Стать ветром

Около девяти утра, весна. Остановка в посёлке. Подъезжает автобус, из которого выходят люди.

 

Одним из людей был певец. Это был хмурый, ещё молодой, небольшого роста красивый человек с уставшим, диким взглядом. Он приехал с квартирника, в котором пел и играл на гитаре. Гитара у него была с собой.

Он сочинял свои песни и стихи сам, и был достаточно известен в музыкальных кругах. Некоторые известные поэты с уважением высказывались о его творчестве и дарили свои книги с автографами. Многие музыканты, знавшие его, говорили о том, что он сильно повлиял на их музыку. Многие говорили о случаях, когда он разбивал пальцы о гитару в кровь во время выступлений. И абсолютно все говорили о странной, почти нездоровой его энергетике.

Несколько лет назад он писал очень много, и самые популярные его песни пришлись на то время. Тогда он был счастлив, глаза у него горели, сам он будто излучал это счастье; это было время, когда он только приехал в Санкт-Петербург, где его с восторгом приняла публика. Тогда же у него было много женщин и новых знакомств. Он много жил у друзей, выступал, получал многочисленную похвалу.

Но - вот уже два года как он не может написать ничего хорошего. Он перебивается с одной квартиры на другую. Вот уже долгое время у него депрессия из-за творческого кризиса. Лицо его слегка опухло, покрылось щетиной, глаза блестели нездоровым блеском. Он почти перестал давать концерты и начал жить более уединенно. В прошлом году у него уже было две попытки самоубийства, обе - вены, обе - неудачны.

Первая серьёзная депрессия его случилась тогда, когда он только начал служить в армии. Когда его забрали, он тут же впал в большую тоску, голос стал тихим, появились мысли о самоубийстве. Его показали врачам-психиатрам, которые отправили его из армии на короткое время в психиатрическую больницу, диагноз: биполярное расстройство личности. Я где-то слышал, что у Ван-Гога было такое же. Это расстройство заключается в том, что твоё настроение меняется от эйфории к депрессии очень быстро, причём по большей части - беспричинно. Соответственно настроению и фазе расстройства, проявляются и разные его симптомы. Риск самоубийства или причинения урона себе или другим велика во время "тёмной" фазы.

По его глазам было видно, что это какой-то непростой человек, ненормальный. Обычные глаза - невыразительны, а у него же они метались быстро, от настроения к настроению, выражая то беспредельную тоску, то злость, то невероятную силу и энергию, то, в конце концов, простое человеческое счастье...

Для себя в этот день он решил, что пора уходить. Он часто говорил друзьям, что хочет «стать ветром». Он жил на пятом этаже, и, по его прикидкам, этого было достаточно. Он был необычайно решителен в этот день и в то же время - он будто бы угасал на глазах.

Выйдя на остановке, он зашагал в направлении многоэтажного дома. На ходу достал сигарету из пачки "Ватр" и закурил. Всё время его голова была опущена. Ему полюбился этот посёлок: здесь было тихо и рядом природа. Ему всегда нравилось наблюдать за сельской жизнью и за окружением: ему нравились здешние люди, ему нравились бегающие дети, деревья, детские площадки вокруг. Он часто прогуливался здесь, но сейчас он был настолько подавлен, что не мог ощущать того же тихого счастья, просто бывая тут. Хоть деревья начали распускать почки и весенние ручьи текли по улицам и было солнечно, он этого не видел.  Несчастливый человек вообще либо становится очень наблюдательным, либо ничего вокруг не видит.

Он смотрел только под ноги и шёл, задумавшись. Трудно было угадать, о чём он думает. Он бы в тот момент и сам бы не мог сказать, о чём именно он думает. Как вдруг к нему подошла молодая девушка.

- Здравствуйте, - сказала она, - не подскажете, где здесь церковь?

- Улица Красных Казаков 39 - сказал он. Речь его была будто замедленной и необычайно для него тихой. Он украдкой взглянул на девушку и снова опустил глаза. Перед ним стояла рыжеволосая, с распущенными  волосами девушка. Её полные молодецкие щёчки были красные, лицо было покрыто веснушками. Черты лица её были чрезвычайно правильны и женственны. Это была красота, - но возникало ощущение, что она ещё будто не полностью раскрылась, будто была ещё совсем молодой. Он не обратил внимания на девушку, и собирался идти дальше, как только она сказала:

- Извините, пожалуйста, - но не могли бы вы мне показать дорогу до церкви? - голос её был тоже очень тихий, но скорее от нерешительности, очень робкий. Она почти не смотрела на него, опустив глаза в землю. Было видно, что ей трудно говорить с незнакомцем, а тем более просить у него что-то. Её смущение вызывало и то, что незнакомцем этим оказался довольно красивый, хоть и выглядящий устало, ещё молодой мужчина. Он тонко чувствовал звук, и особенно его интересовала  человеческая речь: он, наконец, пристально взглянул на неё и сказал:

- Да, пойдёмте со мной, нам по пути.

Видно, этот ответ вконец смутил девушку, которая стояла в нерешительности, окончательно засмущавшись. Было понятно, что ей хотелось дойти туда одной, она не ожидала такого ответа. Щёчки её зарделись больше обычного, и, наконец, она только кивнула и пошла за певцом.

Певцу вдруг пришла мысль о том, что, перед смертью, нужно было в последний раз посетить церковь и отмолить грехи. В последние несколько лет он всё ближе был к религии, и часто в своих песнях использовал библейские мотивы.
- А зачем вам в церковь? Позвольте узнать? - спросил певец.

- Я приехала сюда, чтобы фотографировать. Я здесь впервые. - На шее у неё действительно висел фотоаппарат.

- Это ваше увлечение? - Он украдкой взглянул на неё. Он подумал: - «зелёные глаза. У неё зелёные глаза». Он никогда не обращал внимания на цвет глаз, но в этот раз он невольно заметил, что у девушки - именно зелёные глаза.

- Да. Я очень люблю природу. - Она так и шла, почти не глядя на певца, теребя руки.

- А приехали вы откуда? Неужто из Челябинска?

- Да. Но я не очень люблю город. Мне хотелось бы больше бывать в таких местах. Мне нравятся деревни. - Такие же мысли были и у певца, и он хорошо её понимал. Вдруг он понял, что больше не чувствует себя плохо, и тревога не стояла теперь комом в его горле. Во время тёмных фаз такое с ним случалось очень редко. Он взглянул вокруг: было очень солнечно, вдалеке, в берёзовых рощах ещё лежал белый снег. Ручьи текли под ногами. Было тихо. Вдруг ему всё это очень понравилось, и ему очень захотелось спеть. И жить.

- Вам нравится здесь? Здесь всё так тихо, так спокойно в отличие от города. И люди здесь будто счастливее. - Сказал он.

В ней была естественность, правдивость, и та то-ли честная, то ли напускная простота, которая ей так шла. Она ему очень нравилась этим, своей детской простодушностью.

- Да, я именно также думаю. А вы играете на гитаре?

- Да. Я сочиняю и пою песни. Посмотрите, какой снегирь там, на ветке! - Он пальцем указал ей на ветку рябины у одной из изб, на которой сидел снегирь и клевал ягоды. Она быстро взяла фотоаппарат и сфотографировала его. Когда фотографировала, она тихо улыбнулась. Певец увидел эту улыбку и вдруг почувствовал головокружение. Сердце забилось быстрее и приятнее. Он смешался, но старался не подавать виду. Он смотрел на неё так, пока она не повернулась к нему и спросила:

- Вы хотите посмотреть? - Она, улыбаясь, встретилась глазами с певцом. Он стоял в оцепенении, пока, наконец, девушка не отвела глаз в сторону в смущении. По одному взгляду на него ей всё стало ясно. Она не знала, что делать в таких случаях, и поэтому просто стояла, смотря на ручей под ногами. Румянец покрыл её лицо больше прежнего... 
- Лучше пойдёмте, нам недолго осталось.

-Вы зайдёте внутрь? - спросил певец девушку, когда они дошли до церкви.

-Нет, я вас здесь подожду. -проговорила тихо и нерешительно девушка.  Певцу было ясно, что, только он зайдёт в церковь, девушка, наверное, уйдёт, или даже убежит прочь - от него, от его внезапной любви.

Он вошёл в церковь.
Он помолился у иконы Богоматери. Ему казалось, что сегодня её образ будто бы изменился. Её взгляд показался ему необычайно грустным и слишком проникновенным. Он заговорил с давно знакомым ему старцем:
- Прости меня, Тихон, за всё.
Старец пристально посмотрел на певца и сказал:
- Да что же ты, уезжаешь куда?
- Я ухожу. -Сказал певец изменившимся уже совсем голосом, который больно было слышать.  От громкого, молодого и смелого голоса старых песен в этом голосе не было ничего.

Старец нахмурился, помолчал немного и сказал:
- Да ведь ты совсем ещё молодой! Посмотри вокруг - ведь как всё цветёт, как птички поют, трава блестит на свету! Везде видна благодать Божья... Жизнь прекрасна, но ты забыл об этом! Только открой глаза, сынок...

- Прости за то, что не выполнил завет Божий.
Старец вздохнул.
- Я не вправе тебя держать. Да я и не могу тебя держать... Но покайся и помни, что Бог человека любит всякого, какой он есть... Прощай же, сын мой. - Он поцеловал певца в лоб и перекрестил.
- Я не прощаюсь. - Когда певец вышел, по лицу старца покатилась слеза. Весь день и всю ночь он молился за душу своего друга.
Певец вышел из церкви. Девушки с фотоаппаратом нигде не было видно. Он прошёлся по периметру церкви, вокруг изб, домов. Он окинул взглядом церковь и пошёл домой.
На следующее утро его тело обнаружили у подъезда. Позже Тихон отпевал певца в той же церкви.