Записки переселенца. 6 глава краткий отрывок

Мы поселились в первой комнате от входной двери. Ничего примечательного, два продавленных дивана, столик, шкаф и кресло. Но после всего пережитого кошмара ночного вокзала и ночлежки мы были этому безумно рады. Возможно, состояние моего оптимизма, это был элементарный недостаток информации. Поэтому, когда я немного обжилась, и осмотрелась, то поняла, что мы от хостела далеко не ушли. Только двадцать четыре человека сменились на двенадцать. А так все так же. Очередь на кухню, очередь в туалет, очередь в ванную. Очередь на стирку. И постоянный, жесткий контроль со стороны хозяйки. Остренько в меру. Обалдеть просто!
В соседней комнате жили два мужчины, они уходили рано, когда еще только начинало светать. И приходили довольно поздно, когда было темно. Обыкновенные «заробитчане» со стройки. У них было немного комфортнее. Хоть кровать одна, но двуспальная. Стол, пара стульев, столик да маленький телевизор. Но они его почти не смотрели, потому что пахали на стройке с утра до вечера. А после работы, наскоро помывшись, падали без сил на кровать, чтобы с утра начать свой заколдованный бег по кругу. Потом, в течении довольно сложных переговоров, я сумела упросить хозяйку. И все-таки забрать этот телевизор в свою комнату. Это была маленькая радость для моей малышки, ведь она так любит смотреть мультфильмы!
В третьей комнате жила сама хозяйка. Жизнь довольно круто обошлась с ней. У нее, в прошлом, была когда-то большая семья: муж, две дочери и сын. Казалось бы, счастливая семья. Но жизнь распорядилась по-другому, и она осталась одна. В ее комнате стояла кровать, диван, стол и шкаф. На столе высился телевизор, побольше и помощнее, чем у меня в комнате. Она просто обожала смотреть по вечерам слезливые телесериалы. На диване напротив нее спали постояльцы, кто был согласен за меньшую плату терпеть ее богатырский храп.  На стене висели фотографии дочерей, сына и мужа. А вокруг было очень много икон, почти как в церкви. И так же пахло ладаном и еще чем-то непонятным, похожим на камфару. 
Хозяйка моего нового жилья довольно своеобразной женщиной. Первым делом она потащила меня с собой в монастырь святой Алипии. Она была ее приверженцем, просто фанаткой. И всех жильцов без исключения заставляла ездить в этот монастырь. А кто отказывался, потом тихо съезжал с квартиры. Хозяйка полностью копировала святую. Так же часто готовила на всех, кто жил в квартире, и бесплатно кормила. Борщ, котлеты, каша, компот - практически то же, чем потчевали паломников и бездомных в монастырской трапезной. Но странность в ней проявлялась тем, что в ней словно жило два совершенно разных человека. То она с утра до вечера неистово молилась, и постилась, кормила постояльцев и бездомных, ездила в монастырь, и там несла безропотно бесплатное послушание. То она впадала в другую крайности. Начинала пить, ходить по разливайках, приводила домой пьяных, вонючих бомжей. И они вместе пили водку с вечера до утра, а потом она их провожала, нагрузив продуктами, и всевозможной консервацией. Потом, придя в себя после пьяного угара, начинала кричать, что ее ограбили.
В четвертой комнате жила семья, мама, папа и ребенок-второклассник. Но мальчик был старше малышки на три года. Их судьба была довольно сложная. Женщина уехала из Приднестровья, потому что там не было работы и стало очень сложно жить. А мужчина уехал из Грузии. Вернее, из той части, что захватила Россия. Эти два одиноких сердца без крова над головой, встретились и полюбили друг друга. У них родился сын. До школы они жили за городом, на даче друзей.
Но пришла пора отдавать ребенка в школу, и они нашли это жилье и перебрались в город. Вся мебель и бытовая техника принадлежала им. Хозяйка только сдавала одну комнату. Я как-то пару раз заходила туда, там было практически не развернуться, все заставлено вещами. Холодильник, микроволновка, пароварка, тостер, и прочая бытовая белиберда, о которой я могла только мечтать.  Но главное, у них, как и у меня, не было собственного жилья. И к чему этот бытовой мусор, если негде прислонить голову? И в любой момент хозяйка может указать на дверь? И обратно, как перелетные птицы, нужно покидать насиженное гнездо и лететь в неизвестность.
В общем, это был своеобразный мини-хостел. Разве что в нем людей было немного поменьше. Не двадцать четыре, а десять человек. И над головой у меня никто не храпел, не стонал, не матерился, и не ворочался. Да еще жил большой, черный и пушистый кот Барсик. Он очень любил приходить к нам в гости, угощаться печенкой. Играть с малышкой. И спать у меня в ногах. Я его всегда кормила и выпускала на улицу, когда его хозяйка была в пьяном загуле. Увы, комнаты не закрывались даже на простую задвижку. Поэтому, когда я куда уходила, всегда забирала документы и деньги с собой. Жизнь в ночлежке научила многому, и недоверчивости тоже. И, как потом выяснилось, правильно делала. Как выяснилось потом, хозяйка ходила под окнами, подслушивала, что говорят жильцы. Возможно, подслушивая, можно порой узнать немало поучительного. И когда никого не было дома, рылась в их вещах. Зачем, одному богу известно.
Утро начиналось с шести утра. Люди начинали просыпаться, и собираться на работу. Как и в хостеле, сразу выстраивалась очередь в туалет и на кухню. Хозяйка шла на кухню часиков в семь, и занимала ее на полдня. Я ее не понимала, ведь пенсионерка, дома целый день, могла бы приготовить еду на час позже, но нет. И если я не успевала втиснуться, приходилось сидеть полдня голодными, потому что в комнатах она не разрешала есть. Мол, тараканов разведете. А их и так хватало. Целые стаи шастали по кухне. Но мы, грубо говоря, забили на этот запрет. И втихую делали бутерброды. Ели в комнате, но так, чтобы она не увидела. Иначе грозы не миновать! А хозяйка умела ругаться по мельчайшему поводу. А бывало, бросала громы и молнии без повода. Особенно это бесило, когда утром, так часиков в шесть, ей вдруг приходило в голову начинать заметать в коридоре. И при этом громко возмущаться. На любые замечания, что что-то не нравится, у нее был один ответ: «Тебе что-то не нравится? Ты двери сам найдешь?». Так что то, что полные люди очень добродушные, это миф, старый, как мир. Мы в этом убедились на своем печальном опыте.
Готовили еду, а потом ели все жильцы по очереди, на той же на кухне. У меня была только одна тарелка, одна чашка и одна ложка. Поэтому нам приходилось есть по очереди. Я наливала борщ, давала ему остыть, чтоб он был не такой горячий, и кормила ребенка. Потом ела сама.  Так что после переезда из ночлежки наша жизнь особо не изменилась. Разве что в комнате мы были одни. В окружении вполне приличных людей, простых работяг. В нашей жизни появился пушистый кот. Да пьяные разборки из-за украденной колбасы или выпитого молока наконец-то прекратились. А так оставался тот же палочный режим, и никто в гости прийти не мог.