Однажды в августе...

   Однажды в августе в не очень погожий день на своём загородном садовом участке трудилась семья: Бабушка, Дедушка и Внучка. Вообще-то в этой семье были ещё и родители девочки, мама и папа, но в эти дни они жили далековато от дочери и от Бабушки с Дедушкой, в одном не очень большом, но и не маленьком городе, где старались заработать денег. Это у них получалось плоховато, видимо потому, что и в школе, в своё время, уже давно и безвозвратно ушедшее, учились они тоже плоховато. Поэтому Внучка (она уже окончила первый класс и перешла во второй) уже твёрдо знала: учиться надо хорошо, иначе потом в жизни будут проблемы.
   Главной в этой семье была, конечно, Бабушка. Не потому, что так договорились, а потому, что тут и вопросов никогда не возникало, кроме одного: а как может быть иначе? Как следствие этого, в саду всё было так, как она задумала. Например, когда-то она сказала Дедушке, стоя у выхода из банной веранды:
- А вот здесь у нас будет бассейн. Представляешь, как это здорово – попариться и нырнуть в холодную воду? 
   Дедушка с готовностью это представил (понравилось), затем представил, как это сделать, и пошёл производить ревизию своим запасам. А в запасах у него лежало всё, что может когда-нибудь пригодиться: железки, деревяшки, всякая жесть и прочее, чему в обиходе и названия-то нет, а есть только признак: это может когда-нибудь пригодиться. Бабушка против этих запасов не возражала, но с одним обязательным условием: чтобы всё это ей никогда на глаза не попадалось (иначе быть разносу). А после этой ревизии Дедушка плюнул себе в ладони и взялся за лопату.
   И бассейн получился! Правда, построился он не так быстро, как хотелось Бабушке, и Дед за это наполучал словесных тумаков. Затратил он немало времени на облицовку внутренних стенок, выклеивая на каждой из них плиткой какую-то абстрактную картину. Бабушке тем не менее не поддавался:
- Ты пойми – эта штука меня намного переживёт! Это мой памятник! Не буду я его делать абы как! Это предмет эстетики, искусства, а не яма, не корыто!
   И сколько было подобного за те двадцать с лишком лет, что владели они этим участком! А может, это он ими владел?.. Вот и сейчас – Бабушка сажала цветы, собирала вишню, и т. д., и т. п., и между всем этим то и дело подзывала Дедушку и озвучивала ему свои очередные идеи. Выслушав, Дед отмахивался:
- Будем чай пить, тогда и поговорим, а сейчас не отвлекай, сама заданий надавала, не мешай делать.
   Внучка тоже была при делах: качалась на качелях и на «тарзанке», а в перерывах между развлечениями зарабатывала первые в своей жизни денежки. Известно – ежегодный летний садоводческий сезон делится на две фазы – борьбы за урожай и борьбы с урожаем. Наступила вторая фаза, и для Внучки тоже нашлась работа: собирать опавшие яблоки. А для вящего азарта в этом занятии ей было обещана плата – по десять рублей за каждое ведро. Конечно же, выслушав Дедово предложение, Внучка ухватило ведро и мышкой скрылась в садовой гуще. 
   А погода была какая-то не очень летняя. Дождь уходил и возвращался, как сильно выпивший, но нешумный, незлобивый мужик, который никак не может найти свой дом. И когда он какой-то смущённый и как бы извиняющийся приходил снова, Бабушка с Внучкой заходили на веранду садового домика и находили там какое-либо занятие, а Дед прятался на веранде бани, где ему не мешали читать газеты, на которые ему всегда не хватало времени. Всё потому, что он прочитывал их подчистую, не упуская никакой, даже очень мелкой заметки – а вдруг там нечто очень значимое или просто познавательно-интересное. А когда в очередной раз сели попить чаю, Внучка спросила:
- А вечером у нас будет баня?
- Обязательно! - сказала Бабушка. – Я из-за этого дождя согреться никак не могу.
   А Дед и сам знал уже, что без бани сегодня не обойтись, что сегодня она как никогда нужна. Ну и что, какие проблемы? Дров навалом – повсюду люди, влекомые модой квартирного дизайна и соображениями престижности, заменяют в своих квартирах двери и окна. Вывороченные из проёмов, высушенные за десятилетия дверные и оконные коробки оказываются на дворовых мусорках, знай успевай подсуетиться, и дров у тебя – под крышу дровяника. Вода есть, бассейн с утра свеженаполнен. В сарае – его роль выполняет здоровенный контейнер морских перевозок (Бабушка когда-то вовремя заметила – кто-то из садовладельцев привёз, да ставить вроде бы и не собирается, передумал, и купила недорого) – найдётся и «стратегический» веник, заготовленный в прошлом, а может, и в позапрошлом году. Есть и свежие, этого года, но пусть подождут, старших вперёд пропустят. Ну, и вперёд, и да будет нам сегодня праздник!
   Парилка небольшая, где-то два на два метра. На полкЕ можно одновременно париться троим. Из парилки выходишь в моечную, в метр шириной. Весь-то сруб бани три на три метра. А больше-то и зачем? А вот зачем. Посидеть по ходу банного праздника, выпить бокальчик пива или стопку чего-то более крепкого да закусить – где? А проблема - решаемая. Веранду пристроить – тож мне, бином Ньютона, вон материала строительного везде валяется – невпроворот! Двери всяческие бери да ставь: по низу – сплошные, по верху – со стеклянными вставками (окнами будут), да сшивать стены только успевай.
   По ходу строительства сосед надоедно советовал: парилка с моечной должны, мол, быть одним помещением. Удивительный вздор! Такая парилка может быть хороша только для первого парящегося, и то ненадолго. А потом? Потом пространство наполняется каким-то ватным облаком, в котором жару просто нет места. И человек из деревни, зная баню с зелёных своих детских лет, может талдычить такое? Для Деда это так и осталось загадкой, но ею он ни на секунду лишнюю не загрузился – есть поактуальнее задачи.
   Например, осветить внутрибанное пространство. Вдруг – открытие! Окошко - из стеклоблоков. Оказывается, снаружи нормальная стоваттная лампочка даёт вполне достаточный, причём замечательно мягкий свет. Как обрадовало тогда его это открытие, сколько «головняка» сняло!
   …А дрова даже не трещат в печке, чего им трещать – такой сушняк, пятьдесят лет, не меньше (ну, ладно - сорок) простояли в домах, прежде чем в печь попасть. Только тяга пошумливает, камни в парилке раскалены уже. В баке, что сбоку печи, вода уже гуляет, вот-вот закипит. Черпанул чуть-чуть кружечкой берестяной, плеснул на камни – пар клубочком к потолку. Пора! Пора снимать первый пар, пора идти торопить женскую половину семьи.
- Ну, скоро вы там? Пар уже пропадает! А то я первый пойду!
- Ещё чего! Сейчас мы, мигом, а ты давай, я уже всё приготовила, сноси всё туда, на веранду, на стол. Да и фондюшницу разжигай, мы выйдем – чтобы уже мясо готово было.
   Эта речь – о жаровне для приготовления фондю – кусочков мяса, обжариваемых в кипящем растительном масле; топливом служат таблетки сухого спирта, горящие в специальной чашечке под днищем жаровни. Вообще, эта культура приготовления и потребления мясного деликатеса альтернативна принятой повсеместно у нас культуре Шашлыка и Гриля. Там некто, «знающий как», почти ритуально сжигает в мангале дрова (да и не всякие!), создаёт «жар», размещает над ним шашлыки, бдительно следит за ходом процесса, не даёт углям затухнуть либо взяться огнём и, как колдун или гуру, отделён от «непосвященных», хотел бы он этого или не хотел. А фондю? Сидят люди вокруг стола, общаются абсолютно на равных, вкушают деликатес и совершенно не замечают Процесса его приготовления. Чистый рационализм! В общем, «Запад есть Запад, Восток есть Восток…»
   …Жар до поры был скрыт в дереве, когда-то выросшем, спиленном, разделанном, затем спрятанном на много лет в бетоне домовой конструкции. И вот пришёл час ему (жару) родиться и наполнить собой это небольшое, всего для трёх, от силы для четырёх человек, небольшое, но такое уютное пространство, ограниченное стеночками, потолком из досточек сосновой вагонки (не осиновой, тем паче не липовой, что более подобает для бань, как известно. Зато как красивы янтарно закаменевшие протёки смолы на сосновой вагоночке, какой неизгоняемый хвойный запах она источает!). И каждый в этом пространстве наполнялся этим жаром до полного насыщения, по своей для каждого мере.
   А потом каждый нёс этот жар в себе и, когда выходил из парилки, проходил сквозь моечную, предбанник, веранду, жар истекал из каждой клеточки тела, сквозь все открытые поры, и плюс неодолимо требовал себе минуса – телу, наполненному жаром огня, немедленно требовался студёный жар воды. Это был миг неизъяснимого наслаждения. Бедные те, кто этого не испытывал!
   …За окнами давно сгустилась темень. Ветер, не очень сильный, но всё же заметный, не унимался, перемешивал воздушные массы и гарантировал наутро всё ту же, совсем не летнюю погоду…
- Что это? – спросила Внучка.
- Берёзу ветер качает, вот она и скребёт веткой по крыше. – ответил Дед.
- А я думала, это призрак.
- Да выкинь ты из головы эти призраки! А то будешь трястись, как Дед, когда он маленький был! – приказала Бабушка.
- А что, Деда, ты боялся? А как ты испугался? – Внучкины глаза разгорелись от неожиданной интересной темы. – Расскажи! Ну, пожалуйста!
- Вот. Был я маленький, уже ходил хорошо, был любопытный. Увидел открытое окно, на улицу оно выходило. Подтащил к нему табуретку, забрался и встал. И в ту же секунду с той стороны со мной носом к носу появилась коза. Бродила по улице, и стало ей любопытно: а что там, в проёме? Забросила свои копыта на подоконник и всунулась. Как я заорал! Успокоили меня взрослые, но пристала ко мне трясучка: кладут меня спать, а я не могу, таращу глаза и трясусь. И вот сводили меня к бабушке-знахарке, пошептала она надо мной, и, я помню, так мне хорошо-хорошо стало. И отстала трясучка.
   Помолчали. Затем Бабушка повернула тему довольно неожиданной стороной.
- Да. Наверно, коза тоже потрясение испытала: хотела в окно посмотреть, а там вдруг, откуда ни возьмись, мальчик выскочил и орёт как резаный. Не позавидуешь ей.
   Посмеялись. И Внучка подытожила:
- А самое хорошее, что это не корова была. Корова – она же женщина, да? Значит, нервная. И большая, её никакая бабушка не зашепчет. И целая семья без молока бы осталась!
   Да! Вот ведь какой вариант, оказывается, был возможен!
   Но последнее слово не могло быть не за Бабушкой.
- А всё ты, Дед! Вечно выскакиваешь там, где не надо, где не просят! В детстве такой был, и по сей день такой! Хоть и самому от этого плохо!
   И с этим невозможно было не согласиться.