Лиза Павлова. Красноармеец - доброволец

 Елизавета Васильевна Павлова
 Фото сделано в г. Вязьме предположительно
 в 1943-1944 гг.


…И низко у меня над головой
Семёрка самолётов развернулась,
И марля, как древесная кора,
На теле затвердела, и бежала
Чужая кровь из колбы в жилы мне,
И я дышал, как рыба на песке,
Глотая твёрдый, слюдяной, земной,
Холодный и благословенный воздух.

Мне губы обметало, и ещё
Меня поили с ложки, и ещё
Не мог я вспомнить, как меня зовут…

   Из стихотворения «Полевой госпиталь»
  поэта-фронтовика Арсения Тарковского*

               
                ЛИЗА ПАВЛОВА. НАШЛАСЬ ЧЕРЕЗ 30 ЛЕТ

   Не без участия творящих чудеса появились эти воспоминания о ветеране сортировочного эвакуационного госпиталя (СЭГ) № 290 Западного, а позже – 3-го Белорусского фронтов ЕЛИЗАВЕТЕ ВАСИЛЬЕВНЕ ПАВЛОВОЙ.
 
    Рассказ о службе в этом же фронтовом госпитале медицинской сестры Зинаиды Александровны Горбуновой (по мужу – Чиркова) написала её дочь, москвичка Надежда Николаевна Соловьева.
   В нём есть замечательная история, которую можно отнести к чудесам:

   «Вспоминаю ещё один случай, рассказанный мамой. 9 мая 1974 года, в День Победы, группа сэговцев ездила на открытие обелиска в Пыжовку (Смоленская область). В Вязьме водитель автобуса заехал на бензоколонку, чтобы заправить машину.
   Мама вспомнила, что в этом городе до войны жила её фронтовая подруга Елизавета Павлова; никаких других сведений о ней не было. Мама решила расспросить о ней у работников бензоколонки.
   Неожиданно для всех из здания заправки вышла сама Лиза. Восторгам и радости не было конца! Так семья ветеранов пополнилась ещё одной фронтовичкой.
   Мы, их дети, до сих пор поддерживаем связь между собой».

   Это была ниточка – первое упоминание о Лизе Павловой; затем появилась вторая…

                ГОСПИТАЛЬ ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ВЯЗЬМУ

   Почти во всех воспоминаниях тех, кто служил в СЭГе 290 – основной медицинской базе Западного фронта, рассказано о путях этого масштабного госпиталя; масштабного – по числу персонала разного профиля, а не только медицинского, и по количеству раненных советских солдат и офицеров, которым он оказывал помощь.

   СЭГ 290 начал формироваться в уже сильно разбитом городе Вязьме (Смоленская область) 11 июля 1941 года, то есть на 19-й день войны, развязанной фашистской Германией и её многочисленными союзниками.
   В начале октября того же года, чтобы госпиталь не оказался в окружении, ему было дано указание перебазироваться в Москву. В столице СЭГ работал до марта 1943 года.

   В госпитале служила медицинской сестрой Нина Сиротина (после замужества – Новосельнова), имеющая поэтический дар. После войны Нина Ивановна стала профессиональным литератором – поэтом.
   В 1943 году она написала большую поэму «СЭГ-290». В этом поэтическом произведении все военные пути-дороги госпиталя, запоминающиеся события.
   И самое главное: названы некоторые фамилии и имена из тысячного списка персонала.
   Второе событие, которое можно назвать в поиске Лизы Павловой чудесным – она упоминается в  поэме.

   В этой части лирического повествования о госпитале Нины Сиротиной речь идёт об освобождённой от врага Вязьме.

   …  С весенней водою – бурливой, кипучей,
   К нам доброе слово в столицу пришло.
   Над Вязьмой рассеялись чёрные тучи,
   Советское солнце над Вязьмой взошло.

Хоть фрицы повсюду хвастливо болтали,
Что Вязьму они не сдадут никогда.
Их воинов наши погнали, погнали,
Чтоб те позабыли дорогу туда.

   Нас солнце ласкает своими лучами,
   По талому снегу беспечно скользя,
   Однажды сказал, улыбаясь, начальник:
   «Ну, что же – обратно поедем, друзья».

К знакомым тропинкам, заросшим травою,
Где наши следы затерялись в пыли!
И вот мы в дороге, простившись с Москвою,
В ту сторону едем, откуда пришли.

   И, слёз не скрывая, Мария Корович
   Сестре своей Лизе сквозь гул говорит:
   «В родной нашей Вязьме всё красно от крови,
   Наш дом, наша школа, больница – горят».

  Лиза – это Лиза Павлова.  Чуть позже о том, как Вязьма стала родным городом Елизаветы Васильевны.
       
                СЛОВО О ФРОНТОВЫХ ПОДРУГАХ

   Светлана Михайловна Мазурова (в замужестве – Калинина) в этот фронтовой госпиталь пришла санитарной дружинницей; ей было 16 лет. После войны жила и работала в г. Минске.

   Из её воспоминаний (опубликованы здесь же, на Прозе.ру – Л. П.- Б.):
   «Когда в 1943 году советские войска пошли в наступление, наш СЭГ № 290 переехал под Вязьму в Пыжовский лес. Всё: операционные, палаты, пищеблок, прачечные, клуб и другие службы госпиталя построили сами – медперсонал.
   Помогали легко раненые, но ударной силой на том строительстве были женщины. Лес валили топорами да пилами, изо всех сил волокли бревна туда, где их обрабатывали.  Случалось, что по колено стояли в воде, сапоги утопали в грязи.

   Но голодные и продрогшие, мы находили силы разжечь костёр, чтобы высушить портянки и обувь. Настроение поддерживали наши любимые песни.
   На территории госпиталя в Пыжовском лесу весной мы посадили цветы, дёрном покрыли крыши землянок, сделали аллейки, дорожки, проложили узкоколейку, по которой потом подвозили и отвозили на железнодорожную станцию раненых.

   Во время тяжёлых боёв госпиталь принимал тысячи раненых. В палатах на одну медсестру и санитарку приходилось до ста раненых.
    Сейчас, вспоминая то время, я удивляюсь: откуда брались силы? И сама отвечаю: мы были молоды, ненавидели фашизм, хотели помочь Родине, верили в победу…

   В отделении по уходу за ранеными я работала вместе с Валей Некрасовой, старшей медицинской сестрой Пашей Шалимовой, Зиной Березкиной, Зиной Горбуновой, Зоей Никитиной, Лидой Станкевич, Симой Титовой, Симой Островской, Женей Власовой, Таней Шленской, Зоей Белкиной, Клавой Голубевой, Лизой Павловой, Риной Сидоровой, Тоней Трефиловой.

  Были они санитарными дружинницами или медсёстрами. Кто-то из них работал в операционных блоках, кто-то занимался переливанием крови, кто-то был занят эвакуацией раненых.
  Возраст и характер моих фронтовых подруг был разным, но все они отличались трудолюбием, комсомольским задором и преданностью в дружбе».

   Из упомянутых С. М. Мазуровой фронтовых подруг выделим две: Зину Горбунову и Лизу Павлову. Именно перед Зиной Горбуновой и другими «сэговцами», как видение, появилась Лиза Павлова 9 мая 1974 года – неожиданно вышла из здания автозаправки в Вязьме.
  Они не виделись почти 30 лет.

 РАССКАЗЫВАЕТ ДОЧЬ:

                ДЕВЯТИЛЕТНЯЯ ЛИЗА – ХОЗЯЙКА В ДОМЕ

   Вернёмся к фразе Надежды Николаевны Соловьевой (см. выше): «Мы, их дети, до сих пор поддерживаем связь между собой». С Надеждой Николаевной мы знакомы. Я попросила её передать просьбу Совета ветеранов СЭГа 290: чтобы кто-то из близких Елизаветы Васильевной Павловой написал о ней.

   И вот рассказ её дочери Татьяны Васильевны Ивановой (от 14 апреля 2019 г.), живущей в Вязьме:

   «Моя мама, Елизавета Васильевна, родилась 23 августа 1923 года под Вязьмой, в большой крестьянской семье. Она была старшей дочерью (второй жены отца) Василия Павловича Павлова. От первого брака у него уже было пятеро детей. Чтобы прокормить такую большую семью, он работал не покладая рук.
   Дедушка устроил мини заводик. Там он вместе со старшими детьми обжигал кирпич, который пользовался большим спросом. Все работы выполнялись вручную; глину, песок, воду возили на лошадях. В хозяйстве было две лошади и две коровы; это было хорошим подспорьем для семьи.

   Бабушка, после моей мамы родив ещё двух девочек, умерла. Это было в 1932 году. Вся тяжесть домашней работы легла на плечи девятилетней Лизы. В 1935 году дедушке пришлось уехать с насиженного места. Кому-то в той деревне показалось, что иметь двух лошадей и двух коров может только ярый кулак, и что его нужно сослать в Сибирь.
   Знакомый староста рассказал дедушке, что ждёт его и его детей. Пришлось дедушке за одну ночь собраться и уехать; на телеге он смог увезти детей и немного вещей.

   Семья приехала в Вязьму, на пустое место. Дедушка работал без отдыха, чтобы сохранить детей. Он вырыл землянку и обустроил её так, чтобы там можно было жить. А до этого дети спали под телегой, конечно, не на голой земле. Дедушка был большим умельцем; всё делал своими руками. Дети, подражая ему, учились работать и сострадать.

                СОСТРАДАНИЕ ПРИВЕЛО ЕЁ В ГОСПИТАЛЬ

   Когда началась война, моей маме было неполных 18 лет. Она, как настоящий патриот, пошла работать в госпиталь, который проходил (он там формировался – Л.П.-Б.) через наш город. Это был СЭГ 290.
   Госпиталь принимал раненых, оказывал им первую помощь. Тех, кому требовалось длительное лечение, отправляли в тыл.
   Молоденьким девчонкам, заморышам, приходилось носить носилки с ранеными. Это была тяжёлая ноша: взрослые мужчины в полном обмундировании, у некоторых ещё и вещмешки.
   Уставали до изнеможения, но никто не жаловался, а сострадали раненым.

   За четыре года войны фронтовикам пришлось пережить многое: отступления с тяжёлыми боями, сражения с фашистами при освобождении наших городов и разных населённых пунктов; вражеские бомбёжки; холодные зимы, бездорожье…
   Работа прифронтового госпиталя не останавливалась ни днём, ни ночью.

   В военном билете моей мамы в графе «звание» такая запись: «Красноармеец». На самом деле, маме и таким же добровольцам, как она, приходилось выполнять работу медицинских сестёр, сиделок, поваров, прачек.
   Когда не хватало перевязочного материала, они стирали, кипятили, сушили и скручивали бинты. Постоянно нужна была помощь на кухне. Например, в Пыжовском лесу повара госпиталя готовили завтраки, обеды и ужины не менее, чем на семь тысяч человек.
   Словом, добровольцы выполняли любую работу, необходимую в данный момент. В таком круговороте весь персонал госпиталя работал до последних дней войны.

                ВОЙНА – НЕ ПОМЕХА ДЛЯ ЛЮБВИ

  Легко раненых лечили и сразу же отправляли на фронт. Некоторые из тех, кто воевать уже не мог, оставались и работали в госпитале. Мужские рабочие руки здесь нужны были всегда.
  Именно в госпитале мама познакомилась с моим будущим отцом - Василием Ефимовичем Картаевым. Он был ранен в голову, лишился одного глаза.

   После окончания войны мои родители приехали в Вязьму; поженились. Через год родилась первая дочь – Алевтина. Я младше сестры на четыре года. Отец был большим тружеником, хорошим семьянином. Но то тяжёлое ранение в голову и контузия сказывались на его здоровье и поведении.
   Я отца помню плохо. В памяти осталось только, как мама прятала нас, дочерей, когда видела, что у отца начинается обострение контузии. Наверное, он испытывал чудовищную головную боль, потому что метался, не находил себе места.
   В такие часы нельзя было попадаться под его руку. Мама жалела отца, никогда его ни в чём не упрекала.

   За годы работы в госпитале она насмотрелась на таких же страдальцев. Более десяти лет мама помогала отцу бороться с последствиями ранения и контузии.
   Конечно, он понимал, как тяжело жене и детям рядом с ним. И однажды отец, после очередного приступа, уехал, не оставив адреса.
   Мы остались в своём доме в Вязьме. Маме приходилось много работать, чтобы содержать двоих детей и поддерживать в хорошем состоянии дом.

   Лишь когда мы, дочери, выросли, стали понимать, как нашей маме было тяжело. Мы удивляемся, как она всё успевала делать. Кроме основной работы, было ещё и своё хозяйство: огород, куры, поросёнок.
   Мама объясняла нам, что и как нужно делать в доме, в огороде. Она готовила нас к взрослой жизни, и мы ей за это очень благодарны.
   Видимо трудовая закалка, полученная в раннем детстве, и служба в СЭГе 290 все годы войны многому её научили. Не только научили многое делать своими руками, но и закалили её характер.
   Верно говорят: на Бога надейся, а сам не плошай.

                СЧАСТЛИВАЯ ВСТРЕЧА

   Я не помню, какой то был год, но однажды мама пришла с работы (она работала на автозаправке) вся сияющая. Оказывается, она встретилась со своими фронтовыми подругами.
   Группа её однополчан в День Победы приехала, чтобы увидеть то место под Вязьмой, а именно – в Пыжовском лесу, где в 1943-1944 годы базировался их госпиталь.
   Потом на опушке этого леса, у дороги появился обелиск, посвящённый самоотверженной работе всех, кто спасал раненых в СЭГе 290.

   После той незабываемой встречи мама каждый год ездила в Москву на День Победы и встречалась с однополчанами. Они стали друг другу ещё ближе и дороже; готовы были помогать своим боевым товарищам и словом, и делом.
   Эти искренние отношения передались и нам – их детям. И пока живы, мы будем помнить и поминать добрыми словами тех, кто дал нам жизнь и научил всему хорошему».

    Татьяна Васильевна показала фотографии мамы.
   На снимках военных лет Лиза Павлова – очаровательная, курносенькая девушка. Если судить лишь по чертам лица и его выражении – она была быстрой и бойкой; энергия била через край. А ещё, как сама утверждала, она была пухленькой.
   На встречах "сэговцы" (от СЭГ; так они себя называли) вспоминали не только о трудностях военной их службы, но и разные смешные случаи. Например, вот что однажды приключилось с Лизой Павловой.

   За длинную рабочую смену она устала чуть ли не обморока. Чтобы немного передохнуть, Лиза спряталась в шкаф. Ещё не успела задремать, как в отделении появился начальник госпиталя Вильям Ефимович Гиллер.
  Ей кричат: «Гиллер идёт». Весь персонал, как было положено по уставу, встал по стойке «смирно».
   Надо же было такому случится: Лиза начинает выбираться из шкафа в тот момент, когда Вильям Ефимович к нему подошёл. «Я и вывалилась прямо ему под ноги», - смеясь, рассказывала Елизавета Васильевна.
    Обошлось без наряда вне очереди.

                УВЕЧЬЯ ВОЙНЫ

    О дальнейшей судьбе мужа Елизаветы Васильевны - Василия Ефимовича Картаева известно мало. По крайней мере, семья узнала, что, когда он уехал из Вязьмы, то не сгинул, а вернулся в свои родные края; предположительно, на Украину.
   Приступы неадекватного поведения Василия Ефимовича, о которых рассказала дочь Татьяна Васильевна, безусловно, связаны с тяжелейшим ранением в голову и потерей глаза.

    Я прочитала в «Медицинской газете» (от 2 февраля 1965 г.) интересную статью «Пора обобщить, подвести итоги». В ней речь о восстановительном лечении инвалидов Великой Отечественной войны.
   Авторы: М. Лукин, председатель секции инвалидов Великой Отечественной войны Советского комитета ветеранов войны, генерал-лейтенант в отставке; С. Воскресенский, доктор медицинских наук; М. Выборнова, врач.
   Написана статья, что называется, по горячим следам – лишь двадцать лет прошло после войны. А выводы, которые в ней приводятся, сделаны компетентными людьми.

    Авторы, обобщая послевоенный период восстановительного лечения инвалидов войны, написали, что даже при активной терапии в специализированных госпиталях выздоровление наблюдалось лишь у 32-33 процентов инвалидов, и что «общее число бывших воинов, которым нужно лечение в условиях стационара, почти не сокращается, а в ряде случаев даже возрастает».

   И дальше из статьи:
   «Это объясняется тяжестью последствий военных травм, хроническим течением некоторых из них, частыми обострениями и поздними осложнениями ранений, наступающими у значительного числа инвалидов.
  Причём эти обострения нередко проявляются впервые через 15-20 лет после ранения. Их разнообразие определяется локализацией и характером повреждения, перенесёнными осложнениями при заживлении ран и спецификой поражённых тканей».

   Пока Василий Ефимович находился в СЭГе 290, его, конечно, лечили. Но вряд ли в разорённой и сожжённой фашистами Вязьме, куда после окончания войны приехали Елизавета Васильевна и Василий Ефимович, был специализированный госпиталь для лечения ранений в голову.

   Эти молодые и красивые люди, как и миллионы других фронтовиков, могли бы жить, учиться, работать, играть свадьбы, радоваться рождению сыновей и дочерей… Фашистская Германия и её союзники нарушили мирную жизнь советских людей. Им пришлось надеть военную форму и взять в руки оружие.
   Миллионы молодых и красивых погибли! Миллионы тех, кто выжил, но был тяжело ранен, многие годы мучились от болей и других осложнений. Вот также мучился и Василий Ефимович.
   Одно утешает: и любовь была. Семья фронтовиков пополняется потомками; уже есть четверо внуков.   
* Арсений Александрович Тарковский – участник Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. С начала войны и до декабря 1943 года служил в редакции газеты 11-й гвардейской армии. Был тяжело ранен; ему ампутировали ногу.


Рецензии