Глава тридцать пятая. Опасность близко

   Приятного чтения)


   Как и Вельмола, Сури кое-как удалось изловить, но так было не с Ивралием и остальными. Команда вернулась в логово после штурма цитадели Мистамина и заметила полное отсутствие лидера, следы битвы в катакомбах и напряжение Гапдумола. Его расспросили о том, что же происходит, куда подевался чернобородый. Старик видел будущее, но никак не мог поведать его остальным. Это сильно его злило, особенно в такой опасный момент. Среди всех вариаций событий он смог просчитать для каждого тот, который будет наиболее благополучным.

   Он грустно выдавил:
   «Я не хочу ходить вокруг да около, бегите пока не поздно».

   Команда переглянулась, но послушалась.

   С верхней части лба Ивралия сильно стекала кровь, замазала буквально пол лица, а он стоял и смеялся. Лерильский иноземец застал нападение в катакомбах под собором, тогда, когда все остальные уже скрылись из Горбри.

   – Пособники, ничтожества! Ненавижу вас! – только и прокричал он, злясь, что забыл оружия в пристанище для единомышленников Вельмола.

   – А именно ты, как я слышал, тот ещё бабник. Что, плачешь по своей жене, а? Ха-ха. Ох, и хорошие денежки я за тебя получу. Ты будешь пойман и этого не миновать! – вскричал человек, одетый в серую мантию.

   Ивралия быстро начали окружать, впереди он увидел двух арбалетчиков, которые были проворны, но не настолько, как он. Взяв стул и специально спровоцировав одного из стрелков, он надеялся хоть как-то выиграть время, оживлённо думая, как же спастись. Старое дерево не выдержало мощи выстрела, болт его пробил так, что в руках у него осталась только ножка. Загнанный сделал кувырок назад, выжидая выстрела второго противника. Но тот не торопился, наоборот, отошёл от сломанной двери, чтобы в комнату вошло побольше воинов, которых никак не заботили до этого погибшие напарники от рук Вельмола.

   Сейчас был важен только стрелок, нельзя было упустить выстрела. Пригнувшись за резным столом, он был недоступен арбалетчику, вне досягаемости, но к нему не торопясь, обходя по разные стороны приближались воины с мечами и щитами. Маленький нож Ивралий всегда носил с собой, но как попасть им в заключённого в доспехи воина с арбалетом и тем более как пробить – он пока что не видел. Не видел он также и выхода из этой ситуации, и комнаты, которая сужалась по мере того, как противники заходили в неё. Сдаваться вновь он не желал, ему есть ради чего жить и нужно как-то обхитрить противников.

   Чуть высунувшись из-за стола, он увидел, что арбалетчики так и ждут чтобы верно в него попасть, зато Ивралий увидел выход отсюда, пусть и плохой в чём-то, но выход. На столе стояла лампа, наполненная маслом и освещающая помещение благодаря огню внутри. Он немедленно взял её и метко кинул на усыпанный соломой пол возле стрелков.

   Не моментально, но солома начала гореть, в воздух стал заполняться удушающим дымом. Воины призадумались – что же делать.

   «Даже если они уйдут с подземелья, охваченного огнём, меня всё равно могут поджидать на поверхности. Солома везде, и почти все катакомбы охватятся огнём. В этом месте много проходов, и я не знаю куда именно нужно бежать, если удастся прорваться через них». – холодно мыслил он.

   Всё вышло так, как он и планировал – закованные в броню воины побоялись комнаты наполовину объятой огнём. Некоторые сразу же выбежали, другие попытались подойти поближе, но дым воздействовал на каждого, заставляя невольно кашлять. Ивралий вроде бы выиграл неравный бой хитростью, не дав задеть себя, но оставался вопрос – в какой из тоннелей идти.

   Вроде бы было везение, яркое, дарующие улыбку, а теперь нет его и стало тоскливо – приходилось полагаться только на себя и свою смекалку. В такой обстановке думать-то не хотелось, только бы продышаться по нормальному. Особо не думая о дальнейшем, он пошёл в самый левый тоннель. В конце тоннеля, у закутка его поджидали.
   Выхода не было.

--------------------------------------------------------

   Ронэмил промывал рану в глубоком пруду. Вода была чистая, но приобрела красноватый цвет. Можно было рассмотреть разного видов рыб, и если бы за ним сейчас не было слежки, то он уж точно не отказал себе в удовольствии порыбачить.

   «Если бы была ещё при себе удочка и время». – подумал он, выдавливая из онемевшей ноги яд вместе с кровью.

   Времени было мало, он оторвался как смог, и вряд ли сможет убежать ещё дальше – он знал эту местность, и то, что впереди, за мелколесьем был глубокий обрыв. Горбриевская высокая цитадель императора еле виднелась в предзакатном зареве. Ему придётся принять бой одной рукой, но для начала ей же перевязать бедро, пробитое арбалетным болтом.

   К счастью, кость не была задета, так что это особо не мешало его передвижению по заросшему мхом лесу. Почти не чувствуя боли и не крича, он резко вытащил болт одной рукой и положил в глубокий карман на всякий случай. Не было времени любоваться красотами и пейзажами весенней поры, сейчас главное выжить и побыстрее перевязать кровоточащую ногу.

   Он торопился, а наёмники точно знали куда идти; собаки указывали верный путь, и им, в отличие от него, не было смысла торопиться, так как их было достаточно для неравного боя.

   «Хорошо, что я ношу с собой несколько кусков чистого тряпья для таких случаев». – с отчаянной ухмылкой подумал он, резко затянув последний узел и пошёл дальше, к обрыву, прихрамывая.

   «Ничего, нескольких из вас я уж точно успею забрать перед своей кончиной. За эти да года я сделал много правильного, и наконец-то доволен пережитым. Раньше я думал, что всё впустую, но не сейчас».

   Тёплые, последние солнечные лучи били точно в глаза. Он шёл в гору, прикрываясь одной рукой. Поток мыслей как назло не прекращался. На Ронэмила, пока он поднимался повыше, нахлынули воспоминания недавних слов старика:
   «Смертельный напиток, выпей его, когда поймёшь что победа не за тобой. Я, почему-то, не могу как раньше определить всю конечную суть грядущего, но бой точно состоится и будет неравным».

   Мелколесье с деревьями позади, впереди выглядывали только золотистая, сухая трава и нагромождения булыжников, мешающие передвижению.

   Дойдя до конца отрыва, он присел на гладкий валун чтобы отдохнуть и дождаться неминуемого. Смотря в скальную пропасть, он думал о других, о Вельмоле и остальных. Особенно ему было неприятно то, что он оставил Катрону одну.

   Ронэмил завидел противников из-за дальних деревьев; первым на него бросились пущенные в атаку псы, погибшие от кинжала чуть ли не моментально. Именно сейчас, почему-то перед своей возможной смертью, ему очень захотелось поговорить с теми, с кем он пробыл бок о бок чуть больше двух лет. Он хотел сказать о своих настоящих чувствах, но понимал, что уже поздно.

   Первый противник мигом забрался повыше по горке. Он был с щитом и мечом, сразу же начал отталкивать однорукого назад к обрыву, пытаясь задеть сталью. Тех, кого прислали за ним, обучили лучше, чем простую стражу, головорезов или бывалых разбойников.

   Ронэмил грустно вздохнул, собрался с силами, сконцентрировался и перелетел через противника, успев нанести яростный удар ногой в спину. Вышло, на удивление, почти что просто. Щитоносец с не долгим криком упал в ущелье, а Ронэмил усмехнувшись, пробормотал:
   – Я победил, а ты... – не успел он высказаться, как завидел двух арбалетчиков и незаметно переложил одной рукой в передний карман кожаной куртки склянку.

   – Мне долго ещё ждать? Вас же, глупцов, за мной послали, или я ошибаюсь? – он пытался спровоцировать хоть кого-то из них, прячась за валуном.

   Так и вышло, громила с двумя короткими мечами побежал в атаку, начал вовсю размахивался острой сталью, силился задеть Ронэмила, но не попадал. Чем больше он старался, тем быстрее уставал. Однорукий пропустил один удар по лицу, слабый, но шрам точно будет на щеке. Зато выгадал себе время для убийства громилы; улучив момент, он с силой на выдохе ударил ногой по вражьей шее. Хруст был омерзителен, шея была сломана, голова повалилась набок – так его и обучала Сури, за что он был теперь очень признателен.

   Двое других, подкравшись, накинули на него толстую сеть. Он пытался высвободиться, разорвать её руками, но ничего не выходило. Спустя мгновение, он вспомнил про кинжал и кое-как разрезал её, поднялся и принялся за оставшихся двух, не считая арбалетчиков.

   «Ненавижу и одновременно обожаю этот вид оружия. Но только не против себя». – думал он, уклоняясь от изогнутого клинка, который чуть было не рассёк ему нос. Далее он вовремя выставил ногу, сделав подножку, и противник с копьём неловко повалился. Тут же последовал нейтрализующий удар сапога в лицо – больше он не встанет, а его оружие, дребезжа по камням, скатывалось по наклону пригорки к арбалетчикам.

   Последний был с сетью, за спиной у него был щит. Он, облизнувшись, достал маленький топор и выжидающе стоял как и Ронэмил.

   – Надеюсь тебе весело вот так стоять на холоде. – усмехнулся однорукий.

   – Мне не холодно. Сдавайся. – простуженным голосом проговорил тот.

   – Как и мне. Ну, хорошо, постоим. Хотя нет, я лучше сяду, а ты стой. – Ронэмил действительно присел, тем самым разозлив противника. Быстрее чем он того ожидал, противник наскочил на него, грозя оружием; одноглазому пришлось отступить в сторону, к краю пропасти – попытки атаковать не было.

   – Хочешь покажу кое-что? – улыбался воин с один топором.

   – Честно говоря нет, оставь это для своей жены. Хотя, если посмотреть на твою вырождённую рожу, вряд ли у тебя, такого «симпатяги», девушка когда-то была. – и это тоже его разозлило. Он сделал два размашистых удара топором, третьим метил в живот; Ронэмил его парировал, но не до конца – его слегка задело. Когда тот замахнулся вновь и нанёс удар в плечо, он присел, зажал его руку своей одной.

   Одноглазый с лёгкостью вырвал топор, ударил лбом в нос и, схватив противника за рукав, перебросил через себя в пропасть с улыбкой. 

   – Погодите момент! – он прошептал: «я победил, а ты проиграл». – Может быть сразимся нормальными оружиями, или вы способны только стрелять и перезаряжать? – спросил запыхавшийся одноглазый.

   – А ты хитрый, видать халявы хочешь – так? – спросил его человек в рясе со щитом и топором. – Думаешь, если ты однорукий, то это даёт тебе поблажку?

   – По вашему честно выступать в таком количестве против однорукого? Представь что у тебя одна рука, что бы ты сейчас, стоя на моём месте думал? – тянул время и усиленно думал Ронэмил.

   – Конечно же что это неправильно. Но знаешь, сам мир неправильный как по мне. У нас приказ захватить, а не убивать...

   «Хм, а что если»…

   – Я сдаюсь... – сказал он и пошёл к ним с поднятой рукой.

   – Умница. С тобой проще, чем с ней.

   Более менее приблизившись к первому, он достал из ножен кинжал и тут же вширь резанул по шее. У противника изо рта пошла кровь, он, захлёбываясь, выронил щит, сел на корточки, пытаясь сделать хоть что-то, но было уже поздно. Ронэмил кинул в другого свой кинжал и промахнулся.

   Их разделяло большое расстояние, что сильно не нравилось однорукому, и наоборот арбалетчику.

   Резко подхватив щит с земли, он защищал жизненно важные места; торс весь был закрыт и он мчался со всей скорости к противнику, но болт всё равно выстрелил именно в щит, стрелок надеялся пробить его, но, увы!

   Арбалетчик с ворчанием отбросил оружие, поняв, что дальнейший бой будет ближним. Он вынул меч и приготовился к неминуемому столкновение, который и последовал, отбросив его как палено от удара топора в сторону. Но его противник не был так прост, он тут же встал и начал наносить удары в шею, колено и руки – и всё это припасённым болтом. Оружие Ронэмила было слишком смехотворным, хоть и заострённым, но противник понимал, что с ним не шутят.

   Противник однорукого споткнулся из-за боли, увидел торчащий болт из бедра и был в недоумении несколько секунд. Однорукий победоносно улыбнулся и ударил единственной рукой по шее противника, пощадив его, облегчённо вздохнув.

   – Да. Кра-а-а-сиво. – глубоко протянул его давний противник. – Я ждал этого момента. Знал бы ты, в чьих лапах я побывал – не поверил бы... Чего мне стоило добраться до тебя, примкнуть к наёмникам – так целая история вышла бы... Ха! Я вижу, что вооружения у тебя нет, оно и к лучшему. – Башил зловеще улыбался, сознавая своё превосходство. В одной единственной руке он крепко держал нацеленный арбалет.

   – Ты? – устремил свой взор Ронэмил. – Но как?

   «Мне же передали что его добили... Чушь». – подумал он, страшась этого дикого человека.

   – Должно быть чистое везение.

   – А ничего, что я сейчас перебил многих воинов и устал? Это же было невозможно! Да как же ты, зараза, выжил-то?

   – Да какая разница? – последовал точный выстрел в грудь.

   Арбалетный болт с трудом пробил кольчугу под кожаной курткой. Ронэмил думал, что он с ним встретится в ближнем бою, так сказать равно, но тому не терпелось совершить казнь.

   Откинув арбалет, Башил приблизился и присел рядом с Ронэмилом, начав сдавливать его горло.

   Сзади незаметно подошёл белый наблюдатель с сиреневыми полосами на мантии и, положив руку на плечо верзиле, глубоко, проникновенно проговорил:
   – Нет-нет, прекратить. – в голове Башила послышался звучный, сильный и уверенный голос. Тот голос, которому невозможно противится. – Он пригодится для допроса. Ты более не нужен – уходи. Немедленно уходи. Всё зачтётся.

----------------------------------------------------------

   Гапдумол не мог бежать по лесу от приближающейся угрозы так же, как его друзья. Более не было смысла отдалять неизбежное, он знал, что будет дальше и готовился к этому. Он не спеша положил посох на листья перед собой, высыпал из мешочка красный порошок, затем добавил синий, всё это размешал руками, нашептал слова из старого наречия и рассыпал вокруг себя. Пусть в него выстрелит хоть сотня арбалетов – на их недолёт будет даже забавно смотреть, думал он. Если подойдут вплотную с оружиями наготове – почувствуют небывалую слабость в теле, галлюцинации и страх, которые неминуемо настигнут их.

   Смеркалось. Из-за хвойных деревьев начали появляться враги, радостно крича остальным, что он, мол, один-одинёшенек. Приближающихся членов культа и наёмников начал подхватывать в воздух сиренево-кровавый вихрь, шипящий и искрящийся. Хоть кудесник и многим до этого пытался изменить мышление на благое, но сейчас была другая ситуация, придётся пролить кровь.

   Таинственные, красивые вихри разных оттенков поднимали всех, даже тех, кто на лошадях – разрывая плоть не щадя. Некоторые части плоти отлетали к Гапдумолу, но у него были закрыты глаза, сейчас он видел мир по-иному.

   Не было деревьев и растений – только изумрудные очертания людей на малиновом фоне. Он с лёгкостью расправился уже более чем с тридцатью воинами благодаря мощному, нещадному вихрю, но начинал ослабевать от потраченной энергии.

   Спустя четверть часа, оглянувшись, он не заметил противников и облегчённо вздохнул. Но как только он расслабился и оглянулся, тот тут же почувствовал одинокую сущность белого цвета, в отличие от других.

   Гапдумол конечно же не паниковал, но насторожился и открыл глаза, чтобы рассмотреть, что это такое может быть. На самого высокого человека, одетого в белое, почему-то не действовали его умения – тот не торопился подходить. Старик понял кто это такой, и то, что против него нет метода кроме одного.

   «И против наблюдателей вы, учитель, тоже не успели меня обучить. Ладно, придётся слегка размяться».

   Кудесник особо не торопясь опёрся на посох, встал так, как будто бы был немощным калекой. Впереди только одно – бой. Он рассчитывал просчитать ходы противника и воспользоваться этим. Наблюдатель не отрывал от него взора – этот был особенный, с вишнёвыми крючковатыми узорами на белой мантии с глубоким капюшоном.

   «Один из лучших, вот уж везение. Нельзя сейчас опозориться перед учителем, даже несмотря на то, что я не могу использовать ментальную силу. Пока он не глянул мне в глаза, надо срочно изменить мышление, как будто бы я и есть настоящий лидер».

   Кудесник немедленно отвернулся, достал маленький нож для нарезания трав, и воспользовался им, чтобы проколоть себе кожу на ладони.

   – Ну, здравствуй, затейник-воротила! – проговорил тот на весь лес звучно-проникновенным голосом, под конец кивнув старику.

   – Да и вам всего хорошего. Что-нибудь надо? – Гапдумол решил попробовать потянуть время.

   – Ты знаешь кто я, а я то, кто ты. Это конец, ты же понимаешь? – наблюдатель докуривал последнюю самокрутку.

   – Я, если честно, даже не понимаю о чём речь. Вы здесь за грибами, или может за мхом шеезалой?

   – Ну а я, что, похож на того, кто просто так пришёл в лес? Шутить решил со мной? Зря. Посмотри, как я одет и подумай, кто же я такой. – того начинало злить две вещи, то, что последняя самокрутка заканчивалась, и этот старик, который делает невинный вид.

   «Нельзя думать, он всё поймёт – их так обучали... насколько я помню. Только инстинкты и неосознанное».

   – Верно мыслишь. Не думаю, что ты просто, после всего, сдашься. Чем драться собираешься? Посохом, в свои-то годы? Я бы посмеялся, но это не свойственно нам.

   – Почему же сразу драться? Вы грабитель или мародёр?

   – Ладно, я сам всё начну. – сквозь зубы процедил наблюдатель, откинул прочь окурок, приближаясь к старику. – Что-то надоело мне с тобой болтать, может в бою ты меня удивишь.

   Наблюдатель попытался захватить его за шиворот и просто повалить на землю, но кудесник увернулся настолько быстро, что даже успел ударить тыльной стороной посоха по голове противника и отбежать в сторону.

   – Ух-ты, неплохо... для твоих лет. – наблюдатель расширил взгляд в недопонимании, обозлившись на свою оплошность.

   – Ну, вы сами виноваты – нечего нападать на простого старика. – Гапдумол безобидно улыбнулся.

   – Это ты-то простой старик? А все эти истерзанные и разорванные трупы – не твоих ли рук дело?

   – Вам виднее, вы же сами сказали, что знаете кто я. – сильнее улыбнулся низенький кудесник, но всё равно по-доброму не смотря на то, что только сейчас ему приоткрылась часть печального будущего.

   Теперь наблюдатель двигался осторожно, следя за каждым движением старика. Они кружили уже шестой круг и, когда самый высокий из них напал, желая выбить посох из рук коротыша, то свалился на чахлую траву сам не зная отчего. То были три удара в ногу, которая в тот момент была главной опорой в момент попытки напасть. И только лёжа как новобранец после проигрыша он с потаённым восторгом понял, что произошло. Он с лёгкостью встал, но дрожал от недопонимания, думая:
   «Это что-то ненормальное. Не мог же я потерять хватку или пропустить хоть один удар – так как это произошло?»

   – Ну, может всё же отстанете? О большем не прошу. Разойдёмся с миром и всё, обещаю.

   – Ты... Что ты такое? Кто тебя обучал? Что вообще происходит?! – он закричал так, что листва ещё сильнее посыпалась с деревьев. Эта злость и подводила его, помогая Гапдумолу.

   – Извините, я сейчас ни о чём не думаю, да и вам не советую это делать, особенно если встретите человека в белом. Думаю, вы поняли о чём я.

   – Я, конечно же понимаю, что ты как-то подготовился к этому столкновению, но это всё равно конец. Твоей наглости нет предела.

   – О нет, я выше наглости и гордыни, особенно если взять последнее и учесть на счёт вашего ордена. И что в вас такого особенного? Понять не могу, честное слово. Люди, скрывающие под капюшоном своё лицо, приодетые прилично в белое, с интересными иероглифами – в этом-то и есть ваша особенность? Уверенный голос, малые задатки ментальной силы, невероятная скрытность среди люда и... Всё?

   Нужно было время, чтобы приготовить ритуал. Он не заключал в себе ничего, никаких затрат, кроме одной маленькой, но очень старенькой и мудрой птички. Она была заряжена энергией ещё три года назад – и таила в себе силу как раз для этого сражения. Ей было больше шестидесяти лет, и она была единственной, способной помочь покончить с наблюдателем. В молодости ему посчастливилось приручить её – и даже тогда он понял, что это что-то редкостное. Таких он никогда не видел, хоть и был в трёх державах. Именно за ней он ухаживал особенно любя – она была разборчива в еде и очень смышлёной. Но так уж суждено, что именно в следующее мгновение им придётся навсегда расстаться.

   – Эх, извините меня. – серьёзно произнёс старик, глядя на дерево, на котором притаились все его птицы.

   – За что же мне тебя извинять?

   – Просто сейчас я одержу над вами победу. – со сталью в голосе отозвался он.

   Вздохнув, вняв внутренней гармонии, он собрал волю в кулак и сосредоточился. Глаза наблюдателя, увидевшего решительность старика, настороженно расширились.

   К Гапдумолу подлетела бордово-изумрудного оперения птица, ровно к солнечному сплетению. Он отбросил посох, освободил ладони и с силой хлопнул двумя руками по птице. Энергия с оглушительным хлопком высвободилась, кудесника окружила бело-бардовая энергия. Во всём это мире произошло нечто странное, как и эта самая эта пташка, наделённая великим потенциалом.

   Время замедлилось настолько, что листва перестала падать, пение птиц смолкло, и более не чувствовалось дуновение прохладного ветра в этом вечернем папоротниковом лесу.

   Старик вздохнул, понимая, что сейчас будет. Он поднял посох и решительно дошёл до недвижимого наблюдателя. Посмотрев на него с малым смешком внутри, он почувствовал своё невероятнейшее превосходство. Схватившись обеими руками за посох, он начал наносить ему удары по голове.

   Когда ритуал был закончен и время вернулось на своё место – посох был сломан. Старик нанёс множество ударов по голове наблюдателю. Всё было в крови, ничего особенного в этом суеверном существе старик не узрел. Его посох сломался и кудеснику было малость обидно, но оно того стоило – иного варианте не было.

   Гапдумол знал, что именно этот приём мог его убить – но будут и остальные. Слежка велась основательно, даже педантично. Ему было необходимо разобраться именно с этим наблюдателем, потому как его судьба могла плохо отразиться на будущем команды. Противник никого щадить не собирался, в этом он был уверен.

   Сзади незаметно подошёл ещё один наблюдатель рангом пониже, но моложе и проворнее. Старик мог многое понять по выражению глаз за долю секунды. Вместе с чепухой он обдумывал план против него – бредятина, которая была произнесена в голове, мешала тому понять истинный смысл.

   «Нет сил. Тут-то я и проиграю, но есть один вариант».

   – Я сдаюсь, только не бейте! – фальшиво крикнул Гапдумол, посылая мысленную команду птицам вольно резвиться, пока он их вновь не призовёт.

   – Ты... коротышка! – старика ударили по ноге, тот наигранно упал и стал оправдываться, мол: «Он первый на меня напал! Что мне оставалось делать, кроме как не защищаться?»

   Наблюдатель знал, что бить сильно нельзя, он нужен, как и остальные – живьём. Для пролития крови были другие люди, которые боялись даже разговаривать с наблюдателями – но приходилось, когда заключался контракт.

   – Заткнись и перестань думать! Как такое ничтожество как ты, смог убить его?! – никто из них не был мастером в рукопашном бою, но удар ногой в лицо был силён настолько, что Гапдумол потерял сознание.

   Наблюдатель, привалившись к дереву спиной, закурил от нервозности. Ему не верилось, что какой-то старик способен таким смехотворным посохом убить его товарища. Так он простоял некоторое время, обдумывая как это у него получилось.

   «Нет, да нет же, это какая-то чушь, такое невозможно. Я его с двух ударов одолел, а превосходящий меня как-то глупо расстался с жизнью».

   Чуть погодя, члены культа и наёмники окружили старика. Вопросительно, они с потаённой боязнью заглянув в лицо наблюдателя, ожидая команды.

   – Ничего, с тобой ещё побеседуют и поработают, да так, как никогда прежде! И не таких ломали, всё-то вы рассказывали, и даже более. На лошадь его и поехали! – успокоился он, но придал голосу строгости со злостью. – Прочешите лес и попытайтесь найти однорукого и дамочку!


    Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 21.03.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)