Б. Глава первая. Главка 5

     – Сегодня Павлович немного перешёл границу, тебе не кажется?
     Марк улыбался своими тонкими артистичными губами и вопросительно указывал на свободный стул рядом с ней.
     – Да, конечно, садись, – Полина убрала с сиденья сумочку и спрятала её у себя на коленях. – Холодно тут, не правда ли?
     – Кондиционер работает исправно, – подтвердил он, поставив на стол тарелку с пюре и жарким. – Я просто хотел… сказать, чтобы ты не расстраивалась. Смычок – это ерунда. Павлович, уверен, уже о нём забыл.
     – Да я и не расстраиваюсь, – пожала она плечами. – Просто неприятная эта у него манера, всё время ко всему придираться.   
     – Придётся привыкнуть, – со вздохом заявил Марк, вонзая вилку в мясо. – Его уже не переделаешь.
     Полина украдкой бросила взгляд на первую скрипку. Сурцов был высоким представительным мужчиной лет тридцати пяти. Он стал проявлять к ней внимание с того самого дня, как она появилась в оркестре. Ненавязчивое, спокойное внимание, которое ей нравилось. Впрочем, Полина не относилась к этому ухаживанию серьёзно. Конечно, Марк был симпатичным мужчиной, и всё такое, но всё-таки разница в возрасте… А она придавала большое значение разнице в возрасте. Конечно, хорошо, когда мужчина опытнее и понимает жизнь лучше, но если думать о перспективе… В общем, Полину вполне устраивало текущее положение вещей.
     Первая скрипка положил кусочек жаркого в рот, прожевал, слегка поморщился.
     – Такое впечатление, что еда здесь с каждым разом становится всё хуже, – заметил он. – Пожалуй, скоро придётся таскать с собой бутерброды. Экономить на исполнителях – это уже за гранью моего понимания.
     – Увы, – согласилась Полина, улыбнувшись (“Мужчины так всегда заботятся о еде”). – Поэтому я беру тут только чай.
     – На чае не проживёшь, – рассудительно заметил он, подцепляя на вилку пюре. – Остаётся лишь гадать, куда уходит та пресловутая прибыль от оркестра, которую так умело выжимает из нас Палыч. Думаю, себя он точно не обижает.
     – Судя по его одежде и перстням – определённо, – рассмеялась Полина. – Но меня, если честно, это совсем не волнует.
     – Ты всегда хотела играть?
     – Сколько себя помню. Только меня сначала привлекали ударные…
     Сурцов удивлённо поднял брови. 
     – Ударные? Не шутишь?
     – Вовсе не шучу! Я понимаю, для девушки это не совсем подходящий инструмент. Но в нём… очень много энергии, силы. Я очень хорошо представляю себя за литаврами.
     – А я вот совсем не представляю, – покачал головой Марк. – Разве что с треугольником, но какая уж там энергия!
     – С треугольником тоже можно, – кокетливо прищурилась она. – У каждого инструмента свой тип энергии, и далеко не всякую можно сразу увидеть. Но скрипка… скрипка – это особенное дело.
     – Здесь я с тобой полностью солидарен.
     – Ну ещё бы! А скажи… – она до сих пор не привыкла говорить ему “ты”, – каково это – быть первой скрипкой?
     Марк отодвинул от себя почти полную тарелку и повернулся к ней. Лицо его стало очень серьёзным, так что Полина даже немного оробела.
     – Этот вопрос мне задавали уже очень много раз, с тех пор как я стал первой. И я всё время встаю в тупик. Потому что первая ничем не отличается… да хоть от шестой. Люди не верят, вполне естественно, что не верят. Первой скрипке жмут руку, на неё равняются, это второй человек во всём оркестре. Но ведь ты понимаешь, что нет никакой разницы? Я думаю, что понять это может только другая скрипка… или другая первая скрипка. Когда ты станешь первой… – Полина хотела было возразить, но он остановил её движением руки, – когда ты станешь тем самым вторым человеком в оркестре, ты удивишься, как мало это значит. Потому что оркестр – огромный организм, в котором важны все и всё. Мне кажется иногда, что с оркестра начинается идея множественности. Потому что множественность есть единство, единство самых порой разрозненных деталей и элементов… Я не слишком запутанно говорю? – вдруг неловко прервался он. 
     – О нет, вовсе не запутанно. Я… согласна, что в оркестре не может быть первых и других.
     – Именно, – сумрачно кивнул Марк и его тёмные с поволокой глаза блеснули. – Хорошо сказано: первых и других. Все равны, несмотря на роль и степень участия. Особый организм, не в биологическом смысле. У человека ведь тоже всё распределено по важности. Рука важнее пальца, а голова важнее руки.
     – Без пальца или руки можно прожить, – вставила Полина. – Если ты, конечно, не играешь, – добавила она поспешно.
     – Многие умудряются жить и без головы, – саркастически усмехнулась первая скрипка. – Но ты права, в том-то и разница. Без сердца или мозга человек существовать не способен. А вот оркестр – совсем другая штука. Положим, из него одним разом уберут все скрипки (невозможно представить, не так ли?) Что ж, умрёт он, распадётся? Ничуть не бывало! Без скрипок он потеряет нежность звучания, но музыка никуда не денется. Уберём все струнные разом – и что мы увидим? Оркестр по-прежнему жив. Это будет другая музыка, но она не перестанет быть музыкой.
     – А если убрать фортепьяно из второго концерта Листа? – спросила Полина.
     – Из концерта для фортепьяно, – ухмыльнулся он. – Тебе не чужды крайности, не правда ли? Да, это серьёзный вопрос, но я думаю, ответ и тут будет положительным. Ведь главенствующая роль фортепьяно вовсе не означает, что оно – обязательный элемент. Если его исключить, остальные инструменты немедленно найдут способ обрести утраченную гармонию. В этом загадка музыки – она способна почти на любую регенерацию. А раз так, то музыка поистине бессмертна.
     Полина подняла брови.
     – Вот мы и договорились до вечных тем, – с иронией заметила она.
     – Что правда, то правда, – взгляд Марка всё ещё полон был чёрной глубины. – Ты извини, меня иногда заносит. Музыканту вредно говорить о музыке, мы все слишком её любим.
     – Да, тут ты совершенно прав.
     – Я тебя не задержал?
     Он привстал, давая ей возможность выйти из-за стола.
     – О, нет, вовсе нет, я никуда не спешу. Рабочий день ведь на сегодня закончился…
     – Тогда, может, проводить тебя… до остановки?
     Полина чуть замялась. Марк был, конечно, прекрасным джентльменом, однако…
     – Нет, спасибо, не стоит, правда, это лишнее.
     – Что ж, в таком случае – до встречи на репетиции! 
     – Она ведь уже завтра, я ничего не путаю?
     – Совершенно верно, завтра.
     – В таком случае до завтра! – она мило улыбнулась.
     – До завтра! – он медленно, нехотя отошёл от её столика, пару раз обернулся. Видно было, что ему жаль её оставлять.
     “И всё-таки у нас слишком большая разница в возрасте”, – в очередной раз подумала Полина.