Меня зовут Саша

Пришел Вовкин папа Борис Ильч и принес "горящую" путевку в пионерлагерь.
— Наш заболел, — сказал Борис Ильич. — Хороший богатый лагерь—Ленинец — от завода Ленина. Детям на полдник сливочное мороженое дают. Жалко если путевка пропадет.
Саша Сайковский знал, что Вовка притворяется, не хочет ехать, но ничего не сказал. Они с Вовкой были друзьями.
— Собирайся, — сказал Сашин папа, — поедешь.
Спорить с отцом было бесполезно. Сашин отец – военный.
— Завтра в восемь автобусы от проходной напротив книжного магазина, — объяснил Борис Ильич. Он погладил Сашу по голове и сказал:
— Ты хороший мальчик, Вова.
— Меня зовут Саша.
— Нет, теперь тебя зовут Вова Рабинович, — ласково сказал Борис Ильич.
Собирался Саша сам. Отец только проверил содержимое рюкзака, вытащил боксерские перчатки и лапу, сказал:
— Это лишнее.
Первый конфликт случился уже в автобусе. Пацан из второго отряда, чтобы насмешить девочек, сел на Сашин рюкзак и сказал:
— Заебонское кресло в первом ряду.
- Слезь, — сказал Саша, толкнул его в грудь и рывком вытащил рюкзак. Пацан упал на спину. Все засмеялись. Пацан поднялся и двинулся на Сашу. Саша пробил предупреждающую  по корпусу и стал в стойку.
— Боксер что ли, — сказал пацан из второго отряда, но продолжать драку не рискнул.
В пионерском лагере Саше не понравилось. Линейки, речевки, ходьба строем, вечерние танцы на веранде под аккомпанемент музрука–аккордеониста. Девочки половозрелые. Для них поставили в медицинском кабинете невиданную вещь - бидэ.   
  На танцы пришел парень из деревенского поселка. Девочки не хотели с ним танцевать.
  «У него плохо пахнет изо рта. Прогоните его».
Мальчики бросились все вместе прогонять.
— Один на один, — сказал Саша и стал со стороны деревенского.
— Ты что, подписываешься за деревенского?
— Мне пофиг ваш деревенский. Драка должна быть один на один, — сказал Саша.
Конфликт разрешила педагог Анна Ивановна.  Сказала негромко, так чтобы слышал только Саша:
- Вот вы любите справедливость.
Больше всего не понравился общественный пионерлагерный сортир. Когда зашел в первый раз, увидел, что все десять очков заняты. Посредине, в лучах солнечного света, который пробивался через дырявую крышу, сидел, бесстыдно свесив страшные волосатые гениталии взрослого человека, пионервожатый Валерий Петрович с пионерским галстуком на шее.
  Ушел в лес до ужина и жег костер.
После ужина педагог Анна Ивановна устроила перекличку по списку, вызывала по фамилиям. На «Рабинович» — Саша к новому имени ещё не привык — отозвался не сразу.
— Ты что, плохо слышишь? – спросила Анна Ивановна.
— Он у нас трохи тормознутый, — сказал Толик Лобода.
Все засмеялись.
Когда Анна Ивановна ушла, Лобода спросил у Саши громко, так чтобы слышали все:
— Рабинович, как так получилось, что ты еврей, а совсем не похож?
— Я беларус, — сказал Саша Сайковский.
— Мама русский, папа жид – получается гибрид, — сказал Лобода. Саша отвесил ему оплеуху, не рассчитал, ударил слишком сильно. Из носа у Толика Лободы пошла кровь.
— Рабинович, почему ты все время дерешься? – спросила Анна Ивановна.— За две недели у тебя уже четвертая драка. Почему твои сверстники тебя не любят?
— Потому что я жид, — сказал Саша Сайковский.
— Неправда, — сказала Анна Ивановна. — у нас в отряде есть Наум Грайзель, он тоже еврей, но к нему все относятся хорошо.
Двенадцатилетний Наум Грайзель был знаменитостью, чемпионом города по шахматам, привез с собой в лагерь подаренные самим Купрейчиком именные шахматные часы. Взрослые из других пионерских лагерей приходили с ним поиграть. Наум играл вслепую и давал сеансы одновременной игры. Ссориться или драться с Грайзелем никому бы и в голову не пришло. Но Грайзель был гений.
— Ты будешь наказан, Рабинович, — сказала Анна Ивановна.— Завтра все пойдут купаться на дамбу, а ты останешься в лагере.
На другой день, сразу после завтрака, весь отряд ушел купаться на Минское море. Саша уныло бродил по пустому корпусу. В ленкомнате застал Наума Грайзеля, который по книжке разбирал шахматную партию.
— Грайзель, научи меня играть в шахматы, — сказал Саша.
— Возьми свободную доску и расставь фигуры, — сказал Грайзель.
— Я не умею, — сказал Саша.
Наум Грайзель закрыл книжку, взял с доски фигуру и сказал:
— Это королева. Каждая королева любит свой цвет...
— Слушай, Наум, ты еврей? – спросил Саша.
— Нет, — сказал Наум и посмотрел на Сашу испуганно.
С Минского моря третий отряд вернулся без пионервожатого. Пьяного Валерия Петровича привезли деревенские на мотоцикле в коляске. После обеда в палату пришла Анна Ивановна, зло и громко принялась отчитывать Валерия Петровича.
— Какой пример вы подаете подрастающему поколению! – воскликнула Анна Ивановна.
Пионервожатый Валерий Петрович лежал лицом к стене и не отвечал. Когда Анна Ивановна ушла, Валерий Петрович сел на кровати, свесил худые волосатые ноги с толстыми желтыми ногтями и сказал:
— Заебала жидовка. А кстати, у нас евреи в отряде есть?
— Есть, — сказал Толик Лобода. — Рабинович и Грайзель.
— Неправда, я русский, — сказал Грайзель.
Саша Сайковский молчал.