Б. Глава вторая. Главка 3

     Сырое августовское утро наступало медленно, с неохотцей. Красный, прорезанный узкими тенями облаков, шар солнца выкатывался из-за горизонта неторопливо, с полным сознанием своего могущества. Небо разгоралось, покрывалось цветом, спело. Город ещё молчал, нежась в полудрёме, и лишь первые сонные машины изредка пробегали туда-сюда, похожие на больших тёмных мух.
     Стоя у окна, Рудольф наблюдал за тем, как постепенно преображались соседние дома, всё глубже освещаемые солнечными лучами. Тень отступала, съёживалась, испуганно пряталась по углам. Воздух, нагреваясь, хорошо заметными на фоне светлых стен струями поднимался вверх, к небу. Было около половины шестого. День обещал быть жарким.
     Рудольф повернулся и посмотрел в глубь комнату, на бесстыдно обнажённую постель. Одеяла было откинуто на всю ширь и почти не прикрывало женщину, лежавшую, уткнув голову в подушку. Нагота её была загорелой, что сильно контрастировало с белизной простыней. Неприятная нагота, показная. Он поморщился и досадливо отвернулся. Снова, в который уже раз, его охватило чувство гадливости. В такие минуты он ненавидел себя. Был бы это кто другой, Рудольф бы с негодованием отвернулся, а может, и плюнул от отвращения. Но от себя не отвернёшься, и себе в лицо не плюнешь, хотя иногда хотелось бы. Удивительно, как человек в его возрасте может раз за разом совершать одну и ту же ошибку. Возможно, он просто слишком слаб и не может сопротивляться собственным желаниям. Ведь это так просто – секс без любви, возможность расслабиться после трудного дня, ни о чём не заботясь и не беря на себя никакой ответственности. Никаких любовных переживаний, никаких конфликтов, ссор и истерик. Относительно небольшая денежная компенсация – и любая девушка на твой выбор. Просто, но не так просто, как кажется. Простота, за которую приходится расплачиваться подобными утрами.
     Рудольф отошёл от окна, остановился возле кровати, нервно погладил подбородок. Пора бы ей и проснуться. Скоро уже надо собираться, и чужая женщина будет совсем ни к чему. Чужая… Чрезвычайно ёмкое слово. Все женщины, которых он когда-либо знал, были чужими. Ни одну он не мог бы назвать своей. Да и не стремился назвать, если уж говорить прямо. За долгие годы Рудольф ни раз убеждался, что не способен к длительным отношениям. И даже к мимолётным не способен. Он не мог выдержать женщину – любую женщину, какими бы прекрасными качествами она ни обладала, – дольше двух дней. Просто с ума сходил от её постоянного присутствия рядом. Женщина претендовала на всё: на твою свободу, на твоё время, на твою душу, в конце концов. А он этого не выносил.
     Спящая пошевелилась, что-то невнятно проговорила. Нахмурившись, Рудольф прошёл в ванную, остановился перед зеркалом и некоторое время разглядывал своё лицо. Вот и седина появилась. Это за последнюю пару лет. Конечно, придаёт импозантности, но всё-таки неприятно. Не красить же волосы, в самом деле! Ему не на кого производить впечатление. Тут мысли его неуклонно возвратились к женщине, оставшейся в спальне. Чувство и в самом деле противное, когда просыпаешься вот так, рядом с чьим-то телом. Телом, и не более. Но ведь вечером это самое тело было для него очень привлекательно! И никакие доводы рассудка не останавливали от набора знакомого номера телефона. Как так получалось, что раз за разом он совершал одну и ту же ошибку?
     Рудольф вздохнул и вернулся в спальню. Девушка всё ещё не проснулась, только перевернулась на другой бок и завернулась в одеяло. Что ж, и на том спасибо... Конечно, подобные вещи не красили его. Тут вопрос не только в личной морали, но и, так сказать, в морали корпоративной. Хотя сейчас этому мало кто придаёт настоящее значение. Тем не менее, нехорошо и даже в какой-то степени стыдно. Честь мундира всё же не пустые слова. Неужели он правда настолько слаб и не может противиться своим желаниям? Или это от уверенности, что других возможностей у него нет? Что никакие нормальные отношения никогда построить не удастся? Чёрт его разберёт. Так или иначе, надо как-то с этим кончать.
     Он взглянул на часы. Нет, так продолжаться не может, иначе он опоздает. Осторожно, даже с некоторой опаской, он тронул спящую за плечо и слегка потряс. Девушка что-то невнятно проговорила, подняла голову, с трудом открыла слипшиеся глаза.
     – А? Что такое? – спросила она осипшим, показавшимся ему в этот ранний утренний час особенно грубым голосом.
     – Пора вставать, – ответил он несколько нараспев, словно разговаривая с ребёнком, и сам себя тут же обругал. Ну какой она ребёнок, право?
     – Да? А сколько времени?
     – Уже половина седьмого. Мне скоро уходить.
     Она уронила голову обратно на подушку. Но момент слабости продолжался недолго, профессиональная привычка взяла верх. Уже через несколько секунд девушка откинула одеяло и, нимало не смущаясь своей наготы, начала собирать по комнате предметы своего гардероба. Рудольф наблюдал за ней равнодушно. Ему пришла в голову неприятная мысль, не попросит ли она накормить её завтраком. Но нет, обошлось: забежав на несколько минут в ванную, она предстала перед ним уже при полном параде, столь же безупречная, как и вечером. Вот только вся соблазнительность её куда-то пропала, испарилась.
     – Ну вот, – произнесла она с натянутой весёлостью, – я готова.
     Он проводил её до дверей, щёлкнул замком.
     – Удачного дня, – она быстро, по-деловому чмокнула его в щёку. – Звони ещё.
     – Да, конечно, – пробормотал он, зная, что, конечно, позвонит, вот только с ней они уже не увидятся.
     Дверь закрылась, и вместе с этим закончилась, наконец, ночь. Рудольф медленно вернулся в спальню, посмотрел на разверстую постель и снова поморщился. Нет, с этим действительно надо было что-то делать. Вот только что и как?