Берега Западной Двины

Вместо вступления:
Солнце поднималось над лесом на противоположной стороне Западной Двины. Дымка рассеялась, а день обещал безоблачную, теплую погоду. Заглушенный бульдозер стоял на том, что по-научному называется берегоукрепительным сооружением; в жизни же это просто большая насыпь из глины по одной стороне берега. Рядом с бульдозером стояли двое: Миша и Саша. Миша был с усами, животом, колбасой и бутылкой водки - как вы уже могли догадаться, именно он обращался со стальной махиной. Саша с выбритым лицом, глубокими бороздами морщин, крепкими руками и мозолями на них, стоял с чарками - он был жителем дачного кооператива Репино, что располагался на этом же берегу реки. Еще он водил МАЗы. “Эрик, ты будешь?” “Да не, как-то рано” - ответил я.

***
Китайцы строили ГЭС под Витебском. Я попал в подрядную организацию, которая занималась строительством берегоукрепительных сооружений вверх по течению Западной Двины, и еще много чем по мелочи. Собеседование не заняло много времени. Сказать мне было особо нечего, китайцы же удовлетворились моей немногословностью. Чего ожидать от первого места работы и стройки было непонятно, это и пугало и интриговало одновременно.

Представители этой великой и древней культуры снимали коттедж в чуть менее древней и культурной деревне Подберезье, что к северу от Витебска, однако это нисколько не портило ни тех, ни других. Вообще коттеджей было несколько, поскольку все киты по понятным причинам не помещались в один. Первый был в деревне. Он был кухней, офисом, а на заднем дворе варили, резали, грунтовали и красили стальные трубы разных диаметров прям на грядках. Как минимум придавленные тыквы мне удалось под ними разглядеть. Когда хозяйка узнала, что за мракобесие творится у нее в огороде, она пригрозила вызвать ментов и прописать всем ****юлей, поэтому китайцам с трубами пришлось ретироваться в другое место. Действительно, тыквы-то тут причем? Короче, да, попал я на стройку.

В первый же день меня отвезли в коттедж, использовавшийся для жилья в Ольгово (пригород Витебска). Поселили меня в комнате с 3-мя китайцами. На кровать я сразу накинул найденную в подвале, снятую с петель дверь (проблемы со спиной заставляли спать на чем-то твердом). Рядом была дверь в комнату лаобаня(начальника), хотя, признаться честно, я его ни разу там не видел, все-таки в темпе “работа-казино-работа” тяжело бывать еще и дома. Да и хрен с ними, с начальниками, ведь без них жизнь течет размереннее, ненапряженно.

Где-то через неделю состоялся переезд в другой коттедж. У меня появилась своя комната, что уже не могло не радовать. “Правая рука” лаобаня жила напротив, девочки из бухгалтерии жили тоже на моем этаже. Внизу в одной комнате жила еще пара китайцев. Это было неплохо, если учесть две ванных комнаты на два этажа. Каждый день я вставал чуточку позже шести утра, а выезжали мы на завтрак где-то без пятнадцати семь. Возвращались где-то около восьми вечера. Так повторялось все семь дней в неделю. Без выходных. Утро было темное, серое, а в октябре начались первые заморозки, делая его еще более неприятным. Зато недалеко рос куст шиповника.

После завтрака в коттедже-базе я грузился в машину с одним маленьким, но очень хорошим китайцем. Он был ответственен за участок возле дома-музея Репина, однако же, через какое-то время ему пришлось уехать, и с тех пор я там был почти один за главного, если не считать белорусов, которые там работали (киты десантировали меня с инструкциями на берег и уматывали в другие места). Это тоже было относительно неплохо, все-таки, когда ты сам себе начальник, лучше, чем когда кто-то тебе начальник. Минут 30-40 уходило на дорогу до этого места. Пути было всего два: один - по нормальной дороге, а второй - по проселочным. Второй вариант китайцы выбирали, когда знали, что на нормальной дороге стоят менты, а у китов то тачка не поставлена на учет в ГАИ, то людей в машине больше чем положено, то еще какая-то фигня. Хотя менты китайцев не особенно-то и трогали. По проселочной дороге мне нравилось ездить гораздо больше, чем по трассе.

Началась работа. Кроме того, что мне необходимо было переводить указания китайцев, у меня была еще очень важная обязанность: раздавать талоны на сделанные рейсы водителям. Потом по ним платятся деньги. “Эрик, учётчик (человек раздающий талоны) на стройке - второй человек после прораба” - учил меня Миша, - “Вот смотри: до Верховья (место, откуда возили глину) пускай 10км, маз на 10км, ну пускай, жрет 20л. 20л сейчас стоят 24 рубля, делишь это на 2, забираешь себе 12 рублей и водиле 12 рублей, вот.” Водители действительно иногда просили дать им чуть больше талонов чем они сделали рейсов. Правда, про деньги никто не заикался. Хотя один раз предлагали лезвие от ножа. Обычно грузовики приезжали один за одним, разгружались, уезжали. Чтобы вернуться с глиной обратно, у них уходило более часа времени.

Когда уехал первый китаец, у меня появился резонный вопрос: “Какого хера я один там делаю, если ничего не понимаю в том, что надо делать?”. Китайцы ответили, что так говорить я не должен, а должен делать как говорят. Ну, так вот и ходил я иногда по целым дням вдоль реки, камешки кидал и в даль, и лягушкой, один раз целый день палил костер. Именно в этот момент я осознал всю глубину фразы: «Человек может вечно смотреть на три вещи: на то, как течет вода, на то, как горит огонь, и на то, как работает другой человек». Погода иногда стояла хорошая, а дикие сливы, что росли рядом, были чрезвычайно вкусные. Дачники проезжали мимо, самосвалы высыпали глину, Миша ровнял кучи, а я ждал, когда мне привезут обед.

Обед привозили исправно и вовремя. Обед, конечно, очень важная вещь. Я вот помню, был раз, когда меня забыли забрать после работы, но обеды никогда не забывали привозить. Подножным, халявным кормом тоже можно было разнообразить свой рацион. С другой стороны, дачники и жители кооператива были чрезвычайно приветливы и любезны. Они часто угощали нас чем-нибудь вкусным.

Одно время ближайшим участком был Сашин. Так вот, у Саши на участке много чего росло. Яблоня родила очень вкусные яблоки, именно такие яблоки, которые срывают прям с ветки, трут в руках и едят немытыми. Были у него, конечно, и парник, и грядки, и сливовое дерево. Так же у Саши была жена. И как-то так получилось, что ночью обнесли это сливовое деревце, почти не оставив слив. Конфликт между Сашиной женой и хозяйкой соседнего участка вспыхнул молниеносно. Подозрения не оставили сомнений в виновности. В ход были пущены все словесные выражения, которые используются в ситуации, когда с твоего участка увели сливы, а слышно это было во всей округе. Саша не разделял подозрений жены, да и вообще считал это мелочью. На следующий день, увидев мужа соседки, заявил примерно следующее: “Бля, извини за мою шкуру, совсем о****ела баба, ты понимашь? Ты на шашлыки приехал? Так пошли ебнем, у меня есть!”. Именно за свою миролюбивость мне и нравились местные.

Бывали моменты, когда меня оставляли в офисном коттедже переводить всякие договора. Тут было видно, что обычно происходило в офисе, а происходило ровным счетом ничего. Ну не то чтобы совсем ничего, что-то происходило, но это было так незаметно… Поэтому я решил не ломать устоявшегося порядка. В любом случае, это были те дни, в которые можно было немного отдохнуть: не стоять на ветру, не мокнуть под дождем, не морозиться на холоде или жариться под солнцем, а в перерыв можно было еще и в магазин сходить, и на местных алкашей забавы ради посмотреть. “Скоро конец стройки, а у нас из 17-ти объектов не сдан ни один!” - говорил чей-то голос за дверью. Очередной договор монотонно переводился, время шло к обеду, а потом и к концу рабочего дня. В один из таких вечеров я решил не ужинать, а поехать сразу в коттедж. Почему-то ключей от калитки у меня не оказалось, пришлось лезть через довольно высокий забор. Переодевшись в более цивильную одежду решил поехать в город. Желтый свет фонарей желтил старые здания как страницы допотопных книг, а брусчатка под ногами влажно блестела. Здание собора было бесспорно величественно и довольно сильно впечатляло, особенно на фоне заката, когда так хорошо очерчен его силуэт. Какое-то время я ходил вокруг любуясь то на закат, то на реку, то на мост, да и вообще на все, поскольку после куч глины я был рад видеть любую цивилизацию. После ужина сразу поехал обратно.

В Сураж мы ехали довольно долго. Это был день основания КНР, лил дождь, было холодно, а китайцы были возмущены тем фактом, что в этот святой день они должны были работать, впрочем, я был возмущен не меньше. Нам надо было перебраться на противоположный берег, так как там стояла техника. Для этих целей там и была обустроена паромная переправа. Представляла она собой собственно плавучую платформу: на ней имелась бытовка, кабина и двигатель от трактора МТЗ, стальные тросы, натянутые между двух берегов, служили направляющими. Перебраться на другой берег нам надо было чем скорее, тем лучше, однако, как на зло, паром только-только причалил на нашу сторону. Китайцы попросили уладить вопрос с начальником переправы. “Паром переправляется с одного берега на противоположный раз в полчаса. Исключения составляют экстренные ситуации, машины скорой помощи, милиции, пожарных, МЧС” - выложил железобетонные аргументы он. Крыть мне было нечем, в бытовке было очень тепло, и из-за этого было не так обидно. Вышел я к китайцам ни с чем, на что было дано указание предложить начальнику водяры, так как такой вариант работал всегда. Это меня немного озадачило, водяру я с собой не ношу. Было в кармане что-то около 40 рублей. С чем я и пошел к начальнику переправы. Он подошел ко мне вплотную так, что в какой-то момент мне даже показалось, что меня хотят поцеловать… “Вообще-то, это все можно устроить за бутылку.” Честно, я растерялся, потому как то были живые деньги, а то бутылка, а я был молод и неопытен. В итоге мы переправились туда-обратно, награды же нашли своего героя.

Стройка шла своим шагом. Нижний слой был подготовлен, пришло время верхнего слоя. С начала сооружения в течение 200м он шел почти вровень с дорогой. Для заездов на насыпь, в самом начале был спуск. Когда только начали укладывать верхний слой, грузовики сдавали задом и высыпали глину в самом начале. Потом, по мере того как длина росла, они стали заезжать дальше передом, высыпаться там, после чего съезжали на нижний слой. Все было хорошо, только свежая глина была очень влажной и мягкой. Тяжелые грузовики нарезали колеи и то и дело буксовали или вовсе застревали. Миша же подталкивал их по мере необходимости. Один самосвал поехал прямо по дороге вдоль насыпи. Я смотрел на него некоторое время, думая, что нельзя вот так взять и ошибиться с направлением. Проехав с десяток метров по дороге, грузовик резко свернул на насыпь. Мягкая, неутрамбованная, мокрая глина не выдержала огромного веса грузовика, и он закопался в ней по самые яйца с большим креном на правый борт. Машина еще какое-то время пыталась беспомощно ворочать колесами, но это было лишь для вида - рама полностью лежала на глине. Все немного обалдели, но Миша был человек бывалый, он не обалдел, он вылез из кабины и на всю проорал: “Долбаеб, ты что делаешь? Бери лопату, и откапывай сам, я тебя, пидараса, толкать не буду!”. Грузовик прочно сидел на мели. На наше счастье, экскаваторщик Игорь работал в полутора километрах на противоположном краю насыпи. Он делал откос. Игорь человек добрый, поэтому он согласился помочь. Экскаватором выбрали глину из кузова, грузовик немного поднялся, и его смогли вытолкнуть.

Все-таки приятно видеть плоды своего труда. Мало-помалу работы на этом сооружении подходили к концу, нас стали отправлять работать на другие. Надо было засеять все склоны берегоукрепительных сооружений травой. Бравые китайцы с белорусскими рабочими пошли выполнять указание. С утра шел дождь. Дул ветер, и по Западной Двине шла очень ощутимая рябь, ей самой эта погода не нравилась. Пока рабочие засевали склоны, я просто ходил по близлежащей деревне. Через пару часов уже светило солнце, а мы уже находились на другом объекте. Мужики в своих компаниях скупы на темы для разговоров, поэтому говорили о самом главном – о женщинах.

Руба (пригород Витебска) была нашим последним местом сеяния травы. Мы подходили к небольшому магазину, когда светловолосый пацан лет десяти подкатил к нам на велике. “Ну че, они сегодня будут?” - обратился он то ли к нам, то ли ко мне. “Че они будут?” - спросил я. “Ну как че?” – ответил он. Китайцы начали с ним здороваться, видно было, что они знакомы: “Надо ему что-то купить”. “Вы знаете его?” - спросил я. “Да, он классный парень”. “Так они будут сегодня? я могу позвать”. Будучи в замешательстве я просто перевел это китайцам. Один согласился. Паренек уехал, мы пошли сеять траву. Когда все было закончено, он уже ждал нас наверху с двумя дамами. Какое-то время китаец мялся стесняясь, дамы тоже стеснялись. В качестве средства уменьшающего стеснение была бутылка пива, еще были какие-то нелепые разговоры и еще более нелепые смешки. Чипсы, сигареты, одноразовые стаканчики, служили реквизитами этой банальной сцены. Пацан закидывал в воздух удочку с откоса. Китаец наконец решился. Он решительно взял ниву, даму и удалился в поля и леса, пацан, кстати, тоже поехал с ними. “Ну как” - спрашивали соотечественника уже после возвращения. “Да нормально, только какой-то рыбак пялился из-за кустов”. “А где пацан был?” - спросил я. “Он в машине ждал.”

Чем дальше в лес, тем меньше мне нравилась такая работа. Мне абсолютно не нравился один лютый китаец, злой как черт. “Если что не нравится, валите” - говорил он местным рабочим. Те же, хоть и говорили, что рано или поздно они ему набьют морду, ничего не делали. За каждый рабочий день им давали по 20 долларов в эквиваленте рублями на руки. А затем приходили новые рабочие, заместо выгнанных старых. Отсутствие выходных тоже очень напрягало. В Витебске за это время побывал раза два от силы. В один из холодных, пасмурных дней местный мужик позвал меня к себе в гости и угостил самой вкусной в мире вишневой наливкой. Помню, что говорили на разные отвлеченные темы, но одно предложение мне все-таки запало в голову: “Надо любить женщин и надо иметь хорошего доктора, который от этой любви будет лечить, если что”. Местные жители вообще были разнообразны как все дачники. Еще местные жители сомневались, что сооружение выстоит весной, когда все начнет таять и пойдет лед. Технадзор не мог принять берегоукрепительное сооружение уже 4-й раз подряд из-за недостаточного коэффициента твердости. Погода становилась все суровее, все тяжелее было согреваться в холоде, а с больной спиной в холодную погоду было вообще не весело. Сашин дом уже был далеко. Миша согревался в бульдозере в том числе и водкой, поэтому места у него не было. Иногда я спал у Игоря в машине, но там тоже было не очень тепло и удобно. Китайцы же в большинстве случаев оставляли меня без укрытия.

Когда заканчивался рабочий день, я подписывал все 8 часов работы Мише. Тогда он разравнивал колеи, оставляя площадку более-менее в порядке. Всё становилось тяжелее, когда киты в моменты подписания оказывались рядом. Они не подписывали Мише все восемь часов. Тогда Михаил высказывал свой решительный протест: «Эрик, у меня по инструкции положено 45 минут работать, а 15 отдыхать! И это не только я отдыхаю, это еще и техника должна отдыхать! Ты же видишь, что я без перерывов работаю. Что, не будет он подписывать? Нет? Ну тогда идите нахуй!». После этого, он разворачивался, махал рукой, глушил бульдозер и уходил. После ночного дождя, вода скапливалась в колеях, подмачивая глину еще больше, в итоге грузовики еле ехали, а то и вовсе буксовали один за другим. С другой стороны, а как иначе? Мне больше не хотелось оставаться на этой работе. Я уехал через месяц.