Моя Косая Гора. Часть 3

У коренных косогорцев, где бы они теперь ни жили, есть свои особые словечки, подобно спящему коду распознания «свой-чужой».  Мы, дети послевоенного поколения употребляли эти топонимы, не вдумываясь в их происхождение.  До сих пор хранятся в моей памяти привычные сочетания:  «магазин на Охре», «на Слободке»,  «на Прогрессе», сходить  «на верх» (или «в низ»), дом  «на Рвах», на «Опушке», на Шмидке, на Дзержинке…

 Мои сверстники родились всего-то через 10-15 лет после войны. Но она для нас уже казалась давней историей. Хотя и вполне осязаемой:  соседи рассказывали нам, как во время обстрела посёлка они прятались в овраге, что находился за домом напротив нашего, и как снаряды летали тогда через 1-й подъезд, а один даже застрял, не взорвавшись в квартире на втором этаже. У многих из нас с той войны не вернулись деды.

Наше детство - 60-е годы – светлое время всеобщих надежд и подъёма, гордости за  свою страну, победившую в страшной войне  и покорившую Космос. Ещё в детском саду мы узнали о запущенном  спутнике и о полёте 1-го космонавта.

Все жаждали обновления. Население освобождалось от старой громоздкой мебели, в квартирах появлялись современные кресла, лёгкие изящные невысокие серванты, торшеры. Стало модным проводить отпуска в Крыму (и вообще на Юге) - благо, все южные поезда шли через Тулу.

В нашем старом доме тогда ещё было печное отопление. Потом производился капитальный ремонт: ломали печи, подъезды поочередно переводили на центральное отопление и устанавливали газовые плиты. Это было летом, и многие жильцы дома переселялись на время ремонта в свои каменные сараи. Каменные сараи были в доме у всех. У кого-то в них были погреба, кто-то там ставил мотоцикл или велосипеды. Над одним из них была голубятня. Голуби – тоже примета того времени.

Старые традиции в доме были живучи: 22 марта во многих  квартирах пекли жаворонков, на Пасху дети выносили во двор крашеные яйца. У моей бабушки была очень набожная тетка – Марфуша. Она жила в бывшей заводской казарме, в маленькой комнатке с иконкой, лампадкой и кружевными салфетками на комоде. На Пасху она приносила нам освещенный кулич и вкуснейший постный цветной фруктовый сахар. На Троицу в квартиры несли букеты цветов с берёзовыми ветками и ждали дождя.

В начале мая в выходные дни мы всем семейным кланом отправлялись сажать картошку на огороды, а осенью её собирали, жгли ботву и пекли картошку в костре, а собранные  мешки отвозились в подвал на зиму. Летом ходили с бабушкой на дачу мимо «Горячки» - местной достопримечательности: круглый год горячего водоема, образованного запруженной частью реки Воронки и нагревавшегося при заводском технологическом процессе. Шли мимо  шлаколечебницы, через железнодорожные пути, по откосам которых росла вкусная крупная земляника. Мне тогда нравилось махать рукой вслед уносящимся на Юг поездам. На даче мы иногда жили по нескольку дней. Бабушка готовила еду на керогазе, а вечером на столе зажигалась керосиновая лампа, привлекающая к себе множество мотыльков. Мы играли с дедушкой и бабушкой в карты или лото и слушали транзисторный приёмник, собранный дядей по схеме из журнала.

Осенью во дворе то в одной, то в другой квартире рубили на зиму капусту, а мы, дети прибегали в эту квартиру за кочерыжками.

На Петров день «караулили солнце». Старшие мальчишки со двора устраивали всякие шкоды: связывали веревкой соседские противоположные двери, заклеивали окна и т.д.
Моя предприимчивая бабушка, родившаяся на Рождество, дважды в году отмечала свой день рождения: 25 декабря и 7 января.

В нашем дворе было много детей, было весело и шумно. Мы играли в обычные детские игры: прятки, классики (для них с завода поставлялись чудесные чугунные битки), лапту, делали «секретики» под стеклышками. Весной в предвечерние часы, когда зажигались фонари, ловили майских жуков.
Для перекуса из дома «выносили во двор» черный хлеб с подсолнечным маслом и солью или белый -  с сахаром. В аптеке, которая была на первом этаже дома напротив, мы покупали упаковки белых кругляшей «витамина С», а в магазине соседнего дома – брикетики какао или тюбики с фруктовым желе – такие вот деликатесы нашего детства! Конфеты шоколадные бывали у нас в праздники.  Ещё мы устраивали спектакли и концерты в скверике возле дома: шторы из одеял, а зрители -  дворовые пенсионерки и не участвующие в действе дети со двора.

Двор. Во дворе был длинный стол со скамейками и за ним мужчины ежедневно сражались в домино, а в свободное от них время, мы, дети, менялись на нём своими сокровищами: марками и фантиками. Это было целое действо. На лавочках у подъездов сидели бабушки и обсуждали всех входящих и проходящих. Если ты, пробегая, забывала поздороваться, то в спину тебе неслось: « Гордая, ходит – не поздоровается».  Впрочем, если ты, не запомнив кого из них, ты там уже сегодня видела, здоровалась каждый раз, проходя мимо, то получала в спину: «Даже не смотрит на людей – сколько ходит, столько здоровается!»

Первый телевизор с линзами к моей бабушке ходили смотреть всем подъездом.
Понятия о национальностях тогда в доме не было актуальным: во всём дворе оно было обозначено одним персонажем - бабушкой Серёжи с 3-го этажа, называли её во дворе: «та, не русская со среднего подъезда».

«Свои» - это были долголетние владельцы квартир в нашем доме, а недавно переехавшие или снимавшие квартиру – были чужие. Вспомнилось это через 20 с лишним лет, после того как мы навсегда покинули Косую Гору. Приехали мы в гости. И вдруг внезапно загорелась наша машина от электрозамыкания. Вызывая пожарных по телефону из квартиры знакомых, услышала от соседки:  «Лен, это ваша машина что ль горела? Как жалко-то… А мы подумали, что энтих бизнесменов с 1-го этажа…Ну и хрен бы с ними!»

Зимы тогда были снежными. Дорожки к сараям каждый день расчищали большими лопатами. Во дворе строили снежные крепости и даже снежную избушку. В овраге, который тогда ещё не стал озером, катались с горы на санках, ходили в лес на лыжах. В день урока физкультуры и в школу отправлялись прямо на лыжах.

В свадебные дни по улице ходили «ряженые». Когда в доме встречали пришедшего из армии, начинали готовиться к свадьбе. В дни свадеб мы, дети, прибегали в эту квартиру за своим выкупом - конфетами. А потом во дворе появлялись новые дети.

Двери квартир днём не закрывались,  только на ночь задвигали засов. Но по квартирами, когда в цыганский посёлок приходил табор, ходили цыганки, ими нас пугали взрослые, ну и вещи из прихожей тогда могли пропадать…

Нашу жизнь на Косой горе невозможно представить без леса. Он, нехотя отступал под натиском строящихся домов, оставаясь её неотъемлемой частью, её естественным окружением. С детства мы разбирались в его тропинках, дорогах и просеках. Ходили за цветами и орехами. Знали пути к Воронке и к Ясной Поляне. Не помню случая, чтобы кто-то в нём заблудился. Зимой никогда не пустовали прокладываемые с первым снегом лыжни.

Наша Октябрьская улица тогда ещё была главной улицей и из окна можно было наблюдать все происходившие в посёлке события: праздничные демонстрации, ряженых в свадебные дни, и похоронные процессии. Мой маленький брат, привыкнув к зрелищу частых похорон, совершенно их не боялся. А заслышав траурную музыку, звонко кричал своей няньке: «Дуся, иди, там опять жмурика понесли!»

Демонстрации - это было целое действо: музыка из репродукторов на столбах, празднично одетые люди с семьями, разноцветные шары… Каждый заводской цех старался придумать что-то особенное для своей колонны. В колоннах пели и плясали.

А в ДК был хор – помню, как наши мамы ходили туда петь, а мы дети, ожидая их, бегали по длинным гулким коридорам. А ещё там бывали концерты гастролирующих артистов или заводской самодеятельности в большом зале. Особенно мне запомнился приезд  Мессинга.

Помню, смутно, деревянные бараки на  Улице Горького - она ещё только формировалась, но потом очень быстро на ней стали появляться новые пятиэтажные дома и магазины. А в ближайшем к детскому саду магазине был мой вожделенный прилавок: там продавали любимый томатный сок и вкусные песочные пирожные с розовой помадкой.

После строительства  ДК  старый Клуб не потерял своей значимости. Там мы смотрели кино на детских утренниках по 10 копеек, «Фантомаса», «Питкина» и слёзные индийские фильмы. И детская библиотека там была отличная: что нельзя было получить с полок, всегда можно было прочесть в читальном зале. Когда мы были уже в старших классах школы в посёлке появился широкоформатный кинотеатр «Старт».

С детства помнятся и вкуснейший орловский хлеб, который продавался на втором этаже деревянной пекарни возле трамвайного кольца, и  долгие поездки на этом трамвае (с пересадкой) в Цирк или в ТЮЗ.

Конечно, никакие модные новшества не миновали нас: появлялись у девчонок во дворе хулахупы и бадминтонные ракетки, фигурные коньки, плащи болонья и сапоги-чулки. А до Москвы уже ходили электрички, и мы часто там бывали.

Но средоточием нашей жизни, интересов, встреч и всех событий была, конечно, наша любимая школа, которая носила в разные годы разные номера: №47, №1, №65.

Была ещё и музыкальная школа. Там был сильный преподавательский состав. Но в памяти от неё осталась только бесконечная череда экзаменов и разных испытаний. Как говорится, в детской музыкальной жизни два счастья: когда тебе покупают пианино и когда его наконец-то продают.

Как-то незаметно окончательно отстроилась улица Горького, и центр вечерних гуляний переместился с нашей, Октябрьской, на улицу Горького. Образовался местный Бродвей: там прогуливались уже сложившиеся парочки, а мы, детвора,  пробирались туда за ними «последить».

Чуть позже и нас уже манили летом - танцплощадка с музыкой ВИА ансамблей и романтикой встреч, а зимой – белоколонный зал в ДК.

Но в  юности нам уже становилось тесно в этом уютном и безопасном мирке. И мы разлетались по стране учиться.
А в памяти оставалась вот такая  Косая Гора нашего детства и юности.

                ***
Это - окончание. Начало Можно посмотреть:
http://www.proza.ru/2019/03/24/1473
http://www.proza.ru/2019/03/30/578