во все Тибеты происходящего

Самый же актуальный вопрос на сегодня:

«Куда подевался мой друг на шикарные три буквы?»

Но, дабы не заблокировали информацию по всем направлениям действительности, я всё таки вынуждена назвать Великого Художника на те самые две буквы – «.УЙ».

Мой «.УЙ» в Аэропорту, как вы помните, нас не встречал. Но лишь по той простой причине, что не было в этом нужды.

А вот на завтра, о котором вам таки многое уже известно, «он», конечно же, появился.

Где?

Естественно, «в одном из шикарных ресторанов Пекина».

Мой Великий Художник современности, на самом-то деле – бесконечно талантливый человек. И, видимо с того, – бесконечно красивый, и – с бесконечным шикарным вкусом ко всему происходящему и всем, кто этого происходящего достоин.

И вот, как бы вам не показалось странным, «в Великом списке «Достойного» и «Достойных»», затесалась неким чудным образом и я.

Хотя, на самом деле я и не думала над ответом к вопросу: «Каким таким чудным образом? и, главное, – за что?». Всё-таки «Художник с безумно роскошными часами на руке»,  той самой рукой без перста, указал, на тогда ещё никому не известную журналисту, нашей, тогда ещё мало кому известной, страны.

Разве что это было, как всегда, – провидение.
Не иначе.
Так вот и тем временем, наше провидение наблюдало за происходящим.
…
Но, до того, как это самое происходящее позволило себе стать той самой «подпиткой», «чтобы не было скучно без иностранного языка», что значит – «пожать шикарную руку помощи», а лучше «руку гранда», – было утро.

То самое солнечное утро, где я изучала местные достопримечательности удивительной и самой многолюдной страны на планете.

Вот, кстати говоря, «никакого многолюдья» я-то, как раз таки, не заметила.

То, что холодно было в отеле, меня не совсем-то удивляло или даже не удивляло вовсе. Да и вас не должно удивлять, хотя бы в том случае, «когда и если» вы вспомните моего студенческого друга «пингвина».

То, что не было не то что штор на окнах нашего номера, но даже отсутствовали жалюзи, тоже «не пик всех моих и наших удивлений.

Но вот то, что находясь, почти что в центре столицы самой многолюдной страны мира, из окон не было видно людей, вот это меня «повергло в таки шок».

«Таки шок» был ещё и от того, (и оттого совместно с предыдущим), что шума тоже-то вроде бы не было.

И вот тогда, всё-то удивление вылезло наружу «самым, что ни на есть, журналистским способом»:

- А где все китайские люди?
- Работают... Не то, что вы тут себе прохлаждаетесь… в то «то самое время», как «весь мир подождёт».
- Вы вдруг хотите сказать, что это, каким-то чудным образом, не я жду «весь этот мир», а «он» меня?
- Незаурядно, но – бытность.
- Незаурядно, но…  Но, всё тот же вопрос?  Где люди?
- А ведь они и, правда, работают.

Следующий вопрос порядочно шокировал моего переводчика:

- Что?.. Все?
- Что все?
- Все люди работают?
- Естественно.
- А где они (китайцы) так все работают, что никого не видно?

Тут в ступор впал мой переводчик. Видимо, ему его «дипломатический кодекс не без чести» не позволял сообщить мне в ту минуту даже «долю правды этой всей библиотечной тишины». Да, «тишина должна быть в библиотеке». Хотя вот та самая правда, в сей самый час вышла в полной своей «наготе» ко всем тем, кто захотел к ней прикоснуться.

И, прикоснувшись к «моему переводчику», правда родилась:

- Каждый на своём месте.

Вот он – шикарный ответ на заданный вопрос.

Когда миллиардное сообщество работает, и каждый на своём месте, то, что очень даже естественно, – чему тут удивляться, когда их «Великое Искусство (всегда) на грани невозможного».  Хотите – «по грани невозможного». А лучше – уж «захот/(д)ите» вы по(к) «тяжёлой китайской конструкции» работать, чтобы быть «на своём культурном месте».

Тем временем, я всё-таки начала догадываться, почему мой Великий китайский Художник выбрал именно меня для вручения своего «невидимого гранда». Потому как я – «тяжёлая особь женского пола», в принципе и вообще, ««не могу и не хочу» работать не на своём месте».

Вот же научил меня (на все те головы) один Великий Профессор отличать «г-но» от рыбы. Да так научил, чтобы ни одна косточка не застряла в горле.

Нет, ничего не подумайте. До фантаста мне «пока что ещё» (или, «наверное, ещё») далёко. Хоть и «без отодвигающихся горизонтов». Ведь я-то, как раз таки, не поверила своим глазам. Подумав, и не подумав озвучить: «А вдруг это всё китайская иллюзия»?

«Вдруг, как не вдруг», там, за стеклом, всё-таки, снуются «беспечные толпы прохожих проходящих вечно мимо?»

Но, выйдя на свет Божий, я убедилась, что «никаких себе мимо» не существует.

Вообще, в Великой стране Китай, «нет никаких мимо».

Там, и в самом деле, на улице не так много людей. Да и те ещё, просто-таки на пути к своему должному месту работы.

А вот представьте себе, и подумайте, как могло бы быть иначе «в стране с глобальным количеством населения»?

Правильно, – никак иначе.

Был бы просто таки конец света.

Светофор сигнализировал для пешеходов «полный вперёд – «ЗЕЛЁНЫЙ!»». Но, почему-то, впервые за  всё наше уже к тому времени «очень даже не временное знакомство», «мой переводчик» схватил меня надёжной хваткой за руку. Без звучного комментария, но – с понятной мне командой «СТОЯТЬ!»

Да, и, кстати, команды я очень даже неплохо понимаю. Возможно, что «время от времени» и – «в зависимости от личности, которая их выписывает», и –  «учитывая все обстоятельства данного замаха на мою собственную самостоятельность». 

Так вот в тот момент, самостоятельность смиренно стояла вместе «с поводырём по Великому Китаю». Но, извините, что, как уже повелось, относительно молча:

- Если вдруг мои линзы не галлюцианируют, то, в общем-то, сигнал в мозг поступил «зелёным светом».
- А ты запусти сигнал на подобие – «пропустить машины».
- Так пешеход всегда прав. – Гордо продемонстрировала знания правил дорожного движения я.
- Точно. Но только – в нашей стране.
- А здесь другие правила?
- Естественно.
- И?
- Здесь прав тот, кто имеет машину.
- Отлично. Но очень не похоже на «великую филантропию».

А дальше я всё поняла самостоятельно: «Ведь если бы каждый китаец был по своему прав, то пришло бы не «Великое Время Вечного Искусства», а «великое время  ничьей правоты».

Слава Небу и всей китайской Поднебесной, что и машин в Пекине столько, сколько и пешеходов. Видимо, они тоже на своих местах. А это значит, как уже повелось – там, где «обязательно их не видно».

Привыкайте господа, что «китайцы, хоть и «не боги»», но они везде есть. Пусть их, зачастую и чаще всего, совершенно не видно.

Не очень-то стремитесь разглядывать «непонятное вам невидение». Потому как видение, которое будет «у нас» перед глазами, куда поинтереснее.

Ведь наяву в Пекине видно только то, что ты увидишь по дороге «в сказку»:
• Необычный транспорт.
• «Не пойми – откуда» магазины с русскими надписями, но с китайскими (на китайском) продавщицами.
• Ну, и самое, что очень даже видно! – пенсионеров, которые совершенно на них (пенсионеров) не похожи.

А здесь, представьте себе и учтите, – январь на дворе. ««Географические широты» приблизительно приближены» к нашим родным «всем своим температурным режимам». А «пенсионные китайские люди» (тоже на своих местах!) в парках отдыха занимаются йогой, «пением на всё утро», зарядкой на уличных общественных тренажёрах.

С чего и по сему – я тоже захотела.

И «моему переводчику» пришлось-таки «остановить стрелу своего конкретного направления», чтобы познакомить меня с уличной действительностью, почти что безлюдного, но очень даже культурного Пекина.

Моё хотение было удовлетворено с тех самых пор, как я вскарабкалась на общественного спортивного друга, и «сообразила ходьбу по Майклу Джексону». 

Думаю, что Майкл бы был в диком восторге, от того, что даже в Китае, пусть себе в лице «славянской так себе журналистки», есть последователи общественного танцевального передвижения на месте.

Но вот, что того преприятнее констатировать, так это хотя бы то, что хоть и кажется, что, неким магическим образом, при той ходьбе, где как бы стоим всё на месте, мы, всё-таки, так себе чётко движемся «во все Тибеты происходящего».

А происходило со мной вновь и снова, то самое, что мы ещё априори запрограммировали под названием «СКАЗКА». Приблизительно, как тот всеми нами любимый торт из детства. 

Тем временем, наш «рулет с масляным кремом», соображал, как там ему закрутиться в новый виток, чтобы оправдать свою сказочную миссию «не в тур-поездке». Да, естественно, что там, где за дело берётся Искусство, никаких туристов быть не может и не должно их там быть.  А их там и не было. Даже если вам это упорно казалось.

Мы многое говаривали о невидимом присутствии. И потому, коли вдруг понадобится, не серчайте, когда прямо и по всей фактуре «препрекраснейший постулат» расколет «злободневный орех дня»: «Предупреждён – вооружён». То бишь, иди тренируйся на своих «железных друзьях». Ведь мои-то друзья интересуются «исключительно моей правдой».

Почему?

Скорее всего, она им просто «до нельзя» нравится.

А, по всей практике «де ФАКТО», – проста моя правда. И, хоть «эта моя вся правда» «в своей самой художественной форме», но таковой (правдой) непосредственно является.

Почему-то не совпадает с вашей?
Извините.

И никогда не спрашивайте, почему это я так много «в Великом искусстве (но, заметьте, не перед ним) синонимично извиняюсь: «извините», «простите». Что сквозит не только в каждой сказке, но и где  – от частоты «всех извините-простите», рябит аж в глазах?

Отвечу.

И ответ мой, как всегда банален.

ИЗВИНИТЕ! Так меня научил «Культурнейший Человек нашей страны не без режиссерского таланта». И этот вот самый, «вами невиденный» и «вам не совсем видимый талант», так прочно и «снова не ЭЙфелевым гвоздём», а «академической хваткой» застрял в моём организме «в самой востребованной для того точке».

Вот люблю я извиняться в самой искусной форме!

Извинился, – как будто, –  сделал штрих на холсте.

Нет?
Не масленый?

Хорошо.

Извинился, – как «добавил изюминку в славянскую булку».

Молчите.

Вот мне только интересно – «почему на сей раз?»

Может, для того, чтобы дослушать сказку? 

Так вот вы уже коснулись её своим прочтением. И, извините, коли вдруг не самым внимательным образом.

Так как далее, мы с «моим переводчиком», естественно, пропуская все «сочинённые события», сидим в ресторане, и удивляемся всей этой «не нашей сказке».

Вот вы вообще, когда-нибудь держали «искусное меню» в руках?

Нет, – не так.

Вы вообще, когда-нибудь меню держали в руках?

«Да»?

Где это происходило(?):

В ресторане?
В баре?
В пиццерии?
В общепите, где нет «Мак Дональдса»?

Самое чудное (с ударением, как всегда, определитесь здесь сами), это если вы вдруг, хотя бы раз в жизни, сами, пусть себе к домашнему свойскому празднику сочиняли и воплощали собственное меню.

Почему же самый подходящий вариант – последний? 

По той или – с той самой причине/ы, что тогда, вы обязательно поймёте «мой недетский восторг» перед тем, что, как говориться, «воочию». А «мою воочию» впечатлило тогда не «менюшка так себе», а тот «Глянец», о котором не только говорят, но и, представьте себе, так свободно, (но только для тех, кто этого достоин), «этот весь Глянец» заказывают.

Заказ же делал тот, кто «заказал меня в Китай», с самыми роскошными часами на руке, которой меня искусно и нежно обнимал. Тот самый Великий Художник –  «на «до нельзя» неприличные последние три буквы».

Да, пусть не очень-то долго, а только для фото- репортажа.

Но, вот скажите, разве этого так мало, если именно «этого» было достаточно для того, чтобы быть, а не казаться рядом с Великим китайским современным Художником?

Вот так пишутся сказки наяву.

Да, пусть себе, как противоречие «всему «сказочному жанру», – «без особой правдоподобности».

И, как говорил мой любимый Профессор по культуре: «Живите, как мой отец. А это так, чтобы во всю правду жизни было невозможно поверить».