Антонио

                Россия - удивительная страна. Не могу удержаться, чтобы не пофилософствовать. А что? Имею право. Мой рассказ, значит что хочу, то и пишу. Тем более, уже двадцать пять лет живу в Чикаго. Один мой читатель обещал избить меня, только попадись. Не попадусь. Сиди в своём Мордасове и разбрызгивай желчь. Впрочем, можешь и в Москве сидеть, дело хозяйское. Я видите ли в одном рассказе написал, что главная экономическая идея России – воровство. Набей уж морду заодно и Салтыкову-Щедрину, который был того же мнения. Я в данном случае на оригинальность не претендую. Мне однако гораздо интереснее другое. Человека с культурными потребностями в Совке осчастливить было куда легче, чем зажравшегося парижанина или прочего европейца или американца. В начале семидесятых я и мои друзья радовались сущей ерунде. Скажем, Моня Шор, прилизанный хоббит метра шестидесяти ростом, на высоких каблуках, в правильных джинсах и приталенном твидовом пиджаке, залихватски исполнял на клубных концертах «Хэллоу Долли» хрипловатым баритоном и все выпадали в осадок. Ещё потрясал сердца вечно пьяный Шурик Горан, наяривавший в ресторане «Харьков» «Киип он раннинг» под собственный аккомпанимент на органе. А Казик, в сопроваждении группы «Лампа Аладдина», проникновенно и страстно выпевавший, разрешённые к исполнению, песни Чеслава Немана! Иной раз пел и неразрешённые, но по причине польского языка их не всегда вовремя распознавали. То есть, можно сказать, в начале семидесятых в Харькове имела место полноценная музыкальная жизнь. На этом фоне рок-группа Фели Грина конечно не блистала, но всё же имела свою экологическую нишу в универе и регулярно появлялась на факультетских вечерах в качестве танцевально-вокального приложения к обязательному официозу.

                Вообще-то неплохие там играли ребята. Если бы не бездарь Феля, может они бы и на что-нибудь путёвое сгодились. Запомнился бас-гитарист Пиня, хрупкий блондин с голубыми глазами, отличившийся удивительно меткой фразой, которую он всегда произносил округлив глаза и подняв брови, с выражением полного изумления: «Кругом ... одни пидарасы!». Там же на ритм-гитаре играл итальянец Антонио. Он и пел иной раз, когда Феля позволял. Надо сказать, Антонио единственный в этой компании обладал приличным для рок-музыки голосом, но Феля естественно его затирал и не позволял обойти себя. Вокалистом и вообще фронтменом являлся Феля.

                Антонио учился на физ.факе Харьковского универа, а как он туда попал хоть убей не помню. Врать не хочу, ибо никакого значения это не имеет. То ли по обмену студентов, то ли какая-то липовая культурная программа из тех, что периодически устраивал совок, чтобы сделать хорошую мину. Учился и учился. Главное не это, а то, что он попал в сферу Фелиной злокачественной активности. По-русски Антонио говорил неплохо, но с запинкой. Внешне он ничем особенно не запомнился. Среднего роста, с тёмными вьющимися волосами, небольшим курносым носом на приятном в общем-то лице. Без особых примет, так сказать. Только в тёмно-карих глазах я всегда замечал какое-то тревожное или растерянное выражение. Феля конечно над ним потешался, тем более, что Антонио по характеру был застенчив и не обидчив. Как только он пытался что-нибудь сказать и как всегда запинался, подбирая русские слова, Феля моментально его обрывал своим коронным: «Антонио, не п...ди! Ха-ха-ха, Гы-гы-гы». С Фелиной подачи Антонио познакомился с Неточкой. То есть это произошло в непродолжительный период их с Фелей романа, закончившегося вселением Фели в Неточкину квартиру и последовавшим скандальным бегством, когда Неточка ему надоела. Подробности я описал в предыдущем рассказе. Антонио ошеломлённо наблюдал безобразное и безответственное Фелино поведение и даже пытался довольно неуклюже попросить у Неточки прощение за Фелю. Неточка впрочем ничего толком не поняла из его бормотания и уехала в Крым для приведения нервов и прочего организма в порядок после пронёсшегося над головой Фели. Антонио заходил к Неточке иной раз вместе с нами, то есть с Серёжей Ракитиным и мной, а иногда забредал и сам по себе. Как вскоре сделалось ясно, он влюбился в Неточку, которая особого внимания на него не обращала. Она искала нескучный вариант мужика, а Антонио ничего весёлого не демонстрировал. Тем не менее, Антонио время от времени ездил в Италию и привозил оттуда разные недорогие побрякушки и прочие мелочи в подарок. Неточка конечно была ему благодарна, но границы не переходила. Надо сказать, что Неточка по натуре была тихим омутом, в котором... и так далее. Глазки её явно излучали не только скромность и целомудрие. Некоторый отблеск того, что классики именовали порочностью, а мы, простые совки, называли бл**скими искрами, несомненно присутствовал. Вскоре Неточка вышла замуж за Серёжу Ракитина, но Антонио продолжал заходить и впитывать означенные искры. Оторваться не получалось. Серёжа никакого внимания на примелькавшегося итальянца не обращал. Впрочем, итальянец в Харькове – явление экзотическое и послушать его рассказы о загранице, которую мы себе представляли в образе тридевятого царства, тоже очень даже было интересно. Но как раз в означенное время Серёжа несколько раз попадал в совершенно невозможные ситуации, занимавшие его внимание куда сильнее, чем рассказы Антонио о сказочной Европе. Не самая серьёзная из них, которую я тем не менее не могу не упомянуть, касалась его поездки на сельхозработы. Там он прилёг на траву позагорать в одних семейных трусах и задремал. Проснулся он с клещём, внедрившимся в самый кончик причинного места. По приезде домой Серёжа его выковыривал и выпаривал ещё неделю. Не менее удивительное происшествие случилось немного позже. Дом, в котором проживали Серёжа и Неточка, не ремонтировался кажется со времён разгрома Троцкистско-Зиновьевского блока. В результате возникла авральная ситуация, опять-таки не помню в какой связи, и пришлось срочно разбирать часть наружной стены дома, чтобы добраться до водопроводных труб или чего-то в таком роде. Результатом этих манипуляций явилось, как это ни удивительно, то, что одна стена Серёжиного сортира ушла в образовавшуюся брешь и взорам всей улицы предстал потрескавшийся Неточкин унитаз. Квартира располагалась на высоком первом этаже, так что пользоваться сортиром не представлялось возможным, разве что безлунными ночами. Как-то эта история завершилась, кажется дыру всё-таки заделали вскорости, но понятно, что на фоне событий такого размаха Европа отступала на второй план.
 
                Всё это было бы смешно, но к сожалению водевиль закончился грустно. Антонио неожиданно исчез и мы довольно долго не интересовались куда он делся. Феля к тому времени уже совершил свой знаменитый полёт в никуда, то есть из окна шестого этажа прямиком на кладбище, что уже описано мной неоднократно, так что спросить о причине исчезновения Антонио было не у кого. Только много позже до нас дошли сведения, что он в каком-то роде повторил финальный аккорд своего фронтмена. Антонио разбился в самолёте, совершавшем полёт над Средиземным Морем. Так я и не узнал кто и где его родители. Удивительно мало мы о нём знали, хотя довольно долго общались и слушали его бессвязные байки о пленительной и манящей загранице. Молодость невнимательна и безответственна и только много позже понимаешь сколько всего проморгал и упустил.