Пленники Донбасса. Пролог

               

Под созвездием Плеяд

                «Бойся равнодушных ; они не
                убивают и не предают, но
                только с их молчаливого согласия
                существует на земле
                предательство и убийство.»
               
                Бруно Ясенский

Щедрая земля Луганщины, истерзанная снарядами, поблёскивает  утренней влагой в лучах выкатившегося на небо солнца. Чернеют пятна воронок в раздымленных далях свежераспаханного пара, где зимой белым саваном кружила вьюга.
Давно растаяли снега и скованные льдом озёра, словно и не было. Отжурчала стылая вода множеством ручьёв, и уже пылит степная дорога под колёсами машин.
По тропе среди поля идёт горькая старуха-мать Христина Григорьевна Кухоренко, осторожно ступает больными ногами в галошах на босу ногу. Сбоку голые ещё ветки кустов цепляются за домотканую юбку с фартуком. Сколько слёз за последние годы умыкала ею не раз хоженая верста. Старушку слепит печаль, прошлое ясно рисуется в памяти. Слёзы катятся из добрых голубых глаз по худым щекам.
Добре жила она ещё пять лет назад, и прилетело на метле Лихо с ветрами заката. Посеяло отравленные семена сомнений и розни среди людей,  натравило брата на брата, принесло разор в семьи.
Пришла новая власть смуты, непокорных ей гонит с земли танками, бомбами... Вскоре Кухоренко Христина овдовела - убило её старика осколком в хате. Тут и старший сын, Пётр, погиб, а второй сын, Руслан, лежит в госпитале тяжело раненый. Её дочь в России в услужении у богатой семьи, деньги присылала для сына, теперь и связи нет с ней. Один внук Миколка с ней бедует.
Стёжка тянется меж сухих прошлогодних бурьянов к колодцу, рядом рассохшийся желоб для водопоя скота. Его доски проросли тёмно-зелёным мхом. Над брошенным колодцем взвился в небо длинный шест журавля, подняв вверх ведёрко без дна. Ветер покачивает ведро, жалобно поскрипывающее: «Лей-не лей, а воды в нём не будет, оно бездонно...» Да и откуда ей взяться ; вокруг запустение.
Вот и село. У взорванной бомбой хаты пастушонок с грустной козой.  Он машет рукой старушке, та подходит и подаёт из фартука ему в руки несколько земляных груш, потом подходит к загону и старается вывести из него лобастого бычка на заброшенный огород:
- У-у-у! Упрямец поганый! Иди, гуляй, вредитель, разворотил загородку!
Шумят себе верхушки деревьев с едва распустившейся нежной листвой, посвистывают скворцы. У одной пары птиц три года назад убило самочку, а скворушка один прилетает и сидит, ждёт подругу или гибели. Белобрысая одна молодайка , вся в веснушках, белит восстановленную часть стены дома, прислушиваясь к звукам с западной стороны, откуда в любой момент может прилететь «гостинец» от Киева - мина или снаряд. А рядом уцелевшая маленькая, душная церквушка, где струятся свечи и трёхголосый бабий хор высок и негромок. У молящихся прихожан глаза устремлены к лику Христа на иконе с надеждой и неистребимой верой быть услышанными, губы их шепчут беззвучные слова молитвы.
По улочке бежит с прискоком лёгкая тонконогая девчонка. Она ничего не боится, как заяц, что «в страшный час косит трын-траву». Она совершенно уверена, что люди раньше летали. Сколько раз Зося летала во сне - надо только разбежаться, высоко подпрыгнуть над землёй, и, широко раскинув руки, лечь как на воду, на воздушный поток под собой,- и вот ты уже паришь над землёй, захлёбываясь от счастья свободы...
- Выдумщица, Зоська! - смеялась мать, выслушав её рассказ. - Ты растёшь во сне, дочка! Яркое созвездие Плеяд - Стожары, сияет над нашим селом ночью, и шлёт людям волшебные, мирные сны...
Да, о востоке Украины не любят говорить в Киеве: Амвросиевка, Дебальцево, Славянск, Иловайск, Снежное и другие районы разрушены, как после боёв в Сталинграде. Сверху на всё это смотрят небожители: те, кто взрывал скалы для ложа водохранилища Днепровской ГЭС, кто воевал здесь с полчищами гитлеровских войск и отдал жизнь за эту землю. Сколько бы они свершили хорошего, нужного, возможно гениального, вернувшись живыми с той войны, но другие люди восстанавливали плотины, города, заводы, и... Киев с Крещатиком. А какие песни пели, фильмы снимали! Всё имела и умела Украина!

Обман и разор

Нет лестницы в небо, моста через море и справедливости в мире. Зависть соседей Украины на её щедрую землю и богатства потекла тихим ручейком мутных речей в души протестной молодёжи и корыстных её лидеров про счастье стать гражданином Европейского союза, что и стало «сыром» за океаном оплаченной мышеловки. Местные предатели вместе с Польшей подняли из чёрных лесов Галиции недобитых зверей-нацистов, вскормили молодёжь кровавыми идеями Бандеры, одели в гитлеровскую форму, сунули в руки сатанинские факелы с криком:
- Вот он, свет правды и свобода великой Украины!
Либеральная, сытая Россия беспечно наблюдала, демократично не вмешиваясь, за гибельными переменами в доме братского соседа, пока не услышала:
- Кто не скачет, тот москаль! На ножи, долой русских оккупантов! Всех несогласных на дыбу! Ату их! Чемодан в руки и на вокзал!
А под лозунги захватывалась и разворовывалась страна. Украинские обыватели притихли у своего добра, а рабочему русскому люду, как в той пословице: «Коли на дно покатишься, так и за бритву схватишься !»
Севастополь и Крым не пустили на свою землю мятежников. Дикий вой негодования о потере полуострова пронёсся у подельников разбоя по всему миру, даже замахали ядерной дубинкой.
Восстали Малороссия, Одесса, Харьков, Очаков, но не успели создать союза сопротивления, поддержки.
На Востоке мудрость говорит: «Когда хлопают в ладоши, надо, чтобы обе ладони хлопнули, а не с воздухом...»
И сожгли нацисты борцов Одессы, уничтожили повстанцев Харькова, Очакова и других городов юга Украины, запугали население тюрьмами. Малороссии преступная власть в Киеве за неподчинение объявила настоящую войну. Восставший народ создал свои республики, не покорился врагу, отказался забыть родной язык и славную историю своих отцов и дедов.
На передовой линии фронта дубы теперь нашпигованы железными «желудями» осколков снарядов, мин. Насмерть стоят ополченцы, защищая свои города и сёла, родителей и детей от карателей.
Они не великаны, не голливудские супергерои, играющие мускулами, - обычные рабочие, служащие, шахтёры, трактористы, и понимают, что их ждёт гибель в неравном бою, однако говорят:
- За нас никто в окоп не полезет!
У поэта Николая Тихонова есть замечательная строка: «Гвозди бы делать из этих людей: крепче бы не было в мире гвоздей!»
Россия не бросает своих - взяла под свою защиту Крым, прорвана блокада сражающихся республик, поставляет продукты, медикаменты, грузы со стройматериалами, потому как говорят в народе: «Откажешься от человека на время,значит, ты отказываешься от него навсегда!»
Народ не забудет, не простит тысячи убитых мирных жителей республик и более двух миллионов беженцев. Потеряла Донбасс киевская клика, и в бессильной злобе крушит города и сёла республик минами и снарядами, только сколько верёвочке не виться - конец наступит...

   
По ком звонит колокол?

Звонит пустое ведро над колодцем, как колокол на ветру. Десятки тысяч погибших в гражданской войне на Луганщине и в Донецке...
Жизни было им отмерено с лихвой в тот миг, когда она оборвалась. Погибли военруки ополченцев. Предатели, по сговору с Киевом, выполнили приказ на зачистку непримиримых к врагу командиров.
Первым пал комбриг армии ЛНР Александр Александрович Беднов, коренной луганчанин, глава группы быстрого реагирования «Бэтмен». Его машину расстреляли из автоматов 1 января 2015 года.
Алексей Борисович Мозговой - командир 14-го батальона Народной милиции ЛНР, родился в селе Нижняя Дуванка Сватовского района Ворошиловградской области. Он был ещё поэтом и автором-исполнителем песен как на русском, так и на украинском языках. Был убит 23 мая 2015 года за день до обещанной им пресс-конференции в Москве. Машина комбата с позывным «Призрак» подорвалась на фугасе и была расстреляна.
Павел Леонидович Дрёмов - позывной «Батя» - родился также в Ворошиловградской области. Командир национальной казачьей гвардии был комендантом северодонецкого и стахановского гарнизонов.
...И в годы войны люди женятся. Комбат «Батя» устало улыбался на мальчишнике, собирая морщинки вокруг глаз. Он вдруг вспомнил, как встретил цыганку накануне с горячим проникновенным взглядом. Она сжала сильными пальцами его ладонь, всё глубже заглядывала в душу... Этот поединок глаз показался ему вечностью. Наконец, цыганка перевела взгляд на его руку, что-то шептала на своём языке, проводя пальцем по рисунку линий его ладони. Потом впилась в глаза комбата взглядом, сжала в своих руках его ладонь и произнесла:
- Не берёт тебя пуля - погубит предательство! - Над их головами высились молчаливые громады облаков...
Павел Дрёмов был убит на второй день после собственной свадьбы 12 декабря 2015 года. Его «Лендровер» - свадебный подарок от однополчанина с позывным «Борщ» - взорвался от бомбы, установленной в машине. Водитель спасся чудом.
Арсений Сергеевич Павлов (прозвище «Моторола») - командир противотанкового подразделения «Спарта» в Донецкой Народной Республике. Удерживал Славянск, донецкий аэропорт, участвовал в боях за Дебальцево и Углегорск. Погиб через две недели после рождения у него сына  Макара, 16 октября 2016 года в лифте дома. Сработало самодельное взрывное устройство на тросе лифта.
Михаил Сергеевич Толстых (позывной «Гиви») родился в Иловайске Донецкой области. Командир собственного батальона «Сомали», полковник армии ДНР, жестоко мстил врагу за гибель своего друга «Моторолы». Погиб в 37 лет на территории своей войсковой части в Макеевке от обстрела его кабинета из реактивного огнемёта «Шмель» при странных обстоятельствах...
Александр Владимирович Захарченко родился в Донецке в семье шахтёра. Являлся главой ДНР, председателем организации «Оплот Донбасса». Создал детскую организацию пионеров - захаровцы. Был убит на входе в клуб «Сепар» 31 августа 2018 года службами СБУ и английской разведки, -  в 43 года.
Похороны всех командиров были многолюдными и многодневными. Народ говорил одно:
- Не забудем, не простим убийцам! Язык в крови у тех, кто нас обвиняет в развязывании гражданской войны.

И вновь продолжается бой...

Снаряды продолжают лететь со стороны бандеровской Украины на жилые дома, школы. Садики, огороды. Новые командиры ополчения ведут бойцов в атаку на колонны врага, встают перед ними непоколебимым щитом, замахнувшись, как тупым суковатым колом, заразной насмешливой песней:

- Ой-ся! Ой-ся! Ты меня не бойся,
   Я тебя не трону -
   Ты не беспокойся!

Накрывают позиции снаряды, слышен вой мин («табуреток», как называют их ветераны Чечни). Работают взахлёб пулемёты.
Командир коротко приказал: «За мной!» Только надрывное дыхание и крик, полный злобы и отваги. Бойцы стреляют короткими очередями, бьют только наверняка.
Отбив атаку, ополченцы с наслаждением закрывают усталые воспалённые глаза, давая сердцу передышку, и только снайперы следят прицелом за противником.
Дети войны взрослеют быстро, зловещая тень вражеского квадрокоптера с бомбой заставляла их бежать прятаться в щель или подвал, подростки же старались помогать защитникам.
В расположение взвода, словно архангел, явился Миколка с небольшим ящиком снарядов. Командир улыбнулся, утираясь чёрной пятернёй:
- Спасибо, брат! Бог послал тебя вовремя!

После боя

А вечером, в затишье от боёв, подошла к бойцам Христина Григорьевна, поклонилась и заговорила:
- Берегите себя, сынки! Чистое душой ваше поколение! Чтобы кочергой согнуло ворогов ваших! Накажет Бог супостатов, ведь он не Ерошка, ему сверху там видно немножко!
- Сила, бабуля, с той стороны немалая, но нас всегда поддерживают люди Донбасса...
- Э, сынок, их сила молодец ; на овец, а на здешнего героя-молодца каждый каратель - овца!
Она встала, подошла к корзине с бельём и начала вешать стираную сорочку на тонкую, раскачивающуюся по ветру верёвку. Через плечо глядя на командира, попросила:
- Як помру, поховайте меня в рассрочку, попа позовите.
- Живи, Григорьевна, долго! - отвечали бойцы. - У тебя хороший внук Миколка подрастает.
- А пойдемте, хлопцы, ко мне!- обратилась она к двум ополченцам и командиру. - Я вас целебным травяным настоем попотчую.
Христина вошла в уцелевшие тёплые сенцы своей хаты-развалюхи. Воткнула лучину в закопченную щель у окна над топчаном. Поставила на синее пламя горелки примуса чайник. Миколка уселся на топчан и с интересом наблюдал за гостями.
Вскоре старушка разлила по кружкам ароматный настой, положила на стол несколько припрятанных ею жёстких кренделей:
- Вчера сына навещала в госпитале, - заговорила она, - жив пока ещё, врач говорит: «Молись, мать, за него, парень молодой, не хилый, выкарабкается боец!» Бьют нас бандеровцы и плакать не дают! Успевай только в подвал ховаться, не хочешь, а живешь- только баламутство просить на свою голову погибель.
Христина заплакала тихо и глухо, зашамкала беззубым ртом, будто воды хлебнула и словно твёрдое и колючее что комком в горле стало.
Кошка осторожно, беззвучно подошла, и, сверкнув глазами, прижалась к её ногам.
- Не горюй, мать! - успокаивал её командир. - Правда на нашей стороне, а в Киеве власть когда-то поменяется.
- Эх, дружок! Каков чёрт Фомка - такая у него и жёнка! С этим капитализмом куда не кинь - всюду клин, ты на гору, а чёрт за ногу! Не говори гоп, пока через всё это не перепрыгнешь... Как не костерит нас, стариков, всякое нынешнее отродье за ошибки в нескладной судьбе, но мы всегда говорим о любви к своей земле, оставаясь верными душой Родине. Если хочешь узнать о любви - спроси старца...
- Вы мне напомнили мою бабушку, она жила в Сталинграде, вынесла с семьёй все ужасы бомбёжек города, плена и концлагеря здесь, на Донбассе, в возрасте вашего Миколки.
- Расскажи, сынок! Интересно послушать! -
- Ну что же, расскажу вам о пленниках Донбасса в 1942-1943 годах, воспоминания моей бабки.
И командир начал своё повествование...