровные деньги мы купили чай, яйца, десять килограмм противных на вкус сосисок серого цвета, рыбные консервы, батоны белого хлеба и пару килограмм сырой печени, которую, по возвращению, поджарили на дровяной плите. Труд рижских десантников соответствовал уровню обеспечения: убирали картофель и собирали камни с новых участков земли, запланированных под посев, средняя выработка на человека оказалась вдвое меньше нормы, ребята даже не отработали мизерные затраты колхоза на наше содержание. Я с грустью вспомнил  техникумовские поездки на уборочную в плодово-овощной совхоз: хорошее жилье, нормальное питание под виноградное вино местного производства, центнеры поглощенных фруктов, приличные заработки и танцы по вечерам до упаду… Бедность и примитивность бытия Латвийской сельскохозяйственной глубинки удивили и потрясли...      

     СВАДЬБА С ПУТЕШЕСТВИЕМ: Нашу с Галей свадьбу справили в начале лета, после моего возвращения из колхоза. В этот раз на свадьбу приехали мои родители, которые решили, что непритязательный сын во второй раз выбрал правильную невесту. Соню, с ее богемной работой и тусовочной окружающей средой, они не одобряли с самого начала. Кроме рижан, на свадьбу прибыли родственники Злотниковых из нескольких городов страны. Родная сестра Гали, Елена, два года назад вышла замуж за москвича, пара явилась на свадьбу с результатом супружества - полуторагодовалым ребенком. Дядька Галины, прибывший из Ташкента, оказался важной персоной в тамошнем Управлении торговли, он подогнал на свадьбу племянницы красивый виноград, вкуснейшие дыни и арбузы. Праздничную атмосферу на торжестве поддерживали наемный ведущий и музыкальный ансамбль самого широкого репертуара.

     Следующим утром новобрачные улетели в Сочи, где планировали провести медовый месяц. Я не стал просить помощи тестя для заказа мест в сочинской гостинице, так как мой друг Бен Волков уверенно заявил, что его знакомая работает в “Жемчужине”, одном из лучших отелей южного города и, если я передам ей привет от Бена из Риги совместно с бутылкой Рижского бальзама, моя проблема с курортным жильем легко решится. На самом деле, когда мы добрались до “Жемчужины” и вызвали девушку Бена, она долго не могла вспомнить о ком вообще идет речь. Бальзам все-таки приняла и заявила: - Ребята, разгар сезона, у нас полный “аншлаг”, два пропуска на наш пляж - это самое лучшее, что я могу для вас сделать… - С паршивой овцы хоть шерсти клок, - подумал я и взял пропуска…

     Мы поймали такси и поехали на железнодорожный вокзал, где стихийно функционировал местный рынок частного жилья. После двух часов терок с подозрительными типами, разговоров и переговоров я выбрал древнюю старушку кавказского типа в качестве наиболее безопасной квартирной хозяйки. Старушка жила неподалеку от вокзала, в поселке новостроек. Она провела нас по большому дому, показала все комнаты и заявила на ломаном русском, что для молодой, красивой пары готова уступить любую. Я выбрал самую удаленную комнату на теневой стороне дома. Старуха вздохнула, кое-как объяснила, что это ее личная спальня, но слово сдержала, потребовала предоплату за неделю проживания, принесла чистое постельное белье, забрала свой халат, шлепанцы и удалилась. Мы немедленно улеглись и крепко уснули после тяжелого первого дня в негостеприимном Сочи. Минут через двадцать в комнату вдруг ввалилась квартирная хозяйка, которая убедительными жестами показала, что нам обоим следует немедленно подняться с оплаченного ложа… В полном недоумении мы вскочили с кровати, ожидая от кавказского божьего одуванчика какого-нибудь подвоха… Старушка метнулась к постели молодоженов, ловко отбросила в сторону одеяло, простынь и верхний матрас… Нам открылось никогда в жизни невиданное зрелище: вся поверхность нижнего матраса, в десятки слоев, была покрыта казначейскими билетами Банка СССР значением не менее десяти рублей. Я не знаю полной суммы денег хранившихся в кровати, но до сих пор не уверен, что товарищ Корейко из “Золотого теленка” смог бы тягаться с раскрытой нами подпольной миллионершей из города Сочи. После тщательной уборки помещения от разноцветных купюр, старушка вернула устройство нашей постели в прежнее состояние и милостиво удалилась.        - Живут же люди, - вздохнула моя молодая жена и продолжила:  - Могла бы старая карга отстегнуть нам на Жигули, за молчание... 

     Нормальная комната, на завтрак хозяйка предлагает чай, кофе и пирог Хачапури за отдельную плату, душ функционирует круглосуточно, так как нагрев воды в металлическом баке происходит естественным путем, за счет солнечной энергии. Пляж “Жемчужины” оказался на достойном названия отеля уровне: белый песок, теплая вода, хорошие лежаки, буфет и приличная публика. На Кавказе темнеет рано, при возвращении домой после пляжа и обеда, мы поняли, что хозяева усадеб поселка в шесть вечера отпускают сторожевых собак с привязи. Освободившиеся зверюги немедленно собираются в банду под предводительством мохнатого, огромного пса и демонстрируют приезжим чужакам, кто реальный хозяин окрестностей. Прикрыв молодую жену грудью я, с ужасом в сердце, минут  двадцать тащил её по пятистам страшным метрам дороги вдоль изгородей домов. В ответ на претензию о неучтенной в “договоре на аренду” опасной особенности жилья старуха грубо схватила мою левую руку с наручными часами, ткнула пальцем в цифру “6” на циферблате и выкрикнула: - Шэст, баста! Мы поняли, что наш отпуск накрывается медным тазом: вечерние походы в кино, на концерты, на дискотеку и в ресторан для нас недостижимы, так как пешком добираться домой опасно, а сочинские таксисты отказывались ехать в поселок из-за короткой дистанции. Нам нужно искать новое пристанище... 

     На пляже мы разговорились с парой москвичей, которые проживали в “Жемчужине”. Глава семьи, типичный представитель столичного бомонда, долго хохотал над проблемой с местными собаками, а затем вальяжно заявил: - Сдался вам Сочи, мы прошлым летом отдыхали в Пицунде, в Доме отдыха ЦК Комсомола, там лучше: отдых спокойный, питание отличное и вечера отдыха под музыкальный ансамбль... Половина корпусов пустовала - не было желающих занять комнату… Поезжайте туда - не пожалеете, всего несколько часов на катере... Следующим утром мы отправились в Пицунду, но, вопреки сказке москвича, Дом отдыха оказался переполненным. Мы сняли комнату прямо на берегу Черного моря. В первый вечер поужинали в ресторане, но поняли, что никогда больше не сумеем принять местный колорит вечернего отдыха. В абхазских ресторанах мужчины приглашают танцевать мужчин, а женщин, кроме приезжих курортниц, в зале вообще не существует… Меня пригласил мужик с шикарными усами, я, не выдав смущения, вышел на площадку и изобразил некое подобие “Лезгинки”. Импровизация понравилась, зал горячо аплодировал, а затем абхазские усачи толпой ринулись ангажировать хорошо танцующего, заморского гостя… Пришлось срочно сваливать из смешного ресторана... 

     В другой вечер мы ужинали лавашем, местным сыром “Сулугуни” и самодельным, полусладким вином. После ужина, в темноте парной, южной ночи, купались в море. Смелые от вина мореманы заплыли достаточно далеко от берега, на обратном пути моя жена, захлебываясь, сумела произнести лишь пару коротких фраз: - Я тону... Если можешь - спаси, не хочется погибать молодой… Я в ту пору неплохо плавал, но не настолько хорошо, чтобы ночью, в неспокойном море, протащить на себе другого человека на дистанции около двухсот метров. Другого человека я бы в такой страшной ситуации выручить не смог, но спасение любимой женщины у меня получилось… Мы двигались к берегу рывками - я толчком посылал жену вперед по воде на несколько метров, а после сразу догонял и заставлял повисеть на моем плече для отдыха, затем повторял отработанную процедуру снова и снова… После сотни рывков мы, наконец, достигли мели и выползли на берег вдали от места первоначального базирования, где остались наши шлепанцы и полотенца. В это время на берегу происходило широкое, абхазское гулянье с кострами и музыкой, благоухание шашлыков перебивало стойкий запах йода от засохших морских водорослей... Нас радостно приветствовали и предложили угоститься, но никто не желал слушать рассказ о том, как мы чудом спаслись от смерти... Мы были для аборигенов случайными прохожими, чужими на кавказском празднике жизни…

     Назавтра мы вернулись в Сочи, на Морской вокзал, где я, предъявив администратору журналистское удостоверение, купил билеты третьего класса на круизный корабль “Карелия”, идущий рейсом до Одессы с однодневной остановкой в Ялте. Билетов другого класса в продаже не было. Пассажиры круизного корабля имели право на одинаковый отдых (вечерние развлечения, бассейн, бани, массаж) и равное, довольно приличное питание. Класс билета определял только условия ночного сна: первый класс - отдельная каюта со всеми удобствами, второй - совместная каюта с другими пассажирами, третий - сидячие места с откидывающимися, подобными самолетным креслами. Третий класс хранил вещи в автоматических камерах хранения, пользовался общими туалетами. Днем и вечером мы с женой чувствовали себя ничуть не хуже пассажиров привилегированных классов, но ночью должны были бодрствовать в креслах.

     На следующий день нас больше не занимали ни купание в бассейне, ни обед с черной икрой на закуску, ни вечерний концерт с участием звезд Советской эстрады - мы мечтали о сне в горизонтальном положении. В полночь я отправился на разведку трех верхних палуб, где размещались жилые каюты членов экипажа. Среди кают обнаружил клуб с бильярдным столом, мягкими кушетками и глубокими креслами. Это помещение стало нашим временным приютом во вторую ночь круиза. Во время завтрака следующего дня из динамиков в столовой раздалось объявление капитана:    - В связи с нехваткой мест третьего класса для новых пассажиров, прибывающих в Ялте, некоторые категории старожилов, без дополнительной оплаты, могут улучшить свой класс обитания на корабле, за подробностями обращаться в кают-компанию… Мы немедленно бросили завтрак и оказались в числе первых в очереди на улучшение… Категориями пассажиров, которым полагалась льгота капитана оказались: пенсионеры, семьи с малолетними детьми, семьи с беременными женщинами… Мы выбрали для себя последнюю категорию льготников и третью ночь на корабле провели в шикарной каюте...

     Мы прожили еще два дня отпуска в Одессе, с помощью журналистского удостоверения, я сумел раздобыть скромный номер в гостинице и два обратных билета на поезд “Одесса - Рига”. В итоге, запланированный, безоблачный медовый месяц в Сочи вылился в двадцатидневное свадебное путешествие по Черноморскому побережью, со смешными и грустными событиями и ситуациями, общением с разными людьми и знакомством с неведомыми ранее житейскими реалиями… Незатейливые, случайные приключения сблизили и духовно закалили  молодую семью… Отпуск в целом оказался отличным. Если бы только можно было прокрутить этот отрезок жизни еще раз, с начала…

     УБИТАЯ МЕЧТА: За пару лет сотрудничества в Рижской газете мне, в основном, пришлось писать на производственные темы: о передовиках труда и победителях соцсоревнования, о директоре судоремонтного завода, который с двенадцати лет был сыном полка Советской армии, об успехах объединения «Запрыба», о достижениях трудовых коллективов города. Меня огорчали узкие рамки производственной специализации, мне казалось, что я смог бы осилить более актуальные темы. Недели за две до нашего с Галей отъезда в свадебное путешествие редактор поручил мне взять интервью у проректора политехнического института Ильина. Профессор из политеха, несмотря на научные регалии, не был снобом, оказался молодым, остроумным и приветливым человеком, охотно ответившим на стандартные вопросы. В финале беседы, узнав, что я выпускник политеха, профессор проникся доверием и решил, что наступил правильный момент для обсуждения его сокровенных замыслов...    

      - Я согласился на интервью, чтобы использовать прессу для продвижения инноваций в развитие высшего образования в стране. В настоящее время технические ВУЗы, в рамках определенной учебной специальности, обеспечивают одинаковую подготовку студентов,  независимо от способностей и успеваемости. В этом подходе заключается главная ошибка высшей школы.  Моя идея в том, что начиная с четвёртого курса, мы будем разбивать учащихся на три группы. Наиболее способные, отличники, получат максимальный объём математики и теоретических дисциплин и, при выпуске, будут направлены в научно-исследовательские центры и институты. Середняки станут меньше заниматься теорией, но взамен получат знания по методикам проектирования, государственным стандартам и прочим руководящим материалам, используемым разработчиками. Выпускники этой группы будут пополнять кадры проектных организаций. Слабые студенты с четвёртого курса станут изучать технологию производства, безопасность, экономику и нормирование труда. Из этих ребят мы будем готовить руководителей и организаторов производства.

     - Аркадий, вам полностью ясна моя позиция?
     - Игорь Николаевич, я всё понял, лейтмотив интервью - ваш новаторский метод повышения качества подготовки технических специалистов.
     - Вы меня правильно поняли, молодой человек. Приступайте! Не забудьте показать мне готовую статью перед публикацией... 

     Я трудился над интервью целую неделю, раз шесть начинал всё сначала, несколько раз полностью переписывал готовое произведение и, наконец, решился показать Ильину первую версию статьи. Игорь Николаевич поправил несколько мелочей, очертил красным карандашом двадцать первый абзац.
     - Вы способный ученик, Аркадий. В этом абзаце действительно хорошо раскрыта сущность моей идеи. Спасибо. Я даю вам добро на этот материал, печатайте!

     Заведующий отделом, проверив наличие визы Ильина, одобрил текст, поставил гриф «в пятн. номер» и отправил статью двигаться дальше, в производство – сначала к цензору, а затем в набор. Статью наметили разместить на третьем развороте.  Моя душа ликовала – третий это  площадка крутых журналюг, вполне возможно, что новая работа станет для меня переходной на пути в полный рабочий день, в полноценную, разнопрофильную журналистику. В семь часов утра пятницы я подбежал к газетному киоску.
  - Мне шесть экземпляров «Молодёжки»! Нет, забыл о родителях, восемь экземпляров, пожалуйста!

     Всё правильно: интервью на третьем развороте, фотка профессора Ильина и текст на половину страницы, в четыре колонки. Внизу моё имя. Ура! Здорово! Постойте, товарищи, в окончательном варианте текста было двадцать шесть абзацев, а в наличии двадцать пять. Какой пропал? Неужели двадцать первый? Черт побери, пропал именно двадцать первый абзац! Бегу в редакцию, прямо в кабинет главного:
     - Артём Петрович, здесь ошибка – в статье пропущен самый важный абзац. Игорь Николаевич Ильин завизировал текст, в двадцать шесть абзацев...
     - Аркадий, не волнуйся ты так... На двадцать первый обратил внимание цензор, пришёл в кабинет и мы с ним сообща решили, на всякий случай, обсудить содержание статьи с куратором газеты в Горкоме партии. Отдел идеологии заметил две проблемы: во-первых, разделение студентов по способностям идёт вразрез с главным принципом Конституции о всеобщем равенстве советских людей, а, во-вторых, методология  профессора Ильина не учитывает при распределении идеологическую активность студентов, членство в партии и участие в общественной жизни... Кстати, объём текста не так сильно изменился, гонорар ты всё равно получишь по категории третьего разворота...

  Звоню Ильину из секретариата редактора:
  - Игорь Николаевич, вы, наверное, уже читали? Извините, я не виноват – главный редактор прямо из набора убрал двадцать первый абзац по идеологическим соображениям...
  - Аркадий, газетчикам, которые не в состоянии отстоять свою работу у руководства, нечего расхаживать по кабинетам и отвлекать занятых людей от важных дел. Больше никогда мне не звоните!

     Я не обиделся на Ильина – он был прав. Зашёл в отдел кадров газеты и написал заявление об увольнении. Мой гонорар за статью пришёл по почте. Дядя Давид давным-давно объяснил мне суть продажной Советской журналистики, но я ему не поверил, зря не поверил... Моя мечта о работе в газете в этот день окончательно погибла…

     РОВЦ ЛЕГКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ: В 1978 году тесть помог мне устроиться на работу в Республиканский, отраслевой информационно-вычислительный центр Министерства Легкой промышленности Латвийской ССР. В отделе технического обслуживания ЭВМ вакансий не было, но я и сам, основываясь на прошлом опыте в Клайпеде, понял, что ежедневная рутина сменных дежурств при компьютере полностью лишена творческого начала. Я решил перейти в разработку АСУ или в программирование. Директор РОВЦ, Владимир Иванович Хореев, для начала, предложил мне должность ведущего инженера в отделе проектирования систем, пришлось соглашаться. Кандидат наук Хореев был человеком далеким от реальных систем управления производством, поверхностно знакомым с возможностями компьютеров и полным дилетантом в области программирования. Заместитель директора, полковник в отставке предпенсионного возраста, по совместительству парторг организации, на мой взгляд, вообще не понимал чем должна заниматься его контора. Он тратил рабочее время на походы в Райком партии, составление списков сотрудников, направляемых на уборочную в подшефный колхоз или на овощную базу и на мероприятия по партийной линии. Поэтому семьдесят процентов работников РОВЦ занимались созданием ненужной технической документации.

     Человек пять толковых программистов все-таки имелось в наличии, они, пользуясь некомпетентностью руководства, на разработку простой программы планировали не менее трех месяцев трудозатрат. Не имея выбора, я влился в славные ряды производителей бесполезных бумаг. Стиль моего технического писательства, прошлый опыт и общая эрудиция в компьютерной области были замечены директором. Через год он повысил меня в должности до Заведующего сектором, направлял в командировки по всей стране и предложил войти в группу учеников его “научной школы”, так как в те времена “подготовка собственной школы” являлась одним из условий защиты докторской диссертации. Ознакомившись с рефератом будущей докторской диссертации Хореева, я понял, что не смогу поддержать его бредовые идеи и признать идиотский математический аппарат, представленный в тезисах основой для решения любых задач управления производством. Мне захотелось немедленно выбраться из болота производителей бесконечных технических заданий, описаний, предписаний, материалов стандартизации и тому подобных пустых документов.

     ДОЧУРКА ЮЛИЯ: Первые два года супружества мы с Галей  прожили в огромной квартире ее родителей. Моя озабоченность проблемной работой в РОВЦ и учеба жены в институте нисколько не мешали личной жизни. Мы провели первый год брачного союза, как все молодожены: общались с друзьями, читали литературные журналы, смотрели новые фильмы и ходили в театр. Первый совместный Новый Год 1978 отмечали в компании, на Рижском взморье, в самом крутом, в то время, ресторане “Юрас Перле”. Моя вторая дочурка Юлия впервые проявила себя в самый неподходящий момент времени - весной 1978 года, когда ее маме нужно было сдавать сессию за четвертый курс института. Прямо на экзамене у юной мамаши случился тяжелый приступ тошноты, а поход к врачу определил срок - восемь недель беременности. Острый живот матери обещал мальчика. Я ликовал - у меня появится духовный наследник, который сможет вместо меня достигнуть больших высот в журналистике или в литературе. 19 ноября 1978 года родилась девочка Юлия - наше сокровище, драгоценность для родителей и родичей с обеих сторон. Я подумал о красивой созвучности имен моих дочерей - Лелия и Юлия… Хорошо получилось! В день выдачи редкой жемчужины из Родильного дома я собирал подарки для медиков, вещи младенца и одежду Гали. От волнения я забыл взять из дому обувь жены. По прибытию на место теща закатила истерику, но запретила Леониду Семеновичу разворачивать машину в сторону дома - дурная примета. Погрузка семейства в “Жигули” тестя происходила в три этапа: сначала теща уселась на заднее сиденье, затем я вручил ей на руки драгоценный сверток с младенцем, после чего сапожки тещи были переданы Гале, которая, из-за неправильного размера обувки, кое-как доковыляла до машины последней.

     С этого дня жизнь всей семьи переориентировалась на выхаживание мамочки и ребенка. Бабушка и дедушка Гали с оказией передавали еду домашнего приготовления, теща задарила ребеныша игрушками и одежками в невероятном количестве, тесть добывал импортные питательные смеси, а моя мама приехала на побывку и возилась с ребенком, позволяя молодой матери поспать пару часов днем после беспокойной ночи. Мы решили, что Галя не станет брать академический отпуск, а продолжит учебу, несмотря на семейные обстоятельства. Во время учебы на пятом курсе и в период работы над дипломным проектом Галине очень помогли институтские друзья: Миша Шор, Яша Духовный и Таня Белянчева. В дипломе Гали я тоже потрудился над целым разделом “Автоматизация производства типовых бетонных конструкций жилого микрорайона”. Наше коллективное творчество при защите было оценено на “отлично”. Летом 1979 года родители Гали разменяли свою квартиру на две, наша молодая семья наконец заимела свою собственную, двухкомнатную квартиру в доме старой постройки, номер 154 по улице Ленина. Спаленку  отдали в полное владение Юлии, мы с женой расположились в гостиной, а прихожая, кухня и ванная стали пространством общего пользования.               

     ИВЦ МЕСТНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ: В следующем году, на республиканской конференции программистов, я случайно узнал, что Информационно-вычислительный центр Министерства Местной промышленности Латвийской ССР подыскивает человека на должность Заведующего отделом эксплуатации АСУ. Я позвонил заместителю директора ИВЦ Симсу и предложил свои услуги. Мы встретились, я подробно рассказал о своем образовании, опыте и причинах поиска новой работы. В завершение беседы Симс заявил, что сообщит директору ИВЦ Эрику Жановичу Яунзем о подходящем претенденте на их вакансию.

     Даже для Латвии сочетание имен Эрик и Жан необычно, а разговор вживую раскрыл мне целый ряд особенностей директора ИВЦ. Эрик Жанович - внук известного командира Латышских стрелков, репрессированного сталинским режимом. Командира расстреляли, а его семью сослали в Сибирь на постоянное проживание. Во время Хрущевской оттепели большинство ссыльных из Прибалтики вернулось в родные пенаты. Из семьи Яунзем уцелели только два человека, дочь командира и ее двадцатилетний сын Эрик. Дочь немедленно заручилась поддержкой выживших сослуживцев отца, некоторые из которых при Советской власти заняли солидные позиции в Республиканском ЦК партии, Совете Министров и так далее. Мать вовремя успела использовать некоторых высокопоставленных старичков для устройства судьбы своего сына. Они помогли парню сделать первые шаги карьеры: перевод в Рижский университет из какого-то Красноярского ВУЗа, получение должности директора машинно-счетной станции ЦСУ в двадцатипятилетнем возрасте, получение квартиры… Впрочем, Эрик Жанович заслуженно занимал свою должность: умница, прекрасно владеющий двумя языками (русским и латвийским), настоящий мужчина, красавец и пижон, щедрый и справедливый в работе и при распределении премий. На момент нашего знакомства у него была красавица жена, русская по национальности,  пятилетний сын и собственный автомобиль “Волга”. В личной беседе он откровенно сказал: - Я люблю работать с евреями, на вас всегда можно положиться и головы хорошие… Мой ИВЦ формально находится в структуре НПО “Прогресс”, директор которого ярый антисемит Безруков,  увы, я ему подчиняюсь. Он категорически приказал больше не брать в ИВЦ евреев… Безруков находится под следствием в связи с финансовыми нарушениями в НПО, ему сейчас не до нас - пытается спасти свою шкуру… Я возьму тебя временно исполняющим обязанности Заведующего отделом, а через полгода мы обязательно решим вопрос с твоей должностью, я поговорю с Министром либо ИВЦ выделят в независимую организацию, как планируется, или, на худой конец, Безрукова посадят… Решим вопрос, ты не беспокойся... 

     Я рискнул сменить болото РОВЦа на зыбкие перспективы в ИВЦ.  Выбор оказался правильным - сотрудники ИВЦ занимались настоящим делом. В отделе эксплуатации АСУ крутилось множество задач обработки данных, результаты которых действительно использовались руководством предприятий и Министерством при принятии управленческих решений. Самой эффективной являлась “Система нормирования расходных материалов на основное производство предприятий”, входную информацию для которой получали из технологических карт на изготовление изделия или из расчетных задач оптимального раскроя материалов. Выходными документами Системы нормирования были готовые формы Госснаба СССР, по которым предприятия получали фонды на материалы для производства запланированного на год перечня изделий. В разработке Системы автоматизированного нормирования совместно с разработчиками ИВЦ участвовали программисты Латвийского университета.

     Я начал трудиться в ИВЦ в самом начале опытной эксплуатации Системы нормирования - на мою долю выпали конфликты с разработчиками, ночные звонки операторов о сбоях, вызовы на исправление тысячи “багов”, программирование временных заплаток и проверка работы обновленных версий программного обеспечения. Примерно через полгода Система наконец заработала, изредка выбрасывая сбои в ситуациях, не предусмотренных разработчиками. Я написал статью о нашей Системе автоматизированного нормирования в нескольких профессиональных, периодических журналах. Публикации послужили хорошей рекламой и в ИВЦ потянулись просители из всех регионов Советской страны для ознакомления и изучения возможности приобретения Системы. Мы оформляли продажи официально, но не упускали возможностей спросить с покупателя долю его фонда зарплаты для премирования своих разработчиков или другие льготы, например, бесплатные путевки на отдых. Оценив экономические выгоды публикаций для коллектива ИВЦ, Яунзем попросил меня регулярно освещать в технических СМИ информацию о новых разработках. Я, взамен, потребовал у шефа поручать мне руководство проектами. Эксплуатация готовых систем начала казаться мне скучным занятием. Через полгода, когда Безрукова все-таки посадили, Эрик Жанович сразу утвердил мое назначение Заведующим отделом в республиканском Министерстве. Моя жена в этот период тоже поменяла скучную работу в НИИ на живую деятельность в Архитектурной мастерской проектного института, в должности Главного инженера проектов.               

     ПЕРВЫЙ АВТОМОБИЛЬ: Дедушка Гали числился инвалидом труда Великой Отечественной войны, так как в эвакуации трудился на каком-то мелком предприятии, производящем товары для фронта, где получил травму ноги. В 1980 году инвалидам ВОВ по льготной цене государство начало выделять автомобили “Запорожец” (их называли “ушастиками”). Тесть сказал: - Цена смешная, пара тысяч… Давайте возьмем, ребята - научитесь водить… Мы послушали совета мудрого Леонида Семеновича, предоставили дедушке свои скромные сбережения и стали владельцами первого автомобиля грязно-желтого цвета. Качества нашего скакуна оставляли желать лучшего: он часто ломался и подводил в нужную минуту, но зато значительно повысил мобильность передвижения всей семьи. Я стал чаще навещать Лелию в Клайпеде и забирать ее в Ригу на время школьных каникул. Одним летом мы даже умудрились доехать на непородистой тачке до Дома отдыха в Адлере, где надолго застряли на приколе, из-за закипевшего и полностью расплавившегося аккумулятора. Половину отпуска в тот раз я потратил на хождение по разным злачным местам для добычи нового аккумулятора. В конечном итоге мне удалось достать у барыги злосчастный электрический прибор от грузовика, большего размера, чем требовалось, за сумму, раза в три превышающую продажную цену, но ведь в магазине этот товар отсутствовал напрочь. Дефицит товаров народного потребления в автомобильной области тогда превышал все прочие дефициты… Мы намучились с нашим первым автомобилем, но свою основную задачу он выполнил - мы оба стали хорошими водителями и теперь могли запросто справиться с вождением любой, легковой машины...      

     РИЖСКИЕ ДРУЗЬЯ: После переезда в Ригу у меня появилось много новых приятелей в профессиональной сфере. Мы с женой продолжали общаться с ее институтскими однокашниками. У нас образовались товарищи, разделившие спортивные увлечения теннисом и горными лыжами. В этих записках мне хочется упомянуть только духовно близких людей из нашего круга общения в тот период. Первое время я водился с Вениамином (Беном) Волковым, который занимался бизнесом. Пятачок на пересечении Ленина и Падомью называли Центром, его фокусом считались часы в виде колонны с циферблатами со всех сторон. В средоточии столицы Латвии продавали и покупали вещи по зашкаливающим ценам,  играли в карты и торговали валютой. Главными в Центре были деловые: фарцовщики, валютчики, спекулянты, проститутки и прочие деятели, использующие  лобное место для деловой деятельности. Гости города болтались по улицам в поиске связей, приключений или товара. Рижане верили, что приезжие существуют в Центре для того, чтобы приносить случайные заработки местным жителям. Халявную прибыль, десять процентов от сделки, могло принести простое посредничество между продавцом и клиентом. Бен нашел для себя нишу в нелегальном, деловом мире Центра, хорошо зарабатывал, обзавелся квартирой и автомобилем “Жигули”. Он познакомил меня с несколькими ребятами, у которых можно было купить любые дефицитные товары.    

     Семейная жизнь и профессиональная занятость развернули мои мозги в сторону совершенно противоположных интересов, мы редко встречались с Беном. В один из вечеров я, как обычно, возвращался с работы поздно. На подходе к подъезду, на меня из-за угла, неожиданно выскочила пожилая женщина в слезах.
     - Извините, молодой человек, вы – Аркадий?
     - Да, я – Аркадий, в чём собственно дело?
     - Я мама вашего друга, Венички Волкова. У сына несчастье – он арестован и находится под следствием. Ему шьют тяжелую статью. Нам срочно требуется лучший адвокат по криминальному праву Бекерис. Я звонила старику, но он даже не выслушал, рявкнул: - Я сейчас крайне перегружен! – и повесил трубку. Веня написал, что вы сможете помочь...
     - Чем я могу помочь? Я совсем не знаком с Бекерисом.
     - Вы не знакомы, но тёща у вас – юрист!
     - Она – юридический консультант на заводе, не имеет никакого отношения к криминальному праву...
     - А вдруг...
     - Давайте, поднимемся в квартиру – я позвоню...

     Оказалось, Семён Абрамович преподавал теще Римское право в университете. Он не смог отказать бывшей ученице и взялся вести дело Вениамина Волкова. В день суда я отпросился с работы, чтобы присутствовать на заседании. Дело не стоило выеденного яйца. Как выяснилось, заматеревший Волк организовал подпольное производство дефицитных товаров из утильсырья, которое,  вполне официально, приобретал в специальном магазине отходов предприятий. Спрашивается, за что тут привлекать к суду? Дельцам следовало бы давать контролируемую свободу и позволять бороться с недостатком потребительских товаров. Предприимчивые люди, все разом, смогли бы даже во времена застоя постепенно разрулить экономические проблемы страны.
 
     В день суда обвинитель, коротко обрисовав суть дела, долго распинался о пагубном влиянии тунеядцев на развитие социалистического государства. Свидетелями выступили заведующий магазином отходов и трое студентов, рабочих подпольного цеха Волкова. Выступление защиты поразило краткостью – старый адвокат сказал несколько общих фраз: первая судимость, наличие разрешения жилищной конторы на помещение, легальность исходного сырья для производства, документы по регистрации артели застряли на рассмотрении у городских властей, бизнес Волкова - существенная материальная поддержка для студентов, помогает устранить дефицит товаров народного потребления... Обвинитель, в заключительной речи, попросил суд о максимальном наказании для подсудимого. Объявление приговора перенесли на следующий день.

     Я вернулся домой в совершенно подавленном настроении, совсем не подозревая, что главный сюрприз вечера ждет меня впереди. Около девяти, без телефонного звонка, в квартиру ворвалась разъяренная волчара – мамаша Волка. Минут за пять скандальная мадам, прямо с порога,  вылила в мою сторону целый ушат помоев и проклятий:
     - Медвежья услуга! Аферисты! Подвели Веника под монастырь...  Пропал сыночек... Ваш грех, Аркадий... Старик – полный идиот, кучу денег взял, а толку никакого... На суде сказал десять предложений... Это сговор... Верните деньги, я буду подавать на пересмотр дела... Зачем вы вообще взялись помогать? Теперь Венику сидеть десятку... Будьте вы прокляты!

     За стенкой проснулась и горько плакала годовалая дочурка,  рядом с ней затаилась перепуганная, любимая жена... Я сначала подумал: - Зачем я, кретин, взялся им помогать?  Потом решил, что следует показать волчице мужской характер – грязно выругался матом и, в буквальном смысле, вытолкал скандалистку за дверь.

     Следующим вечером в мой дом, непрошенным гостем, завалился  целый и невредимый Бен Волков, собственной персоной. Его отпустили из предварительного заключения: по статье могла десятка выскочить, но наш  пострел отделался двумя годами условного заключения. Волк притащил торт и две бутылки шампанского. В отличие от своей глупой мамаши, мой приятель рассыпался благодарностями:
     - Аркаша – ты настоящий друг! Спасибо огромное! Я твой вечный должник! Извини мою старую дурынду – мозги высохли... Адвокат – гений, зачем ему распинаться, как Плевако, если он с судьей до войны, в гимназии на одной парте сидел... Срать я хотел на их приговор... Валить надо, братуха... Не будет здесь нормальной жизни...
Инцидент с глупой мамашей, которая, не дождавшись приговора, пришла в мой дом воевать и так и не оценила спасение сына, все-таки разрушил нашу дружбу с Волком - мы практически потерялись. Через несколько лет Бен иммигрировал в Австралию.    

     Моя мама нашла в Риге семью двоюродного брата, который до Отечественной войны окончил танковое, военное училище, дошел до Берлина, дослужился до полковника, на дембеле получил квартиру и осел в Риге. У отставного полковника было два сына. Я подружился с младшим, Семеном Олевским, который работал программистом в НИИ электроники и вычислительной техники, ходил в передовиках, его избрали комсоргом института. Мне нравилось общаться с умником Семеном, он также пришелся по душе моей жене, бывал у нас в гостях по случаю всех семейных праздников. Серьезные разногласия с Олевским у нас случались только в дискуссиях по поводу Советской власти,  роли в истории коммунистических вождей, а также при обсуждении фундаментальных отличий Капитализма, Социализма и Коммунизма. Семена не зря выбрали комсоргом - он оказался знатоком трудов Ленина и Маркса, почитателем коммунистических идей и даже подал в парторганизацию НИИ заявление о вступлении в КПСС. Его фанатичная вера в восьмидесятых годах двадцатого века казались мне анахронизмом, убеждениями совершенно  несоответствующими реальной политической и экономической ситуации в Совке.

     Несмотря на разногласия в идеологии, в выходные дни мы, случалось, подбирали кузена по дороге на дачу родителей Галины, в Саулкрасты. Дача находилась в прекрасном месте - точке, где река Гауя впадает в Балтийское море. Купаться в смеси речной и морской воды было особенно приятно. В лесу вокруг дачи можно было за полчаса набрать литровую банку черники или лукошко грибов, а шашлыки на прогоревших, сухих сосновых шишках отличались в тех местах особенным вкусом. Будучи в командировке, мой кузен познакомился с девушкой из Питера, Наташей, которую полюбил и, не долго думая, сделал ей предложение руки и сердца. Семен пригласил нас на свадьбу: официальная часть бракосочетания красивой пары проходила в Рижском Загсе, а саму свадьбу справляли в Питерском ресторане. Мы с Галей с удовольствием вырвались из рутин будничной жизни -  при росписи я был свидетелем со стороны жениха, а затем, этим же вечером, мы отправились в Питер ночным поездом и приняли активное участие во всех событиях свадебного торжества. Семья Сени и Наташи поселилась в Риге, они оба стали для нас большими друзьями. Я всегда старался и возможно сумел сохранить дружбу с дорогой сердцу семьей Олевских до настоящего времени. Их единственную дочь Ирочку, в свое время, именно на моей машине доставили из Роддома. 

     В 1985 году Юлька пошла в первый класс, по этому поводу школа на улице Сарканармияс проводила торжественную линейку, на которой ребята старших классов приветствовали свою смену. После мероприятия мы с женой разговорились с двумя другими парами: Борисом и Зитой Шерманами, родителями двойняшек, одноклассниц Юлии;  Людмилой и Валерием Пахомовыми, родителями красивой блондинки. Знакомство на почве общих забот, связанных с началом учебы детей, переросло в теплые, приятельские отношения. Борис Шерман работал главным инженером Строительного управления, в его организации имелись зал для банкетов и отличная сауна. Через пару недель мы были гостями Бориса на каком-то торжестве и сумели по достоинству оценить его возможности в проведении семейных праздников. В разговоре мы с Борисом выяснили, что оба играем в теннис и нуждаемся в партнере, стали вместе играть, больше общаться и подружились. Пахомовы тоже часто появлялись в нашей компании. 

     ГОРНЫЕ ЛЫЖИ: По окончанию института моя жена получила направление в Латвийский НИИ Строительства. Руководителем ее группы был Давид Шнейдер, умный интеллигент, хорошо развитый физически фанат нескольких видов спорта. Его семья каждой зимой проводила две недели отпуска на горнолыжных курортах. В один год их поездка сорвалась из-за болезни дочери. Давид предложил путевки в Терскол моей жене. Я позвонил Давиду, чтобы узнать детали:
- Привет! Классные путевки, спасибо! Но у нас ничего не получится… Я в детстве хотя бы катался с гор на обычных лыжах, но Галя никогда в жизни лыжи не надевала...
- Чайники, так в горах новичков называют, катаются в группе, с  тренером. Вас в правильную команду определят, не пропадёте! Может  случиться, что у вас дело не пойдёт, энтузиазм испарится и вы забросите лыжи... Не огорчайтесь - отдых там всё равно отменный в марте: тепло, яркое солнышко, бронзовый загар, олимпийский бассейн под стеклянной крышей, вкусные шашлыки и хорошее домашнее вино...

     Приэльбрусье, начало марта, благодать: по-весеннему тепло, яркое, ослепительное солнце, температура воздуха плюсовая - градусов десять, но слой снега, в несколько метров, лишь подтаял и совсем не собирается сдаваться весне. В этом главное достоинство климата Баксанского ущелья: зимой тепло, но снег мягкий, очень глубокий и не тает долго, до мая. Гостиница расположена у подножия горы Чегет, в сосновом бору, на высоте 2075 метров над уровнем моря. Команда «чайников» только что получила свои «дрова» (так называют убогое оборудование из проката)  и выстроилась на площадке у входа на турбазу. Сравнение жалкого оснащения команды с экипировкой бывалых лыжников, которые ватагами, со свистом и улюлюканьем, проскальзывают мимо в направлении подъёмника вызывает приступы чёрной зависти.  Тёмный загар, фирменный прикид и лыжи Fischer инструктора Бориса полностью cоответствуют его званию Мастера спорта.  В таких местах дебютанту хочется поскорее стать своим в доску, таким же успешным, как его наставник.

     Инструктор завершает перекличку воспитанников, в которой от каждого требуется подробное представление. Затем переходит к инструктажу по технике безопасности.  В группе двадцать человек, молодёжь: мы с Галей, трое армейских офицеров с женами, медсестра, учительница, преподаватель музыки, несколько инженеров, ученый-физик, работники гражданской авиации, студенты. Более половины – женский пол,  несколько симпатичных, свободных девиц, но яркими красками выделяется Лена – стюардесса международных авиалиний. Девушка модельной внешности, с ногами от ушей,  хихикает на каждое слово Бориса и, не откладывая в долгий ящик, строит глазки – в горах инструктор является самым важным мужчиной.  Борис закругляется тремя объявлениями: 1. Восьмого марта на северной трассе Чегета пройдут показательные выступления лыжников-экспертов, 2. К четырнадцатому марта его воспитанники во что бы ни стало обязаны подготовить развлекательную программу для концерта-конкурса с призами, 3. Наступил ответственный момент первого отправления группы в горы...

     Утром четвёртого дня инструктор разрешил успевающим ученикам спуститься на лыжах от гостиницы к подъёмнику. Хорошо утрамбованная, чрезвычайно скользкая, подтаявшая лыжня пролегает через лес по глубокому снегу, петляя среди вековых сосен. Уклон небольшой, но скорость развивается бешеная. После занятий с Борей половина «чайников» в состоянии пройти все препятствия и повороты лесной тропы, при условии, что цепочка лыжников стартует одновременно и движется  синхронно. На беду любимца команды, Саши-физика, в его авангарде оказалась пациентка  соседнего санатория, гуляющая на беговых лыжах. Выдающаяся толстуха, в точном соответствии с указаниями врача-физиотерапевта, спокойно и ритмично, как черепашка, ползёт по тропинке на своих деревянных, а в этот момент на неё из-за сосны вылетает, потерявший управление, орущий в полный голос бородач свирепого вида.
     - Тёть уйди! Тётя, пожалуйста, сойди с лыжни! В сторону!

     Истошные крики физика утонули в утренней симфонии проснувшегося леса. Происходит неминуемая катастрофа, завершающаяся совместным полётом и катапультированием обоих фигурантов в громадный сугроб на обочине.  Народ в отчаянии – в команде первая жертва горнолыжного спорта... По указанию Бориса, сугроб раскапываем голыми руками, чтобы подручными средствами не добавить ущерба пострадавшим. Минут через десять удаётся отрыть пластиковый лыжный ботинок, потом две вязаные шапочки, а за ними следуют воротник из серебристой чернобурки, варежки, лыжные палки, деревянные обломки и другие признаки присутствия людей. Спасателям, спустя минут двадцать, наконец, открываются два мычащих человеческих организма, сплетённые в спасительных, крепких объятьях. Вопреки опасениям товарищей, медсестра не обнаруживает в полузамёрзших телах физических повреждений и ставит обоим нестрашный диагноз – лёгкая психологическая травма. Удачливых бедолаг спасло сочетание глубокого, мягкого снега с хорошей амортизацией пухлого тела курортницы. Борис немедленно организует эвакуацию пострадавших на базу. Несмотря на то, что занятия в этот день начались с опозданием и проходят в свёрнутом режиме, выразительные объятия бородача и великолепной толстухи в шикарной, снежной постели навсегда забавной легендой отложились в памяти участников события.
 
     Вечером «чайники» собрались в красном уголке для обсуждения активов, позволяющих, на скорую руку, сколотить развлекательную программу. Борис подогревает питомцев: во-первых, ценные призы, а, во-вторых, успех группы поднимет его авторитет наставника.  Исполнительский опыт у нас невелик, но всё-таки имеет место: трое КВН-щиков локального, по месту учёбы, масштаба, один из них при этом играет на гитаре, профессиональная музыкантша, способная подобрать всякую мелодию на клавишном инструменте, участница церковного хора и толпа горячих энтузиастов, желающих чем-нибудь посодействовать команде. Управление ходом собрания берёт на себя Саша, оклемавшийся после утреннего происшествия. Рыжий бородач - студент пятого курса МИФИ и фанат КВН. Физики – они хоть и не лирики, но всегда умные... Наш умный физик, благодаря знаменитому приключению с толстухой, успел стать героем среди постояльцев гостиницы. 
     - Коллеги, предлагаю обсудить наши возможности и составить  концертную программу. У кого есть предложения?
КВН-щик из Одессы объявляет свою позицию: - Чтобы получить приз, концертная программа из отдельных номеров не подходит –  требуется спектакль-шоу, по ходу которого вплетаются отдельные выступления участников...
     Саша: - Согласен. Что конкретно предлагаешь?
     Одессит: - Мюзикл о горах, лыжах и «чайниках»... Пускай кто-нибудь набросает юморной сценарий.
     Я вступаю: - Могу написать сценарий, но когда репетировать?
     Саша: - Ночами будем репетировать!
     Я снова вставляю “пять копеек”: - «Чайникам» ночью спать положено, иначе спортивная форма страдает...  Выход - прокатать сырой сценарий... Будем играть в съёмку кино – в этом фишка... Поставим режиссёра, актёров, оператора, декорации, камеру и будем делать вид, что снимаем фильм... Тогда допускаются экспромты, повторы, пререкания, неточности и плохая игра артистов...
     Саша: - Значит, не готовое варево, а его приготовление... Грандиозная идея! Аркадий – сценарист и режиссер, Я и Одесса – главные герои, Юрий – оператор, у него камера имеется, красотка Лена – ассистентка режиссера... Другие роли будем вводить по мере готовности сценария...
     Одессит: - Здорово!
     Я подвожу итог: - Снимаем рекламный ролик «Приезжайте в Терскол»!   

     На второй неделе некоторые питомцы Бори расслабились: самостоятельно катаются на малой горке, отдыхают компаниями, крутят романы, едят шашлыки, запивая местным вином, и загорают на ярком солнышке. Передовые бойцы не сдались, они продолжают ежедневную пахоту с инструктором: после завтрака занятия лыжами около пяти часов, по возвращению в гостиницу - обед, час отдыха, затем репетиция и, только, в завершение дня, посиделки под гитару с вином. Борис – знаток  местности, трасс и спусков, он изо дня в день изощряется в подборе маршрутов, которые учат его питомцев чему-нибудь новому. В это утро  стойкие курсанты тренировались в хождении по траверсу (так называют лыжню, проложенную по узкому порогу), идущему по дуге вокруг конусообразной поверхности горы. У меня упражнение получалось из рук вон плохо и обычно заканчивалось падением, но, несмотря на боли в копчике и локте, я на обратном пути снова несу Галины лыжи.
   
     Подготовка выступления движется своим чередом. Главный герой моего сценария - старик-философ, который  в реальной жизни занимается земным ремеслом шашлычника. Его роль поручили  одесситу, а театральный реквизит: кепку«аэродром», седой парик, бороду, шампуры и мангал Боря вымолил у завхоза базы. Исполнитель, без остановки, совершенно ни к месту, разглагольствует о человеческой суете и прочих высоких материях, находясь в окружении клиентов, бутафорских шашлыков и отары овец, которую живописно изображают трое старших лейтенантов в вывернутых наизнанку овечьих тулупах.  Роль корреспондента местного телевидения, с моей подачи, поручили Гале, её миссия - крутиться среди присутствующих  и задавать глупые вопросы. В центре сценария – интервью с важной, государственной персоной в исполнении Саши. Амплуа физика – остроумная импровизация в ответах. Леночка, в выразительной мини-юбке, виляя  бёдрами на выходах, отлично справляется с ролью ассистентки, хлопая заставкой кадра и выкрикивая фразы типа «кадр пятый, дубль второй...». Моя миссия - обеспечение подобия нашей “драмы” с реальным производством кинофильма. Я кошу под крутого постановщика: темные очки, кожаный пиджак, грубые нападки на актёров, резкие замечания оператору...

     Наступил долгожданный вечер конкурса концертных программ. Ведущий представляет публике «уважаемое жюри», в составе которого директор местного дома культуры, начальник турбазы, замполит и штатный массовик-затейник. Выступления подготовили восемь творческих коллективов, порядок выхода на сцену определяется жребием – Боря вытащил из кепки массовика бумажку с номером 3. Это удача – опытные КВН-щики объясняют: плохо быть первыми или последними в очереди выступающих. Все участники принимают по глотку водки из фляги Бориса. Выступление  развивается по плану: музыкальное сопровождение спектакля на клавишнике соответствует стандартам, шашлычник разделывает одного из баранов и заумно философствует, оставшиеся в загоне животные громко блеют и, с наигранным ужасом, ожидают своей горькой участи, хористка с гитаристом гладко вставляют в действие разные песни, Галя носится по залу с вопросами... Всё идёт плавно до тех пор, пока репортерша не обращается к Саше, вальяжному господину в костюме и галстуке:
     - Иван Иванович, вы – государственный деятель, катастрофически занятой человек, но всё-таки находите время и силы для занятий горнолыжным спортом. Почему этот спорт так важен для вас, какие чувства возникают при спуске с Чегета?
     Именно на этой точке Сашка-физик и выдаёт свою байку об ощущениях горнолыжника, ставшую позже ещё одной легендой Приэльбрусья.
- Взрослому человеку неудобно искренне рассказать юной девушке о чувствах фаната горнолыжного спорта. Я, пожалуй, расскажу вам притчу, которая прояснит мои впечатления.

     Сидят чукчи, старый и молодой, на берегу Северного Ледовитого океана. Мимо проплывает апельсин. Обитатели Крайнего Севера никогда в жизни не видели экзотический фрукт. Старик хватает оранжевый плод и съедает одним махом, закатывая глаза и счастливо урча от удовольствия. Молодой в претензии:         
     - Дедушка, ты почему хотя бы кусочек мне не оставил?
     - Не смог остановиться – очень вкусно было...
     - Как вкусно? Как красная ягода с Чёрного болота?
     - Нет, вкусней...
     - Как строганина из тунца?
     - Вкуснее...
     - Как язык оленёнка?
     - Вкуснее...
     - Так на что же всё-таки похож вкус оранжевого плода? – настаивает парень.

     Старик долго думает, а потом заявляет: - Много лет назад отец женил меня на  Кэннэй. После традиционного обряда новобрачных оставили вдвоём в чуме. В тот, самый первый раз, нам было также вкусно, насколько вкусным оказался этот диковинный плод, который принёс океан...
 Реакцию зрителей на Сашкино озорство, спустя годы, автору пересказать трудно... Помню вначале шок, короткое замыкание, а затем яростный взрыв: истерика и дикий хохот толпы, волнами, приливами и отливами... Повальный восторг!  Аналогию поняли, приняли и оценили, с ней согласны, юмориста обожают, он сегодня – кумир толпы. Только начальник турбазы и замполит осуждающе качают головами.

     В итоге команда «чайников» заняла второе место, на первом - группа, выставившая хоровой коллектив в воинской форме с репертуаром советских, патриотических песен. Боря получает от жюри наш приз - большой, размером с чемодан, ящик из картона красного цвета. «Чайники» замерли –  возможно в чемодане притаилась мечта, ну, например, горнолыжные перчатки для всех... Боря, медленно, раскрывает заветный ящик, в котором обнаруживается огромный, хорошо пропечённый красавец-пирог с начинкой из диких, горных яблок. Вкуснятина – пальчики оближешь! Отлично пошел в комбинации с белым, полусладким, бочонок которого мы прихватили на местном базарчике. Праздничные посиделки в финальный день заезда продолжались до средины ночи. Крещение группы состоялось, мы стали в горах своими и, если приедем снова, то займем следующий уровень в горнолыжной иерархии мастерства. С первой поездки в Приэльбрусье мы навсегда превратились в фанатиков горнолыжного спорта, этому прекрасному занятию мы в будущем посвятим еще много дней своей жизни.

     По возвращению домой мы сразу занялись добыванием горнолыжного оборудования для всех членов семьи. У Юльки полюбившийся нам вид спорта сразу пошел. Для тренировок дочурки, по выходным, мы использовали длинную, пологую горку в парке на улице Пярнавас. С Давидом и его женой Мариной мы подружились на почве общего фанатизма, со временем эти друзья сумели пристроить нашу семью в кооператив любителей горнолыжного спорта, который образовался при Латвийском университете. База кооператива находилась в лесу, рядом с городком Алуксне, в сорока километрах от Риги. 

     ДИССЕРТАЦИЯ: Я регулярно освещал в профессиональной прессе информацию о новых разработках ИВЦ. Написал несколько статей о своем опыте по организации тестирования программ и опытной эксплуатации больших Систем обработки данных. В результате накопилось множество публикаций, публикации - первый шаг к диссертации. Однажды шеф поручил мне приобрести самую продвинутую и точную Систему оптимального раскроя материалов. Я стал просматривать сообщения о разработках наших коллег со всех регионов страны, выбрал наиболее подходящие четыре системы и запросил у разработчиков подробные технические описания программного обеспечения. После изучения документов я все равно не смог сделать выбор - рекламные материалы обещали многое, но сможет ли приобретение реально выполнять нужные нам функции? Написал разработчикам снова и спросил готовы ли они предоставить программное обеспечение для контрольного тестирования на наших задачах? Три организации ответили положительно.

     Мы получили копии программ, инструкции по эксплуатации и начали опытную проверку. По каким критериям выбрать лучшее программное обеспечение? Я просмотрел множество советских и иностранных публикаций в области оценки и сравнения качества программ. Ни одной законченной работы, только рассуждения о необходимости создания инструмента оценки или предложения отдельных показателей качества. Среди советских ученых в области оценки качества программ самым известным оказался доктор наук В.В. Липаев, он работал в закрытом институте и занимался специальными программами. Никаких критериев сравнения качества программного обеспечения для обработки экономической, производственной информации я не нашел… Тема кандидатской диссертации возникла в голове, как итог моих поисков и сомнений в выборе лучшей разработки - Оценка качества программного обеспечения Систем автоматизированного управления производством. 

     Я подготовил реферат, в первой главе которого обосновал актуальность, необходимость и своевременность моей будущей диссертации. Разослал реферат в десяток НИИ, которых, по моему мнению, могла заинтересовать тема и мое поступление в их аспирантуру. Откликнулись два НИИ: Киевский институт кибернетики и закрытый институт в Москве, где работал Липаев. Я съездил в оба института: в институте кибернетики не брали в аспирантуру, а предложили после окончания аспирантуры в любом другом месте представить им для защиты готовую работу, Липаев при личной встрече объяснил, что они работают на Космос, я не смогу получить допуск для работы в его институте, а диссертации посторонних они не рассматривают… Круг замкнулся без реальных результатов…

     Помог случай: подруга жены Таня Белянчева пригласила нас с Галей на день рождения, Таня жила с родителями. За столом я случайно разговорился с отцом Тани, Николаем Ивановичем Белянчевым, который работал Заведующим промышленного отдела Совета министров Латвийской ССР. Он спросил: - Как продвигается кандидатская? - Не продвигается совсем, - ответил я и рассказал о своих поездках в Киев и Москву. Николай Иванович позвал меня в свой кабинет и попросил рассказать о теме диссертации… В завершении разговора сказал: - Тема уникальная, ни один институт не решится взять… Мне кажется можно попытать счастья в Московском НИИ стандартизации и качества продукции… Программы - результат умственного труда, значит тоже продукция… Институт занимается исследованиями качества различной продукции, им и карты в руки… В институте своя аспирантура… Зайдешь ко мне на работу - я дам письмо от имени Совета Министров Латвийской ССР с просьбой подготовить специалиста для республики… Должно получится...

     В 1981 году я поступил заочно учиться в аспирантуру Московского НИИС, в возрасте тридцати трех лет. Учеба длилась три года, аспирантам раз в году предоставлялся месячный отпуск для сдачи экзаменов с сохранением заработной платы. Мне назначили научного руководителя от института, Владимира Ивановича С. Льготный месяц я обычно проводил в Москве, жил в это время в квартире сестры жены - Лены Кремер. Вечерами  бродил по Москве, посещал театры и концерты. Мне повезло побывать на спектакле Ленкома “Юнона и Авось”, на концертах Владимира Высоцкого, Александра Розенбаума, супругов Никитиных, Дольского и Булата Акуджавы.

     Через три года диссертация была готова, работа предлагала набор показателей качества программного обеспечения, вес каждого показателя и механизм свертки значений отдельных показателей в итоговый результат оценки. В те времена хорошим признаком диссертации считалось наличие в ней сложного математического аппарата. Я попросил знакомого математика подобрать для моей работы правильную математику. Математик, увы, оказался чересчур талантливым, соорудил целую собственную теорию на восемь страниц. Законченную диссертацию отправили на рецензию эксперту, который в целом нормально отозвался о работе, но отметил ее перегруженность сложной математикой. Научный совет института, основываясь на замечаниях рецензента, не допустил диссертацию к защите. Я расстроился и решил сдаться, но научный руководитель организовал мне встречу с рецензентом. Злой эксперт оказался совсем неопасным, а мудрым и дал дельный совет: - Ты предложил толковый инструмент оценки качества программного продукта. Для вычисления количества тестовых прогонов в работе использован громоздкий математический аппарат. Математика расчета надежности электронной аппаратуры применяется десятки лет. Попытайся использовать существующую математику...

     Я вернулся домой, заменил в диссертации восемь страниц сложных математических выкладок на две страницы заезженных вычислений с использованием существующих формул расчета надежности электроники и снова отправил работу в Научный совет НИИС. Летом 1985 года я защитился. Теперь впереди своей подписи на любом документе я мог ставить аббревиатуру “к.т.н”, получил ежемесячную надбавку к зарплате в пятьдесят рублей, но главными достижениями в научной области я все-таки считал полученный мной инструмент для практической работы и уважение коллег - в нашем ИВЦ трудилось всего три кандидата наук.   

     КОРОТКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ В СИБИРЬ:  С приходом к власти Горбачева в стране многое изменилось. В мемуарах я не касаюсь политических преобразований, но экономическая реформа внезапно преобразила жизнь нашей семьи. Организации, в которых мы с женой работали перешли на хозрасчет. ИВЦ имел большой задел программного обеспечения, которое неплохо продавалось. Кроме этого мы начали работать по заказам от сторонних предприятий. До реформы продажа программ на сторону материально практически не отражалась на разработчиках, новое время поменяло правила - 30% продажной стоимости товара разрешалось переводить в фонд заработной платы. Работники ИВЦ, наконец, стали получать достойную зарплату. Подобная ситуация также произошла в Архитектурной мастерской Галины - служащие, кроме запланированной работы, стали брать дополнительные проекты по хозрасчетным договорам. Совместный заработок в нашей семье постепенно вырос раз в пять, мы неожиданно стали богатыми, у нас образовались существенные сбережения и встал вопрос: на что тратить деньги в условиях дефицита продуктов потребления? Стали покупать продукты на рынке… Задумались об обмене нашей небольшой квартирки на большую… Мы были не прочь купить новую машину…

     В один из дней мне на работу позвонила жена: - Грандиозная новость:        Заказчики из Нижневартовска за Типовой проект детского садика в качестве премии отдали нашей мастерской три разнарядки на приобретение автомобиля “Жигули”. Мой шеф одну взял себе, одну отдал архитектору, а оставшуюся предложил мне, главному инженеру проекта. Машины по официальной цене, но забирать нужно в Тюмени. В Тюмень полетим или мне отказаться от разнарядки? 
     - Как можно отказаться?   Деньги нам некуда девать…

     Мы полетели в Тюмень во второй половине Ноября. Несмотря на осень в европейской части страны, в Тюмени стояли лютые морозы, толщина снега достигала нескольких метров. Я спросил у директорши автомобильного магазина, разбитной бабенки со ртом, полным золотых зубов: - Машины ваши где стоят, на складе? 
     - На складе, милок… За магазином наш склад, - хихикнула дамочка и указала на ровное, снежное поле за окном.
     - Не понял, там сплошной снег…
     - Бери лопату - раскапывай… Шестую модель просишь - копай поближе к забору, если определенный цвет интересует - придется целый день копать, но в пять вечера мы закрываемся…
     - Можно попросить твоих ребят попросить помочь со снегом?
     - Водка есть?
     - Одна бутылка в сумке…
     - Одной мало, сам с ними говори... 

     Я отдал бутылку водки и двести рублей работягам при магазине, примерно через час нам выкатили “Жигули” шестой модели, цвета “кофе с молоком”, но объявили, что бензина в машине всего на двадцать километров пути…
     - Ребята, где достать бензин?
     - Поедешь в сторону центра направо, через пять километров будет развилка… Попробуй там голосовать… Водилы грузовиков нальют горючку за бабки… Добыв бак бензина, мы отправились на грузовой вокзал, чтобы отправить новый автомобиль в контейнере по железной дороге. В очереди на оформление проездных документов я случайно разговорился с военным офицером, отправляющим малый контейнер с книгами и домашним скарбом. Офицер возмутился:
     - Новую тачку отправляешь по железной дороге… Ты в своем уме, парень? Разворуют по дороге, не сомневайся… В лучшем случае, получишь кузов без движка и колес…
     - Пломбу ведь на контейнер ставят…
     - Плевать здесь хотели на пломбы, в Сибири Советской власти нет! Мой сослуживец летом “Волгу” в Питер перевозил, сам в нее сел, чтобы не рисковать… Поезд через тайгу идет, на двухсотом километре бригада бандитов с ружьями на ходу вскочила на платформу… Табельный пистолет товарищу не помог - пришлось откупаться от бандюков… Не вздумай сдавать машину на перевоз!

     Мы решили ехать домой своим ходом. Жена, по телефону, пригласила в поездку начальника мастерской, который в это время находился в командировке в Тюмени. Решили выезжать немедленно, несмотря на вечернее время… Я объявил экипажу: - Едем без ночлега до Москвы, сменами - один за рулем, второй выполняет обязанности штурмана, третий спит на заднем сидении… Потом меняемся местами… Нужно поскорее выбраться из Сибири, иначе снегом завалит… Пропадем…
Недалеко от Тюмени, на пару часов, мы застряли в тоннеле, прорытом в шестиметровом снегу. Тоннель шириной в одну полосу позволял лишь одностороннее движение: в течение получаса машины двигались к Тюмени… Затем гаишник в длинном тулупе орал водилам в рупор, что меняет направление движения. Машины застывали на обочине, патруль на автомобиле ГАИ проверял тоннель, а потом давал отмашку на движение в противоположную сторону... Пару часов спустя мы проехали мимо Тобольского тюремного комплекса, через мрачные казематы которого прошли Владимир Короленко, Николай Чернышевский, Федор Достоевский и другие знаменитые каторжники. Тюремный замок возвышался над Тобольском жутким символом края и всколыхнул неприятные раздумья о тяжелом прошлом страны.

     Самый сложный участок пути ожидал нас в районе Уральских гор - непрерывные скользкие спуски, сменяющиеся не менее скользкими, пологими подъемами по разъезженной до блестящего льда дороге. Однажды, когда за рулем находился коллега жены, машину занесло и развернуло в сторону, противоположную нашему движению. Водила “Камаза”, идущего по встречке, сумел снизить скорость, и мы чудом избежали столкновения. Я выругался, немедленно сменил неопытного водителя за рулем, развернулся и продолжил движение. Мы добирались до Москвы трое суток, останавливались, только чтобы перекусить и справить естественные надобности. Меню придорожных кафе и ассортимент продуктовых магазинов в провинциальной России поразили рижан своей убогостью. В одном из переполненных проезжим людом кафе в меню присутствовало только одно блюдо - макароны, политые свиным жиром… Пришлось потреблять отраву вместе со всеми - очень хотелось кушать. В Москве нас снова выручила сострадательная родственница Елена - мы, наконец, нормально поели и выспались на чистой постели. Еще день в пути и мы прибыли в Ригу.