Да она и не расстроится

«Да она и не расстроится»,
- с горькой убеждённостью сказал Павел.

Монотонный, с противной гнусавинкой, мужской голос громко орал за тонкой стенкой в соседней комнате. Судя по словечку «задница», которое то и дело с неизменной готовностью повторял безо всякого выражения переводчик, шёл какой-то очередной иностранный фильм. Скорее всего, Лиза залегла смотреть эту ерундовину прямо после завтрака на широкую, так и не убранную тахту - постель обычно валялась неопрятно смятой кучей. Галина Климовна уже давно не делала никаких замечаний дочери, а теперь, когда той месяц назад исполнилось тридцать, так и вовсе стало поздно. Но не только в возрасте дело. На любой, даже чуть-чуточный, упрёк матери Лиза, ещё старшеклассница, яростно сверкала тёмными глазами и издавала лишь какое-то не менее яростное шипение сквозь зубы. Галина Климовна пугалась странной, по её мнению, реакции, даже тайком читала специальную литературу по психиатрии, пытаясь выяснить, не является ли такая «змеиность» признаком какого-нибудь жуткого заболевания, но ничего не поняла, а пойти к специалисту и проконсультироваться постеснялась.

Сейчас она тихо пила на кухне чай, с тоской прислушивалась к этой «заднице» и думала о пятилетнем внуке Юрике, сыне Лизы, который наверняка ползает возле тахты со своими машинками, впитывает в себя совсем не нужное ему грубое словцо и вообще всё то, что происходит на экране. А что было делать? Домашний «кинозал» открывался с утра и заканчивал почти непрерывный показ фильмов поздно вечером, потому что Лиза не работала и в ближайшее время не собиралась никуда устраиваться. И это с высшим «культурным» образованием, которое так трудно далось Галине Климовне. Муж её и отец Лизы, хороший художник, прекрасной, как говорится, души человек, был запойным пьяницей, не сумевшим побороть своё болезненное влечение к водке. Сгубил себя и умер. Даже в жестоком хмелю он никогда не обижал Галину Климовну, не бил посуду, не крушил мебель, наоборот - становился покладист и послушен, виновато что-то бормоча, добирался до кровати и засыпал. Сколько сил она потратила, чтобы спасти его... Бесполезно. Он работал оформителем в одном из дворцов культуры, но денег его жена и в руках не держала. И Галина Климовна, сотрудник музея, в свободное время подрабатывала где угодно, только бы Лиза была сыта и одета не хуже сверстников. Получалось не всегда, особенно с модными вещами, и дочь не просто обижалась, а злилась, кричала и опять-таки шипела на неё. На отца она откровенно фыркала. К матери стала относиться как к неудачнице и обращала внимание лишь в случае острой необходимости. Теперь же и вовсе от Лизы ничего не услышишь, кроме «отстань» и «это мне не интересно». А неинтересным было абсолютно всё, начиная с назревшего до угрожающей «спелости» ремонта, которого квартира не знала давненько, до сетований на то, что не хватает денег на оплату коммунальных счетов.

 

На полочке над кухонным столом заверещал мобильник. Паша! Галина Климовна прижала к уху трубку: зятя своего она искренне уважала и даже… любила по-матерински.

- Здравствуйте, - сказал Павел. - Вы не могли бы спуститься во двор? Я вас тут на лавочке у детской площадки подожду.

Она подошла к окну и увидела его: высокого и тонкого, в как-то мешковато висящей на плечах светлой куртке.

- Минуту, Паша! А может, всё-таки зайдёшь? - спросила и тут же поняла бессмысленность просьбы.

Переодеваться не стала, просто накинула пальто, не стала и предупреждать Лизу. Дочь, даже если и обнаружит случайно, что матери нет дома, останется совершенно безразличной.

Павел, слегка сгорбившись, сидел на низкой лавке и поднялся, увидев Галину Климовну: он был воспитанным молодым человеком, а точнее, самовоспитанным, потому что вырос в семье, где никакие правила этикета не соблюдали, а возможно, и не подозревали об их существовании. Галина Климовна вопросительно улыбнулась ему, внутренне готовясь к чему-нибудь не особо приятному.

- Я уезжаю, - сказал Павел. - Забежал к вам попрощаться.

- На работу вызвали? Тебе же надо ещё окрепнуть после болезни. - Галина Климовна с тревогой всматривалась в осунувшееся лицо Павла.

- Нет, не работу пока. Я... совсем уезжаю. К Ольге. Ну, помните, я вам рассказывал?

 

Ещё бы не помнить... Павел, инженер-краснодипломник, был ядром бригады технических универсалов, которая подряжалась на монтаж сложного отечественного и импортного оборудования на предприятиях в любой конец страны. Может, после свадьбы с Лизой он и поменял бы образ жизни на оседлый, если бы сложилась семья. Впрочем, его жену вполне устраивали долгие отлучки мужа и вполне приличные деньги, регулярно, будто по волшебству, возникающие на её счёте в банке. А семья? Странная штука. Как в трудном паззле: вроде все составные части есть, только вот пригнаны друг к другу как попало.

Лиза замуж выскочила почти сразу после университета. Однажды подружка предложила ей от скуки поиграть в брачные объявления. Девчонки потом, сидя в её комнате, читали ответные письма и просто помирали со смеху. Но Паша им на присланной фотографии понравился. И они решили продолжить забаву. А парень моментально влюбился в Лизу, хотя та и не помышляла терять свободу, вешать на шею мужа и тем более детей. Уж как он её уговорил - Галине Климовне неизвестно. Скорее всего, думала она спустя годы, дочь прельстили деньги. Только вот рожать ребёнка Лиза категорически отказалась. Павел жаловался тёще:

- Ну нельзя же так! Я хочу отцом быть. Подыщу работу в городе. Поговорите с ней, а?

Галина Климовна вздыхала и качала головой: признаваться, что она попросту боится дочери, не хотелось. Да и слушать Лиза не станет, нагрубит и пошлёт подальше.

- Нет, Паша - отвечала, - не могу я в ваши дела соваться, уж прости. Сами разбирайтесь.

Приезжала к ней и сватья, теперь уже покойница, женщина с вечно поджатыми губами. От чая она отказалась и напрямую рубила:

- Ты, Галя, лучше честно скажи, что вы нас с Пашкой объегорили. Лизка твоя бесплодная, и ты зна-ала об этом, но промолчала в тряпочку. Завлекли моего простодырого... И всё в таком духе чуть не час. Галина Климовна поначалу пыталась говорить с ней серьёзно и откровенно, надеясь на понимание, но та злорадно перебивала:

- Да нечего тебе сказать! Виновата - и всё тут.

 

Сватья умерла на больничной койке. Сварливость и неверие никому и ни во что подорвали её здоровье, а запущенная болезнь довела дело до конца. Лиза на похороны не пошла, поскольку правила приличия и неприличия были у неё собственные. А Юрик родился спустя два года.

Павел был счастлив и даже хотел уйти из бригады, чтобы жить дома, но Лиза не позволила: нужны деньги, да и, как она сказала, есть опасность, что «будет вечно путаться под ногами и надоест в два счёта». Лиза пролежала в роддоме дольше обычного, и Павел, взяв отпуск, хотел быстренько провернуть ремонт в квартире - он всё умел. Они с Галиной Климовной закупили обои, плитку, клей, оставалось лишь засучить рукава. Но надо же было ему поделиться планом с Лизой! Она заявила, что не надо ничего менять без неё – «натворите там чего ни попадя», а потому - стоп. И рулоны с коробками с тех пор так и стоят, пылясь в стенном шкафу прихожей.

Юрику Лиза уделяла ровно столько времени, сколько нужно было для кормления, после чего дитя лежало, а потом сидело и стояло в кроватке без глазу. И рыдало бы горькими слезами, если бы не бабушка.

- Унеси его к себе, - распоряжалась Лиза с дивана. - Мешает смотреть кино. И вообще...

Понятно, что и по ночам к малышу вставала Галина Климовна, а Лиза, заслышав плач, лишь с головой закутывалась в одеяло.

- А, это ты, - вяло говорила она, когда возвращался из командировки радостно оживлённый Павел. - Когда обратно? - и бухалась на любимую тахту.

Месяц назад он приехал неожиданно - разбитый и больной. Лиза и не поднялась встретить его, просто помахала изящно ладонью с ложа. Но Галина Климовна потрясла её за плечо:

- Вставай немедленно! Паша плохо себя чувствует. Хоть покорми его сама!

- Я не доктор. Зачем он мне сдался, больной-то?

Павел рванулся от обиды к двери, но Галина Климовна удержала. Заставила поужинать, постелила на раскладушке. А ночью пришлось вызвать скорую. С воспалением лёгких врач увёз его в стационар. Лиза отнеслась к факту философски: всякое бывает. И в клинику к мужу не съездила ни разу: далеко и смысла нет. Пирожки и морсики возила Паше Галина Климовна. В одну из этих встреч он и рассказал, что там, где он сейчас работает, его полюбила женщина, правда, постарше, у неё растёт дочка. Очень хорошая и добрая женщина. Нет-нет, что вы, ничего «такого» между ними не было. Она ему тоже нравится. Пока всё. И добавил:

- Я загадал, Галина Климовна, если Лиза ко мне в больницу придёт, я останусь с ней. Если же нет...

Лиза надежду погасила. Из клиники Павел вернулся домой лишь на несколько часов, собрал в молчании вещи и перебрался на время к приятелю. Галина Климовна вытирала слёзы за его спиной.

А теперь он покидает и город.

- Лиза и не расстроится, - сказал Павел с горькой убеждённостью, глядя на окна. - А Юрик… Юрику передайте, что я его никогда не брошу. Буду к нему приезжать. И деньги отправлять для него, но на ваше имя. А вы уж сами распорядитесь. Лиза пусть подаёт на развод. Мне всё равно, какую причину укажет: сбежал, изменил...

Галина Климовна смотрела ему вслед. Даже рванулась было догнать или хоть крикнуть что-нибудь, но осеклась. И побрела к подъезду. Расслабляться и страдать не