Возвращаясь в прошлое 1

                ВОЗВРАЩАЯСЬ В ПРОШЛОЕ
                Книга-1



                ДЕД ТИХОН




 Весна1880года, второй месяц пути. Переселенцы миновали Урал и, повозки двигались теперь по бесконечным казахским степям. На одном из привалов, в повозке Шведкова Фёдора, раздался детский плач. Это родила жена Фёдора. В семье уже был один ребёнок, сын Кирилл. Родившийся мальчик был спокойный, он почти не плакал. Пососав грудь он засыпал, а проснувшись лежал, безмолвно озираясь по сторонам. Мальчика назвали Тихон.
 В поисках вольных земель, переселенцы с Украины, двинулись ранней весной, ещё в начале марта. К средине июня, часть переселенцев, достигла понравившегося им места. Это было село Ромодан. Вокруг расстилалась степь с многочисленными озёрами, поросшими высоким камышом. С двух сторон к селу подступал сосновый бор. Определившись с местом строительства, каждая семья отделила себе участки с учётом всех построек и огорода. В первую очередь, на свой страх и риск, вспахали землю и посадили овощи. Семена переселенцы привезли с собой. Для хозяйственных нужд и полива, вырыли колодцы. В то далёкое время, сосновый бор был непроходим, по этому к месту заготовки сосняка для строительства, приходилось прорубать просеки. Все вырубленные деревья вывозили к месту строительства на волах. Деловую древесину ошкуривали и складывали не далеко от места строительства. Брёвна не пригодные для постройки и толстые сучья, складывали отдельно для зимней топки жилья и бань. Для кладки печей, в окрестностях села было много глины. Не смотря на то, что строительство продвигалось медленно, к осени переселенцы выстроили себе избы, бани, вырыли погреба, огородились.
 Лето в этом году было не жаркое, а холода пришли только в средине октября. Все овощи успели вызреть, огороды дали хороший урожай. Изба Шведкова Фёдора, как и других переселенцев. Состояла из большой комнаты и сеней с кладовой. К зиме подготовились хорошо. Засолили грибы, овощи, засыпали в погреб картофель, морковь, свеклу, навязали веники для бани и подметания полов. Первая зима выдалась холодная, снежная и преподала хороший урок переселенцам. Перезимовав, они обзавелись домашней птицей, скотом, на пресельной посеяли пшеницу, просо и рожь.
 В селе была красивая и большая церковь, а по воскресеньям, собирался большой базар, который располагался на площади не далеко от церкви. На базар съезжались со всех окрестных сёл. Привозили на продажу лошадей, домашний скот, сено, зерно, муку, домашнюю птицу, мясо, молоко и молочные продукты, шерсть и изделия из шерсти. Выбор товара был большой. Воскресный день для сельчан был праздником с посещением церкви, базара и купеческих магазинов.
 В семье Шведкова Фёдора родился ещё одон сын, Елисей. Время шло, дети росли в семье с хорошим достатком. Все трое сыновей были тихими и не разговорчивыми, вывести их из равновесия, практически было не возможно. Мальчишки со своей улицы, которая называлась, Хохлы, никогда не ссорились с ними. Но однажды, в воскресный день, когда вся семья Шведкова Фёдора выходила в центр села, несколько подростков с другой улицы, специально решили раздразнить трёх братьев и поколотить их. Вначале они оскорбляли братьев словами, те хмуро и сурово глядя на обидчиков, молчали. Окружив братьев со всех сторон, нападающие стали поочерёдно подбегать к братьям и наносить удары. Братья вначале встали спинами друг к другу, а лицом к нападающим и молча отбивались. И вот наступил момент, когда терпение братьев кончилось, и они так же молча кинулись на обидчиков. Через считанные минуты, часть нападавших позорно бежала, остальных братья, схватив за одежду, беспощадно били. Собравшаяся толпа не могла разнять их и только прибежавшие на крик родители, смогли остановить это побоище.
 Дома, Фёдор в назидание, выпорол всех троих. Сыновья, не проронив ни слова, приняли наказание. С тех пор все дети с других улиц, обходили братьев стороной. Братья рано начали курить, это тоже явилось причиной порки. Они таскали самосад у отца и, спрятавшись от посторонних глаз, курили. Однажды отец застал их курящими на сеновале и, выпоров всех троих, сказал:
 - Раз уже курите, делайте это открыто, а то вы сожжёте всё хозяйство и сами сгорите. В восемь лет Тихон поступил в Церковно-приходскую школу, а в двенадцать лет окончил её. Учился он хорошо, его интересовало буквально всё, что преподавали в школе. Он любил читать и читал всё, что доставал сам или приносили родители. Зимой дети играли в зимние игры, катались на коньках, лотках, лепили снеговиков.
 Фёдор приучал детей к труду. Уход за домашними животными, распиловка и колка дров, заготовка воды для домашнего пользования и для бани, очистка двора от снега, входило в обязанности детей. С ранней весны и до поздней осени дети были заняты на полевых работах. Вспашка земли и посевная, заготовка сена, прополка огородов, уборка урожая. В свободное от работы время, которого летом практически не было, играли в лапту, бабки и другие игры. В летнее время все мальчишки до пятнадцати, шестнадцати летнего возраста, штаны одевали только на работу и на выход, играли же они в длинных холщёвых рубахах, без штанов. Однажды наигравшись, братья сидели в тенёчке. Дети по природе были молчаливыми, не разговорчивыми, поэтому посиделки проходили в полном безмолвии. Неожиданно Тихон поднялся, нагрёб песок в подол длинной холщёвой рубахи и, донеся её до проезжей части, высыпал. Братья молча наблюдали. Когда Тихон сделал третью ходку, к нему так же молча присоединились братья. Песка на улице было много, поэтому через короткое время вся улица была перегорожена высоким песочным валом. Братья отряхнули рубахи, полюбовались на результат своего труда и пошли курить во двор. Чтобы хорошо было видно проезжую часть улицы, они забрались на баню. Не успели ещё братья свернуть самокрутки, как увидели двигающуюся по улице бричку, запряжённую лошадью. Сидящего человека в бричке они узнали сразу. Это был местный батюшка. Лошадь двигалась медленно, подвыпивший поп, склонив голову, дремал. Доехав до песочного вала, лошадь остановилась. Проснувшийся батюшка стал дёргать за вожжи и понукать её, но та не двигалась и только перебирала ногами, рыская по сторонам. Батюшка спустился на землю и, придерживая полы рясы, подошёл к песочному сооружению. Братья молча наблюдали за происходящим. Они не смеялись, не восторгались и вообще не проявляли ни каких эмоций. Только открытые рты и горящие озорным блеском глаза выдавали их настроение. В это время со двора на напротив, вышла соседская бабушка и жестикулируя руками, что то говорила батюшке. Слов старухи братья не слышали, но по жестам поняли, о чём она говорит. Батюшка дослушал старуху, издали перекрестил её и, приложив руки к груди, поклонился. Затем он повернулся и пошёл к калитке дома Шведковых. Братья быстро спрыгнули с бани в огуречник и, уже из-за угла, наблюдали за происходящим. Отец был дома. О чём разговаривал поп с отцом, можно было только догадываться. Через некоторое время дверь сеней открылась и из неё важно вышел батюшка. Вокруг него суетился растерянный отец. Он то забегал вперёд батюшки, то отставал, при этом всё время кланялся. Подойдя к калитке, он услужливо открыл её перед батюшкой и, проводив гостя, закрыл её. Отец весь подтянулся и, одёрнув рубаху, решительно пошёл к навесу, где хранилась вся упряжь, хомуты, сбруя, вожжи. Взяв со стены кожаные вожжи, отец сложил их вдвое. В правую руку он взял конец сдвоенных вожжей, прикинул, позволит ли длина наносить удары и, остался доволен. Держа оставшийся конец вожже в левой руке и, угрожающе потрясая правой, он крикнул:
 - А ну выходите все трое! Я знаю, где вы прячетесь.
 Братья подошли к отцу и, молча ждали указаний. Отец заставил их задрать длинные подолы рубах, накинуть их на головы и согнуться, упираясь руками в жерди сенника.
 Отец бил вожжами по оголённым местам поочерёдно. Вначале удары его были мощные и уверенные. Задницы виновников покрывались кровяными рубцами. Сыновья молча принимали удары, только тела их судорожно вздрагивали. Постепенно удары становились всё слабее и слабее, отец явно устал.  Так и не дождавшись крика, просьб о помиловании или раскаяния он, окончательно обессиленный, бросил вожжи на землю и, со злом сплюнув, замахиваясь уже безоружной рукой, с досадой сказал:
 - У, упрямое отродье!
 Больше недели братья не могли садиться, а спали только на животах.
 Были и приятные моменты в жизни детей. За хорошее поведение, за успешную учёбу и нелёгкий труд на земле, отец часто хвалил детей и награждал их подарками.
 Так в житейских огорчениях и радостях пролетели годы. Дети росли и с возрастом менялись их взгляды на жизнь, менялись и они сами. Старшего Кирилла, больше тянуло к земле, а Тихон стал увлекаться лошадьми. Елисей, самый младший, ни чем особо не увлекался, делал то, что скажет отец.
 Тихон всё свободное время проводил около лошадей. Он чистил их, водил на озеро купать, кормил и поил. Окружённые заботой Тихона животные, не оставались в долгу, они тянулись к нему и при любой возможности проявляли свою любовь.
 Видя, как сын относится к лошадям, Фёдор однажды сказал:
 - Тихон, ты уже взрослый, я вижу, как ты любишь лошадей и, решил подарить тебе хорошего верхового коня.
 Несколько воскресений отец с сыном ходили на базар, чтобы выбрать коня. И вот однажды, придя на базар, Тихон увидел молодого, ещё не объезженного вороного жеребца. Это был статный, красивый конь. Его гордая выправка и манера держать себя, говорили о том, что цену себе он знает. Немного поторговав, отец купил коня. Тихон сразу назвал его, Воронок. На следующий день Фёдор с сыновьями выехали в степь, с целью объездить Воронка.
 Молодого коня гоняли по кругу. В центре круга стоял Фёдор. В руках его был конец длинной верёвки. Второй конец верёвки, был привязан к шее коня. Сыновья стояли по периметру круга и подгоняли Воронка. Гоняли его по кругу долго, до изнеможения. Вначале Воронок стал припадать на передние ноги, затем, окончательно обессилев, он упал на колени передних ног и бессильно озирался по сторонам. Тихон осторожно подошёл к Воронку и, что-то ласково приговаривая, гладил его голову. Когда Воронок успокоился, Тихон аккуратно надел на него уздечку. Когда Тихон набросил на спину коня седло, он вдруг вскочил и повёл себя агрессивно. Подоспевшие отец и братья удерживали Воронка, и Тихон закрепил седло. Изловчившись, он вскочил на Воронка. Отец с братьями, отпустив коня, отскочили в сторону. Воронок вставал на дыбы, подбрасывал круп, взбрыкивал задними ногами, пытаясь сбросить всадника. Тихон уверенно держался в седле. Наконец, почувствовав, что от всадника ему не избавиться, Воронок помчался в степь. Это была победа. Вскоре они вернулись. Воронок шёл спокойным шагом, а всадник ласково трепал его гриву и поглаживал шею. С этой поры, Тихон и Воронок, практически не расставались, они везде были вместе. Выезжать со двора и въезжать в него, Тихон приучил коня не через калитку или ворота, а перемахивая через бревенчатый забор. Приезжая куда то, он спрыгивал с коня на ходу. Воронок тут же останавливался и неотступно следовал за хозяином, куда бы тот не шёл. Если Тихон входил в помещение, коня он не привязывал. Воронок спокойно ждал хозяина столько, сколько бы не понадобилось для этого времени. Если к нему подходил близко кто то посторонний, он начинал нервничать и вести себя агрессивно. Тихон мог на ходу, держась за седло, спрыгнуть с коня, коснуться ногами земли и, вновь оказаться в седле.
 Окружающие всегда с любопытством и интересом наблюдали за проделками Тихона.
 После окончания осенних полевых работ, когда обмолоченное зерно уже было ссыпано в амбары, а бочки с засоленными грибами и овощами уже стояли в погребах, в Ромодане устраивались соревнования, скачки на лошадях, которые назывались байга. Для участия в бегах съезжались все желающие с окрестных сёл и аулов. Бега проводились ежегодно в степи, рядом с Ромоданом. Широкая беговая дорога была опахана с двух сторон, а проходила она по кругу периметром несколько километров. Ежегодно перед соревнованиями она приводилась в порядок. На соревнование приезжали не только участники, но и большое количество зрителей. Не далеко от беговой дороги устраивалась ярмарка. В трёх километрах от Ромодана находился аул очень богатого бая, которого звали Самай. Бай был так  богат, что даже не знал количества лошадей принадлежащих ему, он знал только количество табунов. Лошади бая тоже участвовали в байге, по этому он, в дни проведения соревнований, устанавливал около ярмарки множество юрт. Между юртами разжигались костры и в подвешенных над ними казанах, постоянно варилась баранина или конина. Все желающие могли войти в юрту, отведать беспармак, выпить чай или кумыс. Байга обычно проводилась два дня. В первый день было несколько заездов, на второй день соревновались победители заездов первого дня.
 За месяц до соревнований, Тихон начинал чередить Воронка(готовить к бегам по специальной программе).Он ежедневно объезжал его, в определённые дни снимал пот (Пробежка лошади с седоком на большое расстояние) и кормил по особому рациону.
 Ещё на кануне соревнований были поставлены юрты, подвешены казаны, сколочены длинные столы для торгующих на ярмарке. День проведения байги выдался тёплый, ясный и безветренный. На небе не было ни одного облачка. Участники соревнования и гости стали съезжаться рано. Ещё солнце не встало, а у юрт уже дымились костры. В подвешенных на д ними казанах кипело ароматное мясо, тут же было расставлено огромное количество самоваров.
 В девять часов утра, организаторы провели жеребьёвку. Тихону досталось участвовать в четвёртом заезде. В десять часов стартовали участники первого заезда. Проскакать, нужно было, пять кругов. Зрители и болельщики волновались, давали наставления наездникам. Спустя некоторое время после старта, участники первого заезда, скрылись за бугром. Когда они появились из-за бугра уже с другой стороны, волнение болельщиков увеличилось. Они кричали и свистели. Вереница всадников вытянулась на приличное расстояние. Некоторые участники надеялись на выносливость своих лошадей и не сдерживали их,
а некоторые, специально придерживали своих питомцев, что бы сохранить силы на последний круг. Лидировал в этом заезде молодой серый, в яблоках жеребец. Видно было, что наездник пытается придерживать его, но вошедшая в азарт, почувствовавшая, вырвавшись вперёд, прелесть свободы и уверенность в своей силе лошадь, не слушалась хозяина. Когда разгорячённая лошадь поравнялась со зрителями, крики и свист усилились, некоторые стали махать руками и бросать головные уборы. Лошадь что-то напугало, и она шарахнула в сторону. Всадник, молодой парень, от неожиданности вылетел из седла. Лошадь без наездника продолжала скакать по беговой дороге. Тихон, на своём Воронке, быстро среагировал, перехватив бегущую лошадь, он придержал её. Вылетевший из седла наездник быстро поднялся и, видя что его лошадь перехватили и придерживают, быстро подбежал и, ловко вскочив в седло, продолжил соревнование. К финишу он пришёл третьим. Парень, передав взмыленного коня своим болельщикам, подошёл к Тихону. Он поблагодарил его за помощь, и они познакомились. Парень был с Бураса и звали его Новосёлов Пётр. Тихон и Пётр были одногодки. Неожиданно к ним подбежала молодая, одетая в праздничный наряд, красивая девушка. Она обняла Петра и с волнением в голосе спросила:
 - Петя, с тобой всё в порядке?
 - Не беспокойся. Агаша, со мной всё хорошо. Это Тихон, он придержал Резвого, когда я упал с него. Тихон, это моя младшая сестра Агафья.
 Тихона вдруг охватило неизвестное ему до этой минуты чувство, впервые в жизни он вдруг растерялся. Он стоял и смотрел на Агафью, которая тоже смотрела на него. Тихону показалось, что эта заминка продолжается слишком долго и ему нужно что то сказать и в то же время хотелось смотреть и смотреть на эту не земную красоту.
 Выручила Агафья:
 - Тихон, спасибо тебе за то, что ты помог Пете. А ты тоже принимаешь участие в скачках?
 
 Тихон вышел из неожиданного оцепенения и, уже спокойно сказал:
 - Да, я буду бежать в четвёртом заезде.
 И он погладил стоящего рядом Воронка.
 В своём заезде Тихон на Воронке был первым.Он вообще не придерживал коня. Уже на первом круге Воронок далеко ушёл вперёд, а закончил он забег, опережая остальных участников на половину круга. Чувствовалось, что Воронок не выложился полностью и у него ещё остались силы.
 На следующий день Тихон, приехал на место соревнований рано утром и, ещё издали увидел среди собравшихся Петра и Агафью Новосёловых. Пётр держал под уздцы Резвого, и о чём то разговаривал с сидящей в пролётке сестрой. Тихон подъехал к ним и поздоровался. Брат и сестра с улыбкой ответили на приветствие. Пётр сказал:
 - Вот, Тихон, хотел сегодня ехать на бега один, но Агаша настояла взять и её. Она очень хочет посмотреть, как ты на своём Воронке пробежишь в финальном заезде.
 При этих словах брата, Агафья заметно заволновалась и слегка покраснела. В финальном заезде участвовало двенадцать лошадей, пять из которых принадлежали баю. Бай стоял в окружении своих людей и, что-то объяснял им, показывая рукой на стоящего не вдалеке Тихона. Джигиты в знак согласия, кивали головой.
 В самом начале Ворнок вырвался вперёд и, до конца заезда лидировал. На финише, когда Тихон спрыгнул с коня, его буквально на лету подхватили болельщики и качали, подбрасывая вверх.
 Когда все немного успокоились, К Тихону подошли Пётр и Агафья. Они поздравили его с победой. Начались награждения. Тихону организаторы соревнований вручили хорошо сработанное, с затейливым узором, дорогое седло и приличную денежную сумму. Подошёл бай и от себя лично вручил деньги и упитанного, молодого барана, которого подвели его люди. Бай был человеком образованным, он обучался где то в России, поэтому хорошо владел русским языком.
 – Тихон, ты очень хороший наездник, настоящий джигит. Вижу, что ты умеешь обращаться с лошадьми, умеешь обучать их и готовить к соревнованиям. У меня есть табун верховых лошадей, это моё увлечение и моя гордость. За этими лошадьми ухаживают специально отобранные люди, которым я хорошо плачу. Мне кажется ты, Тихон, мог бы возглавить этих людей, хорошо наладить работу по отбору жеребят для этого табуна, объезжать их и готовить к бегам. Тебе я буду хорошо платить. Если ты хорошо наладишь работу и найдёшь общий язык с людьми, у тебя будет много свободного времени, и ты сможешь помогать отцу работать на земле. Подумай, Тихон, если согласен, приезжай и приступай к работе.
 Приезав домой, Тихон поговорил с отцом. Немного подумав, Фёдор скал:
 - Сейчас осень. До весны работы на земле не будет. К зиме у нас всё заготовлено, а деньги тебе нужны будут. Ты уже взрослый и не далеко то время, когда тебе нужно будет жениться. Так что соглашайся, поработаешь до весны у бая. А там видно будет. Я, Тихон, решил, что когда ты женишься, не отделять тебя. Будешь жить с нами. Двор у нас большой, заработаешь деньги, построим тебе хороший пятистенник. А Елисей обижен тоже не будет, когда женится, отделим его.
 Так Тихон стал работать у бая. В составе обслуживающих верховых лошадей было двенадцать человек. Они были послушны и любознательны. Беда была в том, что они не знали русского, а Тихон казахского языка. Но нахождение в среде, где общаются только на казахском языке, заставило Тихона быстро освоить его. В ауле Тихона встретили доброжелательно. Уже через несколько дней с ним вежливо здоровались, а дети при его появлении кричали:
 - Тишка приехал!
 Бай был доволен работой Тихона. К нему часто приезжали знатные гости и, тогда в ауле, устраивались большие праздники. Бай показывал гостям своих верховых лошадей, джигиты устраивали бега и национальные игры на лошадях. Участвовал во всех мероприятиях и Тихон. В свободное время он часто ездил к своим новым друзьям Новосёловым. Тихон скучал по Агафье, скучала по нему и она. Агафья часто, как бы случайно, заводила разговор с братом о нём. Когда Тихон был в семье Новосёловых, он всегда чувствовал, Что родители Агафьи относятся к нему с уважением.
 Прошёл год. Жители села закончили подготовку к зиме. Во дворе Шведковых красовался новый рубленный пятистенник.
 В один из дней к Новосёловым нагрянули сваты, а через две недели сыграли свадьбу. Венчание проходило в Ромоданской церкви.
 Жили молодые в новом доме. Они очень любили друг друга. Неразговорчивый Тихон проявлял любовь к Агафье своими поступками, он старался что бы ей было комфортно жить с ним, что бы она ни в чём не нуждалась. Агафья поддерживала порядок и чистоту в доме, следила что бы Тихон всегда был чисто и опрятно одет Она очень хорошо готовила, поэтому муж всегда был сыт. Через год в семье Тихона и Агафьи родился первенец, сын Иван.
 В 1914 году началась Первая Мировая война. В семье Тихона уже было шесть детей, четыре мальчика и две девочки. В первые дни войны Тихона мобилизовали и направили во вновь сформированный кавалерийский полк. Приобретённый с ранних лет опыт обращения с лошадьми, умение держаться в седле, знание приёмов джигитовки. Выгодно отличало Тихона от остальных сослуживцев. Определили его в конную разведку.
 Когда полк принял участие в боевых действиях, в первом же бою, Тихон показал своё умение сражаться с врагом и проявил смелость и находчивость. После сражения, которое полк выиграл, командование отметило особо отличившихся бойцов, среди которых был и Тихон. Однажды, когда полк был на отдыхе, а на линии фронта было относительное затишье, по его расположению ударило артиллерийское орудие, которое находилось где-то за лесом. Определить точное местонахождение орудия поручили Тихону. Через некоторое время после отъезда разведчика, орудийный обстрел вдруг прекратился. Вернувшись, Тихон доложил, что обнаружив орудие он заметил, что кроме артиллерийского расчёта из пяти человек, рядом ни кого нет. Оценив обстановку, он принял решение, атаковать расчёт и уничтожить его. Выбрав удобный момент, Тихон на коне, внезапно выскочил из укрытия и в считанные секунды порубил шашкой весь расчёт. За проявленную находчивость и мужество Тихон был награждён первым Георгиевским крестом четвёртой степени. Вскоре о подвигах кавалериста-разведчика Шведкова Тихона на фронте уже ходили легенды. Получил он Георгиевский крест и третьей и второй степеней, а Георгиевский крест первой степени Тихон получил за взятие в плен в одиночку десятерых немцев, среди которых был офицер. Случилось это зимой, в последний год войны. Тихон возвращался с разведзадания в тыл врага. Продвигаясь лесом, он вдруг уловил запах дыма. Определив направление ветра, Тихон поехал на запах. Конь у него был приучен продвигаться бесшумно. Вскоре Тихон выехал к небольшой поляне. Не далеко от деревьев, среди поляны, горел костёр, вокруг которого сидели немцы. Винтовки были составлены пирамидой в стороне от костра. Тихона вдруг захватил азарт, он понял, что не сможет проехать мимо такой добычи. Не раздумывая, он выхватил шашку и, отсекая немцев от оружия, подлетел к костру. От неожиданности, вражеские солдаты вскочили на ноги и подняли руки вверх. Подгоняя немцев шашкой, Тихон привёл их в расположение своих войск.
 Вернулся Тихон домой полным Георгиевским кавалером. В его отсутствие дома произошли изменения. Умерли родители, дети заметно подросли. Старшему Ивану уже было пятнадцать лет. Тепло встретила его Агафья. Трудно ей было в отсутствии Тихона, но хозяйство было в порядке, да и дом ухожен, помогали дети.
 Жизнь в Ромодане пока протекала спокойно. Возвращающиеся с войны солдаты приносили вести о последних событиях в стране. Они рассказывали, что произошла революция, что власть теперь принадлежит народу. Вскоре и в Ромодане была установлена Советская власть. На собрании сельчан Шведкова Тихона выбрали председателем сельского совета. По всей стране бушевала Гражданская война. Неспокойно становилось и в Ромодане. В окрестностях села появились различные банды. Происходили вооружённые столкновения. Обстановка успокоилась, когда через село прошла Красная армия, о приближении которой узнали за несколько дней вперёд. Она двигалась со стороны Семёновки. Когда к селу подошёл передовой отряд, Тихон организовал встречу ним хлебом, солью. Молодой командир отряда вёл себя заносчиво и нагло. Он спросил у Тихона об обстановке в селе. Тихон объяснил, что до недавнего времени в окрестностях села ещё появлялись небольшие, разрозненные банды, но в последнее время всё успокоилось. Командир отряда поинтересовался обстановкой в Бурасе, следующем селе. Тихон ответил, что в Бурасе тоже всё спокойно. Командир приказал Тихону, до Бураса ехать впереди отряда. Если в Бурасе прогремит хоть один выстрел, он его застрелит. Тихон был в Бурасе накануне и знал, что там готовятся к встрече с Красной армией, но председатель сельского совета опасался, что скрывающиеся в сосновом бору остатки банды из села Сосновка, которых называли «зипунники», могут устроить провокацию. Всю дорогу до Бураса, Тихону было не по себе, он всё время чувствовал неприятное ощущение от направленного в спину оружия. Когда на окраине села отряд встретили с хлебом-солью и всё обошлось хорошо, у Тихона отлегло, и он спокойно вернулся в Ромодан. Красная армия через Ромодан продвигалась трое суток. В походном порядке двигалась пехота, кавалерия, артиллерия, обозы. В неспокойные двадцатые годы в семье Тихона произошло несколько приятных событий. В 1922 году, Агафья родила дочь Зину, а в 1924 году, сына Василия. Женился сын Иван, вышла замуж дочь Фёкла. В эти же годы произошло трагическое событие, которое чуть ли не стоило Тихону жизни. В Ромодан приехал уполномоченный по делам заготовки сельскохозяйственных продуктов. В первую же ночь его застрелили через окно в помещении сельского совета. Официально,  оружие в селе было только у Тихона, поэтому его сразу арестовали и поместили в Семипалатинскую тюрьму. Тюрьма была переполнена разношёрстной публикой. Здесь были и воры и бандиты и убийцы и политические. Первое время Тихона на допрос водили очень часто, и днём и ночью. На допросе из него выбивали признание и при этом били. Из камеры, в которой находился Тихон, часто ночью уводили заключённых, назад они уже не возвращались. Все понимали, что уводят их на расстрел. Ждал своего часа и Тихон. В последнее время его вообще не вызывали на допрос. Так прошло три месяца заключения. В один из дней его вызвали к следователю с вещами и неожиданно освободили. Тихон стал работать в колхозе. Его назначили бригадиром четвёртой бригады. Времена были тяжёлые, не хватало одежды, продуктов питания. Жителей села выручали огороды, подсобное хозяйство. У Тихона и Агафьи уже появились внуки. У Ивана родился сын Володя, а  Фёкла родила дочь Елену, которую ласково называли Елечка.
 Что бы поправить материальное положение, Тихон молчком, не сказав ни слова, отвёз и сдал свои Георгиевские кресты, ставшие никому не нужными при новой власти, в «Алтайзолото». Получил он за свои награды тридцать два метра ситца.
 В 1934 году, в селе была эпидемия тифа. Первой в семье заболела дочь Зина. Тихон успел увезти её в больницу села Бурас. Это и спасло её. В один из дней Агафья почувствовала недомогание, к вечеру ей стало плохо и, она прилегла. Дома кроме неё ни кого не было. Когда вечером вернулся Тихон, Агафья уже была мертва. Для Тихона это была тяжёлая утрата. Ему казалось, что жизнь кончена. Несколько дней он ни с кем не разговаривал и был безучастен ко всему. Однако вскоре он стал осознавать, что двое младших детей, Зиночка и Васенька, нуждаются ещё в нём, что перед памятью об Агафье, он обязан поднять их. Зина и Васенька видели состояние отца и всячески потдерживали его. Они старались больше быть рядом с ним, ласкались и прижимались к нему и, молчаливый по природе Тихон, постепенно оттаял. Женились и отделились ещё два сына Дмитрий и Пётр, сын Николай уехал в Семипалатинск, а дочь Шура в Павлодар.
 Два года Тихон жил с двумя младшими детьми. Дети делали по хозяйству всё, при этом хорошо учились. Трудно было конечно и отцу и детям, но жили они не хуже других. Тихон даже и не помышлял жениться во второй раз. Но вот однажды, к ним пришла не знакомая женщина. Она тоже жила без мужа, а звали её Анастасия Федуловна. После недолгого разговора, она стала жить в семье Тихона. Васенька и Зина помнили доброту своей родной мамы, её ласковые глаза и нежные руки и конечно ревновали отца к мачехе. Но дети были хорошо воспитаны, они любили и уважали отца, поэтому его решение было для них законом. Анастасия Федуловна хорошо относилась к детям и, со временем, она заменила им родную маму и стала неотъемлемым членом их семьи.
 После окончания школы, Зина работала учителем младших классов
 Когда началась Великая Отечественная война Ивана, Петра и Дмитрия мобилизовали. Их провожали в один день. У них уже были дети. У Ивана два сына и три дочери, у Петра сын, а у Дмитрия две дочери. Николая провожали на фронт с Семипалатинска, а Васенька ещё не подлежал мобилизации по возрасту.
 Вначале получила похоронку жена Дмитрия Мария, затем вернулись по ранению, после лечения в госпитале, Иван и Пётр. В 1943 году Василию исполнилось девятнадцать лет. Так как он окончил десять классов, а Советская армия к этому времени наступала по всех фронтах, В военкомате ему предложили учёбу в военном училище. Многие из тех, кто призывался вместе с ним, выбрали именно этот путь. Василий отказался от училища и пошёл на фронт. В письме отцу с фронта, он писал: «Тятя, я, как и вы стал разведчиком и уже имею награды». В последний год войны на Василия пришла похоронка. Тихон, да и все родственники, тяжело переживали эту утрату, он был самым младшим и любимым всеми.               
 В 1943 году, Зина, которая работала теперь в Ромоданской школе, вышла замуж за вернувшегося с войны раненного офицера Ивана, который так же работал в школе воеруком. Жили молодые вместе с отцом Тихоном Фёдоровичем в его доме. Иван с уважением относился к отцу Зины и к Анастасии Федуловне. Вскоре в молодой семье родилась дочь Валя и спустя год, сын Витя. Зина и Ваня жили дружно и ни когда не ссорились. Иван Осипович очень лю бил своих детей, но в силу своего военного прошлого, которое оставило в его характере определённый отпечаток, был строг в их воспитании. Он требовал от детей неукоснительной дисциплины. За нарушение дисциплины Иван Осипович проводил с ними беседу, если это не помогало, наказывал углом и ремнём. Так как Зинаида Тихоновна с Иваном Осиповичем работали, с детьми оставались бабушка Федуловна и дед Тихон. Они очень любили внуков, а внуки их. Когда Иван Осипович Нказывал детей физически, Федуловна бесстрашно бросалась на их защиту, подставляя свои руки под ремень. Но это случалось крайне редко, так как дети в основном были послушны и дисциплинированы.
 После работы в школе, Иван Осипович, по направлению военкомата, работал начальником автороты. Позднее, когда автороту расформировали, ему предложили организовать нормальную работу избы-читальни в Ромодане. Так как в селе того времени, средства массовой информации практически отсутствовали, а большинство населения было безграмотно, этот очаг культуры был просто необходим. Сельский совет выделил деньги на приобретение книг, оформление подписки на центральные газеты и журналы, на приобретение радио «Родина-49», работающего на батареях. Электричества в селе ещё не было. В скором времени изба-читальня заработала. Многие жители села приходили сюда почитать газеты, взять книгу, неграмотные, послушать радио, поиграть в шахматы и шашки. Позднее, по просьбе руководства «Райпотребсоюза», ему пришлось налаживать работу смешанного магазина в центре села.
 Основная масса Жителей села, работала в колхозе и жила, в основном, огородами и подсобным хозяйством. Деньги на заработанные трудодни выдавали один раз в год и в мизерном количестве. Зинаида Тихоновна, работая в школе, получала хотя и не большую, но ежемесячно, зарплату. Иван Осипович получал пенсию как инвалид войны и зарплату. Вскоре они собрали сумму, позволяющую купить свой не большой домик. Зинаиде Тихоновне не хотелось оставлять отца, да и дом в котором родилась. Она уговорила мужа поговорить с отцом Дом деда Тихона, хотя и был ещё вполне пригоден для проживания, но требовал основательного ремонта. Нуждались в ремонте и все надворные постройки.Дед Тихон и Анастасия Федуловна тоже не хотели что бы Иван Осипович семьей отделялись. Они привыкли к внукам и любили их. За время совместного проживания в доме ни когда не было разногласий и скандалов. Иван Осипович решил остаться и вложить накопленные деньги в ремонт дома. Приняв такое решение, он активно взялся за работу. В первую очередь он заменил сгнившие брёвна нижнего венца сруба. Разобрал тесовую кровлю, которая за длительное время эксплуатации пришла в негодность. Достал дефицитный в то время шифер и покрыл им дом. Разобрал старые сараи и денники и построил на их месте новые. Построил во дворе землянку для кур. Конструкция землянки была таковой, что температура в ней ни когда не опускалась низко зимой, поэтому куры неслись круглый год, а летом в ней было прохладно. Перенёс огуречник с задов во двор, ближе к дому и огородил его частоколом. Для полива, рядом с огуречником, вырыл колодец с деревянным срубом. Пристроил к дому просторную веранду. Поставил красивые тесовые ворота с калиткой.
 Дед Тихон, в силу своего возраста, работать бригадиром уже не мог, но уходить с бригады не хотел и остался в ней ночным сторожем. Старшие внуки деда уже поженились, вышли замуж и у него уже появились правнуки. Жизнь послевоенного села постепенно налаживалась. Люди стали жить лучше. На смену колхоза, пришёл совхоз, с гарантированной ежемесячной выплатой зарплаты. Жители села строили новые дома, покупали мотоциклы и автомобили. Иван Осипович тоже купил мотоцикл М-72 с коляской. В доме деда Тихона тоже всё было хорошо. Жили в достатке, без ссор и скандалов. Но эта идиллия продолжалась до поры до времени. Однажды, когда Иван Осипович работал в смешанном магазине, к нему на работу зашёл сын деда Тихона, Пётр. Был он изрядно пьян. С порога он начал упрекать Ивана Осиповича в том, что он живёт не в своём доме, что таких называют примаками, что он не мужик, разнее может обрести свой угол. В магазине ни кого не было, но Иван Осипович знал, что даже стены имеют уши. Он взял Петра за плечи и вывел его на улицу, предупредив его, что бы такого больше не повторялось. Если он хочет поговорить, пусть приходит трезвый. Дело в том, что женился старший сын Петра Геннадий, а жить с родителями и младшим братом Василием, молодая семья не хотела. Жена Петра, Мария, пилила его ежедневно и, для серьёзного разговора с Иваном Осиповичем, подпаивала. Пришёл Пётр и во второй раз и опять пьяный. На этот раз в магазине было много покупателей. Он вновь оскорблял Ивана Осиповича, требовал, что бы он убирался с отцовского дома. Кто-то из мужчин увёл Петра домой. После этих двух случаев, по селу поползли слухи и сплетни. В этот же день Иван Осипович  твёрдо решил, что жить в доме тестя он больше не будет. Он быстро навёл справки и узнал, что в Оторвановке, бабушка Двоеглазиха срочно продаёт избушку за чисто символическую цену, практически за бесценок. Дед с бабкой Двоеглазовы, жили в этой избушке одни. Когда дед умер, приехавшие на похороны дети, уговорили мать продать избушку и переехать к ним в город. Иван Осипович сразу же после работы сходил к Двоеглазовым, посмотрел избушку и все постройки. К двору примыкал большой огуречник с садом, а во дворе кроме избушки, была баня, летняя кухня и два небольших сарайчика для содержания скота и птицы.
 На следующий день оформили в сельском совете купчую. За несколько дней, Иван Осипович с Зинаидой Тихоновной навели порядок в купленной избушке, побелили стены, покрасили полы, двери и рамы окон. Иван Осипович назначил день переезда. Особенно тяжело переживала переезд Зинаида Тихоновна, которая родилась и выросла в этом доме. Переживали и дети, ведь они тоже родились в этом доме и очень любили дедушку с бабушкой. Дед Тихон с Федуловной провожали внуков со слезами на глазах.
 А вскоре Пётр с женой Марусей и сыном Васей переехали в дом деда Тихона. С первых же дней совместная жизнь стариков с семьёй Петра, не сложилась. Они привыкли, что их внуки Валя с Витей, всё делали с разрешения стариков, всегда слушались дедушку с бабушкой. Васька же, младший в семь Петра был избалован, и как говорится, ни кого не праздновал.               
 Когда переезжали на новое место жительства, Иван Осипович со старого двора принципиально ничего не взял, ни скотины, ни птицы, ни полена дров, которые сам заготавливал на несколько лет вперёд. У стариков остался полный сусек муки и несколько мешков пшеницы.
 Пётр всё время находился на работе, дома бывал редко. Маруся с Васькой уходили к старшему сыну Геннадию. Там Маруся готовила, там они с Васькой питались и жили  несколько дней. Старики в это время питались в сухомятку. Случайно дед Тихон заметил, что мука из сусека катастрофически убывает, хотя в доме давно ничего не стряпали. Однажды он увидел, как Маруся набрала ведро муки и они с Васькой куда то ушли. Потом дед увидел, как Васька в курятнике собирает яйца и куда то уносит. А однажды у деда из кошелька пропали деньги, а из кухонного шкафа часы с крышкой и римскими цыфрами, которыми дед был награждён во время войны.
 Когда Пётр в очередной раз приехал домой, дед Тихон ему сказал:
 - Пётр, в моём доме никогда не было воров и, никогда и никто ничего не прятал, поэтому прошу тебя с семьёй, покинуть мой дом.
 На следующий день Пётр с семьёй переехали в свой дом. Старики опять остались одни. Зинаида Тихоновна теперь ежедневно бывала у них. Она утром готовила еду для них, а идя на работу заносила. Бывало, что и в обеденный перерыв прибегала. Ходили к старикам и Валя с Витей.
 Прошёл год. Иван Осипович приготовил все материалы для строительства нового дома. В начале лета он нанял строителей и к осени во дворе, рядом с избушкой, стоял новенький пятистенник. Со временем семья на новом месте обзавелась хозяйством. Теперь у них была корова и свинья, и домашняя птица. Иван Осипович построил новые сараи, денники, огородился новыми заборами. В огороде плодоносили ягодники, зрели овощи. Жизнь, начатая с нуля, налаживалась. Всё было хорошо, да вот только у Зинаиды Тихоновны теперь совсем не было времени для отдыха. Она вставала теперь в четыре часа утра, доила корову, управлялась по хозяйству, готовила еду для своей семьи и для стариков. На работу она теперь уходила на час раньше, Забегала к старикам, заносила им еду. В обед она опять бегала к отцу, а вечером, идя с работы, вновь делала крюк. А дома тоже работа по хозяйству, огород скотина, семья. На сон оставалось часа три, четыре. Однажды, зайдя к старикам, она застала отца лежащим в постели. На него жалко было смотреть. Видно было, что он испытывает огромные муки. Сидевшая рядом Федуловна на вопрос Зинаиды Тихоновны:
 - Что случилось с тятей?
 Ответила:
 - Да он, Зина занемог давно, да всё терпел, да и мне не велел говорить ни кому, всё думал, оклемается. А вот сегодня слёг совсем и мучается от страшных болей.
 Оказывается у деда проблема с урологией. Вот уже три дня он не может сходить по лёгкому. Зинаида Тихоновна нашла транспорт и увезла отца в районную больницу. В больнице деду облегчили его состояние и, ссылаясь на то, что ему нужен врач специалист, которого в районной больнице нет, а так же операция, отправили на машине скорой помощи в областную больницу города Семипалатинска.
 В один из дней, Зинаида Тихоновна напекла пирогов, собрала посылочку для деда. Так как дед в то время курил, она положила ему десять пачек папирос «Беломор». С посылкой к деду отправился внук Виктор. Он уже учился в десятом классе и начал курить.
 Зинаида Тихоновна как-то спросила сына:
 - Витя, а не рано ли ты начал курить?
 Тогда Виктор обратился к деду:
 - Дедушка, ты когда начал курить?
 Дед, хитро улыбаясь, ответил:
 - А я, Витя, ходить, курить и разговаривать, начал одновременно.
 Добравшись до Семипалатинска на перекладных, Виктор нашёл больницу и поднялся на второй этаж, в отделение, где лежал дед. Женщина в белом халате спросила:
 - Вы к кому, молодой человек?
 - Я к Шведкову Тихону Фёдоровичу.
 - А, вы к нашему дедушке?
 Приветливо улыбнулась женщина.
 - Посидите, он сейчас выйдет к вам.
 И она куда то ушла.
 Через несколько минут в коридоре появился дед. Шёл он осторожно, придерживая рукой, какой то сосуд, от которого отходила трубка, которая пряталась где то под рубашкой.
 Они поздоровались, и Виктор спросил:
 - Как ты себя чувствуешь, дедушка?
 - Да я здесь как на свет народился, все ко мне очень хорошо относятся. Вот сделали операцию, вставили трубку для отвода мочи. Жду теперь вторую операцию.
 Видно было, что и дед и внук рады встрече.
 - Дедушка, тут вот мама прислала тебе посылочку
 И Виктор передал деду сетку.
 - Я, Витя, отнесу всё в палату, переложу в тумбочку, а сетку верну тебе, и ещё посидим.
 Когда дед вернулся, он передал Виктору сетку, в которой остался газетный свёрток с папиросами.
 Виктор спросил:
 - Дедушка, а ты чё папиросы то не взял?
 - А я, Витя, таво, курить то бросил.
 - А чё так то, дедушка?
 - А вон, посмотри.
 И дед указал на стену, на которой висел большой красочный плакат. На плакате была изображена полураскрытая пачка папирос «Казбек». Коробка была расположена так, Что изображённая на ней скачущая лошадь с джигитом, казалась лежащей на земле, с вытянутыми ногами. А в низу плаката большими буквами было написано:
 «КАПЛЯ НИКОТИНА, УБИВАЕТ ЛОШАДЬ!!!».
 Дед многозначительно посмотрел на внука и, прицокнув языком, изрёк:
 - Вот так то. 
 Было это в 1961 году, деду в ту пору был 81 год.
 Вскоре ему сделали ещё одну операцию и, спустя некоторое время он сам, на попутных машинах, добрался домой в Ромодан.
 Так как из-за возраста, у деда долго не заживал операционный шов, и его нужно было постоянно обрабатывать, Зинаида Тихоновна забрала его к себе. Спустя некоторое время, Зинаида Тихоновна и внуки уговорили Ивана Осиповича забрать стариков к себе на совсем. Иван Осипович переоборудовал летнюю кухню, пристроил к ней просторные сени и, когда стариков перевезли, они стали жить в ней. После переезда, старики заметно посвежели. Бабушка Федуловна старалась помочь Зинаиде Тихоновне по хозяйству, и даже не разговорчивый по природе своей дед, стал чаще улыбаться.
 Вскоре Валя закончила десять классов и уехала в город Павлодар на учёбу. В 1963 году и Виктор, закончив школу поступил в Павлодарский индустриальный институт.
 Когда внуки приезжали домой, чувство радости переполняло стариков. Витя и Валя, всегда привозили им подарки. Деду Тихону особенно нравилось, когда приезжая, Виктор стриг и брил его. Дед иногда ходил к сыновьям, Ивану или Петру. Походы его заканчивались тем, что он молча посидит на лавочке с тем или иным сыном и, покряхтев, не сказав ни слова, идёт домой. На настойчивые приглашения снох, зайти в дом, выпить чай, дед отвечал молчанием. Было ли это упрямое, гордое молчание обиженного человека или какая то спесь? Скорее всего, нет. Скорее всего, это было похоже на какую то индивидуальную стеснительность, присущую людям замкнутым, не разговорчивым. Снохи в шутку называли его, «Ни здравствуй, ни прощай». Заходил он и к старшей дочери Фёкле, и к жившей рядом с ней вдове погибшего сына Дмитрия Марии. Дочь Шура жила в городе Экибастузе, а сын Николай в Устькаменогорске. Они тоже приезжали проведать стариков. В средине шестидесятых годов умер сын деда Тихона, Пётр. У него открылась фронтовая рана. В больнице врачи обнаружили у него рак. Было Петру шестьдесят лет.
 В 1969 году умерла бабушка Федуловна.
 Летом 1973 года дед Тихон тяжело заболел. В больницу его уже не брали. Он не мог уже разговаривать, а когда жестами попросил воды, проглотить её уже не мог. Зинаида Тихоновна попросила Ивана Осиповича привезти участкового врача Дружинину. Когда приехала врач, дед был ещё живой. Спустя некоторое время, дед затих. Врач взяла его за запястье левой руки, пульса не было и, она начала писать заключение о смерти. Но вдруг, всё тело деда Тихона дёрнулось, и сердце заработало вновь. Пробилось оно не долго, всего несколько секунд. Участковый врач, глядя на деда, сказала:
 - Его сердце, да молодому бы пересадить.
 Прожил дед Тихон ровно девяносто три года.
 На похороны деда Тихона собрались все дети , внуки и правнуки деда Тихона. Виктор работал в Павлодаре и приехал в день похорон. Двор был полон народа. Он шёл по двору и со всеми здоровался. У летней кухни стоял Шведков Геннадий, сын покойного Петра. Его окружали ещё несколько внуков и правнуков. Геннадий оживлённо о чём-то говорил, жестикулируя руками. Виктор прислушался. Рассказ был о подвигах деда Тихона. Увидя Виктора он, не прерывая рассказа, кивнул ему головой, поздоровались и остальные. Геннадий продолжал:
 - Когда дед Тихон вернулся с первой Мировой войны, мой отец, а это рассказывал мне он сам, работал у бая Самая в пастухах. Отец был ещё подростком. Бай к тому времени уже лишился большей части своих лошадей, а люди его аула разбежались. Бай стал нервным и раздражительным. Однажды, когда дед Тихон был дома и находился во дворе, прискакал на лошади весь окровавленный мой отец. На шум выскочила наша бабушка Агафья. Вместе с дедом они сняли с сына окровавленную рубашку. Вся спина его была в кровавых рубцах, следы от ударов кнута.
 Дед, глядя сыну в глаза, спросил:
 - Кто?
 - Бай.
 Дед, совершенно спокойно зашёл в дом. Вернулся он в той одежде, в которой вернулся с войны и с шашкой на боку. Вскочив на коня и перемахнув через забор, ускакал в сторону аула. В ауле деду сказали, что бай уехал в урочище Кабань, к своему другу. Дед развернул коня и поскакал в сторону Кабани. Догнал он бая, километрах в трёх не доезжая Кабани. Бай ехал медленно. Склонив голову, он о чём-то думал, или дремал. Оглянулся бай, когда дед был уже рядом и выхватил шашку. Бай инстинктивно вскинул руки, закрывая голову. Дед хладнокровно отрубил ему вначале кисти рук, а потом и голову. Окружающие рассказчика, восторженно зашумели, а один из них, спросил:
 - А деду ничего за это не было?
 - Дак не забывайте, время то какое было, власти никакой практически не было.
 Виктор стоял в оцепенении. В голове его всё перевернулось. Неужели его любимый дедушка, хоть и молчаливый, но всегда такой добрый и ласковый, мог совершить такой поступок. Виктору захотелось скорее взглянуть на деда, и он вошёл в дом.
 У гроба сидели несколько женщин и вполголоса о чём-то разговаривали. Дед лежал как живой. Когда Виктор поздоровался с женщинами, ему показалось, что и дед чуть заметно кивнул головой. Лицо деда выражало покой и безмятежность. И если бы не гроб, можно было подумать, что он спит, а через минуту откроет глаза, поднимется, покряхтит, наденет сапоги и, выйдет во двор.
 - Да нет, Генка наверное всё выдумал про деда.
 Успокоил себя Виктор и вышел во двор.
 В два часа дня подъехала совхозная машина. Гроб вынесли и некоторое время он стоял на подставленных табуретках во дворе. В это время с неба стали падать капли дождя. Все невольно подняли головы и смотрели на небо. Оно везде было чистое, светило солнце, и только высоко в небе, над самым двором стояла тучка. Шёл «слепой» дождь.
 Гроб вынесли со двора, поставили в кузов машины и, похоронная процессия двинулась в сторону кладбища.
 Дождик кончился только тогда, когда могилу закопали и сделав холмик, разровняли землю. Кладбище находится на самой обушке соснового бора. Сосновая хвоя, омытая дождичком, издавала чудный аромат. Высоко над деревьями образовалась радуга очень яркой расцветки. Виктор спросил у стоящего рядом Рыжкина Григория Марковича:
 - Дядя Гриша, интересно, откуда взялась эта тучка и этот слепой дождик, а теперь, вот эта радуга?
 Дядя Гриша, глядя поверх голов, куда то вдаль, задумчиво сказал:
 - Такое явление, Витя, наверное, бывает тогда, когда хоронят хорошего человека. Это сама природа прощается с ним.
 И словно в подтверждение слов Григория Марковича, над кладбищем пронёсся порыв ветра. Он зашумел в верхушках деревьев, и вековые сосны помахали своими могучими ветвями.

 

               



                ЗИНОЧКА, ЗИНА, ЗИНОИДА
                Рассказ
               
                Маме моей посвящаю

 Двадцать третьего февраля 1922 года, в семье Шведкова Тихона и Агафьи родилась дочь. Имя ей дали Зина. Семья эта была многодетной и имела уже шестерых детей, четверых сыновей и двух дочерей. В 1914 году Тихона призвали в армию, он воевал на фронтах первой Мировой войны. Вернулся Тихон полным Георгиевским кавалером. Рождение дочери было большой радостью в семье, похожа она была на маму Агафью, как две капли воды. Агафья славилась красотой в молодости, и сохранила её. Зина росла спокойным ребёнком и не была обузой для родителей. В 1924 году в семье родился сын Васенька.
 Время шло, Зиночка росла. В семь лет она пошла в школу. Когда Зиночке исполнилось двенадцать лет, она тяжело заболела тифом. В это время в селе была эпидемия этой болезни. В тяжёлом состоянии, отец увёз её в районную больницу, и ежедневно навещал её, пока Зиночка не пошла на поправку. Однажды, когда болезнь уже отступила, отец приехал в больницу в очередной раз. Зиночка заметно изменилась, она была, как и прежде весела. Тихон долго топтался и прятал глаза. Волнение отца передалось и дочери. Она поняла, что ему есть что сказать, но он ни как не решается. Зина спросила:
 - Тятя, а почему мама никогда не приезжает ко мне?
 Вдруг, Тихон встал на колени перед койкой дочери и заплакал. Зина первый раз в жизни видела плачущего отца, да и никто из окружающих не видел слёз на лице этого сильного человека. Плакал он  навзрыд, глотая слёзы и уткнув лицо в больничное одеяло. Когда Тихон немного успокоился, он оторвал лицо от одеял, и глядя дочери в глаза, сказал:
 - Нет больше у нас мамы, заболела твоя мама и скоропостижно умерла.
 Зиночка вскрикнула, она оторвала голову от подушки, обняла стоящего на коленях отца и уткнувшись лицом в его плечо, плакала. Тихон не успокаивал дочь, он дал возможность ей выплакаться.
 После смерти Агафьи, остался Тихон с двумя младшими детьми, Зиночкой и Васенькой. Старшие дети уже завели свои семьи и отделились. Тихон работал в колхозе бригадиром четвёртой бригады. Начиная с посевной и кончая уборочной, жил Тихон вместе с детьми на полевом стане бригады. Зиночка помогала поварихе, а Васенька работал с лошадьми. Когда осенью вернулись домой, Зиночка умела уже готовить и первые и вторые блюда, и печь хлеб. Она освоила все премудрости деревенской кухни. Следующей весной, Тихон опять, с уже заметно повзрослевшими детьми, вновь перебрался на полевой стан бригады.
 Зиночка была стеснительной и застенчивой. Она всё время боялась случайно обидеть кого-то, словом или делом. Жизнь без мамы выработала в ней сострадание и любовь к людям. Когда соседские дети играли, Зиночка и Васенька занимались хозяйственными делами. Однажды в воскресный день, когда Тихон и дети были дома, к ним пришла не знакомая женщина. Дети ср азу вышли на улицу.
 Женщина начала разговор:
 - Тихон, я знаю, что у тебя умерла жена, что ты остался один с двумя младшими детьми. Я тоже одна. У меня есть взрослый сын, он женат и живёт в Николаевке. Если ты не возражаешь, давай жить вместе. Я тебе обещаю, что буду относиться к твоим детям, как к своим родным, буду всегда заботиться о них. Так в семье появилась мачеха. У хорошо воспитанных детей, проблем в отношениях с мачехой не возникало ни когда, да и Анастасия Федуловна не подавала повода относиться к ней по иному. С приходом в дом мачехи, работ по хозяйству у Зины поубавилось.
 В 1939 году Зина окончила десять классов. В РайОНО, ей предложили поехать в село Берёзовка, преподавать в начальной школе. Зина согласилась и проработала там два года. За это время, она поступила в Павлодарское педагогическое училище, на заочное отделение.
 В 1941 году началась великая Отечественная война. В этом же году, Зине предложили работу в Ромоданской средней школе. В 1943 году в школе появился новый военрук, участник ВОВ, раненный офицер, Харченко Иван Осипович.
 Вскоре Зина и Иван поженились. Жила молодая семья в доме отца Зины, Тихона Фёдоровича. В апреле 1944 года у них родилась дочь Валя, а в 1945 году сын Витя. Роды сына принимала бабушка Сте панида Слюсарева. Первой пелёнкой Вити был распоротый рукав старой фуфайки, который Зина заранее хорошо постирала. Времена были тяжёлые, не хватало одежды, обуви. У Ивана была всего одна светлая рубашка. Чтобы муж всегда выглядел чисто и опрятно, Зина её ежедневно стирала и гладила. Валя росла беспокойным ребёнком, Витя же наоборот, был очень спокойным. Когда Вите исполнилось полгода, Зина вышла на работу. С детьми оставались дед Тихон и бабка Федуловна. Витя сосал грудь до трёх лет, поэтому Зина прибегала с работы домой днажды летом, когда Вите уже было два года, Зину встретила соседка, Ковярова Мария и со смехом рассказал:
 - Зина, иду я вчера от родственников задней улицей, смотрю, во дворе, где живёт семья молодых татар, среди двора, на низеньком стульчике сидит молодая татарка, а она ведь недавно родила, а Витя стоит перед ней и сосёт грудь. Я подошла и спрашиваю: «Вы что это нашего соседа прикармливаете?», а она мне отвечает: «Он пришёл к нам однажды, когда я кормила свою дочку. Когда я закончила кормление, подошёл Витя и стал сосать мою грудь. У меня молока много, грудь распирает, а дочка сосёт мало, вот Витя и выручает. Ходит к нам почти каждый день».
 Зина с соседкой посмеялись, а придя домой она      никому ни чего не рассказала.
 В школе ученики и преподаватели, а так же родители учеников, называли её Зинаида Тихоновна, а соседи и родственники звали её, как и прежде  Зина, Зиночка. Теперь, когда она вышла на работу, к домашним делам прибавилась ещё проверка тетрадей, подготовка к занятиям следующего дня. Зина вставала утром рано, а ложилась спать поздно. По уходу за детьми и другим домашним работам, ей помогали старики и муж. Учителей школы, кроме основной работы, постоянно загружали общественными поручениями, которые нужно было выполнять в нерабочее время. Многие учителя, ссылаясь на различные причины, уходили от общественной работы. Зина же, в силу своего характера, отказаться не могла, поэтому её загружали постоянно, и вскоре это стало нормой. Привлекали учителей и к сельскохозяйственным работам.
 По окончанию войны, в стране были выпущены облигации народного займа. Цель этого займа, восстановление разрушенного войной народного хозяйства страны. В то время средства массовой информации на селе практически отсутствовали, многие не умели читать. Что бы население приобретало облигации, ему нужно было грамотно объяснить, для чего проводится эта акция. К этой работе были привлечены учителя школы. Зинаиде Тихоновне был выделен участок села, где она должна была, проводя разъяснительную работу, распространять облигации. В то время все семьи на селе жили практически бедно, едва сводя концы с концами. В некоторых семьях мужчины с войны вернулись инвалидами, а во многих не вернулись вообще. Ещё до появления в доме распространителя облигаций, все жители села уже знали о цели его прихода и подготовились к нему. В первом же доме Зинаиду Тихоновну встретили агрессивно. Хозяйка, выставив перед ней полураздетых детей и инвалида мужа, сказала:
 - Зина, у меня есть деньги на одну облигацию, я её возьму, но тогда забери всех троих детей и инвалида мужа, корми их и одевай.
 Зинаида Тихоновна, не найдя что ответить и, заплакав, вышла на улицу. Посидев на лавочке и наплакавшись вдоволь, пошла она в следующий дом. В следующем доме, понимая, что от них всё равно не отстанут, взяли несколько облигаций, предварительно высказав всё накипевшее. В некоторых домах Зинаиду Тихоновну материли, в некоторых выталкивали за дверь.
 Получив огромный нервный стресс, вся в слезах, закончила она первый день не заслуженных для неё душевных мук, унижений, оскорблений и переживаний.
 На следующий день она опять шла туда, где не взяли облигации, где унижали и оскорбляли, где материли и выталкивали за дверь. Но не известно почему, из жалости ли к ней, или по другой какой причине, но количество облигаций, выделенных ей для распространения, уменьшалось с каждым днём. За неделю Зинаида Тихоновна распространила почти все облигации, а оставшиеся, посоветовавшись с мужем, оставила себе.
 В марте 1956 года проходили выборы в областной совет депутатов трудящихся. По Ромоданскому избирательному округу проходил Герой Советского союза Каирбаев. Избирательный пункт находился в большой школе. Председателем избирательной комиссии был назначен Елистратов Михаил Алексеевич.
 Село разбили на участки, за которыми закрепили агитаторов из числа учителей школы. Зинаиде Тихоновне достался участок по большой улице. Вскоре заболела агитатор соседнего участка, по просьбе председателя избирательной комиссии, ей пришлось взять и его. За месяц до выборов Зинаида Тихоновна обошла оба участка несколько раз, так как во время обхода, не все избиратели находились дома. Не задолго до выборов, она вновь обошла участки и, каждому избирателю вручила пригласительный билет. На кануне выборов, силами учителей и учеников, были подготовлены помещения. В самом большом классе установили столы для избирательной комиссии и кабины для тайного голосования. В другом классе был оборудован буфет, а в третьем классе, планировалась продажа бочкового пива и вина.
 За предвыборную кампанию, Зинаида Тихоновна заметно похудела и осунулась, времени на отдых практически не было. Учитывая её беспокойный характер и отношение к окружающим, она не могла выполнять порученное дело формально.
 И вот настал день выборов. К восьми часам утра, избирательная комиссия находилась на месте. В буфет завезли необходимые товары, среди которых было и мороженое. Завезли несколько бочек пива и вина. Избиратели, зайдя в помещение школы, в первую очередь шли в буфет. Женщины занимали очередь за продуктами, дети за мороженым, а мужчины за пивом и вином. Отоварившись, избиратели шли отдавать голос, за своего избранника. Так как в бюллетене избранник был один, то много времени для выбора не требовалось. В одном из классов организовали танцы под баян. Весна в этом году была ранняя и дружная. Снега за зиму выпало много. За ночь подмораживало, превращая всё в сплошной каток, к обеду распускало, и улицы превращались в сплошное месиво из воды и снега. Люди буквально плавали. Выборы проходили дружно, уже к обеду, большая часть избирателей, проголосовала. К больным избирателям и к тем, кто по каким то причинам не мог прийти на избирательный участок, возили урны домой. Пожилых избирателей привозили на избирательный участок и увозили домой. Для этой цели было организовано три тройки лошадей запряжённых в сани. Кошёвки саней были украшены нарядными лентами, флажками и цветами из разноцветной бумаги, под дугой коренного подвешены колокольчики.
 Утром люди не знали, что одеть на ноги, поэтому многие были обуты в валенки с глубокими калошами. Передвигаться в такой обуви было тяжело. Утром, когда всё превращалось в сплошной каток, резина калош меньше скользила по льду, а к обеду, когда всё распускало, не давала валенкам промокнуть. С самого утра на избирательном участке было оживлённо. К членам избирательной комиссии постоянно подходили агитаторы, сверяли списки, ходили домой к задерживающимся, и поторапливали их. До обеда Зинаида Тихоновна трижды сбегала домой, в обед накормила семью и пообедала сама. С утра она замочила бельё и наказала мужу, что бы он подтопил баню и нагрел к вечеру воду для стирки. В первую половину дня, она несколько раз сходила домой к избирателям. К двум часам дня на её участках не явившимся остался один человек, Илюшкин Николай. Николай, человек очень подвижный и активный, почему-то задерживался. Зинаида Тихоновна решила сходить к нему. Зайдя к Илюшкиным, она узнала от жены, что Николай был на ферме, подвозил корма животным, а недавно заезжал домой, пообедал и поехал на избирательный участок.
 Зинаида Тихоновна вышла от Илюшкиных, перешла на другую сторону улицы, где под высокими заборами лежал, ещё не тронутый солнечными лучами снег, и воды там было меньше. Она решила немного передохнуть. Сосновый бор был рядом. В лужах купались воробьи, предвещая тёплую погоду. Небо было голубое и очень близкое. Солнце светило так, что слепило глаза. Воздух, густо замешанный на запахе сосновой хвои и уже подтаявшего навоза, пьянил. Она стояла с закрытыми глазами. Ей вдруг захотелось сбросить с себя всё, и тяжёлые валенки с калошами и пальто, которое казалось, сжимало всё тело, забыть на время все неудобства и неприятности сегодняшнего дня, упасть в сохранившийся под забором девственно белый сугроб и лежать так, ничего не делая, просто глядя в голубое небо. Из оцепенения её вывел лай собак. Зинаида Тихоновна открыла глаза и посмотрела в сторону леса, от куда доносился лай. Вдруг она увидела мелькающую между сосен косулю. Косуля выскочила на опушку и всё пыталась свернуть обратно в лес, но две огромные собаки не давали ей сделать этого, забегая то слева, то справа, они теснили её от деревьев. Тогда молодое животное большими скачками кинулось к человеку. В скорости косуля явно опережала собак. Её трёхметровые прыжки были изящны, вытянутое вдоль земли тело, грациозно. Зиноида Тихоновна не успела испугаться, как косуля оказалась рядом. Собаки, не добежав метров двадцать, остановились, перестали лаять, сев на снежное месиво и высунув языки, с любопытством следили за происходящим. Для собак это не была охота, это была игра. Глаза их улыбались. Неожиданно из одного двора выскочили два мальчишки, подростка. Один из них свистнул, и собаки помчались за ними, а через минуту, они уже скрылись в переулке. Зинаида Тихоновна протянула руку к морде косули. Животное не испугалось и не отпрянуло. Наоборот, оно приблизилось и, как бы в благодарность за спасение, лизнуло протянутую руку. Тело косули дрожало, а из глаз текли слёзы. Зинаида Тихоновна вытерла слёзы косули руковицей и, ладя морду животного сказала:
 - Ну что, испугалась? Я сама страшно боюсь собак, да ещё таких огромных. Ну, успокойся, уже всё позади, собаки убежали. 
 Косуля уходить не собиралась. Зинаида Тихоновна гладила и гладила её. Так они стояли некоторое время. Тело косули перестало дрожать. Тогда Зинаида Тихоновна сказала:
 - Ну вот и всё, ты успокоилась. Теперь иди домой, к себе в лес. Мне ведь тоже пора идти.
 Косуля, как бы поняв сказанное, посмотрела в глаза спасительницы, сделала два шага назад, развернулась и помчалась в сторону леса. У первых деревьев она остановилась, ещё раз посмотрела в сторону человека и, удалилась в лес.
 Зинаида Тихоновна увидела, как вернулся с избирательного участка Николай Илюшкин. Он издали поздоровался с ней и, заведя лошадь во двор, закрыл калитку. Ещё немного постояв, она направилась в сторону школы, выбирая места, где поменьше воды.
 Впереди показалась идущая навстречу компания. Это шли с избирательного участка два брата Сальникова со своими жёнами. Женщины шли впереди. Рядом с ними шёл гармонист Петя Сабанин. Мужчины шли сзади. Периодически они останавливались и поочерёдно прикладывались к бидончику с вином. Вся компания уже была навеселе. Петя, играя на гармошке, лихо перебирал лады. Женщины пели частушки. Одна из них выдвинулась вперёд и пританцовывая, пропела:
- Я надену бело платье
И наденет моя мать,
За товарища Каирбаева
пойдём голосовать!
 Петя тут же резюмировал:
 - Оппа, оппа
голова да жопа!
Оппа,оппа
Голова да жопа.
 Поравнявшись с Зинаидой Тихоновной, они весело поздоровались:
 - здравствуйте, Зинаида Тихоновна, с праздничком вас!
 Зинаида Тихоновна ответила на приветствие и все двинулись дальше. Вторая женщина пританцовывая пропела:
 - Помидоры, огурцы
хрен ли вам не овощи,
натаскаю с леса дров.
без колхозной помощи.
 И вновь Петя подхватил:
 - Оппа, оппа
голова да жопа,
оппа, оппа
голова да жопа.
 Неожиданно один из братьев, сделав несколько глотков из бидончика, пританцовывая, выскочил вперёд женщин и прохрипел:
 - завезли к нам в магазин
крепжержет и крепсатин,
вот вам штапель, вот вам тюль,
вот вм яйца, вот вам х…й!
 Петя и его не оставил без внимания:
 - Оппа, оппа
голова да жопа,
опппа, оппа
голова да жопа!
 Пройдя ещё немного, Зинаида Тихоновна услышала звон колокольчиков. Это в сторону школы мчалась тройка лошадей под управлением Володьки Тайкало. Володька, практически ещё подросток, был человеком взбалмошным. Он рано бросил школу и начал работать. Старший брат Володьки Василий, был наоборот спокойный и уравновешенный. Василий работал на лошадях, поэтому Володька с пелёнок полюбил их и всё время крутился около них. Володьку не интересовали ни машины, ни трактора, ни другая техника. Он любил и понимал лошадей, и они отвечали взаимностью.
 Поравнявшись с Зинаидой Тихоновной, Володька резко осадил лошадей и весело крикнул:
 - Зинаида Тихоновна, вы на участок? Тогда садитесь, подвезу!
 Зинаида Тихоновна села в кошёвку и Володька поехал. Он стоял впереди козел, фуфайка на нём была расстегнута, он был без головного убора. Украшенные лентами лошади рвались вперёд. Володька бережно сдерживал их. Под дугой коренного звенели колокольчики.
 Школьный двор был полон народа, было много пьяных. Молодёжь стояла несколькими кучками в разных местах. Посреди двора стоял пьяный Колька Урасов. Это был молодой парень высокого роста и не дюжей силы. Трезвый, Колька был спокоен, старался быть не заметным. Когда же он напивался до беспамятства, он был опасен для всех, он мог ударить любого. Сила его удара была таковой, что могла покалечить или даже убить человека. Вот и сейчас Колька,  покачиваясь и, глядя исподлобья на окружающих, выбирал жертву. В таких случаях был один выход, Так как Колька в таком состоянии уже ничего не понимал, его нужно было просто вырубить. Сделать это мог только Румянцев Володька. Володька был, в отличии от мешковатого Кольки Урасова, строен, повыше его и красив. Размер кулака Володьки можно было сравнить с размером головы трёхлетнего ребёнка. Володька стоял в окружении молодых парней и девчат. Он рассказывал что-то, все вокруг смеялись. Уже несколько раз к нему подбегали мальчишки, дёргая за рукав, что-то говорили, показывая на Кольку. Володька отмахивался и продолжал общаться с друзьями.
 Но вот, от другой группы молодёжи, отделился и быстро пошёл в сторону Кольки, парень. Это был Кухтин Васька, по кличке «Кутя». Васька тоже не был обделён силой, но был ниже Кольки и явно уступал ему в весовой категории. Подойдя к Кольке, он резко ударил его в челюсть. Колька не отреагировал, только глаза его расширились и вопросительно смотрели на Ваську. Не давая опомниться, Васька нанёс второй удар, после которого, Васька, постояв секунду, как бы размышляя, рухнул на колени. После третьего удара, Колька упал лицом в снежное месиво. К упавшему Кольке подъехали сани, запряжённые тройкой. Четверо мужиков забросили его в кошёвку и, Володька Тайкало повёз Кольку домой. Подъехав к избе Урасовых, Володька постучал в окно. Откинулась занавеска и сразу две головы появились с той стороны окна. Это была мать Кольки и его старший сын Василий. Василий совсем не пил, был так же силён и обладал кротким нравом. Соседи называли его «смиренный».
 Через минуту брат взвалил бесчувственное тело Кольки на спину и понёс во двор. Мать, била оголившуюся спину Кольки и приговаривала:
 - Когда ты паразит нажрёшься этой водки? Убила бы тебя!
 Васька успокаивал мать:
 - Мам, не отбивай ты об него руки. Сейчас он всё равно ничего не понимает.
 Ровно через год Кольки не станет. В один из дней он напьётся, и будет валяться всю ночь на мёрзлой земле. Потом он заболеет туберкулёзом, а следующей весной умрёт.
 На похоронах о Кольке говорили по разному. Одни говорили:
 - Собаке, собачья и смерть!
 И, быстро перекрестясь, добавляли:
 - Господи, прости меня грешную.
 Другие говорили:
 - Ну, вот и прибрал Господь. И сам отмучался, и мать освободил.
 Зинаида Тихоновна ещё раз проверила по списку и убедилась, что все избиратели с её двух участков проголосовали. В коридоре к ней подошёл председатель избирательной комиссии Михаил Алексеевич:
 - Зина, если на твоих участках проголосовали все, можешь идти домой отдыхать, ты уже набегалась с двумя то участками.
 - Спасибо, Михаил Алексеевич.
 Зинаида Тихоновна вышла из школы и решила идти короткой дорогой, мимо клуба, через пустырь. На пустыре было безлюдно. Прижимаясь к строениям, где зимой снег выметало, она почти дошла до улицы ведущей в Хохлы. Впереди была дорога. Чтобы попасть на неё, нужно было преодолеть метров десять снежного сугроба. Зинаида Тихоновна осторожно ступила на наст сугроба, он не провалился. Когда до дороги оставалось не более трёх метров, одна нога внезапно провалилась и увязла в снегу выше колена. Зинаида Тихоновна попыталась вытянуть завязшую ногу, тогда вторая нога тоже провалилась. Под снегом была вода. Зинаида Тихоновна почувствовала, как в валенки, выше калош, поступает холодная вода. Валенки мгновенно набухли и стали тяжёлыми. Положение было безвыходное. Уставшая за день женщина стояла и беспомощно озиралась по сторонам. Вокруг не было ни души. Тогда Зинаида Тихоновна заплакала. Заплакала от обиды и беспомощности. Она вдруг вспомнила, попавшую в беду косулю и, ей стало жалко её. Вспомнила как Васька Кухтин бил с особой жестокостью в лицо Кольку Урасова, ей стало жалко и его, и она заплакала ещё сильнее. Подавляя слёзы, Зинаида Тихоновна закричала в пустоту:
 - Господи, почему мир так не справедлив? Почему люди бывают такими жестокими?
 Через некоторое время, подавив в себе минутную слабость, Зинаида Тихоновна сказала:
 - А что это я так раскисла? Нужно взять себя в руки.
 Наклонившись вперёд, она упёрлась руками в снег и, освободив вначале одну, потом вторую ногу, на четвереньках, выползла на дорогу.
 Домой Зинаида Тихоновна пришла вся промокшая и первым делом переоделась. Ваня сказал ей, что полотенца и простыни он прокипятил, воду для стирки нагрел. Вдвоём они перестирали и прополоскали всё бельё. Зинаида Тихоновна сказала мужу:
 - Ваня, я так устала, ужинайте без меня, а я пойду, прилягу. Детей потом уложишь спать.
 - Иди Зина, отдыхай.
 Зинаида Тихоновна вошла в горницу, постелила кровать, разделась и, ложась под одеяло, проговорила:
 - Господи, благослови.
 Оказавшись под одеялом, она вдруг почувствовала, что её тело обволакивается чем то мягким и тёплым. Она отчётливо услышала звон колокольчиков и увидела мчащиеся вдоль улицы сани, запряжённые тройкой лошадей. В санях стоял в полный рост, весь распахнутый, Володька Тайкало. Он лихо насвистывал и махал вожжами над головой.
 В кошёвке сидела она сама. Коренной, гнедой жеребец, гордо подняв голову и выпятив грудь, шёл крупной рысью. Серые в яблоках пристяжные, грациозно выгнув шеи и отвернув головы от коренного, шли в намёт. Под дугой коренного звенели колокольчики. Вдруг Зинаиде Тихоновне показалось, что кони вместе с санями оторвались от земли и полетели над ней, поднимаясь всё выше и выше. Ощущение полёта было так приятно, что хотелось лететь, лететь и лететь.






                ОТЕЦ




 Осип Харченко был одним сыном в семье. Отец его умер, когда сыну было пятнадцать лет. За два года до смерти, отец Осипа надорвался, работая на своей же земле и, тяжело заболел. Жили они в достатке, имея приличное хозяйство и большой надел пахотной земли, доставшийся по наследству. Отец был, как говорили в то время, злой на работу и, по словам людей знавших его, жадный. Он ни когда не нанимал работников, так как им нужно было платить, и пока Осип не подрос, тянул всё один. Как только сын немного окреп, отец и его запряг, поэтому к пятнадцати годам, Осип выглядел уже коренастым, окрепшим парнем. Вместе с землёй и приличным хозяйством, унаследовал Осип от отца, злость к работе и жадность. Мать его, после рождения сына заболела, поэтому детей в семье больше не было. Когда Осипу исполнилось девятнадцать лет мать, чувствуя, что дни её сочтены, стала подыскивать для сына невесту. Вскоре Осип женился, как говорится, без любви. Мать нашла ему скромную, из бедной семьи девушку. Звали её Бастрикова Груня. Была она хоть и совсем молодая, почти девчонка но, подобно Осипу, хваткая на работу. По этой причине Осип и Груня быстро нашли общий язык. А вскоре, убедившись, что сын доволен женой, а хозяйство теперь в надёжных руках, отошла и мать в мир иной. Спустя год в молодой семье родился сын, которого назвали Яков. Осип и Груня с каждым годом преумножали доставшееся в наследство хозяйство. Годы полетели стремительно. В семье родился сын Фёдор, потом Алексей и дочь Полина. Но любимица семьи Полина прожила не долго. Умерла она от простудного заболевания в возрасте двух лет. В апреле 1918 года, в семье родился ещё один сын Иван. Пока подрастали старшие дети, Осип работал на земле один. Потом он и их втянул в работу. Теперь родителям стало легче справляться с разросшимся за последнее время хозяйством.
 Но вскоре жизнь внесла свои коррективы. В стране произошла революция. В Ромодане установилась Советская власть. Когда в селе организовалась комсомольская ячейка, старший сын Яков, вступил в неё. Спустя некоторое время, по комсомольскому набору, он был направлен в ряды красной армии. Вслед за Яковом, семью покинул Фёдор, Он женился на девушке из очень богатой семьи в селе Сосновка. Звали её Квашнина Прасковья. Родители ласково называли её, Пава. Они не хотели отпускать любимую дочь в другое село и, настояли, что бы Фёдор переехал в Сосновку.
 Совсем скоро, родительский дом покинул и Алексей. Опасаясь, что родители его не отпустят он, оставив записку, уехал в неизвестном направлении.
 Осип и Груня, оставшись с младшим сыном Ваней, с трудом тянули огромное хозяйство.
 Но и этого для испытания судьбы оказалось мало. Как говорят в народе, одна беда не приходит. Вскоре в Ромодане началась коллективизация, а с ней и раскулачивание зажиточных семей. Подошла очередь и до Харченко Осипа. Однажды утром в его дворе появились несколько вооружённых людей, а с ними, так называемые активисты, из числа беднейших жителей села. Один из пришедших зачитал постановление. Осип, расписался в какой то бумажке и, начался разор нажитого несколькими поколениями хозяйства. Вначале соблюдался определённый порядок, то, что изымали, записывали в тетрадь, но спустя некоторое время, начался настоящий грабёж. Народу набилось полный двор. Ловили домашнюю птицу и живность, брали сельхозинвентарь и уносили себе домой. Когда люди вошли в азарт, произошло несколько драк. Потом толпа ворвалась в дом и начали тащить всё подряд. К вечеру всё успокоилось, брать уже было нечего. Двор, сараи и амбары были пусты, а в доме остались голые стены.
 Через два дня умер Осип, сидя на завалинке, в оставленном после погрома  дранном, латаном, перелатаном полушубке.
 Груня, кое-как схоронила мужа и, взяв двенадцатилетнего Ивана, отправилась к сыну Фёдору, который с семьёй, жил теперь на лесном кордоне, около Сосновки. У Фёдора уже было две дочери Зина и Зоя. Семья его не испытывала ни какой нужды и жила в достатке. На кордоне он держал большое хозяйство, лошадь, крупнорогатый скот, свиней, домашнюю птицу, сажал огород. От лесничества он получал зарплату и нелегально приторговывал лесом. Мать и брата семья Фёдора встретила холодно. Выделили им не большую клетушку, за общий стол не сажали. Питались они в своей коморке тем, что дадут. Члены семьи Фёдора относились к ним, попросту говоря, никак. Сноха Прасковья со своей свекровью не разговаривала, а дочерям запретила подходить к ней. Еду матери и брату приносил Фёдор. Однажды он принёс им старую одежду и обувь. Мать разобрала всё, и попросила принести ножницы и иголку с нитками. За время пребывания на кордоне, она из старья пошила, кой какую одежду для себя и сына. Груня постоянно слышала, как сноха пилит сына и требует, что бы мать с братом, быстрее убирались.
 Дождавшись весны, однажды, ранним утром, когда на улице ещё было темно, Груня разбудила сына и, покинув дом Фёдора, они пошли практически в никуда. Спустя несколько дней, мать с сыном оказались в Алтайском крае. Питались они, собирая милостыню, а ночевали, где придётся, иногда на улице, иногда в сараях или банях. Некоторые сердобольные жители сёл разрешали помыться в бане, постирать одежду и оставляли у себя, на несколько дней.
 Лето пролетело быстро, и наступила холодная осень, с нескончаемыми дождями. По дороге люди, видя, как легко одеты мать с сыном, отдавали им не нужную тёплую одежду. Мать старалась теплее одеть сына, что бы он не простудился. Сама же Груня не убереглась, и простудившись, сильно заболела. Ваня видел, как мучается мать. У неё поднялась температура, и она сильно кашляла. В один из дней пришли они в большое Алтайское село Мамонтово. Когда они зашли в один из дворов, мать долго о чём-то разговаривала с хозяевами. Ваня в это время находился на улице. Хозяева оказались очень добрыми людьми. У них у самих была большая семья, а жили они не богато. Они истопили баню, разрешили помыться, постирать одежду и остаться ночевать в бане.
 Груня, превозмогая боль и усталость, постирала и посушила всю одежду. Уже поздно вечером, они помылись, и одев чистую одежду и поужинав, легли спать. Всю постиранную одежду, мать аккуратно сложила в узел. Перед сном, мать гладила голову сына и просила его быть послушным и ни кого, никогда не обижать. Когда утром Ваня проснулся, он позвал мать. Не дождавшись ответа, Ваня нащупал руку матери. Рука была холодная. Испугавшись, он закричал.
 Похоронили Груню, хозяева, приютившие мать с сыном и их соседи на кладбище села Мамонтово. После похорон, хозяйка, которую звали тётя Клава, рассказала Ване, что мать просила оставить сына до весны у себя и, если можно, определить его в школу. Мать передала ей документы Вани об окончании пяти классов и метрику. В знак благодарности, она отдала Клаве золотое кольцо и серьги, которые каким то чудом сохранились.
 Так Ваня оказался в чужой семье. Его определили в школу в шестой класс. Тётя Клава и дядя Андрей, относились к нему, как к родному ребёнку. Учился Ваня хорошо и помогал в учёбе детям тёти Клавы, которые были младше его. В свободное от учёбы время, он помогал по хозяйству. Когда Ваня закончил шестой класс, ему уже было четырнадцать лет. В этом возрасте, он уже многое понимал. Он видел, что семья тёти Клавы с трудом сводит концы с концами. Ему казалось, что он является обузой для них и потому, решил уйти. Он сказал тёте Клаве, что у него есть брат, который живёт на кордоне в лесу, что живёт он хорошо, и что Иван решил перебраться к нему. Ваню вначале отговаривали, но потом решили, что у брата ему наверное будет лучше. Тётя Клава собрала все его вещи, документы и, Ваня отправился в путь. Провожали его со слезами на глазах.
 Шёл он от села к селу, испытывая стыд перед этими хорошими людьми за свой обман. Ему хотелось как можно быстрее и дальше уйти от Мамонтово. Жил он опять подаяниями, а ночевал, где придётся. Однажды, в одном из Алтайских сёл, Ваня зашёл в дом, из которого уловил запах готовящейся пищи. В доме, хозяйка на большой сковороде, жарила рыбу, а за столом сидел, видимо её муж и ел. Ваня поздоровался и в нерешительности топтался у порога. Хозяин оторвался от еды. Посмотрев на Ваню, он сказал жене:
 - А ну, дай парню самого большого карася.
 Женщина, прямо из сковородки извлекла огромного карася и, положив его на тарелку, подала Ване. Ваня поблагодарив хозяйку, выйдя на крыльцо, с аппетитом и жадность, обжигаясь, съел карася. Этот случай запомнился ему на всю жизнь, так как до конца её, он больше не ел ни какую рыбу. Так, продвигаясь от села к селу, наткнулся он на стоящие в степи бараки. Не далеко от бараков велось строительство, а вокруг были поля, на которых работали люди. Ваня присел на лавочку у одного из бараков и стал наблюдать за происходящим вокруг. Не далеко от барака, где он сидел, стояли сколоченные из досок длинные столы со скамейками. Столов было несколько рядов, а над ними были сооружены навесы. Прямо на улице дымились сложенные из кирпича печи, вокруг которых суетились женщины в белых халатах. Через некоторое время, они стали накрывать на столы. Со стройки подходили люди и, помыв руки из умывальников, расположенных тут же на улице, садились за столы.
 Подъезжали повозки, которые подвозили людей с полей. К Ване подошёл высокий мужчина с чёрной бородой, и сказал:
 - А ты что сидишь, как беспризорник? Мой руки и марш за стол!
 Ваня помыл руки и сел рядом с бородачом.
 На первое был борщ, на второе каша, а на третье, компот.
 Когда пообедали, мужчина сказал:
 - Ну, теперь пойдём отдыхать, и будем знакомиться.
 Они отошли к бараку, и присели на лавочку.
 - Зовут то тебя как?
 - Иван.
 - А отца твоего, как зовут?
 - Осип.
 - Значит ты Иван Осипович. А я Степан Петрович. Ты можешь звать меня просто дядя Стёпа. Ну, а теперь рассказывай, кто ты, и куда путь держишь?
 Ваня рассказал о себе всё, как было. Почему то, он сразу доверился этому человеку.
 Выслушав внимательно Ивана, дядя Степан сказал:
 - Вот ведь Ваня, ты ещё почти ребёнок, а тебя уже  жизнь так потрепала. Ну, ничего, я тоже одинокий, а теперь нас будет двое. Здесь, Ваня, строится новый свекловодческий совхоз, выращиваем свеклу для сахарного завода. Живём пока в бараках, но скоро строители начнут сдавать дома. Я работаю в поле, на лошадях. Мне как раз нужен помощник, будешь работать со мной, а осенью пойдёшь в школу. Здесь не далеко в селе есть восьмилетняя школа, и все наши дети учатся в ней.
 Степан Петрович завёл Ваню в барак и показал, где он живёт. Затем он сходил в управление строящегося совхоза, поговорил с директором. Вскоре, Ваню зарегистрировали, как племянника Степана Петровича. Так случай свёл Ваню с замечательными людьми, и устроил его дальнейшую жизнь.
 До конца лета, он работал с дядей Степаном, а первого сентября, пошёл в школу, в седьмой класс. Перед школой, в выходной день, они съездили в райцентр и купили всё необходимое для школы, а так же одежду и обувь.
 После окончания седьмого класса, Ваня опять работал с дядей Степаном в поле. Первого сентября, он опять пошёл в школу, уже в восьмой класс. Закончив восьмой класс, дальше учиться Ваня не захотел, так как нужно было ехать в райцентр, и жить в интернате. Ивану не хотелось уезжать от дяди Степана и от тех людей, которых он полюбил, и которые относились к нему взаимно. Ивану было шестнадцать лет, и работал он теперь самостоятельно. Семейные жильцы бараков, переезжали в построенные дома, комнаты в бараках освобождались. Дядя Степан с Иваном расширили свою жилплощадь, теперь у каждого была своя комната.
 Совершенно случайно, дядя Степан встретил родственника жены Фёдора, брата Ивана. Он рассказал, что Фёдор с семьёй переехал в город Павлодар, и даже дал его адрес.
 Пролетели годы. Иван уже имел на руках приписное свидетельство от военкомата, а весной 1937 годы, его должны были забрать в армию. К этому времени, у него уже было своё не большое хозяйство. В счёт зарплаты, ему выдали лошадь с телегой и двухлетнюю тёлку. Дядя Степан, посоветовал ему ехать к брату в Павлодар, оставить у него своё хозяйство и от него уходить в армию. При расчёте, Иван получил мешок сахара, мешок муки и немного денег. Всё это сложили вместе с вещами в бричку, тёлку привязали за верёвку, и он отправился в путь. Провожали его всем совхозом.
 В Павлодаре Иван отыскал Фёдора. На этот раз к нему отнеслись снисходительно.
 Фёдор говорил:
 - Хорошо, Иван, что ты приехал ко мне. Вернёшься с армии, женишься, а у тебя уже и хозяйство своё будет.
 Служить Иван попал на Украину. Служба давалась ему легко. Через три года, к окончанию службы, был он уже старшим сержантом, заместителем командира взвода. Когда закончился срок службы, весь рядовой состав демобилизовали, а сержантский состав, погрузили в вагоны и повезли в город Ленинград. Сюда привезли сержантов с многих воинских частей Советского союза и разместили их в Екатерининском дворце.
 Когда Иван вошёл в заполненное военными здание  дворца, он громко крикнул:
 - С Казахстана кто есть?
 Откликнулись многие.
 - А с Павлодарской области, есть?
 Опять откликнулось несколько человек.
 - А с Ромодана есть?
 Откликнулся один человек.
 Так Иван встретился со своим земляком и дальним родственником по матери, известным в Ромодане весельчаком и балагуром, старшим сержантом Бастриковым Дмитрием. В Ленинграде у сержантов протекала безмятежная жизнь. Не проводилось ни каких занятий, увольнительные давались без ограничений. Пока были деньги Иван с Дмитрием в город ходили ежедневно. Посещали они винные погребки и просто гуляли по городу. Когда деньги закончились, ходить в город стало не интересно.
 Но, в один из дней, от безделья, Иван взял увольнительную. Он уже подошёл к КПП, когда сюда прибежал рассыльный из штаба, и спросил:
 - Дьяченко уже ушёл?
 - Да, минут двадцать назад.
 - Его и Николаенко срочно вызывает к себе замполит. Николаенко на месте, а вот Дьяченко ушёл.
 Иван вспомнил, что замполит собирался перевозить семью с Москвы в Ленинград и, подумав: «Недурно бы было съездить в Москву за его семьёй», спросил:
 - А вместо Дьяченко можно другого?
 Рассыльный спросил:
 - А ваша как фамилия?
 - Старший сержант Харченко.
 - Я сейчас позвоню.
 Позвонив, рассыльный получил утвердительный ответ.
 Старшие сержанты Харченко и Николаенко вошли в кабинет замполита и представились по форме.
 Замполит, подполковник уже в годах, глядя на прибывших, спросил:
 - Вы смерти в глаза смотреть не боитесь?
 - Ни как нет!
 - А Родину свою любите?
 - Так точно товарищ подполковник!
 - Если будет нужно, жизнь отдадите за неё?
 - Так точно!
 - Вы направляетесь добровольцами на Финский фронт.
 В это время формировался полк из добровольцев с предприятий города Ленинграда для отправления на Финский фронт. Добровольцы с предприятий города, были в основном молодые ребята, ещё не служившие в армии. Офицерский и сержантский состав для этого подразделения назначали из числа кадровых военных.
 Провожали их на фронт с Финляндского вокзала всем городом. Было много подарков, играл духовой оркестр. Дарили тёплые вещи, полушубки, валенки, тёплое бельё, продукты и спиртные напитки.
 Отправляли добровольцев в пассажирских вагонах с проводниками. Уже во время посадки, все были пьяны. На больших станциях, по пути следования, покупали спиртные напитки, а когда деньги закончились, продавали за бесценок подаренные вещи. В вагонах царил беспорядок. Выбили стёкла окон и при движении поезда, было очень холодно. На станциях, проводники вагонов, выходили, и обращались к дежурным милиционерам с просьбой, навести порядок в вагонах. Милиционеры спрашивали:
 - Кого вы везёте?
 - Военных, добровольцев на Финский фронт.
 - Тогда мы бессильны помочь вам.
 Когда прибыли к месту назначения и навели порядок, установив военную дисциплину, времени на обучение добровольцев почти не осталось. Командование торопило. Провели всего несколько занятий по изучению оружия и полк бросили в первый бой.
 Ивану на всю жизнь запомнился этот бой.
 Роту, в которую он был назначен, привезли под вечер на автомашинах в назначенное место. Выгрузив из машин, роту развернули в цепь и, с винтовками на перевес, двинули в сторону видневшегося не  вдалеке леса, где, по данным разведки, закрепились Финны. Когда рота подошла к лесу достаточно близко, по ней ударила пулемётная очередь. Началась паника. На команду ложись, необученные солдаты не реагировали. Они метались по полю и падали сражённые пулями. Отовсюду доносились крики и стон. Когда всё-таки, остатки роты удалось положить, пулемёт затих. Но стоило только поднять роту в повторную атаку, как пулемёт заработал вновь. И всё повторилось.
 С большим трудом, уложив оставшихся в живых, командиры больше не делали попыток поднять людей в атаку. По полю разносились стоны, кто-то кричал и звал на помощь. Если, кто-то пытался подняться, по нему бил пулемёт уже прицельно. До самого утра, оставшиеся в живых, пролежали на снегу. Когда утром начали осторожно подниматься, пулемёт молчал. Придя на опушку леса, увидели след саней, на которых был установлен пулемёт, и следы двух человек, удаляющиеся в глубь леса.
 По сути, это был не бой, а расстрел.
 От роты в живых остались единицы, но и у них были обморожены ноги, так как в эту лунную ночь был сильный мороз, а солдаты обуты в сапоги.
 Иван, с обморожением пяток, попал в госпиталь. После окончания Финской кампании, Ивана направили в Пушкинское военное училище. Так как в это время началась война с фашистской Германией, курс, на котором учился Иван, был ускоренным. Уже через год из стен училища, вышли молодые лейтенанты. Воевал он, защищая блокадный Ленинград, в должности командира роты разведки.
 Зимой 1942 года, старший лейтенант Харченко с группой разведчиков, возвращался с задания в расположение своих. Продвигаясь лесом, благополучно миновали линию фронта. Когда вышли к опушке леса, Ивану показалось, что вышли они не туда, куда намечалось. Он решил проверить. Оставив группу в лесу, он в одиночку вышел на опушку леса. Открыв планшет и вынув карту, он развернул её и начал сверяться с местностью. Вдруг, он услышал   впереди себя шорох кустов. Иван поднял глаза, в нескольких шагах от него стоял немецкий солдат высокого роста, с направленным на него автоматом. Какие то секунды, они смотрели друг другу в глаза. Эти глаза запомнились Ивану на всю оставшуюся жизнь. Иван был левша, а кобура с пистолетом находилась с правой стороны. Хотя он стрелял с правой руки, но инстинктивно, выронив карту, он  левой рукой потянулся к кобуре. В это время, немец произвёл очередь сверху в низ в район груди. Левая рука прикрыла грудь. От ударов пуль в руку, Ивана развернуло вокруг своей оси, и он упал. На выстрелы, из леса выскочили бойцы. Они обшарили все кусты в округе. Немец, как сквозь землю провалился.
 Вывозили Ивана с блокадного Ленинграда по «Дороге жизни» Затем поезд довёз его до города Камень-Уральский, глее он и лечился в госпитале.
 На момент ранения, у Ивана уже было много боевых наград, среди которых был орден «Красной звезды», орден «Боевого Красного знамени», медаль «За отвагу».
 После лечения в госпитале, решил Иван поехать к брату Фёдору, в город Павлодар. Подойдя к дому, он торкнулся в калитку. Она была закрыта. Иван постучал. Вскоре он услышал шаркающие шаги во дворе. Через мгновение калитка открылась. Перед ним стоял Фёдор. Какое то мгновение, они смотрели друг на друга. Фёдор даже на какое то время растерялся от неожиданности, но быстро придя в себя, сказал:
 - Ну что, явился бродяга? Иди туда, откуда пришёл.
 Иван, глядя в глаза брата, произнёс:
 - Ну, ты и падлец!
 После тринадцати лет отсутствия, возвращался Иван в родное село Ромодан. Остановился он у тётки Шабельничихи, родной сестры матери. Работая в школе военруком, встретил он Шведкову Зину. Вскоре они поженились и у них появились дети.
 В начале пятидесятых годов, через военкомат, Иван розыскал братьев, Якова и Алексея.
 Подполковник Харченко Яков Осипович проживал в городе Одесса, а старшина-сверхсрочник Харченко Алексей Осипович, на Дальнем востоке.
 Некоторое время они переписывались, но вскоре встретились в Ромодане, у Ивана. Разговоров было много. Каждый из братьев рассказал о своей жизни, молчал только Фёдор. Иван рассказал братьям всё о нём. Он сказал им, что в смерти матери, виноват только он, Фёдор. До конца жизни Иван так и не простил брата, хотя Фёдор в дальнейшем, не однократно заезжал и просил забыть прошлое.
 Жизнь продолжалась. Всегда активный и подвижный Иван, не мог сидеть без дела. Он всё время был чем-то занят. Но были дни у Ивана, когда он, становился безразличным ко всему. Он, делался каким то вялым, рассеянным, безучастным. Он, делался каким то вялым, рассеянным и невнимательным. Он как бы уходил в себя, и всё валилось у него из рук.
 В такие дни он, послонявшись из угла в угол, садился за стол, доставал бутылку водки, жена Зина, ставила закуску. Он, с интервалом, выпивал две, три стопки и, слегка захмелев, глядя в пустоту, начинал петь:
 Выпьем за Родину,
Выпьем за Сталина,
Выпьем и снова нальём!
 Затем он ещё выпивал и, закусив, продолжал:
 - Выпьем за тех,
 Кто командовал ротами
 И умирал на снегу.
 Кто в Ленинград
 Пробирался болотами,
 Рёбра, ломая врагу!
 Затем он, опираясь о стол локтями, охватывал ладонями обеих рук голову. По его щекам текли слёзы, а плечи содрогались.
 Что творилось в душе этого человека, и что он вспоминал в эти минуты, известно одному ему.
         



                МЕСТЬ

 Настало время, Когда старший сын Тихона и Агафьи, Иван, объявил родителям о своём намерении жениться. В жёны он себе выбрал одну из четырёх сестёр Ступаковых, Варвару. Сёстры Ступаковы в Ромодан пришли с Андреевки, которая находится в Талды-Курганской области, в предгорье Заилийского Алатау, в поисках лучшей жизни. Старшая сестра Нюра вышла за Свердлова Прокопия, Агафья за Слюсарева Василия, а Варвара и Ефросинья, пока были незамужние. Сыграли свадьбу. Тихон, для Ивана и Варвары выделил половину своего двора. Вскоре на этой половине поставили избу, и Иван отделился. Иван, внешностью и характером был в отца, как и Тихон, был он не разговорчив.
 Первым ребёнком Ивана и Варвары был сын Володя, потом сын Саша, а затем, одна за другой, три дочери Нюра, Люба и Тамара. Последняя дочь Тамара родилась перед самой войной. Иван работал в колхозе, Варвара растила детей и вела домашнее хозяйство.
 Когда началась Великая Отечественная война, Ивана, вместе с жившими в Ромодане братьями Петром и Дмитрием мобилизовали. Все Ромоданские, которых призывали в один день, попали на один фронт. Все они воевали в одном полку, только в разных подразделениях. Иван и Пётр оказались в одной роте, а Дмитрий, со своим другом детства Семиряковым Андреем, тоже в одной роте, в одном взводе, только в разных с братьями батальонах.
 Перенесли братья, наравне с другими все тяготы войны. Пережили и горечь отступления, и радость того момента, когда Советская армия перешла в наступление. Уже с первых дней боевых действий, отличились братья упорством характера и бесстрашием. В атаку они поднимались первыми. Однако пули, до поры, до времени, щадили их. Командование полка быстро заметило братьев и на награды не скупилось.
 Однажды, когда по всему фронту было относительное затишье, а личный состав полка отдыхал, расположившись в окопах, готовый в любое момент к отражению атаки. Два друга детства Шведков Дмитрий и Семиряков Андрей, сидели рядом в окопе, прислонившись спинами к стенке, и мирно беседовали. Они вспоминали дом, семьи, Ромодан. Не вдалеке, со  стороны противника, виднелся лес. Друзья давно уже пообещали друг другу, что если кто из них погибнет, то оставшийся в живых не бросит семью друга.
 В это время на окраине леса, на одном из деревьев, сидел замаскировавшийся немецкий снайпер. Видно было по всему, что устроился он на долго. Сидел он на сооружённом удобном настиле, где можно было свободно менять позу. Перед ним, как на ладони, видны были окопы противника. Он брал винтовку с оптическим прицелом и, глядя в окуляр, наблюдал за окопами. Когда глаза и руки уставали, он клал винтовку рядом на настил и отдыхал. Взяв винтовку в очередной раз, он отмечал все изменения происшедшие в окопах. Вот в его прицел попали два солдата противника, сержант и рядовой. Они сидели рядом и о чём-то беседовали. Сержант был ниже ростом и постоянно скрывался за бруствером окопа. Немец переводил прицел то на сержанта, то на рядового. Конечно, сержант не офицер, но всё-таки младший командир. Немец стал выжидать, когда сержант появится в прицеле. Выждав момент, снайпер плавно нажал на курок. Прогремел выстрел, Немецкий снайпер добавил себе ещё одну победу, ещё одну жертву и, довольный собой, улыбнулся. А где-то, в далёком Ромодане, появилась ещё одна вдова, ещё одна осиротевшая семья, а двое, осиротевших девочек, остались без отца.
 После долгого молчания, Андрей спросил у друга:
 - Дмитрий, а когда ты получил последнее письмо из дома?
 Ответа не последовало. Андрей взглянул на друга. Дмитрий сидел неподвижно, и широко открытыми глазами, глядел куда-то вдаль. Во лбу зияла дырка из которой сочилась кровь.
 Хоронили сержанта Шведкова Дмитрия Тихоновича со всеми воинскими почестями. На похороны пришли братья Иван и Пётр. Прощались с погибшим командиры и товарищи сослуживцы.
 Перед могилой друга, Семиряков Андрей поклялся, что никогда не бросит его семью, и будет помогать ей до конца своей жизни.
 Вернувшись с войны, Иван работал в колхозе на конеферме, которая располагалась в восемнадцати километрах от Ромодана. Работники конефермы поочерёдно ездили домой, что бы помочь семье по хозяйству, заготовить на зиму сено, дрова, взять из дома продукты. Получалось так, что каждый работник ежемесячно был дома одну неделю. Приехав в очередной раз домой на неделю, Иван решил в последний день перед отъездом, подшить для всей семьи валенки, так как зима была уже на носу. Устроился он у русской печи, в прихожей. Снял с печки все валенки, отобрал те, которые уже нельзя починить и отложил их, чтобы использовать на латки. Сидя на одной табуретке на другую, стоящую перед ним, он разложил ножик, шило, дратву, большую, «цыганскую» иглу.
 Когда все приготовления были закончены, пришла с магазина жена Варвара. В этот день она напекла хлеб, сходила в магазин купила соль, спички, крупы, что бы хватило Ивану до следующего приезда.
 За долгие годы совместной жизни, Варвара уже привыкла к молчаливому Ивану, привыкла к тому, что из них двоих в семье, разговаривала только она. Привыкла и к тому, что на все упрёки и обвинения в адрес мужа, ответом было молчание. Когда нытьё Варвары достигало апогея и становилось невыносимым, Иван совершенно спокойно и миролюбиво изрекал:
 - Подь, ты к чёрту.
 Вот и сегодня, не надеясь на то, что в беседе кроме неё, ещё кто-то примет участие, она просто излагала то, что увидела и услышала в селе, во время посещения магазина.
 - Вот ведь, не даром в народе говорят, что должность портит человека. Возьми того же Андрея Семирякова, какой был мужик, и ласковый и внимательный и обходительный. А вот поставили его объезчиком полей, так его всё равно подменили. Собака и собака стал, только что не лает как собака. Денно и ношно на полях, житья от него нет. Бабы на присельной колоски собирают, так вёдра побьёт, да ещё и кнутом отходит.
 Когда Семиряков Андрей вернулся с войны по ранению, руководство колхоза назначило его объезчиком полей. В обязанности объезчика, входила охрана полей после уборки урожая от сборщиков колосков. Андрею выдали верховую лошадь.
 Варвара продолжала:
 - Дак, ладно бы баб обижает, так ещё и на детей руку поднял. Вчера, говорят, девчонок Дмитрия, Томарку с Галькой на поле поймал, дак говорят, и вёдра побил, да ещё, поди, ударил сирот. Совсем мужик совесть потерял.
 По мере Варвариного повествования, глаза Ивана наливались кровью. В его памяти вдруг возникла картина похорон брата, во всех подробностях. Он вспомнил, как Андрей клялся на могиле друга, не оставлять его семью и заботиться о ней до конца жизни. Иван отложил всё в сторону и сквозь зубы процедил:
 - Сука!!!
  Выйдя во двор, он оседлал лошадь, набрал в кладовой ведро пшеницы и высыпал его в мешок, приторочив оклунок к седлу. Взяв кнут и вскочив в седло, он направил коня в сторону задней улицы. Доехав до дома, где он иногда бывал, выменял пшеницу на две бутылки самогона Разместив бутылки в освободившийся мешок, так, что бы они не разбились при езде, приторочил к седлу. Хозяйка, довольная сделкой, налила ему ещё полный стакан самогона. Выпив самогон, Иван направил коня в сторону дома Семиряковых. Гнев, возникший от рассказа Варвары и выпитый самогон, окончательно лишили Ивана способности контролировать свои поступки. Он гнал лошадь по Хохлам.
 Когда он увидел во дворе Андрея, чувство мести захлестнуло его. Перемахнув через забор, Иван начал хлестать Андрея кнутом. Андрей вначале закрывался руками, потом, выбившись из сил, упал. Иван продолжал бить лежавшего Андрея. На крики прибежали соседи, и с большим трудом, выхватив верхнее бревно забора и уперев его в грудь разгорячённой лошади, оттеснили её. Потерявший рассудок Иван, на лошади, перемахнув забор обратно в улицу, помчался через огороды к лесу. Доскакав до первых сосен, он спрыгнул с мчавшегося коня и, ничком упав на землю, грёб её под себя, и рычал как разъярённый зверь. Через некоторое время, всё тело Ивана обмякло и, он затих. Пролежал так Иван долго. Когда он поднялся, по щекам его текли слёзы. Конь пофыркивая, стоял не вдалеке. Немного успокоившись, взял он коня за повод и повёл в сторону села. В селе уже знали о происшедшем. Идя по улице, Иван чувствовал, как встречные осуждающе смотрят на него. Войдя во двор, Иван начал собираться в дорогу. Вышла Варвара и с укором в голосе сказала:
 - Что ты наделал Иван, тебя ведь посадят. Подумал хотя бы о детях.
 Сложив всё приготовленное в бричку, Иван начал запрягать лошадей. В это время через калитку, которая была сделана в заборе со двора отца, вошёл Тихон. Отец и сын, некоторое время молча смотрели в глаза друг друга, потом Тихон, так же молчком, ушёл в свой двор.
 Выехав из села и, удалившись от него километра на три, Иван подъехал к степному озеру. Достав приготовленные Варварой продукты и бутылку самогона, он с аппетитом поел и, выехав на дорогу, направил лошадей в сторону конефермы и, удобно устроившись в бричке, крепко уснул.
 Андрей Семиряков провалялся в постели больше недели. На уговоры родственников и соседей написать на Ивана заявление в сельский Совет, Андрей категорически отказался.


                КИРЮХА


 На высоком и большом, деревянном крыльце колхозной конторы, сидел старик. На голове его, были седые длинные волосы. Окладистая борода, усы и брови, закрывали практически всё лицо. Основательно устроившись, он сооружал огромную самокрутку. Движения его рук были обстоятельны, доведённые до автоматизма.
 На почтительном расстоянии от него, сидели пацаны, лет восьми, десяти, и с нетерпением ждали, когда дед закончит изделие и приступит к следующему этапу. Весь процесс курения, был для юных зрителей настоящим представлением, можно сказать огненным шоу с фейерверками.
 Когда дед, сунув самокрутку в рот, зажигал спичку и подносил к её концу он, короткими, частыми затяжками, раскуривал её. Через самокрутку в организм деда поступала смесь воздуха с табачным дымом. Ртом, дед выдыхал отработанные газы. С повышением интенсивности сгорания табака, качество рабочей смеси улучшалось. Дед добивался того, чтобы в организм поступал чистый табачный дым, и ловил кайф, длинными затяжками. Блаженствуя, он закрывал глаза.
 Во время затяжки, с конца самокрутки летели с шипением и треском, крутясь и выписывая фигуры высшего пилотажа, дымя и светясь разноцветными огнями, крупно нарезанные стебли табака. Горящие стебли табака летели во все стороны. Иногда они попадали в волосы деда, которые горели и дымились, а к запаху табачного дыма, подмешивался запах палёной шерсти. С целью пожарной безопасности, пацаны держались от деда на расстоянии, наблюдая за каждым его движением.
 Секрет дедова табака заключался в том, что готовил он его из двух сортов листьев и одного сорта стеблей. Выращивал и изготавливал курительную смесь, дед сам. Каждый сорт табака выполнял свою определённую функцию, крепость, аромат, устойчивость горения.
 Кроме деда, никто его курительной смесью пользоваться не мог, так как при первой же затяжке, задыхался, и долго не мог откашляться.
 Дедом этим был Шведков Кирилл Фёдорович, старший брат Тихона и Елисея.
 С тех пор, когда Кирилл женился, и отец отделил его, купив дом в Шамонаихе, прошло много лет. В семье Кирилла родилась единственная дочь Крестина, которую отец ласково называл Крестенька. Когда у Кирилла умерла жена, больше он не женился. Он растил дочь, выполнял всю работу по хозяйству, сажал огород, занимался на пашне.
 Годы летели, Крестенька росла. В девятнадцать лет она вышла замуж за парня с фамилией Мурзаев. Жила молодая семья в доме отца. Вскоре у них появились дети, сыновья Михаил и Владимир и дочь Люба. Кирилл очень любил свою дочь, а когда появились внуки, полюбил и их. Он попрежнему делал всё по хозяйству, и помогал Крестеньке растить детей. Муж Её погиб в войну и растили детей они вдвоём. Молчаливый Кирилл с раннего детства приучал внуков к труду собственным примером. Не навязчиво, он привил им любовь к близким людям и уважительное отношение к окружающим.
 Все дети выбрали свой жизненный путь по собственному желанию. Михаил стал кадровым военным, Владимир выучился на механика, а дочь Люба стала учителем. Вскоре дети разъехались, Михаил и Владимир женились, а Люба вышла замуж.
 Дед Кирилл, или как его ещё называли, Кирюха, остались вдвоём с Крестенькой.
 Дети часто приезжали проведать мать и деда. Они привозили им подарки и помогали материально.
 Не смотря на возраст, дед Кирюха легко справлялся с работой по хозяйству. В отсутствии дочери, он сам себе готовил еду, летом поливал огород, ухаживал за домашней живностью. Увлечением деда, кроме курения, была баня. Он всегда ходил в баню в первый жар, и залезал на полок париться по несколько раз. А после бани, многочасовой чай.
 Однажды, не далеко от Ромодана, приземлился самолёт «Кукурузник». Всё село, особенно дети, прибежали посмотреть  на него и пощупать руками. Пришёл посмотреть на чудо и дед Кирюха. Самолёт простоял в степи долго. Два прилетевших лётчика, увидав деда, очень были удивлены его возрастом, и предложили ему подняться на самолёте в небо, посмотреть на родное село с высоты. Дед категорически отказался. Крестенька никогда не боялась оставлять деда одного дома. Отсутствовала она несколько дней, а бывало и неделю.
 Посещала Крестенька многочисленных родственников Шведковых, гостила в каждой семье по несколько дней. Вернувшись, она всегда заставала деда в полном здравии, а в доме был порядок.
 По субботам они топили баню. Напарившись вволю, ставили самовар и часами пили чай.
 В один из субботних дней, Крестенька истопила баню, и оставив её выстаиваться, зашла в дом. Дед Кирюха лежал на печи. Крестенька сказала:
 - Тятя, баню я истопила, она выстаивается. Я немного прилягу, потом выгребу золу и угли и вы пойдёте париться. Чистое бельё, я вам приготовила. Сказав это, она прилегла на лавку у окна и крепко уснула. Через некоторое время дед Кирюха слез с печи. Он увидел спящую дочь и приготовленное для бани чистое бельё. Дочь будить он не стал, а взяв бельё, пошёл в баню. Крестенька проспала долго, а когда проснулась и увидела, что чистого белья нет, окликнула деда. Он не отзывался, Почуяв неладное, Крестенька побежала в баню. На полке, она увидела бездыханное тело отца. На крик прибежали соседи, вынесли деда на улицу, пытались откачать его, но было уже слишком поздно. Умер дед Кирюха от отравления угарным газом, а было ему на то время сто три года.



                ДЕПОРТАЦИЯ


 В 1941 году в Ромодан привезли депортированных немцев и чеченцев. Жители села, в котором протекала спокойная жизнь и, никогда не было краж, опасались, что с появлением гордых и своенравных, лишённых родины и обобранных до нитки людей, начнутся беспорядки. В селе открыли комендатуру. Немцам и чеченцам, без разрешения комендатуры, запрещалось покидать пределы села. Комендантом был назначен майор Шуклин Александр, а его заместителем, майор Круглов Яков Абрамович. Чеченцев в Ромодан приехало несколько кланов, или родов с фамилиями Садулаевы, Газиевы, Бочагаевы, Шариповы. Несколько семей Садулаевых, облюбовали себе место для строительства жилья Оторвановку. Семьи с фамилией Газиевы, решили строиться на окраине Хохлов, в сторону выезда на Бурас. Бочагаевы облюбовали место в центре Хохлов, где было свободное место. На этом месте раньше никто не селился, так как почва здесь была глинистая и огороды не родили. Шариповых, была всего одна семья, состоящая из матери и сына. Поселились они сразу в пустующей избушке на задней улице. В роду Бочагаевых, был один молодой мужчина с высшим образованием. Он окончил институт по добыче и переработке нефти. В Ромоданской средней школе не хватало учителей математики, поэтому в Районо ему сразу предложили это место. Звали его Бочагаев Хамит Анасович. Он хорошо знал русский язык, свободно общался на нём, и оказался отличным математиком и прекрасным человеком. Все семьи с фамилией Бочагаевы заметно отличались от остальных чеченцев. Взрослые члены этих семей сразу устроились на работу, кто в колхоз, кто в лесхоз. Дети с фамилией Бочагаевы сразу пошли в школу. Бочагаев Руслан, закончив школу, поступил в Семипалатинский медицинский институт. Бочагаев Ямыш работал бригадиром в колхозе.
 Через не большой промежуток времени. Чеченцы построили две улочки в Оторвановке, несколько саманных изб на окраине и в центре Хохлов. Все члены семей Бочагаевых общались с жителями села, были приветливы и обходительны. Одевались они, как и все чеченцы, в национальные наряды, но молодые женщины лиц не закрывали. Все чеченцы, без исключения, в клуб не ходили и спиртных напитков не употребляли. Чеченцы с фамилией Садулаевы и Газиевы жили скрытно, ни где не работали и ни с кем не общались. Не известно было, на что они существовали. Сразу же после приезда, у них появились бараны. Жители села видели, что в степи за селом, пожилые чеченцы пасут несколько не больших отар.
 Видимо семьи Садулаевых и Газиевых, жили на Кавказе в достатке и, смогли привезти с собой какие то драгоценности. Одежда у них, тоже была богаче чем у Бочагаевых.
 Иногда по селу проходил мужчина чеченец, средних лет из клана Садулаевых или Газиевых. Шёл он с высоко поднятой головой, гордо выпятив грудь. Одет он был в дорогое пальто с каракулевым воротником, в галифе из добротной ткани, на голове его была одета высокая каракулевая папаха, на ногах белые бурки. Шёл он, устремив свой орлиный взгляд вперёд. При ходьбе его тело не колыхалось, словно он плыл. Он не смотрел по сторонам и ни с кем не здоровался. Весь его вид говорил: «- Да, меня лишили Родины, гор и свободы, но не сломили мой дух, мою волю, я ни когда не буду чьим то рабом!». Отстав от него где то на метр, семенила сгорбленная женщина, наверное его жена. Одета она была в длинное, почти до пят, платье, и куцую лёгкую куртку. На ногах её были белые шерстяные носки и глубокие галоши. Голова была укутана в платок так, что открытыми были только глаза. Через плечо, она несла заполненный чем то на треть, мешок, ухватившись за него двумя руками. Она смотрела только на ноги мужа, и была к нему, как привязанная.
 Когда чеченцам разрешили уезжать на родину, они исчезли как утренний туман. Никто в селе этого не заметил. В селе остался только один чеченец Шарипов Асламбек. Мать его давно умерла. Работал он в колхозе и имел много русских друзей. Женился Асланбек на красивой, белокурой немке. Через некоторое время, у них родились, с не большим интервалом, несколько мальчиков. Мальчики были смуглые, с тёмными волосами в отца, и с голубыми глазами в мать. При регистрации, в графе национальность, им записали-русский.



 В отличии от чеченцев, немцев в Ромодан приехало гораздо больше, и было им гораздо труднее. Во первых шла война с фашистской Германией, а в понятиях многих, все немцы одинаковы. Во вторых, во многих семьях мужчины были на фронте, а многие уже получили похоронки. Это вызывало ненависть к приехавшим. Многие немцы, особенно пожилые, совсем не знали русского языка. Тем не менее, способность людей сострадать, особенно женщин, а также, то обстоятельство, что горе объединяет людей, взяло верх и подтолкнуло многих жителей села, временно приютить у себя немецкие семьи. В спешке, устроившись на первое время, приступили к строительству жилищ. Не далеко от места строительства, разработали участки для добычи глины. Изготовили специальные формы для изготовления самана. Подвозили солому и воду. Работа кипела с рассвета до заката. Когда разложенный на земле саман подсыхал, его складывали в пирамиды таким образом, что бы между брикетами было пространство для обдувания. Когда саман доходил до кондиции, его перевозили к месту строительства. Заа короткое время, в Ромодане выросли две немецкие улицы. Одна на задах Хохлов, вторая, от Хохлов в сторону клуба.
 Немцы оказались людьми на редкость трудолюбивыми. Среди них были специалисты различных профессий. С депортированными немцами приехала семья учителей, Фукс Давид Самойлович и Его жена Дридигер Анна Яковлевна. У них было двое детей, старший сын Виктор и дочь Алла. Супругам сразу предоставили место в школе и комнату в учительском доме. Давид Самойлович преподавал русский язык и литературу. Он был фонатом русского языка и боролся за его чистоту. Давид Самойлович никогда не повышал голос на учеников. Нарушителя дисциплины, он сажал против себя, и глядя голубыми глазами прямо в глаза провинившегося он, чётко произнося каждое слово, внушал ему нормы марали. В конце тирады, сделав интервал, совершенно спокойно спрашивал:
 - Ты меня хорошо понял?
 Это действовало на нарушителя дисциплины Эффективнее любого наказания. Мало кто попадал к Давиду Самойловичу на повторную экзекуцию.
 Таким же образом он поступал и с теми, кто не выучил урок, не усвоил тему. Он сажал такого ученика напротив и, глядя прямо в глаза, доходчиво, чётко произнося каждое слово, объяснял неусвоенный материал. В конце, он так же задавал вопрос:
- Ну, теперь то понял?
 За такую манеру общения, ему дали кличку ДОТ, что означало, долговременная огневая точка. Последующие поколения, не зная первопричины этой клички, называли его просто, наш Додик.
 Анна Яковлевна преподавала немецкий язык. Ей приходилось конечно гораздо труднее, но будучи хорошим педагогом и человеком, она всегда находила общий язык с учениками.
 Анна Яковлевна и Давид Самойлович, несмотря на всеобщую бедность того времени, всегда были опрятны, чисто и аккуратно одеты. Проработали в школе они долго, воспитали не одно поколение учеников. Выйдя на пенсию, они уехали к сыну Виктору, куда то на юг Казахстана.
 Работала в школе и ещё одна жертва депортации, Ремпель Ирина Васильевна. Это была женщина средних лет. Жила она без мужа с малолетним сыном Лёшкой. Ирина Васильевна преподавала математику. Она не только хорошо знала её, но и мгла доходчиво преподнести ученикам. Ирина Васильевна была обладательницей не складной фигуры, она была худая и высокая. Одежда висела на ней , как на колу. В добавок ко всему, она ещё и курила. Правда ни когда не курила в школе и при учениках, но и никогда не скрывала своего увлечения. Была строга и обладала грубым, с хрипотцой голосом.
 Познакомившись с Ириной Васильевной ближе, начинаешь понимать обманчивость внешнего вида и первых впечатлений. Уже с первой минуты общения с ней, включался какой то притягивающий механизм, все недостатки куда то исчезали, она увлекала за собой и, выглядела красавицей. Всё своё свободное время, Ирина Васильевна проводила в школе. Мало сказать, что её уважали ученики, её любили. На её уроках была тишина, она могла увлечь, казалось бы такой скучной наукой, математикой. Ученики ловили каждое её слово. И ещё один парадокс, она, преподаватель математики, Организовала и вела в школе драматический кружок. Ирина Васильевна организовала в школе вечера литературного чтения. Многие ученики старших классов посещали эти вечера. Ирина Васильевна доставала хорошие книги и сама читала их перед аудиторией.
 В торговой сети работали два брата Кунц, Василий и карл. Василий работал в дежурном магазине, а Карл в хозтоварах.
 Диабальт Александр был прекрасным специалистом по ремонту электрооборудования. Работал он в колхозной ремонтной мастерской. В не рабочее время, в домашней мастерской, он ремонтировал различную бытовую технику жителей села. Александр перематывал сгоревшие электродвигатели, поэтому, к нему привозили их даже с других сёл района. Отремонтированное Диабальт Александром оборудование работало надёжно, поэтому его труд всегда был востребован у населения.
 Был, среди приехавших немцев, специалист по изготовлению различных колбас в домашних условиях. Звали его Антон. Был он высокого роста и худощав, и жил со своей семьёй около большой школы.
 С первыми морозами, когда начинался массовый забой домашних животных на мясо, Антон был на Изготавливал различные мясные колбасы, ливерные, кровяные, всевозможные салдисоны. У Антона были все необходимые приспособления для производства колбас, вплоть до листов, на которых он запекал свои изделия.
 Рано утром он приносил своё оборудование к очередному клиенту. Все работы, связанные с производством колбасы, Антон выполнял сам. Он отбирал мяо, кишки, сам протапливал русскую печь. Для выворачивания и промывания кишок, у него было специальное приспособление.
 За работу, Антону платили кто чем мог. Кто мясом, кто салом, той же колбасой, бывало и картошкой и, очень редко, деньгами. Антон всегда был доволен и ни когда не жаловался, что в каком то доме, ему плохо заплатили. Для него главной наградой было то удовольствие, которое люди получили питаясь продуктами его изготовления. Даже спустя время, люди при встрече, благодарили его.
 Многие немцы работали в колхозе.
 Семья Рафшнайдер, братья Кляйн, Беккер Иван, Гросс Андрей и Иван, Бекк Роман и Мар Александр, работали механизаторами.
 Семьи Рамхе, Фурр, Кнаус, Дерр, Трибус, Меер, Штерц, Коберт, Мерц, Принц и Гайль, работали разнорабочими.
 Техника, которую получили механизаторы, была старая и в не рабочем состоянии. Немцы механизаторы привели вверенную им технику в рабочее состояние и. Она еще долго служила не требуя ремонта. Тракторист Бекк Роман отремонтировал списанный трактор «Универсал», и выполнял на нём различные сельскохозяйственные работы. У Романа был беспокойный характер, он не мог равнодушно пройти мимо трактора, у которого подтекает масло или топливо. Что бы не обидеть   нерадивого механизатора своим замечанием, он делал это деликатно, предлагая свою помощ.
 В Бескарагайской автобазе работало много немцев шоферов: Зебельт, Фельбуш, Лаук, братья Бенц, Фишер Александр, Вебер Альберт, Шмидт Андрей.
 При поступлении на работу, они получили старенькие полуторки и ЗИСы, которые были не на ходу. Хороших дорог в то время, кроме заезженных и разбитых просёлочных, не было. Немцы шофера, приложили не мало сил и много времени, что бы вдохнуть жизнь в полученную технику.
 Обычно шофера, особенно молодые, старались как можно быстрее закончить ремонт и выехать в рейс любыми способами, даже путём обмана механника на выезде. Из за отсутствия крепежа, применяли проволоку.
 В силу своей врождённой аккуратности и принципиальности, немцы шофера поступать так же не могли. Они доводили каждый узел и агрегат до заводских требований, заботясь не только о техническом состоянии автомобиля, но и о внешнем виде. Отремонтировали деревянные кузова, заменив разбитые доски на новые и устранив щели между ними. Они добились от руководства автобазы заводской зелёной краски и выкрасили отремонтированные автомобили. В ремонте простояли они долго, но когда выезжали в свой первый рейс на хорошо сделанных машинах, с отрегулированными тормозами, им нечего было бояться механика на выезде. Из ворот автобазы вышли машины, как со сборочного цеха завода. При езде по разбитому просёлку машины не гремели и не скрипели, а двигались плавно и бесшумно. Сказывалось не только качество ремонта, но и высокий профессионализм водителей.
 Прошло не много времени, и фотографии шоферов немцев, практически не снимались с доски почёта автобазы. Самые высокие заработки среди шоферов, были тоже у них. Пока существовала комендатура, рядом с водителем немцем, ездил сопровождающий. Когда в автобазу поступили новые, скоростные по тем временам, с утеплёнными, металлическими кабинами ГАЗ-51, шофера немцы получили их первыми. За получением освободившихся машин, была установлена очередь. Каждый водитель хотел поработать на машине, на которой раньше ездил немец, зная, что в неё он может не заглядывать ещё несколько лет.
 Время шло. Теперь немцы имели работу, жильё, хозяйство, в котором были и коровы и свиньи и домашняя птица. То есть с пищей и проживанием вопрос был решён.
 Настало время подумать о духовном удовлетворении. Немцы в складчину купили большой дом, в котором оборудовали церковь. Службу проводил в немецкой церкви дед Рупль. В селе его так и звали, немецкий поп. Был это человек вполне современный, с мудрым добрым лицом. Он имел детей, внуков. Как и все остальные, занимался хозяйством. Состоял он в обществе охотников и, в свободное время, любил побродить с ружьём по окрестным озёрам. Учитывая его жизненный опыт, к нему за советом обращались не только немцы, но и жители села других национальностей. В определённые дни он проводил службу в церкви. В эти дни можно было наблюдать, как не большими группами, в праздничных нарядах, со всех концов села сходились верующие к церкви, в основном люди старшего возраста.
 Ещё один немец прославил Ромодан своими голубями. Это был дед Шпильман. Он разводил голубей разных пород, имел переписку с многими голубятниками страны, участвовал в выставках голубей.
 Немцы и люди других национальностей, проживающие в Ромодане, ни когда не конфликтовали. Они вместе работали, рядом, по соседству проживали. Но не смотря на это, они существенно разнились по своему образу жизни. Вызвано это тем, что люди разных национальностей, в силу различных обстоятельств, проживали в неравных условиях и, веками у них формировались свои обычаи и традиции. Поломать их в один день, что бы жить всем одинаково, невозможно.
 Русский человек не прихотлив, не изнежен, от части ленив и тяжёл на подъём. Он легко и быстро
привыкает к любым условиям, быстро адаптируется в них, работает, отдыхает, живёт.

 Немец же пунктуален, аккуратен, расчётлив, с нескрываемой хитринкой. Он в первую очередь создаёт себе условия, а потом в них работает, отдыхает, живёт.
 Шутки у русских и немцев тоже разные.
 Русские шутят открыто, жёстко, даже можно сказать грубо и целенаправленно. Удачной шутка у русского считается тогда, когда она достигла цели и окружающие смеются не притворно, от души.
 Немцы, как и все выходцы с западной Европы, шутят
мягко, стараясь не обидеть кого либо, поэтому результат такой шутки натянутая, неестественная улыбка.
 Русский человек набивает себе много шишек, наступая на одни и те же грабли несколько раз.
 Немец же не набьёт ни одной. Он долго стоит около граблей и размышляет. А иногда и спрашивает у русского, после набитой им шишки:
 - А это не очень больно?
 Подстраиваться русскому человеку под немца, жить по таким же правилам и понятиям как он, бесполезно, не получится, немцем нужно родиться.


   
    
                ПРОСТО МАРИЯ



 Мария Берш приехала в Ромодан с маленьким ребёнком Вовкой. Перед самой депортацией, у неё трагически погиб муж. Приютили её с сыном супруги Евдокия и алексей Ельсуковы. Они разрешили им проживать в бане. Мария была молода, красива, общительна, имела образование и хорошо знала русский язык. Она сделала ремонт в бане и переоборудовала её, приспособив её для проживания.
 В дороге Вовка простудился и заболел, Марии пришлось сидеть с ним. Когда мальчик поправился, Мария стала работать по найму. Она нанималась к коренным жителям Ромодана стирать бельё, мыть полы, белить, полоть огороды и выполнять ещё много другой работы по хозяйству. Она не боялась ни какой работы. Платили ей продуктами, старой одеждой, иногда не большими деньгами. Мария была трудолюбивой, старательной и чистоплотной женщиной. Любая работа спорилась в её руках. Она быстро завоевала хорошую репутацию не только у соседей, но и у всех жителей села. Таким образом решилась проблема заработать на жизнь. Заказы на выполнение различных работ, были расписаны у неё на несколько дней вперёд.
 Вовка начал ходить поздно, а когда это случилось, выяснилось, что перенесённая им болезнь дала осложнение на правую ногу. Она у него не разгибалась полностью в коленном суставе. Мария обратилась в больницу, где ей объяснили, что мальчику нужна сложная операция, сделать которую в условиях районной больницы не возможно. Ей рекомендовали делать массаж правой ноги ребёнка, и разрабатывать коленный сустав. Вечерами Мария делала массаж правой ноги сына и, как могла, разрабатывала коленный сустав. Вовка должен был при ходьбе стараться разгибать ногу в коленном суставе полностью, но ребёнку было проще уперев правую руку в колено, ходить не разгибая полностью спины и колена. Следить за тем, как он ходит, Мария не могла, так как зарабатывая на кусок хлеба,была занята с утра до ночи.
 Вовка рос послушным ребёнком. Мария брала его на работу, если это было возможно, или оставляла одного дома.  Летом 1947 года, Мария родила ещё одного мальчика. Это было неожиданностью для всех, так как свою беременность она тщательно скрывала. Родила она его под кустом травы резун, когда шла полоть чужой огород. Пуповину Мария перерезала тяпкой, которую несла с собой. Мальчика она назвала, Геной. До конца жизни, Мария так и не сказала, кто его отец. Конечно, в селе трудно что то утаить, ходили всевозможные слухи. Кто же настоящий отец Генки, знала только она одна.
 Вовка уже ходил в школу, а после занятий, сидел с Генкой.
 Все немцы, которые приехали вместе с Марией, уже жили в своих избах. Мария всё так же работала по найму и жила в бане Ельсуковых с двумя детьми. Стойкости и оптимизму этой сильной женщины, можно было позавидовать. В Ромодане был большой маслозавод, который перерабатывал молоко практически всего района. Однажды на маслозавод прислали нового главного бухгалтера, Жигуленко. Приехал он вначале один, а когда ему выделили от маслозавода жильё, привёз семью, жену и двух малолетних детей.
 Жена у Жигуленко тяжело болела, поэтому он начал подыскивать женщину для ухода за женой и детьми. Женщина нужна была такая, которая могла бы хорошо готовить и вести всё домашнее хозяйство.
 Искал он долго. Ни кому не хотелось ухаживать за больной женщиной, двумя детьми, готовыть еду. Стирать и выполнять другие работы по хозяйству. Всё это время, пока Жигуленко подыскивал кандидатуру, с больной женой и детьми находилась Мария. Так и ни кого не найдя, Жигуленко обратился к ней. Жигуленко обладал скверным характером, он был вспыльчив и груб. И только из жалости к больной женщине и детям, к которым она успела привязаться, Мария согласилась.
 Проработала она у них два года. За это время, даже у вспыльчивого и придирчивого Жигуленко, не было к ней претензий.
 Мария полностью отдавалась работе. Её дети уже подросли и тоже помогали матери.
 Только благодаря Марии. Её заботливому отношению, жена Жигуленко выздоровила и встала на ноги. В благодарность, Жигуленко устроил её работать на маслозавод. Вовка к этому времени окончил семь классов и тоже зарабатывал деньги, изготавливая тару для упаковки продукции маслозавода.
 Немцы строили теперь себе добротные дома, а старое жильё продавали за не высокую цену.
 Проработав год на маслозаводе, Мария купила не дорого избу. Теперь семья Марии имела своё жильё, две комнаты, кухню с кладовой, сараи и огород. Обзавелись они и домашней живностью.
 Маслозавод направил Вовку в училище, которое готовит специалистов по промышленной переработке молока. Закончив училище, он продолжал работать на маслозаводе, теперь уже в качестве мастера.
 Генка учился в школе, В отличииот старшего брата, у него были проблемы и с успеваемостью и с дисциплиной.

 Автор этого рассказа, хорошо знал эту прекрасную женщину, тётю Марусю Берш. Он дружил с её сыновьями Вовкой и Генкой. Он часто бывал у них, когда они ещё жили в бане, и позднее, когда уже имели своё жильё. К сожалению, дальнейшую судьбу этой семьи он не знает, так как сменив место жительства, потерял с ними связь.








              НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ



 Жителям Хохлов и прилегающих к ним улиц, добираться до магазина в центре села было очень далеко. В очередную предвыборную кампанию в сельский совет, комсоргу совхоза Захарову Василию было наказано избирателями, открыть в Хохлах магазин. После выборов Василий, с присущим ему темпераментом, взялся выполнять поручение избирателей. Он подыскал подходящий деревянный домик, продаваемый на слом, выбил деньги на его покупку, организовал комсомольский субботник и перевёз его на место строительства магазина. Место для нового магазина выбрали очень удобное, в центре Хохлов, куда сходилось ещё несколько улочек. За два субботника комсомольцы совхоза, во главе с Василием, выстроили магазин и пристроили к нему склад и подсобное помещение.
 В это время председатель Райпотребсоюза, подыскивал кандидатуру на должность продавца нового магазина. Желающих поработать продавцом в сельском магазине было предостаточно. Авторитет сельского продавца того времени, был гораздо выше авторитета школьного учителя. Сельские продавцы, являлись работниками Райпотребсоюза поэтому, не зависимо от специализации магазина, у них был доступ к складам, а следовательно и к дефицытным товарам.
 Дочки местной элиты того времени, со слезами на глазах, уговаривали своих любящих родителей устроить их продавцами в новый магазин. Те же, в свою очередь, не смея отказать любимому чаду, искали подходы к председателю Райпотребсоюза, иногда методом подкупа и оказания всевозможных услуг. Таким образом, у председателя Райпотребсоюза набралось несколько заявлений, которые принесли не претенденты на место, а их ходатаи.
 Отобрав одно из них, правда не известно по каким кретериям, он подписал его. Вскоре завезли товары и магазин заработал.
 Остальные же претенденты, которым не повезло, со слезами на глазах, упрекали своих, теперь уже не любящих родителей, в их не способности помочь единственному чаду.
 Через два месяца работы магазина, после многочисленных жалоб покупателей, нагрянувшая с Райпотребсоюза ревизия. Обнаружила крупную недостачу. Неудавшаяся продавщица была уволена с формулировкой «За допущенную недостачу и грубое обращение с покупателями».
 Любящие родители, чтобы покрыть недостачу, частично распродали хозяйство, одолжили у знакомых и родственников. Часть суммы передали куда то, чтобы не заводили дело в прокуратуре.
 Таким образом, все желающие за год, попробовали себя в этой престижной на селе должности. Формулировка в приказе об увольнении была у всех одна, правда сумма выявленной ревизией недостачи, несколько разнилась. Вскоре на закрытых дверях магазина появилось объявление: «Магазин закрыт в связи с отсутствием продавца».
 Иван Осипович Окончил в своё время военное училище, воевал в Финскую и Великую Отечественную войны. Он считался на селе человеком грамотным, способным организатором, который может толково разобраться во всех жизненных ситуациях. Он открывал и организовывал работу первой на селе избы-читальни. Открывал и организовывал работу смешанного магазина в центре села. По просьбе председателя Райпотребсоюза проводил ревизии в различных магазинах района. К нему обращались с просьбой многие не грамотные жители села. Он, с пресущей ему щепетильностью, разбирался в их проблемах, писал от их имени ходатайства и заявления в различные инстанции, имея всегда положительный результат.
 Вот и сечас, окончательно зайдя в тупик с новым магазином в Ромодане, приехал к нему председатель Райпотребсоюза Яшин Иван Семёнович. Зайдя в дом, он поздоровался с хозяевами. Иван Семёнович раньше жил в Ромодане, поэтому хорошо знал их. Он, поинтересовался их здоровьем и, достав из сумки бутылку коньяка, сказал:
 - Я к тебе, Иван Осипович, по делу.
 Зинаида Тихоновна быстро собрала на стол.
 Выпив по рюмке коньяка и закусив, мужчины продолжили беседу:
 - А дело у меня такое. Вот уже год как открыли новый магазин в Хохлах, а он  до сих пор нормально так и не работал. Жители пишут жалобы, меня вызывают, бьют. Вот опять на днях вызывали на бюро райкома, назначили месячный срок для наведения порядка в работе нового магазина. Так что, тёзка, выручай. А то полетит моя голова. Принимай магазин, наведи там порядок. А мы, за это время. Обучим толкового продавца. Ты уже нас выручал. Выручи и в этот раз, я тебя очень прошу. Всё, что будет зависеть от меня, ну там хорошие товары ипрочее, я обещаю. Так что соглашайся.
 - Да я в принципе готов помочь, да вот только время сейчас такое, заготовка дров, сена на зиму.
 - Ну, это я беру на себя. Поговорю с кем нужно, привезут тебе и сено и дрова. Ну как, договорились?
 - Договорились.
 На другой день, с приехавшим представителем Райпотребсоюза, открыли магазин. Иван Осипович принял по акту оставшиеся в магазине товары. Десять дней ушло на наведение порядка и ремонт.
 Со списком товаров, он поехал в Райпотребсоюз, отобрал нужные товары, оформил их получение и привёз в магазин. Ещё один день ушёл на организацию рабочего места.
 В то время все сыпучие товары сахар, конфеты, крупы и макаронные изделия, взвешивались в банке из под повидла или томатной пасты. Имея опыт работы продавца, Иван Осипович сходил в смешанный магазин в центре села и взял две пустые банки из под томатной пасты. Принеся домой. Он их чисто вымыл, убрал острые грани и заусенцы. Подогнал по весу. Затем он взял десять грамм олова и, соблюдая технологию, наплавил на дно одной из банок. Взвесив банки, он убедился, что одна из них ровно на десять грамм тяжелее.
 Этот фокус Иван Осипович придумал ещё когда работал в смешанном магазине. Заключался он в том, что когда покупатель просил килограмм сахара, продавец ставил на весы пустую банку. Некоторые покупатели не смотрели на весы, некоторые смотрели отвлечённо, а некоторые внимательно, запоминая при этом вес пустой банки. Затем продавец брал взвешенную банку и наклонялся к мешку с сахаром. Где стояла точно такая же банка. Только с наплавленными десятью граммами олова. Он ставил взвешенную банку и, взяв утяжелённую, насыпал в неё сахар. Жестикулируя таким образом банками, к концу дня набегал приличный вес разных товаров.
 Чтобы не запутаться, под рукой продавца, на прилавке, лежал лист с ценами. К нему он подставлял и закреплял чистый лист. При каждом взвешивании, на чистом листе против взвешиваемого товара, он ставил точку. В конце дня продавец подбивал бабки и изымал излишек.
 Настал день когда магазин открылся. К открытию магазина директор Райпотребсоюза прислал с экспедитором две бочки вина и другие дефицитные в то время товары.
 В первый день магазин открылся по расписанию. Ровно в восемь часов утра. Ещё издали, Иван Осипович увидел огромную толпу у магазина. Первый рабочий день для Ивана Осиповича оказался очень тяжёлым. Покупателей не убывало весь день. Многие покупатели, взяв нужный товар и унеся его домой, возвращались, что бы купить ещё что то, или просто поглазеть и посплетничать. Так как дефицитные товары отпускались в одни руки ограниченно, по просьбе самих же покупателей, многие отстояв одну очередь, занимали другую. Разливное вино, или попросту, рассыпуху, завозили редко. Поэтому к открытию магазина собрались не только жители Хохлов. Но и всего Ромодана. Мужчины пили вино прямо у магазина. Женщины набирали в различную посуду и уносили домой.
 Через два часа после открытия, село уже гудело. Со многих дворов слышались песни. К магазину постоянно подъезжали конные повозки. Взяв вино, приехавший попутно забирал уже не способных двигаться соседей или родственников, и увозил их домой. На следующий день Иван Осипович проснулся как обычно в четыре часа утра. Умывшись, он приступил к обычным хозяйственным делам. К пяти часам Зинаида Тихоновна подоила корову и стала готовить завтрак. Иван Осипович выгнал скотину в стадо и убрался в хлеву. Когда позавтракали. Было шесть часов утра. Иван Осипович сказал:
 - Зина, я пойду в магазин. До открытия наведу там порядок
 - Хорошо, Ваня, иди.
 Иван Осипович надеялся, что в такой ранний час в магазин ни кто не прийдёт, и он спокойно наведёт порядок.
 Ещё издали он увидел, что у магазина уже толпятся покупатели. Подойдя ближе, он услышал возгласы:
 - Вот и спаситель наш идёт! Спасибо тебе, благодетель ты наш!
 Открыв магазин, покупателей он не впускал, пока не навёл порядок.
 Когда покупатели, получив разрешение вошли, они встали в порядке очереди, немного поспорив, кто пришёл раньше. Первым в очереди был Гошка Кривошлыков. Преданно глядя в глаза продавца. Он страдальчески молвил:
 - Здесь на стакан бормотухи двух копеечек не хватает. Я потом донесу.
 При этих словах, он высыпал на прилавок мелочь. Иван Осипович не считая, сгрёб мелочь в ящик, и налив Гошке стакан вина, сказал:
 - Следующий.
 Следующим был Колька Беляев. Трясущимися руками высыпав мелочь на прилавок, он сказал:
 - Иван Осипович, здесь на два стакана, но вы мне налейте только один. Я пойду за магазин выпью, меня вырвет, а потом я приду за вторым.
 К восьми часам число покупателей значительно увеличилось, и повторился вчерашний день.
 К концу второго дня вино кончилось. На третий день село поутихло. Покупатели подходили к магазину в безмолвном трауре. Они сбрасывались и покупали вино или водку в бутылках, выпивали за углом магазина и молча расходились.
 А на четвёртый день стояла гробовая тишина. Ивану Осиповичу даже показалось, что в селе он остался один, и ему стало жутко.
 За весь день в магазин зашёл только один человек. Гошка Кривошлыков принёс долг в две копейки. Зайдя в магазин, Гошка поздоровался и сказал:
 - А я вот долг принёс.
 Потоптавшись немного. Он продолжил:
 - Осипич, ты дай мне в долг бутылочку бормотухи, а я тебе вечерком мешок комбикорма завезу. Башка раскалывается.
 Гошка работал заведующим овцефермой, и комбикорм для него не был проблемой. Получив бутылку вина, он исчез как приведение. И больше, до конца дня, никто не посетил магазин.
 Постепенно жизнь села обрела обычный ритм, потянулась обыденная жизнь с праздниками и буднями, свадьбами и похоронами. Иван Осипович втянулся в работу. Жалоб от покупателей, как к работе магазина так и к работе продавца не было, как и не было нареканий со стороны руководства. Магазин систематически перевыполнял план. Ивана осиповича постоянно награждали грамотами и денежными премиями.
 Не подвёл и директор Райпотребсоюза Яшин. Он выполнил своё обещание, ближе к осени работники лесхоза привезли дрова. А совхоз выделил сено.
 Еженедельно Иван Осипович делал саморевизию и, только спустя два года, по его же просьбе, прислали ревизора с Райпотребсоюза. Результаты ревизии были положительны.
 Махинация со взвешиванием подвела его только один раз. Шведкова Варвара жила против магазина и доводилась свояченицей Ивана Осиповича. Она звала его просто Ваня. Прийдя однажды в магазин, она попросила взвесить килограмм сахара. Как обычно Иван Осипович взвесил тару, а сахар взвешивал, уже в утяжелённой на десять грамм таре. Варвара, расплатившись, ушла. А минут через двадцать, она вернулась, неся в руках стеклянную посудину с сахаром.
 - Ваня, в эту ёмкость я всегда высыпаю купленный сахар и, на ней сделана метка на один килограмм. Вот смотри, сахар я только что купила у тебя. А до метки его не хватает почти на палец.
 Иван Осипович не смутился и не растерялся:
 - Варя, понимаешь, если сахар сухой, килограмм его занимает определённый объём, если же сахар влажный, такой же вес, занимает меньший объём. Давай, я тебе досыплю до метки.
 Варвара, получив довесок, довольная ушла.
 Был и такой случай. Привезли в магазин новые товары. Среди которых было семь ящиков солёной, слегка вяленой рыбы. Иван Осипович принял товар, разместил его и начал торговать. Когда к магазину подъезжала и разгружалась машина Райпотребсоюза, у его дверей сразу создавалась очередь. Так было и в этот раз. Рыба в Ромодане тоже была дефицитным товаром, поэтому очередь сразу установила лимит на её отпуск, не более килограмма в одни руки. Началась бойкая торговля. Взяв рыбу. Покупатели шли домой, пробовали её и возвращались в магазин, занимать новую очередь. Некоторые приводили с собой детей, чтобы сразу купить больше рыбы. Два ящика рыбы закончились быстро. Когда Иван Осипович открыл третий ящик. Он сразу почувствовал запах плесени. На поверхности рыбы был белый налёт. Почувствовали запах плесени и покупатели. Они потребовали открыть все остальные ящики. Все они оказались с плесенью.
 Возбуждённая очередь, вначале поблагодарила, с откровенными матами, руководство страны, партию и правительство, разошлась.
 Доработав до обеда, Иван Осипович закрыл магазин и поехал в Райпотребсоюз.
 Иван Семёнович Яшин оказался на месте. Иван Осипович объяснил ему цель своего приезда. Председатель, немного подумав, сказал:
 - Да, тёзка, попал ты в ситуацию. Товар ты принял от экспедитора под роспись. При получении ты должен был вскрыть ящики и проверить состояние товара. Ты этого не сделал. Значит ответственность за товар на тебе.
 Видя состояние Ивана Осиповича, Яшин продолжил:
 - Ну, ты здорово то не паникуй. Будем вместе выбираться из этой ситуации. Я выделю тебе приличную квартальную премию, выпишу хорошую сумму на текущий ремонт магазина, завезу на днях пару бочек вина. Вот все твои затраты на компенсацию испорченной рыбы и окупятся, да ещё и с наваром будешь.
 Явно довольный собой он, с лукавой улыбкой,  похлопал незадачливого продавца по плечу, весело сказав при этом:
 - Ну, давай, Ваня, езжай, работай!
 В этот же день Иван Осипович привёз в магазин большую ванну. В подсобном помещении он промыл всю рыбу, несколько раз меняя воду. Затем, в подсобном же помещении, где гулял лёгкий сквознячок, он развесил её на растянутом шпагате.
 Через двое суток, Иван Осипович попробовал рыбу на вкус. Запах плесени исчез совсем мясо рыбы стало нежнее и менее солёное.
 Когда Иван Осипович пустил рыбу в продажу, её разобрали в считанные часы. И ещё несколько дней спрашивали:
- А нет ли ещё рыбки?
 Иван Семёнович сдержал слово. Выписал хорошую премию по итогам квартала, выделил деньги на текущий ремонт магазина и завёз две бочки вина. Иван Осипович проработал в магазине до ухода на пенсию по возрасту. Так как он был инвалидом Великой Отечественной войны, то на пенсию по возрасту уходил в пятьдесят лет. По случаю ухода на пенсию, руководство Райпотребсоюза организовало банкет. Ивану Осиповичу подарили холодильник и тёплое одеяло из верблюжьей шерсти.
 Передавая магазин, Иван Осипович оставил своему приемнику только одну банку для взвешивания сыпучих товаров. Ту, что с наплавленным оловом забрал себе домой.


                КРИЛОВЕТСКИЕ
   

 Была средина мая 1953 года. В Ромодане провожали в армию с весенним призывом четверых парней. Двое были с Б ольшой улицы, один с Шамонаихи, и один, Коля Криловетский, с Хохлов.
 Совсем недавно закончилась Великая Отечественная война, поэтому провожали ребят как во время войны со слезами, причитаниями, песнями и пьянкой. Обычно гуляли два дня. Накануне и в день проводов.
 У сельского Совета стояла трибуна, у которой проводились митинги в честь Первого мая, Седьмого ноября и проводов в армию. Ровно в десять часов утра из здания сельского Совета вышел председатель Ращенко. Был он без одной ноги и передвигался на костылях. Сопровождали его, герой Гражданской войны, красный партизан Захаров Кузьма, председатель колхоза Иванов и участник Великой Отечественной войны Митька Бастриков.
 В это время со стороны Шамонаихи появилась первая шумная компания. Это провожали в армию Ботова Толика. Компания была многочисленная. У Толика было много родни и друзей. Впереди толпы шёл гармонист. Он буквально рвал гармошку. Пьяная толпа приплясывая, матерясь и горланя частушки, приближалась к трибуне.
 Неожиданно из толпы выдвинулся вперёд и приплясывая, подошёл вплотную к председателю сельского Совета Ращенко, раскрасневшийся и потный, отец Толика. Обстукивая себя в такт музыки и выбивая ногами чечётку, он пропел прямо в лицо председателя:
 - Председатель сельсовета,
 председатель бедноты,
 разрешите вашу дочку
 трам татушки, трам таты!
 Ращенко, брезгливо скривив лицо и развернувшись, пошёл к трибуне. За ним последовали остальные.
 Почти одновременно подошли ещё две компании провожающих с Большой улицы. Они были не так многочислены и не такие шумные как первая. Хотя обе с гармонистами.
 Последней подошла не большая группа людей. Это были провожающие Колю Криловецкого, с Хохлов. Среди провожающих была мама Коли, доярки с МТФ, несколько школьных друзей и соседей. Гармониста не было.
 В целом, атмосфера была праздничной.
 Ращенко долго не мог успокоить пьяную толпу. Он. подняв костыль и стуча им по трибуне, громовым голосом с украинским акцентом, призывал к тишине. И только когда от сильного удара костыля по трибуне, он раскололся на две части, а в воздухе прогремело, в христа и в бога мать, установилась гробовая тишина. Удивлённая толпа стояла с открытыми ртами, с нескрываемым интересом глядя на председателя. Немного помолчав и окинув толпу взглядом, как бы ища того, кто ещё не успокоился, он протянул правую руку с обломком костыля в сторону собравшихся и совершенно спокойным голосом, начал свою речь:
 - Дорогие товарищи, земляки! Сегодня мы провожаем в армию....
 Выступление его было коротким. После него выступил герой Гражданской войны, красный партизан Захаров Кузьма. Так как ему часто приходилось выступать в различных аудиториях, он быстро протараторил хорошо заученную речь. Затем выступил участник Великой Отечественной войны Митька Бастриков, известный на селе выпивоха и балагур. Последним выступил председатель колхоза Иванов.
 Все желали ребятам хорошей службы, призывали не посрамить завоевания дедов и отцов.
 Не далеко от трибуны остановилась колхозная полуторка, и её водитель, Дружинин Николай, запрыгнув в кузов, поправил скамейку.
 Ращенко объявил десять минут на прощание, и после этого, посадку и отправку.
 Вновь всё оживилось, рванули гармони, в некоторых местах плакали с причитанием, слышались слова напутствия, все обнимались и целовались.
 Наконец началась посадка. Когда новобранцы уселись, водитель медленно тронул машину. Толпа ещё некоторое время шла за машиной. Держась за борта кузова. Потом Николай прибавил газ и все, как по команде, остановились. Пока машина не скрылась, провожающие стояли и махали вслед. Ребята, стоя в кузове, махали в ответ провожающим. Одеты они были в старую штопаную, латка на латке, одежду и обувь. В то время, уходя в армию, одевали на себя всё уже давно отслужившее свой срок считая, что всё равно выбрасывать.
 Проводив новобранцев, все двинулись догуливать, уже без виновников торжества.
 Привезли новобранцев в Райвоенкомат, в село Бурас. Там их встретил дежурный офицер. Он показал помещение, где должны располагаться призывники, показал где находится туалет и питьевая вода, объяснил, как вести себя на территории военкомата. В этот день приезжали призывники со всех сёл района. На следующий день началась медицинская комиссия, которая продлилась два дня. На четвёртый день призывников на машинах повезли в Семипалатинск, в областной военкомат. Прибывших со всех районов призывников, разбили на команды, наголо постригли и помыли в бане.
 Потом началась медкомиссия.
 Прибывшие с воинских частей представители, так называемые покупатели, начали предварительный отбор. Николая отобрал в свою команду представитель морского флота.
 Непредвиденное произошло на пятый день медкомиссии, когда Николай попал к неврологу. Он на долго задержался у него. Невролог был уже пожилой и очень добрый человек. Это был последний врач, которого нужно было пройти Николаю. Вначале его заинтересовал шрам на голове, потом он долго ощупывал и разминал шейные позвонки, при этом недовольно цокал языком.
 На следующий день призывников построили и зачитали результаты комиссии. Коля оказался в списке непригодных к прохождению воинской службы по состоянию здоровья. Ему выдали документы и отпустили.
 Ромоданские ребята, провожая его, посоветовали добраться до базара, где всегда были жители Ромодана привозившие продукты для продажи.
 Добравшись до базара, Николай встретил нескольких человек с Ромодана. Ему объяснили, что сегодня в Ромодан ни какой транспорт не идёт и посоветовали переночевать у Миронихи, или выйти за город и добираться до Ромодана на попутном транспорте.
 Николай ещё ни когда на такой длительный срок  не отлучался из дома, да и вообще дальше райцентра нигде не был. Его тянуло домой, ему казалось, что он не видел маму не десять дней, а несколько лет. Коля выбрал второй вариант. Он узнал как выбраться на окраину города и, отправился в путь.
 Выйдя за город он, не останавливаясь, утопая в песке, пошёл по просёлку. Погода стояла тёплая и, что бы легче было идти, он снял ботинки. По обеим сторонам дороги шумел сосновый бор. Вначале Коле стало страшно, вокруг не было ни души.

                ***

 Когда проводили новобранцев, самая старшая из доярок, тётя Дуся, сказала:
 - Аня, ты сегодня на вечернюю дойку не приходи, твоих коров мы подоим.
 - Спасибо тётя Дуся, спасибо девчата и, до свидания.
 Придя домой, Анна убралась в комнате и вдруг, почувствовав какую то слабость, присела к столу. Неожиданно, какая то тоска навалилась на неё. Только сейчас, проводив Колю, она поняла, что ближайшие три года, ей придётся жить одной, без сына. И, совершенно неожиданно, нахлынули воспоминания.
 Муж Анны, Фёдор Криловецкий погиб в самом начале войны. С этого времени она воспитывала сына одна.
 Анна родилась в семье зажиточного крестьянина в селе Сосновка. Она была единственным ребёнком у богатых родителей. Когда ей исполнилось семнадцать лет, отца раскулачили. Обиженный, он вступил в банду, которая воевала против новой власти и, вскоре был убит. Мать Анны, привыкшая жить в достатке, после смерти мужа, не выдержав нищеты и голода, умерла. Анна осталась одна. Родственников в Сосновке у неё не было.
 В селе стоял отряд уничтожавший остатки банд воевавших против Советской власти, которые скрывались в сосновом бору. В отряде был молодой паренёк высокого роста и крепкого телосложения. Звали его Криловотский Фёдор. Привлекательная и беззащитная Анна, понравилась Фёдору сразу. Анне Фёдор тоже нравился, она видела в нём надёжную опору и защиту. Жители Сосновки, в основном зажиточные когда то люди, отговаривали Анну встречаться с Фёдором. Они внушали ей, что возможно он и убил её отца. Не смотря на это, Анна согласилась выйти замуж за Фёдора и, вскоре они поженились. Оставаться в Сосновке им было нельзя. Они понимали, что жить в Сосновке им не дадут. Когда отряд расформировали, они переехали в Ромодан. Фёдор устроился работать в лесничество. Какое то время, они жили в заброшенной, ветхой избушке. Фёдор хорошо зарекомендовал себя на работе, поэтому руководство лесничества помогло ему построить новый бревенчатый пятистенник. Анна тоже работала в лесхозе. Материально они были обеспечены. В хозяйстве был огород. Корова, свинья и домашняя птица. В 1934 году в молодой семье родился сын, которого назвали Коля.
 Фёдор всё свободное от работы время отдавал сыну. Анна теперь не работала, она воспитывала сына и вела домашнее хозяйство.
 Когда началась Великая Отечественная война, Фёдора призвали одного из первых в Ромодане. В январе 1942 года, на него пришла похоронка. Анна тяжело переживала смерть мужа. Коле уже было восемь лет и он учился в школе. В колхозе не хватало рабочих рук, и Анна решила пойти работать дояркой на ферму. Коля учился хорошо и был послушным мальчиком. Он помогал Анне по хозяйству. Уходя на работу, она не боялась оставлять его одного дома. Однажды, на летних каникулах, после окончания второго класса, Коля играл с ребятами на территории четвёртой бригады колхоза. Мальчишки ходили по высокому бревенчатому забору по периметру бригадного двора. В одном месте, в пролёте между двумя столбами, верхнее бревно шаталось, так как было плохо закреплено. Ребятишек заинтересовал этот участок своей сложностью. Они решили устроить соревнование, кто пройдёт этот участок, от столба до столба, не потеряв равновесия. Некоторые делали несколько шагов и теряли равновесие, некоторые проходили до средины пролёта. Во дворе, у самого забора, был составлен сельскохозяйственный инвентарь. Когда очередь дошла до Коли, он встал на неустойчивое бревно и начал движение. Когда до конца бревна оставалось не больше метра, кто то из ребят громко окликнул его по имени. Коля оглянулся и, потеряв равновесие, упал на хранившийся инвентарь. Перепуганные мальчишки окружили Колю. Голова и лицо мальчика были в крови, он был без сознания. Испугавшись ещё больше, дети побежали в кузницу, где работал Рыжкин Прохор. Он мгновенно отреагировал на рассказ ребят и, сняв фартук, побежал на место происшествия. Сбежавшимся на крик взрослым, Прохор дал команду, запрягать лошадь. Кузнец, осторожно взяв Колю на руки, сел на уже подъехавшую бричку. Что бы не терять время, решили сразу везти Колю в районную больницу, в Бурас. В больнице его приняли врачи. Анна находилась на ферме, когда ей сообщили о случившемся. Заведующий выделил ей лошадь и она помчалась в районную больницу. К Коле её не пустили. На четвёртые сутки мальчик пришёл в сознание, а ещё через сутки Анну пустили к сыну.
 Болезнь отступала медленно. Всё это время Анна находилась рядом с сыном, боясь потерять его. Врачи положительных прогнозов не давали. Но вот наступил переломный момент, Коля стремительно пошёл на поправку. Вскоре его выписали избольницы. Дома Анна окружила сына заботой, она не оставляла его ни на минуту. Коля окреп и, в очередную поездку в районную больницу, врачи разрешили ему посещать школу. Был уже конец сентября. Мальчик с особым рвением взялся за учёбу и, к концу первой четверти, догнал своих соклассников. В жизни этой не большой семьи, было ещё много радостей и огорчений. И вот ещё одно испытание выпало на долю матери, разлука.



                ***


 Солнце уже клонилось к закату. До наступления темноты оставалось не больше часа, когда Колю догнала Конная повозка. Ехавший в ней мужчина резко осадил лошадь, и громко спросил:
 - Куда путь держишь, молодой человек?
 - Добираюсь домой, в Ромодан.
 - Садись в бричку, по дороге и поговорим.
 Коля запрыгнул в бричку и уних завязался разговор. Ехавший мужчина оказался лесником, а звали его Сергей Петрович. Коля рассказал леснику о своих приключениях и, Сергей Петрович предложил ему переночевать у него на кордоне. Он сказал коле, что утром с лесничества в райцентр едет машина. Лесник и его жена тётя Катя, накормили Колю и уложили спать в летней кухне. Утром Сергей Петрович разбудил Колю, а тётя Катя напоила чаем. В половине восьмого к дому лесника подъехала полуторка. В кабине, рядом с водителем. Сидела женщина, кассир лесхоза. Коля устроился на лавочке в кузове. Через час машина остановилась у здания районного банка. Коля поблагодарил водителя и отправился на окраину райцентра. Погода стояла тёплая. Выйдя из села, Коля снял ботинки, связал их вместе и, перекинув через плечо, зашагал в сторону Ромодана, который виднелся в далеке.
 Дом, в котором жили Криловетские, был четвёртым от края со стороны Бураса. Перед их домом, стоял высокий, старинной постройки дом Корецких. Шагая по дороге, Коля Вспомнил, как однажды, когда он был ещё подростком, в Ромодан, со стороны Бураса, пришёл не знакомый мужчина. Зайдя в село, он увидел сидящую на лавочке бабушку Корецкую. Коля в это время стоял у калитки своего двора.
 Мужчина подошёл к бабушке, поздоровался и спросил:
 - Вы не подскажете, где живут Ботовы?
 Бабушка посмотрела на подошедшего подслеповатыми глазами и, показывая палкой, объяснила:
 - Вон, видите на противоположной стороне дом с палисадником, там они и живут.
 Коля решил, что он так давно не был в Ромодане, что вполне мог забыть где живут Криловнтские. Войдя в село, Коля увидел, что бабушка Корецкая сидит на своём месте и, упершись на палку, дремлет. Подойдя, Коля покашлял. Бабушка не реагировала. Тогда он громко поздоровался и выпалил:
 - А вы  не подскажете, где живут Криловетские?
 Бабушка вздрогнула от неожиданности и сердито молвила:
 - Ты чё спятил, Колька!
 Замахиваясь на него палкой, она продолжила:
 - Вот я тебе покажу, как над бабкой насмехаться.
 Коля увернулся от удара и, отбежав от старухи, нырнул в свою калитку.
 Мамы дома не было. Дверь была на замке. Ключ от замка находился в обычном месте. Войдя в сени. Коля разделся и пошёл к колодцу. Он с удовольствием помылся из стоящей у колодца деревянной бочки. Достал из колодца бидончик с молоком, который висел на длинной верёвке. Войдя в дом, он увидел на столе накрытый чистым полотенцем хлеб. На Колю повеяло домашним теплом, уютом. Он налил в кружку холодного молока, отломил краюху хлеба и с аппетитом стал уплетать его, запивая молоком. На колени ему прыгнул кот Васька и, посмотрев Коле в глаза, потоптавшись, сел. Он закрыл глаза и по домашнему замурлыкал. Взбодрённое водой тело, вдруг ослабло, на Колю навалилась приятная истома. Коля отвалился на кровать, уперев спину в подушки. В его глазах всё куда то поплыло и, он закрыл их.
 Коле представилось, что в комнату вошла мама. Он встал ей навстречу и сказал:
 - Здраствуй мама! А вот и я! Сколько лет, сколько зим?
 Затем он подошёл и, обняв, поцеловал её. Губы Коли широко улыбались, а по щекам текли слёзы. Он крепко спал.


 Автор этой книги, после долгих лет отсутствия, в августе 2014 года, побывал в родном селе Ромодан. Его теперь не узнать. От села осталось меньше половины.
 На месте когда то процветающего маслозавода, руины. Дороги по улицам села окончательно разбиты. Из школьных товарищей и друзей детства не осталось ни кого. Отыскал он в селе свою двоюродную сестру Скрипникову Тамару Дмитриевну, родную внучку деда Тихона и дочь погибшего в Великую Отечественную войну, Шведкова Дмитрия Тихоновича.
 С Тамарой Дмитриевной сходили они на кладбище, расположенное на опушке соснового бора.
 Могила деда Тихона, а так же могилы его сыновей Ивана и Петра, дочери Фёклы, заботливо ухожены добрыми руками Тамары Дмитриевны. Она ухаживает не только за могилами многочисленных родственников, но так же за многими другими. Кроме того, она ухаживает за могилами похороненных здесь немцев, родственники которых уехали в Германию.
 Огромное человеческое СПАСИБО этой не равнодушной и заботливой, с прекрасным добрым сердцем женщине, низкий ей земной поклон!!!