Немецкие флуктуации

       Были времена, когда я, как говорили знающие люди, весьма неплохо говорил по-немецки. Я и сегодня еще кое-что могу, несмотря на то, что уже много лет забросил всякую языковую практику. Время от времени мне приходится помогать людям с переводами и прочими житейскими надобностями, но бывает это очень редко..
       Довольно часто люди задают мне вопрос, дескать, откуда ты, Львович, немецкий знаешь, ты же не заканчивал инъяз? Вопрос этот  звучит довольно часто, и я решил рассказать, откуда есть пошла моя немецкая эпопея.
       К пятому классу я уже  нахватался всяческих знаний по географии, астрономии и прочим наукам, а вот лингвистика практически вообще никаким боком на моем горизонте интересов не возникала. Весь мой интерес к импортным языкам сводился к тому, что когда мне на глаза попадалось что-то, написанное на латинице, я отыскивал в этом тексте буквы Z и S. Не знаю почему, но эти знаки вызывали у меня какое-то особое чувство прикосновения к чему-то тайному и непостижимому. В частности, я уже писал в одном рассказе про надпись на отцовской трофейной бритве.
       К изучению иностранных языков в школе времен Советского союза приступали в пятом классе. Помню, как на первый урок по немецкому языку пришла наша преподавательница. Звали  ее Зоей Петровной. Это была женщина средних лет, черноволосая, с простым непримечательным лицом, очень спокойная и располагающая к себе. Мы, мальчишки, испытывали к ней двойное чувство уважения, так как  из "сарафанного радио" уже знали, что она  была на войне, и служила фронтовой переводчицей.         
       Простыми словами она быстренько сказала о том, что теперь мы будем учить иностранный язык и попросила нас запомнить первое немецкое слово Ich, что означает по-русски я. Потом начала с нами знакомиться и сказала, чтобы мы вставали после того, как она прочитает нашу фамилию и говорили при этом слово Ich.
       На удивление, дело у меня пошло с немецким складно и к третьей четверти я мог уже составлять и говорить простейшие предложения. Короче, немецкий мне в целом понравился, но особого интереса не вызвал, и я занимался им по инерции, не выделяя из других предметов.
       Шестой и седьмой классы я учился уже совсем в другой школе и немецкий там преподавала молодая очкастая, худая и страшно занудливая эстонка по имени Грета Карловна.  Она говорила с сильным эстонским акцентом по-русски и так же ужасно выговаривала слова немецкие. То есть, говорила совсем не так, как я привык слышать слова из уст Зои Петровны. С этого дня я возненавидел этот противный немецкий. Дело осложнилось еще тем, что училка требовала у меня, чтобы я выговаривал слова так, как их произносила она, а я упорно говорил их в манере Зои Петровны. Короче, нашла коса на камень.
       Поскольку я всегда учился на хорошо и отлично, мне пришлось не ронять эту планку и волей-неволей зубрить осточертевший немецкий, чтобы не съехать в клан троечников.
       Ну, а дальше, как говорится, пошло еще хуже. Восьмой и девятый классы я учился в школе-интернате. Основной  состав класса изучал английский, а немецким в классе занимались всего три девочки. Вот к ним добавился и я, четвертый немец, так сказать. Помню, когда я пришел на первый урок, то ощутил себя совсем в ином мире. Училка наша, молодящаяся старая дева, похожая на сардельку, сильно перетянутую по талии,  как мне показалось, мало обращала внимания на реалии внешнего мира. Ее интересовал только немецкий, состояние макияжа на ее густо напудренном лице, и как выглядели ее губы, накрашенные яркой помадой. Она даже не заметила, что появился новый  ученик.
       Зайдя в класс, она прищурилась, как это делают близорукие люди, прошествовала к учительскому столу, открыла журнал и из ее напомаженных уст потоком полилась отборная немецкая речь. Естественно, после нудной Греты Карловны я был просто ошарашен, и понял, что тут не только на уровне троечников не удержаться, как бы и в стан двоечников не попасть. Сарделька-учительница щебетала, девчонки  ей отвечали, а я сидел и хлопал ушами, подобно ишаку на самаркандском базаре.
       После уроков я крепко задумался над этим вопросом  и пришел к решению, что надо мне этих девочек "догнать и перегнать", как Хрущев Америку. С этими мыслями я двинул стопы в школьную библиотеку, отобрал там книги для чтения на немецком языке для пятых, шестых, и седьмых классов, а так же немецко-русский словарь.
       Избранная методика изучения была проста: я читаю книги  сначала для пятого класса, и пока мне они не станут понятны без словаря, не перехожу к книгам для шестого класса. И так далее. Теперь все свободное время я посвящал чтению всяческих немецких сказок и поучительных историй. Спустя совсем небольшое время я уже не хлопал ушами на уроках немецкого и улавливал из потока слов нашей кругленькой немочки вполне приличный процент из сказанного. К концу восьмого класса  выбранная методика позволила мне выйти на уровень, не уступающий уровню подготовки девочек. Лето я тоже использовал  для шлифовки знаний, и в девятом классе стал "передовиком производства" в области немецкого языка.
       Аппетит, как говорят, приходит во время еды. Мало помалу мне эта немецкая кухня пришлась по вкусу, и я имел от нее немалое удовольствие, а тут еще подвезло в том плане, что уехал жить и учиться в Караганду, где я с удивлением обнаружил огромное количество настоящих немцев. Далее уже ничего нового я сказать не могу: просто постоянная языковая практика с людьми, учеба в институте и занятия в кружке немецкого языка довели уровень моего немецкого до вполне приличного состояния...
       Как видите, ничего особенного и сверхъестественного для изучения языка не требуется, обычное желание и практика.