Зарисовка 2

Раньше его часто спрашивали, что он видит по утрам, когда просыпается. Мама любила будить его именно так. Он всегда отвечал, что видит любимые глаза, что видит солнце, что видит всё вокруг. Затем его спрашивали, о чём он думает. Тогда он молчал, ведь было слишком много всего. Была интересна каждая деталь окружающего, причина, почему именно так, а не вот так.
А затем всё начало меняться. По утрам он всё ещё видел любимые глаза, но лишь картинкой. Смутной, расплывчатой, сотканной из сотен искажённых деталей. Солнце – просто приятное воспоминание. Оно грело несколько дней, а затем потухло так же, как и надежда на то, что бы выбраться. Зато мысли стали предельно чёткими: выжить. Что сказать, чтобы тебя не ударили. Чтобы приняли как можно быстрее. И оказалось всё до банального просто. Как и говорил отец, нет ничего более проверенного, чем лесть. Самая сладкая, самая лживая. О, в этом он стал настоящим мастером. Как склонить голову, как поставить ногу, когда поднять глаза. Какое в них должно быть выражение? Благоговейное, полное желания служить, или же глаза должны быть полны страха и нечестивой смиренности?
Вроде так сложно, но в то же время необыкновенно легко. Со временем же становилось тяжелее. Светлые моменты исчезали, оставались лишь тёмные. Тревожные. Друзья? Зачеркните это слово чёрной ручкой. Несколько раз, несколько сотен раз, так, что бы порвать листок. Предатели. Образ отца смазался, стал неясным, а затем покрылся мраком. Так же, как и всё вокруг. Тогда у него остались лишь звуки и редкие прикосновения…
Теперь… Мужчина лежал на кровати. Если бы кто-то посмотрел на него, то сказал бы, что он спит. Размеренное дыхание, абсолютно спокойное лицо, покрытое двухдневной щетиной. Обычная картина. И это действительно так. Он медленно принял сидячее положение, провёл рукой перед собой.

— Доброе утро! – раздаётся механический голос словно отовсюду. – На часах шесть утра. Ваш план на сегодня…

Но мужчина не слушает. Он и так знает каждое слово наизусть, ведь все его дни похожи один на другой. Встать. Принять душ. Одеться. Сходить вниз, вместе с напарниками позавтракать. Работа. Обед. Работа. Дом. Душ. Спать. Без изменений, всё выработано до автоматизма…
Что его держит в этом мире? Да ничего. Он просто есть. Ему некуда идти, ему некуда стремиться. Но он должен. Не себе. Другим.

—…Плодотворного дня, Руфус!

Щелчок, сигнализирующий об окончании сообщения. Мужчина чуть раздражённо дёрнул уголком губ. Он выдохнул, успокаиваясь. Прошёл за угол, подождал, пока дверь откроется, зашёл в ванную комнату. Привычно сделал несколько шагов вперёд. Дальше – стена. Рукой нащупал кнопку справа. На голову, плечи, спину полились прохладные потоки. Руфус выдохнул, подставил лицо и ненадолго задержал дыхание, наслаждаясь свежестью. Тело расслабляется, мысли перестают скакать без намёка на порядок. Наконец, он может улыбнуться. Чему? Он не знает. Просто это стало привычкой. Когда-то давно кто-то сказал ему, что если улыбаться, то всё будет казаться не таким плохим. Жаль, он не уточнил, что это принесёт, если внутри ничего нет.
Несколько минут он просто стоял. Капли стекали по худощавому, но рельефному телу, сплошь покрытого шрамами. Один пересекал живот, другой проходил под лопаткой, задевая линию позвоночника и переплетаясь с десятками более тонких горизонтальных линий. Мужчина провёл по ним чуть дрожащими пальцами, затем нажал кнопку и быстро вышел. Прошёл два шага прямо, один влево и остановился. Поднял руки, выпрямился. Послышался механический шум, и кожа почувствовала прикосновение тёплого материала. Каждому солдату полагалась форма. Отрядам специального назначения – особые костюмы. Цельные, защищающие от разрушительного влияния ненастоящего мира на тело. Сам Руфус лишь примерно представлял, как выглядит его броня. Мог лишь основываться на ощущениях, на рассказах.
Взяв с полки маску, он покрутил её в руках, а в следующее мгновенье прикрепил на лицо, так, что вся верхняя часть и нос были полностью скрыты.
Мужчина шёл по светлому коридору. Здание представляло собой небоскрёб, самый высокий в городе. Внутри него всё было выполнено либо в белых, либо в чёрных тонах, ни одной лишней детали. Этаж, на котором располагалась его квартира, оживал лишь ближе к девяти часам, потому единственным, что сейчас разбавляло царившую тишину, были шаги Руфуса. Тот шёл, ведя рукой по стене и отсчитывая двери. Пятнадцатая, шестнадцатая… Теперь повернуться направо, найти кнопку, расположенную на уровне глаз, нажать на неё. Ждать.

— Лифт прибудет через две минуты.

Мужчина кивнул, принимая к сведению. Он слышал, как раздаётся шум, как чуть трещат тросы, как женский голос объявляет этажи. С первого дня, как Руфус прибыл сюда, эти звуки усыпляли своей монотонностью. Никаких пробелов, всё чётко. Почти. Он насчитал на секунду дольше, чем обычно…

— Пятнадцатый этаж.

Он прислушался, после чего уже смелее сделал шаг вперёд. В кабинке никого не было. Пальцы ложатся на кнопку с небольшой выемкой – её использовали куда чаще, чем все остальные – и принялся ждать. Вот двери закрылись. Теперь сделать вдох, выдох… Мужчина успокоился. В первый раз его поведение было больше похоже на поведение человека, больного страхом замкнутых помещений. Хотя, почему похоже, его психолог в то время так и говорил, и просил воздержаться от долгого пребывания в подобных местах. Слушать его, конечно, никто не стал. Начальство махнуло рукой, а ему, в общем и целом, было абсолютно всё равно: пять минут в день это не настолько ужасно, как говорил врач.

— Третий этаж.

Двери тихо распахнулись. Мужчина вышел из лифта, мгновенно вдыхая полной грудью и ощущая наконец, как сердце перестаёт бешено колотиться. Это помещение наполнено звуками. Их настолько много, что Руфус мимолётно морщится, прежде чем настроиться на всё это обилие шумов и заставить себя не раздражаться из-за чувства неудобства.
Здесь всегда полно людей. В два ночи, в пять утра, в три дня… Но сейчас мужчина чувствует лишь двоих. Они о чём-то тихо переговариваются, и стоит ему сделать несколько шагов вперёд, как ощущает присутствие ещё кого-то. Этот кто-то быстро приближался, с каждым мгновеньем всё ближе…

— Ты вернулся! – раздаётся крик совсем рядом, и мужчина мог бы увернуться, но за секунду до этого он понимает, кто это, и поворачивается спиной. Руфус успевает сгруппироваться, прежде чем его сбивают с ног.

— Дилл, слезь с него, - раздаётся спокойный высокий голос. Затем слышится звук отодвигаемого стула, шаги и чей-то тяжёлый вздох. – Руфус, ты теперь у нас не только слепой, но и глухой?

— Не уверен, – ответил мужчина, продолжая стоять в «планке» и держать на себе обнимающего его парня. Тот слезать не собирался, лишь тихо посмеивался.

— Пора провериться, – незамедлительно отвечают ему, одновременно снимая со спины Дилла. Он особо и не сопротивлялся, спокойно позволив скинуть себя на пол.

— Хорошо.

Руфус медленно встал, прислушиваясь к звукам и пытаясь сопоставить в голове цельную картину из ощущений. Получалось не очень, создавалось ощущение, что здесь что-то не так. Из-за этого мужчина на несколько секунд завис, а когда очнулся, мгновенно понял.

— Маска?..


Афос с лёгкой усмешкой смотрел на то, что происходило перед ним. На фоне абсолютно белых стен и таких же белоснежных костюмов остальных членов команды Руфус был чёрной вороной. Конечно, никто об этом ему не говорил, но это ничего не меняло.

— Верно. Тебе сделали красные глаза, - кивнул мужчина, стараясь не засмеяться с вида зависшего Руфуса.

Харрисон в это время взял Дилла за шею и, что-то шипя ему на ухо, вёл к столу. Эти двое были абсолютными противоположностями, как внешне, так и внутренне. Один – невысокий, но крепкий брюнет и острыми чертами лица, старший в их отряде, второй – тонкий блондин, в котором мышц ровно столько же, сколько и серьёзности. Самый младший. Афос на их фоне терялся, и если бы не особенности поведения – то никто о нём бы и не вспоминал.
В то время как все сели на места, Руфус только сделал несколько шагов. Его не было несколько недель, и в это время помещение тоже изменилось: стало больше, чуть изменилось расположение столов, что мужчина испробовал на своём опыте. Он просто чуть не споткнулся об один из них, и в этот момент он выглядел настолько непривычно слабым, что на какое-то мгновенье Афос даже почувствовал сожаление.
Но так же он знал, что Руфус не любил, когда ему помогают. И даже недельная кома с низким шансом выбраться не изменила его. А ведь всё вокруг движется… Наконец, мужчина дошёл и не менее медленно сел, тут же откинувшись на спинку и запрокинув голову.

— В этот раз Руф дошёл быстрее! – мгновенно заулыбался Дилл под очень скептичный взгляд Харрисона.

— Может, успеет дойти до кладбища, - почти мгновенно ответил старший, забыв добавить в голос язвительность.

А Афос в это время неотрывно смотрел на не изменившего позу Руфуса. Он невольно вспомнил всё перед тем, как рассказать о том, что ждёт их сегодня. Наверное, это было скорее для него самого. Мужчина достал из кармана небольшую полусферу и покрутил её в руках…
Огромный мир, созданный людьми вместо погибшего. Полностью искусственный, а потому настолько же прекрасный, насколько и ужасный. Огромная территория, сравнимая с целым материком, поддерживалась лишь благодаря неизвестному источнику энергии, медленно угасающему вот уже несколько десятилетий.
За всё это время оставшееся человечество не только не попыталось найти способ вернуть планету к жизни, оно не смогло найти способы сохранить созданную сказку, превратив в очередное бессмысленное и жестокое шоу. Сотни тысяч людей уходили туда, уже не возвращаясь никогда. Либо погибали, не выдержав психологически, либо приживались там и вскоре превращались в подобие людей. Их разум переставал полагаться на чувства, эмоции, компьютеры на ногах и с оружием в руках. Конечно, это в худшем случае, но подобное постигало каждого сотого.
Именно для борьбы с ними и были созданы отряды Техо. Дли них даже построили специальную академию, в которой тренировали в течение пятнадцати лет, а то и больше. Всего подобных групп по миру насчитывалось порядка десятка, число то резко уменьшалось, то наоборот. «Старички» выбывали из игры, не справляясь с очередным заданием, «молодняк» занимал их места, и так по кругу. Только вот в последнее время и эта тенденция изменилась.
Новички всё чаще, заканчивая обучение и уходя на миссии, не возвращались. Сначала на это не особо обращались внимание – в те время был проблемы другого рода – но вот спустя десяток лет это стало настораживать, ведь ничего, кроме быстро растущего числа пропавших без вести, не менялось. Ни новостей от них, ни каких-то признаков активности. Правительство решило заняться этим вопросом слишком поздно.

— Афос, лаги словил? – спросил Харрис, а мужчина вздрогнул. Поднял взгляд, осмотрелся, выдохнул и наконец положил сферу с информацией на стол. Та мгновенно раскрылась, окутав их тёмных коконом, и затем вывела довольно длинный текст с длинным кодом в самом низу.
 Эмоции на лицах товарищей сменялись очень быстро, от непонимания до настоящей злости и обратно. Только Руфус просто сидел и ждал, когда ему наконец обо всём расскажут. К сожалению, вслух читать приказы было запрещено ещё два года назад после случая, когда в штаб вернулся один из пропавших, но лишь для того, чтобы вызнать информацию и уже на следующий день пропасть, сорвав несколько важных операций.

— Это должно было случиться, – на лице Харрисона была такая гамма чувств, что Афос бы не взялся перечислить все.

В отличие от старшего, Дилл выглядел абсолютно спокойным, словно бы ничего не произошло.

— Мне кажется, тут всё очевидно.

— Хорошо, если так. Нас отправляют в восточный район, там замечено несколько членов уже известной нам группировки. Опасность указана низкая, но мы будем действовать как обычно.

Руфус медленно кивнул, и это напрягло Афоса. Он подсел ближе и положил руку ему на плечо, не замечая на себе взволнованных взглядов.

— Что-то случилось? Последствия?..

— Оглох на левое ухо, – ответил он хрипло. – В смысле, совсем. Привыкал… Последние дни.

Это серьёзно. Мужчина похлопал его по спине скорее машинально, пока сам думал, что с этим делать. Его друг настолько же зависим от оставшихся способов воспринимать окружающий мир, насколько от кислорода, если не больше. Но при этом и сам отряд не мог существовать без Руфуса. Природа наградила его необъяснимой незаметностью. Этот человек настолько легко становился частью окружающего пространства, что шпионов в специальной броне было проще обнаружить, чем просто стоявшего рядом сослуживца. По сути, большая часть операций проходила успешно благодаря его прекрасному слуху, аналитическим способностям и эффекту неожиданности, ведь стрелял он не хуже, если не лучше зрячих. Сам Руфус никак это объяснить не мог, говорил, что просто чувствует, куда нужно выстрелить, чтобы добиться того или иного этапа.
Афос же догадывался, как устроен мозг его товарища, и теперь оставалось только надеяться, что после этой миссии им дадут немного времени на то, чтобы освоиться с новым положением вещей и разработать ещё несколько тактик на случай, если их друг потеряет слух полностью.

— Ничего страшного ни случится. Просто Руфус наконец будет там, где ему самое место. – с этими словами Харрисон встал, подняв за собой всё ещё смотрящего в никуда Дилла, и пошёл в сторону большой арки, за которой не было видно ничего, кроме темноты.
Афос ещё несколько секунд сидел молча, и только хотел тоже встать и пойти за ворота, как сослуживец вдруг заговорил:

— Ты ведь не собираешься исключать меня из группы? – под конец его голос сорвался окончательно.

— Без тебя нашего отряда не будет.

И, может прозвучало это чересчур пафосно, но зато полностью отражало действительность. Руфусу этого хватило. Афос чуть сжал его плечо, после чего встал.

— Пойдём, Харрисон и так уже должен был начать ядом плеваться.

Мужчины одновременно усмехнулись, а после вместе направились к выходу в другой мир, заменивший им настоящий.