Хроника времён. Мария

1.


Вокруг домика Марии с небольшим участком огорода один за другим вырастали дома в девять и более этажей. На карте района, где был дом Марии, был нарисован скверик, зеленым кружевом обозначая оазис среди стекла и бетона зданий, сооружаемых по новым технологиям.

Мария дивилась быстроте, с какой уменьшался квадрат неба над ее головой. Ей хотелось бы умереть раньше, чем снесут ее домик.

Солнце попадало к рей рикошетом, отражаясь в стеклах домов. Иногда ей светило сразу три Солнца. Смерти Мария не боялась. Она встретит ее как посланницу от создателя, призвавшего ее держать ответ. И такой день настал. Мария упала на пороге комнаты, когда собравшись выйти из дома, на ходу повязывая белый платок, вернулась за забытым узелком со скатертью, приготовленную в подарок священнику.

Смерть разгладила ее морщины, стерла заботы с лица. И Мария успокоилась навеки. Вот ее история.



2.


Молодость Марии, родившейся в прошлом веке, прошла в деревне Самарской губернии. Родители выдали ее замуж в зажиточную крестьянскую семью, в соседнюю деревню.

Скоро началось раскулачивание с выселением зажиточных семейств и конфискацией их домов и имущества.

Сосланные в отдаленные места, крестьяне не все доехали до места, погибли в пути от голода и замерзания.

В число их попали родители Марии и семья мужа.

Перед Марией, уважаемой за редкий красивый голос, встал выбор: отправиться с семьей в изгнание, либо уехать в город, где жили и учились ее сестры, где можно будет учиться пению.

Неизвестно, мучилась ли Мария, выбирая свой путь и судьбу, но только выбрала она третий, нелегкий путь: осталась в деревне одна, переехала в избушку, оставшуюся пустой после смерти последней в роду старухи, вступила в колхоз.

В колхозе не хватало лошадей пахать поле. Мария надеялась прилежным трудом и праведной жизнью заслужить у Бога прощение за грех отречения от мужа, с которым она обещала в церкви делить судьбу «и в радости, и в горе».

Председатель и активисты хлопали Марию пор плечу, хвалили за труд и сознательность, звали вступить в комсомол.

Но Мария, не понимая и не принимая новую жизнь в деревне, избрав ее из подвижничества, по ночам молилась и просила прощение за нарушение обета. В труде и молитвах прошло десять лет. Перед войной в ее жизнь вошел человек, которого однажды привел председатель к ее крылечку.

Он на ходу разглядывал «бумагу», удостоверяющую личность немолодого мужчины угрюмого вида.

- Вот, Мария, постоялец тебе. Все одно, не скучно будет. Мужик справный, по хозяйству поможет когда.

У постояльца, кроме его «бумаги», не было ничего, даже прошлого. Он ничего не рассказал о себе, о прежней жизни, семье, родине и занятиях. По его угрюмой тоске и молчанию в потолок, когда он вечерами лежал на лавке в горнице и курил свои самокрутки, Мария думала, что живет он в это время своей нерассказанной жизнью.

И даже когда их расписали в сельсовете, она не воспользовалась правом жены узнать его думы, решила: Бог послал мне его на испытание. Имея свой грех на душе, она вполне допускала, что и у него есть грехи, но что судья ему – Бог, и пусть он сам перед ним отчитается.

Ей представлялось, что этот пришлый мужчина родился где-то в горах, на краю страны, среди непонятной жизни.

Во сне она видела его мчащимся на коне по тропам над пропастями. Одно тяготило и смущало ее: это его горячий нрав, ненасытность и грубость, хотя к нежности Марию и первый муж не приучил.

«Видно, все они таковы, мужики», - думала она, тяготясь своими обязанностями и терпя их во имя искупления своего греха. Она верила, что за угождение и терпение ей спишется ее вина.

Однажды Мария приютила двух близнецов, пришедших как-то вечером к ее крылечку, оборванных и голодных, просивших поесть и боящихся деревенских собак. Они собрали небольшой мешочек с помидорами и хлебом. Тут и закончилась их «Одиссея». У Марии не было своих детей. Жажды материнства тоже не было. Однако, двое одинаковых круглоголовых мальчишки, чумазых и исхудавших, постучавших в ее калитку, приняты были просто, будто племянники, приехавшие в гости издалека. Их помыли, покормили, одели и уложили спать на печку. Мешки их выбросили и не пустили на другой день продолжить путь по дворам и деревням. Им было лет по семь.

Мария подождала год, а потом отвела их в школу. К тому времени они уже звали Марию тетей, а мужа ее дядей Абрамом, потому как имя его, написанное на «бумаге», было Ибрагим. Он ничего не сказал, и глаза его остались чужими, когда Мария устраивала детей у себя надолго. То ли он себя считал тут временным, а Марию – хозяйкой, но он никогда и ничем не выдал своего отношения к событию и относился к мальчишкам как к товарищам, которых пригрела она у себя в доме.

Соседи советовали Марии отдать детей в город, в детдом, либо объявить о них на предмет розыска родных, но она не только не знала и не любила никакие городские конторы и хлопоты, заявления и просьбы, а расспросивши мальчишек об эвакуации, родителях и прежнем житье, оставила их у себя, записав в сельсовете их имена, которые они сказали.

- Родню свою они сами разыщут, когда вырастут, - отвечала Мария соседям.

Когда мальчики вырастут и уедут в город, московская сестра Марии, учившаяся в консерватории пению, приедет к ней и привезет в большой корзине закутанного в одеяло младенца для ухода и воспитания. В деревне – свое молоко и благодатный воздух, а в Москве – пыль и жара, коммунальная квартира и вообще масса неудобств; пришедших с ребенком в жизнь певицы, занимавшей комнату в теперешнем «Музее восточных искусств», а прежде в жилом доме на Тверском бульваре, недалеко от Арбата, где по вечерам собиралась артистическая молодежь.

Младенец, появившийся по оплошности, пищал и чихал от дыма папирос и чада на общей кухне. Гулять с ним было совершенно некогда, а домработница быть нянькой ни за что не соглашалась. Выход был найден, когда пришло письмо из деревни, где Мария писала, что осталась одна: муж ее помер, отравившись сонной травой, что дала ему Мария по совету деревенской лекарки, бабушки Матрены, от бессонницы и для успокоения нервов, а детки ее живут в городе. На другой же день сестра Анна с большой корзиной и подарками села в поезд и скоро прибыла с оказией, в виде телеги с соломой, прямо во двор к Марии, а вечером тем же путем отбыла в Москву, к своей жизни.

- Бог с ним, - сказала Мария, похоронив мужа и отстояв церкви молебен «за упокой». Устала я с ним…

Шли годы, Мария привязалась к племяннику сердцем. Тот был некрасивый и хилый здоровьем. В школе, куда поступил в семь лет, обогнал всех в учебе. Он закончил школу с медалью и всю последующую жизнь называл матерью – Марию, но не живую женщину Анну, родившую его.

Он уехал в Москву, чтобы стать впоследствии доктором наук в области ядерной физики, Филатовым Юрием Михайловичем.

Когда в город Богородецк, где жила Мария в старости, вернулся из лагеря поп, Мария не только помогла ему убрать мусор в открывшейся церкви, она стала вести его хозяйство, пела в хоре на богослужениях, раздавала милостыню всем бедным и нищим из приношений, которые получал священник. Богомольцы со всей округи, приезжавшие в храм помолиться, знали Марию и уважали. Хоронили ее всем миром.