О дивный старый мир. Глава 4

/A useless life is an early death.
Johann Wolfgang von Goethe/

Изящная черная ограда с резными узорами поблескивала в лучах утреннего солнца. Переплетения прутьев и литых лепестков застыли на многие года, изысканные и утонченные. Легкий туман устилал влажную от росы землю и прятал основание изгороди так, что, казалось, она парит в воздухе. Привычное зрелище, непременно приводившее случайного прохожего в благоговейный трепет, у Эрла Коффина не вызывало решительно никаких эмоций. Он шел неспеша, размышляя над недавно прочитанной книгой Томаса Мора. Многим она пришлась по душе, и нынешние мыслители охотно дарили «Утопии» статус феномена. Эрл больше ценил книгу за умелые реверансы в сторону прошлых порядков.

— Мистер Коффин! Здравствуйте, мистер Коффин!

Молодой человек на вид двадцати пяти лет с сияющими черными глазами и очаровательной улыбкой воодушевленно протянул руку в темной перчатке. Не без ухмылки мистер Коффин отметил в костюме нового знакомого черты грузности и манерности испанской моды. Она нынче беспощадно охватила все английское общество.

— Доброе утро, мистер…

— Прошу, зовите меня Уильям, — тут же уточнил молодой человек, не теряя самого приветливого выражения лица.

— Что ж, Уильям, если вы готовы, — протянул Эрл и рукой указал на резные ворота.

Юноша кивнул и прошествовал вслед за мистером Коффином. Они шли медленно по утоптанной тропинке мимо прекрасно отделанных памятников. Эти серые, молчаливые стражи охраняли покой уже почивших людей. Попадались также величественные склепы с геральдическими узорами над массивными дверьми. Их портики ненавязчиво повторяли формы греческих храмов, но встречались и более новые усыпальницы с рваными, заостренными элементами декора на стенах. Утреннее спокойствие нарушали только редкие крики ворон.

Краем глаза мистер Коффин заметил волнение своего молодого спутника. Уильям с опаской озирался по сторонам, хотя в глазах его все еще горел задор.

— Приглянулось ли вам что-нибудь? — учтиво спросил мистер Коффин, указывая рукой на обширное пространство кладбища Уилбери, места, где он занимал свой бессменный пост смотрителя вот уже тридцать шесть лет.

— Что? Ах, да! — Уильям отвлекся от чтения одной из эпитафий, вырезанной на покосившемся надгробном камне. — Знаете, я бы хотел осмотреть все свободные места. Если можно.

Мистер Коффин безразлично кивнул и с покорным видом повернулся, чтобы идти дальше. Люди часто приходили к нему, желая заранее выбрать место для фамильного склепа или могилы, где бы они могли вечно отдыхать от мелочного, суетного мира. Однако, в основном мистер Коффин общался с пожилыми людьми. Для них вопрос жизни и смерти день ото дня становился все более насущным, поэтому они обычно с деловым видом вышагивали между могил, придирчиво осматривая эпитафии своих возможных соседей, выбирая, если возможно, кого-то малоизвестного, дабы приходящие к нему гости не затаптывали зелень вокруг могилы. Не без раздражения Эрл отметил, что Уильям меньше всего интересуется местом своего будущего погребения. Молодой человек беспрестанно перебегал от могилы к могиле и засыпал смотрителя вопросами.

— Вы только посмотрите! — с восторгом воскликнул он, подбежав к очередному погребению, и вслух прочитал эпитафию. — «Ричард Моллон, родился 1 января 1485 года, скончался 4 июня 1548 года в возрасте 63 лет. Он был тихим, миролюбивым человеком. Его безвременная кончина вызвана дуростью Стива Хилла из Клотертона, который продал ему селитру вместо слабительного, вследствие чего он скончался через три часа после принятия одной дозы». Надпись настоящая?

Уильям зашелся в приступе смеха, увидев утвердительный кивок мистера Коффина, но тут же вздрогнул от неожиданного звука и испуганно огляделся.

«До чего впечатлительный юноша», — подумал мистер Коффин.

Тем временем Уильям подскочил к границе кладбища, где почти у самой ограды какой-то крестьянин пас свою корову. Ее появление никак не укладывалось в общий ландшафт места, как выразился Уильям. Он тут же поинтересовался, что здесь делает скот.

— Да, как же? — грубоватым голосом воскликнул пастух, — раз корове дашь кладбищенской травки-то, и молоко слаще прежнего станет.

Восхищение Уильяма сложно было описать словами, а вот пастух, заприметив недовольную мину мистера Коффина, поспешил ретироваться к выходу и потащил за собой скотину. Мистер Коффин облегченно выдохнул и уже хотел спросить, определился ли Уильям, но юноша снова переключил свое внимание. На этот раз в сторону входа. Там показалась небольшая похоронная процессия. На негнущихся ногах мужчины неуклюже несли тяжелый, грубо вытесанный еловый гроб с белым покрывалом.

— Разве можно на кладбище такими… пьяными? — неуверенно уточнил Уильям, покосившись на смотрителя.

Мистер Коффин устало вздохнул и, пояснив, что мужчины, судя по всему, перебрали на поминальной трапезе, прошел далее.

— А почему там так пусто? — спросил Уильям и показал пальцем на территорию, находившуюся прямо за церковью, могил там почти не было.

— Это северная часть кладбища, — охотно пояснил мистер Коффин, — добропорядочные христиане не выбирают там участки, потому что земля почти весь день в тени церкви. Считают, что покойникам лежать холодно.

— Разве есть разница, каково им будет? — тихо проворчал Уильям и огляделся в поисках новой достопримечательности.

— Еще считают, что там гуляет дьявол.

В глазах Уильяма тут же сверкнул огонек любопытства. Юноша развернулся и уверенным шагом направился к тем немногим могилам, что все-таки нашли пристанище в северной части Уилбери. Мистеру Коффину оставалось только покорно последовать за ним. Услышав позади себя громкие крики похоронной процессии, он подумал, что неплохо было бы приглядеть еще и за этими мужчинами.

— Кто лежит здесь? — спросил Уильям и показал на могилы, надгробные камки которых почти срослись между собой. Надписи на них плохо читались, а мох облепил большую часть надгробий.

Мистеру Коффину пришлось рассказать печальную историю двух влюбленных молодых людей, чьи семьи все время враждовали. Судьба не пощадила их, и влюбленные выпили яд, чтобы оказаться вместе хотя бы на небесах. История произвела на Уильяма необычайное впечатление, но еще больше ему понравилось то, как ее рассказал мистер Коффин:

— У вас определенно талант рассказчика! — воскликнул он, — а это кладбище — настоящий банк гениальных историй, так чего же вы ждете? Поверьте моему опыту, вы станете величайшим писателем Англии!

Но мистер Коффин со всей присущей ему вежливостью отказался, его совсем не интересовало писательство, только чтение. Он считал, что все великие произведения уже написаны, а нынешние авторы только бездарно повторяют гениев прошлого. Поэтому не видел смысла браться за перо, за что Уильям довольно манерно пожурил его.

— Так вы выбрали место для будущего погребения? — учтиво спросил мистер Коффин. Он уже давно думал закончить с осмотром участков и вернуться, чтобы приглядеть за прихмелевшей похоронной процессией.

На вопрос Уильям ответил крайне размыто, после чего вновь направился к центру кладбища, где проходили похороны. Раздраженно поджав губы, мистер Коффин пошел следом. Оставленная ими процессия уже почти дошла до места погребения, и Уильям остановился, чтобы понаблюдать за процессом:

— Так волнительно видеть, как тело человека предают земле, а его дух — небесам. Вы не находите?

В ответ мистер Коффин только пренебрежительно фыркнул. Он-то помнил, что давным-давно под землей хоронили только преступников и нарушителей закона, чтобы память о них быстрее стерлась. Доблестных, честных людей приносили в пещеры, предавали сожжению, топили или даже оставляли на деревьях. Не забывал мистер Коффин и о прекрасных некрополях этрусков, запутанных катакомбах древних римлян, заколдованных гробницах египтян. Вот где расцветало искусство смерти. Тогда люди жили для того, чтобы умереть. Теперь же умирают, окруженные жалким театром обрядов, значение которых никто не помнит.

«Раньше люди знали смысл каждого символа, теперь же повторяют, как стая обезьян, заученные обряды и не удосуживаются даже понять их».

Носильщики гроба подошли к вырытой могиле, как вдруг один из них неловко поскользнулся на влажной траве, потеряв равновесие. Другие охмелевшие не справились с тяжестью гроба, и он стремительно отправился в свободный полет до ближайшей надгробной плиты. Раздался треск древесины. Затем наступила мертвая тишина.
Участники похоронной процессии застыли на своих местах с ошарашенным видом, не зная, что делать. Уильям тоже замер, переводя взгляд с разбитой крышки гроба, из-за которой виднелась голова покойницы, на мистера Коффина. Эрл лишь глубоко вздохнул и прикрыл глаза.

«Уже третий раз за год».

Однако дальше произошло то, чего мистер Коффин предыдущие два раза не наблюдал. А именно: покойница открыла глаза.

— Пресвятая Богородица! — воскликнул Уильям и отскочил назад.

Пятеро человек отделились от процессии и резвым бегом покинули кладбище, остальные, скованные страхом, смотрели, как из гроба с ворчанием выбирается немолодая леди в траурных одеждах.

— Яков! — орала она, неловко пытаясь освободить из гроба правую ногу. — Яков! Не стой, как истукан, помоги мне вылезти!

Невысокий худой мужчина, белее самой начищенной скатерти, приблизился, но его сотрясала настолько крупная дрожь, что он только мешал своей пассии.

— Что за шутки такие?! — возмущалась громкоголосая барышня, видя вокруг себя столько людей. — Яков! Проказа ты неверная! Решил похоронить меня раньше времени?! Ну, и устрою я тебе, как только доберемся до дома! И сколько же денег ты угрохал на этот гроб?!

Уильям нервно хмыкнул и приложил руку к губам. Остальные участники неудачливых похорон тактично растворились вместе с утренним туманом, а бледный Яков едва связывал слова:

— Н-но ведь доктор! Ты…не дышала! Мы хотели… я решил… все было готово, и… много виски… Как же это?!

— Проделки дьявола? — предположил Уильям, обратившись к смотрителю.

— Навряд ли, — успокоил его мистер Коффин, стараясь не оглохнуть от криков недавно ожившей мадам. — Наша медицина несовершенна, и порой живых людей принимают за мертвецов. Леди повезло удариться головой о надгробную плиту и очнуться.

— Поразительно! — воскликнул Уильям и сочувственно посмотрел на бедного Якова. Непонятно было, выиграл он от воскрешения своей кричливой женушки или наоборот.

— Так вы выбрали участок? — осведомился мистер Коффин.

— Что? О, нет, — отмахнулся Уильям и, состроив виноватое лицо, признался, — я и не думал ничего выбирать. Понимаете, я — писатель и пришел сюда за вдохновением. Но вы бы и минуты мне не уделили, зная об этом. Зато я столько всего узнал! Сколько впечатлений! Благодарю вас, мистер Коффин! Вы — самый внимательный и учтивый смотритель кладбища из всех, кого я знаю!

— И много ли смотрителей вы знаете?

— Пока только одного.

С воодушевлением, достойным похвалы, Уильям пожал мистеру Коффину руку и тепло с ним распрощался. Мистер Коффин посмотрел ему в след и заметил, как рядом с церковью уже располагают палатки торговцы, скоро начнется ярмарка, и шумные толпы людей заполнят пространство в округе. Они будут веселиться, шуметь и также как Уильям удивляться пустоте северной стороны кладбища, с праздным любопытством рассматривая старые склепы.

Перед печальным взором мистера Коффина вновь возникли древние усыпальницы и ритуалы, теперь забытые и утраченные навсегда.

/Бесполезная жизнь - это ранняя смерть.
Иоганн Вольфганг фон Гёте/