Набросок

Юноша или молодой человек становится монахом от душевного потрясения. Повышается в чину. Тема духовности, мысли о Боге, о его существовании. Тщеславие в служении Богу. Сопротивление греху - женщина.

 Павел Лужинский, юноша, однажды влюбился в одногруппницу. Это был болезненный и ранимый человек с подвижной психикой и с хорошим воображением. А таким людям, чаще всего, любить - очень опасно, как для здоровья, так и для психики. 
Лужинский был добрый, но закрытый человек, который, в целом, любил людей и ненавидел конфликты между людьми. Он был одним из таких редких существ, которые не переносили всякое насилие на физическом уровне. Но при этом он считал, что и добра без зла не бывает, как и мира без войны.
Девушка, которую он полюбил, звали Машей. Маша была такой же скромной и закрытой, неглупой, милой особой.  В глазах Лужинского она была как раз тем идеалом, что рисует нам воображение в молодости, прекрасной физически и духовно. В глубине души он боялся полюбить, так как хорошо знал себя, но в один день обнаружил, что невольно смотрит на парах только на неё, и ничего не замечает больше вокруг, кроме её образа:  красивой рыжеволосой головки, чистой улыбки и чудного взгляда. Выходя из колледжа, он страдал оттого, что её нет рядом.
Эта история и закончилась бы на этом - он продолжал бы страдать в невысказанной любви, пока любовь вся не вышла бы сама собой. Но он стал замечать, что его одногруппник постоянно разговаривал с Машей, они шутили и обнимались. Лужинский убеждал себя, что это всё просто дружба, но на душе у него каждый день теперь было горько и гадко.
Этим одногруппником  был неприятный Лужинскому человек. Он невзлюбил его с самого первого дня знакомства за его тщеславную, конфликтную натуру. Он постоянно спорил с одними, а вторым хвастался. Он не способен был принять, или даже выслушать, точку зрения другого и очень любил спорить и горячо отстаивать даже самые глупые или мелочные идеи. Он не был особо красив, и в целом Лужинский, даже серьёзно задумавшись над этим, не смог найти хотя бы одну положительную черту ни в его внешности, ни в его внутренности. Но на душе его становилось так плохо с каждым днём, что он, переборов свой кроткий нрав, решился на отважную вещь.
В один весенний день он, застав Машу одну в коридоре, признался ей в любви. Она же, явно растерянная, только сказала: «Прости», и ушла, дрожа, видимо, сама потрясённая не меньше Лужинского.