Казанский транзит. Потеря большого дома

         Наступил 1991 год. Владимир Мезенцев был рад тому что успел купить новенький "москвич", сняв  с сберегательной книжки семь тысяч рублей, там у него ещё оставалось пять. У Нади тоже оказалось были сбережения чуть больше двух тысяч.
Председатель Совета министров Павлов своим указом запретил выдавать со сберегательных книжек большие суммы. Пятьдесят и сто рублёвки были отменены. Многие знакомые приходили к нему и просили написать заявление от своего имени, что он копил деньги сторублёвками, и ему инвалиду нечем теперь кормить семью. Один принёс аж сто тысяч, это поразило Надю и Володю, а Витя сидел раскрыв рот. Семья сидела и смотрела часто новости, передачу" Взгляд". Журналисты осмелели, журналы и газеты вскрывали коррупцию воровство. оказалось что партия была не такой чистой.
События в Фергане, Сумгаите, Карабахе возмущали Надю и Володю. Надя и Владимир говорили: "Хорошо у нас иначе". И за столом сидящие Александр Градчиков и Марат Ахметов молча кивали головами. Марат перестал пить водку, отговаривался, что здоровье не позволяет, да и жена ругает.
       На следующий день Надя шла с сыном, и рядом прошла женщина в чёрном платке и бросив на неё ненавидящий взгляд с сильным татарским акцентом резанула ей по сердцу:"Татарка, а легла под русского, пьёт наверное с мужем". Надя не пила, совсем, в её памяти осталось ужасное воспоминание как отец бьёт мать и они оба пьяные дерутся, что красное заливает пол комнаты. Больше она ничего не могла вспомнить о своей семье. В детдоме было хорошо. Так ей казалось. НО потом в школе другие девушки были одеты в красивые платья, они могли покупать мороженное, ей так хотелось купить себе тоже, но денег на мороженное не полагалось.
       Дома она молчала, постоянная улыбка на её лице сошла. Володя удивился:" Что с тобой?" Надя впервые за десять лет их жизни заплакала. Прижалась к её груди и они оба поняли что потеряли большую Родину.