Rip current. Каникулы пани Эсмеральды. 4

- Ну… вспомнила? – он наклонился ко мне, щекоча лицо волосами
- Дурак! - я всхлипнула и шмыгнула. – Что ж ты делаешь… Пять градусов на улице…
- Ну ведь плюс пять, а не минус…
- Холодно же…
- Не холодно… мне тепло… мне от тебя тепло…
Он правда был весь был тёплый, манящий… и губы у него были тёплые… и губы наши ловили друг друга, пока я пыталась хоть как-то, хоть криво-косо, но натянуть на него майку - упрямо и вслепую, путаясь в отверстиях, а он не отпускал меня, не давал отодвинуться, чтобы хоть посмотреть, что там с этой дурацкой майкой творится - и вдруг мы вдвоём оказались головами в этой майке, и он засмеялся так знакомо, своим раскатистым заразительным смехом - и счастье вдруг подняло меня – ожили мои  воздушные шары, и стало так легко, так красиво и чисто, и я впихнула, наконец его макушку в правильное место, и пока я просовывала в рукава сначала одну его руку, потом другую, мы поцеловались раз десять, не видя ничего вокруг…
- Теперь свитер, ну, пожалуйста, ну, холодно же… - почти умоляла я.
- А ты уже к нему привыкла? – озабоченно спрашивал он. - К свитеру? Или мне опять раздеваться?
- Да привыкла-привыкла… - торопила я, - надевай же быстрее... такой свитер красивый… 
- Мама подарила на день рождения, - говорил он, вылезая из ворота свитера ко мне, взлохмаченный и смешной.
- Ну вот, я и говорю… новый же, я испугалась… Ты меня-то пойми… - бормотала я, натаскивая на него куртку, - ты пришёл, такой аккуратный, какой-то причёсанный весь, с иголочки... всё на тебе незнакомое... я испугалась...
- Я понял. В следующий раз выйду встречать тебя в дранье, чтобы ты не боялась.
Он обнял меня, смеясь.
- Приду чумазый, небритый, нечёсаный, в лохмотьях… Ты меня сразу узнаешь, обрадуешься…
Я не выдержала, фыркнула ему в шею и расхохоталась.
- Просто ты меня поцеловал... и я вдруг всё вспомнила…
- Ну, так и надо было целоваться сразу. А то развела философию... вспомню, не вспомню… чужое, незнакомое… Ну, сейчас-то вспомнила? Сейчас-то знакомое?
- Да-да… - я кивала с зажмуренными глазами, счастливая. - Всё знакомое, и набережная сразу другая... сразу родная...
- Твоя?
- Наша...
- А куртка? С чужого плеча?
- Ну, нет же... нет... ну, теперь будешь мне её вспоминать...
- Буду, конечно... А целуюсь я всё так же? Как мальчишка?
- Ты и это помнишь? – я засмеялась.
- Здрасте... конечно помню. Такое не забудешь... Я всем тут хвастался... как меня опустили...
- И что сказали все?
- Ну, что сказали-что сказали... Завидовали... понятное дело... – он тоже засмеялся и опять крепко меня обнял. – Ах, ты Белка моя Белка!.. – невнятно пробормотал он мне в волосы...
- Кто-кто? – я весело отстранилась от него - Какая белка? Почему белка?
- Не знаю, - он, посмотрел в лицо, легко вздохнул. – Просто Белка. Пушистая и с хвостиком.
- С хвостиком! – я фыркнула, - Почему вдруг? Откуда это?
- Ну, просто... Потом расскажу... Не перечь, будешь Белкой, - сказал он миролюбиво. -  Я это вдруг понял сейчас. Запомним это исторический момент...
Он согнул руку за моей спиной, посмотрел на часы.
- Значит, так, – провозгласил он. - Протокол от третьего января тыща девятьсот девяносто первого года. Восемнадцать ноль шесть. Постановили: решением общего собрания пани Эсмеральда нарекается Белкой. Отныне и во веки веков. Число, подпись.
- А подпись чья?
- Моя!
Мы засмеялись.
- А голосовать! – воскликнула я.
- Голосование было тайным, - объявил князь. - А ты вообще гостья, у тебя нет права голоса.
- А какие у меня права?
- У тебя все остальные права. Право капризничать, право вить из меня верёвки, бить меня майкой и другими крупными вещами, право требовать поклонения и даже жертвоприношения. Нравятся тебе такие права?
- А право висеть у тебя на шее?
- Висеть на моей шее, и даже сидеть на моей шее – это эксклюзивное право пани Эсмеральды.
- Тогда я повишу-у-у!..
И я обнимала его крепко и вдохновенно за шею, и поджимала ноги, и висела в воздухе – и наконец-то всё было так, как я видела в своём воображении все эти долгие полгода дома, и весь этот долгий ожидающий декабрь, и эти неимоверно, неимоверно долгие двое суток в поезде...
- Князь, как хорошо, что ты меня встретил, - бормотала я, зажмуриваясь, - как хорошо, что ты так всё придумал, нет, ты всё-таки бандит... а давай мы сейчас отнесём сумку и пойдём гулять, раз всё так хорошо…
- Нет, мы сейчас отнесём сумку и пойдём в постель. Чтобы закрепить воспоминания. Чтобы я уже больше не слышал ни одного слова, что ты там что-то забыла и никак не вспомнишь… А вот потом пойдём гулять…

И мы, не размыкая плотных объятий шли, и шли, и останавливались, и целовались, и незнакомый город превращался в знакомый, и холод превращался в тепло, а темнота – в свет...
- А ты помнишь эти фонари?
- Да, да!
- Мы целовались тогда под каждым...
- Да, да! Давай сюда приходить целоваться!.. Давай?
- Я с удовольствием...
И только иногда - совсем изредка – вдруг холодная и жёсткая чья-то лапа хватала меня за сердце, стараясь вернуть туда, где совсем недавно было одиноко, холодно и страшно.
И я тогда хваталась за руку князя обеими руками – она была тёплая и надёжная - зажмуривалась и говорила нахально: а ну, пошли вон, я вас не боюсь!
И сразу всё отшатывалось от меня, всё у меня получалось – я открывала глаза, встречала весёлый и нежный взгляд и вздыхала счастливо и почти глупо... Смотрела вокруг, не всегда понимающе – мы уже поднимались в город, и вокруг стоял парк, почти лес, только не страшный, а скорее сказочный – в котором зимой не было зимы, где уютно было смотреть на разлатые ветви можжевельника, зелёные по-летнему, где ухо почему-то ожидало стука дятла, а глаз – беличьи полёты...
- А белки у вас водятся?
- Водятся... вот одна из них, - говорил князь, обнимая меня и чмокая на ходу, куда попало.
И только когда парк кончился, и мы очутились в обыкновенном дворе – почти в точь-в-точь похожем на наш двор, только вздёрнутом на крутизну, я затормозила и начала опасливо обводить глазами пространство.
- Сюда?
- Сюда. Только не зависать. Эй-эй, бегом-бегом! Ничего не разглядывать! – Князь, уловив моё напряжение, довольно бесцеремонно втащил меня по ступенькам в подъезд и буквально поволок по лестнице.
- Сейчас нам главное - зайти в квартиру, - бормотал он, отпирая дверь ключом.
- Нет, подожди! Подожди...
- Что такое?
Я приклеилась к стенке и замерла. А потом тихо-тихо съехала вниз. Князь постоял, позвенел ключами, потом вздохнул и тоже присел рядом.
Мы помолчали.
- Ясно, - сказал князь. – Но теперь твоя очередь раздеваться.
Я усмехнулась не очень весело.
- Пани... - он взял меня за плечо. – Это просто моя квартира. Там никого нет. Мы будем только вдвоём. Ты чего-то боишься? Всё опять плохо?
- Ну.. уже не так, как на вокзале... – пробормотала я.
- У нас прогресс, - сказал князь невозмутимо. -  Хочешь, я тебя водки вынесу? Выпьешь. Будешь храброй. Войдёшь в квартиру, как на плаху.
- Подожди... – я подняла на него глаза. - Скажи... Почему ты не подошёл сразу? Я спустилась с подножки поезда – и не увидела тебя... Я... у меня как-то всё оборвалось... я подумала – а вдруг тебя нет...
- Я вообще-то там был, - сказал князь. - Ты, может, не поверишь, но я тоже внезапно испугался, мне вдруг показалось, что я тебя не узнаю, спутаю... Мне хотелось понять, что ты – это точно ты... Глупо, да? Прости меня...
Я смотрела на него. Сейчас, после всего, что произошло, я смотрела на него с облегчением. Он был близок, это было самым главным. Я смотрела на него, словно видя впервые, с удивлением отмечая, как, оказывается, красиво его лицо чёткими линиями скул и подбородка,
- У тебя такие брови, которые я люблю... – неожиданно сказала я. - Ты знаешь, я ужасно не люблю сросшиеся брови, мне нравится, когда между бровями пространство, воздух – вот так, как у тебя... Странно, что я раньше этого не замечала... Ты мне нравился летом, но, оказывается, я не знала – почему. И я вот только сейчас понимаю – почему... У тебя брови именно такие, как мне нравятся...
- Они сидели вдвоём, на корточках, - немедленно задекламировал князь, - под дверью своей квартиры, в полутьме лестничной площадки и говорили о бровях. Пани, я понимаю, что мне повезло с бровями, но всё-таки скажи, чего ты боишься.
- Я боюсь увидеть что-то такое, что убьёт мои чувства, - сказала я честно. - Понимаешь, я их с таким трудом собрала, я ими так дорожу... И вдруг сейчас увижу что-то – и всё это обрушится – и что тогда делать? Я опять провалюсь в ужасное.. Буду разбита на мелкие куски... Если бы я хоть знала, что там увижу, за дверью… Понимаешь, ты надеешься, что мне всё понравится, а вдруг - нет, и… я тебя этим расстрою...
Он поднял глаза в потолок и помотал головой. И я вспомнила этот его жест и улыбнулась. Словно лента воспоминаний. Так отдирается бинт от раны, и ты с каждым витком понимаешь, что всё зажило.
- Слушай, ты такая запутанная девушка... – сказал он. - Самая запутанная девушка в моей жизни. Значит, так, слушай и представляй. Сейчас ты заходишь в эту дверь и попадаешь в прихожую. Слева будет вешалка, зеркало, тумбочка – как обычно. За этим всем будет дверь в кухню. Налево у нас кухня. Представила? Направо двери в ванную и туалет, можешь прямо туда идти. Прямо – зал, а налево, за кухней – маленькая комната, которая раньше была моей, а теперь она тоже моя, но раз у меня теперь две комнаты, то сейчас она называется спальней. Представила? Тебе стало легче?
Я кивнула. 
- Хорошо. Отлично, - сказал князь. – Что тебе ещё рассказать, чтобы ты не боялась моего дома? У меня сейчас аскетичная обстановка после отъезда предков, но всё необходимое есть. А моя комната прямо совсем-совсем жилая, там ничего не изменилось, поэтому там немного бардак.
Он помолчал, глядя на меня.
- Пойдём? Мы сейчас войдём, ты постоишь, освоишься. Про постель я, конечно, пошутил, мы просто сейчас вместе поужинаем, у меня есть вино. У меня есть шампанское - ещё с Нового года. Мама испекла пирог с абрикосами, он лежит, ждёт тебя…
- А мама… - я встрепенулась. - Она знает? Она знает про меня?
- Я просто сказал маме, что у меня гостья. Никто не придёт, не бойся. Ты сама выберешь место, где тебе быть, где тебе есть. Где тебе спать. Если захочешь ужинать на полу – я с удовольствием. Ты можешь делать, что хочешь, правда, пойдём...
Он взял меня за руки и поднял с пола. Толкнул дверь.
- А можно, я закрою глаза?
- Тебе всё можно.
Я тихо засмеялась, закрыла глаза и осторожно переступила порог.

продолжение следует http://www.proza.ru/2019/04/19/832