Ночь в саду

Все происходит не случайно, но механиком этой внезапной встречи точно был сам Сатана. Она узнала меня, хотя внешность моя за эти годы изменилась  кардинально. Она окликнула меня по имени, которое я уже почти забыла. Мы прошлись бульваром, и среди прочей бессмысленный болтовни мелькнула вдруг даже не тень, а скорее молния прошлого. Мелькнула лисьим хвостом – и пропала, оставив только рыжий всполох на темном фоне осеннего неба. Мы расстались спустя четверть часа, но я уже знала, что о прежней спокойной жизни мне придется на время забыть. Несколько дней известий от неё не поступало, а затем, как я предполагала, началось. Она всюду преследовала меня. Она звонила мне по нескольку раз на дню. Она просила, умоляла, угрожала. Я держалась. Я понимала – стоит мне только открыть этот ящик Пандоры  – и последствия могут быть самыми непредсказуемыми, и уж во всяком случае о спокойном сне можно будет забыть.  Если бы она могла вообразить, каких невероятных трудов мне стоило все эти годы сдерживать всё это в узде, она бы, несомненно, оставила меня в покое. Но вышло по -другому – эта хитрая бестия нащупала слабину и решила, что её атака имеет некоторые шансы на успех. Она совершенно измучила меня.
Продержавшись несколько дней, я сдалась, и мы встретились в кафе недалеко от моего дома на набережной. Весь день с утра я уже была сама не своя. Воспоминания, которые более десяти лет мне удавалось хранить в секрете едва-ли не от самой себя, сегодня получат свободу. Разумеется, это будет лишь малая их часть (признаться, я и сама еще не знала, какая именно), но уже одно лишь предчувствие погружения в эти волшебные дни страсти полностью лишило меня покоя. Как и тогда, я чувствовала себя безвольной, полностью послушной чужой сильной воле – и это было забытое ощущение, и оно было божественно.
Я смущалась под её взглядом, но уже не могла сдерживаться.
- Я прошу тебя только об одном, когда я буду говорить – не перебивай меня.
Она кивнула. Меня жгло, меня уже разрывало.
              Я начала:
- Тем летом,  - прошептала я пересохшим голосом, -  мы жили в его загородном доме. Некоторые комнаты – позже я расскажу о каждой из них - были устроены там с большим вкусом. Это было тихое, безлюдное место. Днём (за исключением особых случаев) мне позволялось гулять по саду, заниматься всякой ерундой дома, читать, купаться в бассейне…
- В тот вечер, когда всё началось, я слонялась без дела по комнатам, и признаться, чертовски скучала. Знаешь, на меня нападёт иногда вдруг… И вот, значит, хожу я, задумчивая, и до того затосковалась, что еще минута – и… вечер был бы крайне непредсказуемым. Но я успела…
- Машина его была уже в гараже, а сам он не спеша приближался к дому. Я бросилась вниз, на лестнице избавилась от халатика, упала на колени перед дверью, широко – как только могла, раскинула бедра, прогнулась, завела руки за голову и замерла. Он зашел, посмотрел на меня и всё понял. Он всегда так – смотрел на меня и всё знал.
- Попробую описать тебе, подруга, - насколько это возможно, - моё состояние в эти минуты. Это была дьявольская смесь, и прежде всего дикой похоти и страха, а потом удивительной нежности и ненависти. Доверие, которое внушал мне этот мужчина, позволило ему забрать власть надо мной и делать всё… это рождало и нежность к нему и ненависть к себе – за то, что я позволила так со мной обращаться…
- Итак – каждый вечер начинался с того, что я встречала его в особой, соответствующей случаю позе. А дальше могло быть всё, что угодно…
- Он мог делать со мной всё, что хотел. Он мог привязать меня к столу, снять со стены многохвостую кожаную плеть и хорошенько высечь, не говоря при этом ни слова. Он  щелкал пальцами: один раз – подойти к нему, два – готовиться к наказанию… и кивал головой. Я должна была подойти к столу, лечь на него грудью, и вытянуть вперед руки. Ах, да – и ноги, конечно – ноги раздвинуть… Он сразу растягивал их, потом связывал руки – я оказывалась на мысочках, о острая грань стола впивалась мне прямо туда…
- И это было не наказание – так, просто игра… Плеть – тяжелая, хлесткая, вонзалась мне между ног. Затем сразу жгла спину, ягодицы, кусала ребра и снова врывалась, пробирая меня огнём…

- Мне слышался какой-то странный шум в саду; словно прочитав мои мысли, он сказал, что через час меня ждет нечто интересное, а пока…он приказал мне ласкать себя, а сам пошел в душ. Я жадно запустила в себя руки – и через несколько мгновений обильно кончила, не сдерживая криков, потом почти моментально еще… и еще раз. Я видела свое отражение в зеркалах – и это меня еще больше заводило. Наконец он появился – узкое махровое полотенце очерчивало красивые бедра. Я замерла. Не обращая на меня внимания, он сварил кофе, добавил молока – настойчивый запах разнесся по комнате…
- Что там еще за сюрприз,  - думала я, - ничем хорошим его сюрпризы для меня обычно не заканчивались. Я начинала уставать от неудобной позы, затекала спина, сильно устали руки, но – двигаться мне было нельзя под страхом наказания. Шевелиться, дрожать – сколько угодно, но если не дай бог я сдвинула бы локти, или бедра, как посмела один раз, он придумал бы мне такое… Знаешь, он мастер был на эти штуки, он всё обращал в игру, но правила были его -  и я всегда проигрывала. Он был неистощим, и никогда не повторялся, особенно в деталях. Эти мелочи, нюансы были солью наших отношений, на них всё строилось. Архитектура его правил была сложна и запутана, как лабиринт, думаю, он и сам не всё помнил, но я – я знала все тонкости наизусть. Я буквально кожей прочувствовала каждую из них и клянусь, если бы он постоянно не усложнял их, я справлялась бы с ними…
- Он два раза щелкнул пальцами – я поднялась с колен и, вышагивая на носочках как балерина, подошла к нему. Повернулась спиной, развела бедра и чуть согнула ноги – поза номер восемь. Надо немного нагнуться вперед – и руки за голову. Позиция хорошая, удобная и – не страшная. Сейчас или отхлестает несильно, ладошкой, или начнет мучить – терзать меня, возбуждать, доводя до предела и не давая кончить – любимая его игра. Это сложно объяснить, подруга, его силу, его власть надо мной - словно не человек это был, а сам сатана. Он насиловал меня одним только взглядом, и стоило лишь ему провести ладонью, там – ну ты понимаешь – только лишь слегка провести – и я взрывалась…  Как он меня выучил, я до сих пор не знаю.  Ну ладно, это не тема сегодняшнего урока…
- На чем я остановилась, дорогая?…  - Ага… встала я перед ним и застыла - жду. Сама себе шепчу -  главное локти, главное руки держать. Локти и бедра, ноги не сводить – что бы не происходило.  Ну что же он ждет, думаю, давай уже – ну – давай!! Наконец чувствую лёгкий холодок, ладонь на бедре – ну слава богу – началось. Пальцем одним ласкает меня, а я дрожу, но – стою, локти держу, наклон. А он, сволочь, под коленом пощекотал слегка и выше пошел, кругами, словно огнем жжет, – чувствую, набухла я, как губка и потекла, первая струйка по бедру покатилась, за ней другая…
- Сопротивляться мне ему невозможно было, это я давно поняла; раньше, бывало, характер свой ему показывала, терпела, сама себя пыталась отвлечь, думала о ерунде всякой – но он меня побеждал не легко даже, а  - играючи; чувствовал, что я решила свою волю проявить, и вроде как отступал немного, мог даже руки убрать, а сам дыхание мое ловил, и начинал новую игру…
- Доводил меня до самого предела, до верхней самой точки и держал там, долго держал – безумно, немыслимо и нестерпимо долго – и час иногда, и больше. Ох… как же я просила его, стонала, рыдала, вопила, умоляла…а саму трясет так, что слов своих не разберу, как в бреду – такая пытка была дьявольская. Ты вообрази, подруга, представь только - я сама вся, как фитиль горящий, огонек бежит, искрами брызжет, всё ближе, ближе… и не кончается… сплошное пламя во мне, только тлеющее…я уже и тела не чувствую, перед глазами плывет – и вот думаю всё, секунда – взорвусь, и хлынет потоками огненная лавина на свободу и начнет рвать меня на куски, но… ох, как же он знал меня, и – ловил, водил по грани, как по лезвию бритвы, держал,  а я только вопли свои безумные слышу – и с места не сойдёшь, не двинешься – накажет…
- Текло с меня, и пот и соки – всё вперемешку. Стоны мои - то слышу их, то нет… не пойму, в сознании я, или сплю – всё далеко, смутно. Но и я ведь его хорошо изучила, ложные атаки знала и не ждала, терпела,  а просила одно только – дать шанс справиться, правила игры не нарушить. Он ведь только и ждал ошибки моей, что или ноги сведу, или шагну, или руки с головы скину, раньше-то со мной такое часто бывало. По правилам выходило это непослушанием, а за непослушание – наказание, и – жестокое наказание. Ну, что он вытворял тогда со мной, подруга…ох… лучше и не вспоминать…
- Довел меня, гад, до того, что стою -  ног не чую, колени подгибаются и слюна изо рта на пол капает, сглотнуть-то не могу – а он терзает меня: то одним пальцем проникнет, то двумя, между ног слегка пройдет, погладит, поиграет – а кончить не даёт. Наконец, чувствую – в руках его твердость появилась, настойчивость – ну слава богу, думаю, теперь только держись. Все силы, что остались, напрягла, выгнулась ему навстречу, жду – а он одной рукою между бедер меня придерживает, чтоб я вперед не заваливалась, и… пальцами меня… быстрее, глубже, еще быстрее… жестко, еще глубже – а я уже не там, меня, подруга ты моя,  давно уже больше нет на грешной земле – я в раю –я лечу, я парю в лучах солнца – так  первая волна счастья захлестнула меня всю…
- Слышу – ужасные, жуткие вопли недалеко… господи, кто же так может кричать, на части что-ль рвут кого-то… Страшные стоны… господи, где я, где…
- Понимаю вдруг – это я кричу…это новая волна – резкая, как вихрь, несется…
- Счастье – вот так я начинаю ощущать свое тело – как вечный источник чистого хрустального счастья, блаженства, радости…
- Мысли возвращаются, приходит ощущение тела, его тяжести – и стыда. Вижу себя – и не верю, со мной-ли всё это… Кто я стала теперь, что дальше будет… не знаю. Он дает мне знак – можешь отдохнуть – и я валюсь на пол, сворачиваюсь у его ног. А он глядит на меня и… гордится? любуется? не знаю…
- Ты ведь помнишь, подруга, до знакомства и с ним я нормальная была, обычная. Любила когда нежно, долго… И вдруг… до сих пор не понимаю, как он меня околдовал, другого и слова не найду – сколько раз собиралась сбежать от него и всё не могла…Издевался он так надо мной, что я от боли сознание теряла…
- Ох, подруга, - покачала я головой, - заставляешь ты меня такие вещи рассказывать… - ну да ладно, раз начала уж… В тот день, когда шум на улице затих, мы вышли в сад и пошли в глубь его по тропинке. Вначале я ничего необычного не заметила, и вдруг неподалеку, между деревьев я увидала его…
- Мы приблизились; это был высокий, вкопанный в землю столб, напоминавший железнодорожную шпалу – такой же смоляной, грубый… Сверху, на разной высоте, были закреплены три кольца и на одном из них, нижнем, болтались кандалы – широкие наручники на цепи. Познакомься с ним, - услышала я его голос,  - вам непременно нужно подружиться. Впрочем, для этого у вас еще будет достаточно времени…
- Мы вернулись в дом; вечер прошел спокойно и скоро; наказывать меня было не за что, фантазия его отдыхала – он просто привязал меня к кровати и истязал до полуночи… но истязал сладко и даже… нежно, что с ним иногда бывало…
- На другой день, пока он был на работе, я подошла к столбу - знакомиться. Вид его был ужасен. Я примерилась к нему – продела руки в браслеты, почувствовала холод металла, постояла так немного… представила, как я это часто делала, себя со стороны и… неожиданно сильно возбудилась, прикоснулась к нему бедром, потерлась о его шершавую поверхность… и скорее побежала домой…
- Прошло несколько дней. Один раз я сильно провинилась и ждала наказания. Для этого имелась особая поза – я залезала на журнальный столик и становилась на четвереньки, сильно выгибалась и разводила бедра, локти вместе ладонями вниз, взгляд перед собой – и ожидала его приговора. Я не сомневалась, что он поставит меня к столбу – вот только надолго-ли, что придет ему в голову – я не знала. Но я ошиблась – он наказал меня строго, но привычно – пятью циклами песочных часов. Отвел в гараж, подвесил за руки…
- Да, но ведь мы решили не отвлекаться, подруга, - подмигнула я, - а раз решили, то и не будем! Закажи лучше еще кофе, дорогая…
- Ты понимаешь, какая это тоже мука, и  тонкая причем – ждать, ну когда же, когда… А он словно и забыл про него – то новую игру для меня придумает, то пытку… а я всё жду…
- Ну и не сдержалась – решила сама его спровоцировать. Знала, что рискую сильно, но и терпеть больше сил не было -  сниться мне стал этот столб проклятый. Из дома уехала, ничего не сказала, а телефон на столе оставила – вроде как забыла. А сама пошла по лесу бродить, долго гуляла - смеркаться стало, я вернулась. Он – вроде как ничего – спокойно, сидит, газету читает. Где была, мол…? Я – в город ездила, с подружками встретиться, а телефон вот забыла. Извини… С подружками, значит, говорит – а сам на туфли мои смотрит, а на них грязи… – я ж в лесу лазила – и не догадалась помыть их – а теперь уже всё, поздно… Подошел, в глаза смотрит… Долго стоял, молчал – потом развернулся и по лестнице в комнату – почти поднялся – и вдруг спокойно так говорит, одно слово лишь – завтра…
- Мне бы отдохнуть, сил набраться, да куда там – ночь почти не спала, день до вечера как в лихорадке – сама себя не помню.  С работы его, как обычно, встречаю – он и не смотрит на меня. Я жду…
- Зовет – сам в кресле сидит – подхожу, встаю перед ним. Рассказывай, говорит…
- А что рассказывать-то… Молчу. Он чуть привстал с кресла и как влепит пощечину – я вспыхнула и давай – мол, наказана буду за непослушание, и… за враньё – прошу вас, господин мой, наказать меня строже – прощение заслужить.  Повел меня на улицу, в сад…
- Подводит к столбу. Я иду – ног не чувствую. Встала лицом, руки сама подняла, браслеты щелкнули – всё, повисла. Точнее, не совсем повисла, ноги то плотно на земле стояли – но руки вытянулись сильно и сразу защемили… а может, только показалось со страху…
- Он отошел немного, пригляделся. Остался доволен, по всей вероятности. Спокойной ночи, говорит, дорогая, не скучай – утром приду за тобой…  - еще  постоял немного, полюбовался, бросил последний взгляд – и ушел в дом.
- Оставшись одна, я испытала… облегчение. Ну здравствуй, дружок - вот и мы и вместе! – прошептала я, прижимаясь щекой к нему – моему мучителю. Его странный запах – то ли смолы, то ли еще чего – резкий, но, ты знаешь – приятный, серьезный такой запах… успокаивал меня…
- Ну что до утра, думаю – делов-то… То же мне, удивил… Обмануть себя, значит, пытаюсь – сама то я на несколько часов лишь надеялась…
- Была я к тому времени ученая – знала, что делать нужно. В одном положении пытку не вытерпеть - сразу затекать начнешь. На носочки приподнялась – руки сразу ослабли, отдыхают; хорошо, хоть немного свободы, но есть. Бедрами пробую вокруг столба обвиться – получается вроде – только тяжело совсем, но можно попеременно – тоже вариант. Кисти рук сжаты неплотно – хочу спиной перевернутся, перекрутить цепь – выворачиваюсь, руки вытягиваю – но… длины не хватает, и меня выкручивает обратно. Я упираюсь лицом в столб – и затихаю…
- Солнце садится, я не вижу его, лишь первые признаки ночной прохлады посылают мне незримую весть – время идет – сумерки опускаются над садом – закат и моё обнаженное тело, застывшее у столба…
- Есть несколько хитростей – но пока не время – слишком рано – пока я еще терплю – ночь вступила в свои права – сколько уже прошло, кто мне ответит…
- По телу, словно раскаленные капли – комары жалят… Столько на них сил зря потратила, пока крутилась, извивалась, как змея – а всё без толку. Потом плюнула – да уж и не до них было…
- Начала хитрить – на мысочки встану, считаю до ста  - руки отдыхают. Потом левой ноги вокруг столба, потом правой – всё легче…
- Господи, какая же наглая боль… в вывернутых кистях рук она только рождается, назойливая и нудная, тупая боль; напитавшись там силой, она медленно опускается, грызет локти, выгибая их наизнанку, медленным огнем пожирает плечи – и капает вниз…
- Я стараюсь дышать ровно – и глубоко. Не получается, и слышу свое дыхание – оно отрывистое, короткое. Я слышу шаги – меня пришли проведать.  Подошел близко, хочет заглянуть в глаза – я прячу взгляд, отворачиваюсь. Он стоит несколько минут и уходит. В доме гаснет свет…
- Волны: холод – боль – жар. Они беспрерывно сменяют друг друга, и я благодарю их за это…
- Боль атакует снизу – теперь у неё два очага и два направления – в районе ягодиц они встречаются – и, видимо, радость их встречи так велика, что они прыгают, резвятся – и уносятся дальше – чтобы снова вернуться…
- Самое последнее дело – считать минуты. Лучше читать стихи… или кричать…
- Я больше не могу. Я не могу больше, честное слово… ну правда, ну всё…, ну хватит – хозяин – пожалуйста – я правда не могу – освободи меня – ну всё – хозяин – где ты…?
- У меня паника. Я бьюсь в истерике. Я ничего не чувствую. Я чувствую боль…
- Я кусаю губы… и локти, я грызу их. Новая боль помогает, помогает…
- Я выдержу. А что мне остается…
- Я смеюсь – а что мне еще остается!..
- Я пою, я вспоминаю все глупые песни – шепотом пою их единственному моему слушателю… Он молчит…
- Я кричу – если можно так назвать жуткую смесь хрипов и стонов…
- Господи, что это? – неужели рассвет…
- Ноги… почему у меня нет ног?... Почему я… где я… что со мной?...
- Я плачу…
- Мотаю головой – это последнее, что я могу…
- Я не схожу с ума – я просто наказана – но меня скоро простят…
- Уже скоро – на улице утро, светло – а он так и сказал – утором…
- Это была последняя мысль – от боли я потеряла сознание…


... Очнулась я уже днем, в постели… Вечером, когда он появился на пороге, я уже встречала его – на коленях, распахнув бедра и с руками за головой…