Последний выстрел

Памяти, врачу от бога Наталье Евгеньевне Сынковой… посвящаю!

Глава 1

Февраль, нас встретил жуткими крещенскими морозами. Измотанный четырьмя месяцами,  безрезультатного больничного пребывания, я был направлен в областной центр, для окончательного, заключительного «приговора». Болезнь «Жильбера» не поддавалась ни какому  излечению, далее сокрушая мою увеличенную печень.  Я, собирал уже свои вещички,  и поджидал машину, на которой меня мой сын должен был доставить в центральную областную больницу. Зав.отделением Наталья Евгеньевна не менее меня, переживала вместе со мной и очень, очень сожалела, что не смогла поставить меня на ноги.

За долгие, четыре месяца, нашей совместной борьбы с болезней, к сожалению не принесшей ни каких положительных результатов, мы стали очень близки друг к другу. Я ей вечерами страстно рассказывал: очень много житейских историй из своей бурной творческой жизни, которые почему-то, всю жизнь преследовали и навещали меня. Она, овдовевшая, преклонных лет женщина, большую часть оставшейся жизни старалась проводить на службе. Поэтому беседы наши уходили далеко за полночь. При прощанье, я все же, осмелился и спросил ее: Сколько осталось мне? Она, опустив глаза,  тихо прошептала: Один Бог знает! Ну на строгой диете, и при строгом выполнении рекомендаций врачей, еще поживешь.

От ее не утешительных слов, охватил жар и во мне что-то перевернулось и бурно заурчало в желудке. Начались жуткие схватки в области живота. Я набрал скорость и рванул, что есть мочи, в  туалет, опустошив бушевавший желудок, в руках  моих, неизвестным образом, оказался сомкнутый отрывок газеты. Толи в спешке, толи из любопытства, толи  с Выше, был дан божий промысел, что я именно оторвал  этот клочок газеты. Я развернул  и «по нужде» стал мять его. Но вдруг, меня заинтересовал заголовок, сохранившегося печатного текста.К моему изумлению, на нем, оказался сохраненным, текст под странным заголовком: «Хрен не только закуска».

Я впился всем моим умом и телом в содержание этой небольшой брошюрки. Писал видимо ветеран ВОВ. «Во время войны, писал он: в нашей части заболело более 60 бойцов, неведомой болезнью печени. Большая часть больных пожелтели, и уже не двигались, лежали и ждали своего исхода. Но появившийся, к нашему счастью, в нашей санчасти новый пожилой фельдшер, просто спас нас. Обследуя повторно всех, с раннего утра дал команду: кто еще в состоянии двигаться, следовать за ним с лопатами. Накопав, несколько мешков хрена, мы изнеможённые притащились в наш палаточный лагерь. Там он, в темпе, заставил нас, почистить корни и корневища, и порубить их на мелкие кусочки.

Со слезами на глазах, мы к следующему дню еле-еле закончили всю эту работу. Настойкой из этого корня он поднял на ноги весь наш «лазарет». Далее приводится состав настойки: Один кг, измельченного корня хрена, залить 3-4 литрами кипятка, настоять 8 часов, и принимать по одной трети стакана три раза в день перед едой. Прочитав этот, обрывок газеты, я аккуратно, молча, ни кому не говоря, сложив вчетверо  «рецепт», и уложил его в боковой карман своего пиджака.

А не промысел ли это Божий? Подумал я!  Ни в какую клинику теперь не поеду! Мелькнула у меня мысль, которая все крепче и крепче утверждалась и утверждалась в моем нервном сознании. От поездки в Область, я наотрез отказался, а направление в Облздрав  вернул Наталье Евгеньевне.

Заготовив со своим сыном около пяти килограмм этого зелья, я сделал, по словам неизвестного мне автора, лекарство, и начал упорно им лечится. Выпив  две,  трех литровые банки, с двадцатидневным перерывом; горькой  слезоточивой  жидкости, которую для облегчения приема пришлось всё же немного  подслащивать медом. Через месяц, я почувствовал себя намного легче. Пища уже переваривалась намного лучше. Исчезла тошнота. Окреп я как духовно, так и физически. А через три месяца моего лечения, для убеждения его результата, решил все же посетить нашу районную больницу и провериться. Врачиха была в изумлении, что я еще жив, а получивши мои анализы и подтверждение УЗИ, стала расспрашивать меня, чем и как я лечился, о чем я ей, конечно: откровенно, без утайки все выложил, как на духу, да еще добавил, что мучающий меня простатит, похоже попутно исчез. Ухо пациента, находящегося на  приеме у ней в тот момент, потянулось в мою сторону. Я в нем ни сразу узнал, своего старого  приятеля, по охоте. – Михаила Добрякова, с которым не раз тропили мы, зайчишек по первой снежной пороше.

Довольный результатом обследования, я радостный и счастливый направился  на выход, попрощавшись с Натальей и другом. Захлопнув дверь клиники, я подошёл к машине. Одна нога моя  уже была в машине, как меня перехватил – Михаил.
- Погоди! Притормози! Дружище, что там гутарил у Натальи то, о простатите? Дай рецепт! Я уже, который год, урологию посещаю, Николай Иванович лечит,а толку то что-то… нет. Конечно, дам, о чем разговор, и даже довезу тебя до дома, ведь писать, то здесь рецепт нам нечем? По пути, мы с ним разговорились.

Наперебой, о своей житухе, о семье, о женщинах и конечно, об охоте. На последнее он грубо и недовольно ответил, я с этим видом спорта, наотрез завязал. А что так, спросил я? Да так, была одна веская причина, и стал заметно уклоняться от ответа, а меня, зловещее любопытство, от этого еще более раздирало. Как это ты, такой азартный, потомственный охотник Михаил, и смог бросить такое, воистине мужское занятие??? Я стал его упрашивать, что тебе жалко, что ли?  Расскажи,  я послушаю, может, да и сам с этой заразой завяжу раз и навсегда, ведь здоровьем тоже не очень-то блещу…!

Он согласился. Ладно слушай, но сначала: дай рецепт запишу, а то ты меня дружище, знаю тебя… заболтаешь. Я и про себя то забуду.  Мы подъехали к его дому, и он позвал меня к себе в свои «Хоромы».  Там в его опочивальне, он записав с моих слов рецепт, начал, наконец свой, поразивший меня, до глубины души,  жуткий рассказ.

Глава 2

Почти что, три года минуло, с того случая, но я до сих пор не могу прийти в себя, молвил он. Такой подлости от коллег по оружию, да к тому же охотников, я просто не ожидал. Мне сразу, как то не хотелось ехать на охоту в этот день, да ещё на «копытных». Но дружки, все же уговорили меня. У тебя одного такое ружьё МЦ-21-12.  В то время, во всем городе было их действительно два: у меня и у Вовки Панкратова, он то и уговорил меня: на эту, будь она не ладная, охоту. Старенький, но исправный и очень ухоженный ГАЗ-66, вез нас по лесным просекам уездного лесничества. По въезду в угодья, брезентовый тент был снят, и нас, со мной было двадцать человек, обдувал морозный встречный ветерок, обжигая и нос, и щеки.

Колея была мерзлая и глубокая, и «газончик», даже кое-где мостами цеплял мерзлый грунт. Так мы мотались по лесу более двух часов, от одного квартала к другому не увидев ни одного лосиного следа. Коллектив был сборный и элитный: представители власти, прокуратура, милиция  и партийные органы. Председатель нашего общества охотников и охотовед возглавляли  всю эту «Шарашкину»-компанию. Я и водитель транспорта, по истине, для них были практически чужими. Фамилий я их не называю, ты их всех прекрасно сам знаешь. Да и ни к чему ворошить то старое, ведь их большую часть, нет уже среди нас, кого перевели, кто сам смотался, а кто отошёл в мир иной. Деревья были изящно разнаряжены белоснежным инеем, им же были покрыты и трава, и кусты, в общем : окружал нерукотворный чудеснейший мир природы, нашей дорогой и малой родины!.

Так  прыгали мы и скакали по кочкам, ухабам и  дебрям пересеченной местности, почти, что до обеда с самого раннего, ясного утра.  Но вдруг: я, правда, сразу не увидел: появилась, на углу двух кварталов, не далеко от квартального столбика, тройка сохатых лосей. И вся наша «сборная» компания,  как по команде, стала палить по бедным животным. Один самец с большими увесистыми ветвистыми рогами, свалился здесь же  за столбушком, а остальные с храпом скрылись в тальниковых зарослях . Все наше полчище, попрыгало на земь и поспешило к добыче. Я только один остался в кузове, так и не стрельнув по лосю ни одного раза. Вдруг слышу голос Вовки Панкрата: А он толи живой…?, Братцы!!! Следом голос охотоведа: Да ты его по бошке обухом то…, добей! Третий, чей то льстивый и нежный голосок, вмешался в непредвиденный процесс: я его сейчас колом отвлеку, а ты его бей между рог - Вовка!!! Да не промахнись! И только шевельнул, этот тип, его колом ; как полутонная туша, с огромными рогами встала и покачиваясь во весь рост, опустив рога: двинулась, с храпом на толпу, которая, мигом с визгом и криками, как полые семечки, рассыпалась по снежному мелколесью.

Бежали кто куда, охотовед влетел в кабину, наш председатель, ты же знаешь какой он в объеме, одно пузо что стоит, влез под машину, а просвет там, сам знаешь какой, когда машина в колее стоит. Но большая часть рассыпалась по лесу, ломая сухостой и ветви ольхи. Ружей, ни у кого не оказалось, они же, все остались в кузове и кабине машины. Я один на один, остался с раненным лосем: и мне пришлось «усмирять» недобитого ими зверя. Он шел в упор на меня, и… я стрелял и стрелял: пока не закончился магазин. Я, в страхе, не заметил, как вылетели все мои пять  снарядов.  А я в ужасе,  все нажимал и нажимал на курок, трясясь от страха. В полу метре от кузова грузовика… лось упал замертво. А у меня в руках,  все тряслись и тряслись опустошенные стволы. Толпа услышала пальбу, очухалась, а после моего окрика: о кончине лося, стала медленно стекаться к машине. Быстро освежевали животное, завалив шкуру бурьяном и снегом, стали разделывать тушу. Полыхал костер, жарилась свежая печень, пахло спиртным, дымком. Застолье принимало свои обороты. Лицемерили рангом ниже, рассказывая сочиняя подобные байки, в которых, они якобы, принимали, когда-то, самое прямое участие.

Обо мне просто забыли. Я сидел на машине, слушая их и ждал, когда же это все окончится,  жалея, зачем я с ними «паразитами» только связался и зачем поехал? Вечерело. Застолье подошло к финишной прямой. Наконец обо мне вспомнили.  Поступила команда: Михаил…? Ты что там сидишь? Слезь! Поешь свежачка, я отказался наотрез! Меня еще нервно трясло.  Не хочешь? Тогда кидай там, наши рюкзаки, да поживей! Когда мясо было разложено на кучи, один из участников охоты отвернувшись, говорил, кому что загружать в свой рюкзак. Наконец все рюкзаки были заполнены и погружены в машину. Но один рюкзак лежал на снегу и ждал своего хозяина. Чей рюкзак? - Спросил охотовед. «Парторга»! - ответил кто-то. А «парторг» - то, где? Стали переглядываться друг на друга, и чем больше затягивалась пауза, тем трезвел и трезвел наш элитный «коллектив». Наконец, кто то молвил. Убили!!! Эта мысль моментально затмила, все ихни умы. И все сразу,как по команде, закрутили головами. С трусливыми взглядами, взглянули на меня.  Михаил? -Молвил наконец председатель, ты ведь последним из всех нас стрелял? Твой выстрел был последним?!! И все как по команде, от самых  высших до самых низших, завопили:  - Нас здесь не было, молчи, бери на себя! И кто, что только не плел.  Отмажем! Гласила прокуратура.

А сами, все схватив свое оружие и манатки, ринулись пешим, быстрым ходом,  к ж/д станции. Оставив нас двоих с водителем, на месте преступления. Вся наша «гопкомпания» бросив нас, разбежалась. Меня еще более затрясло, от такого оборота событий. Очнулся я, от толчка в бок водителя. Я вот что тебе скажу, Михаил! - Давай поедем домой, отвезем рюкзаки в город, а потом сюда вернемся.  Найдем убиенного ,погрузим на машину, перевезем в другой квартал. Там и инсценируем несчастный случай. На охоте, но на зайца, а не на лося.  А так, пожалуй, все равно всех вычислят. А так и они тебя глядишь и отмажут? Я почти клюнул на его идею. Но сказал,  давай сначала найдем труп, может, он ранен и ему нужна помощь? Или еще что?, а тогда уж… согласен, действуем по твоему плану!

Смеркалось, и мы с Алексеем, так звали водителя, стали прочесывать лес; в направлении моего огневого рубежа. Проверив всю округу, мы кроме лосиных и лисьих следов ничего  там не обнаружили. Ни одного свежего человеческого следа? Это меня как-то воодушевило, и я ринулся прочесывать всю прилежащую окрестность, лесного массива. Алексей тоже смекнул и понял меня, и спешно подключился к поиску пропавшего. Наконец живой «труп» был найден. Он стоял как оловянный солдатик, на двухметровом ольховом пеньке, как закаменелое чучело. Глаза  его с заиневшими ресницами, только и моргали, а сам он молчал, не отзываясь на наши радостные крики.  Алексей, раньше меня понял, что к чему? И рванул, что есть мочи, к машине, притащив топор и веревку. Соорудив шаткую лесенку, мы еле-еле сняли Славку «парторга» с деревянного постамента и стали его отогревать, оттирать,  вливая в его горло, оставленный беглой знатью, огромный запас спиртного.

Я заглотил по горячке и в радости, аж два стакана «Российской» водки.  Долго не мог, позже понять, как этот «Зюзя»-мужик, слабенького телосложения, партийный «вожак», и смог влезть на этот высокий ольховый пень, спиленного, по всей видимости весенним паводком, дерева? Да ещё более трёх часов на морозе простоял на нём с оружием в руках? На следующий день, с раннего утра, у моего дома, вся эта охотничья «сборная», беглая компания, съехалась к подъезду. Не утешать меня, а за своими рюкзаками с мясом. Больше, я уже, на « копытных» не ездил. А проводя еще весеннюю охоту, на пернатую дичь, свою любимую МЦ-21-12 на всю оставшуюся жизнь запер в сейф. Вот до сего дня, пока до неё не докосаюсь! ! Достаю и чищу, через пять лет, лишь перед самой регистрацией. Да!!! Это действительно, был мой - «последний выстрел»!  Вот так друг мой, я и расстался со своей «страстью» , без которой; я когда-то и не представлял свою полноценную  жизнь. Он закончил свою исповедь, а я молчал,  и сидел, как окаменелый и еще долго, долго переваривал услышанное мною историю…!

Николай Афремов
8.03.2018г.