Я выбираю тебя

               

                Аннотация.


О взрослении девочки Оли, которая  учится дружить, любить, ценить хорошее и отвергать плохое. О ее приключениях, несчастной любви, о встрече со взрослой жизнью, которую все ждут с нетерпением, а потом задумываются:  и чего нам не нравилось быть детьми?





                Я живу, как умею.
                Ни о чем не жалею.
                Нахожу и теряю.
                И с нуля начинаю.
 
               
                Глава 1. Детские годы.
               
         По одной из легенд в самом начале мироздания мужчина и женщина были единым целым существом, которое со временем Бог разделил на две половинки. С тех пор они ищут друг друга. И только, когда находят, могут надеяться на счастье. И смысл человеческого существования – найти свою половинку и обрести с ней гармонию.
        У каждого из нас своя история любви. Кто-то заметил лёгкую улыбку на празднике и понял: это — судьба. Кому-то удалось найти потерянный кошелёк будущего избранника, а вместе с ним и свою любовь. Кто-то завязал разговор о музыке в интернете, но вскоре понял, что хочет декламировать стихи и петь серенады. Кто-то познакомился с будущим супругом еще в старших классах и не замечал, что судьба была совсем рядом.
    С Женей мы познакомились по воле случая, когда брат попросил меня встретить своего нового друга у подъезда нашего дома. Он шел мне навстречу - чуть выше среднего роста, опрятно одетый -  и смотрел  во все глаза. О, эти глаза! Они больше всего выделялись на его лице и как-то искрились. От этого взгляда внутри  меня  все просто затряслось. А бархатный голос вообще сбил с толку:
  - Ты - Оля?
        Я молчала. Во мне все кипело внутри  и булькало в районе горла. Кажется, я проглотила язык. Он не повиновался мне. Я только слепо прокручивала в голове эти  два слова. Как приятно было  слышать  из его уст свое имя. Будто приоткрылось окно, и сквозь него  просочилась свежесть весеннего утра с примесью запаха любимых с детства цитрусов.
           Он повторил:
- Слышишь меня? Ты - Оля?  Сестра Каролины?
- Что?- Сдвинула я брови.- Ах, да!
        Я сдавила голову, чтобы привести ее в нормальное состояние, так как никогда раньше не теряла власти над нею. А теперь вот совсем спятила.
- А я Женя. Пришел к твоему брату.
       Он, казалось, понял мое состояние. И стушевался сам. Почему я так решила?
Да он вдруг промямлил, потупив взгляд:
- Каролина сказал, что встретит меня его сестра. – Помолчал.- Не ожидал, что такая красивая.
 Он искоса наблюдал за мной. Пришла очередь смутиться и покраснеть мне.
Я взяла себя в руки:
 - Ни к чему эти комплименты. Ты меня только в краску ввел. Иди за мной.
        И стала подниматься на третий этаж. Он пошел следом. Я слышала его легкую поступь и дыхание. Как ни странно, мне нравилось ощущать все это рядом. Так бы и топала по ступенькам всю жизнь. Но тут мы оказались возле входной двери. Он осмелел:
  - Мне кажется, ты была прехорошенькой в детские годы? Этакой паинькой с бантиками?!
- Не угадал! Я росла пацанкой, уличной девчонкой, если хочешь знать. Не всякий мальчишка бывает таким.
- Странно, никогда бы не подумал.
    Старшему  брату было около трех лет, когда я родилась. Он с удовольствием суетился возле колыбели, мечтая, когда  подрасту, стану  партнером в детских играх.
    Серебристые снежинки кружились тогда в свете уличных фонарей. Ложились на ветви деревьев, накрывая  землю белоснежным покрывалом так же заботливо, как родители в эти дни укрывали меня, свою новорожденную дочь.
    Мы жили с братом дружно, хотя  бывали моменты, вместе нам становилось  тесно, а врозь скучно.  Оба оказались  лидерами по натуре. Без нас у друзей не ладились игры. Они каждый день кричали у забора, вызывая на улицу то Вову, то меня.
        Родители работали, и мы с братом были предоставлены сами себе. Что хотели, то и делали. Где хотели, там и бывали. Нашим воспитателем  оказывалась улица. Мы находили развлечения в любое время года. Носились с друзьями по тротуарам наперегонки, играли в казаков-разбойников, в салки, в знамя  или прятки.
        Детство было незабываемым. О нем я могу  вспоминать часами. 
   Примерно с  двух лет я стала рьяной «почемучкой».  Мне не хотелось принимать мир таким, каким его мне преподносили,  я старалась обо всем узнать  сама.
- Папа, мне сегодня бабушка читала сказку про Колобка. Он там от одного зверька к другому катился по земле. А как же он видел? У него что, глазки не пачкались об землю?
Нахождение с бабушками всегда шло мне  на пользу. Они приучали к порядку. После того как поиграем и собираемся садиться кушать, гулять или купаться - я стала сама собирать все игрушки, класть на место и только потом все остальное.
        А вообще, когда родители видели меня только по вечерам и на выходных - замечали каждый мой  момент взросления.
      По дороге от бабушки я как-то затеяла с мамой такой разговор:
- Мама, я вот все думаю, почему в сказке, где у зайчика была избушка лубяная, а у  лисички ледяной дворец, как у Снежной королевы, лиса выгнала зайчика из дома?! Она посмотрела на него, и ей не понравились его косые глаза? Разве можно выгнать из собственного дома того, чьи глаза тебе не понравились?
- Нельзя, конечно. Но в жизни встречается всякое.
- Выходит, если я кому-то не понравлюсь, меня тоже могут прогнать?
- Что ты, Оленька, у нас семья. И каждый, кто рядом с тобой, не позволит никому тебя обидеть: ни я, ни папа, ни Вова.
- И Вова?
-  Обязательно.
- Тогда я спокойна. Вова - мой брат и лучший друг.
        Познавая с каждым прожитым днем все больше, я подходила с различными вопросами к родителям:
- Мама, ты говорила, что детей находят в капусте, а папа сказал, что их приносит аист. А вот мама Лиды сказала, будто проглотила зернышко, а оно встретилось с яичком. Они стали дружить. И от этого получился плод, который вырос и стал Лидой. Дети что, по-разному получаются?
        Отец отфутболивал меня к матери, та к отцу. Оба ссылались на нехватку времени. Понятно, они уставали на работе, и домашние дела отнимали у них много времени и сил. Но в глубине души чувствовала обиду на их невнимание.
    Я как-то слышала разговор за забором  у соседей:
 - Если хотите добиться уважения от ребенка, сначала сами начните его уважать, понимать и поддерживать,- говорила  учительница матери троих детей тете Ане.
- Да мы стараемся помогать детям во всем. Они у нас ни в чем не нуждаются.
 - Потакать - не значит поддерживать. Будьте ближе к ним. Тогда вам будет всегда известно, где они, чем занимаются. И нужна ли им помощь.
        Когда родители отмахивались от меня, я бежала на соседнюю улицу к бабушке Тане и мамашке. Они всегда были моими советчиками и рассказчиками. И отвечали мне на любые вопросы. От них я получала любовь, тепло и ласку. Здесь меня лечили, парили ноги, отправляли в пионерские лагеря и на праздничные мероприятия.
      Воспитывали родители  нас в строгости. Если кто-то из нас  провинится, - в сарае стоял полный мешок с горохом. Отец кричал:
- Марш за горохом! И на колени!
    Мы понуро шли в сторону сарая. Потом насыпали на пол горох. И становились коленями на него. Было больно и обидно. Чтобы облегчить свои страдания, мы ерзали коленями по полу, стараясь выкатить из - под них зерна. Если эту хитрость замечал отец, он говорил назидательным тоном:
- А за это будешь наказан до утра.
    Мы просили:
- Больше не будем. Простите нас!
Отец отворачивался:
- Не слышу раскаяния в голосе. Стойте, пока не поймете глубину своего проступка.
Но понимание не приходило, появлялась злость на отца.
      Иногда к нам приходили по какому-нибудь вопросу  соседи.
- Андрей! Ну что ты над детьми глумишься? Прости их! - С мольбой в голосе взывали нашего отца к милосердию они.
- Я знаю, что делаю.
- Но у детей  потом проблемы с ногами будут! Пойми, можно ведь и словом воспитать не хуже, чем физическим воздействием!
- Они слов не понимают! А не хотят слушать родителей, пусть поймут недопустимость своего поведения через боль!
        Тогда мы просили заступиться за нас мать, плача и еле терпя боль.
Она пожимала плечами:
- Отец наказал, обращайтесь к нему. Я не могу ему перечить.
      Бывало, отец забывал о нас, ложился спать. А мы продолжали стоять коленями на горохе. Тогда мать разрешала подняться с колен и идти спать.
    Изредка на моих родителей находило желание вплотную заняться нашим с братом воспитанием. Так было однажды летом, когда мама  получила отгул за работу во внеурочное время.  Вова тогда перешел уже в четвертый  класс, я только готовилась стать первоклассницей.
        Мама приказала:
- Никуда сегодня не убегайте. Я дома и хочу, чтобы вы были возле меня, выполняя  поручения.
Вовка тут же нашелся:
- Мне в школу! Надо готовить класс к началу учебного года.
    И  отправился на улицу. Мы с друзьями в этот  день собирались оказать тимуровскую помощь  соседке. У нее из-за старости  не было сил перекапывать  небольшой огородик.  И мы  договорились тайно помочь ей в этом.
    Не умея врать, я осталась дома  с матерью, упрашивая ее  отпустить  к ребятам:
- Мамочка, ну как ты не понимаешь, я пообещала друзьям, что пойдем вместе  к бабушке Нюсе вскапывать огород. И что же,  всех уговорила, а сама не приду!?
 - Что мне за дело до твоих друзей? - злилась мать. - Это ты не понимаешь. Я из-за
 работы редко бываю дома. Теперь  появилась возможность побыть с вами, а вы от меня, как от огня, бежите!  Неужели я многого требую от вас с Вовой?
- Мамуля, прошу тебя, ну отпусти меня. Вот вскопаем мы огород,  я вернусь домой.  И мы тогда целых полдня будем рядом,- умоляла я ее, заглядывая в  глаза.
- Нет! И еще раз нет! Я  сказала не пойдешь, значит, так и будет! -  потеряв терпение, крикнула она.
        Я  упрямо уставилась на нее и с обидой в голосе прошептала:
- Вот пионеры в книжке » Тимур и его команда» помогали старикам. И никто их за это не ругал.- Глотая слезы, добавила. - Мне мамашка про них книжку читала.
- Ну, это пионеры. А ты пока еще даже не школьница. А всего-навсего маленькая девочка, - вроде примирительно сказала мать. - А вот мамашке твоей я сделаю выговор: нечего лезть к моей дочери со своими книжками. Своих  пусть заведет и воспитывает их, как хочет!
    От обиды  я подпрыгнула на стуле:
- И вовсе  не маленькая, а большая уже! Мы давно помогаем старикам. Разве это плохо?
А книжку я попросила прочитать. А потом ее всем ребятам пересказала. И мы решили тоже стать командой. - Даже не сказала, а выкрикнула  я. - А еще я уже в первый класс записалась. Вас с папой целыми днями дома не бывает. А учительница ходила по дворам и всех семилеток приглашала  в школу. Я самая первая теперь в списке. И ее по всей нашей улице провела. А что? Она ведь не знает, кто, где живет. А я всех  знаю. И меня тоже все знают,- с ноткой гордости произнесла я.
Мать со злостью выкрикнула:
- Вижу, ты совсем от рук отбилась! Если так хочешь помогать, возьми веник и подмети в нашем доме.  А то, видишь ли, большая она уже.- Она  со всей силы захлопнула форточку, в которую с улицы уже много раз доносился зов друзей.
 - Я уже утром подметала!
- Так сделай  то же самое во дворе.
Она была уже выведена из себя.
-  Там тоже. И еще бы сто раз везде подмела после тимуровской работы, - с обидой ворчала себе под нос я, глотая соленые слезы, струйками стекающие по лицу.
        Я без души поводила веником по полу в доме, потом по аллеям во дворе. Затем поиграла во дворе с собачкой. А в конце вообще села в уголке у окна, надув губы.
    Изредка в нашей семье случались праздники. Особенно радостными для нас были совместные походы в парк культуры и отдыха имени Кирова. Коротко этот парк называли треком. Там были качели и карусели, пруд с лодками, лебедями и бакланами, плавательный бассейн и многое другое.
        Накатавшись и наплававшись, посетители трека обязательно отправлялись в кафе с мороженым, шашлыками и прочими вкусностями. Так поступала и наша семья.  Мы с удовольствием и неторопливо ели мороженое, сидя за столом и с достоинством  поглядывали на людей в очереди, ожидающих трапезы в уличном кафе. Надолго потом нам с братом хватало эмоций от этого отдыха.
        Реже удавалось сходить всей семьей в кино, в цирк или зоопарк. Мы мечтали о большем общении. Когда родители потом надолго погружались в свои дела и заботы, мы снова становились предоставленными самим себе.
        Росли мы, как тростинки: куда подует ветер, туда и склонялись. Благо, еще с детства по интуиции или природному чутью, а может, и с помощью наставлений многочисленных бабушек и мамашки мы не свернули с правильного пути, хотя и считались сорванцами.
        Вблизи от нашего дома находился детский сад. Все мы мечтали хоть на некоторое время попасть туда. И с завистью смотрели на детсадовцев, играющих в подвижные игры  во дворе,  как воспитатели читают им книжки и беседуют с ними в беседках, как медики проводят с малышами летнее купание  в бассейне, как они вертятся на турниках на спортивной площадке.
    Стоило детям покинуть двор, мы перемахивали через забор. И начинали выделывать все, что видели сквозь решетки забора: висели на турниках и бегали наперегонки по двору, исследовали каждый уголок беседок и всего двора, летом купались в бассейне. И при этом визжали от удовольствия.
        Повзрослев, устраивали даже футбольные и баскетбольные матчи. За нами гонялись сторожа с метлами. Воспитатели и заведующая уговаривали покинуть территорию.  Мы рассыпались, как горох, в разные стороны. И тут же появлялись снова.
    Иногда с друзьями шли за детсадовскую территорию, где в годы нашего детства был пустырь. Там  гоняли мяч в футбол, играли в волейбол или в вышибалу.  Потом на месте наших былых игр приступили к строительству высотных домов. Выкопали котлованы для фундамента, завезли  блоки.
        Понятно, что строительство домов и магазинов - это хорошо. Лишь одного не могли мы понять, где теперь играть?! И продолжали развлекаться на стройке: бросались в котлованах камнями или комьями земли, перепрыгивали с верхней площадки дома на нижнюю, балансировали на незакрепленных ступенях и балконах без ограды.
        При метании комьев мне разбили голову. В глиняном комке оказался осколок стекла. Дети вели меня под руки, так как я ничего не видела из-за прилипшей к ресницам и волосам крови, которая струилась по  лицу и голове. Высохшие волосы не давали  повернуть голову. Мать, увидев меня, зареванную, грязную, всю в крови,  не пустила  домой:
- Иди туда, где была! Сколько тебе раз говорить: девочка должна быть послушной,  играть в спокойные игры?! Например, в дочки-матери с подружками, а не бросаться камнями, лазить по заборам или бегать по стройкам с мальчишками!
    Я размазывала по щекам слезы с кровью и грязью. Ну, что поделаешь, если я с малолетства не любила играть в куклы. Во-первых,  никогда ее не было, а во-вторых,  больше нравились игры на воздухе в кругу друзей. И что самое интересное, - с мальчишками чувствовала себя намного уютнее, чем с девчонками.
От боли физической и обиды я безутешно плакала. А друзья повели меня на улицу, громко успокаивая и  наперебой вспоминая, что делали их родители в подобных случаях:
- Мне мама рану промыла, когда я ударился об крыльцо, и потекла кровь. А потом завязала чистой тряпочкой.
- А моя мама говорила, что любую ранку надо зеленкой залить.
- А моя - иодом.
- А у нас сейчас есть хоть что-то?
Я от их слов заголосила еще громче.
        На шум вышла из двора соседка бабушка Нюся.
- Как это мама не стала лечить Олю? Разве можно бросать ребенка в беде?!
Она подхватила меня на свои старческие руки. И бросилась бежать через дорогу в больницу:
- Ничего, мы этот вопрос быстро решим. Поликлиника рядом, а ребенок кровью истекает,- говорила она, запыхавшись, на ходу.
Вся ватага друзей еле поспевала за ней.
        В кабинете врача медсестра обмыла и обработала  рану, выстригла вокруг нее волосы, сделала укол, а врач зашил кожу. Затем забинтовали голову.
- Ну, вот! Теперь ты, как раненый в голову Чапаев!- засмеялись они.
        Долго теперь друзья наблюдали мои походы в больницу на перевязку и обратно. Так что, закончив первый класс с отличием, я фотографировалась с одноклассниками с перевязанной  головой и с перебинтованной рукой, которую разбила, переходя через железную дорогу при очередном походе  в больницу.
    Как-то брат собрался  на день рождения купить мне в подарок настоящую куклу. У меня была лишь самодельная  подруга, которую сшила бабушка Душа из тряпок. Мы с ним даже в город для этого ездили вдвоем. Во время поездки обошли много магазинов в центре Грозного.
    Ни одна из облюбованных мной красавиц ему не нравилась:
- Ты только посмотри, какая она страшная: глаза навыкате, губы, как гармошка. Давай еще поищем.
- Вова, глянь, кукла с золотыми волосами!  Немного на Лидину похожа. Правда?
- Ничего ты не понимаешь, у нее вместо волос пакля. Она не на Лидину красавицу похожа, а на бабу Ягу из мультиков.
     - Ой, погляди, какие пупсики. Я давно о таком мечтала. Научусь ему платьица всякие шить.
- Сама ты, как пупсик. От горшка два вершка. Нормальную игрушку надо.
 В результате поисков Вова приобрел  машинку. И не отдавал  ее, пока не наигрался сам.
    В один летний вечер мы с друзьями  отправились играть на стройку. Рабочих там уже не было. А этажей в доме прибавилось. Это манило с небывалой силой. Мы  носились по этажам, перекликались и прятались друг от друга. Неожиданно  наткнулись на сторожа. Мы бросились врассыпную. Он побежал за нами.  Я выскочила на балкон третьего этажа. Не успела отдышаться, как в проеме показался  сторож, который отправился за мной, потому  что  была самой маленькой.
    Я, ойкнув от неожиданности, прыгнула вниз. Вельветовая юбка парусом надулась на ветру. На лету  она  зацепилась за балкон первого этажа. На мгновение это задержало меня там. Когда материя порвалась,  я рухнула вниз, где валялись бетонные плиты и осколки кирпичей, а из земли торчали куски арматуры. Видимо, меня оберегал хороший ангел-хранитель, приземлилась на чистое место.
Через некоторое время, грязная и поцарапанная, в ссадинах и крови, я шагала впереди ватаги друзей. При этом  размахивала разорванной юбкой над головой, и в миллионный раз рассказывала, как совершила свой прыжок.
     Друзья с обожанием и завистью смотрели на меня:
- Ну, ни за что бы не прыгнула. Я высоты боюсь!
- С ума сойти, аж с третьего этажа!
- Это сколько ж метров от земли!
      Там, где жили мы с друзьями, раньше была узкая автомобильная дорога с остановкой напротив нашего дома. И  на проезжей части транспорт нередко сбивал беспризорных собак. Тогда мы, положив на тряпку раненое животное, несли его по очереди в наш двор, где  лечили, кормили и были счастливы, если оно выздоравливало и начинало ходить.      
    Если  наступал страшный конец, целой процессией шли на  пустырь, где теперь была стройка. И там хоронили беднягу в вырытой нами  ямке. Потом посещали это место в знак памяти.
    Вова любил читать книги. И как-то прочитал мне вслух отрывок из « Четвертой высоты», где Гуля Королева, поборов страх, совершила свой первый прыжок с самолета. Брат от переживания за нее даже вспотел. Потом поднял на меня глаза:
- Оль, а ты бы смогла вот так взять и прыгнуть вниз с парашютом?
- Не знаю, не прыгала. Наверное, все-таки струсила бы.
- А вот наши ребята считают тебя смелой.
- Кто так считает?
- Ну, Витька, например.
        Я покраснела. Достаточно было этого имени, чтобы я в то время в любое пекло полезла.
- А давай попробуем?!
- Как? У нас и парашютов-то нет. С крыши, что ли прыгать будем?
- А хоть и с крыши!
        Вовка почесал затылок:
- А что, я в сарае старый зонтик видел. Чем не парашют?
И мы начали рыться в старых лохмотьях, разыскивая будущий парашют. Потом забрались на крышу сарая, раскрыли найденный зонтик.
    Первым спрыгнул брат. Забросил парашют мне:
- Прыгай, не бойся! Это вовсе не страшно, а даже приятно!
Я тут же ринулась вниз, ощутив, как дернуло ветром зонтик.  И не успела даже испугаться. Потом подумала: не зря Вовка ходит теперь,  выпятив грудь, как индюк.  А ведь, правда, приятно ощущать себя смелой.
К забору подошла Лида:
- Чего вы там веселитесь?
 Я с радостным возгласом побежала к ней:
- А мы,  как Гуля Королева из « Четвертой высоты», с парашютом с  сарая спустились.
- Не врешь?
- Чего  мне врать?
- Покажи.
Я снова  спрыгнула с крыши.
- Ух, ты! Ну, вы даете!
  Вовка отозвался издалека:
- Давай к нам! Хочешь так же спрыгнуть?
        Лида перелезла через штакетник, соединяющий наши дворы:
- Нет, я боюсь. Вдруг ногу сломаю.
- Тогда иди, я тебя на машине покатаю!?- предложил он ей.
- Давай!
        Она поправила свои красивые черные волнистые волосы. Машиной у нас считались огромные счеты нашей мамы. Вовка подложил ей на счеты дощечку. Она удобно уселась, аккуратно разложив вокруг себя платье.  Ноги поставила на их края. И он стал толкать ее в спину. Счеты покатились, раздался грохот от их скольжения по асфальту. Они « ехали», а я бежала следом и вместе с ними смеялась.
    У Лиды был  брат. Тоже Вова. Он учился в старших классах и на наши забавы смотрел с усмешкой: чем бы дитя не тешилось… Он часто ходил по двору с рогаткой, стрелял воробьев, что воровали у них виноград, поджаривал их над костром. А потом нас с Лидой угощал.  Мне казалось, это было самое вкусное блюдо, которое я пробовала в детстве.
        Иногда в хорошую погоду мы устраивали игры в бадминтон или волейбол в проулке или своими руками изготавливали ходули. И потом оказывались великанами, распугивая своим видом и шатким ходом прохожих.
        Или вдруг  начинали гонять на громких тачках, прикрепив к сколоченным деревяшкам подшипники. Иногда тачки ломались, тогда всей гурьбой мы, девчонки и мальчишки, склонялись над ними. Одни советовали, другие ремонтировали, третьи бегали домой за инструментом.
    Нам никогда не было скучно. Часто мы  шли на поле выливать сусликов или пауков, играли в чекушки, для начала собрав в округе все металлические крышки от бутылок и загнув их края кирпичом.
        Зимой у нас развлечений не уменьшалось. Особенно, если выпадал долгожданный снег и мороз не давал ему быстро растаять. В ходу тогда были игры на  горке, коньки и санки.  Кроме прочего, мы играли в снежки и лепили снежных баб. Все это считалось у нас символами зимних школьных каникул и предвестниками главного праздника детворы- Нового года с подарками, сюрпризами и представлениями в Домах культуры.
    Когда  нечем было заняться, мы дожидались повернувшего в  проулок грузовика, цеплялись за его борта и несколько сот метров на ногах катились за ним по ледяной дороге. В последний момент, когда машина собиралась повернуть в другую сторону или начинала набирать скорость, мы  резко отталкивались от ее борта, чтобы наше скольжение  прекратилось. Если толчок не получался сразу, бежали за машиной, пока не удастся оттолкнуться.
        Но не одними развлечениями жили тогда мы. Семья и отношения в ней для нас  играли огромную роль. Разногласия, непонимание, и невнимание в нашей семье стали происходить все чаще.  Психология семейных отношений, видимо, прошла мимо дома, когда ее делили между всеми жителями города.
    Как-то Вова пришел домой с разбитым носом. Отец отлупил его ремнем, и, выставив за дверь, сказал:
- Если ты не разобьешь Панфилову нос до крови, как он тебе, домой можешь не возвращаться. Забудь тогда про улицу и игры. Еще я проучу тебя так, что мало не покажется. 
    И тут же забыл о сыне и своем обещании. Ему было не до его проблем. У него рушились семейные отношения с нашей мамой.  Наверное, у отца давно прошла любовь к ней. Остались лишь привычка да обязанности по отношению к нам. Раньше он, как мог, скрывал свою холодность за пристрастием к алкоголю, срочными вызовами на работу или командировками.
    Теперь после работы он спешил не домой, а к другой женщине. “ В ней,- как он как-то сказал соседу дяде Ване,- ему нравилась  ухоженная внешность,  отсутствие детей,  темперамент, и ее правило в каждый в его приход ставить на стол бутылочку винца”. Она принадлежала только ему. Не надо было делить ее с детьми или родственниками. В ее доме он чувствовал себя, как улитка чувствует себя внутри раковины.
    Мама от кого-то узнала  об этой  его отдушине. В семье сначала проходили  военные битвы, а потом наступила холодная война. Прекратились разговоры  между всеми нами, никто не советовался и не предлагал помощь. Все предвещало приближение, как сказал мне старший брат, развода.
    Я  часто ездила с матерью следить за отцом или сопровождала ее в походах в профкомы или парткомы организаций, где он работал. Но все говорили, что он хороший работник. И никаких мер к нему не предпринимали.  А его волновало лишь одно: как  при создавшейся ситуации с наименьшими потерями выйти сухим из воды.
    Он потом кричал, как резаный:
- Чего ты позоришься? Чего всем рассказываешь о нас? Что, не можешь смириться с потерей? Да, я золотой человек! И работник хороший!
Мама не уступала ему:
- Лучше бы ты не позорил нас! Нужна другая женщина? Уйди, оставь меня с детьми в покое. А – то вся улица обсуждает наши семейные отношения.
    А мы с Вовкой сидели в спальне, прижавшись друг к другу,  как сиамские близнецы, и опустив  в пол глаза. Нам почему-то было страшно и больно  смотреть  друг на  друга.
    Вовка два дня искал встречи со своим обидчиком. А тот, как назло, не показывался на глаза. И вот стычка произошла. Но брат не чувствовал удовлетворения. Ему было стыдно перед закадычным другом. И поступил он бесчестно, подкараулив его по приказу отца.  Драка исподтишка была для Вовы унизительна.
    Он избил друга, но без появления крови. Затем пришел к себе на крыльцо и заплакал. Я выбежала из дома, обняла его и зарыдала вместе с ним. Он, вздыхая, сказал:
- Теперь отец всыплет  мне! Я не до крови Витьку побил.
- А за что вы подрались? - Удивленно подняла я брови вверх, потому что с малолетства боготворила этого Витьку. Он часто давал  мне покататься на велосипеде. Между нами существовала какая-то скрытая симпатия.
 -А просто так! Отец приказал! -  размазывая грязь и слезы по лицу, снова вздохнул Вовка.
  Боясь исполнения отцовской угрозы, он старался не попадаться ему на глаза. А тот и думать забыл о нем. Только напивался до потери пульса и, дойдя до комнаты, падал на пол и орал похабные песни. Тогда даже родные, соседи и знакомые слышали громкий ор  нашего отца:
 - Когда меня мать рожала, вся милиция дрожала.
И все в этом роде. Невольные слушатели в очередной раз говорили:
 - Андрей опять напился, вон какие концерты закатывает!
     Когда я пошла в первый класс, долго не могла взять в толк, почему в классе надо полдня находиться за партой в безмолвном молчании? Почему нельзя дать сдачи мальчишке, если он обижает или пугает девочек?
    Тогда у мальчишек в чести было такое занятие: они ловили лягушек, кузнечиков или ящериц и забрасывали их за ворот школьных форм девочкам. Те визжали, плакали и разбегались в разные стороны.
   Я тут же давала сдачи шутникам и хулиганам, как поступала и до записи в школу. Только теперь защищала, кроме своей персоны,  еще и подруг, которые не могли постоять за себя. И проделывала с мальчишками то же самое, что и они. Ведь уличные дети привычны ко всему.
  Если кто-то из ребят не понимал серьезности моих поступков, и снова обижал девочек,  набрасывалась на обидчика тигрицей и воспитывала  с помощью тумаков:
- Вот тебе, вот тебе! Будешь знать, как слабых обижать!
- Я не обижал! А просто шутил!
- Ах, ты шутил? Так теперь я шучу. Проси прощения у …- Я называла имя пострадавшей одноклассницы.
И делала это до тех пор, пока тот не взмолится о пощаде:
- Прости, я больше не буду! Да отпусти ты меня!
Я отпускала обидчика. И слышала вслед:
- Дура ненормальная. Сумасшедшая какая-то.
    Тогда снова ловила мальчишку или не обращала на его слова внимания. Чего со слабаками возиться?! Не зря же я свободное время проводила больше с мальчишками. Как говорится » с кем поведешься, от того и наберешься».
Мальчики часто приводили в школу своих родителей с жалобами на меня. Первая учительница- Мусаева Лэйла Заурбековна – по-разному меня наказывала: и  ругала  наедине, и совестила перед классом и родителями. Самым страшным наказанием оказалось то, когда она заставила  всю вторую смену простоять в углу другого класса.
Я не любила проводить весь день без движения. И все равно  не стала просить прощения. Учительница поражалась.
- Не понимаю,- говорила она Алевтине Ивановне, -  как  такая малышка стойко выдерживает  испытание, оставаясь при своем собственном мнении, что зло должно быть наказано?!
- Ты же знаешь, Лэйла, не все дети трусливы. Некоторые с малолетства болезненно реагируют на обиду и стойко защищают свое личное пространство. Значит, мальчик сам виноват в том, что Оля побила его. Иногда ребята слишком надоедают девочкам. Одно дело, если за косичку дернут, и другое, когда пугают всякой тварью.
Когда Лейла Заурбековна уехала домой, Алевтина Ивановна подошла ко мне:
- Оля, признай свою вину. И иди за всеми детьми домой,- упрашивала она меня на одной из перемен второй смены.
 -  Я не  виновата. И просить прощения не буду. Пусть мальчишки перестанут обижать слабых, тогда и я их не трону. И вообще, что это за мальчишки, если обижают девочек, а при первом же поражении бегут жаловаться родителям?! – Я плакала, но не хотела виниться.
        В школьные годы меня многое возмущало. Для чего, например, нас заставляли в свободное от школы время собирать макулатуру или металлолом, если они потом месяцами под дождем и снегом валяются в школьном дворе, покрываясь ржавчиной или превращаясь в месиво. Зачем тогда мы тратили время и силы, если это никому не нужно?
    Лучше бы школьники в это время лишний раз сходили в библиотеку, где много прекрасных книг. Для меня библиотека представлялась идеальным местом, бальзамом  для  души.  В каждой книге я видела умных и добрых друзей, готовых поделиться со мной своими знаниями. Я была полна надежд и мечтаний. И хотела с помощью книг сделать счастливой свою жизнь.
     В четвертом классе объявили на линейке, что класс, набравший большее количество металлолома, отправится на несколько дней в Орджоникидзе на экскурсию. Класс трудился в поте лица, но кучка с металлоломом не отличалась размерами от других. Тогда я предложила:
- А давайте сходим в ДОСААФ и попросим металл у них. Я с продленкой каждый день там обедаю и знаю начальство в лицо. Да и они меня знают.
- А пошли!
И мы всем классом отправились в ДОСААФ. Он находился через забор от школы.
Секретарша нажала на кнопку коммутатора:
- К вам тут школьники целым классом пришли.
- Впустите представителей.
Единогласно решили, что это буду я.
Странно, но я тогда не боялась начальства и общалась со всеми, как со старыми знакомыми.
Я остановилась поодаль от стола:
- Петр Иванович, у нас в школе объявили сбор металлолома.
- Что ж! Похвальное дело! Страна нуждается в металле, чтобы строить самолеты, поезда и многое другое.
- А что, ваши самолеты тоже из такого металла делают?
- В том числе и из такого. Так что вас, милая леди, привело вас  мне?
   Я рассказала об условиях конкурса и попросила помочь нам с этим сбором.
Ну, никак не ожидал начальник такого  разговора от девочки с косичками. Он привстал от моей наглости:
- Я, конечно, понимаю ваше желание пуститься в путешествие в Орджоникидзе.- Тер он подбородок.-  Очень красивый и своеобразный город. Но чем я могу помочь? У нас ведь тоже план по сдаче отходов алюминия и меди.
  И почесывал затылок, раздумывая. Я расстроилась: неужели откажет?
- Петр Иванович, мы не просим  цветные металлы. Просто на территории перед столовой и вашей конторой валяется много хлама. От этого ДОСААФ выглядит неухоженным. Давайте, мы с одноклассниками устроим субботник. Наведем здесь порядок. Все металлическое заберем, а остальное сложим в одну кучу. А ваши курсанты погрузят это на машину и отвезут на свалку.
  Петр Иванович даже улыбнулся:
- А что, это идея. И вам хорошо, и мы не в накладе. Разрешаю.
  Он тут же вызвал завхоза:
- Дайте инструменты для субботника этим школьникам. Всячески им помогайте. Все, что  надо им, они после субботника заберут с собой. Я разрешил. Остальное вывезете на свалку.
- Оля, я даже не ожидал, что в твоей детской головке находится такой зрелый и практичный ум. Думаю, тебя ждет неплохое будущее.
- Спасибо, Петр Иванович. Я к ребятам.
  В голове моей вертелись некоторое  время лестная фраза офицера. Но проведение субботника и последующие события вытеснили ее из памяти.
  Потом мы нашли на буровых качалках всякие металлические болванки и выкопали из земли возле железной дороги обломки рельсов. В результате  класс оказался первым и отправился с учительницей в туристическую поездку.
  Школьники гордо вышагивали по тенистому городу, открывая новые
места в нем и черпая знания пригоршнями. Музеи и обелиски,- все посмотрели ученики, наконец, отправились в городской парк. Незабываемые минуты подходили к концу, когда  одноклассники остановились у водоема с лебедями черной окраски, грациозных, ярких и просто необыкновенных.
     Они проплывали мимо нас  в одну, потом в другую сторону. Или вдруг один лебедь, склонял свою голову к другому, зарывшись клювом в его пуху. Это зрелище было незабываемо. И чем-то напоминало добрые чувства людей.
  Любому мероприятию рано или поздно приходит конец. Мы надолго запомнили эту удивительную поездку, заработанную собственным трудом.
    Я никогда не отказывалась от школьных мероприятий. И любое поручение выполняла добросовестно и с огоньком. Но в душе со многим не соглашалась. Просто
действовала, как по Уставу: сначала выполни приказ, потом  выражай свое несогласие.
    Шло время. Я подросла, стала больше общаться с ровесниками. Еще чаще - со   старшими подругами.  Соседки Катя, Лида, Люба и я, взявшись под руки, ходили взад-вперед по улице, напевая модные в то время песни типа:
- Представить страшно мне теперь,
  Что я не ту открыл бы дверь,
   Другой бы улицей прошел,
   Тебя не встретил, не нашел.
Мы многозначительно при этом переглядывались. Втайне каждой из нас уже нравился  кто-то из ребят. Ночами мы мечтали о встречах с ними. И переживали, если они не обращали внимания на наши страдания.
       Часто  во время прогулок пересказывали прочитанные взрослые книги. Особенно мне запомнился Любин пересказ романа »Анжелика и король». Я слушала и удивлялась ее мастерству передавать увлеченно и правдиво всю интригу романа. А после этого взяла в городской библиотеке все книги про Анжелику. И прочитала их от корки до корки, проживая все испытания вместе с героями книги.
      Разлад между родителями не оставлял спокойными нас с братом. Мы старались меньше попадаться на глаза матери с отцом, не расстраивать их и помогать по мере сил, опасаясь попасть  под горячую руку.
   Мать все последнее время плакала, страдала и следила за каждым шагом мужа. Мы жалели ее. А она, поймав его на измене, совсем сникла.
  Она как-то рассказывала тете Оле Боровлевой:
-  До этого в  душе теплилась мизерная надежда, что не все так плохо, как  кажется. Со временем все встанет  на свои места, жизнь наладится. Но ничего не улучшилось.
Он по-прежнему отрывается у любовницы. А дома одни скандалы да ложь.
- Что поделаешь, Даша. «Жизнь прожить,- не поле перейти». Случается и такое.
     - Мне все тяжелее становится  жить рядом с  изменником. Он напивается до потери пульса, орет на всех, кто попадается на пути, хватается за нож или топор. И гоняется за нами, пока кто-нибудь из соседей не запустит в свой двор.
- Дашенька, милая, если что, переноси свои вещи ко мне. Потом подгонишь машину и уедешь от Андрея, если совсем невмоготу терпеть его выходки.
     Однажды в нашем доме дошло до драки отца и Вовы. Если бы не помощь маминого двоюродного брата, страшно подумать, чем бы окончилось это столкновение.
    Мать и Вова  потихоньку переносили вещи к тете Оле  на случай, если в ходе очередного скандала придется спасаться бегством.  Было решено:  больше не возвращаться в опостылевшие стены.
    Мне  мама не особо доверяла. Боялась, что из-за   малолетства выдам отцу ее планы. А я и без  слов все поняла. И помалкивала. Меня уже тогда обижало отношение ко мне.               
       Как-то друзья позвали меня на улицу. Отец с матерью сидели на кухне, через которую я шагала с гордо поднятой головой, делая пальцами щелчки, которым недавно научилась.
- О, пошла, пошла! Даже не смотрит на отца.- И повернувшись к маме,  произнес то, что меня покоробило до самой души,- Смотри, принесет тебе твоя фифа в подоле.
Прошло немало  лет с тех пор, многое забылось, а эти слова до сих пор жгут душу.
  В конце августа мать  забрала наши с братом документы  в школе, уволилась с работы. И в последний день летних каникул, когда отец был на работе, погрузив немудреный скарб на машину, покинула с нами родное место, где прошли многие годы семейной жизни. Пусть не всегда счастливой, но жизни.
   Как пчелиный рой гудели тогда соседи, столпившись у забора, когда отъезжала машина с нами:
- Дашка бросила Андрея.
Кто-то был на стороне матери, кто-то осуждал ее поступок, считая, что в семье бывает всякое:
-  Надо уметь терпеть и прощать.
- Но сколько можно прощать человека, думающего только о собственном благополучии? Он ведь совсем не думал о своих родных, каждый раз смешивая их с грязью.
 
               
                Глава 2. Переезд из Грозного. Жизнь в Ищерской.
               
     В казачью станицу, где проживали родственники, мы приехали поздно вечером.  На улице уже горели фонари, и воздух  остыл от дневного жара. Выгрузив вещи из машины, взрослые поспешно накормили  и отправили двух своих дочерей и нас в детскую комнату.
  Закрыв дверь, они стали ужинать сами, хоть  и старались прижать дверь накрепко, она  приоткрылась. Никто не обратил на это внимания, зато я  теперь видела и слышала весь их разговор  за столом.
   Сначала все ели молча, разговор был отрывочным. Можно сказать, он попросту не клеился. Ясное дело, родственники не были в восторге от приезда сестры с детьми. Свалились, как снег на голову, без предупреждения или согласования. Приняв на грудь по сто граммов за внезапный приезд, родные мало - помалу разговорились.
     Мама, как и все женщины, считала себя правой и обиженной. Это сквозило из ее рассказа:
- Никогда не забуду, как однажды Андрей сказал, что имеет право из-за моей холодности к нему гулять на стороне…
Тетя Вера, полная белокурая женщина, перебила ее:
-  Глупая, да он, видно,  просто пугал тебя,  показывал свою власть над тобой! Они это любят!  Или настолько был неуверен в себе, что для самоутверждения старался внушить тебе, что он сильный и незаменимый…
Хмыкнув, дядя Коля возразил:
- Причем тут сила?! Мужчина может быть сильным, не прибегая к унижению или оскорблению. Здесь что–то другое. - Он замолчал, в раздумье, почесывая затылок:
- Не обижайся, Даша, я тебе зла не желаю. Знаю точно, что вы, женщины силы черпаете от окружающей природы, а вот мы ее берем от вас. Таково устройство жизни. Не мы его придумали, не нам и судить его. Прости, может у вас с Андреем нелады с сексом были?
Ведь ты пойми, не найдя отзыва в тебе, он на стороне найдет ту, которая с готовностью осчастливит его.
  Мама, как от пощечины вздрогнула от этой фразы. Не донесенная до рта вилка с капустой, казалось, зависла в воздухе.
- О каком сексе может идти речь?! Я и на работе, и дома. Он вечно пьяный и злой. Да и помощи от него ведь никакой! Так наработаюсь, что не до отношений в кровати! Да и дети ведь уже большие!
    Дядя Коля лишь возразил со вздохом:
- Дети они у всех дети. И на работу все ходят. А вот мужья, как мы знаем, не у всех смотрят в сторону. Иные от своих жен и шагу ступить не хотят, пылинки готовы сдувать с них. Ты бы чуть поласковей с Андреем-то  была. Смотришь, и лад бы в семье восстановился. Поверь, на своем опыте это знаю.
    Обиженная мама только огрызнулась:
- Ну вот, я еще и виновата, оказывается. Он будет шляться где-то, а я его ласкать должна?!
Ну, нет уж, милые родственнички. Я совсем другого мнения обо всех пьянках-гулянках своего суженого. И считаю, что такой отец моим детям не нужен! – Она побагровела от обиды на родственников.
-Даша, ну это ты зря! Хороший он или плохой, ты детей от него родила. Значит, он во все времена останется для них отцом. Это для нас мужья могут быть бывшими. А для них он навсегда останется настоящим. Каким бы он ни был, - возразила тетя Вера.
  Разговор принимал совсем не то русло, которое ожидала создать моя мама.
- Мне кажется, ты, кумушка, не права. Работа работой, но для каждой женщины главнее всего должна быть семья. Думаю, Андрей не искал бы кого-то на стороне, если бы ты жила для него, была каждый раз новой.
   Большинство женщин, как ни странно, выйдя замуж, перестают бороться за внимание мужчины,- с огорчением продолжал дядя Коля, почему-то оглянувшись сначала на свою взлохмаченную жену, потом на маму.
   Если в намерения родственника входило как-то вразумить, успокоить гостью, то последней фразой он, кажется, взбесил ее.
- Сейчас не крепостное время! Это мужчины должны добиваться нашего расположения, а не мы под них прогибаться! Ни под кого не подстраивалась и не собираюсь делать это впредь! Пусть спасибо скажут, что мы за ними стираем, кормим их, поим, как детей! И
ночами не спим, переживаем, где они, что с ними случилось! - Сквозь зубы процедила мама.
    Она резко поднялась со стула. С грохотом отодвинула его в сторону. И, сказав, что время позднее, пора спать, отправилась в спальню на приготовленную для нее сестрой кровать.
    Заснуть в эту ночь мама так и не смогла, вертелась с боку на бок, попеременно поправляя  подушку,  простынь или одеяло. Голова лопалась от дум. В чем же ее вина, что семейная жизнь не удалась?
Разве она не пыталась вразумить мужа? Он жил, как хотел. И не слушал ее вразумлений.     Странная получалась картина: прожив рядом с мужем восемнадцать лет, она не чувствовала себя счастливой, не ощущала вкуса замужества. Кроме детей от замужества она не получила ничего.
     Мы на соседних кроватях спали, как ей казалось, спокойным, безмятежным сном. А в ее груди теснился комок сомнений, какое-то чувство опасности опоясало холодом ее тело с ног до головы. Сердце  то бешено колотилось, то вдруг замирало. Мысли становились тревожней и назойливей.
   Сон никак не шел. Она не находила ответов на множество мучающих вопросов. Лишь к утру, когда ночную тишину прервала петушиная перекличка, она задремала нервным сном.
     Хотя передышка для мозга была кратковременной, проснулась она с четкой установкой поступить в создавшейся ситуации, не так, как все от нее ожидают. Ей надоело жить разумно, в угоду другим, делать все, как требует моральный кодекс.
     Вчера стало ясно, что родные не разделяют ее взглядов на жизнь. И хотя они предложили  временно остановиться у них для успокоения нервишек и   пока найдутся работа и жилье, она твердо решила, как можно скорее покинуть это  пристанище.
   Несколько дней у нее ушло на безрезультатные поиски работы и жилья в населенном пункте, где жили родственники. Потом кто-то рассказал ей о большом наборе на работу на вновь организованной железнодорожной станции в станице Ищерской.
   На следующее утро, наскоро позавтракав, она, с трудом открещиваясь от попыток  родственников продолжить разговор, сразу после завтрака отправилась в эту станицу попытать счастья. Если там открывают новую товарную станцию, значит, есть возможность получить жилье и работу одновременно.
    На новое место жительство Корниенко переезжали в кабине грузовой машины, которую вел разговорчивый дяденька Ваня, явно симпатизирующий моей матери. К слову сказать, внешности она была незаурядной. Правильные черты лица, обрамленные завитыми светло-русыми волосами, привлекали к себе мужское внимание. Даже некоторая полнота не портила ее внешней прелести.
      Дядя Ваня как мог, старался понравиться симпатичной пассажирке. А в ответ только вежливые «да» и «нет». Целый месяц после переезда семьи на новое место жительства он под разными предлогами появлялся в комнате, предоставленной нам. Он и помощь в обустройстве нового жилья  оказывал, и мастерил недостающую мебель. Но расположения от моей матери так и не дождался.
После шумных отношений с мужем ей еще долго придется привыкать к спокойной жизни. Она перестала верить мужчинам.  И  давно уже вышла на работу  стрелочницей, старательно уклоняясь от ухаживаний дяди Вани при любой встрече.
   Мужчина стал появляться реже. Вскоре он нашел себе пару и женился на одинокой станичнице, крохотный домик которой приветливо улыбался прохожим чисто вымытыми стеклами и находился метрах в ста от  школы.
    Бараки, населенные новоиспеченными железнодорожниками, были полны тоненьких голосов. Почти в каждой из двадцати комнат были дети разных возрастов. Малыши, пока старшие братья или сестры учились в школе, носились по длинному коридору и по участку под окнами.  В школу, которая находилась примерно в трех километрах от станции, ученики обычно ходили всей ватагой. 
  Мы с Вовой быстро нашли друзей по интересам. И стали все свободное время проводить с ними. В числе них было трое совсем взрослых ребят, которые учились в разных учебных заведениях, домой приезжали на выходные и каникулы. Остальные учились в школе.
  После занятий мы спешили домой, переодевались, брали ведра и снова в школу. Оттуда совхозными машинами нас развозили по виноградарским бригадам для работы. Я хорошо училась и старалась не уступать станичным друзьям в сельских работах, хотя впервые за свою жизнь  здесь увидела, как выращивают виноград в таком количестве. От горизонта до горизонта простирались поля с виноградными кустами.
  Когда наша семья была полной и проживала в городском коттедже, во дворе у нас возвышалась виноградная беседка, дающая хорошие кисти колерованного винограда. Отец ухаживал за ним с большим удовольствием. И очень гордился сортом розового винограда с вдавленными одна в другую ягодками.
  Каждая из этих кистей достигала около трех килограммов. Он хвастался им, а мы  с матерью молили Бога, чтобы меньше было этой прелести, потому что кроме постоянно пьяного лица родителя мы не видели после сбора урожая ничего. Рвать нам кисти запрещалось,  все ягоды отправлялись на изготовление вина.
    Я не могла поверить своим глазам, когда взглядом пыталась объять все виноградники. От обилия сортов и вкусов голова шла кругом. Мы наполняли срезанными ягодами ведро и относили учетчице на трактор. Та заносила в строку каждого сборщика количество собранных ягод за день. А в конце месяца мы, как полноправные виноградари, получали зарплату. Это были, конечно, не огромные деньги, но достаточные для использования на личные нужды и, кроме того,  полученные за собственный труд.
    На пути к месту работы и обратно мы пели пионерские песни или:
                От Махачкалы до Баку
                Волны катятся на боку,
                И, вздымая,  бегут валы
                От Баку до Махачкалы.
    Возвращались мы уставшие, но это не мешало понимать, что посильную помощь родному совхозу мы  оказали. А по вечерам, наскоро справившись с домашними заданиями, встречались с друзьями под нашими окнами  или на перроне вокзала.
   Как-то раз, играя в прятки, мы обнаружили в дворике вокзала заросшую травой могилку со звездочкой. Оказалось, это памятник неизвестному солдату. Ради интереса  стали рыться в библиотеке, расспрашивать старых жителей станции, писать письма и запросы. И нашли-таки, чья это могила.
    Благодарности приглашенных родственников не было предела. Сбор пионеров с горном, барабанами, речами и слезами был проведен пионерской организацией школы на высоком уровне. Мы были довольны, что работали не зря, кто-то разыскал своих родных. А большего и не требовалось.
  Наша жизнь на станции кипела, как вода в котле. Игры в нашем возрасте были, чуть ли не главным занятием. В прятки, в садовника, в казака-разбойника, в догонялки, в знамя - вот некоторые из игр, что скрашивали наше свободное время. А когда не было желания участвовать в подвижных играх, мы просто плечо к плечу сидели на бревне и играли в садовника или  хохотали от смешных анекдотов или историй.
  Надя как-то рассказала, сотрясаясь от смеха, случай с ее сестренкой:
 - У нашей Мурки появились маленькие котята.  Оля, естественно, решила взять над ними шефство: нянчила их, таскала везде с собой. Когда я пришла из школы, она вдруг забегает в дом и  кричит с порога:
- Няня, там один котёнок всю мордочку в молоко себе испачкал! Он что, теперь грязный будет ходить?
Я отмахнулась: - Не думаю,  мама вылижет его с ног до головы.
Сестра удивленно подняла брови вверх, потом повернулась к маме, которая в это время варила манную кашу для нее, и только что поднесла ложку ко рту:
- Мам, вылижешь?!
У той от неожиданности ложка из рук  выпала.
Все засмеялись.
- Юмористка твоя Олька,-  смеясь, сказала я. – Как-то я ждала тебя, когда оденешься, чтобы идти в вагон-клуб. Она подошла ко мне и говорит:
- Оль, а почему у моей мамы такой большой животик?
- Хочет братика тебе купить.
- А я что, тоже была сначала у мамы в животике?
- Ну да. Сначала у мамы увеличивается животик, потом появляются детки.
- И Лида, и Надя, и Сережа,- все там были?
- Да.
- Так что, мы матрешки что ли?
Ее округлые глаза, казалось, вот-вот из орбит вылезут.
 И она принесла мне свою любимую игрушку, показывая, как все ее братья и сестры помещались в мамином животике.
  У Вовки Кузнецова тоже была маленькая сестричка. Он ухмыльнулся:
- А наша Наташка сегодня взяла в рот травинку и говорит:
- Мама, гляди, я курю, как папа,
- Наташенька, а курить нельзя.
- А почему папа курит?
- Так взрослым дядям разрешается иногда курить сигареты, а маленьким деткам нет.
- Так это же просто травка, не сигареты,- выдала Наташка.
- Ну и детки пошли, все-то они подмечают,- отозвался, оправившись от смеха, мой брат Вова.
  Он  был выше среднего роста и необычайно красив. Длинные и блестящие волосы каштанового цвета спадали на его  плечи. Глаза небесного цвета отсвечивали в солнечные дни зеленцой.  Он гордо носил над землей свою голову.  Ноги его, казалось, не касались земли - складывалось впечатление, что он парил над землей. Он вскружил голову не одной девушке. 
  В то же время он отличался чрезмерным самолюбием и был недостаточно прилежен. Поэтому учеба в школе у него не задалась. Он учился в 8 классе, когда не подчинился требованиям учительницы немецкого языка. Между ними возникла почти потасовка. Брат перестал посещать школу. И поступил в Грозненское ПТУ. И появлялся с тех пор  в станице только по выходным и во время каникул.
   Когда Вова окончил училище, он стал работать на станции Ищерской в котельной, которая отапливала два наших жилых помещения. Располагалась она в середине барака, где жили мы с  матерью. Ее  окна и дверь выходили  на сторону железной дороги. В небольшой комнатке стоял крохотный котел, возле которого постоянно находилась горка угля и лопата. Брат периодически подбрасывал уголь в топку. Он тлел, в комнатах жильцов становилось тепло и уютно.
  Мы  набивались в маленькую котельную, как селедки в бочку. Нам нравилось общение в этом теплом и чистом помещении,
Вова как-то говорит:
- Вчера ко мне Миша Булкин заходил, рассказал анекдот про моего тезку, обхохочешься. Хотите послушать?
- Конечно!
- Еще как!
- Валяй!
- Так вот: « Учитель, недовольный ответом ученика у доски,  как-то говорит:
- Дети, кто будет учиться на отлично и хорошо в школе, попадет в рай.
Если он будет лениться и получать плохие оценки, то в ад.
Поднимает руку Вовочка:
- Иван Иваныч! А кто-нибудь живым школу окончит?
Мы хохотали и от того, что действительно анекдот оказался смешным, и от того, что наш серьезный Вова вдруг повеселел.
     Надя  была года на три старше меня. У нее много братьев и сестер. Придя в бедно обставленное жилье подруги, я  поражалась количеству кроватей, на которых располагалась вся ее многочисленная семья.
  У нас с нею оказалось много общего: даже мыслили одинаково.
  У Нади был брат Серега, возрастом чуть младше меня, который вздыхал по мне, не получая взаимности. С ним я ходила вечером в центр села, чтобы встретить подругу с уроков во вторую смену. Мы забирались на камни или пеньки, что попадались под окнами, чтобы заглянуть в класс и дать понять подруге, что мы ее  уже ожидаем.
  Однажды мы с разрешения моей  мамы поехали в гости к Надиным е родственникам в поселок Садовый, что находился где-то недалеко от Моздока. Сказано, дети. Для нас не существовало прошлого или будущего. Мы  жили в настоящем и по-настоящему: носились с друзьями по полям и поселку, были довольны поездкой и счастливы просто оттого, что вместе. Набрав  подсолнухов на совхозном поле, радовались жизни, щелкая семечки и весело щебеча.
  Мне почему-то на всю жизнь запомнилась четырехкомнатная квартира ее родственников,  в которой все три спальни находились с одной стороны и выходили дверями в большой зал. В гостиной возле стены, противоположной дверям,  стоял диван, на котором все жители квартиры и гости устраивались рядышком, и смотрели телевизор.
   Мы с Надей жили, душа в душу.Обе были покладистыми и верными подругами. И без боязни делились секретами. Каждая была уверена, что никто из посторонних не  узнает о них.
Надя страдала от неразделенной любви к моему брату-красавцу. Я знала об этом  тайном чувстве подруги. Та сразу же менялась в лице при его появлении.  Но  никому не выдала  сердечной тайны подруги, хотя и намекала брату, чтобы обратил внимание на нее. Но мои  намеки так и остались в воздухе.
Каждый раз при встрече с нею  я знала, каким будет ее вопрос после приветствия:
- Как там Вова? Когда он приедет?
Я что-то отвечала, она радовалась или расстраивалась. И все равно с надеждой и ожиданием смотрела в ту сторону, откуда мог показаться он.
     Мне было больно от ее страдания,но ничем не могла их облегчить. Вове она тоже нравилась, и всякий раз, как он приезжал к родным в станицу, их тянуло друг к другу. Они почти всегда оказывались рядом на скамейке, смотрели с обожанием друг на друга. Но он не был способен на подлый поступок.
    В те годы у него  появились более глубокие потребности, чем просто сходить с девушкой в кино и потом проводить ее домой. Он учился  и жил в городе, который часто развращал психику молодежи. Там много доступных женщин и увеселительных заведений. Зачем же пудрить мозги честной девочке?!
  Мы с удовольствием слушали музыку и хорошо пели. Причем, почему-то, даже внезапно заводя какую-то песню, выбор был одинаковым. Одно и то же нас волновало и расстраивало. В то время по приемнику слушатели часто просили исполнить Полонез Огинского.
  Мы тогда безмолвно смотрели на приемник, подперев руками голову. И, слушая любимую мелодию,  прокручивали свои жизни через призму этого шедевра.
 Еще  мы  в окружении станционных друзей ходили в клуб на просмотр фильмов. Как-то посмотрели  фильм» Трембита». И всю дорогу из станицы  до дома копировали слова, жесты и песни из фильма.
  Особенно правдоподобно это получалось у Нади. В то время была мода на клетчатые рубашки. Надя была в такой рубашке и так комично копировала героев фильма, что мы с ребятами со смеху падали всю дорогу.
  Но чаще всего фильмы  смотрели в вагоне-клубе, которые в те годы бороздили дороги – пути с остановками на маленьких станциях. Тогда уже любимыми фильмами наслаждались  по несколько раз. И знали диалоги наизусть. И опять смешнее всех киношные герои - Сметана, Шурик или Бумбараш -  выглядели именно в исполнении Нади.
      Говорят, бедняк думками богатеет. Все мы с друзьями были из простых рабочих семей. И часто шутили:
- Оль, а что бы ты сделала, если вдруг ни с того, ни с сего разбогатела?
- Это как?
- Ну, например, выиграла бы в лотерею целый миллион рублей!
- Ого! Нам никогда в лотереях не везло.
- А вдруг?!
- Самое главное, мы бы купили дом с садом и огородом. Все в него. Может, взяли бы машину. Вова выучился бы на водителя.
- А что еще?
      И мы начинали общими усилиями придумывать, что необходимо человеку для полного счастья. Но так и не могли сразу истратить весь свалившийся на голову вымышленный выигрыш. Тогда приступали «покупать» подарки для родных и близких. В те годы запросы были мизерными: только самое главное.
      Как-то глубокой осенью я задержалась на совете дружины в школе. Чтобы сократить путь домой,  пошла не по проезжей части дороги, а напрямик по полю, израненному снарядами во время войны. То тут, то там виделись котлованы от взорванных бомб, заросшие травой.  Они представлялись мне естественными памятниками человеческой жестокости.
    Я шла по полю и на ходу обдумывала, как страшно и трудно было выжить в войну, когда вокруг стреляют, убивают и бомбят. Каким же надо было быть счастливчиком, чтобы избежать участи многих миллионов погибших во время этой страшной войны?!
        Мой дедушка во время войны работал заведующим почтой в этой станице. А  мама, тогда еще семнадцатилетняя девушка, разносила похоронки и письма от солдат адресатам. Жили родные на том самом месте, где теперь стояли школьные мастерские. И нынешние  одноклассники сейчас там мастерили лавочки, топорища и табуретки.
      В войну немцы стояли в нескольких шагах от почты. И на месте нашей школы они хоронили своих погибших солдат. Кирпичный туалет находился во дворе слева, позади школьного здания. Зимой, когда девочки во время перемен гурьбой направлялись в его сторону, на них набрасывались со снежками мальчишки. Стоял девчачий визг, гвалт. Некоторые школьницы так и возвращались в класс, не попав в туалет. 
    Потом во время урока, краснея, они отпрашивались у учителей по разным придуманным причинам: то к директору срочно надо  сходить, то воды попить, то еще по какой-то другой причине.
       В моем характере выделялось много мужских черт, одной из которых было отсутствие   желания визжать или поддаваться мальчишкам хоть в чем-то. Когда они нападали, я кому-то подножку ставила, кого-то сама снегом забрасывала, от кого-то увиливала, у кого синяк под глазом появлялся.  Но все равно проходила туда, куда  надо.
      И вот теперь я шла по полю и думала:
- Зачем, интересно, Бог повторно повернул жизненную дорогу  матери в эти места? Может, она что-то не завершила здесь, пока была молодой? И теперь должно что-то измениться в ее судьбе!? Мама рассказывала, что у нее в годы войны был парень, с которым она в мечтах связывала свое будущее, но он погиб под Ленинградом. Или, может, это знак для меня?
    Размышления  были прерваны глухим отзвуком шагов обгоняющей меня новенькой девушки с хвостиком из параллельного класса. Я впервые увидела ее вблизи. Поэтому внимательно осмотрела. Большой открытый лоб, умные, прозорливые глаза. Несколько тусклые волосы выглядывали из-под неопределенного цвета шапочки.
        Она от быстрой ходьбы раскраснелась, на лбу выступил пот, хотя продолжала держать руки в карманах широко распахнутого длинного пальто.  Мы просто улыбнулись друг другу, и каждая продолжила ходьбу в своем темпе.  Мне понравился открытый взгляд новенькой, захотелось с нею подружиться.
        Провожая ее взглядом, я невольно перевела свой взгляд на свое донельзя укороченное пальто: лишь для того, чтобы не выглядеть старомодной. И мне вдруг стало не по себе. Живя во время мини-юбок и беленьких носочков, эта девчонка не постеснялась показаться немодной в своем длинном наряде. А из-под моего укороченного бессовестно выглядывали  совсем не идеальные ноги.
        На следующее утро я проснулась в хорошем настроении. На улице накрапывал мелкий дождик, постукивая по подоконнику. А сквозь тучи то там, то тут пробивались солнечные лучики. Я восторгалась такой погодой. И всегда отмечала чистоту и блеск от влаги, подставляя ей свои лицо и руки.
        Все школьники готовы были отправиться в школу, когда двери соседнего барака открылись, и вышла вчерашняя новенькая. За нею следом выбежали две ее сестренки примерно восьми и пяти лет. Они стали  прыгать вокруг старшей сестры и, видно, тоже радовались мелкому дождику. Старшая и средняя сестры поравнялись со мной:
- Вижу, тебе  нравится дождик?– Просто сказала новенькая и протянула руку,-  Ира.
 -   Оля.- Я пожала ей руку.-  Обожаю, когда моросит дождь.  Вся природа омывается тогда и блестит.
-  Давно хотела познакомиться, но все как-то не получалось.
- И мне. Ты же вчера меня  стремительно обогнала на поле…
- Тогда не до знакомства было, очень спешила. Маме в ночь на работу. А сестренки остались бы без присмотра. И главное, без меня и моей сказки на ночь они даже заснуть не могут, - пояснила Ира.
 Ее сестра Надя покраснела.
        Новая знакомая рассуждала и вела себя совсем по-взрослому.  Мне показалось,  в нас есть  что-то общее,и оно обязательно сблизит, сделает друзьями.
 Разговаривая, мы продолжали не близкий путь в школу.
- Оль, ты здешняя? Или откуда-то издалека приехала? - Поинтересовалась Ира, отбросив рукой с лица намокшую челку.
-  Мы из Грозного приехали.
- Вы – это кто? – спросила она.
- Я, мама и старший брат.
- А-а.  Симпатичный брюнет с голубыми глазами - это твой брат? - Оживилась она.
-Да. А ты откуда его знаешь? – удивилась я.
- Я с ним не знакома! Просто видела несколько раз. И все, -  покраснела Ира.
    Она на миг замолкла. Видно, в ее душе шла борьба между любопытством и воспитанностью. Первое взяло верх.
- А что же вы без отца? Матери ведь одной трудно обеспечивать семью и  справляться с вами.
  Я, будучи натурой открытой, сказала:
- Мы с мамой от него уехали!
    Установилось безмолвное молчание. Слышны были лишь наши шаги и шуршание мокрой от дождя травы под ногами. Через промежуток времени, поборов в себе тяжелые воспоминания, я с долей пафоса произнесла:
- Зато теперь никто не мешает нам спокойно спать по ночам!  Мир стал для нас цветным и ярким. А раньше виделся больше в черно- белых тонах.
    Ира поняла: в семье не все было гладко, если мать отважилась бросить мужа. Видно, не зря говорят: не всегда жизнь бывает в виде цветущего сада. Иногда в ней, как и везде в природе, встречаются сорняки и колючки.
       Надя в эти дни  занималась подготовкой к предстоящим выпускным экзаменам.  Мы с Ирой все больше свободного времени стали проводить вместе. Обе любили читать. Потом обменивались впечатлениями, мечтали, делились девичьими секретами. Как раз был возраст, когда каждый шаг казался событием, время первых влюбленностей и потерь. Всерьез мы никогда не ссорились.
    Подруга - она ведь на то и подруга, что нужна всегда, как воздух, со своим  оптимизмом, иронией, критическими замечаниями и сильным, решительным нравом, которые иногда встряхнут и на место поставят. А в трудный момент  поддержат, не дадут пасть духом. Рядом с друзьями  жизненные проблемы становятся  рядовыми случаями, а радость ощущается сильнее в два раза.
    Я всегда была в кругу друзей. На праздник 8 марта  ребята дарили мне больше всех сувениров, цветов и подарков. Некоторых друзей я даже упрашивала подарить свой сувенир не мне, а кому-то из  обделенных подарками подруг.
    Так своей просьбой преподнести подарок не мне, а новенькой девочке Ире, я сдружила ее  с Мишей, сыном материной подруги тети Вали Булкиной. Он уже учился в ПТУ, появлялся на станции только во время каникул, отличался добротой, скромностью и порядочностью.
Но его знаки внимания я  не воспринимала всерьез. Не все хорошее, что блестит. -Мне по душе были хорошо знакомые уличные мальчишки моего  возраста, с которыми складывались просто дружеские отношения.
    Я тогда дружила с Витькой. Он жил в том же станционном бараке, что и наша семья. Дружба заключалась в том, что мы сидели рядом во время игр, ходили вместе, он оберегал меня от неприятностей. Я всегда чувствовала на себе его обожающий взгляд, греющий  душу. И гордилась, что имею такого друга. А когда друзья расходились по домам, я позволяла ему положить свою руку на плечо, как бы обнять меня.
        Но если мне хватало его обожания и взглядов, ему хотелось чего-то большего. Он как-то попытался поцеловать меня, за что схлопотал  пощечину. И некоторое время мы тяжело переживали разлад. Он одиноко бродил мимо моих окон, я горделиво старалась не замечать этого. И оба переживали.
    Как-то вечером Ира взялась за нелегкое дело – примирение двух страдающих друзей.
 - Не я его обидела. И не буду мириться с ним первой. Пусть поймет: не все в жизни случается так, как ему только захочется. Иногда надо считаться с мнением или желанием других,- кипела я от обиды.
 - Да не переживай ты! Я просто поговорю с ним. Ты ведь не просила  об этой услуге, я сама вызвалась. Но, если честно, зря ты кипятилась: он тебя любит, хотел всего лишь поцеловать. А ты всполошилась, будто что-то страшное могло произойти.
-  А лезть с поцелуями ты считаешь не страшным? Я не собиралась с ним целоваться. Ладно, он уже взрослый, а я еще школьница. Мне и без этого хорошо. - Я провела рукой по губам. - Да я никогда ни с кем и не целовалась, --  застеснялась я.
       - Зря ты противишься. Это очень даже приятно. Когда Мишка меня целует, кажется, кровь во мне вскипает.
- А я не хочу, чтобы кипела моя кровь. Мне хорошо уже от того, что он рядом. Ценит дружбу и заботится обо мне.
Ира вытянула губы трубочкой:
 - Ну, я вижу, ты его не любишь. Когда любишь, каждое прикосновение любимого парня кажется приятным. А ты сейчас просто переживаешь, что осталась без любимой игрушки.
    Ирина вышла на крыльцо барака, где маячила одинокая фигуры Вити.  Я стояла у окна и наблюдала за ее разговором с парнем. Они сначала громко разговаривали, потом стали говорить шепотом. И вот перед моими глазами возникла   нелицеприятная картина: переговорщики целовались, сидя на лавочке под моим окном.
    Я ушла в другую комнату, чтобы не видеть этой картины.  И заплакала навзрыд.
 Но, странное дело, выплакавшись, долго на подругу не обижалась. И обвинила в этом поступке своего бывшего приятеля Виктора, а не ее. А выплакав  всю боль за несколько дней, я тут же рассталась и с обидой.
      Теперь уже  и сама увидела, что он не красивый, грубый и неотесанный. И не могла понять, что я в нем нашла, когда дала согласие на дружбу?! Он не был для меня ни образцом, ни предметом особенных чувств. Ира была права, я его не любила, просто считала своей собственностью.
      Несколько дней мы с Ирой старались не попадаться друг другу на глаза. При  этом  продолжали хорошо учиться в школе и участвовать во всех мероприятиях, проводимых в ней. В середине октября, когда осень уже хозяйничала за окнами, в хорошо натопленную школу пришла работница совхозного клуба и пригласила постоянных активисток принять участие в выступлении хора перед односельчанами в ноябре.
Оглядела девочек и спросила:
- Я могу надеяться на исполнение вами еще и любимых песен наших селян?
 Мы закивали в знак согласия головами.
        После двухнедельных репетиций наступил день выступления. Мы с утра ходили стайкой по школе, чувствуя  волнение и прилив сил. Предвкушение чего - то особенного не давало покоя. Среди выбранных номеров для концерта было выступление Иры. Я диву давалась всегда, когда та выводила любую мелодию чисто и мелодично  при заикании в жизни.
        Выступление было назначено на восемь часов вечера. Для нас это было слишком позднее время. Родители не были в восторге от такого расклада. Хорошо хоть  шли мы в центр станицы не поодиночке, а гурьбой.
        За час до начала концерта мы, маленькие артистки отправились вчетвером через израненное поле, где за каждым кустиком нам бы мерещились неприятности, будь каждая из нас поодиночке. А вместе, оказывается,  и бояться не так страшно.
    По дороге я поведала Ире, какие бои происходили в  семье, когда родители жили вместе. Ира произнесла тогда банальную вещь:
-  Да, уходить быстро и красиво, с высоко поднятой головой могут только герои романтических мелодрам.  В жизни развод родителей – это процесс скандалов, оскорблений и потасовок. Причем, очень долгий. После одной из таких стычек, отец вырвал меня из рук матери и швырнул на пол, как ненужную вещь. И теперь вот  я заикаюсь.  А виной всему жестокость отца.
        По ее щекам катились слезы. Она вытерла их с лица рукавом:
- Как видишь, причины появления на этой станции у нас сходные. Вы приехали из Чечни, мы с Урала. Разница только в том, что моя мама нашла достойного мужчину и теперь  не одна нас воспитывает. Он нас троих за родных детей считает.  И заботится о нас лучше родного отца. Твоей маме будет труднее.
    Мы шептались, взявшись под руку, и сильно отстали от маячащих впереди силуэтов Тани  и Наташи.  Некоторое время после доверительного разговора стояла пронзительная тишина, прерываемая нашими всхлипываниями  или необходимостью вытереть непрошеные слезы.
                Ира, наконец, взяла себя в руки, и улыбнулась:
- А вообще, несмотря ни на что, надо радоваться жизни. Даже небеса тогда будут с нами.
Веселясь, мы радуем наших ангелов, очищаем свою ауру и улучшаем жизнь.  Беспокойство преграждает путь птице счастья к нам, и отравляет нашу жизнь!
В эту минуту она казалась действительно счастливой и беззаботной.
- Что еще за птица счастья? Откуда ты узнала про нее? – удивилась я.
-О, это длинный разговор. Скажу только имя писательницы, кстати, совершенно молодой. Это Наталия Правдина. Она удивительно светло и по-доброму пишет свои книги. После их чтения жизнь наполняется смыслом.  Хочешь,  дам  почитать? Там у нее и про птицу счастья прочитаешь.
Кивок и мои  горящие глаза  были ответом на вопрос.
        Мы стали вглядываться в темные силуэты, маячащие впереди.
- Надо девчат догнать, а то они что-то совсем притихли,- сказала я.
- От страха прижались друг к другу, как родные,- согласилась подруга. И засмеялась:
- Думаю, вместе нам будет легче бояться!
        Мы со смехом захватили подружек под мышки, когда догнали.  И спросили в один голос:
-Что, страшно?
- Еще как!  А вы отстали от нас, и стало вообще невмоготу.
    Во время выступления мы стояли рядом. И издалека казались сестрами. Обе одного возраста, роста и комплекции. Еще и с хвостиками.
        Концерт прошел успешно. Мы хотели уже уйти. Нас попросили задержаться. После поздравления всех собравшихся с праздником Октября директор совхоза вручил многим активистам грамоты. А 11 человек, помимо грамот, получили путевки на короткую экскурсию в Ленинград. В том числе и мы с Ирой.
        Когда мы уже подходили к дороге, по которой намеревались отправиться домой, нам встретилась стайка явно подвыпивших ребят. Они гоготали, как кони, свистели и, требовали остановиться для разговора. Мы некоторых ребят узнали. Ничего хорошего от этих подонков ожидать  не стоило.
Ира, как самая смелая из подружек, заикаясь, и все же строго сказала:
- Идите, парни, своей дорогой!  Нам не по пути!
 - Еще как по пути!
 Они, явно не собирались отставать от нас.  Их дыхание и перегар ощущались близко за спиной.
- Бежим!?
    Мой громкий крик  долго звенел в ушах у каждой из подружек. Мы неслись теперь друг за другом по улицам станицы, казалось, со скоростью ветра. Ребята тоже были, видимо, не из слабых. Топот за спиной ослышался постоянно. Крики с гиканьем пугали нас не на шутку.
    Когда силы были на исходе, Таня громко крикнула:
- На соседней улице живет моя бабушка! Сворачивайте направо! - и побежала вперед:
 И вот, наконец, бабушкина покосившаяся от времени хатка с такой же дряхлой, как и само жилье, лавочкой возле нее.
    Последней из нас во двор заскочила Наташа. Быстро закрыла калитку на крючок.  Чтобы не расстраивать бабушку, решили сказать ей, что зашли просто воды напиться.  А сами дышали, как загнанные на скачках лошади.
- Эх, молодость, молодость! Знаю я вашу воду! – прошамкала она и нежно погладила свою внучку по приклоненной к ней голове. - Вы осторожней-то в такое позднее время шастайте. Фулюганов щас на каждом шагу встретить можно!
        Мы переглянулись. Когда  отдохнули и собрались снова в дорогу, старенькая бабушка вызвалась проводить  до трассы. Мы отговорили ее:
  - Нас много, никто не тронет.
Выйдя из бабушкиной покосившейся хатки, мы с прижатыми пальцами к губам чуть ли не на цыпочках поспешили прочь, с ужасом слушая бредовые разговоры хулиганов. В пустой полуразрушенной хате напротив бабушкиной развалюшки слышались их громкие голоса.  Один из них, нецензурно выражаясь, предлагал:
 -  Как только выйдут, хватаем новеньких, ну этих, Ирку с Ольгой. И тянем сюда.
-   А с остальными что?
- Пусть катятся своей дорожкой! Они нам на хрен не нужны!
- Это верно!
    Они опять загоготали и затопали ногами, как кони при виде кобылы. Этот гогот резал слух еще долго, пока мы быстрым шагом удалялись от страшного места по дороге.
 Было темно и очень страшно. Хорошо, хоть трасса периодически освещалась   проезжающими машинами.
    Со временем страх отступил. Впереди нас ждали великие дела. Все позади, надо просто пережить этот день. Назавтра было намечено отправление в дальний путь. За ночь мы  должны собраться в дорогу.
 
               
                Глава 3. Поездка в Ленинград.
 
               
             Поезд на станцию прибыл строго по расписанию. Все были в сборе. Вместе с группой ехала учительница русского языка Ольга Алексеевна.
        Девочки разместились на четырех местах в купе и двух боковых, мальчики заняли все купе полностью. Ольга Алексеевна выбрала себе нижнее боковое место рядом с мальчиками. Оттуда легко будет присматривать и за девочками.
    Поезд медленно тронулся с места и пополз мимо перрона, стоило тете Вале Булкиной отзвонить в колокол и показать машинисту желтенький флажок. На столбе сидел отец Зои Шагровой, ввинчивал в патрон лампочку, вдоль вагона шла мама Иры, переписывала вагоны прибывшего товарного состава, на выезде из станции стояла моя мама с желтым свернутым флажком. Она показывала, что стрелки переведены, путь свободен.
    В груди у меня защемило: я так любила все происходящее здесь, что трудно было со всем этим расставаться. Подобные чувства испытывали многие из  попутчиков. Ира долго махала рукой своим двум сестренкам, стоящим одиноко возле барака.
        Дорогой Ольга Алексеевна много рассказывала о Ленинграде, пережившем страшную почти годовую блокаду, о залпе Авроры, начавшем эру большевиков. Мы с девочками  без умолку тараторили о мечте быть счастливыми.
 На эти высказывания из соседнего купе отозвался Айларов Серега, когда ему надоело слушать наши разговоры:
- Самое главное счастье в жизни – это деньги. У меня отец богат. Я могу позволить себе почти все, что пожелаю! А что можете позволить себе вы? Вот ты, например, Оля, что можешь?
- Причем тут богатство,- возразила я. - Мы вообще о духовном богатстве говорим!
О книгах разговор, о кино, о театре. Я бываю просто счастлива, когда выберется свободная минутка, и я  потрачу ее на чтение книги или поход в кино.
 - Ну и глупая! Жизнь течет, как река. Надо пользоваться моментом и брать от нее все, что хочется. А ты все дома сидишь да чужие мысли читаешь!
 - Чем тебе эти мысли не нравятся? - втиснулась в разговор Ира. -  Надо больше слушать и смотреть, чтобы не наделать  ошибок. Разве я не права?
- Человек должен жить своим умом! - огрызнулся Сергей.
-Да? А вот ты почему - то сейчас не свои слова сказал, а чужие,-  с долей сарказма поддела Сергея Люда Туркова.
- Мало ли что и кто говорит.  Что вы к каждому слову цепляетесь? - разозлился парень.
           В разговор вступила Ольга Алексеевна:
 - Ты, Сережа, не обижайся, но девочки правы: не в деньгах счастье. Человек красив своим
трудом и мыслями. Главное, чтобы он был богат духовно.
Серега скривился:
- Кому нужна эта духовность? Ее в рот не положишь! У меня отец никогда не рвался много знать, а я еду в Ленинград не просто на экскурсию, а отдыхать так, как мне хочется. А что толку с Ольгиной или Иркиной духовности, если они даже булочку не могут купить лишний раз – средства не позволяют?!
- Ты прав, Сережа, лишь в своей наблюдательности: не все люди могут позволить себе исполнение любого желания.  Но нельзя этим по глазам резать.   В каждой семье есть свои причины стеснения в средствах.
      Девочки недавно приехали в нашу станицу, они хорошие ученицы, достойные друзья. И вообще, почему ты решил, будто они не покупают всего, что им надо?! – удивленно уставила свой взгляд в ученика Ольга Алексеевна.
 - А он с них глаз не сводит,- одновременно сказали Оля и Люба. И, переглянувшись, прыснули в ладошки. Все вокруг понимающе заулыбались. Мы с  Ирой покраснели:
 -А чего за нами следить? Мы ни от кого не прячемся!
 - Прямо, уж на вас и посмотреть нельзя! – втиснулся в разговор Серегин хвостик Сашка.
- Да ни за кем я не слежу! Очень надо! Недотроги нашлись!
        Сергей отвернулся к окну. Я взялась читать книгу. Ира уставилась в окно.
Остальные сделали вид, что забыли о разговоре. Каждый стал заниматься своим делом.
    Ольга Алексеевна много рассказывала о городе, в котором мы должны были провести  три дня. Она несколько лет назад здесь училась в университете. Студенческие годы позволили ей исколесить Ленинград вдоль и поперек. Она восторгалась его площадями, памятниками, музеями и даже методами застройки города.
- В Ленинграде, проектируя новые дома, с любовью и заботой относятся к окружающей  природе. Вырубаются деревья только под строительную коробку дома. Зато после приема в эксплуатацию дом не стоит на голом месте, а окружен лесным массивом. Здесь тебе и лавочки, и песочницы для детей сразу предусматриваются. Ленинград  занимает первое место в стране по озеленению.
    Уже на подступах к городу-герою учительница предупредила нас:
- Минуту внимания, ребята. Выслушайте мое последнее, и, думаю, немаловажное, предупреждение. Потом будет некогда этим заниматься. Запомните, когда пойдем в
Эрмитаж, ходите по залам тихо, переговаривайтесь шепотом. Больше слушайте экскурсовода, меньше рассуждайте вслух. Это, чтобы мы не выглядели там белыми воронами. Искусство требует тишины.
        Поезд приближался к конечной остановке.  Пассажиры зашевелились, стали готовиться к выходу. Мы поселились в гостинице, немного отдохнули и в тот же день отправились на экскурсию в музей. Немало времени прошло, пока  смогли купить входные билеты в него.
    Началась экскурсия с самого входа. Девушка – экскурсовод спросила:
- Вы читали сказку Гоголя "Ночь перед Рождеством»?
Кто-то из ребят ответил:
- Читали, конечно.
- А раз читали, помните, как добрый украинский кузнец Вакула, в поисках черевичек для своей капризной невесты, какие носит сама царица, попадает во дворец к императрице Екатерине?
"Что за лестница! – шептал про себя кузнец, – жаль ногами топтать. Экие украшения! Боже ты мой, что за перила! Какая работа! Тут одного железа рублей на пятьдесят пошло!.. Что за картина! Что за чудная живопись! – рассуждал он,- Боже ты мой, какие краски! Тут вохры, я думаю, и на копейку не пошло, все ярь, да бакан.
- А помните, ребята, что ему во дворце понравилось?
Все молчали. Ира и я  переглянулись:
- Кажется, дверная ручка,- прошептала я.
 И такой же тихий ответ Иры:
- Она была из меди, если мне не изменяет память.
    Мы тихо разговаривали между собой. Но в огромном зале Эрмитажа  шепот услышали все товарищи и девушка-экскурсовод:
- Вот-вот! Вы, девочки, совершенно правы. Вакула тогда воскликнул, подходя к двери и щупая замок: «Сколь ни удивительны сии малеванья, но эта медная ручка еще большего достойна удивления».
    Слово "Эрмитаж" значит как  "место уединения». Это императрица Екатерина II устроила для себя во дворце уютный уголок "для душевного спокойствия и приятных удовольствий". Он занимал множество обширных залов. Хвастаясь своим Эрмитажем, Екатерина писала своим заграничным друзьям: "Всем этим любуются только мыши и я».
      Позже Эрмитаж был назван "Императорским музеумом". Иностранцы  приезжали любоваться картинами и статуями, которые уплыли из их стран. А русские люди могли только мечтать о том, чтобы взглянуть на удивительные сокровища.      
Наконец, дворцовые власти разрешили доступ публике, но только "пристойно одетой». Но по-настоящему народным Эрмитаж стал только после революции, тогда двери его широко распахнулись для всех желающих!  Нелегко оглядеть все триста залов музея за один раз. Одна только картинная галерея Эрмитажа занимает около 125 залов.
        Экскурсовод водила нас по музею из зала в зал и рассказывала обо всем. Она говорила, что самое интересное начинается тогда, когда придешь сюда в третий, четвертый, пятый раз. Когда среди этих картин появляются свои любимицы.
        Вот, например, величайший из голландских художников – Рембрандт. Он помещается отдельно. У нас в Эрмитаже находятся лучшие из портретов его кисти, его прекрасные гравюры и известные всему миру картины: "Возвращение блудного сына", "Даная" и другие.
Картина » Возвращение блудного сына была написана в последнее годы жизни мастера, когда он был уже немощным, старым, нищим и голодным. Она излучает тепло именно его палитры, мерцающая светотень подчеркивает фигуры главных героев.
   В каждом музее есть отдельные сокровища, главные жемчужины, к которым особенно тянутся люди. Вот, например, два шедевра великого Леонардо да Винчи: "Мадонна Литта" и "Мадонна с цветком". Эти женщины-матери совершенно разные.
   Совсем молоденькая девочка, Мадонна с цветком весело и бездумно играет со здоровым мальчуганом. Должно быть, художнику захотелось, не задумываясь над древними легендами, просто изобразить живую радость матери. Маленький Иисус совсем не похож на бога, и его мать – на святую.
  А рядом совсем другая мать. Она заботливо и задумчиво склонилась над крошечным сыном. С великой любовью и грустью смотрит она на него, как бы предчувствуя, какая суждена ему большая и тяжкая судьба. Посмотрите в глаза этого ребенка: мудрые, совсем недетские глаза. Легенда о Христе воплощена здесь с большой силой. А мы с вами видим на картине дивный, незабываемый образ матери, любящей и встревоженной, нежной и печальной.
    Вскоре девушка-экскурсовод подвела нас к картине И.Репина «Иван Грозный убивает сына».
Вздохнув, она произнесла:
- Едва ли можно найти картину Репина более знаменитую, чем эта.
Царь Иван Грозный убил своего сына Ивана, тем самым он прервал династию Рюриковичей. Момент прозрения и осмысливания содеянного предстает перед нами во всем трагизме. Царь в панике. Мы видим перед собой не самодержавного правителя, а обезумевшего от горя и ужаса старика. Крепко вцепившись в мертвое тело сына, он пытается закрыть рану на его виске, из которой еще бежит алая кровь. Он отчаянно пытается поправить то, что никто поправить уже не может..
     Атмосферу липкого ужаса довершает обстановка царских покоев: красные ковры, опрокинутое кресло, орудие убийства - царский посох, красные стены. Создается впечатление, что кровь везде.
 Да, настоящие художники всех времен - это еще и чудесные психологи в своем роде.
  - Взять, к примеру, картину  «Утро в сосновом лесу» - одно из ярких произведений кисти И. Шишкина. Тут восхищение природой растительного и животного мира. Здесь все гармонично. Зеленые, голубые и ярко-желтые тона создают эффект едва проснувшейся от сна природы.
     На заднем плане можно увидеть яркие золотистые оттенки – это намек на пробивающиеся лучи солнца. Они придают картине торжественную атмосферу. По земле еще клубиться туман, изображенный довольно реалистично, и, если сосредоточиться на этой детали шедевра, то можно прочувствовать утреннюю прохладу.
  Картина настолько реалистичная, что кажется, будто бы это не шедевр кисти, а снимок лесного пейзажа. На переднем плане поваленная с корнем сосна, на которую взбираются медведи. Они резвятся, вызывая положительные эмоции. Для них утро нового дня является настоящим праздником.
  Медвежата так добры и безобидны, словно приручены. Кажется, что они не способны на жестокость и совсем не хищны, несмотря на свою животную природу. Главный акцент картины – это сочетание солнечного света на заднем плане и медведей на дереве на
переднем.
Мы с  Ирой шептались:
-  У меня от правдоподобия природы на картине вдруг появилось желание оказаться в тени лесных деревьев,- шептала я.
- Я сама смотрю на  картину и мечтаю оказаться в этом густом сосновом бору, побродить по влажному моху, всей грудью вдыхая запах терпкой хвои, с радостью взбираться на ветки, как изображенные на картине три медвежонка под пристальным вниманием медведицы.
А девушка продолжила:
- Спокойная и полная добра и света картина, как и все его шедевры.
Мы кивнули в знак согласия головами.
- А знаете ли вы, какая у художника была трагическая судьба?
Мы недоуменно пожали плечами.
 -У него обе жены умерли рано, затем два сына, чуть позже отец. Да и он умер у себя в мастерской совершенно странной смертью. Все было, вроде, нормально. Он с утра поработал, потом проведал родных. А, вернувшись в мастерскую снова, вдруг упал на пол. И умер.
   Далее нас подвели к картинам Айвазовского:
- Мальчик любил рисовать с детства, но семья была бедной. И только, благодаря помощи градоначальника Феодосии Казначеева Айвазовский
В 1838 году Иван Константинович Айвазовский отправляется на два года в Крым, знакомится с будущими морскими героями России - Нахимовым, Лазаревым, Корниловым. У него появляются не просто морские этюды, как во время обучения, а картины-баталии.
  Николай 1 приобретает для музея его знаменитую картину « Девятый вал». Изображенное после ночной бури море, едва переведя дух, должно встретиться с девятым валом. По легенде, именно он - апогей штормов. За обломки мачт корабля цепляются выжившие изнемогающие мореплаватели. Озаренное рассветным солнцем небо словно сулит им победу. Такие произведения создаются в счастливые моменты творческого подъема 
    Я  всегда любила морскую тему. И до корней волос была поражена этими картинами. Море выглядело  таким, каким  я видела в штиль или в шторм. У меня тревожно забилось сердце, как при просмотре хороших фильмов.
  Мы продвигались все дальше и дальше по залам Эрмитажа.
Как видите, картин в залах бесчисленное множество. И написали их великие художники. Возле каждой картины всегда множество посетителей.
Буду рада, если кого-то из вас заинтересовал мой рассказ.
    Из Эрмитажа вышли все взволнованные.
     Следующие два дня мы были предоставлены сами себе. Каждый занимался тем, чем хотел: кто-то посещал театр, кто-то бродил по улицам города или катался на метро, кому-то нравилось ходить по магазинам.
     Заключающим событием  был «Праздник Авроры», ради которого мы и приехали в Ленинград.  Кульминацией этого  торжества стало возвращение  крейсера «Аврора» на историческое место на Неве у Николаевского моста, где в 1917 году прогремел исторический залп.
  По рассказам жителей города это было незабываемое зрелище. Мы пожалели, что не видели этого возвращения. Было бы интересно увидеть, как разводили мосты, как медленно и важно крейсер проходил под ними.   
    После возвращения «Авроры», в Неву вошли более двадцати кораблей Балтийского флота. Они растянулись на несколько до самого  Смольного. Набережные вдоль реки были красочно оформлены и освещены. Все здания вечером вдоль Невы были озарены скрытым подсветом, и выглядели торжественнее, чем всегда.
   Седьмого ноября в сумерки, несмотря на ненастье и дождь,  на набережных Невы собралось огромное  количество зрителей. Среди них были и мы.
В небе разлетались гроздьями огней  множество красных ракет, горящих 1-2 минуты.
А в девять часов вечера на реке началось торжественное театрализованное представление.
    На бастионах и стенах Петропавловской крепости 250 факелов взметнули багровые языки пламени в серое, закрытое тучами, небо. Из них пятьдесят - в знак пятидесятилетнего юбилея- были выше и мощнее других. Из самой Невы высоко в воздух поднимались пятьдесят мощных  фонтанов, освещенных цветными прожекторами. Засветились огнями и знаменитые Растральные колонны – символ Питера!
С крейсера» Киров»  зазвучали фанфары, а вслед за ними  зрители услышали  голос диктора: “Внимание! Внимание! Говорит Ленинград! Говорит Ленинград! Слушайте! Слушайте, что было в нашем городе 50 лет назад!”.
И тут же в стихах начался рассказ о Смольном, штабе революции, о знаменитой пушке Петропавловской крепости и обо всех событиях того исторического дня.
Это было так торжественно. Души экскурсантов ликовали.
В девять часов 45 минут вечера, как и в революцию, над Петропавловской крепостью был поднят красный фонарь, и грянул залп «Авроры».  Над Невой вспыхнул длинный красный луч, как бы соединяя  крепость с самим крейсером.
По Неве от Литейного моста двинулась флотилия, над каждым кораблем было по флагу одной из союзных республик СССР. Их сопровождали 15 катеров с выстроенными на борту экипажами. На всех катерах тоже развевались на ветру республиканские флаги.
   Вдоль набережных реки стояли  курсанты артиллерийских училищ. Они держали в руках ракетницы и пиротехнику. По сигналу они нажимали на спуск и над Невой, словно радуги, загорались величественные и разноцветные огненные арки.
 Корабли были украшены золотистыми лампочками и только “Аврора” – центр торжества – выделялась красным цветом. На ней были подняты флаги всех союзных республик. А в небо на аэростате взмыло огромное полотнище с портретом Ленина, освещенное мощными прожекторами.
    Зажглось и засверкало над водой огромное солнце - символ новой эры человечества Его высоко подвесили на плавучем кране! Небо озарилось разноцветными фейерверками! После этого представления до глубокой ночи над Невой шел концерт – артисты пели песни и декламировали стихи о Ленинграде, о блокаде, о жителях города. И только, когда все на воде замерло, ленинградцы неохотно стали покидать мокрые набережные, унося с собой дух праздничной общности советских людей.
       Наутро мы вместе с Ольгой Алексеевной, полные впечатлений,  на поезде» Ленинград- Баку» с сожалением покинули полюбившийся город. Кто при продвижении поезда по городу делился своими эмоциями от путешествия, кто читал книгу.
  Я, Ира и Люда, разглядывали в окнах мелькающие улицы города, наблюдали за спешащими на работу ленинградцами. Праздник праздником, а работа работой. В годы социализма придерживались принципа: » Раньше думай о Родине, а потом о себе». Мы, шутя, называли себя «абэвэшками»: всегда были вместе, а учились  в разных смежных классах.
Я сказала:
-Так жалко покидать город. Кажется, за несколько дней целая жизнь здесь прошла. Столько событий произошло, столько эмоций.
Ира откликнулась:
- Я как раз об этом же думаю.
- Хорошо, что мы попали  в число экскурсантов. Такое событие, что мы видели вчера, вряд ли кто из нас забудет. Я в полном восторге от города, его музеев и даже жителей,- поддержала Люда.
 - Помните, как мы здесь заблудились, и не могли найти дорогу в гостиницу? Тогда совсем незнакомый парень поехал вместе с нами на метро, хотя собирался ехать   совершенно в другую сторону,  показал нам точную дорогу. И лишь потом отправился туда, куда ему надо было.
   Я тогда даже  растерялась. Не могла сопоставить действия этого ленинградца с поступками москвичей, к которым мы с родственниками  не раз обращались за помощью. Ни один из москвичей даже не остановился, когда его просили что-нибудь объяснить или показать.  Частым ответом было: » Понаехали тут всякие! Пройти свободно не дают».
- Такое не забудешь,- улыбнулась я.
- Да, между москвичами и ленинградцами полный контраст. Страна одна, а люди совершенно разные.
     Парни уже давно перестали болтать между собой и прислушивались к нашему разговору.
- На всякую ерунду вы, девчонки, обращаете внимание. Какая разница, кто подсказал дорогу, а кто нет. Может  тот москвич просто спешил. Или не москвич был вовсе.  А вы с родственниками надоедали ему с расспросами?!- возразил Айларов.
- Может, но мы не у одного спрашивали,- пожала плечами я.
- Вы вот скажите мне лучше, какие подарки домой везете? На память о городе что-нибудь купили? – с неизменной ухмылкой спросил все тот же Айларов.
- Конечно, открытки с видами, - как по команде, одновременно отозвались мы.
Люда в это время покинула свой наблюдательный пункт у окна. И уже сидела рядом с Ольгой Алексеевной:
- Мы были стеснены в денежных средствах. И самый главный багаж от путешествия остался в их головах, не в сумках или карманах.
Сергей ухмыльнулся и скривил губы в подобии улыбке:
- Хотел ведь вам, дурехам, помочь, побрезговали моим обществом.  Все по музеям да улицам ходили.  А я ребят водил в кафе, где даже туалет снабжен видеком. И там круглый год можно в любое время мультики смотреть.
-  Интересно, конечно. Но не столь важно. Мы мультики и дома посмотреть сможем. Зато были на Сенатской площади, на Пискаревском кладбище. Столько эмоций! –
улыбалась воспоминаниям Ира. – На одной из улиц мы видели надпись: «При артобстреле находиться здесь». Это еще в войну для блокадников было написано.
- Тратить деньги на кафе мы не захотели. А вот в двухчасовую экскурсию  втроем съездили! Вот это было чудо! – отозвалась я.
 Я избегала лишних встреч или бесед с этим парнем. Еще с пятого класса после конфликта  на уроке с посещением кабинета директора,  у меня о нем сложилось не очень хорошее мнение.
- И как прошла поездка? - заинтересовался он.
        В разговор вклинилась Ира:
- Прекрасно. Нам показали город, посвятили во многое из его истории. Ольга Алексеевна, была права: Ленинград находится на первом месте по благоустройству. Все новостройки лишь здесь ведутся в щадящем режиме. Деревья вырубаются только под саму стройку. Когда дом бывает уже готов, он стоит среди высотных деревьев, а не на голом месте. Строители потом ставят лавочки и детские площадки. И живи, радуйся.
- Интересное дело,- вставил  реплику Саша Тарасов, тихий и спокойный одноклассник. Когда рядом не было Сергея, он казался пай-мальчиком. Стоило появиться тому, мальчишка становился под стать другу: пошлым и несерьезным.
- Как они умудряются сохранить деревья? – пожал он плечами. - Было бы неплохо, получить квартиру там, где рядом парк, тень, грибы.
Ира подхватила:
- Мне еще понравились остановки городского транспорта со скамейками-качалками под навесом. Представляете, дождь или град вокруг. А ты себе спокойно качаешься на качалке, сухой и здоровый.
        Снова подошла Люда:
- Что и говорить, не город, а сказка!  Мне еще запомнились скульптуры в лесном массиве и столики со стульчиками вокруг них из пеньков.  Прелесть! Пошли, например, с друзьями по грибы-ягоды. Устали, отдохнули цивилизованно.  И отправились дальше.
Она немного помолчала, и добавила:
 -Что и говорить! Мы время здесь провели не зря. Даже в области побывали. Природные красоты растительного мира, разнообразный и постоянно меняющийся ландшафт местности, исторические  и культурные места, - все это  увидели и почувствовали сами, путешествуя по ней.
Ирина поддакнула:
 -  Взять, хотя бы пояс  комплекса мемориальных сооружений, который был создан в память его героических защитников.  Или  "Дорогу жизни» - единственную, которая связывала полтора года блокадный город со страной во время войны через Ладожское озеро. Глаза наши сияли счастьем.
        Мы отправились в путешествие, несмотря на запрет учительницы далеко и надолго покидать пределы гостиницы. Экскурсия по историческим местам длилась всего 3-4 часа. И вернулись с нее не позже тех ребят, что просто гуляли по городу или посещали парки, театры или кино.
        Ольга Алексеевна сказала:
- Вот, смотрю я на вас  и вижу, как вы повзрослели за эти дни и как плодотворно провели  несколько дней, которые находились в Ленинграде. За самовольную экскурсию девочкам я лишь для приличия погрозила  пальчиком. И даже рада была их плодотворному отдыху. Ну, сходили бы они на сеанс в кино. Мероприятие неплохое, но кино есть и в станице.
        За всех нас  отозвалась Ира:
- Вот и мы так решили.
- До чего все-таки красивый город. Нева и набережная так и стоят перед глазами.
- У нас много таких хороших городов. Но этот навсегда останется в умах самым главным, благодаря залпу « Авроры» и дедам, кто завоевал для нас ценой своих жизней такую  действительность, при которой появилась возможность детям разных слоев населения бороздить просторы родной страны, - высказала свою мысль учительница.
Так в беседах и внезапно вспыхивающих диспутах прошла дорога домой.
    Через двое суток поезд застучал колесами по стыкам рельсов в родных местах. Вот и пост моей мамы  на стрелках, мать Ирины мы увидели возле формирующегося состава недалеко от станции. Показалась станция, заполненная нашими друзьями и родственниками. Каждый из нас, покидая вагон, попадал в чьи-то объятия.
    Незабываемое путешествие закончилось. Но жизнь продолжалась. В ней было много всякого: и хорошего, и плохого.
 
                Глава 4. Изменения в мое отсутствие.
               
           Мне нравилось жить в станице:  там было много друзей - приятелей. Пока я была  на экскурсии, что-то произошло в семье  Нади. Ее родители переехали жить  в поселок Садовый, а подругу забрала к себе бабушка, что жила  на другом конце села. Мы стали видеться редко. У нее появились новые друзья. Они всегда сопровождали ее, я без нее совсем заскучала, мне было плохо: не хватало ее шуток, понимания и внимания.
    Ира  дружила с Мишкой Булкиным. Причем, в основном, эти встречи проходили у меня в комнате. Они шептались, обнимались, целовались, а я сидела к ним спиной и готовила уроки на следующий день. Как-то Миша приехал радостный и говорит:
-  Девчонки, я в автошколу записался, чтобы время зря не терять.
- А деньги откуда взял?
- Отец дал. Да там всего 80 рублей и надо было.
- И как? Тяжело?
- Вот и хочу рассказать о первом занятии. В группе набралось 20 человек, двенадцать из которых женщины.  Инструктор долго смотрел на нас и, молча, шевелил губами. Потом горестно так говорит:
-  Двенадцать женщин. Из них восемь блондинок….- Он вздохнул.- Я скоро вас столько выпущу на дорогу, что буду бояться не то что выезжать на автомобиле, но и просто выходить из дома.
- А чем это женщины ему не нравятся?
- В том-то и дело, что они сами виноваты. Он говорит, в прошлом потоке одна блондинка обиделась, когда он сказал:
- Выходите из машины. Вы не сдали экзамен.
- А чего это я не сдала? Я ведь еще и не заводила ее.
- Да как же  вы заведете автомобиль, если уселись на заднее сиденье?
    Вскоре Миша был призван на службу в армию. Он писал моей подруге хорошие, добрые письма. Она иногда читала мне вслух выдержки из них. Летом мать Иры  приобрела  для дочери путевку в хороший пионерлагерь.
       У Иры тоже после поездки в пионерлагерь « Бештау» под Мин-Водами появилась новая подруга Лена. Она даже к ней в гости приезжала. Все внимание Иры теперь принадлежало ей. У них появились совместные мечты, интересы. Даже песни они теперь пели свои. И вдвоем. Что-то надломилось во мне: наверное, я - плохая подруга, если все, кто был рядом раньше, разыскали себе новых приятельниц?!
    Чувствуя себя одинокой и не понятой, я после возвращения из Ленинграда упросила маму разрешить  учиться в школе-интернате в Моздоке. Станционные девчата так нахваливали тамошнюю жизнь, что своими доводами и  рассказами увлекли и меня:
- Во-первых, это все-таки, хоть и маленький, но город с кучей магазинов и кинотеатров. – В комнатах нас живет по 4 – 5 человек. Есть, с кем поделиться сокровенным, попросить помощи или просто провести время. У нас много друзей и подруг  с разных станций.
    В интернате я провела всего одно полугодие. Мне не особенно понравилось шумное общество интерната. Его обитатели любили коллективное общение, и даже уроки учили все вместе. В коридорах всегда было шумно. Мне  по душе было уединение.
    Хотелось  размышлять в тишине. Поэтому устные предметы я учила, гуляя по аллеям интерната. И, вспоминая  станичных друзей, я тоже бродила по этим же местам  в одиночестве.
        Я всегда отличалась  доверчивостью. Когда Таня Булкина попросила занять у воспитательницы три рубля для нее, я согласилась. Но она деньги вовремя не отдала, как обещала. И виноватой осталась я:
 - Олюшка, ты  хорошая девочка. Но запомни, раз и навсегда:  никогда не занимай денег для кого-то. Таня очень тяжела на отдачу: деньги берет, а отдавать не собирается. Поэтому ей уже все отказывают, - сказала как-то эта воспитательница.
И я надолго запомнила  преподнесенный урок.
    Вскоре я снова вернулась в сельскую школу.  Здесь узнала страшную весть:
Надя - теперь уже первокурсница одного из грозненских институтов - пережила незабываемую драму до моего отъезда в Моздок, когда  возвращалась из клуба в одиночестве. Ее тогда изнасиловал вернувшийся из заключения старший брат «тоннуши».
    Все мы, станционные, называли эту девочку так за ее тяжелую фигуру. И всегда старались избегать общения с ней, не принимали в игры,  часто подтрунивая над ее неказистой фигурой и совсем не детскими  движениями.
      Я корила себя за эгоизм и желание собственного удовольствия от путешествия в Ленинград, потом перевода в интернат Моздока. Как я могла забыть о подруге, погрузившись в  радость, что была награждена  поездкой!? Получается, я отвернулась от нее и потом, когда уехала в интернат  вместо того, чтобы встретиться с нею и  поговорить.
    Надя тогда не заметила выглядывающего из-за угла сарая возле железнодорожного полотна Ваську, пьяного и злого. Совсем недавно она дала ему отворот – поворот, сказав  на его настойчивое  предложение дружбы:
 - Прости, Вася, ты, наверное, хороший парень. Но я, во-первых, мало тебя знаю. А во-вторых, давно люблю другого парня.
Тот другой, конечно же, был мой брат Вова.
        Парень затаил обиду на нее. В ней красота дополняла ум и порядочность. Из всей семьи именно она выделялась умом, желанием учиться и собственным мнением.
    Васька не раз пытался сблизиться с нею, избивал всех ребят, кто хоть раз оказывался ближе к ней, чем он считал допустимым. И по - пьяни он теперь решил: раз по согласию он не такой, то возьмет ее силой. Она будет только его и ничья больше. Давно пора понять, что прав тот, у кого сила. А сила на его стороне. Его самолюбие бунтовало, требовало удовлетворения. Она всего лишь игрушка для мужчин.
      Когда в нем закипала низменная похоть к женщине, никакой разум не мог остановить его. Он  оправдывал свои мысли и действия, отодвинув рассудок куда-то вглубь себя.
        Одноклассница Люба потом рассказала подробности этого ужаса, осуждая отказ Нади:
- Васька  ударил ее из-за угла деревяшкой по голове. Она потеряла сознание. Он затащил ее в сарай над железнодорожными путями.
     Пока та была в бессознательном состоянии, разорвал на ней платье и опрокинул навзничь на земляной пол. При этом, на всякий случай, он  зажал пальцами одной руки ее горло. Руки заламывать ей он не стал. Они и так безвольно висели вдоль ее тела.
- И ты считаешь, он имел на это право? Кто давал ему его? Надя отказала. Значит, он не в ее вкусе, - возражала я.
- В любви все способы хороши. Она не понимает своего счастья. Главное здесь -  чувства мужчин, а мы должны только разрешать им себя любить.
- Чушь какая-то!
- Оля, не мешай! Пусть рассказывает! Что дальше-то было?- слышались возгласы
любопытных.
  - Так вот дальше…  Когда он потянулся к нижнему белью Нади, та вдруг пришла в себя.       Ужас происходящего до такой степени испугал ее, что мозг  молниеносно заставил ее бороться. Она сопротивлялась из всех сил, поцарапала брату лицо и руки. Он ведь звал ее замуж. Чего ерепенилась? Ничего бы этого не было.  И теперь вот отбивалась и кричала, несмотря на угрозы быть задушенной:
- Как тебе не стыдно? Неужели тебе все равно, что  ненавижу тебя? Каждое твое движение ненавижу! -  Ее обидные слова только подзадоривали взбешенного Ваську:
 - Плебей! Грязный насильник! Отпусти, иначе снова окажешься в тюрьме!
- Молчи, паскуда. Я и только я буду твоим хозяином.- Ничто не трогало Васькино сердце.    Он сильно желал ее. При этом бил ее и швырял, ударяя головой о стену, пока не получил желаемое. Нечеловеческий вопль вырвался из ее напряженного горла.  А он трусливо зажимал поочередно своими грязными руками то рот жертвы, то горло:
 - Заткнись,  я и один, как видишь, с тобой справился. Я получил свое. Не помогли тебе ни гордость, ни ум. Я - твой хозяин. А ты - моя жертва. Теперь хоть вой, хоть, плачь,  ты моя. Заткни теперь в одно место свои несбыточные мечты о другом! Я и только я – твой навеки! Где теперь твой любимый? Почему тебя не спасает?
          Он лез к ней целоваться и тряс  тело до тех пор, пока не обессилел. Наконец, алкоголь свалил его. Он кулем упал на пол. Надя забилась в угол, натянув на себя обрывки одежды. При этом слушала его омерзительный храп. Она не знала, как теперь будет жить.  Мечты о прекрасном будущем с любимым человеком прервались в этот страшный вечер.
- Тварь! Жаль, меня не было рядом с ними. Я бы ему – гаду - показала желание… надолго бы он забыл о нем.  Где ты тут видишь чувства?  Кто любит, никогда не поднимет на любимую руку. А твой братец просто эгоист и садист в одном лице.
    Потом я встретилась с Сергеем:
- Я услышал плач, даже вой, вопли  из сарая, когда шел домой.
  Решил, надо узнать, что случилось. Заглянул туда. Надя с огромными глазами на лице, в слезах и крови, забилась в угол. Вся дрожит и воет, как голодный волк на опушке. А этот поддонок распластался по земле с улыбкой на лице. Я помог сестре встать, несколько раз пнул его изо всей силы в бок. Он даже не шелохнулся.  Довел Надю до дома, стараясь избегать встречи со знакомыми. Платье  на ней разорвано, лохмотья, грязные и окровавленные, висят по сторонам.
- Пап, такое дело…
- Что-то случилось? – Не оборачиваясь, спросил отец. Он в гараже строгал дощечку для книжной полочки.
- Случилось непоправимое. Я Надю в сарае нашел…
Отец бросил работу. На лице его заходили желваки:
- Что с ней? Она жива?
- Жива-то, жива! Но Васька надругался над ней!
- Где моя доченька? Моя гордость и отрада!
- Да в комнате она. Сидит, молчит, только воет страшно.
- Убью гада! Где он?
    Мы отправились в злополучный сарай за насильником. Теперь уже вместе с отцом мы тормошили и пинали его. Он только мычал и беспорядочно отмахивался руками. Пытались поднять его, но тот опять сваливался назад. Тогда я отправился на станцию за его матерью.
          Узнав о случившемся, его мать взмолилась, упав на колени:
 - Ради Бога, не подавайте заявление в милицию. Он ведь и так травмированный. Я воспитывала детей одна. Из-за нехватки денег  детдом был много лет его крышей над головой. Обещаю вам: я заставлю его жениться на Надежде. Тем более, что она ему нравится.
- О какой женитьбе может быть речь? Моя дочь терпеть его не может!
- О какой любви может идти речь? Женитьба избавит вас от позора, а моего сына  от тюрьмы. Это ведь выход.
- Ну, не знаю. Это решать не нам.
- Кроме того, я насобирала небольшую сумму. Заберите эти накопления. Вам на небольшую хатку хватит. И уезжайте от позора подальше.
    Никого не волновало в это время мнение. Нади. Легко сказать, жениться. Может, ему и безразлично, на ком жениться. А Наде было противно на него даже смотреть. Она ведь мечтала любить и быть любимой. А получалось, будет жить против своей воли с ненавистным человеком.
Такой дальнейшей жизни она даже в страшных снах не представляла, считая, что
могла бы получить от жизни большего: жарких объятий с любимым человеком, долгожданных детей и безмерного счастья.
        Несколько дней она не показывалась в институте. Она просто сидела на кровати, поджав под себя колени. И тупо смотрела в угол стены, что была перед нею.
Дома постоянно пилила мать:
 - О какой любви может идти речь!? Лучше подумай о позоре, каким покрыта сейчас наша семья. Стыдно даже нос показать на улицу. Каждый пальцем тычет в нашу сторону. Надо срочно менять место жительства. А денег-то нет.
Серега вступался за сестру:
 - О каком позоре идет речь, мама? Разве Надя кого-то убила или изнасиловала? Пусть стыдится семья Васьки, взрастившая подонка!
 - Молчи! Ты мал еще, ничего не понимаешь! У меня,  кроме нее,  еще шестеро детей. Чего они могут ждать в будущем при такой репутации семьи?
        Надина мать решила пожертвовать счастьем дочери ради дальнейшего благополучия  семьи. Она уговаривала Надю согласиться на предлагаемый семьей насильника брак ради обещанной суммы на покупку жилья.
    В один из дней на пороге квартиры появилась институтский куратор Нади.
 - Как она? – спросила она у матери. - Говорит что-нибудь?
 - А вон, посмотрите! Сидит днями и ночами, уставившись в стену. И молчит.
 - Пойду-ка я поговорю с девочкой. Оставьте нас наедине хоть на несколько минут. Ей бы с психологом сейчас пообщаться. Да где его найдешь в вашей глухомани?! Люди ведь всегда по-разному реагируют на беду. Все зависит от нервной системы. У кого-то она тонкая, ранимая, как у вашей дочери. А другие оказываются толстокожими. Ничем их не прошибешь. Отряхнулись, и пошли дальше.
 - Наденька! Милая! Ты меня узнаешь? Это я, твоя преподавательница. Посмотри на меня.
          Девушка безвольно скосила глаза на посетительницу.
 - Не молчи, девочка! Поплачь, выскажи мне свою боль. Тебе станет легче.
Затворница как ждала этих слов. Из глаз брызнули бесконечные потоки слез.
   После взгляд прояснился, стал осмысленным:
- События того вечера притупили во мне желание жить дальше. Я и представить не могла, что следует предпринять, как вести себя с людьми.
- Надо продолжать жить, милая. Это не твой грех. Он за все потом ответит.
        У Нади  высохли слезы.
 - Ну, вот и хорошо. Я не говорю: забудь все. Этого кошмара никогда не забыть. Просто прошу тебя, приезжай в институт.  Не сдавайся. От этого зависит твое будущее. Я никому не позволю обижать тебя.
    В школе же болтали всякое. Больше всего меня возмутило высказывание сестры насильника:
 - Если бы сама не хотела, никто бы ее не изнасиловал.
- Ну и крыса же ты, Люба! В любви не должно быть насилия. А если бы с твоей сестрой такое сотворили?! – Я не могла смириться с ее хамством.
- У меня нет сестры!
- И слава Богу!
        Как Наде не противно было каждый день видеть  ненавистное лицо насильника возле себя,  все же из-за наступившей от единственной связи с ним беременности   дала согласие на брак, не видя другого выхода.
        Жизнь устроена так, что приходит время, когда на смену играм в дочки-матери с подружками и просмотрам мультиков по телевизору приходит увлечение книгами о настоящей любви и путешествиях. Грезы о предстоящей неземной любви до гробовой доски все чаще стали появляться в моем сознании. Что интересно, я своим спутником на будущую жизнь видела капитана дальнего плавания или, на худой случай, летчика.
        У матери появилась возможность получить бесплатно билеты для поездки с двумя детьми в любой из городов страны. Я убедила ее отправиться   в Одессу, считая этот город райским уголком исполнения желаний.  Сборы были недолгими. Город южный, поэтому не требовал большого количества одежды.
        Поздним вечером к перрону подкатил долгожданный состав. Друзья помогли быстро погрузить поклажу. И только мы успели подняться в тамбур, держась за поручни, как поезд тронулся с места. Так как отдыхать мы ехали в самый жаркий месяц, в купе вдруг оказалось, что на одни и те же места были проданы билеты-двойники.
Вагон выглядел ульем, наполненным множеством людей. Даже на третьих полках сидели и лежали пассажиры. Мне с братом тоже пришлось почти весь путь проехать на третьих полках. Хорошо, в молодости всякие недоразумения не кажутся неразрешимыми.
    Я лежала на своем месте, грезя и мечтая, когда услышала  хихиканье брата, читающего купленную на недавней остановке юмористическую  брошюру:
 - Оль, а Оль! Послушай только, что о твоих любимых моряках пишут:
 - Идет торговое судно. Рядом всплывает подводная лодка. Из открывшегося люка появляется пьяный подводник и кричит:
- Эй, капитан, где здесь пролив Дарданеллы?
 С торгового судна слышится:
- Зюйд-Зюйд-Вест держите. Не ошибетесь.
- Что ты все зюзюкаешь, ты мне пальцем покажи.
Мы с братом засмеялись. С нами вместе улыбнулись и пассажиры купе.
                Вместе с нами ехала семья, состоящая  из мужчины, его жены и двух дочек, которые всю дорогу тайно косили глаза на моего брата.
Мама девушек повернулась в сторону нашей мамы и спросила:
- И куда вы направляетесь, если не секрет?
- Да какие уж тут секреты! В отпуск в Одессу едем. Дочка спит и видит себя в этом городе. Даже нас с сыном убедила, что лучшего города в нашей стране нет. Детей воспитываю одна. Поэтому денег почти нет. Ну, хотя бы в море накупаемся.
 - А нам в ней так понравилось, что приехав однажды на разведку, теперь каждый год приезжаем сюда в отпуск.
 - Может, посоветуете, на что нам стоит обратить внимание, чтобы увидеть город во всей красе? –  Спросила наша мама.
 - Да, Одесса необычайный южный город   с прекрасным  климатом и множеством  песчаных пляжей. Но не одно море здесь примечательно. Самое главное - посетите Дерибасовскую улицу. Не пройтись по ней, значить, ничего не увидеть в Одессе. Она здесь такая же важная, как Красная Пресня в Москве. На улице много зелени и цветов, кафе и ресторанов, сувенирных лавок и лотков с водой и мороженым.
В разговор вступила одна из дочек:
 - Мороженое в Одессе очень вкусное. Попробуйте, не пожалеете.
 Женщина улыбнулась и  продолжила давать советы нам.
 - В конце Дерибасовской улицы вообще шедевр – Пассаж. Там на стенах росписи  можно часами рассматривать.
 - Мам, а мне понравился в Одессе Тещин мост, с которого открывается  вид на порт и типичные многосемейные одесские дворики. Где-то в них видны резвящиеся дети, где-то за столом играют в домино, карты или шахматы мужчины, где-то женщины развешивают по веревкам стираное белье.
 - Неплохо бы сходить на Приморский бульвар. Там  много лавочек для отдыха, торговых точек и ларьков.
- Обратите так же внимание на Потемкинскую лестницу, облицованную серо-розовым гранитом, по которой можно спуститься к самому Морскому порту. На ней 192 ступеньки. И ее высота чуть меньше тридцати метров. При взгляде с нее вниз видны только площадки. А когда смотришь вверх, то только ступеньки.
 В разговор вступил глава семейства:
- По обе стороны Приморской набережной пришвартовываются различные круизные лайнеры. А перед зданием Морского вокзала стоит скульптура «Золотой мальчик». Она считается символом удачи путешественников. - Кстати, о мальчиках, улыбнулся он.- В прошлом году в порту мы услышали интересный случай:
 - Уходит в рейс моряк. А жена его на сносях дохаживала.
 Она ему говорит:
- Когда родится ребенок, я тебе на корабль телеграмму пришлю.
- Ну, нет! Мне тогда всю команду поить придется. Ты лучше напиши, что мороженое привезли. И я все пойму.
Через три месяца он удивленно чешет затылок. В телеграмме написано:
 «Эскимо привезли чуть позже срока. Одно оказалось с палочкой, а другое нет!»
 Пассажиры рассмеялись. А наша мама  переспросила мужчину:
 - Не поняла, двойня,  что ли оказалась?!
            Как ни хорошо жилось нам в станице, пришло время покинуть ее. Весной мать, напуганная тучами неприятностей, сгустившимися над старшим сыном, вынуждена была переехать со мной  в Грозный, чтобы быть ближе к нему.
    Надю перед отъездом я так и не увидела, чтобы хоть адресами обменяться. Она теперь жила с Васькой у бабушки на другом конце села. Жалко, когда прерывается дружба без надежды когда-то возобновиться. У нас обоих  изменились адреса. Осталось только щемящее чувство потери на долгие годы.
    Огнями и шумом транспорта мы были встречены в родном городе. Все здесь было близким и знакомым. Не было лишь собственного жилья, станичных друзей и былого спокойствия. О возвращении в коттедж отца не было даже помыслов. Он к тому времени уже сошелся с женщиной. И воспитывал ее отпрысков. До судеб собственных детей у него давно не было никакого интереса.
    Квартиру мать сняла на Начале Катаямы по десятой линии на самой верхней улице. Ближайшей для продолжения учебы оказалась  школа, в которой я мечтала учиться с самого начала ее постройки.
    В классе я увидела многих своих одноклассников по начальной школе. И городская жизнь вскоре снова покорила меня.  Правда, иногда  с тоской вспоминались друзья из Ищерской. Но что сделано, то сделано. Назад пути не ожидалось. Детство и отрочество у нас проходит там, где находятся родители.  Жизнь - не повесть, ее заново не перепишешь.
      Брат остался  жить  у бабушки, а мы с матерью поселились в одной из комнат   хозяйского дома. Вокруг жили в основном люди коренной национальности. Появление симпатичной русской девочки не осталось для  них тайной. Я старалась больше времени проводить в школе, ходить только с подругами. Но они жили ближе к школе. И конец пути мне приходилось преодолевать одной. На мои  жалобы  о приставаниях ребят у матери был один ответ:
- Значит, даешь повод для такого отношения к тебе. Меньше задом верти! У меня есть проблемы, серьезней твоих неприятностей.
- Ничем я не кручу,- огрызалась я.
    Мать утром спокойно уходила на работу. И начинались мои мучения. Мальчишки соседних домов стучали в дверь, требуя  выхода для разговора. Я поначалу вышла. И тут же пожалела об этом. Они приставали ко мне, выкручивали руки. Я от них еле вырвалась и убежала. С тех пор всегда учила уроки за закрытой на ключ дверью, сидя как мышка, и делая вид, что никого нет дома.
     Тогда хулиганы ходили под окнами, заглядывали в комнату, отпускали в мою сторону всякие колкие и обидные высказывания и угрозы:
- Эй ты, новенькая! Выходи, нечего прятаться от нас. Все равно поймаем.
        Я снова  жаловалась матери в надежде на ее помощь и сострадание. В ответ от нее слышала:
- Терпи! Не принцесса. Нам больше негде искать жилье. Меньше хвостом крути, никто на тебя и внимания не обратит.
           Я  даже обиделась:
- Это я-то хвостом кручу? Стараюсь на глаза никому не показываться. Занятия в школе закончатся, сразу домой бегу. Тут же дверь на замок закрываю. Когда же  успеваю хвостом вертеть?
- Ну, не знаю. У всех все нормально, а к тебе одной пристают.
      Как-то возвращалась домой в одиночестве, пристали два юнца. Я  и спокойно просила оставить  в покое, и вырывалась из их цепких рук. Ясное дело, силы были не равны. Это продолжалось до самой моей улицы. Тут из первого, углового дома на шум за забором вышла тетя Ксения и отбила меня у мальчишек.
       - Чего вы пристали к девчонке? - Громко закричала она. - Не видите, не хочет она с вами никуда идти?! Отпустите сейчас же ее руки, а-то собаку с цепи спущу!
 Со двора доносился страшный лай собаки.
       Мальчишки, нехотя и злобно оговариваясь, побрели обратно. А женщина повернула голову в мою сторону. Я была смущена,  по щекам  текли слезы благодарности.
 - Что ж ты, милая, одна ходишь? Ладно, мать на работе. Брат-то где? – только и спросила  спасительница.
    Я вздохнула:
 - Он у бабушки живет!
- И часто к тебе хулиганье пристает? - осведомилась она.
 - Да почти каждый день.
 - Надо матери сказать об этом.
- Я говорила. Она ответила, что есть проблемы существеннее моих страхов. И предложила мне свои вопросы решать самой.
 - Не понимаю, что может быть главнее защиты чести родной дочери! - возмутилась тетя Ксения. - Потом будет поздно разводить руки в стороны, - с осуждением в голосе, сказала   она чуть тише, как бы про себя.
 - У Вовы что-то там случилось.  И она теперь занимается  решением его проблем, -  сквозь слезы, сказала я.
 - Милая девочка!  Вова-  парень, будущий мужчина. Вот он действительно должен справляться со своими проблемами сам. А дочку – подростка бросать в трудную минуту опасно!
    Она задумалась:
 - А знаешь, приходи ко мне в любое время. Мой сын, Юрик, в школе-интернате учится. Неделями дома не бывает. Я с работы раньше других прихожу, иногда работу на дом беру. Нам с тобой вдвоем веселей будет. Я всегда мечтала иметь такую дочку, как ты, но Бог распорядился, чтобы у меня были только сыновья.
        Тетя Ксения привела меня в свою комнату, разогрела чайник, сердечно обняла  за плечи, и, подмигнув, стала разливать по кружкам ароматный чай. К нему она поставила на стол незамысловатый торт из печеньев, пропитанный кремом. Мне показалось, раньше и чая такого вкусного не пила, и торт понравился.
    Особенно понравились простота и доброта женщины. Я сейчас нуждалась в тепле и участии. И получив все это от чужой женщины,  стала часто показываться в гостях у нее. Потом познакомилась с ее сыном. Мы стали дружить. Везде с этих пор нас видели вместе. Мы ходили, взявшись за руки. И мама Юры в обязательном порядке рядом. Без нее мы почти не общались.    
      Моя простая детская дружба и человеческое общение  с этой семьей продолжались примерно года три. Это вызывало у матери протест.  Она считала себя обиженной и оскорбленной,  недоумевая, как чужая женщина стала другом ее строптивой дочери, а она не может найти со мной общего языка?!
        Вскоре она получила восьмиметровую комнату в квартире с подселением. Два метра в ней занимала прихожая  со встроенным шкафом и умывальником по другую сторону от входа. Она переехала туда с сыном. Меня оставила жить у своей матери.
    Как-то в расстроенных чувствах она пришла на работу. Соседки по кабинету посоветовали ей для собственного спокойствия  разладить общение дочери с семьей   Ксении.
  - Это очень просто. Ты отправляешься сейчас на автобусе к Оле. Пусть она думает, что ты приехала из дома. Скажи ей, будто не спала всю ночь. Ксения распускает слухи, что задарила ее подарками. И что за любой из подарков она, как собачка побежит за ней и ее сыном. Добавь еще,  что она говорит, будто Оля не видит ничего хорошего от матери, поэтому и тянется к ним.  Вот посмотришь, девочка прибежит сюда узнать,  правда ли это,  а мы все и подтвердим. 
         Другая сослуживица воспротивилась:
 - Что вы творите? Это же как-то подленько получается. Как бы ни навредить девочке этим поступком. Что может получиться из этого обмана?
        Полина Ивановна, обернувшись к ней, сказала, как отрезала:
 - Ничего страшного не будет. Мать просто-напросто хочет оградить свою дочь от чужого влияния. Не велика потеря!
    И  произнесла шепотом:
 -  Ты, Даша, не сомневайся в успехе.  Твоя дочка  гордая, не потерпит кощунства над  чувствами.
Дмитриевна вспылила:
 - Ну, ты, Ивановна, даешь!
- Это надо для спокойствия Дарьи! А друзей Оля себе еще сотни найдет! Не велика беда!
        И мать отправилась в бабушкин коттедж  с единственной целью – расстроить мою  дружбу с тетей Ксенией и Юрой.
    Она показалась из автобуса на остановке, где возле двора на лавочке сидела я.  И направилась  во двор мимо меня, лишь склонив в мою сторону голову в знак приветствия. Из дому доносились сначала спокойные голоса, потом спор стал громче.  С чем-то бабушка не соглашалась.
        Назад она вернулась  чем-то озабоченная. Несмотря на кипевшие в ней ревность и неприязнь к Дворниковым,   при мне она выглядела спокойной и уравновешенной.
    Она подошла к лавочке, села на свободное место и  молчала. На ее щеках ходили желваки, и взгляд  не предвещал ничего доброго. Инстинктивно я поняла, что предстоит серьезная беседа. Знать бы только, о чем.
      Наконец, мама  стала говорить. Ничего серьезного: о том, о сем. Поинтересовалась успехами в школе, все ли нормально в отношениях с друзьями. Раньше это мало ее интересовало. У меня от нетерпения вспотели ладони, так как  всегда считала,  если хочешь что-то донести до  человека, не ходи вокруг да около, а излагай суть сразу, без обиняков.
        Наконец, разговор вошел в нужное русло:
 - Мне, Оля, надо с тобой серьезно поговорить. Сегодня краем уха я услышала, что тетя Ксения хвастает, будто ты для нее почти дочерью стала.  Разве может быть такое? Мать должна быть одна. И это я, -  все громче распалялась она.
 -  Никто и не отрицает твое материнство. Может, она имела в виду общие со мной интересы?
 -  Я не знаю, что она имела в виду. Но считаю, что подобные разговоры надо пресекать. Сейчас она заявляет, что они с сыночком тебе ближе меня, что ты от них подарки принимаешь. А это означает только одно: я плохая мать. И не обеспечиваю тебя необходимыми вещами. А что дальше будет?
 - Какие еще подарки? - недоуменно посмотрела я на мать.
        Мать хорошо знала: я обидчива и открыта, того же ожидаю от окружения. Мне и в голову не могло прийти, что для достижения цели она станет пользоваться не дозволенными средствами. Спокойствием и уравновешенностью матери удалось усыпить мою бдительность.
 - Хотя, если честно, - подумала я,- в этом есть доля правды. Даже в старших классах я ходила в обносках. Когда мать перелицовывала  пальто, то пуговицы пришивала не на месте старых проранок, чтобы скрыть их, а между ними. Наверное, ей доставляло удовольствие, когда я от стыда прятала глаза в компании друзей и подруг.
    Стоило поглядеть на мои вещи, каждый видел, что оно с чужого плеча. Все  одноклассницы в отличие от меня хорошо одевались. И это придавало им уверенности, а мне какой-то обделенности и стыда.
 - Ну, разными там открытками, рисунками, носовыми платочками и всякой дребеденью.
Я понимаю, для тебя это просто знаки внимания, память. А из ее слов получается,  будто я совсем не забочусь о тебе.
      Это для меня было ударом. От слов, казалось,  меня обдало кипятком с ног до головы. Я никогда не приняла бы дорогих подарков. А поздравительные открытки и рисунки товарища,- разве это подарки?
        Моя мама и эта женщина работали в одной организации. Для меня мамина коллега всегда была доброй и щедрой женщиной. И сейчас я не верила в байки про ее хвастовство. Не из болтливого числа была она. Благодаря ей,  я  поверила в свое будущее. И только она оградила  меня от малолетних хулиганов.
      Я, ничего не говоря, встала с лавочки и пошла в сторону материной работы. Из дома вышла бабушка, села рядом со своей старшей дочерью, с удивлением глядя  на мою гордо распрямленную спину:
 - Что-нибудь случилось? Что с Олей?
 - Ничего особенного! Просто я ей глаза открыла на ее разлюбезную Ксению!
 - И что же такого плохого могла совершить Ксения, если ты приехала к нам с внучкой в рабочее время?
 - А вот совершила,- упрямо сказала взрослая дочь своей старой матери.
    - Не пойму я, Даша, чего это тебе покоя не дает ее бескорыстная и добровольная опека над твоей дочерью? Ты на работе. Девочка под присмотром, ей хоть есть с кем пообщаться.      
    Ксения с сыном прекрасно к ней относятся, раньше защищали от нападок юнцов, когда вы  на планах жили. Дня три назад вот приходили. Я домашних бубликов напекла. Мы все вместе чаю попили, поговорили. Гости ушли. Оля осталась ночевать у меня.  Она  вся светилась от приятного чаепития.
       - Она должна от общения со мной светиться, а не с чужими людьми.
 - Чтобы  дочь радовалась тебе, делай это при встрече с ней  сама. А-то придешь, наговоришь всяких наставлений и упреков, и отправляешься к себе домой. Хоть бы раз обняла ее, поинтересовалась ее девичьими проблемами, заботами.
      У нее возраст сейчас такой, когда любовью и лаской любой человек сможет расположить к себе. Все знают это. У одной тебя только Вова на уме. Я не против внука, но и про дочь не стоит забывать. Она взрослеет не по дням, а по часам. Погляди, как на нее мужики заглядываются,- пыталась достучаться до сердца дочери старая мать.
        Мать  подскочила с места, как ужаленная:
 - Я ей всегда говорю, меньше задом крути, спокойнее жизнь будет!
 - Господи, да что ж ты слепая, что ли? У тебя скромная, чистая девочка. Только Бог красотой ее наградил. И мать слепую духовно дал. И от этого у нее куча неприятностей.         Ты как рассталась с Андреем, совсем изменилась. Всех подозреваешь да обвиняешь.
    А девочке ласка нужна и твое материнское участие. Ксения хоть как-то компенсирует твое невнимание к ней. Еще и не угодила тебе. Скажи, что надумала предпринять против этой женщины?
 - А не будет совать нос в мою семью! Вот сейчас Оля придет из моей конторы, отнесем все их барахло, что они ей надарили. И думать о них забудем!
 - Откуда ты знаешь, что будет именно так?
 - Я хорошо знаю свою дочь. И вообще у меня все схвачено,- усмехнулась Дарья.
  - Не узнаю я тебя, дочка. Всегда доброй была и порядочной. А теперь интриганкой какой-то сделалась,- вздохнула бабушка Душа. -  Ничего у тебя из этой грязной затеи не выйдет хорошего. И с людьми рассоришься, и доверие дочки навсегда потеряешь.
А про себя подумала, как бы еще хуже, чего не получилось.
               
                Глава 5. Поход к Дворниковым. Последствия.
- А вот и Олюшка.  Видно,  всю дорогу проплакала. Лицо, опухшее и в подтеках.
- Ничего, иногда полезно и поплакать. Золотая слеза не вытечет.
Я тенью проскользнула мимо родных. Назад вышла с пакетом в руке. Только и сказала матери:
 - Пошли. - На большее  не хватило сил.
      Неся пакет в руках, я ощущала жжение в пальцах. И перекладывала его из одной руки в другую, успокаивая себя тем, что отдам его, и все будет нормально. Надо только набраться терпения  и выдержать все до конца. Не веря в реальность происходящего,  я все же не могла представить, что мать способна на подлость ради собственных амбиций.
        Только шла и думала: есть ли что-то  еще страшнее предательства людей, которым доверяешь? И одна, и вторая женщины мне дороги. Общение с тетей Ксенией  - моя отдушина, бальзамом для души. Но и страдания матери не были  безразличны.
      Идти пришлось далеко. Когда старший сын Ксении вернулся из мест лишения свободы,  семья переселилась на другое место жительства.
    Никто в доме Дворниковых  нас не ждал. Летняя кухня, в которой ютились они, была расположена в глубине двора.  Мы по тропинке направились туда. Дверь открыла  хозяйка, из-за ее плеча в нашу сторону бросил недружелюбный взгляд незнакомый мужчина и пошел прочь от жилья на улицу. Вслед за незнакомцем дом покинул и Юра.
    Мы даже не  поздоровались, я отрешенно  смотрела в сторону, мать не считала нужным это делать. Она вырвала из моих рук пакет и бросила в тетю Ксению. Затем без предисловий начала кричать на нее, что  отбивает от дома  дочь, что потворствует дружбе  малолетних детей. Та пыталась доказать  чистоту и непорочность нашей дружбы.   Но достучаться до озлобленного сердца моей матери не сумела.
      Мало-помалу, и вторая собеседница перешла на крик и обвинения. Они стояли друг против друга, и кричали, орали, изрыгали ругательства, как самые заклятые враги. Я была в ужасе: не ожидала такого злобного разговора, не рада была, что дала немое согласие  на поход сюда, и вся залилась краской стыда.
    Изначально мне следовало  понять, что  ничего, кроме вражды из этого разговора не выйдет. Как же я не додумалась до этого? Просто решила, мы безмолвно отдадим побрякушки и покинем чужое жилье.
        Я стала тянуть мать за рукав в сторону выхода. Та с трудом поддавалась. Наконец, мы покинули  двор. И оказались за калиткой, которую тут же закрыли за нами на засов. Будто опасались нашего возвращения.
  Далеко отойти от  места скандала нам не удалось. Сразу при выходе из чужого двора мы замерли в недоумении. В нашу  сторону от соседней лавочки стеной направились несколько ребят, отбросив в сторону по опустошенной бутылке водки. Они злобно смотрели на нас, поочередно зыркая глазами по сторонам.      
  Мой ум машинально заработал и выдал малоутешительную информацию: на каждую из нас с матерью было по два здоровяка. Одним из ребят был Юрка. В другом случае я никогда бы не ждала от него неприятностей. Но сейчас от него шли флюиды  злобности и неприступности. А другие трое ребят вообще казались головорезами из   фильмов ужасов. От страха мне вдруг захотелось упасть в обморок, чтобы не видеть дальнейших событий.
    Каждый из юнцов вырвал по штакетине из старого забора, кто одним толчком ноги, кто резким рывком руки. Я побледнела. Тело покрылось ледяным потом.  Мать от страха посерела и стала оседать вниз по штакетнику, на который облокотилась, Я подхватила ее под руку. Хулиганы направились в нашу сторону, поигрывая в руках палками.
    Мимо проезжала машина. В свете  фар я увидела, вроде, у одного из ребят что-то блеснуло в руке. Он быстро поравнялся со мной и приставил металл к  горлу.
- Ну что, красотка, допрыгалась? - заглядывая злобно  в глаза, прошептал он.
От него несло перегаром,  голос звучал тихо и до жути спокойно.
 - Что вам от нас надо? –  тихо, почти в тон хулигану, спросила я, усилием воли стараясь держать голову гордо, хотя всем телом ощущала лед стального ножа. От этого ощущения ноги отказывались подчиняться . Они подгибались. - Идите своей дорогой. Мы вас не трогаем. Не трогайте и вы нас.
 - Заткнись, гнида! Не ха-ми дя-де!- Назидательным тоном протянул мужик.-  А-то счас всего один разочек проведу по горлышку ножичком. Долго тогда дядя Доктор Айболит будет дырочку латать!
 Он захохотал, дыша в лицо страшным угаром.
Меня обдало жаром с ног до головы.  Странная у меня натура. Стоит кому–то начать пугать, как я теряю власть над собой, в сознании стирается грань страха. Вместо этого  просыпается бесшабашная храбрость. И я представляю себя сильной и смелой, чуть ли не Чапаем на коне, на ходу разбрасывающим врагов по обе стороны. Видимо, не зря родилась в тот же день, что и красный командир.
- Попробуй, - с вызовом сказала я.- Думаешь, я боюсь тебя? Не на ту напал! Ни тебя, ни твоих дружков! Ясно?
       Я вела себя  бесстрашно, хотя колени дрожали, и всем нутром ощущала близкую опасность. А место, куда был приставлен нож, совсем занемело. Да плевала я на этих подонков. Мне даже умирать не хотелось слабой и униженной. Мать округлила глаза и держалась за сердце. И не было понятно, то ли оно болело от страха за себя, то ли мать переживала за меня.
  Здоровяк не ожидал от меня смелости. От неожиданности он отступил  и оглянулся на Юру:
 - Ну и девка у тебя, братан! Давно таких не встречал! – Он вытер рукавом рот. И продолжил, глядя на моего бывшего друга:
 - Ну что, Юрок! Действуем по принятому сценарию? Или, может, сначала, с девчонкой в «люблю» поиграем. Уж больно она меня завела! – он поедал глазами мое тело. - Только я, чур, первый!
   Он схватил меня за конский хвост и притянул к себе: » Иди сюда, …»
  Договорить  не успел, как упал на колено, сбитый ударом кулака с ног молчаливым Юрой, которого возмутило похотливое прикосновение брата ко мне. Он сквозь зубы прошипел:
 - Ты, хоть и брат! А на чужой каравай рот не разевай! Она-то  есть, да только не про твою честь! Да, я зол. Да, теоретически за обиду был готов убить мать вместе с Олей!  Но практически не могу позволить вам даже  прикасаться к ней.
- Даже мне?  Ты же говорил, что готов избавиться от них обоих! Так что же на меня кидаешься? –   спросил брат,  развозя рукавом по  лицу кровь от разбитого носа и выбитого зуба.- Надо было раньше говорить, что хочешь просто испугать.
  - Особенно тебе! – Сделав ударение на слове « особенно», ответил Юрка.- Я не посмотрю, что ты мой брат.
  Парень на коленях отполз дальше от разгневанного Юрки. И стал подниматься на ноги. Двое других ребят тоже отступили в тень, подальше от разбушевавшегося товарища.                Воспользовавшись заминкой во вражеских рядах, я ухватила мать под руку и потащила скорее дальше. Та настолько обмякла, что пришлось, чуть ли не на себе, тянуть ее вперед. Она спотыкалась, я удерживала ее, понимая, что падение сейчас смерти подобно.
  Хулиганы шли по пятам. Они свистели, ставили подножки, бросали под ноги камни и палки. Я сжала зубы и, молча, продвигалась вперед, ближе к остановке автобуса. «Там люди! - проносилось в  голове. Но зря надеялась я на помощь людей, так как  увидела совершенно безлюдную остановку. Мгновение назад «четверка», переполненная пассажирами, отошла от нее.
  Сердце заныло в груди. Я уже не столько боялась за себя. Больше  тревожило полуобморочное состояние матери. Она безвольно висела у меня на руках. А хулиганы распоясались не на шутку. Они уже дергали меня  за руку, поддерживающую мать. Толкали  мать, каждый при этом выкрикивал:
 - Че, Олька, ты держишь этот мешок с говном?
- Счас и сама провоняешься? За версту несет от твоей праведницы!
– Она тебя в грош не ставит, а ты еще держишь ее!
Парни были, явно, довольны сложившейся ситуацией с автобусом. Пока везение было на их стороне. А я не могла придумать, как выйти из положения. Тут один из парней, тот мерзкий тип, что угрожал чуть раньше  ножом, подставил матери подножку, она упала на колени. Преследователи заржали, отталкивая меня от нее. А я в это время  поднимала ее с земли.
- Какого вам черта от нас надо! Отстаньте! - Я уже не могла терпеть издевательского  отношения преследователей.
 - А ты че, смелая что ли? - наступал  снова мерзкий тип с ножом. - Смотри, а-то мне никто не указ! Будет всякая фря голос на меня повышать.
Он уже орал не на шутку,  в миг, как и в прошлый раз, намотал мой конский хвост на руку так, что я склонилась, чуть ли не до земли. И взвыла от боли.
    На шум из дома напротив остановки вышел пожилой мужчина:
 - Отстаньте от них, - громко крикнул он,- Как не стыдно? Ну и времена настали! Среди бела дня покою людям нет от шпаны!
 - Заткнись, старый козел! И мотай в свое стойло! Иначе тебе мало места сейчас будет! - заорал, как резаный, один из бандитов. Все заржали.
- Милицию сейчас вызову!- крикнул оскорбленный  мужчина. Он исчез в проеме калитки, повергнув нас ощутить ужас.
  Но снова вернулся с огромной овчаркой, которая до этого захлебывалась от лая. Теперь она рвалась в сторону хулиганов, и этим  создалась  возможность заскочить нам  в подошедший автобус. В знак благодарности я махнула рукой мужчине, тот в ответ кивнул головой. И скрылся вместе с собакой за высоким забором собственного дома.
    Бандиты бросились вслед автобусу, но только и хватило у них времени на удар ногами по заднему колесу автобуса.
 Пассажиры в автобусе заволновались:
 - Хулиганье!
 - Бандиты! Никакого покоя не стало в городе!
 -  Пьянь беспробудная!
Люди были не прочь подискутировать на тему распущенности нынешней молодежи. Мы с матерью всю дорогу молчали, приходя в себя после стычки. Перед моим выходом из автобуса мать вдруг скривила лицо:
 - Вот видишь, с кем ты связалась! Я тебе говорила, что нельзя водить дружбу с подобными типами. Но ты же у нас умнее всех!  Пусть этот  инцидент будет тебе уроком на будущее!
  Сказав это, мать отвернулась к окну, и не оглянулась даже, когда автобус оставил меня позади себя.  А я при этом думала, ничего бы этого не было, если бы мы не поперлись качать права в чужом доме. Каждый человек защищает его своими способами.
    Бабушкин дом  находился в двадцати шагах от остановки. Я облокотилась на заборчик, только сейчас поняв  опасность ситуации, в которой некоторое время назад находились  мы с матерью. Меня трясло  от страха, рыданий и обиды. С порожка спустилась старенькая бабушка, подошла ко мне, обняла  за плечи:
  - Внученька ты моя! За что все испытания на твою голову сыплются?! Говорила ведь я Даше: не трогай невинных людей, спокойнее спать будешь! Обиду ведь трудно простить! - вздохнула она. И вынув из кармана платочек, стала вытирать мне слезы.
     Я от ощущения некой защищенности припала к бабушкиной груди. Успокоившись,  поведала ей о последствиях нашего с матерью похода к Ксении.
Та побледнела:
 - Пойдем скорее в дом!
    Она прожила долгую жизнь, хорошо знала людей, и сразу поняла: если преступнику помешали довершить дело, он ни за что не отступится, пока не завершит затеянное.
  Она замкнула дверь на ключ, мы вместе подвинули  к двери кухонный стол и сундук. На них взгромоздили все стулья, что были в доме. Окна бабушка завесила шторами. В ее доме было всего две маленькие комнатки: кухня и спальня. Спрятались мы в спальне, где помещались только две кровати с железными спинками, двухстворчатый шифоньер и маленький столик, за которым мы с ней работали по очереди.
Когда я была в школе, бабушка мастерила из поролоновых подушек цветы для продажи и пополнения бюджета. А потом там же я учила уроки.
      Я сначала села на кровать, чтобы видеть, что происходит на улице. Бабушка в это время складывала подушки на полу между столом и шкафом. Долго ждать нам не пришлось. Не прошло и получаса, как на улице послышались пьяные мужские голоса. Они приближались с каждой минутой.
  У меня сердце забилось где-то в области горла. В калитке показались два мужика с толстыми штакетинами в руках. Третий хулиган остался стоять на стреме возле калитки. Юрки не было видно, видимо, он остался сидеть на лавочке возле забора. Он пьяным голосом канючил:
 - Мужики! Может, не стоит?! Олька не плохая. Я уверен, не она придумала эту разборку! Это все ее мать! Она всегда нас с мамой ненавидела!
 - Да, заткнись уже, умник! Никто и не говорит, что она плохая! Но еще ни одна фря меня вокруг пальца не обводила!  Я докажу ей, кто из нас сильнее! Все равно, она станет моей! Я так решил. Значит, так и будет!
  Я тут же примостилась на подушки на полу возле бабушки между шкафом и столом.  Та прижала меня к себе. В дверь постучали. Тихо и вкрадчиво один из недавних преследователей позвал меня выйти на улицу для разговора.
  Бабушка прижала мою голову к себе сильнее:
- Не вздумай, пусть считают, что никого нет дома!
- А, ты брезгуешь разговором с нами! Не такие мы, значит,- все громче распалялись пришельцы.
 - Ну, пеняй, сама на себя! Бог – свидетель, мы хотели поговорить с тобой по-хорошему! - заключил тот мерзавец, что пылал страстью ко мне и был с ножом.
 - С оружием на разговор не ходят! - тихо прошептала бабушка.
    Тут по двери и окнам стали колотить палками. На пол полетели осколки стекол, стали трещать старые деревянные двери и рамы. Колотили штакетинами до тех пор, пока в обеих рамах не осталось ни одного стекла.
        Мы запрятались  под кровать, прижались друг к другу, сцепив пальцы о пальцы и распрощавшись мысленно с жизнью.
    Послышалась возня перед окном в спальне. Кто-то пробирался через битое стекло, подставлял кирпичи. В разбитом окне, сначала показалась рука, отодвинувшая штору в сторону, потом появилась страшная лысая голова:
 - Да тут нет никого! Драпанули бабы со страху!
 - Да не могли они, мы же от двери не отходили!
 - А значит, они раньше сбежали!
 - Ну, твари, доберемся все равно до вас!
       От ужаса, сковавшего наши души и тела, мы, казалось, уже и шевелиться не могли.
Шум и звон разбивающихся стекол разбудили соседей по коттеджу. Они из своих окон стали совестить и усмирять разбушевавшихся молодчиков. Кто-то крикнул, что милицию вызовет. Раньше телефонов ни у кого дома не было, поэтому эта фраза была сказана просто для устрашения юнцов.
    Хулиганы огрызались, материли всех, кто пытался призвать их к порядку. Тут раздался спасительный звук подъезжающей к дому машины. Бандиты со страху, что это стражи милиции, с которыми ни один из них не желал встречаться, стали перепрыгивать один за другим через кирпичный двухметровый забор.
  Наступило затишье. Придя в себя, я выглянула на улицу через раму без стекол.
Действительно,  возле забора остановилась машина. Бабушкина соседка Нонна вернулась домой с работы и теперь недоуменно разглядывала последствия ночного погрома.
       Моя мать в это самое время, довольная тем, что наконец-то проучила ненавистную семью и заодно поставила на место свою несмышленую дочь, спокойно спала в чистенькой постельке примерно в четырех-пяти  километрах от места нынешнего   разбойного нападения.
  Это происшествие  имело последствия. Бабушка поспешила поменять свое небольшое изолированное, но без удобств жилье на комнату в коммунальной квартире с удобствами в другом районе города.
   Мне пришлось переехать в комнату матери на «Березке». И если  повезет, до школы я теперь добиралась автобусом, в противном случае ежедневно пешком спешила на занятия, примерно около часа стуча по асфальту каблучками.

               
 
 
                Глава 6. Школа. Выпускной.
 
                1.
        После разборок с тетей Ксенией и Юркой я сторонилась всех  мальчишек.  С головой ушла в школьные дела и мероприятия: занималась выпуском стенгазеты, помогала ответственным за подготовку к праздникам, участвовала в заседаниях городского комсомольского штаба «Прометей» и в воплощении вынесенных там решений в своей школе.
        Вроде, и польза какая-то была, и времени свободного оставалось  ровно столько, чтобы хватило на домашние задания и походы в кино.
        Я не знала, как правильно было поступать в таком случае. Просто решила, что надо на всю катушку отвлекаться от душевного одиночества, тотального контроля  матери. Я, конечно, ее любила и старалась не перечить. Но не собиралась подчиняться  целиком и полностью, оставляя все секреты в себе, так как была научена не раз, что поддержки в ней не найду. Лишь упреки и нравоучения.
        В эти годы я могла отказаться от многого, кроме посещения фильмов в кинотеатре «Радуга». Современное здание из камня и стекла, окруженное со всех сторон  выложенной плиткой просторной   площадью,  с лавочками на ней позади помещения, всегда привлекало  мое внимание.
        Приятно прийти в фойе кинотеатра пораньше, чтобы поглазеть на стены, увешанные портретами любимых артистов и кадрами из знаменитых кинокартин, со всех сторон заставленные  красивыми цветами в большущих кадках. Потом нравилось
 сходить в буфет, также утопающий в зелени, посидеть там за столом с порцией мороженого или стаканом лимонада.
        Иногда бывала там с подругами или друзьями. Эмоции от хороших фильмов влекли  снова и снова. Больше старалась посещать сеансы в одиночестве. Мне и одной было комфортно. От природы натура впечатлительная, любые события на экране я переживала, как собственные. Поэтому часто выходила оттуда в слезах.
    При этом избегала посторонних взглядов на свое некрасивое в такие моменты лицо. Кому хочется предстать перед людьми в таком виде!? И совершенно не переносила вопросов по оценке фильма.  Если он был очень тяжелым, жизненным, я, молча, шла домой, осмысливая только что просмотренные кадры, по несколько раз прокручивая в голове эпизоды.
        В мире много любителей кино, есть даже Международный день кино. Его отмечают с декабря 1895 года. Первый фильм о приезде поезда на вокзал был показан в парижском кафе на бульваре Капуцинов. Публика была в восторге.
    С тех пор прошло много лет. В каждом доме есть телевизор, проигрыватель, компьютер и доступ к сети Интернет. Но и сейчас многие люди с интересом посещают кинотеатры.
    В годы советской власти это было нашим  самым любимым занятием. В большой зрительный зал входили зрители, во всю стену красовался экран. В лучших кинотеатрах ряды снижались сверху вниз. Никому не мешала при просмотре чья-то голова, прическа или шляпа. И везде был гаснущий после третьего звонка на время показа свет.
    В СССР  кинотеатры были  в городах и в селах. В те годы бытовал анекдот. Желая заманить больше зрителей на «правильный, идейный» фильм, в афише писали « фильм до 16 лет не рекомендуется».
        В девяностые  годы пошел спад желающих посетить сеанс в кинотеатре. У людей попросту не было на это мероприятие средств. Тогда актуальной стала поговорка «Не до жиру, быть бы живу». Своеобразной заменой кинотеатрам стали видеосалоны -   небольшие частные  помещения со стульями для зрителей.
    На высокой подставке или на крюке прямо над головами зрителей был прикреплен к стене обычный телевизор. Видеомагнитофон при этом был спрятан от зрителей  где-то в подсобке. Фильмы в то время были низкосортные, заграничные. И все равно посетителям салонов была интересна заграничная действительность.
        Перемены к возврату кинотеатров стали происходить ближе к двухтысячным. Но нынешняя действительность ничтожна по сравнению с тем, что было в советское время. Да и стоимость билетов выросла, что не каждому человеку  по карману.
      В те годы я, отказавшись от общения с парнями воочию, переписывалась с ними по почте, чтобы не чувствовать одиночества.  Это приносило  удовлетворение и ощущение полноты жизни.
    В советское время иногда в школу или класс приходило от кого-нибудь из ровесников других населенных мест  письменное предложение  к переписке. Мы  решали, кому достанется заочный друг на этот раз, и у  этого человека завязывались дружеские отношения с оппонентом.
        Я получала каждый день письма от таких друзей. Иногда их оказывалось в почтовом ящике около десяти – пятнадцати. Тогда  в свободное время приступала к их чтению и ответам на них. Кроме чисто душевного удовлетворения,  при этом испытывала радость от того, что отвечая на множество писем, тренировалась в знании родного языка и составлении связных текстов.
      Письма я складывала стопками. Часто их перечитывала. Интересные места записывала в личный дневник, который вела все годы юности.
    Года два у меня велась переписка с  Павлом. Его писем  ждала с большим нетерпением, чем остальные. Мы оба вдруг стали проявлять интерес друг к другу.
  Он в письмах называл меня ласковыми словами и посвящал  романтические стихи и слова из сердечных песен. Каждое его письмо было пропитано добрым отношением и возвышенными чувствами. С присланной фотографии застенчиво улыбался мне  упитанный парень с умными глазами.
        Как-то Павлик прислал   письмо с приглашением посетить его семью во время летних каникул. Мне показалось,  это могло вызвать бурю критики и осуждения.
        На следующий день я поехала на Начало Катаямы для встречи с подругами.
Мы гуляли по улице, делясь событиями последних трех дней, пока мы не виделись.
 Лида сказала:
- Вчера этого, чубатого видела. Он опять подцепил новую девчонку. Идет такой… обнимает девушку за талию. Она голову к нему доверчиво так  склонила.
- Знала бы, что улыбается своей наигранной улыбкой и нежно обнимает каждый раз новую попутчицу, не стала бы ему доверять, - ухмыльнулась я.
Катя Евсеева  поддержала нас:
- Девчата, а я заметила, он каждый раз напротив окон Олиной бабушки приостанавливается, откидывает голову назад, правой рукой приглаживает волосы, потом встряхивает их снова, распушая. И опять обнимает свою спутницу, только теперь уже выше талии.
        Люба скривила лицо в усмешке:
- Ловелас запрограммированный. Каждую девчонку ведет к себе домой по строго запланированному сценарию. Лицемер несчастный!  Терпеть таких не могу!
- Кому такое понравится?!
- А давайте подшутим над ним. На месте его показного прихорашивания устроим ему сюрприз. И я изложила план мести чубатому парню.
- Даже просто из женской солидарности согласна,- улыбнулась Люба.
Тоня и Лида тоже поддержали план мести.
- Вот хохма будет! Пусть поскачет, как козел.
Ближе к сумеркам следующего дня мы  принесли нитки и  в  двух местах в несколько слоев намотали их от кустов сирени до деревьев на противоположной стороне тротуара. В темноте их совсем не было видно.
       Раздался голос Любы:
- Вон, кажется его «четверка» едет.
Мы притаились за кустами сирени. Только я прошептала:
- Вот смеху-то будет, когда он в нитках запутается.
       С правой стороны послушался жалобный шепот Лиды:
- Только девушку жалко.  Она – то не причем.
- Ничего! Пусть в следующий раз думает, с кем следует обниматься, а кого десятой стороной обходить.- Это уже Катя поставила точку шепоту.
          Тут из автобуса действительно показался рыжий франт. Лида прошептала:
- Удивительное дело! Он со вчерашней.
    Дойдя до места нашей мести, он, как всегда, стал прихорашиваться, тряся своим чубом. Протянул руку, чтобы обнять попутчицу,  и сделал шаг вперед. Покачнулся, но не упал, удержался на ногах. Его попутчица оказалась чуть позади. Она наткнулась на него. И они неосознанно оказались в позе « ню» друг за другом.
        Мы с хохотом покинули наблюдательный пункт, спрятавшись за забором. Эффект от  мести превзошел наши ожидания.
- Идиотки,- заорал чувак,-  подождите, я еще накажу вас. Все до одной бабы дуры. Никогда не знаешь, что в их головах творится.
    Его спутница, молоденькая девица, смеялась вместе с нами, оказавшись в идиотском положении.
- Что? И я тоже?
- Да кто вас всех знает?! Я уже ни в чем и ни в ком не уверен. Вот скажи, что смешного в том, то эти бабские  недоросли устроили нам завесу?
  - Так ведь мы упали смешно.
- Выходит, ты такая же ненормальная, как  и эти придурки малолетние.
- Ах, так! Да иди ты! Никуда я с тобой не пойду!
- Ну и катись колбаской по Малой Спасской! Просить не буду!
- Вот и здорово!
    И они пошли в разные стороны: девушка на остановку, парень домой.
В конце квартала он снова запутался. Стал рвать нитки и топтать ногами, грозя в темноту кулаком. Он был взбешен: Какие-то глупые малолетки расстроили его тщательно спланированный план на вечер.
    А мы, счастливые, что хоть одну девчонку избавили от паутины обманщики, взялись под руки, и пошли по улице, напевая песню:
    Давай никогда не ссориться.
    Никогда, никогда.
Давай навсегда помиримся.
  Навсегда, навсегда.
- Девчата, как вы думаете, правильно мы сделали, что разбили пару? Может, они любят друг друга!?
- Какая там пара, если у него чуть ли не каждый день новая?
- Если б любили, не разбежались бы! Неприятности влюбленных вообще-то сплачивают.
- Мы только помогли  раскрыть истинное лицо этого лицемера перед девушкой.
- Как быстро он сменил маску нежно влюбленного на женоненавистника! Да?
- А она молодец! Не стала терпеть его выходки!
 - Да, если бы все девчонки так же поворачивались к ним спиной при первом оскорблении или унижении, парни не стали бы менять их, как перчатки.
        Катя  была старшей из нас, она и  подытожила наш разговор словами из известной песни:
        Кто-то теряет, кто-то теряет, кто-то теряет,
        А кто-то находит.
           Люба поинтересовалась:
- Оль, а как у тебя с твоим Толиком? Все нормально?
 Я тогда  встречались с парнем вечерами: болтали в беседке или ходили в кино,  гуляли по ночному городу или сидели на лавочке в детском саду.
- Да как сказать?! И вообще, какой он мой?
- Прямо так и говори. Что, разбежались уже?
 - Не разбегались мы. Все по-прежнему. Приходит каждый вечер. Иногда  с братом из Мекенской, чаще сам.
        - И что?
- Не интересно мне с ним, скучный он какой-то, занудный.  То дым  от сигарет в лицо пускает, то на ногу наступает. Какой-то балбес  открыл ему способы, как  показать девушке  свои чувства. Он так и делает. А я терпеть не могу запах табака. Его брат, кстати, тоже Толик, и то лучше. Он спокойный, ласковый, добрый.
- Так ты скажи ему об этом.
- Ты что? Чтобы я навязывалась! – Отвернулась я  от Любы.
- Что, даже не намекала?
- Да сказала ему как-то: пришел бы лучше один. Хоть поболтали бы спокойно.
А он глаза спрятал:
-  Не могу я так с братом поступить!
 А сам взглядом насквозь прожигает.
- Мне даже своего времени жалко. Оно-то не возвращается.
       Голос подала Катя:
- Вот и я своего послала. Одно хвалится своей силой, выпятив грудь по-петушиному,  да якает. А если кто-то обидит меня, в кусты прячется, трус. Мужчина  должен быть опорой и защитником, а не просто собеседником. Думаю, придет время, найдется нормальный пацан. Пока учебой займусь, хвосты всякие подчищу к экзаменам.
На улице уже было совсем темно.
- Ладно, девчонки, мне пора. Мама беспокоиться будет,- я пошла на остановку.
- Подожди, провожу тебя,- отозвалась Люба
Я даже обрадовалась этому:
- Хорошо, что мы остались вдвоем. Хочу поделиться секретом.  Я в предпоследнем письме написала Павлику:
- Наверное, нескончаемая дождливая погода, навевает на меня грусть. Никто из прохожих не видит вокруг себя никого и ничего.  Все спешат под навес, прячутся под зонтиком или кутаются в плащи.
И он в ответ написал все, что его волнует, и написал о своих чувствах. А в конце приписал:
       Льет ли теплый дождь, падает ли снег,
        Я в подъезде возле дома твоего стою.
        Жду, что ты придешь, а быть может, нет.
        Стоит мне тебя увидеть, о, как я счастлив!
- Обожаю эту песню! Хороший, видно, парень. И в тебя влюблен, по-моему.
- Мне тоже так кажется. Я сама нарадоваться не могу, что встретила его на своем пути, думающего и мыслящего, как я. Он, кстати, в гости приглашает.
- Это как?
- Пишет, с родителями все обговорено.
- Я бы подумала прежде, чем соглашаться на поездку. Вот если бы они подтвердили его слова…
-  Я пока и не соглашаюсь. Да и  мама против.
- Кстати, как она?
- Трудится. Что ей еще остается?
- А Вовка?
- Да ничего так. Правда, на майские учудил так учудил. Вместе с друзьями на пять дней пропал. Мы с мамой были в ужасе. Я знала, что они отправились праздновать с   девчонками где-то в нашем микрорайоне. А домов у нас стало уже « мама, ты моя»! Сначала мы просто ждали, прислушиваясь к шорохам и шагам в подъезде.  Ладно, первый день ушел на празднование, второй на отход от него. А потом?
 - Ну?
- На третий день я стала бегать по всем домам и прислушиваться к голосам  у чужих дверей. Опустилась до такого, что возле чужих дверей подслушивала разговоры.
- И? Ничего не случилось? Все нормально?
- Нигде я знакомых голосов так и не услышала. На пятый день он явился домой сам. Весь пропитый, помятый. И тут же завалился спать.
- Во, дает!
- Такие у нас дела! Живем, как можем.
- А у отца твоего на днях шум-гам был. Новая жена гоняла его за пьянку. Орала так, что «дым коромыслом стоял».
- Не хочу о нем ничего слышать! Сам выбирал такую судьбу. А нам и без него хорошо.
- Да я что? Мое дело рассказать. Твое – не слушать.
- Извини, глупость сморозила.
    Вдали показался пыхтящий автобус. Мы с Любой расстались. Пока пассажиры  покидали его салон и входили туда, она  уже махала мне рукой из своего двора.
    Когда я прибыла домой, на столе увидела  письмо от Павлика. Я с волнение стала  читать. В конце  была   приписка рукой его мамы – Тамары Иосифовны - для нас с мамой  о ее обещании, что со мной все будет без каких-то проблем. И я после некоторого колебания мамы, наконец, получила ее разрешение на поездку.
      В вестибюле аэрофлота из репродуктора послышался громкий голос:
- Внимание! Разрешается посадка  на самолет « Грозный – Волгоград» на 22 часа15 минут.  Просим пассажиров, следующих по маршруту № … .
        Потом донеслось какое-то шипение. Никто не услышал номера рейса, но названных городов и подошедшего для отправления времени было достаточно для того, чтобы пассажиры поспешили к пропускному пункту.
    К двери аэропорта подъехал полностью открытый трамвайчик с множеством сидячих мест. Люди быстренько их заняли. И вскоре уже толпились возле трапа воздушного лайнера. Элегантная стюардесса чуть старше меня, приветливо улыбаясь, проверяла билеты и указывала пассажирам, где помещать багаж и куда направляться после входа в транспортное средство.
        Когда подошла моя очередь, бортпроводница, подмигнула после проверки документов:
- Счастливого пути! Твое место в первом ряду от кабины пилотов. Слава Богу, попутчица в этот раз молоденькая попалась. Веселее будет время коротать.
    Когда все места были заняты, она закрыла двери. В здании  аэровокзала объявили отправление воздушного агрегата. В салоне  загорелась табличка: « Пристегните ремни».
  Самолет как-то неожиданно вздрогнул, вздохнул и потихоньку стал выруливать на исходную позицию. Потом стал все стремительнее набирать скорость. В иллюминатор было видно, как все быстрее и быстрее проносились мимо иллюминатора  дома микрорайона « Березка», где я жила  с матерью,  и Нефтянка, и подсобные помещения аэропорта.
        Тут агрегат как-то загудел, и оторвался от земли. Заложило уши. Я стала испуганно озираться по сторонам. Кто-то из пассажиров сказал:
- Не бойтесь. Сейчас все пройдет. Это убирается шасси.
        Гул немного стих. Пассажиры приникли к иллюминаторам. И я в том числе. Самолет принял горизонтальное положение. И не было уже никакого дискомфорта с ушами. Табличка с просьбой пристегнуть ремни погасла.
        Я  впервые летела на большом самолете в дальний рейс. Экскурсионные полеты на Аннушке не входили ни в какое сравнение с этим лайнером. Там и высота была меньше, и скорость, и впечатление были просто детскими в сравнении с происходящим сейчас. Я смотрела во все глаза. Все было  интересно. Дома, дороги, поля и люди, даже река Нефтянка становились все меньше. И вот они совсем скрылись за облаками.
    Из иллюминатора мне  теперь виделись иногда вздрагивающие крылья самолета. Казалось, они вот-вот оторвутся и разлетятся в разные стороны. Но они так и оставались на месте.
        Иногда тучи расступались. И показывались внизу маленькие разноцветные квадратики полей,  извилистые реки и темные леса, узкие  дороги, на которых копошились малюсенькие, как муравьи или жучки автобусы, машины, по полям ползали трактора. Все виделось таким мизерным, как козявки под микроскопом.Я жадно впитывала в себя все, что видела за иллюминатором. И боялась хоть что-то пропустить.
        Тут из кабины летчиков вышла высокая, стройная девушка, та самая, что проверяла билеты при посадке в лайнер. Она улыбнулась мне, и с той же улыбкой сказала в микрофон:
- Добрый вечер, дамы и господа! От имени всего экипажа и авиакомпании я приветствую вас на борту самолета ЯК-40 , следующего по маршруту Грозный – Волгоград.
Сообщая о времени нахождения самолета в пути, стюардесса снова приветливо улыбнулась мне, волей судьбы оказавшейся прямо возле кабины пилотов.
          – Желаю приятного полета,-  закончила она. И  присела на свободное место возле меня:
- Ты что же, одна летишь? В гости или как?
- Ага. С мальчиком и двумя девочками из Калача – на - Дону переписывалась. Они пригласили в гости. Вот еду к ним на несколько дней. Потом поеду в Армавир поступать в юридический техникум.
- Так у тебя целое турне получается?
- Вроде того.
- И не боишься одна лететь?
- А чего бояться! С детства мечтала на настоящем самолете полетать. У нас в городе раньше на экскурсионных Аннушках желающих катали  над городом. Я обожала смотреть сверху на малюсенькие дома, крохотные деревья, машинки. И всегда думала: интересно, какими же будут они все с высоты настоящего пассажирского самолета?!
             - Я тоже всегда хотела летать на самолете. Только не в качестве пассажирки, а хотелось стать стюардессой. И вот мечта сбылась. Уже второй год с этой небесной птицей курсирую из Грозного в Волгоград. И обратно. Ты никогда не хотела оказаться на воздушном судне в качестве бортинженера?
- Представь себе, нет. Да и какой с меня бортинженер? У меня рост метр пятьдесят четыре. Сначала мечтала стать детским  врачом,  потом учительницей.  Уже в старших классах помешалась на карьере артистки. В драмкружок в школе ходила, даже старостой там была.
        Еще мы с подружками пробовались на главную роль в кино. Ходили два раза в неделю к бывшему главному режиссеру театра имени Лермонтова, на частные уроки. Видела там множество самых настоящих артистов этого театра, которые забегали к Арсению Степановичу по делу или просто проведать.
    Один раз даже с Махмудом Эсанбаевым сталкивалась. Как-то пошел  руководитель нас проводить и новую группу из трех девчат встретить. На улице стояла шикарная машина. Из нее вышел высокий мужчина и спешно направился в нашу сторону:
- Арсений Степанович! Дорогой! Как давно я тебя не видел! Как здоровье?
Как настроение?
- Не дождетесь! Все у меня прекрасно! Немного похандрил. Теперь вот по просьбе  бывшего ученика провожу пробы на главную роль в его новом  фильме. Вот, видишь, какие девочки ко мне ходят. Как тут болеть или стариковать?!
    Танцор пристально посмотрел на меня, Жанну и Аню.
- Да! Девочки, что надо! Ну, ладно! Готовь  достойную смену. Удачи тебе, дорогой друг!
У  артиста квартира находилась в соседнем подъезде этого же дома, где жил наш руководитель.
    Стюардесса усмехнулась:
- Кто из девчат не мечтал стать знаменитой актрисой. Было и у меня такое затмение. Хорошо, поняла, что это все несерьезно. И не такие они безобидные,  эти знаменитости.
- Вот и я об этом же. Не в моем характере раздеваться при всех подряд, жить без смысла,  и только слепо повиноваться режиссеру. Я люблю свободу мысли. И считаю, что юриспруденция  подойдет  мне больше, чем тешиться успехами  в кино или театре.
- Вот-вот.  И я того же мнения. Ладно, отдыхай! Пойду, поработаю. Как, кстати, тебя зовут?
- Оля.
- А я – Юля. Будем знакомы. Потом еще приду. Не скучай.
    А мне и некогда было скучать. Я смотрела на облака в иллюминатор, и думала:
- Как  встретят друзья в  Волгограде? Может, и впрямь, как сказала мама, не стоило мне  быть такой легкомысленной? Как-то несерьезно ехать к парню в гости. Разве не он должен был сделать первый шаг ко мне? Хотя он ведь и сделал его - позвал  в гости.
    Я ответила  ему, что это будет  неприлично. Только после приписки его матери я получила  разрешение собираться в дорогу.
      Теперь я с интересом все рассматривала вокруг. Когда сгущалась облачность за бортом, я оглядывала самолет изнутри. Кто-то из пассажиров уже дремал, другие читали. Были и такие, как я, и старательно, как губка, впитывали в себя необычный колорит полета.
          Снова ко мне подсела Юля:
-  Как дела, подруга? Не страшно? Что-нибудь непонятно?
 И у меня, как из рога изобилия посыпались вопросы:
- Юля, я тут заметила: когда поднималось шасси, загорелись и фары. А для чего они загораются? Чтобы пилоту легче рулить было?
-  Ишь ты! Глазастая! Не только для этого, конечно. Есть еще главнее роль у фар: они отпугивают птиц от двигателей. Если птицы  попадут туда, двигатель может выйти из строя. А это может обернуться  падением самолета.
- Ах, да! Слышала. Как-то по телевизору о таком случае рассказывали.
             Я вздохнула:
- Скажи, а мы увидим Волгу и город? Говорят они необыкновенно красивые с высоты. Так хочется увидеть Мамаев Курган и Дом Павлова. Я много литературы прочитала про эти места. Но одно дело прочитать, а другое увидеть. Так ведь?
- Ну, ты молодец! Подготовилась к поездке основательно.
- А когда мы уже прилетим? Скоро?- продолжала щебетать я.
- Не успеешь оглянуться, как мы окажемся над Волгоградом. Будем лететь не очень высоко. Многое можно будет увидеть невооруженным взглядом. – Улыбнулась бортпроводница.
             Она встала. Меня поразило ее  обаяние и умение подать себя. Она ведь лицо всей авиационной компании. Изящным движением руки моя новая подруга взяла микрофон. И объявила:
- Дамы и господа! Через несколько минут наш полет будет долгое время находиться над городом-героем Волгоградом. Приятного всем обозрения.
- А не могли бы вы хоть немного рассказать о городе? – Послышался негромкий мужской голос со второго ряда кресел в самолете.
    Я удовлетворенно оглянулась на любознательного молодого человека, и сама хотела бы попросить бортпроводницу об этом же.  Но подумала, что Юля посчитает меня наглой. Итак, она  многое мне рассказывает.
- С удовольствием, молодой человек. С левой стороны вы увидите  Дом Павлова, это одна из главных достопримечательностей современного Волгограда, символ стойкости, мужества и героизма советского народа, проявленных в дни Сталинградской битвы. Это 4-этажное жилое здание, в котором в дни Великой Отечественной войны держала оборону группа советских бойцов под руководством старшего сержанта Павлова, принявшего командование отделением после ранения старшего лейтенанта Афанасьева.
        По воспоминаниям немецких военачальников, их штурмовые группы сумели несколько раз прорваться на первый этаж Дома Павлова, но не могли захватить здание целиком. В советских летописях сохранились сведения о том, что немцы, организовывавшие атаки по несколько раз в день, не реализовали ни одной попытки прорваться в здание – каждый натиск был успешно отбит стоявшими насмерть советскими бойцами.
        Всё это время  в подвале здания находились мирные жители, не эвакуировавшиеся из Сталинграда. Сержант Павлов и лейтенант Афанасьев получили ранения, но остались живы. Из 31 защитника, оборонявшего Дома Павлова, погибли лишь трое бойцов.
Юля немного подумала, и добавила:
  - А  справа откроется панорама Мамаева Кургана – еще одного памятника Волгограда. Он представляет собой возвышенность на волжском правобережье в Центральном районе Волгограда.  Не все можно увидеть свысока. А следовало бы. Поэтому советую по возможности посетить этот архитектурный памятник на земле. Каждый человек должен знать историю своей страны и ее героев.
     Она грациозно открыла пилотскую дверь. И вошла туда. В иллюминатор я увидела широкую реку, всю в окружении огней.
- Волга!  - Только и успела радостно воскликнуть. Сердце  взволнованно забилось.
 Тут  из пилотской показалась Юля, и шепнула мне на ушко:
- Иди за мной! Я уговорила пилотов разрешить тебе посмотреть на город из их кабины.
     О таком повороте дел я даже и мечтать не могла!  С замиранием сердца  протиснулась вслед за Юлей. И была поражена увиденной панорамой. В кабине по обе стороны сидели два  пилота. Посередине было место бортпроводника. Вокруг светились приборы, слышались команды, видимо, диспетчера.
    Я, стоя позади сиденья проводницы,  несколько минут во все глаза, как завороженная, смотрела в огромные иллюминаторы, которые были с трех сторон. Ночной  город с мигающими огнями, широкой бесконечной лентой реки и высотными домами, сверкающими, как новогодняя елка, поразили меня  до самого сердца. Такой красоты я не ожидала увидеть.      
Через некоторое время вдали показались огни аэропорта. Я покинула кабину. И, взволнованная  увиденной панорамой города, вернулась на свое место.  Самолет готовился к посадке. Загорелась табличка »Пристегните ремни». Лайнер начал снижаться. Ближе становились огни для посадки агрегата. Снова появился гул и шум в ушах.
    И вот, наконец, колеса коснулись посадочной полосы. Появился чуть заметный легкий дымок -  колеса переходили из состояния покоя к вращению. Наконец, лайнер остановился.
Раздался голос пилота:
- Дамы и господа! Говорит командир корабля. Наш полет завершен. От имени всего экипажа благодарю вас за выбор нашей авиакомпании. Желаю  хорошего вечера!
    Пассажиры почему-то зааплодировали. И тут же засобирались. Стали выходить с последних рядов. В самолете пассажиры с рядов впереди лайнера выходят в конце. . Поэтому я показалась на трапе последней,  попрощалась с Юлей. Она пожелала удачи. И мы расстались. Так получилось, что навсегда.
     Несмотря на ночное время  на территории большого аэровокзала было светло, как днем. Мои русые волосы  и легкое платье колыхались от теплого летнего ветерка.
 Как и в родном городе, к трапу подкатил открытый трамвайчик. И скоро прилетевшие пассажиры оказались в объятиях встречающих, которые толпились возле перил, отделяющих их от взлетной полосы.
        Еще издали  я заметила застенчивую улыбку друга по переписке. Рядом с ним стояла девушка примерно нашего  возраста. Она тоже приветливо улыбалась мне. И как – то сразу между нами получился дружеский контакт.
  От волнения я протянула Павлу и  девушке руку для приветствия первой, говоря каламбур еще издалека:
- Привет! Вот и я, как обещала! – Я очень волновалась при этом. Но не хотела показывать этого друзьям.
- Привет, Оля! Я очень рад твоему приезду! - С таким же волнением в голосе, чуть слышно сказал Павел. -  Извини, я не один! Познакомься, это Таня, моя соседка! У нее в Волгограде есть родственники. Она договорилась с ними, что мы до утра перекантуемся  у них. А рано утром отправимся на автостанцию, откуда идут автобусы в  наш город.
  Мы с Таней обменялись дружелюбными взглядами.
    Павел поймал такси. Где найдешь общественный транспорт в час ночи? И мы  помчались по городу. Ехали долго. Я с восторгом смотрела в окно машины. Насколько необыкновенным я считала родной Грозный,  Волгоград оказался намного больше и краше.
- Какой яркий город!- воскликнула я громко.
- Да, наш город очень красивый, - отозвалась Таня.
- Это сколько труда надо вложить, чтобы сотворить всю эту прелесть?! – вопросительно посмотрела я на попутчицу.
- Да, он не всегда таким был. Ему уже несколько веков. И тянется он по правобережью Волги приблизительно 70 км. Сначала это был Царицын, потом стал Сталинградом, а затем его переименовали в Волгоград. Еще в 16 веке поселенцы выстроили деревянную крепость для обороны от степных кочевников, где при походе на Персию останавливался Степан Разин.
    И несколькими годами позже он установил в городе казачье самоуправление. В восемнадцатом веке город стал крайней крепостью на реке. Царь пообещал волжанам, что теперь никто не будет переселять их в Азов. А раньше такое наблюдалось.
    - Смотрю, здесь так много учебных заведений! – Уже три института мы проехали, –удивилась я.
- Конечно, город теперь огромный. Много предприятий здесь, фабрик, заводов. И, значит, специалистов требуется немало. А развиваться более-менее он стал с начала прошлого века. Тогда  произошло множество событий, приблизивших развитие города: была открыта первая в городе школа по обучению детей грамоте и появились первые профессиональные врачи. Чуть позже заработал горчичный завод.  По приказу царя был утвержден новый план застройки Царицына. И он стал строиться более добротным, чем раньше.
     Когда такси уже подъехало к названному Таней дому, я спросила:
- Таня, а как мы поедем в ваш город? На автобусе, поезде или по реке?
- Конечно, автобусом. Хотя есть и железная дорога. И река судоходная.
- Кстати, ты знаешь, что у Павлика отец - капитан на барже?- Спросила рассказчица.
- Нет, мы об этом как-то не писали,- удивленно пожала я плечами.
    Я всегда обожала моряков и летчиков. Меня манили романтика и путешествия. Отец - капитан. Это же здорово! А Павел всегда почему-то мечтал быть летчиком, бороздить, как он говорил, недра пятого океана.
- Дядя Федя сейчас в плавании. Но скоро придет в наш порт. А мама у Павлушки просто классная. Завтра же убедишься в этом.
    Павел в это время сидел на переднем пассажирском сиденье и незаметно наблюдал за мной. И шептал Тане, когда подумал, что я задремала:
- Скажи, ничего себе девчонка?! Непосредственная, не кривляка. Терпеть не могу  тех, которые строят из себя, невесть,  кого. И красивая. На ней совсем нет косметики. А все – равно привлекательная. Одни глаза чего стоят: цвета весенней зелени, выразительные и обрамленные черными ресницами, они манят к себе с неистовой силой.
     - Паш, да в тебе поэтические способности проснулись, никак?
- Да ну тебя! Разве я не прав?
- Да прав, конечно! Симпатичная девчонка. А дальше увидим.
А я не дремала, а просто осмысливала всю информацию, которая за сутки валилась на меня сплошным потоком. Если бы я не осмыслила ее и не разложила в голове по полочкам, думаю,  могла бы и с ума свихнуться.
  Волгоградские родственники Тани встретили нас приветливо. Племянницу и меня они уложили спать в гостиной, а парню приготовили место в одной из  спален.
Рано утром мы покинули прекрасный  город  и отправились в небольшой городок Калач - на – Дону, что располагался в 70 километрах в сторону Цимлянского водохранилища.
Пока автобус ехал мимо бескрайних полей, я дремала, уткнувшись головой в стекло. А как только показался Дон, красивый и довольно широкий, пассажиры в автобусе как-то зашевелились. И сонливость моя тут же исчезла. Я стала всматриваться в очертания берегов могучей реки, разглядывать окружающую ее природу и, наконец, уставилась на очарование плавно текущей воды.
     Сколько грации в этом медленном течении. Так бы и смотрела на воду. Только неплохо бы делать это не из окна  автобуса, а, сидя  на камне, возле реки. Для полного удовлетворения мне не хватала плеска набегающей на берег волны.
После реки вдруг обозначился небольшой городишко. Когда пассажиры покинули транспортное средство, самым удивительным мне  показалась в городе почва. Вместо нее под ногами везде простирался песок. Я была в босоножках на высоком каблучке. Он тут же скрылся в его толще. Песок при ходьбе забирался под подошву ног и через дырочки в обуви пересыпался снова на место. Только по другую сторону башмака.
     Я подумала: хорошо, что приехала не в туфлях. Тогда то и дело пришлось бы высыпать из них песок.
   Скоро мы подошли к небольшому дому, где жили  на первом этаже оба встречающие меня.  Возле дома стояла длинная лавка. Растительности вокруг было не много. Видимо, песчаная почва – не лучший грунт для нее.
    Таня тут же отправилась в свою квартиру.
- Павлик, я позже подойду, - сказала она, скрываясь за своей дверью.
  Парень в это время уже  нажимал на звонок. Дверь открыла полная и очень симпатичная женщина с приятной улыбкой на устах:
- Проходите, проходите! Здравствуйте! Жду вас с нетерпением! Ну, что, давайте знакомиться? – Павлик даже рот не успел открыть. - Я - тетя Тамара. А ты, выходит, гостья из Грозного,-  Оленька? – совсем по-простому обратилась она ко мне.
Я смущенно улыбнулась:
- Да! Очень приятно. – И сделала вид, что у меня не расстегивается босоножка.
   Павел всю дорогу представлял, как будет знакомить меня со своей мамой.
Он думал:
 -  Скажу, как есть: а это моя Оленька приехала. Нет, могут не так понять. Тогда:
- Мама, знакомься, это Оля.
  Но представлять меня ему даже не пришлось. Наверное, надо маму за это даже поблагодарить. У него от волнения, кажется, язык к небу пристыл.
Мама, чтобы дать мне время для оправки от смущения, оглянулась на сына:
- Тебе тут друзья с утра названивают, весь телефон оборвали. Спрашивают, когда приходить на торжество?! Ты перезвони им. А мы с Олюшкой подождем тебя на кухне. Я там последние пельмени засыпала в кастрюлю. Сварятся, тут же сядем за стол.
- Хорошо,-  пожал плечами парень. И оглянулся на меня, как бы интересуясь: не возражаю  ли я.
    Но я уже оправилась от смущения. И счастливо улыбалась ему и его простой и доброй маме, так как  всю дорогу переживала, как встретят меня родители парня.
- Сынок! Ты приглашай, наверное, друзей к обеду. Больше времени на общение будет. У меня уже все почти готово!- вдогонку сыну крикнула тетя Тамара.
    К обеду начали подтягиваться гости Павла. Ему сегодня исполнилось 16 лет. Я по этому случаю приготовила другу книгу Матвеева « Семнадцатилетние» и большой фотоальбом. И всегда старалась  дарить друзьям подарки на долгие годы. Чтобы даже через много лет, взяв в руки книгу или альбом, вспоминали о прошлых годах и обо мне.
  Поначалу гости стеснялись и разглядывали меня, как будто я свалилась с небес, решая, достойна ли я дружбы их  товарища. Я от всеобщего интереса не знала, как себя вести, куда девать свои руки.
     Потом все освоились. Павлик познакомил меня с ними.  Но я от волнения забыла все имена. Помнила только Таню. Она, кстати, пришла к товарищу в красивом платье небесного цвета. Чуть подкрепившись  за столом, она тут же  улыбнулась своим мыслям:
- Ребята, я тут анекдот перед выходом из дома услышала по телеку. Ухохоталась вся, пока сюда собиралась:
- Идет экзамен в институте по французскому языку. Преподаватель говорит:
- Итак, молодой человек, переведите мне на французский язык такое предложение:
« Лягушка прыгает по болоту».   Недолго думая,  студент выдает:
- Де лягуа де блатате де шлеп, де шлеп.
Друзья покатились со смеху. И только он стихнет, кто-то опять повторит перевод,  заразительно  хохоча, и мы тогда снова валялись по полу.
Когда настало спокойствие за столом, Таня спросила у меня:
- А в Грозном любят шутить?
- Еще как! Если хотите, я вам юмор на кавказский лад расскажу. - Я уже освоилась, чувствовала себя своей среди новых друзей.
- Давай! Согласны! Валяй!- слышались возгласы со всех сторон.
Я улыбнулась:
- В маршрутку входят два кавказца. Деньги за проезд собирает девятилетний сын водителя. Смотрит на них и говорит: "Дэньги давай, да"! Кавказцы оглядываются  на мальчишку и молчат. "Дэньги давай, ну"? -  Не унимается пацан. Тогда кавказец, протягивая деньги, спрашивает: "Малчик, откуда так хорошо чеченский знаешь?
 Снова веселье и оживление за столом.
Долго хохот не стихал в комнате. Тете Тамаре стало интересно: чего у нас так весело? И теперь она смеялась со всеми вместе.
  Я не была хорошей рассказчицей, но артистизма во мне хватало. Я всех изобразила в правильном виде и с нужной дикцией. Даже девочки приняли теперь меня за свою. А до этого ревниво считали, что каждая из них ничем не хуже меня. И в их глазах читался вопрос: и чего Пашка  нашел в ней?
   Потом светловолосый парень «подлил масла»:
- Я в июне на Украине был. Там у брата брошюрка одна попалась под руку. Вот уж поистине, каких только на свете языков нет! Узнал, что кузнечик на украинском стри****ик, а по-польски слово духи - вонявки, по-  сербски грудь - сисюрдачи. И тут же придумал такую абракадабру: девушка побрызгала утром свои сисюрдачи вонявками и поскакала на работу, как стри****ик.
      После этих слов мы вообще чуть животы не надорвали.
Когда уже стемнело за окном, настала пора дарить подарки. Они были, на мой взгляд,  очень даже неплохими. Кто-то подарил игру, кто-то что-нибудь из вещей.  Я постеснялась отдать свой подарок при всех гостях, посчитала его незначительным и спрятала сверток в тумбочку под телевизором, что стояла около окна.
Спать меня положили в комнате с тетей Тамарой. Павел лег в комнате отца.
А до позднего вечера мы все просто общались. Мы с Павликом оказались оба застенчивыми, поэтому между нами  общение происходило больше через глаза. Мы  разглядывали исподтишка друг друга. На многие вопросы видели ответы из обоюдного поведения, реакции на слова и действия.
Больше велся  разговор между мной и мамой парня. Я рассказала о себе, о своей семье, об учебе и о своем чудесном городе. А потом задала мучающий меня весь день вопрос:
- Тетя Тамара, а можно  задать вопрос о вашем Калаче? Почему он так называется? Просто интересно: не Пряник, не Булочка, а именно Калач?
- В самую точку попала, девочка. Всех интересует этот вопрос, не только тебя. По одному источнику считается, что он назван так из-за того, что река здесь была похожа на калач. По другому преданию бывший на этом месте хутор получил свое название, благодаря Петру Великому. Перегоняя флот из Воронежа в Азов, Петр 1 остановился здесь на время. Местные жители преподнесли ему в качестве угощения  калач. И царь велел тогда назвать хутор в честь калача. Так он стал Калачевским.
        Потом через хутор была построена первая железная дорога в области – Волго-Донская. И в 1951 году хутор стал городом -  Калачом-на-Дону.
- Он у вас такой маленький по сравнению даже с моим родным городом! Сколько же здесь живет человек?
- Где-то около 24 тысяч человек. Но  у нас есть и краеведческий музей, и судостроительный завод, и порт, и мясокомбинат с мебельной фабрикой.
- Кстати, - оживилась тетя Тамара,-   о мясокомбинате. Когда Павлуша был маленьким, у него врачи признавали малокровие. Никакие таблетки тогда не помогали вылечить единственного сыночка. Он сникал на наших глазах.
        Хотелось выть, глядя в его умоляющие,  воспаленные глаза. Спасибо, один старенький доктор посоветовал мне в каждую его кормежку добавлять молотую сырую говяжью печень. Я рано утром бежала на этот комбинат за приготовленным для меня свертком, добавляла фарш даже в молочную кашу. От  страшного диагноза вскоре не осталось и следа
- И теперь видишь, какой вымахал у нас молодец!
- Да, парень, что надо: не  избалован, уважает родителей, не гонится за модой,  добрый и порядочный  человек,- на мой взгляд.
    Поутру тетя Тамара ушла в киоск по продаже периодики, книг и всякой мелочи типа авторучек, значков, открыток и других канцтоваров на работу.
   Мы с Павлом  пошли гулять по городу.  После этого похода многое в моей голове стало на свои места. Оказывается, в  период Сталинградской битвы здесь так же шли бои, Калач даже был одним из важных объектов обороны Сталинграда в операции «Уран».
И после боев в начале  1942 года он был взят немцами и  только в  ноябре наши войска  их вытеснили из него. Он тогда стал замыкающим элементом кольца, в которое попала 6-ая армия вермахта.
  Пятнадцать лет назад в районе Калача был проведён судоходный канал. И теперь там  последний шлюз перед соединением канала с рекой Дон.
Здесь так же расположена железнодорожная станция под названием Донская.
На обратном пути мы забрали из киоска на обед тетю Тамару. А, проводив потом ее обратно, мы отправились на реку. В этот день ожидалось возвращение в порт отца  Павла со своим морским транспортным средством.
 
                Глава 7.  Я в Калаче-на –Дону.

  Когда пришли в порт, баржа  отца уже стояла на берегу. С нее заканчивали разгружать какие-то тюки и мешки. Люди сновали взад-вперед, на ходу смеясь и переговариваясь. Мимо стоящей баржи проследовала другая грузовая посудина, издавая очень громкие гудки. Баржа, стоящая на разгрузке, ответила ей не менее зычно. Я смотрела на всю эту обыденную для местных жителей  картину, как зачарованная.
  Паша поднялся на борт баржи. Он со всей командой поздоровался за руку. Те показывали ему в ту сторону, где их капитан. На берег через некоторое время он спустился с трапа вместе с крепким мужчиной.
- Знакомьтесь: папа, это Оля из Грозного приехала. Оля, это мой папа. Он назвал имя своего статного отца.
    Мы посмотрели бегло друг на друга.
- С приездом, Оля. Как доехала? Без проблем?
- Все нормально, дядя  Федя! Я ведь самолетом летела. Не успела усесться, и насмотреться на красоты Земли и звездного неба, как уже приземлились в Волгограде. А там Павлик с Таней встретили. Все хорошо.
    - И как тебе наш небольшой городок?
- Я в восторге! Столько необычного  увидела!
- И что же у нас такого особенного?
- Поначалу впечатлил ночной Волгоград с бескрайними просторами Волги. Давно мечтала ее увидеть. На картинках ведь одно, а совсем другое увидеть ее воочию.
    С высоты полета видела улицы города, Мамаев Курган и Дом Павлова. Теперь на обратном пути планирую посетить Мемориал. А в Калаче для меня удивительным показалось, что весь город в песках. Идешь, и он пересыпается с одной стороны башмака на другую. Так интересно!
    Отец парня усмехнулся:
- Надо же, во всем – то она интересное усмотрела,- мужчина странно пожал плечами.- А мы уже ничего этого не замечаем. Привыкли. Вроде, так и должно быть.
- И еще прелесть Калача в протекающей через город реке. У нас в горах есть буйный Терек. Его воды несутся с гор, шумя и извергаясь, как гром во время непогоды. Страшно даже ногу опустить в воду. Кажется, волны подхватят  и понесут тебя на камни, каких в горной реке  огромное количество.
    А здесь такой простор и благодать. Не могу насмотреться на ее плавно текущую воду. Еще, я никогда не видела грузовую баржу. Мы в Грозном привыкли, что грузы переправляются поездами или, в крайнем случае, с помощью автомобилей. А Донской пейзаж завораживает своей неповторимостью.
   Отец удивился моим интересам, он посмотрел на меня  теперь длительным, оценивающим взглядом. Мой положительный отзыв о красотах его родного края поднял мою оценку, видимо, на более высокий уровень, чем я значилась в его мозгу.
 Отца позвали к телефону:
Слышимость возле воды была необыкновенная. Весь его разговор на мостике донесся до наших ушей:
   - Ты знаешь, Тамара, я удивлен, так как не считал достоинством девушки, если она, сломя голову, несется в неизвестный  город к чужим людям. Скорее,  ее поступок казался легкомысленным. Переписка- это одно, а гостить у взрослого и незнакомого парня совсем другое.
    Был уверен, что приедет обычная, недалекая профура, которой нужны только тряпки и баловство. Но она показалась мне скромной, со вкусом одетой, да и мыслит по- взрослому.
     У  меня всегда были хорошее зрение и слух. Павел при этом стоял красный от стыда, а я была даже довольна, что так  все получилось.
Отец вернулся и поддержал, начатый мной разговор о реке:
- Кстати, о реке. Дон берет начало в Тульской области. Перед Калачом заканчивается средняя его часть. Его не зря зовут тихим Доном. У него медленное течение  потому, что вода течет по  равнине. Ширина долины в нем 13-15 км. Правый берег у реки высокий и крутой, а левый  пологий. Нижнее течение начинается от нашего города. Река здесь уже более расширенная, чем в начале.
- Не знала, что Дон настолько глубокий, что по нему ходят корабли,- вздохнула я.
- Он судоходный до Воронежа, а регулярное судоходство действует до города Лиски. Где глубина небольшая, нужную глубину поддерживают землечерпанием. Крупные речные порты есть в Лисках, у нас, в Волгодонске, Ростове и Азове,- добавил он и посмотрел  на свое судно.- Ладно, ребята! Мне пора возвращаться. Вечером встретимся дома. Рад знакомству.
И повернулся к сыну:
- Вы сейчас домой или погуляете?
- Побродим немного. Я хочу еще порт показать.
        Мы с Павликом  отправились гулять по причалу. Когда отошли от баржи, он удивленно сказал:
- Ты на отца, видимо, произвела впечатление. Я  не мог его узнать. Он вообще-то у нас не очень разговорчивый.
Я засмущалась,  щеки порозовели.
        Вечером мы вернулись домой почти вместе с родителями. За ужином было затронуто много тем. Смех и счастье сплелись воедино, когда семья  беседовала за столом. С первого взгляда виделось: все члены семьи обожают друг друга. В конце ужина отец Павла рассказал  морской анекдот:
- Капитан судна кричит в машинное отделение:
- Эй, механик, какими дровами топишь?
- Как какими? Прямыми!
- Топи кривыми! Поворачивать будем!
Смех то стихал, то вновь возникал из ничего.
Я подумала:
- Какая дружная семья!
Зря я боялась отца  Павлика. Не все такие, как мой. Он оказался нормальным человеком.
        Несколько дней все мы с удовольствием общались.  А потом  на пороге их квартиры возникла фигура двоюродного брата хозяйского сына. Светловолосый паренек семнадцати  лет приехал к родственникам на каникулы. И сразу противопоставил себя  мне, как он выразился «наглой грозненке». Парень тут же окрестил  меня таковым именем.
        Смотрел он на меня с нескрываемой ухмылкой, при любом удобном случае старался уколоть  обидными словами, чем самым опустить  ниже плинтуса.
Обиднее всего, когда Славик, а брата звали именно таким нежным именем, касался моей внешности:
- И чего Павка в тебе нашел? Маленькая,  ноги кривые. Что своих всех перепробовала? Теперь за простых мальчишек принялась. Чего тебе от моего брата надо?
        Говорить он старался тогда, когда оказывался один на один со мной. При всех: сама доброжелательность и непосредственность. А наедине самовлюбленный, испорченный уличный пацан.
    Я плакала от обиды: какое он имел право огульно обвинять  меня в страшных грехах,  ведь совсем не знал меня?!
      Тетя с дядей, ясное дело, были рады приезду родственника. Да и мой друг тоже. В том году  он гостил у него в Краснодаре. Теперь племянник, получается, приехал с ответным визитом.
- Паша, правда, долго оставаться в Краснодаре не захотел. Вернулся очень быстро. Недели две пробыл там. Сказал, что по дому соскучился, - вздохнула тетушка, когда рассказывала о своем сыне и племяннике.
    Я подумала: земля и небо - эти два брата. Видимо, Славка стал знакомить братишку со злачными местами крупного города. Вряд ли скромному домашнему парню понравились такие походы.
      Так и оказалось. Как-то мы втроем отправились купаться на речку. Я шла посередине. По обеим сторонам  были братья. На мне был надет зеленый халатик в мелкий цветочек с воротничком. Вернее, мама покупала  в поездку прямое платье. Его излишняя ширина позволила мне разрезать полу спереди пополам, все хорошо обработать, сделать петельки для пуговиц. И получился симпатичный и практичный  халатик.
        Я отошла чуть в сторону, чтобы раздеться для купания. На мне был сплошной купальник серого цвета, сверху обработанный синей бейкой. Я сложила снятые вещи на камне и отправилась к воде. На берегу реки ребята оказались одни. Слышимость была прекрасная.
    Павлик спросил тихо у Славика:
- Правда, Оля красивая?
На что тот съязвил:
- Ты - дурак, брат? Или из Америки приехал? Что ты в ней нашел? На мордашку? Да. А так…- Он скривил недовольно губы. - Забыл, что ли, с какими  красотками я тебя в Краснодаре знакомил?! Фигурки точеные. В бикини. Все доступно взгляду! Так ты же сбежал, струсил.
    - Не надо мне ничего от твоих «фигурок». Они пошлые и страшные, как атомная война. Чем тебе фигурка Оли не по нраву?! Стройная. Все на месте.
- Да она в сплошной купальник все прелести, как монашка, запрятала. То ли дело у Наташки бикини…- Он мечтательно поднял глаза кверху. – Ей бы лицо твоей монашки, и любуйся красотой, сколько хочешь.
    Мне стало тошно от такой бесцеремонной пошлости Славки. Я никому не навязывалась, не требовала любования  всеобщей любви к себе. Какого черта он меня опускает ниже плинтуса?
    Назад шли в молчании. Мне было противно находиться в обществе развязного  увальня из Краснодара. Я стала подумывать, что зря приехала сюда. До отъезда в Армавир оставалось еще где-то две недели. А уже не терпелось оставить это место, чтобы не находиться рядом с пошляком. Но я ведь спешила  к Павлу на день рождения. Поэтому и оказалась здесь немного рановато.
    Через некоторое время дядя Федор засобирался в рейс. Славка стал канючить:
- Ну, вот! Явилась эта Олька, и все планы нам перечеркнула. Помнишь, Паша, как здорово мы в позапрошлом году с твоим отцом в плавание ходили?
- Да, было здорово,- отозвался брат.
    Они долго вспоминали события позапрошлой давности: то смеялись, то шептались, сидя на диване.
- Слав, пойми, у меня гостья. Я сам ее уговорил приехать. А теперь, что? Брошу ее и поеду с тобой в рейс? Не по-человечески это!
- Ну, ты даешь! Кто тебе ближе: брат или какая-то там девчонка?
- Какое может быть сравнение? Вы мне оба дороги! Ты, как брат, она, как друг.
- Ой, ли? - Сузил глаза Славка.-  Если ты не пойдешь со мной и дядей Федей в рейс, я тогда знать тебя больше не захочу!
    Если честно, я в последнее время общалась в основном с тетей Тамарой.  И  это нравилось больше, чем постоянно находиться в состоянии нервного стресса, уворачиваясь от саркастических усмешек и подковырок брата Павлика.
    Вечером я предложила матери друга:
- Теть Тамар, я слышала, Павлик хотел бы с отцом в плавание отправиться? Так пусть идет. Нам с вами  и без них со Славкой скучно не будет.
- Ты, правда, так считаешь? И не обидишься?- удивилась женщина.
- А чего мне обижаться? Я с удовольствием с вами на работу ходить буду. Мне так нравится торговать в киоске, - улыбнулась я.
    Действительно, на что мне  обижаться?  Все, что  раздражало, на несколько дней отодвинется на задний план. Кроме того, после приезда Славки,  общения как такового у нас с Павлом почти не было. Он не признавал изречений брата. Но и не заступался за меня. Просто отмалчивался. А это было, куда обидней, чем его поездка с отцом.
             Как-то тетя Тамара поехала на базу за товаром. Меня оставила за себя. Предупредила:
- Под прилавком лежат « Мемуары Конева», за ними придет школьный историк. Она назвала его имя.
       Скоро к киоску подошел поджарый приятный старичок:
- Девушка, милая, а где же наша Тамарочка!
- Здравствуйте, Иван Степанович! Тетя Тамара поехала за товарами. Я за нее. Вы за мемуарами?
- Именно так, милая дама. Я вас не знаю. А откуда же вам известно мое имя?
 Я засмеялась:
-  Тетя Тамара так всех  описала, что мне не составило труда  узнать вас сразу же, как вы показались из-за магазина.
    Учитель заплатил за толстую книжку. И сказал:
- Люблю читать воспоминания  полководцев. У меня есть книги по всем  остальным, только этих нет.
   Слово за слово. И возле окошка возникла увлекательная беседа между мною и учителем. Я любила читать. А в последнее время зачитывалась книжками из серии ЖЗЛ, о городах – героях и о полководцах тоже. Так что в  беседе  могла поддержать разговор на любую из этих тем.
    Приехала тетя Тамара.
Учитель спросил у нее:
- Тамара, милая, это твоя родственница? Я с таким удовольствием побеседовал с нею!  Такая начитанная она у тебя!
        Мама Павла  улыбнулась: для всех я действительно должна казаться родственницей. Не станешь же всем объяснять, кто она и как очутилась у них. Да и не всякий отнесется с пониманием  к ее дружескому визиту. Каждый волен  думать так, как ему позволяет его воспитание.
    Через несколько дней мальчишки вернулись из речного  путешествия по Дону. Загорелые и счастливые, они рассказывали много историй, которые с ними в походе приключились. Павел смотрел на меня с благодарностью. Правда, былого диалога между нами больше так и не складывалось. Я в их отсутствие проведала подружек, пообщалась с ними.
    В один из дней парни засобирались на маяк. Они закупили продукты. Пригласили и меня составить им компанию. Я отказалась: не хватало еще  общения с подвыпившими юнцами. Не будь там Славки, может,  и пошла бы. Друзья Павла были такими же скромнягами, как  он и я.  Но  присутствие брата Павлика не предвещало  ничего хорошего.
      Павлик даже, кажется, расстроился от моего отказа. Ему хотелось показать все интересные места родных мест. А я по непонятной причине осталась дома. Ему невдомек было, что его двоюродный брат попросту перечеркивал ее доброе отношение от поездки в целом. И к Павлу в частности.
    Я не ожидала, что встречу в такой желанной поездке один на один с подлостью одного брата и безразличием, малодушием другого, так как  все время считала Павла добрым и смелым, просто необыкновенным  парнем. А он не смог дать даже словесный отпор  обычному хаму. Пусть даже и брату. Значит, я для него ничего не значила.
    Ребята ушли в поход где-то утром, а ближе к обеду  в дверь квартиры тети Тамары кто-то постучал. Хозяйка ее открыла. На пороге стоял симпатичный светловолосый парень.
- Вова, дорогой! Ты вернулся из турпоездки? - радостно всплеснула руками мама Павлика.
- Вернулся, тетя Тамара! – улыбнулся гость. От его улыбки   в подъезде стало как-то  светлей.
- Как отдыхалось? – поинтересовалась женщина.
- Лучше не бывает! – снова весело отозвался Вова.- У вас, смотрю, гостья. Не познакомите?
  - Да ради Бога. Это Олюшка, та самая из Грозного, с которой Павлик переписывается, – представила она меня  парню. Потом оглянулась:
- Оль, познакомься: это Володя  Белоконь - лучший друг моего сына. Он был в поездке. Поэтому отсутствовал на дне рождения Павла. А так они – не разлей вода, всегда рядом.
- А где же Пашка?
- Да они с ребятами еще с утра на маяк с ночевкой пошли.
  - И что же он подругу одну бросил? Что – то на него не похоже. Столько мечтал о встрече с нею, а теперь сбежал?!
- Почему ты решил, что сбежал?! Ты знаешь, она отказалась с ними туда идти. Не знаю, что за причина. Но она сказала, что лучше побудет дома со мной. Так ведь, Оля?
- Да. Чего я не видела на каком-то там маяке с пацанами?
     - Я приехал на велике. Поеду домой, предупрежу родителей. И отправлюсь к ним. Оля ты поедешь со мной? Чего дома скучать, когда можно прекрасно провести время с друзьями?
    Я неопределенно пожала плечами. И оглянулась на хозяйку квартиры. Парень вызывал во мне доверие.
- Поезжай, девочка! Паша и Вова - ребята серьезные. Они не позволяют ничего плохого в отношениях с девушками. За это я ручаюсь.
- Ну, тогда я туда и обратно. А ты пока собирайся,- подмигнул мне Володя.
    Через несколько минут мы уже удалялись от городка, часть пути ехали на велосипеде, часть шли пешком. При этом Володя держал транспортного средства за руль.
- Оля, я что-то не пойму, тебе Пашка не понравился что ли?
- Да нет! Нормальный он.
- Почему же ты отказалась идти с ним вместе в поход? Мы всегда прекрасно проводим время на маяке!
          Я почему-то поверила в добропорядочность  Вовы:
- Он здесь не при чем. Вместе с ним пошел его брат Славка.
- А, опять этот олух приехал?! Терпеть его не могу. Развязный, грубый и завистливый хам. Как он приезжает к другу в гости, тот оказывается между двух огней. Ему приходится прикрывать его выходки перед родичами, общаться с ним, хотя это и не вызывает в нем добрых чувств.
           Парень помолчал. Потом спросил:
- Он достал тебя совсем?
Я выложила  Вове всю свою боль от упреков и оскорблений Славки. Парень, казалось, испытывал к нему похожее отвращение, и был способен, как показалось, понять меня.
- Не переживай! Будь ближе ко мне. Я быстро пресеку его пошлости!
    Мы поднялись на маяк по лестнице. Парень громко кликнул Павла возле лаза наверх. В проеме показалась его голова. Он протянул вниз руки, принял из Вовкиных рук сначала меня, легко втянув наверх. Потом помог вскарабкаться туда и своему другу.
    Ребята, уже освоились на маяке, и были рады пополнению своих рядов. Они наперебой что-то тараторили и задавали нам вопросы. Только Славка, злобно сузив глаза, стоял в стороне.
    У ребят была выпивка, много еды. И еще больше желания  общаться друг с другом.
Мне поход понравился. Было весело. Я была довольна, что согласилась поехать на маяк с Вовой. Павлик теперь был предупредителен и смотрел на меня снова по-доброму. Вова, только появившись на маяке, оттеснил Славика  от нас с Павлом. И всякий раз пресекал его попытки давить на мою психику.
    Как ни приятно отдыхать, приходит время для более серьезных мероприятий. В конце июля мне предстояла поездка в Армавир. Я приобрела в Калаче билет  на поезд из Волгограда. Так мне захотелось потому, чтобы иметь время на посещение  Мамаева Кургана.
        Провожать меня поехали Павел и Славка. Я отговаривала их от этой поездки, понимая, что из-за этого самого брата она пойдет кувырком,
Когда я заикнулась о желании посетить Мемориал, Славик скривился:
- Чего там делать? Смотреть на камни? Я их сто раз уже видел. Лучше давайте сходим в Главный универмаг!
Я вздохнула: чего хорошего в ходьбе по магазинным залам?! Но подчинилась мнению парней.  Когда провожатые долгое время бродили по залу с удочками, лодками и всякими приспособлениями для охоты и рыбалки, у меня лопнуло терпение. И я выбежала из магазина, когда от него отправлялся туристический автобус по местам  военной славы.
 
 
                Глава 8. Мамаев Курган. Армавир. Поступление.
    
              Экскурсовод  рассказывала о городе и местах знаменательных Сталинградских боев. Многое мне уже было известно. Я с нетерпением ждала, когда покажется Мамаев Курган - возвышение на правом берегу  Волги. Здесь  двести  дней проходили ожесточенные бои наших войск с фашистами за высоту 102. И теперь тридцать пять тысяч погибших солдат   похоронены тут.
     Высота неоднократно переходила от русских к противнику и наоборот.
Командуюший немецкими войсками генерал Вальтер фон Зейдлих-Курцбах  в 1943 году здесь сдался в плен. И спустя некоторое время, возглавил антигитлеровскую организацию «Свободная Германия».
  Название этой возвышенности известно со времен татаро-монгольского нашествия. Здесь были основаны ханом Мамаем сторожевые дозоры. Существует легенда, что сам хан Мамай в золотых доспехах был захоронен на этом кургане. Но археологические экспедиции  его гробницу так и не обнаружили.
 От подножия до вершины мемориала насчитывается 200 гранитных ступеней по числу дней Сталинградской битвы.
Внизу расположена композиция «Память поколений». Это по сути скульптуры людей разных поколений. Они  в скорбном молчании, с цветами, венками и приспущенными знаменами движутся вдоль каменной полуразрушенной стены, чтобы отдать последние почести героям Сталинграда.
 Аллея пирамидальных тополей  ведет вглубь мемориала. В конце этой аллеи площадь «Стоявших насмерть». По её углам высажены березы и ели, разбиты газоны.
   Тут же находится круглый бассейн, в центре которого высится шестнадцатиметровая  скала, из которой поднимается фигура солдата-защитника Сталинграда с гранатой и автоматов в руках.
Между этой площадью  и площадью Героев расположены стены-руины. Это фигуры солдат, танков и орудий, вырубленные в камне. И везде надписи-призывы: «За Волгой для нас земли нет!», «Ни шагу назад!», «Мы клянемся!», «Назад не пойдем!».       
    Из  вмонтированных в стены  репродукторов звучат пулеметные выстрелы, гул истребителей, песни военных лет и знаменитый голос диктора Левитана, передающий сводки новостей с полей сражений. Лестница, обрамленная стенами-руинами, ведет к площади Героев.
    В центре площади  расположен прямоугольный бассейн- символ Волги. С левой стороны – стена, выполненная в виде развернутого знамени с надписью: «Железный ветер бил им в лицо, а они все шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватывало противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они?».
  Справа от бассейна - композиция из шеренги солдат. Она завершается рельефами эпизодов битвы на Подпорной стене. Под ними изображения плененных немецких захватчиков. Эта стена ведет к залу Воинской славы. Из круглого проема виден памятник «Родина-мать». На золотом фоне по всему периметру 34 приспущенных красных знамени, окаймленных черной лентой, с именами воинов, павших в Сталинграде. В центре зала Воинской славы расположен Вечный огонь в виде руки из белого мрамора высотой пять метров с факелом. На нем: «Слава, слава, слава».
    Прямо над Вечным огнем, на потолке зала Воинской славы находится мозаичный золотой венок, перевитый красно-зеленой лентой медали «За оборону Сталинграда».
Здесь звучит траурная мелодия Роберта Шумана «Грёзы». Сердце сжимается от боли и ужаса, когда представляешь бои за Сталинград.
     Сердце мое было переполнено гордостью за свой народ. Его не могут сломить ни лишения, ни страх, ни потери. Жили ведь много лет впроголодь, без тепла, хлеба и продуктов, падали замертво на улицах, но не сдались врагу. А с достоинством боролись за счастливое будущее.   
    Из Зала Воинской славы мы перешли вслед за экскурсоводом  на площадь Скорби, где расположена скульптура «Скорбь матери».  Стоя у этой скульптуры, я поразилась своим внутренним сравнениям.
     Я и раньше видела похожий образ всякий раз, как  прабабушка Даша вспоминала пропавшего в войну сына Александра. Она так же, как эта женщина, склоняла свою голову и, скорбя о нем, погружалась в воспоминания, как он резвился, подрастал, мечтал и радовался жизни. Она оплакивала его судьбу, несбывшиеся мечты и судьбы, оставшихся без кормильца и защитника, его жены и трех детей, вытирая краем юбки или кофточки набежавшие слезы.
    Прошло  с тех пор немало лет, а она так и продолжала горевать о сыночке. Он для нее так и остался ребенком. А о детях у матерей болит душа до самой гробовой доски. Пусть даже он совсем взрослый. Или его уже нет в живых.
   У меня  набежали слезы на глаза, и я, чуть отстав от группы,  шла теперь позади, вытирая их.
    Главный монумент мемориала на Мамаевом кургане - скульптура «Родина-мать зовет!». Его высота 85 метров. Вес 22 тонны. Кажется, женщина поднялась во весь рост, чтобы призвать людей к объединению в борьбе против врага.
   Полная эмоций, я вечером покинула Волгоград. Я понимала, что поступила неправильно, бросив ребят в универмаге. Понимала, что этим обидела Павла  и его приветливых родителей. Но не могла уехать из Волгограда в угоду глупому юнцу, не побывав на Мемориале. Может, для него история нашей страны ничто. А для меня – это все. Тем более, я знала, что больше в Волгограде появиться не смогу из-за нашего вечного безденежья.
  Утром следующего дня я уже вышла из вагона на перрон вокзала в Армавире. Язык до Киева доведет, как говорится. Возле техникума прямо с чемоданом  появилась вовремя. Начиналась линейка будущих студентов. Нам сообщили: всего для абитуриентов сто двадцать мест, многие  из них заняли отличники после собеседования. Так что поступление будет не из легких.
        Мы с приезжими девчонками быстро познакомились прямо во дворе техникума. И отправились искать жилье на время экзаменов. Нашли в колхозном дворе. Дешевое жилье, недалеко от техникума.  Все мы оказались в одной комнате. О чем еще мечтать?
Разобравшись с распределением и оплатой, мы толпой отправились  в городской парк аттракционов. Особенно понравились нам карусели с качелями, где мы ногами так сильно раскачивались, что  появлялась возможность толкать впереди расположенные качели. Повсюду слышался наш визг и  смех.
   В свободное от консультаций и экзаменов время мы посещали кинотеатр, парк, пельменную и неоднократно ходили к реке с мутной и бурлящей водой. Я не думала, что в Кубани окажется такая же мутная вода, как в нашей Грозненской Сунже.
  Город  понравился. Тихий и спокойный,- он бы мог стать моим родным городом на долгие годы. Но, с огромным трудом поступив в техникум, я отказалась от учебы,  решила продолжить ее  в школе, мне не понравилась питьевая вода. Она воняла тухлыми яйцами.  На питье мы с девчонками  покупали ее в магазине. Мне показалось, что мама не сможет мне дать столько денег, чтобы  хватило их на покупку воды для питья и готовку пищи.
  Я решила возвращаться в Грозный. В ожидании поезда на вокзале, сидела на подоконнике с книжкой в руке. И читала, не обращая внимания на происходящее в зале. Лишь изредка отрывала глаза от текста, чтобы посмотреть на часы на стене.
   Неожиданно кто-то грубо схватил меня за плечо:
– Привет, что читаешь? – парень подсел рядом.
– Книгу, – ответила, не отрываясь от страницы.
– И о чём же?
– Психология влияния.
– А как мне на тебя повлиять, чтобы ты согласилась поехать ко мне на выходные?
– Почитать книгу, наверное, но я тебе её не дам.
Я увидела перед глазами страшное лицо горца, молодого, но черного и бородатого.
– А что дашь?
– Отказ, в крайнем случае – отпор.
– Почему?
– Я похожа на ненормальную, чтобы ехать с незнакомым парнем к нему на выходные?
– Да ладно, а чего ты тогда тут сидишь? Думаешь, я поверю, что ты такая вот интеллектуалка? Ты цепляешь, это заметно. Хорош выпендриваться, красивая, поехали ко мне.
- Никуда я не поеду.
- Пойдем со мной! Не пожалеешь!
Сердце бешено забилось, от страха задрожало все внутри. Я тихо попросила:
- Отпустите меня, пожалуйста! Я жду поезда! И никуда с вами не пойду!
- Чего врешь! Полдня сидишь тут и делаешь вид, что книжку читаешь!
- Пожалуйста, отстаньте от меня. У меня через час поезд.– Я отбивалась от парня, хватающего  то за грудь, то за талию, то с силой тянущего  в сторону выхода из помещения.
И, зажав в одной руке ручку чемодана,  в другой держала открытую книгу, которую пыталась запихнуть в карманчик своей поклажи. И уже плакала.  При этом ногами отпихивала нахала от себя и от подоконника.
Тут за меня заступились мужчины. Они грозно набросились на парня, оттесняя от меня:
- Чего пристал к ней? Не видишь, не хочет она идти с тобой!
- Прохода нет скромным девушкам! Никого не трогает, спокойно сидит, ожидает поезда. Чего прицепился, спрашивается?!
- Повылазили с гор! Спокойной жизни не стало.
Толпа гудела. А кавказец напоследок пригрозил:
- Если через час не уберешься отсюда, пеняй сама на себя.
  В поезде было много свободных мест. Я села на боковое сиденье, ближайшее к проводнице. Ноги свои  положила на противоположное сиденье. И так просидела все семь часов, боясь, чтобы никто ко мне опять не пристал.

 
                Глава 9. Я снова в школе. Последний новогодний вечер.
 
    Я  вернулась в свою школу. В начале года у нас появилась новая классная руководительница.  Ее привела   директор школы Латышева Нина Григорьевна на урок химии. Она строгим взглядом обвела класс и прошла к столу.
-  Прошу минуточку внимания!  Представляю вам вашу новую учительницу по биологии Антонину Константиновну. Сегодня у вас будет ее урок, так как учительница по химии заболела. Кстати, Антонина Константиновна с сегодняшнего дня еще и ваш классный руководитель. Прошу любить и жаловать! Все понятно? Кстати, почему вы пересели?
- Мы думали, у нас не будет урока, раз химичка, ой, Дина Васильевна заболела,- поднялась с места староста класса Люба Сажнева.
-  Садитесь на свои места. И, пожалуйста, прошу вас, поживей!
- А где же наша неизменная Анна Андреевна? - С места, сидя вполоборота к доске,
спросил Гена Сорокин.
  В классе захихикали. Учительница она была неплохая, строгая и умная. Но очень уж нервная, задерганная длительной работой в школе. Чуть что шло не по ней, она тут же срывалась на крик. И первым словом всегда было: » Опять?!». Она произносила его очень   громко и с неизменным визгом в голосе.
 - Анне Андреевне для классного руководства дали другой класс. Все теперь понятно?
- Ясно, чего уж там!
- Сядь ровно, здесь тебе не бар! – прикрикнула Нина Григорьевна на Сорокина.
 Гена послушно отвернулся в сторону доски.
  Пока одноклассники, захватив свои сумки и портфели, пересаживались, директорша повернулась к вновь прибывшей учительнице и тихо пояснила:
- Мы не разрешаем старшеклассникам садиться так, как им хочется. Тогда они много разговаривают, отвлекаются от урока, и в классе создается излишняя возня.
  Затем обратилась снова к классу:
- Ну, что? Все на местах?  Успокойтесь! Что за шум?
 Класс еле успокоился, узнав о появлении новой классной руководительницы. Лишь, когда установилась полная тишина, директорша повернулась к Антонине Константиновне:
- Теперь можете приступать к уроку!
 При этом, сделав жест рукой, вроде того, что хотела сказать:
 - Вот таким должен быть порядок в классе.
 Она, наконец, удалилась из кабинета.
    Все это время Антонина Константиновна стояла справа от директора и пытливо вглядывалась в лица своих учеников. После ухода представителя администрации школы она   подошла к столу, неторопливо положила на него журнал и подняла голову. На нее в упор с любопытством смотрели почти три десятка пар молодых глаз. Она прекрасно понимала, что приход новой учительницы, плюс ко всему еще и классной руководительницы взбудоражил старшеклассников.
- Садитесь, пожалуйста!
    Когда все школьники расселись по местам, и установилась тишина, Антонина Константиновна, продолжая стоять, открыла журнал:
- Ну что, давайте знакомиться?!
   Она казалась спокойной, только легкий румянец на щеках выдавал ее волнение.   Она  стала называть фамилии по списку. Ученики вставали поочередно. Они смотрели друг на друга. Знакомились. Наконец, список был исчерпан.
  Наступила некоторая заминка. Потом новая учительница улыбнулась:
- С вами, ребята, я немного познакомилась. Теперь сама вам представлюсь.
- Зовут меня Антонина Константиновна. Мне 28 лет. Приехала из Краснодарского края, где после окончания пединститута и работала до нынешнего времени.
 -  А вы замужем? - с места задал вопрос снова тот же Сорокин.
Он сидел за одной партой со мной, был любознательным и получал большое удовольствие, когда класс смеялся над его каверзными шутками или вопросами, ставящими в тупик учителей.
- Да, замужем,- просто ответила учительница, словно ожидала такого вопроса. – Еще вопросы будут?
  Стояла тишина.
- Тогда приступим к уроку.
 Она присела на свой стул, полистала журнал:
- Смотрю, мне достался неплохой по успеваемости класс. Есть кое-какие слабые ученики. Но в основном дела обстоят неплохо. Как вам известно, я буду вашим классным руководителем вместо Анны Андреевны, о которой я слышала немало добрых слов.
  Старшеклассники переглянулись, на некоторых лицах виделись ухмылки.
- Успокойтесь, я не собираюсь вас излишне опекать и воспитывать,- после короткой паузы продолжила Антонина Константиновна, - думаю, вы достаточно взрослые, чтобы с легкими недоразумениями справляться своими силами или с помощью старосты и более сильных в предметах одноклассников. У вас ведь есть староста?
- Я, - поднялась   Сажнева Люба. Она теребила в руках платочек.
- Мне еще сказали, в вашем классе учится секретарь комсомольской организации школы?
-  Вы правы! Это я. Одиноченко, если хотите – с гордым видом вышла она из-за стола. И победным взглядом оглядела свой класс.
- А комсорг класса есть?
    С места за партой встала, застенчиво улыбаясь, Галя Васильчикова.
 - Скажите, девочки, - обратилась классная дама к активу класса,- а кто руководит выпуском стенгазет? У вас есть главный редактор?
 Одноклассники повернули головы в  мою сторону.
- Да, этим всем у нас руководит Оля Корниенко. У нее  почерк красивый и стенгазеты всегда красочно оформленные и по содержанию очень хорошие получаются,-  гордо доложила новой классной руководительнице староста.
- Валя Михайличенко ей помогает,- подтвердила Галя.
     - Вижу, актив класса у вас деятельный. Вы его выбирали, значит, доверяете своим друзьям.  Вот и будет всеми вопросами класса заниматься он. Учеба, прогулы и всякие недоразумения будут отслеживаться ими, исправления оценок будут требовать от вас   тоже ваши активисты…
- А раньше все требовала от нас Анна Андреевна, - удивился Миша Карицкий. – Почему же теперь все по-другому?
- А новая метла всегда по-новому метет,-  вставил реплику Гена Сорокин.
- Молодцы, все подмечаете! Не назовешь вас безразличными.
  Антонина Константиновна потерла руки. И с воодушевлением изрекла:
- Нет в жизни ничего страшнее безразличия. Сегодня промолчишь, когда кого-то будут унижать, завтра не заметишь друга, попавшего в беду, а послезавтра друг пройдет безразлично мимо, когда тебе будет плохо.  Надо уяснить одну вещь: хочешь, чтобы тебя уважали, поступай с людьми тоже с пониманием и уважением.
     Она была довольна сегодняшним разговором с теперь уже своим классом.
- Так вот, ребята, раньше вы были маленькими. Поэтому вас постоянно направляли и опекали. А теперь, повзрослев, должны привыкать к самостоятельной жизни. Вы станете помогать друг другу. Ведь душевные качества не воспитываются только теоретическими знаниями, они приходят с опытом общения, ошибок и их исправления.
А я   всегда буду рядом. В затруднительных случаях, милости прошу, рада буду помочь вам советом.
    Класс молчал со смутным и тревожным чувством в каждом из сердец.
  С прежней классной руководительницей они жили дружно и спокойно, были, как у Христа за пазухой. Права, конечно, Антонина Константиновна, назвав Анну Андреевну нянькой. Она действительно носилась с ними, как с малышами. Иногда это даже раздражало. Но что выйдет из предложенного метода руководства волновало всех.
  - И еще одну истину хочу донести до вас. Я прекрасно знаю, что ученики своих учителей делят на три категории: на любимых, хороших, и так себе, сносных. Я ни на один из них пока не претендую. Главное, чтобы вы сами желали хорошо учиться. Учеба – ваш пропускной билет в будущую жизнь.   Ведь никто никогда вас ничему не научит, если вы не захотите этого сами.
     Говоря это, она подошла к подоконнику, приоткрыла форточку:
 - Мы еще мало знакомы,- дружеским тоном продолжала она,- пройдет время, и мы подружимся, возможно, вам понадобятся мои советы. Пусть даже, как старшего товарища. Сейчас вы пока все до одного, наверное, считаете себя умными, опытными. Но пройдет время, и убедитесь, что сомневаетесь, как поступить лучше в той или иной ситуации.  Тогда милости прошу ко мне. Я сама была в вашем возрасте совсем недавно. Думаю, совместно, мы решим любые проблемы.
    Я  внимательно слушала новую учительницу. И, следя за каждым ее движением и жестом, начала сомневаться в укоренившихся в  мозгу аксиомах. Раньше считала, что   любой человек бывает искренним только в кругу друзей или в минуты сильных переживаний. Теперь  видела, душой чувствовала искренность учительницы. Та не пыталась казаться лучше, не старалась завоевать липовый авторитет. И я сразу же  прониклась искренним доверием и уважением к ней.
   Урок пролетел как-то незаметно. За дверью пронзительно зазвенел звонок на перемену.  Антонина Константиновна встала со стула, облокотилась на стол. И сказала:
 -   Ознакомительный урок окончен. Все свободны. Спасибо за плодотворную беседу.
И спокойным шагом покинула класс.
    Стоило ей выйти за пределы кабинета, ученики стали галдеть, выражая свое мнение по поводу новых методов воспитания. Каждый старался перекричать соседа.
- Тише! Тише! Прошу тишины! - кричала секретарь комсомольской организации школы, забравшись на стул возле парты. – Да замолчите же вы!
Ей с трудом удалось успокоить взволнованных одноклассников. Когда стало тихо, она   спросила:
- Ну и как вам новая классная? Согласны с ее методом воспитания?
 Все прекрасно знали, что Одиноченко любит выделяться, быть заметной в их серой, однородной школьной среде.
Я тихо сказала:
- Мне понравилась. И отсутствие излишней опеки тоже. Терпеть не могу, когда мне подсказывают или навязывают свою волю!
Класс опять загудел, каждый выражал свое мнение, стараясь перекричать друзей.  Основная масса учеников была согласна, что надо дать им больше свободы, что надоело
жить, как в инкубаторе, пора каждому заботиться о себе самому, не ждать толчка или подсказки учителя.
  Люба Сажнева, когда уже все нагалделись, высказала свое мнение так:
- Знаете, мне кажется, она станет  прекрасным классным руководителем. Это, если рассуждать справедливо. Да и предмет, думаю, будет вести неплохо. Она - хороший психолог. Это видно невооруженным взглядом.
- Только психологов нам еще не хватало. - Съязвила Баева Тумиша с первой парты.-   Неужели и тебе она уже понравилась?
- Да, мне понравилась Антонина Константиновна, - уверенно ответила Люба - А ты что-то против нее имеешь?
  Баева отвернулась:
- Я пока промолчу.
 И больше ничего не стала говорить.
     Класс потихоньку опустел, ученики направились в другую аудиторию. Следующим уроком был русский язык. Людмила Аркадьевна стремительным шагом появилась в кабинете. Так же быстро открыла журнал, потом откинулась на спинку стула.  Было видно, она что-то вспомнила:
- Вас, кажется, можно поздравить?
- Интересно, с чем? - подал голос Бугаев Саша.
Он казался парнем серьезным, неразговорчивым, даже угрюмым. На самом деле, вне школы был добрым, веселым и потешным. Везде, где оказывался Бугаев, находились причины для споров и веселья.
- С новой классной руководительницей и учителем биологии одновременно!
-  Особой радости мы пока не испытываем! Поживем, увидим! – послышалась реплика Миши Карицкого.
-  Радость вы испытаете чуть позже! Однокурсница по институту сказала, что Антонина Константиновна – добрейшей души человек. При этом мастер предмета и хороший психолог. Постарайтесь с нею подружиться, не пожалеете.
- В ее психологических способностях мы уже убедились! – подала голос Лена Кравцова.
    Класс одобрительно закивал головами. Десятый  »б» класс снова стал шумно обмениваться мнениями.
- Так, закончим всякие отступления от урока. На сегодня у нас намечено провести небольшой диктант по закреплению пройденной темы. Прошу всех убрать все лишнее со
стола. На нем должны остаться только тетрадь и ручка,- Людмила Аркадьевна была, как всегда, строга, но доброжелательна.
  Учительница приступила к проведению диктанта. Все сосредоточенно думали, прежде, чем написать предложение в тетрадь. Для меня  русский язык и литература были одними из любимых предметов. Я, казалось, с пеленок умела более-менее  грамотно писать и правильно понимать прочитанные произведения. Так легко они мне давались. Каждое слово любимой преподавательницы  ловила на лету, и складывала в закрома своей памяти.
    Диктант оказался не очень трудным. С ним мы справился хорошо.
    Последним уроком в этот полный событий лень в расписании стояла геометрия.  Раиса Федоровна смерчем появлялась в аудитории, быстро открывала журнал. И начинала на доске что-то писать или чертить, громко стуча по доске мелом. Она было статной и полногрудой женщиной. Говорила четко, громко, как-то особенно выделяя отдельные фразы и формулы, но я  никак не могла сосредоточиться на предмете. Все, вроде, было понятно. И все же…
    Чего я не любила в школьной программе, так это геометрию и стереометрию. Я их учила, получала хорошие оценки, но не испытывала удовлетворения от полученных знаний. Просто не понимала, где они могут мне приходиться в жизни. Вот Одиноченко, например,  Кравцова или  Ушаков  испытывали какое-то желание решать, искать ответы. А я относилась к этим предметам  с некоторой ленцой и неуважением.
     Точно так же к физике и химии. Правда, в седьмом классе обожала алгебру. Тогда преподавала математику Роза Васильевна, приятная во всех отношениях женщина.  Она могла заинтересовать предметом любого.
    После объяснения, Раиса Федоровна дала нам задание, и все старательно чертили, лишь я сидела, подперев подбородок ладонью согнутой руки, и, глубоко задумавшись, неподвижно смотрела в угол.
- Оля Корниенко! О чем задумалась?
- Ой, извините, ни о чем, - залепетала я ответ.
- Вот и я думаю, ни о чем. Мне кажется, ты совсем не о математике думаешь! А витаешь   где-то в облаках. Садись, и выполняй данное задание. Смотри, завтра спрошу!
   Уроки, наконец, закончились. Можно отправляться домой.  Я спускалась по лестнице на первый этаж и думала, как сильно  устала сегодня.
        Дальше шли ежедневные школьные будни.  Случались всякие недоразумения, иногда в журнале появлялись плохие оценки. Каждый относился к этому по-своему. Кто-то старательно исправлял их на следующем же уроке, кто-то глядел на них с полным безразличием. Я в один из школьных дней рыдала, так как  впервые в жизни получила двойку. Причем,  не за знания. А за то, что  во время перемены объясняла домашнее задание своему соседу по парте, пропустившему новую тему по болезни, и не успела приготовить доску к уроку математики.  В результате оба  остались виноватыми.
        Класс был тогда еще и дежурным по школе.  Я, до потери пульса обидчивая по натуре,  плакала все перемены, стоя на лестнице в составе дежурных. Глаза  распухли. Одни смотрели на меня с осуждением, другие сочувствовали.
        Антонина Константиновна тогда провела беседы со мною, моими одноклассниками и с преподавательницей по математике. Оценка из журнала исчезла, как и появилась. Все, вроде, стало на свои места. А обида в сердце  поселилась надолго. Я никак не могла согласиться с тем, что в журнал, предназначенный для оценок за знания, умудряются ставить оценки за поведение?!
        Встречаясь ежедневно со своим классом, Антонина Константиновна при каждом удобном случае давала почувствовать нам,  что мы уже не дети и что пора задуматься  о своем месте в жизни. На уроках она старалась дать выговориться ученику, отвечающему на вопрос, не перебивая его рассказа и не делая замечаний. Если он затруднялся дать правильный или полный ответ, она поднимала другого старшеклассника. А сама только незаметно направляла разговор в нужное русло.
        Ребята и девчата сильнее привязывались к ней. Нам пришлось по душе ее уважительное отношение  как к взрослым. С каждым днем мы, не замечая того, становились все более самостоятельными,  появились первые стремления к чему-то, возникала еще не совсем ясная цель в жизни.
        Наступили ноябрьские праздники. После демонстрации на площади Ленина города   Грозного мы договорились встретиться на школьном праздничном вечере.
 Я  обычно редко ходила на школьные вечера, считала их зря потерянным временем. Кроме всего прочего, я и танцевать – то не могла современные танцы. Мне казалось, лучше книгу прочитать, чем смотреть на скучные лица друзей. Или, того хуже, увидеть не совсем трезвые их обличья. Еще с детства  боялась пьяных мужчин и толпу.
        В этом году мне вдруг захотелось сходить на встречу с одноклассниками. Скоро мы расстанемся навсегда. И, возможно,  пути больше никогда в жизни не пересекутся. Эта мысль заставила  надеть на себя самое красивое платье, туфли.  Закончилась первая четверть, все контрольные написаны, оценки выставлены. Можно и отдохнуть.
        Первыми пришли мы с Любой. Предусмотрительно взяли у уборщицы ключ от класса, чтобы там снять верхнюю одежду, и после окончания вечера не толкаться в толпе за своими вещами.
        Все пришедшие на вечер толпились в классе или в сторонке в актовом зале в ожидании танцев и выглядели нарядно, совсем не так, как за школьной партой. Неожиданно и очень громко заиграл магнитофон. Парни, расталкивая всех на пути, ринулись в центр актового зала. Девушки зашевелились, в ожидании приглашения. Ребят было мало. Или они стеснялись подойти к девушкам. Многие девчонки так и остались стоять у стены.
        Я танцевала в центре зала с одноклассником, но чувствовала смутное недовольство началом вечера, что-то  не нравилось в нем. Казалось, люди пришли просто потанцевать, а не повеселиться от души и не отпраздновать праздник. Надо, чтобы все почувствовали наступление события еще внизу, у раздевалок.«Я бы сделала праздник совсем по-другому»,- думала я.
        Танцы прекратились так же неожиданно, как и начались.
- Это просто магнитофон проверяли,- сказал Саша Бугаев.
  На сцену вышла директор школы и подняла вверх руку:
- Тихо, товарищи! Успокойтесь!
        Гул быстро стих,  воцарилась тишина. И все пошло, того хуже. Началось что-то наподобие обычного комсомольского или партийного собрания. Выбрали президиум и предоставили слово завучу школы. Все заняли свои места, поставив в центр зала стулья. Она говорила не долго.
    Наступило время выступления директора школы. Та стала перед столом президиума, и заговорила торжественным голосом, прославляя революцию и большевиков. Минуты три собравшиеся в зале ее слушали, потом начали вести разговоры между собой, с нетерпением ожидая окончания речи.
  Я думала: кому на таком мероприятии нужны заздравные речи, особенно с выбором членов президиума?! Антонина Константиновна, наверное, была солидарна со мной. Осуждающе глядя на всю эту картину, она, как и я, горько вздыхала.
  Потом младшие школьники в художественной части воспроизвели в монтаже все, сказанное только что словами.  Все было наигранно и неинтересно. Только время отняли у молодежи! И малышей зачем-то поздним вечером втиснули в программу!  Ребята, конечно,  талантливы, но в картину увеселительной программы старшеклассников детские лица мало вписывались.
     Лишь по окончании этих мероприятий стулья поставили около стены. Без всякого объявления снова в зале раздалась музыка. И начались танцы. Но почему-то мальчики теперь были в одном углу, девочки в другом. Мало кто из девушек танцевал  в паре. Со временем становилось все веселей, хотя многие покинули вечер, посчитав его скучным.
  Кто-то предложил устроить игры. Все прыгали и веселились, как дети, забыв про возраст.
     Неожиданно в зале зажегся яркий свет. До этого освещение было слегка затемненным. На середину зала вышла завуч школы Раиса Федоровна и объявила:
- Время вышло. Вее окончен. Пора по домам.  Еще раз поздравляю всех с праздником.
     У меня после вечера остался неприятный осадок в душе: и чего я приезжала?
     За несколько дней до Нового года нашему классу дали задание провести новогодний маскарад в школе. Актив класса решил после химии собраться в кабинете классного руководителя.
    На химию многие старшеклассники ходили с удовольствием.  Неустанной заботой   директора и преподавателей школы этот кабинет был хорошо оборудован. В шкафах за стеклянными дверцами стояли всякие колбы, спиртовки, мерные стаканы, бутылочки,
банки с химическими препаратами и реагентами. В углу красовался специальный шкаф с вытяжной трубой.
      Недалеко от учительского стола находилась раковина с умывальником. По всему периметру свободные стены украшало большое количество всяких таблиц и   портретов выдающихся химиков. Центральное место отводилось Менделееву с его знаменитой таблицей. Позади учительского стола на стене висела огромная доска.
    Мне химия нравилась, пока вела ее Дина Васильевна. Она была прекрасным преподавателем, знающим свое дело. Интересные рассказы по разным темам навсегда врезались в мою память. А на последнем году обучения почему-то Дину Васильевну сменила другая учительница. Может, она была и хорошим специалистом, и внешности была симпатичной, но мне не понравилась.
     Когда учительница что-то рассказывала, у меня   возникало ощущение, что она любуется собой. Она подкатывала глаза кверху, кривлялась и широко раскрывала рот. Я и в сторону отводила свои глаза, пытаясь уловить смысл ее рассказов, и пялила их в тетрадку перед собой.
  И все же, пока не видела ее, все шло нормально. Стоило посмотреть на нее, пропадало желание сидеть на уроке. Я  обладала механической памятью. И каждое   произнесенное учителями слово, по сложившейся привычке ловила, глядя им в рот?!
  Когда проводились лабораторные работы, все с удовольствием «колдовали» над колбами и мензурками. Если кто-нибудь из нас забывал закрыть пробкой кислоту, учительница показывала пальцем на склянку и говорила:
- Потрудитесь ответить, что вы забыли сделать?  Какое основное правило химиков вы нарушили?
- Прошу прощения, не закрыл кислоту.
- Никогда не забывайте основных законов. От их неисполнения могут случиться большие неприятности.
    Предмет свой она рассказывала прекрасно и любила его. Многие из одноклассников  любили ее уроки. Они терпимее относились к ее мимике.
        Как не любить этот предмет, если на каждом уроке узнаешь что-то новое, тесно связанное с жизнью: например, почему шерсть нельзя мыть щелочью, как избавиться от накипи в чайнике, с помощью каких веществ можно вывести жирные пятна с вещей. И все же  полезный предмет в выпускном классе не был в числе моих любимых. Я с нетерпением ждала окончания урока. И когда это произошло, тут же с удовольствием отправилась вместе с другими активистами класса в кабинет биологии для беседы.
   Антонина Константиновна без предисловий объявила о решении педсовета. И показала   сценарий вечера, проводимого в этой школе ежегодно. Когда прочитали его,  установилась тишина.
- Ну? – Первой подала голос учительница.
 Одиноченко пожала плечами:
- Как-то постно!
- И совсем неинтересно! – поддержала школьную подругу Лена Кравцова. - Хотя, какая разница? Надо быстренько провести это мероприятие. И готовиться к выпускным экзаменам. Нам некогда рассуждать и терять время на поиски новых сценариев!
    Классная дама вздохнула:
- В чем-то вы правы, девочки, осталось только президиум выбрать и речь произнести. И получится точная копия ноябрьского вечера. Что касается сценария, лучше просто танцы провести, чем подобное еще раз повторить! И все же я в корне не согласна с Леной. Экзамены экзаменами, но мы должны провести порученное дело так, чтобы долго помнили наш 10 «б».
   Я в разговоре не участвовала, лишь загадочно смотрела на лежащие передо мной   листки печатного текста, в уме взвешивая свои силы. И улыбалась своим мыслям.
Антонина Константиновна осторожно окликнула меня:
- Оля, как тебе, понравился ноябрьский вечер? Что-то ты загадочно так помалкиваешь.
    Я в это самое время боролась с эмоциями, бушующими у меня внутри. И после вопроса вернулась из собственных грез на землю.
- Ой, извините! Я задумалась! Вечер? Нет, не понравился. Я как раз об этом думала.
  Смелость взяла верх над природной застенчивостью:
- И не дай Бог такой вечер провести, как мы только что прочитали! От скуки все позеленеют. Доверьте мне этот сценарий всего на одну ночь! Всего на одну. Пожалуйста…- Я просительно смотрела на девочек и классную руководительницу. - А утром снова встретимся. И обсудим новый сценарий.
- А вы, девочки, - я повернулась к одноклассницам,-  поищите у себя, пожалуйста,  в разных книжках интересные игры, шарады и продумайте, как лучше оформить школу, чтобы праздничное настроение складывалось с самого входа в школу.
     Все согласились с  предложением. Распределили обязанности. Теперь каждый из одноклассников отвечал за данное ему дело.  Я была счастлива, что мне доверили изменение сценария, всеми фибрами  души чувствуя, что знаю, каким хотела бы видеть предстоящий бал. И для этого ощущала несметную внутреннюю силу в себе.
 
                Глава 10. Подготовка и проведение вечера.
 
    Всю ночь я рылась в книгах, журналах и газетах, выбирая все, что считала достойным   внимания одноклассников. К утру сценарий был готов. Я не выспалась, это факт. Но продолжала чувствовать в себе прилив сил от понимания, что все, что обещала, выполнила именно так, как хотела и в срок.
    Наутро на совете приняли мою  кропотливую ночную работу на» ура«. Вместе мы придумали немало интересного. Сценарий был доработан окончательно.
  Началась подготовка, в которую вовлекли всех, кого только могли: ребят из подшефной организации, некоторых родителей, учителей, одноклассников. Учитель физики Николай Иванович с Сережей Ушаковым, Сашей Бугаевым и Ринатом Кудуховым занимались какими-то таинственными приготовлениями по оформлению школы. Все приготовления проходили вечерами, после занятий в школе.
    В один из таких рядовых подготовительных вечеров в класс, где Лена со своими помощниками занималась изготовлением масок, номерков, пригласительных билетов и   бумажных украшений, пришла радостная классная дама:
- Девочки, у меня хорошая новость!
- Какая?- Удивленно подняла на учительницу глаза Люба Селезнева.
 - Наш завхоз договорился с торговой точкой, на вечере у нас будет два киоска: один по продаже мороженого и сладкой воды, в другом будут предлагаться хлопушки, серпантины, маски. Все будет так, как мы решили, строго по сценарию.
- А директор? – подала голос Лена.
- Все уже согласовано! – Антонина Константиновна счастливо улыбалась, думая, как ей повезло, что для классного руководства ей достался именно этот класс.
- Здорово как! – Люба Сажнева подскочила с места. - Я сейчас! Пойду Олю обрадую!
    И спешно удалилась из класса. Она знала, как мечтала я, чтобы все было именно так.
 Назад вернулись мы уже вдвоем. Я спросила учительницу:
- А время для бала обговорено? До какого часа нам можно будет веселиться?
- Вот этого я не знаю! Думаю, до полуночи!
- У-у! – недовольно протянули девочки.
- Если вас не затруднит, поговорите с руководством школы. Хотя бы до часу ночи!
 Сейчас ведь каникулы! Выспимся!
- Ладно, девочки, работайте. Пойду, разведаю почву!..
        Учительница тихо, бесшумно удалилась. Девушки приступили к работе снова. Я вышла из кабинета и отправилась проверять, как идет подготовка плакатов и новогодних поздравлений. Валя Михайличенко сопела и старательно выводила каждую букву. Все получалось, как мы задумали на совете. Газета уже лежала на столе. На ней досыхала краска.
    В актовом зале, сдвинув несколько столов на середину, трудилась группа девочек по шитью новогодних костюмов. А на сцене  мальчики под руководством Юры Фандюшина готовили оформление к предстоящему представлению. Гена Сорокин с Сашей Бугаевым крепили к потолку выпрошенный у  физрука Михаила Васильевича старый канат.  Остальные тоже чем-то занимались, каждый своим делом.
        Меня охватило чувство гордости, что четыре года назад попала именно в этот дружный класс, а не в какой-то другой. Кто знает, может, и другие ребята были не хуже?! И все же я чувствовала себя комфортно именно с этими друзьями. В подготовке к вечеру  мне досталась подборка артистов для ведения бала. Мы уже  отрепетировали свои роли, и теперь помогали ребятам оформлять школу.         
    По предложению Любы Селезневой мы повесили в фойе объявление о   конкурсе  на лучшую новогоднюю елку. Призом был обещан огромный шоколадный торт, который собиралась спечь  Люба с бабушкой.
        Работа с оформлением елок закипела.  Каждому классу хотелось отличиться. За оформление елки в нашем классе взялись, как ни странно, мальчики. Причем, они просили нас, девочек, до последнего дня не мешать им в этом.
    Наконец долгожданный вечер наступил. Легкий морозец и порхающий снежок   поднимали настроение краснощеким старшеклассникам еще до входа в школу. Возле входа в нее не было обычной толчеи и на ступеньках не вертелись уборщицы со швабрами. Здание пестрело разноцветными огнями от гирлянд и лампочек.
    На первом этаже в раздевалках стояли девушки в масках и костюмах фей. Они, принимая верхнюю одежду, советовали пришедшим  надеть маскарадные костюмы или взять маски в одном из киосков. Там же можно было найти хлопушки, мишуру и другие  предметы для новогоднего бала. Для переодевания на первом этаже были выделены два класса. Плакаты и красочные газеты на первом этаже, нарядные старшеклассники, веселая музыка,- все поднимало настроение.
        Каждый Новый год школу украшали, и в ней проводили новогодние мероприятия. Но нынешнее преображение отличалось от украшения в прошлые годы. Первый этаж был оформлен в виде лесной полянки, где росло огромное количество елок, больших и маленьких, пушистых и не очень. А над раздевалками висели огромные плакаты, призывающие все старшие классы принять участие в конкурсе на самую оригинальную новогоднюю елку.
      Немало споров и разнотолков вызвал сбор средств мною на новогодний бал.  Я не устанавливала единую таксу с каждого, довольствовалась тем, что  отдавали старшеклассники, без ущерба для их нужд.  Некоторые ребята возмущались:
 - Раньше никто не требовал ни копейки! Пусть школа беспокоится! Мы не обязаны.  Нам от этого ничего не перепадет!
 На что я отвечала:
- Не хочешь сдавать,- не сдавай. Богатство должно быть в голове, а не в карманах!
    Многие вообще считали меня слишком идейной, так как находила искрометные ответы на любые вопросы. Для каких нужд я собирала эти деньги, не знал никто, кроме Антонины Константиновны. А теперь стало понятно всем, что деньги были вложены  в новогодние игрушки для украшения елок.
    В игрушечном киоске шла бойкая бесплатная раздача  игрушек. Елки в результате получились самые разнообразные: классические -  с зайчиками и фонариками; космические, - опутанные сверху донизу мигающими гирляндами с ракетой на верхушке.
    Нашу елочку ребята  представили в виде волшебной. Каждая игрушка была покрашена в несколько цветов. У зеленой красавицы постоянно менялись украшения и цвета. Происходило это при помощи закрепленных на ее веточках поворотных механизмов. Они разворачивали игрушки с одной стороны на другую. Поэтому и горели на ней сначала одни цвета, потом другие, потом третьи. Она   привлекла к себе внимание старшеклассников.
- Самой оригинальной жюри признало волшебную елочку 10,б» класса. Так что торт теперь  принадлежит им,- раздался голос завуча из микрофона.
           Вышла на середину фойе я:
- Дорогие друзья! Мы тут с одноклассниками посоветовались и решили: всем, кто любит сладенькое, разрешается попробовать наш призовой десерт, изготовленный Любой Сажневой  с ее бабушкой.
        И поставили его на самом виду. Желающих  нашлось немало, сладкоежки есть не только среди малышей.
    В это время мальчики на стенах включили фонарные светильники с дырочками, сквозь которые пробивался слабый свет и в полутьме, как в ночном лесу, запорхали снежинки
- Ой, смотрите, какая прелесть. Снежинки порхают, прямо, как  на улице.
- Ну, удивили, так удивили.
- Как же это получилось так?
- А вон, посмотрите, сверху, где недавно горела лампочка, кружится шар, облепленный разбитыми зеркальными осколками. Все это, вместе взятое, видимо, создает эффект порхающих над лесной полянкой с украшенными елками, снежинок?!
        Радость от происходящего на первом этаже вдруг сменился новым восторгом. Под новогоднюю мелодию глашатай со второго этажа во всеуслышание призвал пришедших
на бал поспешить в зал. Он стукнул позолоченным посохом по полу, раздался   мелодичный звон. Все поспешили на лестницу. Глашатай при этом громко оповещал, что прибыл такой-то, называя костюм того, кого старшеклассник представлял на балу.
           - Ой, подождите минутку,- говорили феи и прикрепляли пришедшем на одежду  по номеру:
- У нас в зале предстоит  розыгрыш призов.  И еще – это почтовый номер, на который вам смогут написать послание, так как почта уже работает.
Каждый новый шаг приносил пришедшим на новогоднее гуляние что-нибудь таинственное и интересное.
    У входа в актовый зал из арки показались Дед мороз и Снегурочка, приглашая желающих пройти в зал, где вот-вот начнется представление.
   Над техническим оформлением зала ребята потрудились на славу. Там так же, как и внизу, порхали огромные снежинки. И вверху, на потолке, кружился в несколько раз больший зеркальный шар, чем на первом этаже здания. Боковые стены зала в изобилии пестрели уличными фонарями с прорезями в корпусе.
  Нарядная елка украшала актовый зал.
- Погляди, какая красота! Окна расписаны в виде витражей!
- Да это же не иначе, как художники поработали!
- Да нет, бывшие ученики школы, ныне учащиеся ПТУ.
- Обалдеть!
    До начала представления участники будущего маскарада  бродили по залу:  между окнами все промежутки заняли стенгазеты от каждого старшего класса.
Ничто нигде не пустовало, на любой вкус для глаз была зацепка. И никто не скучал!
- Надо ж такое придумать! Все везде занято, красиво оформлено,
- А газеты какие красочные, объемные!
- Никогда не выберешь лучшую. Они все, как на подбор!
    Играла музыка, все веселились и танцевали, лишь иногда отвлекаясь на чье-то выступление или, чтобы услышать поздравление, переданное в виде телеграммы через глашатая. Он читал:
- «Только с нами вы сможете встретить Новый год 9 раз. Экипаж ТУ-134».
Или:
 - «Не волнуйтесь, прибуду точно по расписанию! Новый год».
   Все были радостны и веселы, не взирая, учитель он или старшеклассник.
    В разгар веселья в зал прибыл танцевальный коллектив молодых шефов из транспортного предприятия в коротеньких беленьких юбочках и таких же чешках. Они кружились в бальном танце вокруг елки. И с ними вместе старшеклассники.
    По залу с почтовыми сумками носились почтальоны, разнося почту по номерам. Писались письма учителям и старшеклассникам. Здесь были комплименты и обмен мнениями. И даже признания в любви, или приглашения к дружбе.
        Почта есть почта. Она, как соединительная нить, протягивает руку помощи тем, кто нуждается в ней.
        Заканчивался сценарий бала, подходили к концу концертные номера. За окнами горели фонари и перекликались разным цветом окна домов, когда на середину зала вышли Дед Мороз с внучкой. Дед Мороз произнес:
- Давайте всего на миг представим, что именно сегодня тридцать первое декабря. И на часах двадцать три часа пятьдесят девять минут.  И что ровно через минуту наступит Новый год.
        Снегурочка подхватила:
- Да, да! Давайте замрем на минуту и почувствуем наступление нового, 1973 года! Года дальнейших открытий для одних, и прощания со школьной скамьей для других. Всего лишь на одну минуточку!
        В зале воцарилась гробовая тишина. Лишь слышно было отдаленное тиканье часов. Раздался бой курантов и на счете 12 под космическую мелодию сверху, как с небес, свалился, крепко держась за канат, увитый мишурой, мой  одноклассник, одетый в костюм Нового 1973 года. В зале раздались возгласы удивления и одобрения.
Он сказал:
- Пусть с ударами курантов
Беды все уходят прочь!
Пусть счастливым станет каждый
в эту сказочную ночь!
   Люба шепнула мне на ухо:
-  Представляешь,  Катька окончила техникум и по распределению поехала куда-то на Север. И вот еще что: в ночь под Новый год и на святки могут случиться всякие чудеса и неожиданности. Бабушка сказала, что гадания, проведенные в эти дни, сбываются!
 Я задумалась:
- Вот бы тоже на Севере пожить. Там снег и морозы, не то, что у нас иногда случается:
 плюсовая температура, лужи, грязь.
- Ага.
  Дед Мороз и Снегурочка пригласили всех на последний в этом году хоровод.  Бал закончился.
        В стенах школы долго еще обсуждали интересный вечер и говорили, что такого  праздника здесь никогда не было. Антонина Константиновна гордилась нами. И принимала поздравления.
        До  остановки меня проводили Люба со своим папой и  Галей Васильчиковой:
- Оль, в общем жду на Рождество. Приедешь?
- Постараюсь.
- Галя тоже придет.
- Вот и здорово!
        Всю жизнь девчата мечтают встретить своего рыцаря, который бы носил каждую из них на руках и предугадывал все ее желания. Чтобы, встретив на жизненном пути суженого, зазвучала ее душа, запело сердце, затрепетало тело от желания быть с ним рядом. Каждая из девушек нашего класса не была исключением из этого списка.
        В те самые годы шла пора пика популярности битлов, Высоцкого и Джо де Сена.  Мы  днем и ночью слушали их песни и музыку, зачитывались книгами о настоящей любви, они верили в то, что уж им точно повезет и они, наконец, встретят своего единственного на всю жизнь. Именно у них все будет хорошо.
        Это было время взлета обожания гитарной песни. Каждый из старшеклассников хоть раз в жизни пробовал играть на этом инструменте и петь под ее аккомпанемент.
Многие одноклассники жили достаточно близко друг от друга, часто собирались возле чьего-нибудь двора и исполняли любимые произведения под игру ребят на гитаре.
        Лишь я  и Жанна жили за несколько автобусных остановок от школы. И не могли участвовать в этих спевках. Правда,  не раз отмечал какие-то события у нее.  Еще я была на встрече новогоднего праздника у Сергея Ушакова. Мы много тогда танцевали. Всем было радостно и весело.
    Оставалось всего полгода, и каждый понимал: скоро  расстанемся навсегда. А ведь столько общего было между нами.
      Гена Сорокин в тот вечер затронул волнующую всех  тему:
- Ребят, а ведь мы скоро разлетимся в разные стороны, кто куда. Давайте вспомним, что  особенно часто вспоминается, когда вы не в школе? Мне, например, Анна Андреевна, наша Аннушка, стоящая у доски с указкой в руке, которой она постукивает по ладони другой руки и с прищуренными глазами кричит:
- Опять?!
Одноклассники, смеясь, зашевелились:
      А мне всегда видится  математичка Раиса Федоровна:
-  Кто к доске? Лес рук!  Раз никто не хочет, открываю журнал и вызываю по списку. А сама глаза чуть приподнимет и смотрит, кто втянул шею в плечи?!
- А когда увидит такого, задает ему каверзный вопрос. Тот молчит. Быстро дневник на стол! Ах, забыл! А голову ты свою не забыл?!
  - А мне почему-то вспоминается случай, когда Мишка Карицкий опоздал на урок,- брал справку о болезни в поликлинике. А мы после физкультуры шумели, не могли успокоиться после отмотанных вокруг школы 10 кругов.
        Физик тогда Николай Иванович рявкнул:
- Почему опоздал! Что, звонок не для тебя?
- Болел. Ходил за справкой.
- Пока ты болел, в классе была тишина. А ты пришел, и теперь кавардак, а не урок!
    - Помню, Оля Корниенко заступилась тогда за него:
- Он – то тут при чем!
- А при том, что меньше болеть, больше учиться надо. Садись, не мельтеши. – Николай Иванович зыркнул неодобрительно на Мишку. К доске пойдет…  Он обвел глазами десятый класс:
- Оля Корниенко. Умеешь заступаться, умей и у доски отвечать.
  - Вышла я. Стою, губы покусываю. А он:- А расскажи-ка ты нам, Оля, о чем я на прошлом уроке вам рассказывал дополнительно к уроку? Вот сейчас мы увидим, внимательно ли ты слушала урок. Заступница, видишь ли, нашлась!
  Я ухмыльнулась:
- Вы говорили о теории относительности Эйнштейна.
И я почти слово в слово пересказала его рассказ, потому что всегда все конспектировала в тетрадь. И, кроме того, имела неплохую память.
- Садись, Оля, четыре!
    Сорокин возмутился с места:
- А почему не пять?
- На пять я и сам не знаю!
    В классе поднялся гвалт. А Генка повернул голову в нашу сторону с Ларисой Кузнецовой.
- Знаете анекдот про эту самую относительность?
 - Нет!
- Нет!
- Так вот, когда Энштейна попросили человеческим языком объяснить, про что она, эта его  теория, он с таинственным видом сообщил, что в ней  он зашифровал… простую очевидность: если 1 минуту подержать свой голый зад над пылающим огнем, то эта минута покажется вечностью; а вот если ту же самую минуту провести с девушкой на свидании, то будешь твердо убежден, что не прошло и секунды.
    Мы покраснели и все, кто слышал, хихикнули в кулачки:
- Ну, ты даешь!
Учитель подпрыгнул от злости:
 - Сорокин, быстро встал и с портфелем на выход. Завтра в школу с родителями придешь!
    Класс отсмеялся, поговорил на другую тему, и снова об учителях:
- А помните, когда Люба Сажнева, закрываясь от учителя книжкой, подсказывала кому-то формулу на химии, Дина Васильевна закричала:
- Оценку на двоих делить будем? Или как?!
- Она Гадаеву сначала тихо шептала, потом громче, пока не перешла на громкий говор. А он с Курбановым несколько дней на чемпионате по борьбе был. И не мог никак вникнуть, о чем даже речь идет.  В спорте они оба - чемпионы, а в учебе,- дай Бог скорее окончить школу.
     - А молоденькая учительница, заменяющая Антонину Константиновну, как-то устала от нашего гомона, разговоров и смеха, и тихо так сказала, аж в классе все замолчали:
- Я что-то смешное сказала? Скажи всем нам, вместе посмеемся! – Она смотрела на Васильцова.
  - А скоро звонок будет? - послышалось с последней парты, где сидели Ушаков и Кудухов.
- Да что это за класс? Что ни скажи, на все у них свое мнение!
Она повернулась в сторону последней парты:
- Если вы такие умные, встаньте возле доски и проведите урок.
        Наступила тишина. И, наконец, прозвенел спасительный звонок.
- Куда вы все сорвались? Ну-ка, на место. Звонок для учителя, не для вас.
- А мне было жалко эту учительницу, она совсем не злая была. В конце каждого урока давала нам шарады решать. И за что мы ее так гнобили? -  вздохнула я.
  - Да после Антонины Константиновны нам никакая бы учительница не понравилась. Она, когда кто-нибудь не выучил урок, говорила:
- Двойку в журнал пока ставлю карандашом. Завтра с выученным материалом ко мне,- исправлять будем.
      Я покраснела:
- А я Антонине Константиновне то и дело надоедала с дурацким вопросом:
- Ну, вот все понятно. Не понятно только, как же двойняшки получаются? Она мне про яйцеклетки и зиготы речь ведет. А в моем мозгу все это почему-то плохо соединялось воедино.
-И зачем тебе вся эта фигня нужна была? – Улыбнулась Тамила.
- Ну, вот влез вопрос  в голову, и требовал ответа.
      После воспоминаний молодежь стала танцевать. А я, чуть стемнело за окном, покинула веселую компанию - надо было ехать домой. Моя личная жизнь была для всех за семью замками.
      Школьная жизнь шла своим чередом. Мечты мечтами, а действительность не позволяла забывать о предстоящих экзаменах и необходимости серьезной подготовки к ним.               
    Учеба проходила у меня и сверстников в пору расцвета творчества английской группы »Битлз», песен Сальваторе Адамо,  лирических напевов Валерия  Ободзинского, бардовских песен Владимира Высоцкого и других прекрасных  мелодий и голосов. Под их музыку мы готовили домашние задания, мечтали о будущей жизни.  Их песни сопровождали нас на вечеринки и первые свидания, под эти мелодии  влюблялись и расставались.
    Кумиры доводили молодежь тех лет до состояния экстаза. Стоило услышать музыкальные звуки тех лет, в душу закрадывалась благодать и желание порхать в воздухе. Каждый ощущал себя необыкновенно неотразимым, легким и в какой-то мере даже счастливым. Под знаменитую песню «Герл» многие из нас впервые поцеловались. Хорошее было время.
    Ребята в порыве подражания великим певцам и группам покупали гитары, учились играть на них, исполняя любимые мелодии.  Моим одноклассникам в освоении музыкального инструмента немало помог молодой преподаватель физкультуры.
    Парни, мало-мальски играющие на них, в минуты отдыха развлекали друзей, собравшихся на лавочке возле чьего-нибудь двора или после работы в трудовом лагере. Многим это время   запомнилось, как самые лучшие годы.
        У каждой эпохи свое отношение к музыке, к человеческим отношениям.  И все же это были светлые годы. Самые лучшие в жизнях многих из моих сверстников.
        Бабушка моя была уже старенькой женщиной. Она получала мизерную пенсию. Ее хватало только на оплату услуг ЖКХ и хлеб. Остальные продукты питания покупать становилось возможным, когда она бралась нянчить маленьких детей или своими руками изготавливала для продажи цветы из поролоновых подушек.
Я помогала ей в этом. Она была добра и великодушна со всеми. Ее все любили и приходили с любыми бедами. Хотя она была малограмотна, благодаря житейскому опыту ей удавалось оказывать помощь или давать дельные советы каждому, кто обращался. Для меня  у нее было много тепла и участия. И  жили мы хоть и бедно, но дружно и в полном согласии.
        Несмотря на неприятности и всякие события, жизнь не прекращалась, а стремительно продолжала свой путь, с каждым днем все ближе подбираясь к выпускным экзаменам. До меня доходило, что все неприятности, встреченные на жизненном пути, делают  только сильнее и выносливее.
     Я снова жила с матерью на « Березке». Каждый день, звонко стуча   каблучками по асфальту, торопливо шла в школу и обратно. Бывают школьники, кому походы на занятия – в тягость, Но не мне, я   с удовольствием спешила в класс, особенно, когда в расписании были уроки русского языка и литературы. Преподавала их Людмила Аркадьевна Светличная. Строгая и прекрасно владеющая своим предметом учительница, как в копилку,  вкладывала  знания в наши головы.
    Мне нравилось, когда она на уроке вызывала к доске, хвалила за правильные ответы. Обожала открытые уроки, когда меня и других одноклассников обязательно она  спрашивала, зная, что  не подведем. Такие уроки в  классе проходили всегда на ура.
    В конце девятого класса Людмила Аркадьевна пришла в класс расстроенная. Ее, как и нас сейчас,  перед уроком поставили перед фактом: в следующем году преподавать в классе будет другой педагог.  После урока я подошла со вздохом к учительнице:
- Как жалко, что вас не будет. Я так привыкла!
- А уж как мне жалко, Оля! У нас сложилось понимание  с вашим классом. Напоследок хочу дать совет тебе, девочка. Займись литературой вплотную. Ты понимаешь произведения по-своему, не так, как написано в учебниках,  и выражаешь мысли иначе. У тебя есть призвание к литературе. Уж я – то точно знаю. Учись по этому профилю, не пожалеешь.   
- Да прям! Я как понимала все, так и выражала мысли. А что, разве другие не так же  считали?
- В том-то и дело, многие пишут и говорят только то, что от них требуют. Лишь бы выполнить задание в срок и уложиться в тему. А твои ответы всегда с долей твоего понимания. В них твои мысли.
      Я смутилась, не понимая, к чему клонит  Людмила Аркадьевна. Ну, писала. Ну, отвечала. И в чем могла она усмотреть одаренность?!
- Пойми меня, Оля, я вовсе не хочу вгонять тебя в краску. Просто говорю свое мнение: при выборе специальности вспомни о нашем разговоре. Не все могут похвастать тем, что одаренность проявляется в ранние годы. Многие полжизни проживут, а своего предназначения так и не выявят.
    Я вытерла слезы с мокрой щеки:
- Мне очень жаль с вами расставаться, Людмила Аркадьевна. Вы были самым замечательным педагогом.
   Она поблагодарила за добрые слова. И мы  расстались. Так получилось, что на всю жизнь. Потом  мысленно я возвращалась к этому разговору. Но ничего особенного за собой не замечала. По-прежнему много читала и вела дневник. Не больше этого.
    Шло время. К выпускному вечеру у меня появились новые любимые предметы. При выборе профессии о разговоре с Людмилой Аркадьевной даже не вспомнила. Другие преподаватели и родственники насоветовали заняться углубленным изучением романо-германских языков. Я любила немецкий язык, хотя он давался  не с такой легкостью, как русский и литература.  Но  прислушалась к новым советам. А зря.
        Бабушка после неприятного случая с бандитами быстро  обменяла свою квартиру, расположенную  в Старопромысловском районе, на комнату в квартире с подселением в дальний район города. Обмен, конечно неравноценный. Но старой женщине было все равно. Лишь бы дальше от бандитских разборок.
        Я старалась не оглядываться на прошлые события. Хотела забыть о них, выбросить из головы, прогнать прочь мрачные воспоминания. Это плохо удавалось. Знала, придет время, когда кончатся  печали, уйдут в небытие неприятности. Но это наступит не сегодня и не завтра. А через промежуток времени.   Я была  повержена и старалась в любом случае не быть на виду, держалась в тени своих подруг и одноклассниц.
        Моя гордо поднятая голова и веселая улыбка были видны теперь окружающими, а ссутулившаяся спина и влажные потухшие глаза - наедине с собой. Я столько раз давала себе обещание быть сильной в жизни. И не могла исполнить данное себе же обещание. В жизни я не была железной леди.
    Чтобы не оставаться не у дел, когда в голову лезут всякие неприятные воспоминания и видения,  все свободное от учебы время я посвятила школе и участию во всех ее мероприятиях. Да и времени становилось все меньше.  Впереди оставались только выпускные экзамены.
                               
 
                Глава 11. Брат чудит. Я влюбляюсь.
 
    - Ну, мы дали в эти пять дней!- Восторгался брат.
  Я с трудом узнавала в нем своего брата, который всегда одевался с иголочки: все вычищено, наглажено. Даже хипповская прическа - длинные волосы до плеч – на нем выглядели безукоризненно. Он ходил в расклешенных брюках легко, будто подметал осторожно дорожки, чтобы не поднять в воздух пыль с них. А вокруг шеи обязательно был повязан платок синего цвета. И он развевался при ходьбе.
И сейчас я  не могла понять, как можно так любить бухло, чтобы забыть о матери и сестре. Никто из ребят не сообщил родным о месте нахождения, не подумал, что может произойти  во время их пропажи почти на неделю. Они не ходили на работу. Теперь, скорее всего, им грозит увольнение по статье.
  Я бродила в те злополучные дни по всем домам и прислушивалась возле каждой двери в надежде услышать голос Вовы. Маме на третий день пришлось вызвать скорую помощь из-за сердечного приступа. А он радуется, что хорошо провел время.
  Парни потеряли счет времени и связь с реальностью. Они просто хорошо проводили время. И теперь их волновало лишь переживание, чем бы  снять утреннюю головную боль. Потом боль дневную, вечернюю. Я в эти дни спала с матерью на одной кровати, и в школу бегала отсюда.
  Утром как-то в  воскресенье в комнате снова собрались Вовкины друзья. Вовка сидел за радиопередатчиком:
- Внимание, внимание. В эфире « Каролина». Послушайте музыку. И он включал самые любимые в те дни мелодии. Она транслировалась в эфир, шумела и курила в комнате молодежь. Они надымили так, что тяжело стало  дышать. Я терпеть не могла запаха табака.
       Вся комната была заставлена пустыми бутылками (  и от пива, от вина и от водки).
-М-да, немало мы сегодня потрудились,- показал Вовка в их сторону. И сказал он это с таким выражением, словно весь мир теперь должен восторгаться их « подвигом». У меня же о выпивохах было совсем другое мнение.
    Один из ребят вздохнул, когда кончилось пиво в десятилитровом бачке:
- Ребята, может, сходим в магазинчик за бухлом? Что-то как-то невесело на душе стало.
- А что? Неплохо бы.
- Чеши.
    После покупки они снова стали веселыми. Употребив немалое количество алкоголя, парни вдруг решили сходить на сеанс в кинотеатр. Взяли газету, стали искать, в каком кинотеатре фильм лучше. Нашли устроивший всех фильм в « Нефтянике».
- Оль, ты поедешь с нами?
- Неохота.
- Чего ты думаешь о какой-то давней неприятности? Забудь и забей! Был бы твой Юрка нормальным пацаном, не связывался бы со шпаной, а искал пути примирения с тобой.
А так он такая же мразь, как и его друзья. Вот увидишь, как мы весело проведем выходной!
    - Ладно, поехали. Но он там близко живет.
- Не боись! Мы своих в беде не бросаем.
И мы отправились вчетвером на   автобусе, следующем до  Катаямы, с трудом  поднявшись на его ступеньки и потом пытались удержаться в нем, взявшись за железные поручни. Кому не повезло дотянуться до них, ухватились за одежду попутчиков или стоящих рядом  пассажиров. Те оглядывались, но видя, что это – простая необходимость, терпели наше хамство.
    Нам еще повезло, мы слегка продвинулись  внутрь автобуса. А кто подбежал к нему позже, ехали с зажатой дверью сумкой или ногой, держась за наши одежды. В салоне нас передвигало  не только  желание переместиться в нужное место, но и людской поток. Куда он, туда и мы.
     После « Школы»  удалось протиснуться в салон четверки глубже.  Зато там  прижали  мое тело к поручню так, что хотелось выть и ругаться благим матом. Жалко, я этого еще не умела. А если бы и заорала, никто бы не смог помочь или даже сдвинуться с места в сторону. Так все были зажаты.
  По окончании  фильма брат с друзьями и какой-то блондинкой захотели забуриться, как они сказали,  к « Романтику», радиолюбителю Сергею Бабаеву. Сначала мы посидели возле его двора на лавочке. Потом уже прошли в дом. И весь остаток дня прошел в болтовне и покупке  спиртного.
Мне не особо нравилось такой разгул  и компания. Противно было от горьковатого привкуса, когда я иногда соглашалась выпить с ними.  Во рту было ощущение, будто облизала ржавую железяку. Голова отяжелела и кружилась. Все казались  лишними и надоедливыми. И очень хотелось спать.
  Уже ночью мы, наконец-то, пошли домой. Шли по темному, безлюдному городу, останавливаясь только для того, чтобы выпить из горла очередную порцию алкоголя. Раннее утро после бессонной ночи плюс водка, вино и пиво,- все вперемежку. И получился кошмар.
    Вовка почему-то все время уединялся с белобрысой крашеной Ленкой- циркачкой, своей давней знакомой,  сегодня  с которой встретился в кинотеатре. Когда прощались, чтобы отправиться по домам, он обнял ее за плечи:
- Ты со мной?
Она, видно, чуть протрезвела:
- А ты кто?
Отстранилась от него  и удивленно смотрела в упор.
  - Я тот, с кем ты на майские провела пять дней, кого сегодня весь фильм целовала и обнимала и говорила, что готова со мной хоть на край света. Вова я!
-  А, Вовчик- клевый мальчик?! Ты самый красивый был сегодня в кинотеатре и тогда в компании. Я из всех тебя выбрала. Иди ко мне. Я тебя  поцелую. А меня, представляешь, мой козел перед свадьбой бросил. Нашел себе недотрогу малолетнюю.
- Сочувствую. Так что? Со мной или разбежимся, как в море корабли?
  - Ну, конечно, с тобой! А что мы делать будем? Сказки читать? Или еще что-то в припасе у тебя имеется?
- Жениться будем! Твой-то бросил тебя. И меня тоже Наташка на  дальнего родственника сменила.
-  Как жениться? Я ведь продажная бывшая циркачка из Мосцирка. На таких не женятся, -так заявил мне мой козел, когда узнал, кто я.
  - А я женюсь. Ты в моем вкусе и очень заводишь!
- Правда? Видно, эта Наташка очень нравилась тебе, раз  ты согласен теперь на дешевке жениться?!
- Не то слово! Но она сделала свой выбор. А я свой!
    - И зачем же такая, как я, тебе?
- Ты сможешь успокоить меня, выгнать из меня боль. Я тоже постараюсь стать самым  полезным тебе,- он потянулся к ее груди.
 Гимнастка гимнасткой, а тело ее выглядело  идеально. Все, как говорится, было при ней.
       Кто-то из ребят остановил такси. Я сидела впереди, рядом с водителем. Один из Вовкиных друзей и он сам с подружкой ввалились в такси на заднее сиденье.  В машине послышалась возня и смешки. Мне все это казалось диким и пошлым. Я не узнавала своего брата. Он стал развязным.
    - Остановите машину на Начале Катаямы.
- Ты что, домой не поедешь?- удивился он.
- Нет, я переночую у бабушки. Мне сейчас самой на себя  противно смотреть. Я представляю, каково будет маме, если мы вдвоем с тобой явимся в подобном виде.
- А что, вполне нормальный вид,- влезла в разговор Ленка.
Меня передернуло.
        Наконец, Вовка с Леной и  Лешкой  вышли  из такси. Светало. Вокруг не души. Лешка побрел домой. Брат с попутчицей дошли до дома. Поднялись на третий этаж, позвонили в дверь. На пороге открытой двери показалась измученная бессонной ночью женщина средних лет.
  Лена увидела себя ее глазами: пьяная, взлохмаченная, в юбочке, слегка прикрывающей зад и порванных  колготках, она выглядела уличной дешевкой, не особо думающей  о своем внешнем  виде и содержимом души. Она, по сути, таковой ведь и была.
  - Вова, как не стыдно?! Я глаз не сомкнула, душа за тебя болела. А ты всю ночь где-то шлялся, явился домой пьяный. И еще неизвестно, кого домой приволок.
- Да ладно тебе, мам! Мы с Леной и друзьями мое сватовство отмечали. Ну, чуть перебрали. На ступеньках я споткнулся, упал. И Лена тоже. Поэтому и вид у нас не очень,- он брезгливо скривил лицо, оглядывая себя и свою попутчицу.
    Взгляд матери смягчился. Она подала йод, достав его из верхнего ящика комода:
- Обработайте раны. Я сейчас бинт найду.
  Лена не ожидала такого мыслительного прогресса в голове своего пусть и красивого, но пьяненького попутчика. Он мог сейчас просто плюхнуться на чистые простыни и забыть о ее существовании. А он еще и оправдывал ее неприглядный вид. Паренек, что надо. Такие не часто встречаются.
    Весь оставшийся день после сна Вова с Леной ворковали. А вечером, когда я пришла от бабушки домой, застала странную картину: Вовкины друзья стояли у стены в коридоре. Дверь в комнату плотно закрыта. И все равно слышался неспокойный разговор мамы с Вовой, переходящий временами на крик.
   Она кричала:
- О чем ты думаешь? Какая свадьба? Тебе еще  восемнадцати нет! Ни профессии, ни работы, ни жилья!
- Но другие пацаны ведь  женятся!? Вовка Вьюнов, например.
- Бывает и такое! Но ранние браки никому еще счастья не принесли! Вот скажи, где вы жить будете?! Здесь и двоим мало места. Оле даже уроки делать негде. Поэтому и живет у бабушки. А чтобы кому-то переодеться, остальные должны выйти из комнаты.
- На квартиру пойдем жить! Жилья ого-го, сколько сдается.
  - А платить чем будешь? Тебя после майских гулек с работы турнули? Конечно. Спасибо, хоть статью не влепили. Лена, я спрашивала,  даже не собирается куда-то устраиваться.
- Подумаешь, найду другую работу!
- Ну да, конечно! У тебя ведь не работа плохая была, а ты сам дерьмом оказался. И этот случай не прибавил тебе ума.  Ты в семнадцать лет жениться надумал! Хоть бы девчонку скромную нашел, а-то циркачку пропитую, прокуренную!
Мне стало не по себе оттого, что родные перешли  на обсуждение личностей. И я  вошла в комнату:
- Что за Содом и Гоморра в коридоре? Куча народу  и все галдят. Как еще соседи терпят все это?
    Обернулся Вовка:
- А никого нет дома, слава Богу!
Мама была не похожа на себя.
- В общем, так, Вова! Сначала определитесь с работой и жильем! А потом будем разговаривать, - попыталась она поставить точку в разговоре.
- Вечно ты отказываешься понимать меня! Никогда не хочешь войти в положение! Это же так просто.  Я переспал с нею, значит, должен жениться!
    Вовка побелел, налил в коридорчике в кружку воды, отпил немного взахлеб. Хотел уже  поставить ее  на место.
 Но услышал слова матери:
- Да ничего ты никому не должен! У нее таких  женихов, как ты, в каждом городе по десятку! Переспал он. Должен жениться. Да она утром и помнить не будет, кто ты такой. Ты для нее обычный клиент.
    Вова разозлился и  швырнул кружку в ее сторону.  Я вся сгруппировалась, и поймала ее на лету за несколько сантиметров от  лица испуганной мамы.
- Да пошли вы все! – крикнул брат, громко хлопая дверью.
 В коридоре зашевелились. И наступила тишина. Видно, все вышли на улицу.
Мама, вытирая  слезы, сверкнула глазами:
- Нет, ну ты только подумай! Еще в армии не служил - жениться собрался. И хотя бы девочка стоящая была, а-то шмара какая-то размалеванная и расфуфыренная. Ну, вот куда он теперь пошел? Еще не все неприятности собрал?
    Я захотела перевести тему переживаний:
- А они что, вчера вдвоем приехали?
- В том-то и дело! Открыла дверь, они стоят перед дверью: грязные, лохматые. А у нее глаза шальные, улыбка наигранная, губы накрашены, как у обезьяны зад. Еще и размазанная тушь и губная  по щекам. И чулки все в дырках.
- Когда я их видела, дырок еще не было,- чуть не спалилась я.
             Она тяжело вздохнула:
- Так они и сказали, что упали в подъезде. Я всю ночь не спала. Да и как заснуть, если на соседней кровати постоянная возня! Вот нашел себе пару, ни стыда, ни совести, никак не ожидала от него такой глупости!
          Я покраснела:
- Да ну их! Пусть сами разбираются! Ты ела хоть сегодня?
- Какая там еда! Даже вода в рот не лезет.
- А имеется из еды что-нибудь у нас? Я со вчерашнего дня тоже голодная. Утром рано в школу пошла, потом стенгазету оформляла. И сразу же сюда поехала. Теперь аж под ложечкой сосет, как есть хочется!
- Мастер ты уговаривать, Оля.  И я, вроде, голод почувствовала. Доставай там, в  шкафу борщ, котлеты. Я вчера ждала вас, салату накрошила. Все  так и осталось нетронутым.
- Так пошли, поедим вместе.
Все следующие две недели, как только мама уходила на работу, в доме появлялась Ленка.
Брат и она потихоньку шушукались, хихикали, кем-то из них распускались руки, начинались заигрывания и прочая атрибутика.
    Я как-то пришла домой, а под дверью соседи стоят, хихикают в кулак.
- Тетя Полина, что случилось?- испуганно спросила я.
- А ты заходи в комнату, узнаешь.
Из-за двери слышались стоны.
     Тетя Маша встала на моем пути и сказала, с сомнением глядя на свою мать:
- Может, не надо ей там пока появляться?
- Может, и не стоит. Ну, кажется, все стихло. Теперь иди.
    Я открыла дверь в комнату.  Вова лежал на кровати в трусах и дремал, а  Ленка, раскинула в разные стороны руки и ноги, и была совершенно голая. Когда я вошла, она не укрылась, а только похотливо потянулась:
- А, это ты? А что, соседи разошлись уже?
-  Вы что,  знали и продолжали оргии? Кошмар какой-то. Хоть бы двери закрывали, когда находитесь в комнате одни. У тебя ни стыда, ни совести, что ли нет?
- Это наша комната. Что хотим, то и делаем в ней.
  - Вообще-то комната мамина. Господи, бедный мой брат! За что ему такая мымра  досталась?
- То есть ты хочешь сказать, что я для него слишком глупая?- фыркнула она.
- Я хочу, чтобы ты уяснила, что  иногда хорошо бы  использовать мозги. Здесь коммунальная квартира. И все, что в ней происходит,  видят и слышат посторонние люди.
- Смешная ты,  мозгами в вопросах любви пользуются те,  у кого нет других прелестей. Мужчины- существа примитивные. И в любви они предпочитают видеть и чувствовать, а не думать.
    Несколько дней я не приезжала к маме и брату. Во-первых, была занята подготовкой к выпускным экзаменам. А во-вторых, даже видеть противно было развязную Ленку и то, как она изо-дня в день тянет в омут моего брата. Неизменная бутылка спиртного каждый раз  стояла на столе, а после нее безумный секс с  подругой, все дальше отодвигали Вову от нас.
        Я решила проведать бабушку, которая с недавних времен жила теперь в дальнем районе города. А сама все дни напролет думала о  загадочном и обаятельном Жене, предложившем мне дружбу. Его глаза, казалось, всегда были рядом. Но он такой серьезный и застенчивый. Зачем ему такая, как я, глупая школьница, когда вокруг полно взрослых девушек?!
        Каждая девушка ждет встречи с принцем. Пусть не обязательно он будет на белом коне, но примчится к ней, заключит в объятия и закружит в счастливом круговороте жизни. Ожидала его и я, часто прокручивая в голове желанный  сценарий, решая, что он будет говорить, как ласкать и целовать. В жизни многое, о чем  мечтала, действительно произошло, но получилось совсем не так, как представляла я.
    Судьба так переплетает пути-дорожки людей, что никто из них даже не подозревает, что может случиться в следующий миг. Она же преподнесла мне   встречу с долгожданным принцем.
    Никогда бы  не подумала, что для этого  предстоит расставание с хорошими людьми, от  которых я видела лишь добро, что бабушка будет вынуждена поменять место жительства. Мне нравилось, когда она жила вблизи нас  с матерью,  можно было ее проведывать, делиться с нею секретами, выслушивать умные и своевременные советы. Но не все в жизни бывает так, как хотим мы.
         В сиянии солнечных лучей на пляже городского водохранилища грелся молодой человек лет двадцати. Он подставлял навстречу теплу то один, то другой бок. Тело его, поблескивая в лучах солнца, приковывало к себе внимание прохожих своей гибкостью и спортивностью.
        Живя рядом с водохранилищем, он часто проводил здесь время.  И был любимцем у друзей. Парень хорошо играл на гитаре и исполнял дворовые песни. Его волшебный голос покорял даже случайных прохожих. Теперь он вернулся из рядов армии. И с удовольствием отдавался теплу солнечных лучей и собственным воспоминаниям в гордом одиночестве.
        Бронзовое от загара лицо Николая было по-детски гладким и невинным. Блестящие голубые глаза светились теплом и дружелюбием. На губах его играла улыбка ленивого удовлетворения. Рожденный в год кота, он обладал его движениями и повадками. Лежа на пригорке, он всех видел, мало, кому был заметен сам.  Это обеспечивало ему возможность спокойного созерцания, раздумья и общего расслабления в полудреме под ласкающим солнцем.
        Виделось детство. Сколько он себя помнил, оно было связано со спортом и поездками на частые тренировки в обществе «Динамо». Ему было пять лет, когда он  занялся там акробатикой.  После того, как мать посадит его в трамвай, он самостоятельно добирался до центра города и обратно в Черноречье. Тренеры пророчили   юному акробату большое будущее. Для этого требовались постоянные тренировки, режим и воля.
        Шли годы. Парень по настоянию родителей поступил после школы в ПТУ.  Появились новые друзья, увлечения и наклонности, режим перестал быть нормой жизни. Свободные часы и минуты он старался больше проводить с новыми друзьями и подружками. На тренировки все меньше оставалось времени, сил и желания.
        Он чувствовал себя взрослым. Душа жаждала чего-то нового, томилась в ожидании перемен. Он повернулся на живот. И так лежал совершенно неподвижно, наслаждаясь прикосновением горячих лучей к его полуобнаженному телу. Слегка приоткрыв глаза, он осматривал проходящих мимо него стайками девушек.
        И подсознательно понимал, что его трепетное ожидание  связано с ними. У  него возникло предчувствие скорого появления в его судьбе той девушки, что сможет заинтересовать, наполнить смыслом и содержанием его жизнь. Много хорошеньких девушек проскальзывало в его жизни мимо, ни одна из них не привлекла его пристального внимания.
        Солнце скрылось за внезапно набежавшим облаком. На пригорок, где блаженствовал Николай, легла глубокая тень. Резким движением парень поднялся с земли. И только теперь вспомнил, что обещал матери прийти домой раньше. На сегодня в семье запланирован приезд большого количества гостей по случаю его возвращения из армии.
        Придя домой, он еще с порога увидел полный аврал. Все в ней сдвинулось, сорвалось со своих мест: стулья вверх ножками громоздились на голом столе, кровати стояли с голыми полосатыми матрацами, зеркала были замазаны зубным порошком. Окна без занавесок выглядели обнаженными и лупоглазыми. Полы стали вдруг казаться грязными, а воздух сырым и неприятным от запаха вывариваемого белья.
        Рядом с матерью суетилась его средняя сестра. Перебросившись с нею парой слов и нежными объятиями с поцелуями, Николай хотел скорее ускользнуть из ставшего вдруг неприветливым дома.
    Но из кухни в проеме двери показалась его мать:
- Может, перекусишь? А то, пока отец с дачи приедет да все братья с сестрами соберутся, ты с голоду ноги у меня протянешь. С утра ведь голодный. Я твою любимую жареную картошечку приготовила. В армии-то такого тебе никто не делал?
        Коля с удовольствием съел картошку вприкуску с соленым огурцом. Действительно, кто еще накормит его именно тем, что ему по вкусу?!  Кто найдет теплые и успокаивающие слова, которые всегда были у матери. От удовольствия тепло растеклось по  телу.
      Он обнял мать:
- Как я соскучился по домашней пище! Просто  до умопомрачения.
 Мать погладила голову сына:
- Да ладно тебе! Хитрец какой! Сгоняй лучше в магазин за  водкой. Как-никак гостей человек 12 будет, а у меня только домашнее вино припасено. Отца, вижу, ждать еще долго придется. – Она оглянулась на часы на стене, и вздохнула, отсчитывая деньги на покупку.       Затем отправилась снова в кухню, где что-то пыхтело, скворчало, пыхало жаром и паром.
- Ладно, сбегаю! Заодно к Сереге зайду, отмечусь! Наверняка, он уже вернулся с работы?!-  Сын с облегчением покинул   гудящий, как улей дом. Серега был лучшим его другом с самого детства.
        Он вышел на крыльцо двухэтажного дома, в котором они с семьей жили уже двадцать лет.  Сначала в  двух комнатках теснились родители с пятью разновозрастными детьми. Потом старшие получили образование, завели свои семьи, переехали на другие места жительства. Остались тут теперь  родители да младший сын Коля.
        Под окнами дома мать с отцом разбили огород с грядками, виноградной беседкой да кое-какими деревьями, окружавшими сарайчик с подвалом. Цветы под окнами радовали глаз семьи и прохожих. В этой семье труд всегда был в почете. А на столе появлялись то одни, то другие домашние заготовки.
      Сын отправился в магазин. Неподалеку от их жилья находился Дом культуры химиков, окруженный парком с аллеями и красочными клумбами. Окна клуба были освещены светом, и на всю округу ревел духовой оркестр. Так было раньше, все осталось прежним и теперь. В ожидании киносеанса шумела и бродила вокруг клуба молодежь. Степенно сидели на лавочках и мирно беседовали те люди, что постарше. Мимо них
спешили чернореченцы с работы.
        Кто-то узнавал Николая, кивая ему головой. Кто-то интересовался планами. И скоро весть о его возвращении из армии облетела поселок. Пока он стоял в очереди за покупкой, Серега сам разыскал  товарища в магазине. Домой к Николаю они пришли уже вдвоем.
        К их приходу все вещи в квартире заняли свои места, в комнатах стало светло, и воздух наполнился свежестью и чистотой. Пахло глаженым бельем, жареным мясом и пирогами. У друзей просто слюнки потекли от запахов. Коля знал, что таких пирогов, какие печет  его сестра Майя, кулинар по специальности, никто в округе готовить еще не научился. В этом были уверены все, кто хоть раз попробовал кусочек ее шедевра.
        Наконец, с дачи вернулся отец семейства с мешком картошки на плече и двумя ведрами в руках, из которых выглядывали овощи и зелень к столу.
   По заведенной традиции Николая попросили облачиться в форменный наряд.
Стоял жаркий вечер. Парень появился в общей комнате в форме: на гимнастерке сияли начищенные пуговицы, выделялся накрахмаленный белый подворотничок. Гимнастерка и брюки бывшего солдата были туго затянуты ремнем в поясе. Он показался всем массивным и плечистым.
        Некоторое время он был в центре внимания. Каждый норовил задать вопрос и получить от него ответ раньше других. При этом женщины продолжали заниматься сервировкой стола. Они сновали взад-вперед по квартире, не упуская ни одного слова из разговора в гостиной комнате.
        Все расселись по местам. Виталик, средний брат виновника торжества, начал откупоривать бутылки и разливать содержимое по стаканам. Выпив по рюмочке, каждый принялся за закуску и понемногу втянулся в разговор с рядом сидящими родными. Все давно не виделись. И нашлось немало интересных тем для общения.
        Это дало передышку виновнику торжества. Он немного устал от всеобщего внимания. И вышел с другом на улицу покурить, где смогли спокойно пообщаться. Когда они с Серегой вернулись в комнату, Николай занес и поставил на свободный стул свой армейский рюкзак.
        Присутствующие повернули головы в его сторону. Он, вытащив из рюкзака расписанный розами и увенчанный бахромой платок, накинул его на плечи смущенной матери:
- Это тебе, мама! Ты ведь давно о таком мечтала! Носи на здоровье.
Та вытерла непрошенную слезу краем нового платка. Она сидела на стуле, счастливая и растерянная. Что тут скажешь: Уважил сын, даже не ожидала.
    Парень тем временем достал четыре отреза на платья и протянул сестрам и невесткам. Братьям подарил по набору разовых бритв. А отцу преподнес электрическую бритву. Батя с гордостью и смущением разглядывал неожиданный подарок. Он с некоторых пор считал сына отрезанным ломтем, так как даже в армии он сумел отличиться: из-за драк и всевозможных разборок сына его, как отца, вызывали даже в часть, чтобы пристыдил своего дебошира.
        Это, конечно, здорово, что сын никогда не жаловался родным и умел с честью постоять за себя, но вызов отца недисциплинированного воина в часть,- это уже перебор. Все защищали свою честь, но никто не умудрился при этом стоять и краснеть перед родителем и начальством, как на педсовете в школе. Выходит, не такой уж и плохой сын, раз не забыл о родных и близких.
   Племянникам виновник торжества выделил по шоколадке и по жвачке. А своему другу привез альбом для фотографий:
 - Когда будешь рассматривать фотографии, вспоминай обо мне! Я, кстати, вложил в альбом уже несколько своих воинских фото.
        Никто не ожидал такого внимания от Коли, которого все продолжали считать ребенком. Оказывается, он повзрослел. И стал внимательным молодым человеком.
Пока гости рассматривали свои подарки, Коля подумал: как, оказывается, приятно приносить людям радость! Ему показалось, что дарить подарки даже приятнее, чем получать.
        За столом становилось все шумней и веселей. Родственники пили, ели, разговаривали. Они, казалось, уже забыли о причине сбора у родителей. Просто всем было хорошо в кругу родных и близких.
        Сергей и Николай часто выходили во двор. Когда сидели на лавочке под окнами квартиры, увидели незнакомую старушку, которая шла в сторону их подъезда. Выглянувшая в окно мать, пояснила:
 - Да это - новая соседка из второй квартиры. Квартира свою сюда поменяла.
    Но любой праздник тем и хорош, что когда-то плавно переходит в будни. Родственники разъехались по домам. Ведь если все время пить и гулять, то не почувствуешь прелести от выходных дней. Они просто сольются воедино с буднями.
        Вскоре парень устроился на работу. Привыкший к  распорядку, он решил продолжить такой же ритм жизни в рядах военизированной пожарной охраны, получил военную одежду, на работу ездил на приобретенном сразу после возвращения со службы мотороллере. Все становилось на круги своя. Жизнь продолжалась.
        Шло время. Лето сменилось осенью, наступил декабрь, завершающий год, студеный и метелистый. Воздух становился с каждым днем все морознее. В один из таких дней из подъезда высотного дома на Березке вышла я,-  невысокая девушка в вязаной шапочке и пестрой шубке, все своим видом показывая свет молодости, здоровья и обаяния. Шла и вспоминала наши встречи с Женей. Я влюбилась в него так сильно, что от одной только мысли о нем, у меня перехватывало дыхание, бешено стучало сердце и горели от смущения щеки.
        Как-то он подвинулся ко мне слишком близко, и нежно так поцеловал в губы. Я почувствовала страх, восторг и какое-то щекотание в животе и в горле одновременно. Это было так неожиданно и прекрасно. Видимо, те же самые чувства одолевали его. Он выглядел в этот миг счастливым, глубоко дышал и тесно прижимал меня к себе, будто боялся, что ускользну от него.
        В воздухе кружились порхающие снежинки, морозец пощипывал щеки, пальцы и нос. Это ни в коей мере не мешало мне любоваться окружающей  красотой. Тихонько тенькали синицы, то тут, то там чирикали воробьи, нет – нет, да слышалась перестук дятлов.
        Точно так же было, когда мы с  Женей вместе с братом и друзьями встречали ноябрьский праздник. Играла музыка, мы танцевали. Мое тело таяло в его объятиях. Нежные его руки  обнимали  меня за талию. И ощущалась такая нега в теле, что обоим не хотелось окончания  музыки. Я запустила незаметно даже для себя пальцы в его мягкие, шелковистые волосы. И почувствовала, как он вздрогнул и еще сильнее прижался ко мне. Оба были счастливы уже оттого, что ощущаем  аромат и трепет тел, видим блеск глаз и тоску по ласке.
   
       Глава 12. Знакомство с будущим мужем. Проделки циркачки. 
       
Я ехала к бабушке на другой конец города. И радовалась каждой минуте, проведенной в единении с природой, не обращая внимания на долгое ожидание автобуса, на медленно ползущий по маршруту трамвай. Все вокруг казалось  волшебной сказкой, ход которой не хотелось прерывать.
    Природа в эти минуты была так же незабываема, как любая из встреч с любимым. Мы всегда ждали их с нетерпением, оба расплывались в улыбке и махали приветственно руками. Я кокетливо ему улыбалась, он был рад даже тому, что просто увидел меня.
        На конечной остановке трамвая, как и во всем городе, валил снег. Он переливался разноцветьем от пробивающихся лучей солнца. Дома и деревья, трамваи и машины,- все, что окружало сейчас меня, казалось в эти минуты покрытым ажурным снежным покрывалом. По краям аллеи, ведущей  к дому бабушки, стояли величественные и гордые ели. Сквозь снежные лавины на них изредка проглядывались  зеленые еловые ветки с гирляндами прошлогодних шишек.
        Я любила старушку за ее доброту, которой у нее хватало на всех родных, близких и друзей. И посещала ее дом перед каждым праздником, помогая навести порядок, постирать вещи или закупить продукты.
        Она разменяла восьмой десяток лет. Ни жизнь, ни здоровье особо не баловали. Она плохо видела и задыхалась при ходьбе, была малограмотной, но умудренной жизненным опытом, женщиной.  Каждого гостя встречала с улыбкой, любой мог прийти к ней с бедой или за советом. Никого не оставляла она без помощи.
        Жила  бабушка в коммунальной квартире с двумя одинокими соседками. Когда я постучала во входную дверь, ее открыла одна из них. Мы перебросились вежливыми фразами приветствия, мнением о происходящем на улице. И она удалилась в свою комнату. Общими у них были кухня, коридор и санузел. Жили старушки без ругани и скандалов, но и без особой дружбы. Каждая   коротала свой век в одиночестве.
      Еще разуваясь, я поняла, что бабушка в комнате не одна. Слышался ее возбужденный голос, ему вторил голос соседки по подъезду тети Тони. Войдя в комнату, я остановилась сзади них, не осмеливаясь перебить  беседу.
        Бабушка раскраснелась от душевного разговора и с удовольствием, глядя в лицо собеседницы:
- Когда она была маленькой, то и бегала, словно козочка, вприпрыжку. Повесят ей родители на шею бутылочку с кашей или молоком. И бегает  она с нею, пока не проголодается. Что интересно: она всегда она всегда была в движении, не сидела, не ходила, а бегала. То одну ножку выставит вперед, то другую. Потом остановится, запрокинет голову, попьет молока, опустит бутылочку. И опять вскачь несется.
        Женщины засмеялись, мысленно представляя упитанную малышку, вихрастую и улыбчивую, с бутылочкой, болтыхающейся на веревочке.
 Ну конечно, разговор шел обо мне, смущенно стоящей за спинами женщин, которые так были увлечены разговором, что не заметили моего присутствия.
        Отсмеявшись, лица женщин приняли серьезный вид. Тетя Тоня  сказала:
- Я вот воспитала пять детей. Все они были интересные, все любимые. Но интересней всех показался Николашка. С самого детства он занимался акробатикой. Везде старался применить ее. И по деревьям лазил, и на траве кувыркался. Что старшие братья покажут ему, он тут же исполняет в точности.
        А чуть подрос, игрой на гитаре увлекся. Замкнется в туалете и разучивает там песни. Никого не пустит, пока не разучит, что наметил. Одно утешало: очень уж душевно пел.
- Слышала я летом его пение. Вы тогда его возвращение из армии отмечали. Думаю, талант у парня есть! Его бы музыке обучить!  Хороший бы артист вышел!
- Вот незадача, Васильевна! Хотели мы с Филиппом сына к рабочей специальности приобщить. А все эти пения-трения, думали, увлечения проходящие. Он не стал спорить с нами. Отучился в ПТУ. Теперь вот все поет. А по полученной специальности работать не хочет. Не по душе она ему пришлась.
- Не расстраивайся, подруга! Он еще молодой, у него вся жизнь впереди! Захочет что-то изменить, сто раз сможет это сделать! Было бы желание!
- Да, у него все впереди. Дай Бог ему удачи.  А расскажи, Васильевна, еще про внучку
свою. Ты такая рассказчица хорошая. – Тетя Тоня наклонила голову к старой женщине.
        Бабушка вздохнула, думая, о чем бы еще поведать собеседнице. Наконец, встрепенувшись, начала свое повествование:
- Когда еще была жива моя мама, внучка все время  находилась с нею. Родители-то все время на работе были. Мама была умной женщиной и приучала правнучку к любви и уважению к старшим. Они часто сидели рядышком на лавочке возле маминого дома. И Катюша из уважения к проходящим мимо старикам бегала даже на противоположную сторону улицы для приветствия. Она переводила стариков через дорогу, помогала обойти лужицу, если у тех было плохое зрение, или относила до их жилья сумки.
        Или вот еще что. Моя сестра Татьяна была из нас самой младшей и красивой. А вот замуж никогда не выходила. Судьба такая, видно, выпала. В молодости любила она парня. Он погиб на войне. Никого другого  больше не встретила. Просто взяла на воспитание в молодые еще годы одиннадцатилетнюю девочку Дусю. Так и прожили всю жизнь вдвоем.
        Так вот, будучи в возрасте, ушли они как-то с Дусей на работу, а мама моя, что с ними  жила, осталась дома с Олюшкой. Девчушка тогда уже интересная была. Все на лету схватывала. Отработали Татьяна с приемной дочерью на заводе день, приехали домой. Подходят к своему проулку и ушам своим не верят: из их дома доносится церковное песнопение.
        У тех ноги подкосились от страшного предчувствия. Матери моей  было тогда далеко за девяносто. Прибегают они, в прямом смысле, домой. И видят такую картину. Мама и Олюшка стоят перед иконой на коленях и, водя из стороны в сторону пальцем, читают молитву. Старушка, молясь, выговаривает: «Господи, помилуй!» А малышка своим тонюсеньким голоском вторит ей: » Епиди, помиюй!». Растерянные женщины не знали, что им делать, плакать от счастья или смеяться от умиления. Они лишь, в бессилии, опустились на стулья.
        Собеседницы мило улыбнулись друг другу. Тут бабушка поглядела на часы и стала медленно поворачиваться в сторону двери.
 - Сердцем чую, сегодня внучка приедет меня проведать! Она меня не забывает! И часто...-  Она оборвала свою речь на полуслове, заметив, наконец, за своей спиной меня.
- А вот и моя радость! Ты давно приехала? - На одном дыхании выпалила она.
- Нет, я только что вошла в комнату. -  Я поцеловала бабушку в щеку, и  улыбнулась.
        Соседка одобрительно разглядывала меня, разрумяненную от мороза. Она не раз уже видела меня здесь.
- Как дела, Оля? Как учеба?  – спросила она.
- Да ничего, теть Тонь, все нормально!
- И сколько тебе еще осталось в школе учиться? – поинтересовалась соседка, поднимаясь с места.
- Да почти полгода и экзамены! - коротко ответила я, тряхнув своим каштановым конским хвостом.
     - Какие у тебя волосы красивые, Оля! Прямо искрятся от солнечных лучей,  пробившихся через снежные разводы в  окне.
- Да это просто от снега, наверное. На улице снег валит и такой морозец! Просто прелесть!
    Соседка еще раз внимательно посмотрела на меня и попрощалась:
- Что-то я засиделась у тебя, Васильевна. Дома дел по горло. Вот-вот Коля с работы вернется, а я гуляю себе. Надо ж еду разогреть.  Если что, соседка, обращайся.
Уходя, она подмигнула моей бабушке.   Та в ответ улыбнулась.
      Я перестирала белье, помыла окно, дверь и полы, сготовила праздничный ужин. Шутка ли – Рождество на носу. Проводя уборку, я по-новому передвинула немногочисленную мебель бабушки. Заниматься перестановкой мебели было моей слабостью. Мне казалось,  после таких обновлений в жилье становится светлее и воздух чище.
    Наконец, комната приняла желанный вид. Только зеркало просилось на другое место. Чтобы его перевесить, нужен был молоток, которого у бабушки не оказалось.  Хитро улыбнувшись, она исчезла за входной дверью. Минуты через две  вернулась не одна. Из-за ее спины на меня во все глаза смотрел удивленный и покрасневший от смущения младший сын тети Тони.
- Знакомься, Оля, это Коля, тети Тонин сын,- показала ладонью в сторону парня бабушка.
- А это моя внучка Олюшка. Приехала ко мне в гости. В-о-он какой порядок навела. Только зеркало не смогла перевесить.
        Парень поднял глаза на меня, а я посмотрела в зеркало, что держала в руках. Я была  одета в коричневое платье с беленьким кокетливым воротничком, которое перехватывалось в тонком стане  таким же белоснежным, как и воротник, пояском.
        Он любовался  смуглым лицом, правильными чертами лица, темными волосами, слегка завитыми и собранными в конский хвост, водопадом ниспадающий с плеч. И долго всматривался в мои черты. Было видно, с одобрением, чем вызвал и мое ответное любопытство. Когда взгляды соприкоснулись, я покраснела, отвела  глаза в сторону.       Парень тоже застеснялся, принялся приколачивать гвоздь на новое место, потом  взял из моих рук зеркало и повесил на него.
    Пока  работал, я могла спокойно разглядывать его. Сначала  показалось, что он слегка красуется передо мной, хочет показаться лучше, чем есть на самом деле. В то же время отметила его умные, добрые глаза и умелые руки. Эти открытия вызвали  симпатию к парню..
        Приблизительно те же мысли одолевали гостя. Это было видно по груди,  то вздымающейся,  то опускающейся в бешеном темпе, и по рукам, они тряслись. Ему вдруг показалось, что именно о такой  девушке он мечтал. Возможно, ее он ожидал увидеть на пляже, когда вернулся из армии. А она там так и не появилась. Судьба распорядилась встретить ее в соседней квартире.
        Спускаясь со стула, он уже открыто разглядывал меня. Взгляд этот, как луч Лазаря, казалось, прожигал мое тело.
 Бабушка проводила помощника.
    - Оль, да ты просто околдовала Кольку. Я видела, как он оторваться от твоего лица не мог. Смотрел во все глаза. Вот увидишь, вечером придет.
- Ну и зачем это все? Мало ли, кто на меня смотрит?!
Но бабушку не проведешь. Не зря она столько много лет прожила.
      Тетя Тоня потом поведала бабушке
- Весь остаток дня Николай терзался сомнениями, понравился ли Оле. Вертелся перед зеркалом, прилизывая свой чуб поле купания. Раньше с работы придет, на кровать ложится и бренчит на гитаре.  А сейчас вижу, не зря прошла встреча Коли и твоей внучки. Он весь день сам не свой. Что-то обмозговывает, сам себе улыбается. Наверное, что-то задумал.
        Вечером, набравшись смелости, он постучал в нашу дверь и пригласил на свидание, к которому тщательно готовился. Он был одет с иголочки, от тела шел приятный запах одеколона. Я - не  любительница резких запахов. Этот показался даже нежным.
- Оля, прости за нескромный вопрос. Чем ты займешься вечером? Может, погуляем возле дома?
- С бабушкой дома буду. Мы давно не виделись.
    Бабушка подскочила с кровати:
- Ну чего ты будешь на болтовню со мной время тратить? Ночь длинная, успеем пообщаться. Сходи, Оленька, проветрись перед сном.
Мне стало жарко. Показалось вдруг, что нашу встречу кто-то запланировал заранее. Уж не бабушка ли с тетей Тоней?
- Ладно, часов в шесть выйду в подъезд.
    Лицо парня озарила улыбка. К месту встречи я вышла без опоздания. Николай через приоткрытую дверь любовался прелестью зимнего пейзажа.  Подойдя  сзади, я тронула его за локоть:
- Привет. Не опоздала?
 От волнения у него, видно,  перехватило дыхание, так как  голос стал хрипловатым.
- В самый раз,- прохрипел он и закашлялся.
       Я постучала по спине.
  - Это от волнения, наверное,- сказал он более чистым голосом.
  Я отметила его отменную дикцию.
- А чего ты так волнуешься? Я не кусаюсь. Погуляем сегодня немного, а завтра я уеду.
На его лицо набежала тень:
- А еще хотя бы на день не могла бы ты задержаться? Выходные ведь.
      Я сама себя не узнавала, мне, как и ему, не очень хотелось домой. Там Ленка атакует моего парня. Мама злится, глядя на попавшего в ее лапы Вову, который в последнее время сильно изменился. Вове мешает наше с матерью присутствие. Я подумала, что ничего не случится, если я побуду у бабушки еще один день:
- Я еще твердо не решила. Может, и задержусь еще на день.
    Колино лицо осветилось радостью.
  А я подумала:
- Зря ты, парень, радуешься. Ничего у нас с тобой не выйдет, потому что я люблю другого. Не стоит простой человеческий интерес принимать за желание быть с тобой рядом. Интерес – не любовь, а всего лишь любопытство.
      Мы немного побродили с Колей по заснеженному городу. Прохожие радовались снегу, кидались снежками, катали детей на санках. А ребята в соседнем дворе даже ходили на лыжах. Мне было жарко рядом с ним, он взглядом прожигал мою одежду. А я просто дышала свежим воздухом перед сном.
Поздно вечером мы расстались. Я пришла в комнату бабушки вся в снегу, Стала обметать свою шубку и сапоги веником.
Бабушка стояла в дверях:
- Ну, как погуляли.
- Нормально. Только холодновато.
- Ну, конечно, ты так легко одета. В следующий раз бери мой пуховый платок. И грудь, и голова в тепле будут.
- Я хотела завтра уже домой ехать. Коля просит еще задержаться.
- Ну, конечно, побудь еще. Что тебе там делать?
 – Мы вообще-то с подружками в канун Рождества гадать у Любы собрались.
- Вот и славно. Завтра побудешь еще у меня, а потом езжай, пожалуйста, на свое гадание.
       Следующим вечером мы  с Колей встретились снова. Он уже освоился, говорил без умолку, что мало было похоже на него, тихого и молчаливого. Пока он тараторил и задавал мне бесчисленно много вопросов, я  смотрела на него, но в мыслях была далеко от происходящего. Лишь краем уха слушала его, кое-как отвечала на его вопросы. А думала о своем, что не покидало мою душу никогда, даже в минуты свидания с молодым человеком.
    Я не могла многое понять в  отношениях между людьми. Как  случается, что люди женятся по любви, воспроизводят на свет наследников. Кажется, чувства от этого должны укрепляться. Но приходит момент, и они становятся чужими друг другу, как родители, например. После понимания они еще некоторое время пытаются сохранить брак. Ничего хорошего из этого не выходит, учащаются скандалы да взаимные обвинения. Брак расторгается.
        А где же неземное чувство, что толкнуло их на создание семьи, где долг, где обязанности? Что же это было за чувство, если оно позволяло пьяному отцу гоняться за семьей с топором по всему поселку?!  Где же было чувство гордости и человеческого достоинства, когда мать с нами ныряла в любую образованную щель, когда  кто-то из соседей, сжалившись, приоткрывал свою калитку.
        Наутро, проспавшись, отец спокойно отправлялся на работу. Мать тоже. А мы, в ужасе, начинали прятать все колющее и режущее подальше с глаз. И со страхом ожидать наступления нового вечера.
        Брату было четырнадцать лет. В один из вечеров, отец набросился на мать с ножом. Вова не выдержал его выходки, не побежал прочь из дома вместе с матерью и мной, как всегда, а выхватил из рук отца этот нож. И повернул острие против него. Они боролись на полу, барахтались, как котята во время игры, пытаясь друг у друга отнять холодное оружие.
        Кричала мать, пытаясь разнять тела дерущихся близких людей. Билась в истерике я. На крик прибежал двоюродный брат матери дядя Боря, что  жил в соседнем доме. И только поэтому  страшное возмездие не состоялось. Он с трудом  разбросал драчунов в разные стороны. Отец тогда ушел из дому. И до утра не появлялся на  пороге.
        А мы не спали всю ночь. Дверь, ведущую в спальню, мы закрыли на крючок и забаррикадировали мебелью. Ночью  сидели, обнявшись, возле окна, на котором заранее открыли шпингалеты. А наутро  покинули дом отца. Так закончился родительский брак.
       Николай спросил:
- О чем ты все время думаешь?
- Да так, о разном. О жизни.
- Я тоже часто размышляю об этом. Заметил, каждый человек представляет мир по-своему. Одним его видят жертвы, другим убийцы, а безразличные ко всему происходящему в жизни, вообще видят его иначе. Одному человеку улыбка прохожего кажется дружелюбной, другой в ней же усматривает частицу зависти или ненависти. А третьему она кажется издевательской или с долей сарказма. Даже природа одних воодушевляет на подвиги и добрые дела, других толкает на раздумья или дурные поступки.
    - Ты прав. Если бы все воспринимали события в жизни одинаково, не было бы разногласий, войн и неприятностей. Вот было бы здорово!
- Но, наверное, не интересно. Без борьбы и побед стало бы скучно.
- Может, и так.
 Мне не хотелось дискутировать. Я соскучилась по дому, по родным, любимому Жене и с огромной силой меня потянуло домой.
        Утром Николай ушел на работу – я видела это в окно. А я отправилась  трамваем домой. Почему-то народу в салоне ехало мало, половина мест были свободны. За ряд от меня  сидел тихо, никому не мешал ничем не примечательный парень в джинсах и толстовке. Он читал книгу.
        На одной из остановок в салон зашла пожилая дама.  Огляделась вокруг, достала из сумки  проездной билет, показала водителю и отправилась искать свободное место. И тут началось. То ли настроение у нее было плохое, то ли старческий маразм проклюнулся, но решила она докопаться до того самого парня.
- Ну что за молодежь пошла, совершенно бессовестная. – Стала она громко причитать, чтобы непременно услышали другие пассажиры.
- Ты что, не видишь, что пожилой человек вошел? - обратилась она к парню.
    Он поднял не нее глаза, показательно обвел взглядом полупустой салон и вновь уткнулся в книгу.
- Ах ты,  паразит малолетний. Да я тебе в бабушки гожусь.  А ты ...
- А что я? - прервал ее парень.
- Стервец ты, вот что. Тебя не учили, что места пожилым людям уступать нужно?
- Бабушка, - с небольшой издевкой,-  произнес он, - В автобусе полно свободных мест. Садитесь, пожалуйста.
    Тут женщину вообще понесло:
- А ты паразит, издеваешься? Ты чего о себе возомнил.
В салоне народ начал переглядываться между собой.
А парень сказал:
. – Ну, первых, я ничего плохого или оскорбительного в ваш адрес себе не позволял. А во-вторых, с чего вы решили,  что старость достойна уважения? То, что вы в свои шестьдесят лет превратились в сварливую старуху,  вызывает не уважение, а отвращение.
Тут мужчина, что  сидел на смежном от парня месте, вздохнул:
 - Мальчик прав. Уважение — это ресурс, а любой ресурс нужно заслужить, он  просто так  не дается. Хотите,  чтобы вас уважали, научитесь  уважать сами. Ну, чего вы к парню пристали, едет он на занятия в институт…
     - Ах, значит, я еще и виновата? Молодежь стариков ни во что не ставит. А вы еще заступаетесь.
Женщина, сидящая недалеко от водителя, поддержала мужчину:
- Мамаша, садитесь на любое из свободных мест, и не портьте нам настроение.
- Безразличные вы люди! Из-за таких, как вы, такие вот подонки жируют на наши денежки.
    Пассажиры удивленно смотрели на возмущающуюся даму, не в силах понять, о чем вообще она ведет речь.
- Мне седьмой десяток пошел, а ты меня, сопляк, учишь, что мне делать?
- Не буду я вас ничему учить. Вам от меня чего нужно-то?
- Нужно, чтобы ты хоть какое-то уважение проявил к человеку старшему тебя втрое и уступил место.
    После этих слов парень встал, и отправился к выходу:
- Хорошего вам дня, бабушка,- сказал он дружелюбно при выходе возле нефтяного института.
        Женщина, потеряв дар речи, плюхнулась на сиденье. А пассажиры в трамвае засмеялись. Нулевое настроение от произошедшего инцидента поднялось, люди улыбались наступившему дню. И я в том числе.
    Мама и Вова обрадовались моему появлению. Даже Ленка состроила на лице что-то наподобие улыбки.
Вова засуетился:
- Что-то давно ты не появлялась. Я даже соскучиться успел. Слушай, какую я музыку записал.  Он включил кассетный магнитофон. И полились мои любимые песни в исполнении Ободзинского.
    Я закрыла глаза. С этими мелодиями была связана моя девчачья любовь к Жене. Когда я слушала их, видела его добрые серые глаза, и мне  хотелось уединиться, чтобы подумать и помечтать о нас с ним.
- Что, угодил? Я знаю, ты всегда хотела их иметь на магнитофоне.
      Он обрадовано растирал ладони.
- Вов, может, возьмем Олю на море? – дернула его за брюки  Ленка, решив, что он  давно не обращает на нее внимание. Его мысли заняты не ею, а сестрой.
- Оль, а поехали завтра с нами в Черноречье на водохранку?
Морем в Грозном называлось Чернореченское водохранилище.
- Можно. Я совершенно свободна.
    Настроение на следующий день было прекрасным. Нас ожидал  отдых на пляже под ласковыми лучами августовского солнышка. Было очень тепло. Я оделась тоже совсем по-летнему: тонкое, короткое  летнее ситцевое платье в горошек, которое при ходьбе колыхалось  от малейшего ветерка, и такие же легкомысленные трусики и бюстгальтер от купальника – тоненькие, одно название. Мне всегда нравилось, когда летний ветерок ласкает моё тело, потому не люблю надевать на себя что-то лишнее.
    В автобусе было свободно, и я села напротив брата с его неизменной в эти дни спутницей Ленкой- циркачкой.
    На Центральном рынке мы вышли и отправились к трамвайной остановке. Несмотря на раннее утро желающих попасть  в трамвай было много: вся площадка на остановке была битком набита желающими уехать в сторону моря.
    Люди толпились с тележками, рюкзаками, длинными удочками и колясками, в общем, яблоку было негде упасть...
Мы протиснулись в самый край, отчаянно пробивая себе локтями «место под солнцем». Солнце палило неимоверно, и я не пожалела, что оделась так легко! Наконец, подъехал  трамвай. В его окнах не было просвета.
- Вов, как же мы войдем? –  забеспокоилась я.
- Не боись, сестренка,  прорвёмся! – хитро подмигнул он мне и обнял сзади. С такими объятьями я могла быть спокойна! Он меня в обиду не даст!
  И мы действительно  умудрились втиснуться в салон. Вовка беспрестанно, как ему казалось, незаметно тискал Ленку: гладил ее зад, грудь и бедра, делая вид, что смотрит в окно, и вовсе не интересуется стоящей впереди него девушкой.
  Я тоже делала вид, что не замечаю, что происходит сбоку от меня. Тем более, что пассажиры в трамвае были прижаты друг к другу самым неестественным образом!
  Раздался скрежет, и трамвай остановился,  отворив двери. Пропустив жиденькую толпу тех, кто выходил, люди сразу же рванулись, что было сил в узкие двери, заскакивая внутрь и просачиваясь дальше в салон.
    Меня подхватила толпа, и я перестала что-либо контролировать. Пришла в себя, когда оказалась  в самой гуще людей в задней части трамвая. Ленка очутилась рядом со мной, а Вову толпа отпихнула совсем в другую сторону. Рядом еще стояла какая-то тётка в сомбреро. Она закрывала меня почти от всех, справа находился старый дед, пропитый и прокуренный, от которого несло перегаром, и в бок давило его рюкзаком, сбоку ещё какие-то люди.
    Когда двери закрылись, и трамвай тронулся,  сзади ко мне прижался какой-то мужик. Я стала извиваться, избавляясь от его беззастенчиво блуждающих по моему телу  рук и упирающегося мне в спину чего-то твердого  из его брюк. Ехать предстояло около часа, и я вся извелась, пока стояла  на одном месте почти в неподвижной позе.
  Было очень жарко, на лицах окружавших меня людей выступили крупные капли пота. Мы все, как рыбы,  хватали воздух ртом и махали руками возле лица.  На редких остановках двери открывались совсем ненадолго. Кто-то входил, кто-то выходил, однако в нашем углу ничего не менялось. Единственное, что радовало, мужика отодвинули от меня в сторону Ленки. Я подумала: ей такое развлечение мужика придется по нутру.
  И вот мы прибыли на водохранилище, пассажиры, как водяной поток, устремились к воде. На пляже уже было полно народу. Ленка с Вовкой и ребята, что также поехали с нами, быстренько разделись и побежали к воде.
  Я была стеснительной. В их отсутствие сняла платье. И легла вниз лицом, повернув его в сторону моря. Ленка с Вовой вернулись, чуть поболтали, лежа на боку, обнявшись,  и Вова снова захотел охладиться.
    Когда мой брат пошел к воде, Ленка легла на спину:
- Оль, ты спала когда-нибудь с мужчиной?
Я чуть не захлебнулась от неожиданности:
- Чии-воо? С какого это перепугу я должна спать с ними?
  Как она смеет мне, школьнице,   говорить такие вещи? Я и целоваться-то толком не умею. Когда Женя просит сделать это, я отнекиваюсь до последнего. Потом вытягиваю губы трубочкой и прикасаюсь ими  к его щеке или лбу. Видно, что это ему нравится. И все же понимаю, не такого поцелуя он бы хотел.
  А Ленке было все равно, спала я с кем-то или нет. Она перевернулась на живот, закрыла глаза:
- Дура ты, Олька! Жизнь коротка, лови моменты! Я вот сегодня прямо в трамвае решила доставить удовольствие себе и  своему мальчику. Уличив момент, когда он стоял ко мне впритык, я слегка потерлась об него своим задом, спиной почувствовав, как его сердце стало биться сильнее.
  Ты же видела, трамвай был забит под завязку? И  на новых остановках  не поместившиеся люди разочарованно провожали нас  горестным вздохом, потому что втиснуться в него не было никакой возможности.
   Я снова потёрлась о Вову, почти сразу почувствовав на своей шее его горячее  дыхание, а затем... как сильно напряглась ткань у него под брюками... Мне было приятно ощущать мою власть над ним и его напряжение во всем теле, и я стала тереться сильней и сильней...
  - Лен, ну зачем ты мне эту ерунду рассказываешь? Это ваши с Вовой дела.
- Мне даже вспоминать все это приятно. А ты « зачем да зачем»? Я незаметно отвела руки назад и провела ими по его бёдрам снизу-вверх. Он задышал ещё сильнее, однако из-за стука колёс это было слышно только мне. Потом провела по животу. Трамвай трясся и подпрыгивал.
       - Может, ты оставишь меня в покое и не станешь рассказывать об этих глупостях?!?
- Это не глупости, дуреха, а жизнь. Слушай, что дальше-то я придумала.
- Ну, кому это все надо?  Скажи? Мне так ни капельки не интересно, чем ты занималась в переполненном вагоне!
  Ленка махнула рукой, как бы отмахиваясь от  моего  сопротивления.
- Как можно не хотеть  порхать птицей и чувствовать себя на верху блаженства?  Я отвела руку назад и вниз и легонько через штаны сжала его хозяйство. И услышала позади себя  приглушённый стон и восклицание  «детка...» - так он меня всегда называет.
  Тогда я  сжала его ещё сильнее, а потом отпустила... Его сердце бешено колотилось. Я чувствовала это спиной. Терпи, мой мальчик, терпи! Я стала ласкать его совсем уже бесцеремонно, сжимать и разжимать, забыв о толпе, которая нас окружала, но ведь, благодаря ей, нас никто не мог и увидеть!
      Постепенно я и сама очень возбудилась... Мне захотелось сжать ноги сильно-сильно, а ещё хотелось и его ласк.
- Лен, у тебя с головой все в порядке? Зачем ты рассказываешь интимные подробности своего развратного образа жизни?  Мне как-то все это не очень хочется знать! Вокруг люди, а ты балдеешь от секса, не обращая на них внимания!
- Если честно, в  минуты охватившего желания о  людях  даже не вспоминаешь – в висках стучит кровь, сердце колотится изо всех сил... Я вдруг снова отвела руки назад и медленно расстегнула молнию у него на брюках.
  Он, глупый пытался меня урезонить: вроде, здесь нельзя. Ишь, какой скромник выискался! А вчера  влез ко мне прямо в душ? Даже соседей с их укоризненными взглядами не испугался. И не давал мне купаться, пока мы оба… Ах, да, я не об этом.
Я залезла  к нему в ширинку. И сжала его плоть, что есть силы. Всё равно никто не видел, а я хотела, чтобы моему мальчику было  хорошо! Он застонал, задышал, но я не давала ему передышки! Сейчас или никогда! Он был весь в моей власти – твёрдый, горячий, но при этом очень нежный и ранимый! Я стала ласкать его, как в постели, только сейчас я делала это, стоя к нему спиной...
На какой-то остановке трамвай стоял долго.  Я держала все это время его  малыша у себя между ног под  юбкой. Когда двери закрылись, его руки медленно сползли вниз по моим бедрам, и забрались под юбку. Я почувствовала жар его пальцев на своих бёдрах...
    Неожиданно он резко сжал мой зад! Сделать это было совсем просто – ты же знаешь, какая юбка у меня коротенькая.
    - Дура ненормальная, нашла, кому рассказывать!
- Не знаю, как он вытерпел эти долгие минуты, но руки его всё это время творили невозможное: он тискал изо всех сил мою пятую точку, временами переходя на грудь, иногда забираясь в трусики спереди, впрочем, очень осторожно, чтобы не засекли пассажиры. Хотя конечно, им было не до нас, все они часто дышали, утирая пот со лба. Их лица не выражали ровным счётом ничего. У меня тоже на лице выступили градинки пота!
Его плоть пульсировала.  Моя тоже.
- Вы не выходите? – вдруг спросил меня парень сбоку? Я отрицательно махнула головой, не в силах дать ответ, потому что почувствовала, как блаженство растеклось по моему телу.
 - Н-нет, - прошептала  потом, закатив глаза к потолку.
  Мне было так хорошо! Оргазм теплыми волнами растекался по телу, сковывая меня изнутри... Я подняла своё лицо вверх, и мне вдруг показалось, что мы совсем одни в этом трамвае! Лицо стало таким горячим, а в висках бешено стучала кровь. То же самое произошло, видно, и с ним.
- И все бы ничего, Лена. Но иногда надо включать мозги вместо одного места. Ты не учла одну вещь: Вова почти с самого начала нашей поездки был оттеснен от тебя вперед салона. А сзади тебя терся тот самый подонок, что сначала прижимался ко мне. Ты -  ненормальная и похотливая изменница.  Я с удовольствием поделюсь твоей историей и своими наблюдениями с Вовой. И как он не замечает твоей грязной натуры  и не хочет верить нам? Заколебала ты своими откровениями.
  - Попробуй только скажи! В любом случае, он тебе не поверит! А сделаешь это, не рада будешь дальнейшей жизни,- донеслось мне вслед, когда я стала быстро одеваться, чтобы покинуть пляж. Тут подоспел вышедший из воды Вова:
- Оля ты куда? Давай еще хоть часик позагораем.
- Я домой! Загорай со своей Леночкой сам. Надоела она мне, как банный лист. Она тебе рога наставляет на каждом шагу, а ты ловишь каждый ее жест и слово, как глупая овца.
- Ты опять за свое. Кто тебе сказал об этом бреде?
- Мне и говорить не надо. Я все своими глазами вижу.
   Всего-то, конечно, я видеть не могла, но многое мне подтвердила она сама и еще  мое убеждение, что Ленка добра брату не принесет. В каждом молодом мужчине она видела самца, способного принести ей разрядку и удовлетворение.
 
                Глава 13. Ленка липнет  Жене.
 
  Шло время. Начался последний в моей жизни учебный год. Каждый раз, как Вова приходил домой с Ленкой, я  собирала свой портфель и уезжала к бабушке, потому что терпеть не могла эту мошенницу, которая крутила  братом, как хотела, А он все терпел,  или не хотел видеть ее истинного лица.
  Как-то они пришли вместе, я засобиралась в дорогу. У  меня  на следующий день намечалась контрольная по математике, и  я повторяла пройденный материал, решая задачки и примеры.  В дверь кто-то постучал.
- Войдите, открыто,- ответила я, продолжая сидеть с ногами на кровати.
Вовка  с подружкой тоже  повернули головы в сторону двери.
    Вошел  Женя. Он мне очень нравился, хотя  и старалась сделать  вид, будто  безразлична к нему. С тех пор, как мы познакомилась, не было минуты, чтобы я выбросила его из головы. Его загадочный взгляд и выразительные глаза преследовали  всюду. Но он такой взрослый и серьезный. Зачем ему какая-то смазливая школьница?
      Сердце  мое бешено стучало, щеки загорались от смущения. Я влюбилась в него с первого взгляда, и так сильно, что от одной мысли о нем   перехватывало дыхание, и в то же время хотелось бежать прочь, чтобы он не дай Бог не узнал об этом.
  Раздался голос Ленки:
 – Кто к нам пришел? Какие люди?!
- Вообще-то я один,- засмущался парень.
- Ничего странного в моих словах нет, некоторые личности больше, чем за одного смахивают,- загадочно сказала она.- Правда, Вовочка?
     Я вздрогнула от ее « Вовочки». Сказано было это таким тоном, будто хотелось уколоть  ее брата. Но многие влюбленные не обращают внимания на подобные мелочи.
- Это так, милая!
- Вовчик, а давай небольшой перекус устроим? Что-то мне захотелось есть.
- Один момент! Я весь в заботах о тебе,- шутливо отозвался  брат, отправляясь на кухню.
Ленка кокетливо стала строить глазки Жене, который смотрел на меня, повергая все мое тело в трепет. Даже зубы от его взгляда застучали: во рту. И все стало валиться из рук.
  Ленка усмехнулась, глядя на меня, потом уставилась на парня:
- Вот видишь, Женя, какой у меня паж объявился! Все команды на полусогнутых бежит исполнять? О чем это говорит?
- Ну и о чем?
- О том, что я, как женщина, чего-то стою! Не хочешь убедиться в этом?
  - Ты чего это? У тебя есть Вова, кстати, мой друг. У меня тоже девчонка есть. Зачем мне узнавать, какая ты в постели?
    Ленка захохотала:
- Жесткий ты орешек, Женька! Но еще никто не отказался от моих услуг. Поверь мне.
  Женя отличался от других ребят серьезностью и постоянством. Ему не нравились испорченные кокетки типа Лены. Он бежал от них, как от огня.  А вот я была ему вкусу.  При моем виде сердце у него пыталось выскочить наружу, потели руки, он не мог найти им места. Дышал при этом, как паровоз. И не мог оторвать от меня своего взгляда.
  Чтобы прекратить надоевший ему разговор, Женя обратился ко мне:
- Оль,  ты не хочешь в кино сходить?  Что-то рутина все нервы вымотала. Хочется развеяться.
- Нет, Жень, я сегодня не могу. Завтра контрольная. Надо позаниматься.-  У меня загорелись глаза,  в руках я стала  затеребить платок от желания пойти с ним хоть на край света, но отвела глаза – предатели от любимого парня. Чего  стоило на два часа бросить учебники и прогуляться по вечернему городу с тем, о ком были все мечты? Нет,  я снова  пошла наперекор собственным желаниям.
    Тут заволновалась циркачка и выдала:
- А можно я с тобой пойду? Давно в кино не была.
Она видела мое негативное к себе отношение. И решила позлить меня. А, может, и отнять у меня хоть на время моего парня?!
  -  Не понял! Что с тобой происходит сегодня? Куда бы я ни собрался, ты ко мне, как банный лист липнешь, Повторяю: у тебя есть Вова, он мой друг. Или ты уже наигралась и нужна смена игрушки? Имей уважение к себе. Если Оля не может пойти со мной, я  один развеюсь. И никто другой мне в попутчики не нужен.
  - Но почему?
-  А потому, что оканчивается на «у».  Я  все сказал. Я в кино хожу не за развлечениями, а чтобы отвлечься, успокоиться.
- Говоришь, у тебя есть девчонка? -  хмыкнула она.-  А чем  эта малолетка лучше меня? Чем она тебя зацепила? Я что, хуже ее?
  Она толкнула меня плечом, когда я, красная и расстроенная,  выскакивала из комнаты мимо нее и Жени.
- Да, хуже! Ты прожженная и прокуренная посредственность, а я таких продуманных не люблю.
Он открыл дверь, торопясь поскорее избавиться от напора прилипчивой Ленки.
- Я все равно пойду.
- Да иди ты, куда хочешь, - в сердцах отмахнулся он от нее, желая послать ее подальше, но воспитание и такт не позволили этого сделать.
  Эта циркачка выводила его из себя. Она просто заболела желанием охмурить его. Он не раз давал ей понять, что она не в его вкусе, что между ними пропасть. И ничего не может быть у них совместного.
    - Куда это ты собралась идти без своего Вовчика? -  спросил брат, внося в комнату приготовленный для себя и подруги ужин.- А как же еда?
- Мне надо в кино! Очень надо! – отмахнулась от Вовы Ленка.- Потом поедим.
- Так подожди, вместе пойдем,-  натягивая на ходу брюки и рубашку, воскликнул Вова.
- Ты собирайся, я билеты пока куплю.
    Она хлопнула входной дверью. И тут же громко застучала каблучками в подъезде, перепрыгивая через несколько  ступенек, пытаясь догнать свою нынешнюю  цель.
 - Ну вот,- думала я,- сама отказалась провести время с любимым парнем, теперь эта потаскушка  окрутит его. Я смотрела в тетрадку и учебник, сидя у окна на сундуке у бабушки, но ничего не соображала. Буквы расплывались, цифры прыгали, мозг кипел не от подготовки к контрольной работе, а от плохого предчувствия.
     Возле кинотеатра Ленка опять прицепилась к Жене. На все его доводы следовал ее, единственно верный «дай да подай его на блюдечке с каемочкой». Она даже согласна без каемочки. Такой каприз возник в ее взбалмошной голове. Она не слушала его слов,  попросту хотела его до потери пульса, а он сопротивлялся, чем еще сильнее подогревал ее желание.
Легкомысленная, упрямая, недалекая, она ставила секс и собственные удовольствия  выше всех других человеческих потребностей. Как же этого не видел Вовка? Или ему после предательства Наташи тоже было все равно с кем, когда и как проводить личное время?
  Я жалела брата, видя его воскресший взгляд, счастьем наполненные речи, когда рядом была Ленка. Но даже я, школьница, видела, что в циркачке нет ничего святого, Она будет менять партнеров, как перчатки, до тех пор, пока ей позволит здоровье. Или пока какой-нибудь мачо не оторвет ей голову за непостоянство.
    Женя ушел за кинотеатр на лавочку, когда услышал Вовкин возглас:
- Ленусик!  А вот и я. Достала билеты?
- Да все нормально.- Она злилась на своего совсем недавно почти жениха, что он мешал  ей заводить новые отношения.  Вова, конечно, неплохой мальчик. Но одно это слово говорит о нем многое.
    Женя был рад наступившему уединению. Его  не обходили вниманием девушки, так как  выразительное лицо и спортивная фигура не давали им покоя. А ему самому на все их интриги хотелось наплевать и тщательно растереть. Только пугливо брошенный взгляд Вовкиной сестры  волновал его до дрожи и разливающейся неги во  всем теле.
  К лавочке подошел Игорь:
- Чего скучаешь? А где Оля?
- К контрольной готовится. Не смогла пойти.
- Вижу, ты увлекся ею не на шутку?
- Сам себя не узнаю. При ее виде сердце колотится в бешеном темпе, учащается дыхание, потеют руки. И я, как глупый пацан, не могу оторвать от нее  взгляда.
- Получается, ты влюбился в нее? Говорят же, что все влюбленные немного сумасшедшие.
- Вот и я чувствую себя рядом с Олей совершенным идиотом:  теряю голову, заикаюсь и волнуюсь.
- И так ощущают себя все, кто влюбляется. Не имеет  при этом значения, умный человек или недалекий.
    - Заметь, ты не один глаз на нее положил.
- Да видел я каждый раз, как к Вове приходил. Многие пытались с ней заигрывать. Но безрезультатно. Она тут же грубо обрывала их притязания.
 - Я знаю все это,- сказал Игорь, - Только на тебя она искоса поглядывает. Цени это.
- А я и ценю. От этого хочется охранять ее, заботиться и одновременно петь от счастья.
    - А чего же сидишь тут,  расстроенный?
- Да Ленка Вовкина задолбала. Проходу не дает.
-  Видел, как эта вертихвостка вокруг тебя вьется. Все замечают, только наш друг слеп.
- Она спрашивает, чем Оля для меня лучше, чем она?
- Ха-ха-ха,- нервно засмеялся Игорь,- Сравнила небо с землей! Оля- сама скромность. А эта прошла немало дорог демонов.
    - Вот именно, с  первой минуты, когда  впервые увидел Олю  возле подъезда, в моей голове случилась, кажется,  революция. Я в  ней  почувствовал родную душу, свое счастье и надежду на будущее. Она просто очаровала. И теперь  не могу отвести от нее глаз. Все время думаю о ней. А когда однажды встретился с ее заинтересованным взглядом, вообще потерял голову.
    - Да Ленке ведь и не нужны долгосрочные отношения. Так, лишь бы похоть свою удовлетворить.
- А мне совершенно не нужны мимолетные романы.  Поэтому обрываю все ее попытки  понежиться возле меня. А сегодня увидел в Олиных глазах слезы, когда Ленка снова атаковала меня.
- Да, каждая Олина слеза немало стоит.
    - Куда же Вова смотрит? Не замечает ее проделок? Или закрывает на них глаза?
- Да она его за едой на кухню послала.
- Вот хитрая, шельма!
- Да уж.
В кинотеатре раздались два звонка. Игорь и Женя пошли в зал. После третьего звонка вход запрещен.
Игорь на ходу говорил:
- Я просто не узнаю Вову. Он изменился, как появилась эта ведьма.
       Женя вздохнул:
- Ленка, как болото, окутала его с ног до головы. Для него секс стал главным в жизни. А мне больше нравится вспыхивать от мимолетных встреч с любимой девчонкой и томиться
ожиданием будущих побед.
- Вот это правильно.
        Мне импонировало нежное ко мне отношение любимого человека.  При каждой встрече он ласково целовал меня в губы и глаза. А как-то долго гладил и прикасался теплыми, мягкими губами к моим рукам.
- Жень, ну не надо. Я ведь только что из школы. Книги, тетрадки,- чего только я ни держала этими руками.
- Боже, как я их люблю. Каждую твою клеточку, любое движение и даже скромный взгляд, брошенный в мою сторону. Кажется, и землю обожаю, по которой ты ходишь
- Я тоже тебя люблю. Очень. Но …
- Никогда в жизни ничьи руки не хотелось так ласкать, как твои. Ты одна такая. Первая и единственная.
- Ну, ты скажешь,- заливалась я краской.
      Было приятно и радостно ощущать себя единственной и неповторимой.
 Не раскрепощенный мозг даже в мечтах не пускал мои мысли дальше желания просто видеть его всегда рядом и слышать его необыкновенный, ласкающий голос.
    Новый год мы встречали вместе с Вовой и его подругой в последнее время. Мы с Женей настолько были заняты собой и своими чувствами, что даже смогли вынести присутствие Ленки. Как она ни лезла в наши разговоры, ни он, ни я не отозвались.
      Вовка стал замечать  навязчивую манию Ленки обратить на себя внимание Жени. Он даже высказал ей как-то:
- Ленусь, оставь ты их в покое. Что один, что вторая никого вокруг в упор не видят, Им хорошо вдвоем.
- Но это нечестно. Они ведь не одни. Должны бы  и с  нами как-то общаться.
- А ты себя вспомни.
- Это было давно, и неправда.
- Но было же!
    Ленка не хотела мириться с тем, что Женя считал меня самой лучшей, видел только меня и мечтал тоже обо мне. Еще никогда она  не была так взбешена. Не один парень не смог противиться ее чарам и мастерству путаны.  А этот вот отважился. И, кажется, не собирается ей уступать добровольно.
  - Ну, ничего, кроме добровольных, есть пути вынужденные. Я этого так не оставлю,- прокручивала она в голове план мести нам с Женей. – Если я не нужна,  то  и вам не быть вместе.
    А вокруг громыхали выстрелы салютов, и небо озарялось  разноцветьем. Из всех окон лилась музыка,  слышались тосты и поздравления. Наступил новый год, долгожданный и многообещающий. Именно  сейчас  я окончу школу, поступлю в институт, парни отправятся на службу в армию. Столько роилось в моей голове планов…
Однажды Женя пришел ко мне  на свидание с бодуна и в тулупе. Все во мне вскипело. Как же так?! Разве можно в таком виде показываться на глаза любимой девушке? Если я у него - любимая, конечно. А вдруг я все себе придумала, а для него – просто очередная пассия, игрушка?
       Видя мою реакцию, он спросил:
- Милая, ты,  что так расстроилась? Не нравится мой вид? Ты ведь любишь меня?
- Да, наверное.
- Так «наверное» или да?
- Да.
- Тогда люби меня всяким: и в праздничном наряде, и в повседневном, Разве я не прав?
- А ты мне в любом наряде и нравишься. Правда, мог бы прийти и трезвым. Я не переношу пьяных.
- Ты права, с этим перебор. Постараюсь больше не показываться в таком виде.
- Что-то случилось? Ты ведь раньше не пил.
- Да, я тебе никогда не говорил. У меня был старший брат. Матери не было. Нас воспитывал отец.  И прекрасно с этим справлялся.
- Почему был?
- Не спеши, дорогая! Он с золотой медалью окончил школу, поступил в институт. Мы  с отцом гордились им.
    Если честно, я всегда была уверена в необычности его семьи. Он имел неоконченное среднее образование, рабочую специальность, но настолько был начитан и умен, что я со своими прекрасными баллами в школе чувствовала себя глупой девчонкой рядом с ним, этаким Незнайкой.
    Он говорил, рассказывал, приводил примеры, а я молчала, как парализованная. Язык приставал к небу и не хотел ворочаться. При этом чувствовала себя  виноватой, что молчу и не могу поддержать почти ни одной, затеянной им, темы.
        Его познания настолько были далеки от школьной программы о войне и жизни, об отношениях человеческих и к миру вообще, что я не хотела разрушать ход его собственных мыслей, просто восторгалась его начитанностью.
    Он замолчал, тяжело вздохнул, глотая с шумом комок в горле. Отвернулся от меня, потер виски. И снова продолжил рассказывать, глядя мимо меня:
- Но что-то ему не понравилось на этом свете. Он ведь старший был, я особо не вникал в его настроение и проблемы. Отец много работал. чтобы обеспечить жизнь нашей семьи. Может, если бы была жива мать, она заметила в нем какие-то перемены?…
      Женя снова глубоко вздохнул. И, как бы невзначай, резко провел рукой по лицу снизу вверх. Так вытирают не прошеные слезы.
Я была уже заинтригована:
- И что же?
- Десять лет назад его не стало. Он покончил жизнь самоубийством. А я его так любил.
       Я осторожно вклинилась в его монолог:
- Господи, как же надо постараться, чтобы сделать жизнь замечательного человека ненужной?!  Может, несчастная любовь?
- Не знаю. Может, и это. Но с тех пор каждый год в этот злосчастный день я хожу к нему на кладбище. И разговариваю с ним, делюсь своими горестями и радостью… под звон стакана.
- Извини, не знала.
    Мы стояли с Женей возле батареи между вторым и третьим этажом, когда хлопнула входная дверь. Кто-то тяжело поднимался вверх. Оказалось, соседка с нашего этажа. Как и раньше, она кокетливо блеснула глазами в сторону моего парня, закрывшего меня своей спиной, и остановилась возле нас, приподняв подол своего платья и поправляя чулок на  поставленной на нижнюю ступеньку ноге.
    Это уже стало у нее ритуалом -  появляться в тот момент, когда мы, замерзшие на улице, приходили погреться у батареи. Я тогда стояла спиной к отопительному агрегату, Женя закрывал меня своей курткой или спиной от жильцов, проходящих мимо. Она каждый раз подтягивала свои чулки и при этом томно вздыхала и оглядывалась, чтобы увидеть реакцию Жени.
- Вот, чокнутая баба. Что, она думает, я прямо все брошу и помчусь к ней в объятия. Плохо она знает настоящих мужиков. Мы не бросаемся на то, что само в руки плывет.
      Я в такие моменты была вне себя от ярости. Где у таких вот … совесть бывает в моменты, когда они сами себя предлагают мужчине? Двое детей у « вешалки», а все не успокоится. Ну и искала бы утешителей среди мужчин своего возраста. Нет, ей молодого жеребца подавай!
    Так получилось, мои последние зимние каникулы в школе превратились в ад.
 После поездки на море мой брат стал присматриваться к поведению своей пассии. Сначала, чтобы доказать всему окружению, что мы все ошибаемся, и она совсем не развязная и подлая, а всего лишь раскрепощенная и общительная. И был уверен в своей правоте, пока не стал нечаянным свидетелем очередного приставания Ленки к моему парню.
    Вечером где-то числа пятого января меня вызвали на внеочередное заседание клуба « Прометей». Все друзья были у нас дома. Вова неизменно вышел в эфир со своей приставки к приемнику, поставил на прослушивание музыку. Она у него была одной из самых лучших среди радиолюбителей. И мы беседовали. Вынужденная уехать в город, я простилась со всеми, в последний раз бросив взгляд на Женю, и вышла из комнаты.
         Вова с Женей подскочили с мест:
- Тебя проводить?
-  Да ладно, не надо. Я и сама управлюсь. На улице день-деньской. Отдыхайте, я скоро вернусь. Не пройдет и года,- растерянно пошутила  я.
      С удовольствием бы отправилась в горком комсомола с любимым, но посчитала, что ему будет неприятно долгое ожидание под дверью комнаты заседаний, это в лучшем случае. А – то и на проходной, если воспротивится дежурная вахтерша.
    Парни проводили меня до двери. И вернулись в квартиру:
- Ты иди в комнату,- сказал Вова,- проверь, транслируется ли музыка?  А я пока приготовлю обед. Что-то очень есть захотелось. Что сделать? Яичница и кубанский магазинный салат пойдут?
  - Салат с капустой?
- Кажется, да.
- Конечно, пойдут. Лишь бы чай был.
- Точно не знаю. По-моему, еще и компот был.
- Тем более.
    Когда спустя несколько минут Вова вошел в комнату с обедом в руках,  он застал странную картину. Женя сидел на стуле возле приемника. А Ленка бесцеремонно висла на нем и плюхалась со всего маху к нему на колени. Парень отпихивал ее от себя:
- Да отцепись ты! Надоела! Где твоя совесть? Сколько тебе говорить: отстань от меня! Мне кроме Оли никто не нужен. Ты вообще не в моем вкусе!
          - Что ты ломаешься, как не тронутый мальчик? Я же не прошу жениться на мне. Хватит других желающих.
- Ну и профура ты! Вове мозги запудрила! Думаешь, любой на тебя кинется? Да на черта ты мне сдалась.
- А что Вова! Он сам ко мне липнет.
    Вова с грохотом поставил разнос на стол,  салат из тарелок разлетелся по полу:
- Это я –то к тебе липну? Кукла малеванная, а ну пошла отсюда! Не понимаешь, когда к тебе люди с добром? Тебе меня мало, еще и к друзьям пристаешь?
- Что ты, Вова, я просто Женькину верность твоей сестре проверяла.
- Да не ври уж! Я все видел и слышал! Мне сколько друзья и сестра говорили о твоих притязаниях, а я, дурак, не верил. Ну-ка, быстро оделась, и пошла вон!
    Когда я приехала из города, застала брата и  Женю с пивными кружками в руках. Вова стучал  воблой  по столу с таким остервенением, что я подумала, как бы стол не сломал. На чем я тогда буду делать уроки?
        Женя посмотрел в мои глаза преданным, влюбленным взглядом. У меня в теле появился жар, закружилась голова, захотелось зарыться в его свитере и сидеть так всю жизнь.  Но мы были не одни. Я только спросила:
- А где  Лена?
Вова молчал, только желваки заходили на лице.
    Женя прижал палец ко рту. Ясно, здесь что-то произошло. Видимо, эта циркачка достала даже своего Вовчика - мальчика.
- Оля, я тут обед приготовил. Садись, пообедай.  Не как в ресторане, но вполне съедобно.
- Очень даже вкусно,- сказала я после еды. И пошла в прихожую мыть всю посуду после обеда.
      Вова, видимо, остыл и сказал:
- Я выгнал ее. На Женьку вешалась.
И он рассказал все, что увидел.
- Ну и, слава Богу, - поддержала его я.- Это ведь не впервые. Мы тебе не раз говорили об этом. Бог ей судья.
    Весь следующий день Ленки не было.  Явилась вечером, как ни в чем не бывало. Рот до ушей. В неизменной спортивной сумке бутылка водки и шампанское. Я как раз собиралась уезжать к подруге.
- Ребята, может, ночь перед Рождеством отпразднуем все вместе?
- Я к подруге. Мы гадаем.
Женя удивленно посмотрел на меня:
- Оль, а чего гадать? Вот он я, единственный и неповторимый, с кем ты можешь всю жизнь делать все, что тебе захочется,- смеясь, сказал  он.
  - Ладно, вы отдыхайте, я ухожу. - В голове  моей, казалось,  происходило  восстание. Я проклинала минуту, когда явилась незваная гостья. Если бы ее не было, я бы не волновалась. Парни слушали бы музыку под пиво и беседовали. А там, где она, могло произойти все, что угодно. Я даже хотела отложить поездку. Потом решила: всю жизнь стоять охранником над кем-то - не лучший выбор судьбы.

               
 
                Глава 14. Рождественское гадание.
 
Гадать на предстоящую судьбу мы договорились, когда Люба с отцом провожали меня  после новогоднего вечера.
        Сегодня был сочельник, и я  отправилась к подруге. Удивительным оказался год окончания школы. Город  утопал в снегу. Обычно в южных краях такое было редкостью. А эта зима оказалась на удивление снежной.
    Темнело. На улицах  включили фонари. Было тихо и морозно. Я прикрывала рот и нос рукой, спрятанной в вязаные рукавички. Возле Любиного двора вдруг заметила на фоне светящегося фонаря, что пар, пробивающийся через мою варежку, переливается разноцветными огнями.
        Я немного полюбовалась на чудо природы. И, улыбнувшись своим мыслям, открыла калитку во двор подруги. Собака, выглянув из будки, положила голову на лапы, и лаять не стала. Только проводила меня глазами  до самого порога.
        Запах свежеиспеченного яблочного пирога усиливался с каждым шагом.
Я подумала:
- Как приятно жить в доме, где чтят обычаи и праздники, и любят удивить семью чем-то вкусненьким.
    Я  не жаловалась на свою жизнь: родные хорошо готовили и пекли. Только у нас редко появлялись на столе разносолы и пироги. Не позволяла вечная нехватка денег.
Я постучала в дверь, никто не ответил. Тогда толкнула дверь и вошла без приглашения.
        В доме стояла тишина, изредка прерываемая звоном тарелок в гостиной и каким-то шевелением в кухне. Я заглянула в кухню. Там  над вынутым из духовки пирогом  колдовала бабушка Любы. Увидев меня, она кивком головы ответила на приветствие,  и улыбнулась:
 - Вот и помощь внучке подоспела! Проходи в гостиную, Оля, Любаша на стол накрывает.
            Я поспешила в гостиную. Там стояла тишина, лишь слышалось тиканье настенных часов. На кресле, свернувшись в клубок, спал котенок. Люба сидела на диване спиной к двери, и вытирала чистым полотенцем тарелки. Затем ставила их на стол.
                В глубине комнаты за маленьким столиком играли в шахматы отец Любы и младший ее брат, сосредоточенно обдумывая каждый свой ход. Покой и уют, царящие в жилище, поразили меня.
                Чтобы привлечь внимание подруги к себе, я  слегка кашлянула.  Та оглянулась на звук:
- Ой, извини, задумалась! Даже не заметила твоего прихода!
-  Привет! С наступающим! Говори, что делать! Скоро  тетя Дуся с работы придет, а на столе еще не все готово.
 - Знаешь, я вытираю тарелочки, а ты сервируй стол, как умеешь. Я в сервировке не очень сильна.
- Я   тоже мало что в этом понимаю.
- А ты расставляй, как можешь. Никто придираться не станет.
                Через некоторое время стол быт накрыт, как и требовалось, по обычаю. В Рождество, как подсказала бабушка, следовало ставить на стол четное число блюд и тарелок. Самыми главными были сочиво из гречихи с медом и студень из свиных и говяжьих ножек. А в середине стола красовался зажаренный гусь, начиненный рисовой кашей! Возле него осталось свободное место для пирога. Как только в доме появились мама Любы и Галя Васильчикова, на оставленном месте во время сервировки появился ароматный десерт.
                Бабушка встала во главе стола и первым делом прочитала молитву. Потом все уселись на  свои места, стали поздравлять  друг друга. После ужина мы привели в порядок гостиную, вымыли посуду. Потом каждая из нас взяла по полотенцу со спинки кровати, приготовленной для сна, и провела вечерний туалет. Возвратившись в спальню, заметили: возле каждой из трех кроватей появилось по стулу. На них стояли стаканы с водой, лежали коробки со спичками и маленькие почтовые  замочки.
                Раздевшись,  снятую одежду  мы поместили рядом с полотенцами. Люба позвала в комнату  бабушку, которая  шуршала веретеном возле нашей двери. Войдя, бабушка улыбнулась:
- Не стесняйтесь, девочки! Мы тоже в свое время проводили святочные гадания.    Святочные гадания с давних времен проводились девушками с целью заглянуть в свое будущее: выйдут ли замуж в ближайшее будущее, будут бедными или жизнь пройдет в   достатке, встретят ли свою вторую половинку. И каждой хотелось встретить именно принца на белом коне.
        Ни одна не задумывалась, что принцы привыкли командовать да жить в собственное удовольствие. И для счастья нужны самые обыкновенные ребята, которые все могут делать, видят чужую боль и приходят на помощь к тому, кому хуже, чем ему. В молодости у девушек свои собственные ценности, почерпнутые из книг, в которых не всегда правду пишут.
Сколько мы гаданий  перепробовали, одному Богу известно: и по книге пытались узнать    судьбу, и башмаки бросали, и перед зеркалом тоже пробовали выведать свое будущее. Некоторые способы оказались страшными и небезопасными, другие без пользы прошли. Больше других понравилось нам гадание «у колодца». Оно оказалось самым действенным. Из четырех моих подруг трое убедились в правдивости предсказания. В том числе и я. Как видите, я тут вам все для его проведения приготовила.
          Каждой из вас следует из спичек соорудить над стаканом с водой подобие колодца, положив один на другой края 4-х спичек. Потом замкнуть над своим колодцем замочек. И ключ спрятать под свою подушку, сказав при этом слова: » Суженый-ряженый, приди к колодцу воды попить, коня поить, ключ от замка просить!».
       Мы  сделали все, как их учила старая женщина. И долго лежали в кроватях, молча, соблюдая главное условие: после произнесения магических слов ни слова не произносить вслух. Иначе гадание окажется испорченным.
    Наутро старушка вошла в комнату сразу же, как услышала шевеление в ней:
- Ну, милые, рассказывайте, что вам приснилось? Будем вместе истолковывать ваши сны.
Она говорила, ни на минуту не переставая работать с веретеном, незаметно поправляя нитку, чтобы она была ровной и тонкой.
    Люба ухмыльнулась:
 - Что-то непонятное мне плелось всю ночь. Сначала я экзамены сдавала какие-то, потом незнакомый темноволосый парень все сигналил мне, сидя в грузовой машине возле высокого здания, и заглядывая на меня снизу- вверх, когда я подходила к окну в незнакомом большом доме. Я так и не поняла, спала я или грезила.
    Женщина заботливо обняла свою внучку:
 - Все нормально будет у тебя, милая: поступишь учиться, познакомишься со своим будущим мужем. Все пойдет своим чередом.
- А как обстоят дела у тебя, Галочка? – повернулась она к внучкиной подружке,- Как тебе спалось? Что снилось?
- Да ничего не снилось! Проспала, как ангелок всю ночь без сновидений. И чего я гадать надумала?! Зря только время потеряла.
    Я, озабоченная,  стояла рядом с девочками.
 - Что-то наша Олюшка такая притихшая и  взволнованная?  Уж не принца ли на белом коне во сне увидела? - Бабушка подмигнула Любе с Галей.
 Те, улыбаясь, приняли бабушкино шутливое приглашение к «игре в принца на белом коне».
- Ну - ко! Ну-ка! Что тебя так взволновало? – Сощурила глаза Галя!
- Оль, ну не томи, любопытно же!
        Я смутилась от бабушкиных слов и интереса подруг:
-  Честно сказать, принца я не видела. Но вся ночь прошла у меня в каких-то догонялках.  Ума не приложу, что за ерунда плелась?! Вроде пошла я к колодцу за водой с двумя железными ведрами на коромыслах. Я с такими коромыслами у бабушки в Ардоне за водой ходила, когда еще совсем девчонкой была.
        Подъехал светловолосый парень в военной одежде, в каске и кожаных перчатках на мотоцикле или мотороллере. Толком даже не поняла, на чем именно он был. Попросил у меня воды напиться. Я подала ему ведро с водой. Собираюсь уходить с наполненными ведрами от колодца. Он опять подъезжает с той же просьбой.
        Я снова дала парню напиться.  И так несколько раз подряд он возвращался ко мне. Я уже от него и убегала, и пряталась. Все равно он находил меня. Измучилась я за ночь, будто и не отдыхала совсем, - вздыхая, сказала я.
    Старушка обняла меня за плечи и сочувственно покачала головой:
 - Что сказать тебе, девочка? Судьба у тебя будет нелегкая. Предстоит свадьба в этом году. Крепись, девочка. Не все в жизни получится так, как ты запланировала. Будут разлады и счастливые встречи. Но судьба сведет тебя с этим светловолосым парнем на всю жизнь. И бегай, не бегай, вы будете до последнего вздоха рядом.
-Ладно, красавицы, готовьтесь к завтраку! Пойду-ка я пока чайник на плиту поставлю.
    Я растерялась, была просто ошарашена предсказанием. Все у меня валилось из рук: сначала одежда потом кружка за столом. Спасибо, хоть  была она пустая. И скатерть на столе осталась чистой.
Мы договорились свое гадание держать втайне от других одноклассниц. Потом позавтракали. И разошлись по домам.  Всю дорогу набатом гремели в ушах слова старушки. Кто такой этот светлый парень? И почему это не тот, к кому тянется душа?
Не хочу я никого другого!
           До этого мы с ним виделись каждый день,  счастье переполняло меня до предела.
Рождественскую ночь Женя  с Вовой и другими друзьями встречали  у нас дома.
 После гадания с подругами я утром вошла в родную комнату, и увидела лишь кровать, на которой лежали двое: Ленка- циркачка  и мой  единственный и неповторимый, самый лучший и незаменимый парень. У него были расстегнуты брюки. У нее грудь навыкате и задрано вверх платье.
        На моем лице отразился ужас:
- Оля, что с тобой? Это всего лишь  шутка! – Побелел брат Вовка, когда понял, до чего они дошутились.
Мне в этом миг казалось, что меня разорвали на части. И разбросали беспорядочно куски по всему свету. Как собрать себя воедино? Что теперь делать?
- В гробу я видела ваши шутки! – Только и мне пришло на ум это.
-  Мы с Леной решили Женю разыграть,- неслось вслед его объяснение. Раздался хохот ребят, находящихся в комнате:
- А что тут такого?! Проснется, удивится. Вместе посмеемся.
        Так вот как они тут развлекаются. Человеческие судьбы для них  ничто. А про себя подумала:
- Это тебя Ленка решила разыграть, а не с тобой Женю!
        Я не хотела верить в эти минуты никому. Одно то, что  мой парень провел ночь в компании другой девушки, тем более развратной, оскорбило до глубины души. А то, что оказался с нею в постели, вообще не вписывалось в моей голове. Что-то надломилось внутри. Кто-то сказал, что от любви до ненависти - один шаг. И это так.
      В юношестве многие страдают от собственного максимализма. Сами же построим песчаные мечты о совместном будущем с любимым, в котором мы проживем до самой смерти рядом в любви и согласии. И чуть, что не так, сигаем в сторону, как от прокаженного, считая свои планы и мечты растоптанными.
    Я была уже у двери, когда проснулся Женя:
- Не понял! Что это за маскарад? Почему ты лежишь на кровати со мной?- тормошил он Ленку, пытаясь застегнуть свои брюки одновременно с этим занятием.
- А что? Тебе разве плохо рядом со мной? – она протянула руки, чтобы обнять его.- Посмотри, какая я сладкая. Ночью ты так не пихался, тебе нравились мои объятия.
        Он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи. И с болью в глазах посмотрел мне вслед. А Ленка расхохоталась, как больная шизофреничка.
- Жень, ну пошутили мы, - послышался голос Вовы.
- Да пошли вы со своими шутками! Что теперь будет?! Оля вон убежала! Что она подумает! Как жить после этого!
- Ну и пусть убежала? Подумаешь, обиделась! На таких воду возят!-  Зло ухмыльнулась циркачка.
- Я не знаю, что сделаю тебе, да и всем вам,  если у меня  из-за этой дебильной шуточки будут проблемы с Олей.
    Я побежала вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Вслед за мной понесся полураздетый Женя:
- Оля, подожди, мне надо с тобой поговорить.
Я только махнула рукой:
- Отстань, слышать ничего не хочу. Ты сделал свой выбор!
    Выскакивая из дома, я вложила в хлопок дверью всю свою злость, помноженную на обиду.  И прибавила шаг, давая понять, что разговора не будет.
Он догнал меня уже за домом:
- Да стой же ты!  Дай хоть объяснить ситуацию!- Он дернул меня за рукав.
- Зачем? Мне все равно!
    Но мои пурпурно – красные щеки  и потоки слез говорили совсем о другом, что мне больно и обидно.
- Пойми, мне нужна только ты, я органически не переношу эту кошмарную циркачку. Ну, выпил я. А пацаны подшутили, подсунув ее ко мне под бок.
- Ага, и раздели тоже! И брюки тебе расстегнули! А ты так крепко спал, что ничего не слышал и не чувствовал?! Не ври, пожалуйста! Я устала от  всей этой грязи!
- Оля, поверь! Прошу тебя!
- Я все сказала. Будьте счастливы. Оставьте меня только в покое. Надоело все вранье, которое в последнее время постоянно окружает нас.  Будь счастлив,- выкрикнула я сквозь слезы. И бросилась бежать к автобусной остановке. Женя махнул отрешенно рукой и пошел в сторону своего дома.
        На сердце  лежал тяжелый груз, я не знала, что делать.  Можно было бы напиться с горя. Беда в том, что я не пила. Или удавиться. Но это принесет боль родным. Что же делать?  У каждого человека свой предел терпения, чувств, боли. Даже ненависти. Казалось,  сейчас я достигла этого предела. Насколько сильно я боготворила своего парня, настолько он опротивел мне. В это миг мне казалось, я лишилась в жизни главного – веры в людей.
      Когда человеку плохо, он бежит к тому, кому он дорог. Я решила ехать к бабушке. Но долго не было автобуса. Вслед за мной на остановке появилась Ленка. Она решила, видимо, добить меня:
- Ты не видела тут Женьку?
- Нет, а что?! На кровати видела. С тобой рядом. Так что нет у меня до вас обоих никакого интереса.
 - Вот видишь, мы с ним вместе. Все не могли никак донести до тебя эту весть. А тут как-то все само собой прояснилось.
- Ну и флаг вам в руки. Чего ж теперь ищешь его возле меня? Заблудилась что ли?
Мотайте, куда вам надо. Мне нет до вас дела!
        - Решили за кольцами в ювелирный съездить,-  как подружке поведала мне Ленка тайну.- Договорились тут встретиться. А он, как побежал за тобой, не возвратился назад. Пропал где-то. Не знаешь, где его теперь искать?
Я сверкнула глазами:
- И зачем же вам кольца понадобились, если не секрет?
- Так ты что, не в курсе? У нас через две недели регистрация.
      Меня обдало жаром, голову стянуло, как обручем. Как же так? Клялся – божился, что я для него единственная, а сам за моей спиной обручился с этой паскудой.
- Поздравляю! Вы стоите друг друга.  Пошли оба к черту!
        Я отошла от нее. Отвернулась. Заныло сердце в груди. В голове забухало, как молотом по железке.
- Чего ж так грубо. Мужчина сделал выбор в мою пользу. Надо принять это, как должное.
    Ленка не хотела мириться с тем, что для Жени  она не была лучшей, обо мне были его мысли, и мечты. Я, вроде, и знала о ее  стервозном характере  и постоянстве моего парня. А тут засомневалась, чем черт не шутит? Если бы я  только знала, что это обман, хитрость, чтобы навсегда разъединить нас с Женей…
        Но женщины ведь, как эхо. Как к ней обратишься, так же и она отзовется. Легко верить на словах, а попав в непонятную ситуацию, становится легче провалиться сквозь землю, чем сразу же разобраться, кто прав, кто виноват. Я не смогла понять, где правда, где ложь. Это оказалось выше моих человеческих способностей.
       Боль пронзала меня в сердце и в голове. Боже, как же больно…
Вдруг меня осенило:
- А как же Вова?
 Я повернула голову в Ленкину сторону.
- А что Вова? Он - мальчик. А мне нужен опытный мужчина, такой, как Женя. Я хочу, чтобы он меня любил так же, как тебя.
 - С чего ты решила, что он опытный? Они почти ровесники.
- Ничего ты, глупая не понимаешь. Можно и до старости дожить, а все равно остаться мальчиком.
- Ну, ладно, подруга! Прощай! Надеюсь, мы больше никогда не увидимся!
- А уж как я на это надеюсь! Нашлась мне подруга. Даже врагов таких подлых иметь не хочу,-  крикнула ей вслед я.
    Ленке легко удалось расправиться со мной. Природная доверчивость не дала  мне прозорливости, чтобы  увидеть в ее словах  зависть и  подвох. Немалую роль в этом сыграла еще моя обида, помноженная на ревность.
        Я уехала на первом же автобусе, зареванная, подальше от душевной боли, от рассадника разврата, от обманщика- Жени, как мне тогда казалось,  и распутной девицы к бабушке. Только она меня поймет и поддержит.
    Та, увидев меня на пороге, расстроилась:
-  Внученька, что случилось? Ты почему в слезах? Кто посмел обидеть тебя?
- Да ничего, бабушка, что-то нервы расшалились.
- Я хорошо тебя знаю, Оля! Когда что-то просто шалит, слезы у тебя градом не льются. Только обида может их вызвать! Что, мама опять? Или Вова?
    Не в силах врать и отнекиваться, я уткнулась бабушке в плечо:
- Мама и Вова здесь не причем. Я запуталась, бабушка.
- Тогда кто? Твой парень? И в чем ты запуталась?
- Вот скажите мне: почему люди врут?! Говорят одно, а делают другое.  Женя несколько дней ходил за мной, как собачка, и каялся, что только я ему нужна, а Вовкина Ленка призналась, что у них через две недели регистрация?
          - Так, может, врет не он, а эта Ленка? Она мне сразу не понравилась, вертихвостка эта.
- Да плевать я хотела на нее! Мне обидно, что он клянется мне в любви, а сам никак не может послать ее подальше, раз не нужна она ему! Сказал бы ей пару ласковых, чтобы и имя его забыла!
- Оля, девочка моя, я понимаю твою боль. Но Женя ведь – лучший друг твоего брата, который любит эту Лену. Стоит Жене обидеть ее, может пострадать дружба между парнями. Я понятно объяснила?
- Понятно-то – понятно!   А мне теперь что делать? Я не привыкла делить свое на всех. Или только я, или пусть гуляет вальсом.
          - А как же чувства? Ты сможешь забыть Женю просто так?
-  Как забыть? Кто бы знал, как больно мне. Душа просто разрывается. Не могу не видеть его, и не хочу этой боли!
      Я не просто плакала, а выла, не ведая, как дальше жить. Потеряна нить жизни, вера в людей, обида пронизала меня насквозь. Трудно было дышать, и не было сил  думать.
Я понимала, что придется расстаться с прошлым, его мечтами и надеждами. И жить теперь только настоящим, не оглядываясь назад. И еще сильнее ощущала боль от предстоящего будущего.
    В бабушкину дверь постучали.
- Баб Душ, я видел в окно: Оля приехала, Это так? Я не обознался?
- Приехала,- глубоко вздохнула старушка.
- Она у вас?
- Да где ж ей еще быть-то, Коля? Сидит вон, слезами заливается. Кто-то обидел, видно, ее. А говорит, что просто нервы разгулялись.
    У парня появилось беспокойство на лице:
- А можно поговорить с ней?
- Попробуй! Я пыталась успокоить, она еще больше расстроилась. Вы беседуйте пока, я пойду, пройдусь за хлебом, а-то от расстройства давление в голову шибануло.
    Коля сел на стул рядом со мной:
- Привет, Оля!
- Здравствуй! – Шмыгнула я носом, незаметно вытирая рукавом платья выступившие слезы.
- О чем плачем?
- Да так, нервишки что-то шалят.
    Парень вытащил из кармана аккуратно сложенный носовой платок, и стал промокать на моем лице ручейки, струящиеся по щекам, приговаривая нараспев:
- Разве есть на свете горе такое, то, из – за которого плакать стоит…
    Я услышала знакомые слова из детской песенки, которую пела со сцены клуба в Ищерской.
- Ну, вот слезы, наконец-то на твоих глазах высохли, и теперь просто горят, как прожекторные лампы перед выходом из строя.
Я улыбнулась:
- Вот видишь, уже не плачу!
- Слава Богу! Ни одна беда не стоит  того, чтобы твои глаза становились мокрыми и опухшими. Мне больше нравятся они, когда светятся радостью и в них сверкают искорки.
       Я успокоилась.
- Оль, ты любишь цирк?
 - Кто ж его не любит?!
- В пожарке билеты в цирк распространяют на завтра.
- Может, сходим, развеемся?
           Ну, вот такая я разная: то реву, как белуга, то бываю наивной, вредной или доброй. И все же я, такая, как есть. И другой не буду. Меня вдруг осенило: чем я хуже этих двух обманщиков? Почему должна страдать, а они в это время развлекаться? Даже после самой темной ночи, наступает спасительный  рассвет.
       И отозвалась:
- Почему бы и нет!
Лицо Коли расплылось в улыбке:
- Вот и договорились. На какое время взять?
- Лучше на день. Не люблю ездить на транспорте ночью. Вечно кто-нибудь прицепится.
- Пусть попробует! Башку оторву!
        В груди моей расплылось тепло: не одна бабушка меня понимает. А этот парень еще и заступаться за меня вздумал. Ни один человек не оказывается рядом просто так. Если он появился, значит, так надо в этот момент.
        В коридоре послышались шаркающие шаги бабушки.
- Ладно, Оль, я помчался за билетами. А ты не горюй, нет ничего на свете, из-за чего стоит расстраиваться.
    Вошедшая в комнату бабушка увидела меня улыбающейся:
- Ну, вот и, слава Богу! А-то я уже и валерьянку в аптеке купила – тебя отпаивать.
        Скоро брат и Женя получили повестки. И отправились служить Родине.
  Я не провожала его в армию, хотя каждый старался  о нем напомнить:
- Оль, ты не в курсе, куда Женю отправили служить?
- Понятия не имею!
- Неужели еще не написал? Что-то на него мало похоже.
- А я слышал, в сторону Урала его направили.
- Ну, и слава Богу.
        От этих сообщений  становилось так больно и тоскливо, что мир окрашивался в тусклый, серый цвет. Некоторое время он писал.  Я с нетерпением ждала писем от него. Они говорили  о любви и тоске по мне. Мне становилось тепло после их чтения, и я становилась  птицей: порхала от счастья, пока не вспоминала про тот позор, унижение и обиду, которые испытала при его виде с  раздетой женщиной в моей собственной постели.
Брат примерно за месяц до  отправки в армию спросил меня:
  - Сестренка, а как же Женя? Ты не хочешь проводить его в армию? Он ведь только твой, Ленку прогнал поганой метлой в тот же день! Страдает от расставания с тобой. Ты же его так любила!
-  Я и сейчас не могу его забыть. Но обязательно сделаю это, после того случая не верю ему! Изменивший однажды, способен сделать это и второй раз.
        Эта мысль не покидали меня никогда. Я никому об этом не говорила, но поверила в их достоверность до самой гробовой доски. Боль, обида и разочарование – вот основные  воспоминания и спутники из-за этого случая на всю оставшуюся жизнь.
- Ну и характерец у тебя!
- Ну, уж какой есть! Можно подумать, у тебя он золотой!?
          Вова вспылил:
- Так не изменял он тебе. Я чувствую себя разлучником. Разбил твое счастье…
- Да ладно, успокойся.  Я не очень хочу все время страдать оттого, что каждая вертихвостка липнет к нему. Парень должен уметь дать отпор в таком случае. Кстати, куда пропала твоя незабвенная Леночка? Что-то давно не вижу вас вместе. Поругались что ли?
- Да она после того, как ты убежала, куда-то пропала. Потом явилась взъерошенная какая-то, заявила, что искала Женю.
              Я спросил ее:
- Зачем он тебе нужен? Итак, уже  навредили ему по самые уши!
- Почему это навредили. Что, вокруг более достойной пары нет?
При этом она нагло приподняла юбку, показывая мне свои ноги.
                Тогда меня  осенило:
- Уж не себя имеешь ввиду?
- А почему бы и нет? Чем я хуже твоей сестры?
- Выходит, не зря мне друзья о тебе говорили, что ты липнешь к ним без зазрения совести?
- На то  и молодость, чтобы брать от нее все самое лучшее и в нужное время!
Когда мы станем стариками, нам ничто уже не нужно будет! Я не замужем, ни с кем не связана обязательствами!
                У меня дыхание в горле, казалось, перехватило:
- А я что, ничего для тебя не значу? Знаешь, что, Лена, - сказал ей тогда я, схватив ее выше локтя,- я друзей из-за тебя растерял, сестрино счастье разрушил,- а не пошла бы ты вон отсюда?! И я вышвырнул ее за дверь со словами:
- Забудь меня и мой адрес! Видеть тебя не желаю.
                Она долбанула ногой по двери:
 -  Ишь, какие мы нежные!  Да пошли вы вместе со своей сестрой-малолеткой!
И, слава Богу, больше не показывалась.
                Он помолчал. Видно, неприятно было ему вспоминать о циркачке.
Только потом я понял:
- В любовь надо нырять с головой, или, как при купании, вообще не лезть в воду. Бродя возле берега, только обрызгаешься. Мне до сих пор кажется, что Ленка обрызгала нас всех грязью, от которой не так легко отмыться. Да у меня совсем другая теперь девушка. Добрая, порядочная. Кстати, твоя подруга?
                - Поясни! Кто?
- А ты в окно выгляни. Кто там, на лавочке сидит?
- Рая что ли?
- Ну, да! У нас встреча с ней через несколько минут?
Я засияла от счастья. Наконец-то у брата появилась достойная подруга!
              С тех пор  Вова стал спокойным, веселым и добрым, каким был до встречи с Ленкой. Каждый вечер они ходили с Раей то в кино, то просто гуляли по улицам. Было видно, им хорошо вдвоем. Рая даже свои стихи мне показывала.
Как-то Вова говорит:
- Сегодня Игоря видел, он сказал, что в треке на Ленку натолкнулся, когда  ездил туда отдыхать со своей младшей сестрой. Циркачка в ветреную погоду надела нарочно юбку-клеш. Как только ветер дунет, юбка поднималась вверх, оголяя ее точеные ноги. Парни были в восторге, старики плевали вслед. Недалеко от входа в парк ее остановил какой-то мужик в хорошей одежде, взял за руку, потом обнял за талию. И они пошли в заросли кустов. Сестренка Игоря испуганно глянула на брата:
- Игорь, куда это он повел тетю?
          Тот соврал:
- Не переживай, они пошли грибы собирать.
- А мы пойдем тоже собирать грибы? Я еще никогда их не собирала.
        Игорь тянул сестру подальше от этого места:
- Вот и хорошо, что не собирала. Мы как-нибудь всей семьей в лес поедем. Вот там грибы, так грибы. А таких грибов, что эти двое ищут,  собирать  тебе не советую.
- Вов, я все время думаю, как хорошо, что ты увидел ее истинное лицо. А-то маялся бы всю жизнь с ней. Всех друзей бы растерял, а счастья так и не увидел.
- Да не говори! Я сам об этом же думаю.
               
      
     Глава 15. Из огня да в полымя. Я решила забыть
    обидчика, окунувшись с головой в новое чувство.
 
 
Мы с братом после развода родителей  избавились от вечных страхов и придирок. Мама посчитала, что, оставив мужа, пошла ради нас на жертву. Она долгие годы считала нас  маленькими, не способными постоять за себя и принимать адекватные решения. И уже взрослых продолжала опекать, как малышей, требуя  безоговорочного подчинения.
        Любовь матери всесильна, первобытна и эгоистична. Она считала,  ни к чему нам  испытывать боль от обид или какие-то чувства к противоположному полу, ошибаться и страдать.  Все это она испытала вполне. Живи по моим советам, и будь счастлив. «Нам хорошо втроем. Разве не это самое главное?!» - думала и говорила нам она.
        Но жизнь требовала, чтобы каждый  прожил свою жизнь сам в полном объеме. Чтобы мы сами страдали, радовались, принимали собственные решения, независимо от того, правильными они были или ошибочными. Но сами. Она этому противилась, укоряла:
 - Я ради вас пожертвовала личной жизнью, хотела сделать вас счастливыми, а вы лезете на рожон, набиваете шишки. И снова лезете.
 - Мама, но это же наша жизнь, мы хотим прожить ее сами.
-  Да вам надо всего лишь слушать меня и безоговорочно подчиняться.
        Мы любили ее, но не могли идти против природы. От  желания матери решать все за нас и нашей боязни  обидеть ее несогласием  в нас появилась неуверенность в себе. И ее не хотелось обидеть, и  устроить  жизнь так, как хотелось нам,  а не окружающим.
- Чужим умом жить не собираюсь,- отвечай ей Вовка.
И поддакивала ему я:
- Шишек набиваем мы много, но они наши. Так мы набираемся опыта.
        Стоя рядом с Николаем, я внутренне сопротивлялась этой симпатии, инстинктивно полагая, что своим расположением к нему расстрою мать.  Думала также и о генах, которые, скорее всего, передались мне от родителей. Если они не смогли  сохранить и пронести через свою жизнь чувства, где уверенность, что это смогу сделать я?  Зачем же тогда травить душу себе и влюбленному парню? Тем более, что у меня есть любимый.
- Оль, как думаешь, по погоде съездим на природу?
- Без проблем. Но только весной. Терпеть не могу холодов. И на чем, если не секрет, мы поедем?
- У меня есть  мотороллер.
          В голове промелькнула мысль:  не он ли тот парень, что в рождественскую ночь не давал мне покоя?
- А где ты работаешь?
- В военизированной пожарной охране на химкомбинате. Сутки работаю, трое дома. Мне так удобно учиться в вечерней школе.
  - А форма у тебя  похожа на военную?
 - Именно так! А что?
- Да ничего. Просто интересно. И  на мотороллере ездишь в шлеме?
- Обязательно. Для пассажиров тоже шлем имею. Сейчас покажу.
    Он сбегал в сарай. Пришел уже в шлеме, туго облегающем голову. Меня затрясло от волнения. Все сходилось. Это он. А как же Женя, наши мечты и моя любовь к нему?
    Парень как бы нечаянно прикасался к моей руке. Он говорил:
- Я балдею от твоей матово-бархатистой  кожи.
  И стоял слишком близко ко мне. Я ощущала бешеный стук его  сердца,  чувствовала тепло и трепет, исходящие от него. Во мне что-то просыпалось от душевной спячки, все тело замерло и насторожилось. Прочь сомнения, раз нравлюсь ему, понравится и он. Я живой человек и хочу провести свою жизнь так, как начертано судьбой.
 - Если бы ты знала, что я чувствую рядом с тобой,- срывающимся от волнения голосом, шептал Коля, держа в руке мои пальчики. Набравшись смелости, он погладил их еще и другой рукой.- У меня от возбуждения покалывает каждый из пальцев, касающийся твоей  руки, и напряглись все мускулы.
        Мозг радовался этим словам, а душа все равно  рвалась к другому, который, видимо, чуть раньше поцеловал меня именно в макушку и стал на всю жизнь  единственным и неповторимым. Что я творю? Надо было простить Женю. Я пыталась это сделать, но не могла. Что-то во мне надломилось. В душе простила, но быть рядом, видя все время перед глазами его и ее рядом,  было выше моих сил.
    Вместо  этого  я решила, как в омут головой, окунуться в новые отношения. Как говорится,  «клин вышибить клином».
- Господи, как ты прелестна! – еле слышно шептал Коля.
        Он гладил мои каштановые волосы:
- Так бы и зарылся в волосах пальцами. Я без ума от этих искрящихся глаз, обрамленных длинными черными ресницами, с  взмывающими  дугами густых бровей.
   - Ну, прямо поэт,- думала я с восторгом.
    С Женей я не так часто слышала возвышенные речи. Нам просто было хорошо рядом, и все было понятно без слов. А Коля, восторженно заглядывая помутневшим  взглядом  в мои глаза,  робко, чуть прикасаясь, обнял  за плечи. Я инстинктивно вздрогнула.
И увидела испуг в его глазах, похожий на вопрос:
- Я тебе не нравлюсь?
    Мне были приятны его прикосновения, но в глубине души снова проснулся протест: пора ограничиться этим. До чего же мне, воспитанной в строгости, хотелось ласки еще и еще. Но я ведь не какая-то там…
    Да и все эти любезности ведут к одному. Не раз твердила рассерженная на весь белый свет мать, да и сама я считала, что мужчины мечтают соблазнить неопытных девушек. И что с ними надо держать ухо востро.
        И хотя не хотелось верить, что Николай такой же, как все, я решила поостеречься на всякий случай. И отстранилась от парня, предварительно вытянув свои руки из его рук. Не зная, как вести себя дальше, положила их на колени, поверх  платья. И пристально уставила свой взгляд, как бы ища каких-то следов от былого неповторимого ощущения близости и нежности.  Долг для меня  превыше личных чувств, пусть даже и приятных.
        Я по природе своей была несколько скрытная: больше молчала и слушала собеседника. И отличалась стремлением к независимости. Слова любви  редко срывались с моих губ. Я могла выглядеть равнодушной, но в глубине души  была эмоциональной, и чувства во мне кипели...
        В ту пору Николай старался казаться  благородным рыцарем, который  и в обиду не даст,  и придет на выручку по первому  зову. Я считала удачей, что встретила такого принца на своем пути,  И благодарила небо, надеясь, что он превратит мою серую, однообразную жизнь в радужное счастливое бытие.
      О зарождении чувства я никому не говорила. Не потому, что боялась расспросов или  любопытства. Просто носила в себе его, словно сокровище, которым привыкла любоваться одна и боялась показать окружающим, чтобы не спугнули  счастья, как в случае с Женей. Да и чего говорить, если и так видно невооруженным взглядом.
        Прошло пять месяцев.  Мы с Колей готовились к выпускным экзаменам: я в обыкновенной, он -  в вечерней школе. И всем сердцем тянулись друг к другу. И, как только выдавалась свободная от занятий минутка, садились на его мотороллер, и отправлялись в лес или на речку.
        Оба любили посидеть на берегу реки, воды которой журчали и пробегали мимо нас Плеск воды  и лесной воздух успокаивающе действовали на наши нервные системы,  повышая жизненный тонус. Проведя совсем немного времени на природе, мы возвращались в город хорошо отдохнувшие и наполненные внутренней духовной силой.
        В наших местах весна наступала рано. На деревьях появлялись молодые листочки, ярко зеленая, как отмытая, свежая трава начинала радовать глаза прохожих. Уже в марте  мы снимали  пальто, плащи и шапки, подальше прятали сапоги и другие теплые вещи.
    И городские улицы наполнялись  перестуком каблучков женских туфелек, перекликающихся на все лады.  Парни тоже преображались, и провожали девушек заблестевшими вдруг глазами.  После майских праздников многих тянуло к воде. Смельчаки открывали купальный сезон.
         Выбрав уединенное место где-нибудь на берегу реки, мы расстилали на земле покрывало, раскладывали на нем нехитрую походную еду, слегка подкреплялись. А потом купались, загорали, беседовали, мечтали. Лежа рядом на покрывале,  в разговорах уносились далеко от действительности.
        Мечтали о длительном совместном проживании, о воспитании желанных детей. Улетали так далеко  вперед, даже время не смогло бы догнать нас. Коля нежно обнимал меня, целовал волосы, плечи, губы, лицо. Дальше этого я его не допускала. Но, как говорится, запретный плод всегда сладок.
    Как-то мы поехали на речку с Серегой и его девушкой Валей. Мы с Валей пошли купаться, а парни на берегу загорали. Когда я уже замерзла в воде, и вылезла на берег, услышала разговор Коли с Серегой.
        Серега тихо сказал:
- Ну, ты даешь, друган. Просто  глазами поедаешь тело Оли. Твои глаза горят огнем, стоит ей появиться  рядом.
- Это еще что, Серега?! Я трепещу  от одной только мысли, что придет время, и  получу возможность обладать ею,  прикасаться к манящим, нежным бугоркам, плоскому девственному животу, проводить руками по талии и бедрам. А от желания ощутить под своими руками нежность и биение пульса в области заветного бугорка ниже талии у меня  вообще начинает учащенно биться сердце и клокотать в груди.
- Вы что, еще не это?…
- Какое там. Попробуй,  тронь ее…
- Столько времени дружите, и все никак? И ты все время в напряге?
- В том-то и дело. Уже замучили видения! На какой-то миг перед мысленным взором   возникает ее фигура с распущенными  волосами, глаза, затуманенные желанием, протянутые ко мне, манят с  нестерпимой силой.
- Ну, молодец, Ольга! Ну, недотрога! Знает себе цену! Уважаю!
-  Да я и сам от нее без ума!
- А не пробовал взять силой?
- Ты что! Только по согласию. Буду ждать, сколько потребуется. Только не знаю, что делать с моими желаниями?
- Как что? Радоваться, что впереди ждет тебя неизгладимое впечатление от брачной ночи!!!
- Дурак!
- От дурака слышу! Не забудь на свадьбу пригласить!
- Ты будешь первым из друзей, кто о ней узнает.
- Вот это правильно. Не так часто на жизненном пути девственницы встречаются.
      Тут солнце выплеснулось из-за далеких гор и пронзило ярким светом всю местность, окружающую нас на поляне у реки. Оно осветило верхушки далеких гор и более ближних холмов, зеленеющие поля недалеко от  нас, речушку, петляющую вокруг небольшого островка с камышовыми зарослями у  берега.
    На душе стало так тепло и радостно, что захотелось обнять весь мир.
- Ты чего такая счастливая? – поинтересовалась Валя.
- А посмотри, какая красота кругом?
- Да-а-а! Такого в  городе не увидишь. Надо чаще бывать на природе. Никто не против? –          Она показывала парням на яркое солнце.
- Мы с Олей каждую неделю ездим сюда или в лес сил набираться.
- Вот молодцы! Хоть иногда нас с Сергеем приглашайте с собой.
- Обязательно позовем, - отозвался Николай.
- Ну, что? Давайте собираться. У меня завтра насыщенный день. Зачет по русской литературе в первые две пары.
- Да и нам надо готовиться к  экзаменам,- поддержала я Валю.
- Одному мне просто надо идти на работу.- Улыбнулся Серега.
Наскоро собравшись, мы разъехались по домам.
    Как-то Николай приехал ко мне со словами:
 - Оль,  в ближайшие три дня я  смогу к тебе приехать. С  отцом еду на рыбалку под Астрахань. Что тебе привезти?
 Я задумалась. Потом сказала:
 - Сам скорей приезжай. Я буду скучать.
 - Прилечу, как на крыльях, милая. Даже не сомневайся,- обнял он меня за плечи.– И все же, какую ты рыбу больше всего любишь?
 - Наверное, сомов. Они такие красивые, усатые. Да и костей в них нет, - улыбнулась я.
 - Все, решено. Жди меня через три дня с сомиком.
    В обещанный день он объявился возле кабинета биологии, когда прозвенел звонок с последнего урока, и я с десятиклассниками покидала кабинет.
Встретил он меня с улыбкой на лице, разглядывая с любопытством:  я была в простенькой серой узкой юбке по колено и безрукавке поверх белоснежной блузки. Щеки были  слегка разрумяненными от быстрой ходьбы:
 - Вот и я. Как видишь,  исполнил  обещание.
        Глаза его сияли. И виделась в них какая-то хитринка.
 Мы шли рядом, хотя обоим хотелось обнять, прижать к груди. Но скромность не позволила  этого сделать.  Школа не для объятий.
-  А тебя, Оля, дома сюрприз ждет,- шепнул  он  на ступеньках школы на ушко, сжав слегка локоть.
Он дрожал всем  телом, ощутив меня  рядом. Он всегда трепетал от прикосновений. Ясное дело, он- то взрослый. А я почему-то была более спокойной в этом вопросе.
    Мотороллер ожидал  нас возле боковой калитки школы.
Через несколько минут мы уже поднимались по ступенькам моего дома. Оказавшись на третьем этаже, я толкнула общую дверь коммуналки и отомкнула свою дверь. И отпрянула назад. На меня со стороны стола  кто-то смотрел.
 Николай засмеялся:
- Я так и знал, что ты испугаешься! Это сом в чашке лежит.  Я приехал сначала сюда, открыл дверь ключом, который хранился в шкафу в  коридоре. Нашел в нем большой таз, налил в него из крана воды и поместил его туда. И только потом отправился за тобой  в школу.
- Ну, ты и шутник! Меня чуть инфаркт не хватил! Я в комнату, а там кто-то есть!
 Больше так не шути!
- Да я чего?! Хотел удивить тебя.
  - И тебе это удалось.
    С некоторых пор о наших встречах узнала мама. Ее возмущению не было предела. Особенно она выходила из себя, когда Николай приезжал на мотороллере,  и у всех на виду ожидал моего появления. Я стремглав неслась к нему навстречу. Она цедила сквозь зубы:
- Никакой гордости, ни капельки самолюбия! Сколько я твердила, что от мужчин одни неприятности, ты ничего не поняла! Тебе наплевать на страдания матери и на весь мир!  Эгоистка, только о себе и думаешь!  Ты посмотри на его брюки! Он в постоянном возбуждении! Докатаешься с ним! Станешь потом локотки кусать, да поздно будет!
- Мама, ну ты опять?! Я знаю себе цену. Ничего такого не будет!
      Взрослые  уверены, что отлично знают своих детей. И время только укрепляет их в этом заблуждении. И  мы до поры до времени делимся с ними  скрытыми сокровищами души. Поэтому они и думают, что видят нас насквозь. И представляют такими, какими бы хотели нас видеть.
        Раньше я была примерной дочерью. Мама знала, где и чем занимаюсь. Рассталась с Женей. И прекрасно. Он слишком взрослый для нее. Рано еще думать о будущем. Зачем тратить драгоценное время на парней, когда на свете столько много интересного? Она лелеяла надежду, что мое отношение к мужскому полу таким будет и впредь.
      Но шло время. Мы с братом повзрослели,  вышли из повиновения ее  слепой  воле. Ей труднее стало диктовать нам свое мнение. Тем более, я по натуре своей была строптива и свободолюбива. И просто не желала  слепо повиноваться. Пусть даже это была мать. Я не перечила и не грубила ей, но не открывала перед ней свою душу.
        Она все больше замечала разлад в отношениях со мной. И началось оно с момента возвращения из Ищерской. Между нами появилась бездна. Она считала проявление нежности к нам с Вовой чем-то предосудительным, хотя с чужими детьми была нежна и добра.
        Ее любили и уважали малыши друзей и родственников. А с нами была строга, говоря, если будет мягкой, мы  сядем на плечи и ноги свесим. Еще никто от строгости в семье не стал агрессивным, развратным или неблагонадежным.
        А я нуждалась в тепле и любви, чувствовала себя никому не нужной и одинокой. Из-за материнского холода  старалась больше времени проводить вне дома: много его уходило на учебу и участие в школьных мероприятиях.
        Когда встретила Николая, он давал мне столько тепла и нежности, что перестала вообще замечать колкие замечания матери и ее холодность. Меня всегда интересовало, как может человек с одними быть нежным и добрым, даже ласковым, а к другим относиться по-другому.
        Я понимала, что многое в наших отношениях с матерью могло быть налажено, будь я чуть ближе к ней, может, чуть хитрей. Ну, не могла я хитрить,  просто хотела стать счастливой. И виделось мне теперь оно только с Николаем.
    Мать заметила,  я в последнее время стала скрытной  и задумчивой, отвечала невпопад, и смущалась от этого. А в учебниках все чаще ей попадались смятые листки с наметками стихов. И это накануне экзаменов! Она была в бешенстве. Чем думать о любви да поцелуях, лучше бы о своем будущем побеспокоилась!
      И что это за сюрприз: все знают о  встречах с Николаем, а мать узнает последней?! И когда только успевают?! Ну, не на ту нарвались. Я вам покажу, кто имеет решающее слово в моей семье!
    Вечером она, слово за слово довела разговор до скандала, бросая обидные фразы в сторону своей, как она считала, непутевой дочери, вроде песка в глаза:
 - Я жизнь свою угробила на вас. Хотела вам с Вовкой сделать лучше. А вам на меня наплевать. Куда ты все рвешься? Что тебе хорошего сделал этот молокосос? Неужели не понимаешь: они все мягко стелют, да жестко потом спать?!
        Чего ты светишься от его бредней, а меня слушать не хочешь?! Чем он мог тебя околдовать? Маленький, плюгавенький, из бедной, многодетной семьи?! Так себе, сплошная серость!
- Мама, ну зачем ты такие вещи говоришь? Нормальные люди, добрые, приветливые! Ты ведь не знаешь их, а уже ненавидишь. А то, что небогатые, так мы и сами такие же.
- А что, я их любить должна? Кто они такие? Я хоть бухгалтер. А они кто?  Домохозяйка и сторож? И тебя привлекает нищенское существование и перспектива вечных пеленок, кастрюлек и сосок?
        Умные люди говорят: с кем поведешься, от того и наберешься. У тебя ума хватит на такой шаг, раз ты связалась с такой беспробудной серостью, - на ходу глотая пилюли валидола, громко кричала мать. Запив, наконец, пилюлю, она в ярости продолжила швырять обвинения в меня, залитую слезами:
       - Подумай о будущих детях, какие они у вас будут?! Хоть бы уж выбрала высокого да красивого. Ладно, Вовка Троян или тот же Женька. Признаюсь, я этих ребят  не хотела видеть рядом с тобой, думала, еще рано, и  ты займешься учебой!!! Но лучше бы уж они тебя  волновали! Нет, нашла себе чудо природы!
        От ее слов я вобрала голову в плечи: все бы ничего, но я не терпела предательства. И была до корней волос обижена одним из этих ребят. В Рождественскую ночь, когда  с  подружками-десятиклассницами я гадала о своей будущей судьбе, тот, кого  боготворила  и без которого не представляла своего будущего, изменил мне.
 
      
   
               
                Глава 16. Легко сказать: « Забыть».
 
После расставания с Женей, я долго не могла забыть его. Была обида, расстройство, но чувство - то не пропала до конца.
- Где он теперь?- Думала я. Как живет?  С кем рядом? Чем дышит?
 В каждом шелесте ветра в кронах старых деревьев мне отчетливо слышался его смех. Когда порыв ветра трепал мои длинные пряди волос, перехватывало дыхание от странного ощущения прикосновения его тонких пальцев к ним, когда он во время встреч ласково теребил их.
        Смотрю в окно и вижу не то, что за окном, а произошедшее с ним, когда мы поздними вечерами любовались на звезды. Он тогда показывал на небо и шептал:
- Скорее загадывай желание. Вон звезда упала.
- Где? Где- прижималась я к нему, делая вид, что не вижу.
- Да вон же, справа.
А мне совсем не хотелось ничего загадывать. С ним и без желаний было хорошо. И это все, чего мне хотелось тогда от жизни.
    Если он что-то говорил, я твердо знала, что это правда. Если что-то обещал, в лепешку разобьется, а выполнит обещание. Если уж любовался мной, каждой моей поджилочкой я  чувствовала это. Все во мне волновалось и горело огнем. Как же так случилось, что я не поверила ему, а отдалась во власть обидам?
      Помню, мы как-то поехали с ним в кафе « Подкова», что находилось недалеко от Дворца пионеров. Это было всегда местом встречи молодежи за  порциями мороженого и вкуснейшими коктейлями. Слышу шепот парочки в двух шагах от нас:
- Посмотри, как они смотрят друг на друга. У обоих глаза горят, как прожекторы,- слегка подтолкнул парень девушку локтем в нашу сторону.
- Ага, просто испепеляют.
            - Если уж он целовал,  то настолько страстно, что становилось сразу понятно, что отдает он ее только мне.  А когда смотрю на его фото, он искренне улыбается мне. Стоит только руку протянуть. И он рядом. В его глазах  застыли искорки любви и нежности.         Даже теперь я вижу их, хотя нанесла ему незаживающую рану. Этим проклятым письмом . Я понимаю: он любил меня искренне. Я отвергла его, не раскрыв до конца ему душу, не высказав вслух всех признаний, которыми была полна моя душа.
    Как – то пришла в гости Рая, и, видя мое упадочное настроение, предложила посидеть на лавочке под окнами.
- Ну, что ты в последнее время такая мрачная стала. Как ни посмотрю на тебя,  сама на себя перестала быть похожей.
- А-а-а!- махнула я рукой.- Не пойму, что со мной после расставания с Женей происходит.    Все рушу вокруг. А теперь вот виню всех, кто не дал мне возможности остаться с ним: мама не видела в нем моего спутника по жизни,  похотливая Ленка убила во мне веру, компания шутников отвернула меня от него.  Брат должен был противостоять этой шутке. А я? Что я? Да дура-  я доверчивая. К тому же, упрямая, как ослица.
- Ну, и при чем здесь ты?
   - Да при всем.  Виновата сама. Кому нужно было это  гадание?  Желание узнать судьбу? Вот и узнала, поставив всю свою жизнь вверх ногами. Любовь надо было беречь, встречать праздник с любимым, а не с посторонними людьми. Судьба моя была рядом, я сама ее отвергла. И теперь маюсь, как зверь в неволе. И все по моей собственной воле.
- Кончай грызть себя! Любишь? Верни назад. Не нужен – забудь. Ладно, подожди немного, я за деньгами сбегаю. Думаю, нам сходить в кино не помешает?!
       Она убежала. А я снова погрузилась во тьму воспоминаний и самоедства. Хорошо быть толстокожим: все по боку. А когда кожа тонкая, ажурная – любое событие – это боль и переживания.
        Мне безумно хотелось посмотреть ему в глаза – такие насмешливые, страстные, манящие и до боли любимые. Я всегда тонула в омуте его серых глаз. Они для меня были теплым морским бризом, который ласкал и убаюкивал меня.
    Он был моим ангелом- хранителем и одновременно бесом. Он мог просто до самозабвения, любить, но смог и обидеть не менее сильно. Никто не понимал его лучше меня. Когда я сидела рядом с ним на лавочке, могла безбоязненно положить свою голову на его плечо, потому что знала, что этого же хочет и он.
        И никакая сила в тот момент не сумела бы разлучить нас, разрушив наше хрустальное  счастье. Наш мир был в тот миг таким маленьким, который вмещал только нас двоих. Другим в нем не было места.
      Во время последнего разговора с Женей, казалось, я поставила точку  в  наших отношениях, на деле оказалась она скорее троеточием, после которого  требуется еще и главная точка. Следовало бы это сделать, но душа не подчинялась голове.
    Казалось, мы будем счастливы всегда, пока  живы и рядом. Но мне не удалось  распознать  в Ленкином мошенничестве и обмане  бесовскую силу, которой стало по плечу разбить наш хрустальный мир и отдалить нас друг от друга. Мозг, хоть и сложно устроен, но принцип » чем кормили, то и получили» в нем соблюдается неукоснительно. Если это обиды и гордость, к хорошим мыслям не придешь никогда.
      Разум человека, как навигатор. Ему надо точно знать, где он находится сейчас, чтобы определить последующий ближайший и безопасный курс. Выбрав свое неправильное расположение, я лишилась возможности направить свой путь по правильному курсу.
Теперь все встречи с Николаем проходили в сравнении с тем, как было бы это с Женей, что сказал бы он, как бы поступил. Я стала любить моменты, когда удавалось остаться одной. Тогда легче вспоминать и мечтать, что когда-нибудь случайно встречу его. Увижу его профиль, нежные пухлые губы. И глаза, полные печали и грусти. Если он любил, должен помнить меня. Ну, никак не укладывается в моей голове, что он мог забыть. Я не стану подходить к нему, просто еще раз испытаю радость встречи и былые мурашки по телу.
       Я вспоминаю те времена, когда его сильные и надежные руки обнимали только меня, губы целовали, а глаза любовались и в порыве нежности он шептал мне бархатным, завораживающим голосом слова любви. А я млела и с удовольствием принимала душой эту светлую, щемящую нашу любовь.
    Я сидела на лавочке возле дома в задумчивости и ковыряла палочкой асфальт, глядя на то, что получается с ним от моего вмешательства. Бесцельно катала по земле какие-то листочки и веточки. И размышляла.
  Потеряв любимого человека, я вдруг ясно осознала, что весь мой мир рухнул и разбился вдребезги. И я теперь не живу, а лишь существую, параллельно воспоминаниям, причиняющим боль и вселяющим желание однажды утром не проснуться.
    Вдруг увидела рядом с собой тень. Подняла глаза: рядом сидит Николай и пристально смотрит на  мое странное занятие.
- В чем дело, Оля! Ты уже несколько минут тупо глядишь на землю! Тебя кто-то обидел? Ты только скажи!
У меня от отрешенности язык, казалось, пристыл к небу. Еле шевеля им, я ответила:
- Просто задумалась,  и даже не заметила твоего приезда. И давно ты тут?
- Минут пять точно.
- А ты что же, погулять вышла?
- Ну, да! С Раей подышать свежим воздухом решили. А. может, в кино сходим.
- И где же она? – с долей недоверия спросил он, оглядываясь.
- Понятия не имею, что-то задерживается. За деньгами домой пошла.
- Что-то я не пойму, Оля, ты не рада мне что ли? У тебя какой-то отстраненный взгляд, говоришь сквозь зубы.
- Прости, Коля, я не в настроении. Душа болит. Запуталась совсем.
- Так поделись, в чем твои проблемы.
        Слезы мешали мне видеть, слова застревали в горле. Сквозь их  потоки я  выложила свои переживания, которые не следовало знать Николаю. Они касались только меня. И чего я тогда разоткровенничалась? Закончила рассказ словами:
-  Ты очень быстро ворвался в мою жизнь. Теперь в ней все перевернуто с ног на голову. И мне с этим трудно смириться.  Для того, чтобы разобраться в  событиях последнего времени, мне понадобится немало времени. Прошло много месяцев, а я все не могу решить, кого люблю больше: Женю или тебя. Ты добрый и ласковый, верный и преданный. А у меня до сих пор сердце болит о нем. И  не могу я заглушить в себе эту боль. Я  и так позволила себе с тобой многое.
- Ты все усложняешь. Все ведь у нас хорошо…
- В том-то и дело. Вроде, и хорошо, а душа болит о другом. Разве может быть такое, когда любишь?
        Николай, убрал руки с моих плеч, отодвинулся в сторону. Было видно, его оскорбило мое признание:
- Извини, Оля, я не в состоянии сейчас вести разговор на эту тему. Тут  никто тебе не советчик. Ты сама должна решить, кто тебе нужен, а кто должен уйти в сторону. Мне больно делить тебя с кем-то. И все же я не навязываюсь. Когда решишь, сообщи мне о своем решении.
        Он встал, развернулся на каблуках на месте. И ушел к мотороллеру, ожидающему его на пятачке для транспорта у соседнего дома.
Рая застала меня в слезах:
- Он что, обидел тебя?
- В том-то и дело, что нет. А я да! Ну, не люблю я его так, чтобы навсегда выбросить из головы Женю. Для это требуется просто безумное чувство. А мне надо быть честной с обоими! С кем – то должна остаться я, а кому-то дать последний отпор.
        После беседы она посоветовала:
- Думаю, в сложившейся ситуации лучше расстаться с Николаем на время, уехать куда-нибудь в гости. Старики жизнь прожили, думаю, не зря. А они говорят, что время лечит.
Нервы успокоятся, ты в одиночестве все обдумаешь. И уж точно тогда не ошибешься с выбором.
    На следующий день я уехала к родственникам в станицу в Наурском районе.
Выйдя на конечной остановке из автобуса, я села на  лавочку возле автостанции. И задумалась:
- Зачем я здесь? Кому нужны мои проблемы? А, собственно, о каких проблемах речь?
Я приехала в гости, проведать родных и близких.
       Ко мне подошла маленькая бездомная собачка. Посидела рядом, жалостливо посмотрела, и положила голову на мои колени, упершись в них подбородком и продолжая глядеть на меня.
- Привет, малыш! Ты чей?
 У собаки в глазах появилась влага.
- Так ты такой же неприкаянный в этой жизни, как и я? Ну, извини, я сама здесь не очень-то нужна. Наверное.
    Я встала со скамейки и двинулась в путь. Песик засеменил следом.  Возле соседнего с бабушкой двора сидел дедушка Тимофей. Жена у него давно умерла, и он один коротал теперь свой век.  Он окликнул меня:
- Оля, ты что ли? Какая ты взрослая стала! Совсем девушка.
- Я, Тимофей Васильевич, я! Бабушку вот приехала проведать! Как она тут?
- Да все нормально у нее, Оля! Дочки приходят, помогают ей. Внучки проведывают. Вчерась Вику видел у нее. Дык она почти все время у Васильевны.
    Пока мужчина задавал мне вопросы, песик подошел к нему,  потерся о его ноги. Тот погладил ему шерстку. Собачонок положил ему на ноги голову, и посмотрел на реакцию деда. Васильевич снова его погладил. Тогда он запрыгнул к нему на колени, облизал лицо, радостно виляя хвостиком. Дед улыбнулся:
- И откуда ж такая прелесть прибежала сюда?
- Да за мной от автостанции увязалась.
-  Выходит, ничейный он. Ласковый песик. Кобелек, кстати.  А ты как же? Школу скоро закончишь?
- Так уже, Тимофей Васильевич, теперь отдохну немного и начну готовиться к поступлению.
- И куда собираешься?
-  Вообще-то в университет документы отдала. А там видно будет.
- Ну, удачи тебе, девочка!
- Спасибо, дядя Тима, а вам здоровья.
        Отходя от лавочки, услышала заботливый голос соседа:
- Пойдем, малыш, я тебя искупаю. У меня и косточка  для тебя найдется. Вот увидишь, как хорошо мы с тобой заживем.
Я оглянулась. Дед нес кобелька на руках, поглаживая. А тот, виляя хвостиком, облизывал ему руки.
 - Вот и нашли друг друга два одиночества,- промелькнуло в моей голове.
          Из  соседнего двора показалась  моя сестра Вика, когда я подходила уже к калитке. Она радостно закричала:
- Бабушка, иди, глянь, кто к нам приехал! А я думаю, чей это такой знакомый голос?
 Не успела я опомниться, они уже обе обнимали меня:
- Целых пять лет не виделись. Уехали в свой Грозный и пропали!
- Какая ты стала,- гладила меня бабушка по голове,- взрослая, красивая.
А Вика добавила:
- Она-то, бабуль, что надо. А глаза ее посмотрите, тоскливые, как у побитой собаки.
           Бабушка стала вглядываться в мои глаза. Я потупила свой взгляд:
- Да ничего, не тоскливые. Просто я устала с дороги.
- Да-да, после долгой дороги вид бывает не очень,- поддержала меня сестра.
- Ладно, девчата, вы пока поболтайте. А я сбегаю в магазин.
- Как окончила школу, если не секрет? – Поинтересовалась Вика.- Какой средний балл?
              Когда мы оканчивали обучение, в аттестатах стали выводить средний балл от всех оценок. И  при дальнейшем поступлении учитывать этот балл.
- Нормально, четыре и семь.
 - А у тебя?
- Тоже ничего, четыре и пять.
          Из магазина старушка  вернулась быстро:
- Представляете, в сельпо сейчас соседа видела,  у него откуда-то собачонка взялась. Он ее, как ребятенка, на руках носит. Та ему руки и лицо лижет. И оба такие счастливые. Прямо воспрял сосед духом. И откуда он нашел себе такого преданного друга?
          - Да это, бабуль, за мной от остановки собачонок увязался. Они друг другу понравились, И теперь им хорошо вместе. Порознь - они были одиночками, а вместе - родственные души, вроде. Они разговаривают друг с другом, делятся теплом и лаской.
- От это правда! Как не стало Елены Викторовны, Васильевич  стал людей чураться. Сидит сидмя, один дома или на пруду рыбку ловит.
         С этого дня жизнь бабушкиного соседа изменилась. Дед зажил размеренной сельской жизнью:  ходил в магазин, сидел с песиком на руках на лавочке.  Соседи посмеивались: вот нашел дед себе игрушку. Он в магазине для себя что-то купит и про друга не забудет: то косточку ему возьмет, то крылышко куриное.
Так и жили они, душа в душу. Собачка, когда дед садился на лавочку, запрыгивала к нему на руки, прижималась головой к его груди и преданно так заглядывала в глаза. Он был счастлив, что нужен кому-то, а  у той была возможность иметь хозяина, быть ему полезной.
     Часто вместе ходили на рыбалку. Дед рыбачил, а песик был рядом. Он лежал на берегу чуть в тенечке с прикрытыми глазами. Стоило услышать какой-нибудь шорох, глаза его мгновенно открывались, шерсть становилась дымом. Не дай Бог, кто подходил близко или издавал громкие звуки, четвероногий друг тут же оповещал  деда Тимофея об опасности.
    Но дедово время бежало вприпрыжку к глубокой старости. Никто не вечен на земле. Занедужил он как-то. Его на носилках унесли в машину скорой помощи. И увезли в сельскую больницу. А песик  следом бежал, не выпуская машину из виду. И просидел так две недели под деревом напротив двери больницы, куда занесли его хозяина. Никому он не давался. Только раз в день мы с Викой приносили ему еду. Других он близко к себе не подпускал.
    Когда дед выписался домой, тут же увидел своего закадычного друга, слабого и немощного от голода.  У них обоих от радости слезы показались на глазах. Песик терся об ноги деда Тимофея, повизгивая. А дед только и твердил:
- Да моя ж ты душа родственная. Как же без тебя мне тяжко-то было, вижу и тебе несладко пришлось. Вон, какой худой сделался.
     Время шло. Станица жила своей жизнью. Соседи привыкли, что они с подрастающим псом были везде вместе. Дед, забывший после смерти жены, как улыбаются люди, теперь повеселел, стал улыбаться или вытирать слезы при разговорах с четвероногим другом.  Он держал пса на руках и что-то неспешно ему рассказывал, а тот повизгивал ему в ответ.
    Вот однажды ближе к моему отъезду  отправились они на рыбалку. Все видели, когда они туда шли вместе, и никто не заметил их возвращения. Бабушка послала нас с Викой отнести деду пирожки для угощения. Дверь в его хате  была подперта палкой, в окнах темно.
    Вернулись мы назад:
- Бабушка, дом закрыт, в окнах темно, а деда-то вместе с псенком не видно.
- Неужто, что случилось, - всплеснула руками бабушка. А ну-ка, давайте, одна за Николаем, вторая за фершалом в медпункт.
     - Дядя Коля, ночь на подходе, а Тимофея Васильевича до сих пор нет дома с псенком-то.
- Велико горе! Вернется. Рыба, видно, пошла. Вот и задержался.
- Бабушка говорит, ни в кои веки такого не было, чтобы он с рыбалки по свету не ворочался. Никак, беда стряслась?!
- Тогда бы хоть псенок его прибежал.
- Та где это видано,  чтобы он деда одного бросил.
          Собрались соседи с факелами к пруду, идут, переговариваются:
- Ну, что с им может произойти, когда рядом такой защитник?!
- Да, я как-то пытался подойти к Тимофею выпивший, так пес  меня так облаял.
           Подал голос сельский фельдшер:
- Не,  мужики, в этом возрасте при его здоровье всякое может произойти, Его ведь недавно  из-за сердца ложили в больницу. Чуть поддержали и выписали. Кому охота со стариками возиться?
      - Ты поглянь, а ведь ни разу не пожаловался никому он на немощь.
- Настоящий мужик. После смерти Ленки  не скурвился и не спился. А ведь еще совсем не старый.
- И гляди ж ты, нашел себе друга на старости лет!
    Тут вышли мы к месту, где всегда рыбачил дед Тимофей. Со спины видно: он  к дереву прислонил голову, а пес к его ногам.
И показалось всем, что спят они:
- Да ты ж глянь на них, спят, как голубки. А мы всей станицей рыщем, переживаем, не случилось ли что.
    Дядя Коля приблизился к деду:
- Чего сидишь, дядь Тимофей? Хоть оглянись для приличия! Мы тебя искать пришли, а ты помалкиваешь себе в тряпочку.- Он дотронулся до дедова плеча, тот закостенел уже.  И покрылся мертвенной бледностью.
А фельдшер сказал:
 - Отрыбачил Тимофей. С сердцем шутки плохи.
      Кто-то спросил:
 - А песик-то что молчит?
- Так и он, видно, с горя испустил дух.  Им вместе хорошо было. А по отдельности при такой привязанности ни один бы не вытерпел.
        На похороны собралась вся станица. Схоронили  эти две родственные души в одной могиле. Ясное дело, не положено так. А ведь  и жить в одиночку не положено. Всегда нужен друг, с кем и счастьем поделишься,  и горе разделишь пополам.
    В последнюю ночь перед отъездом домой мы с Викой легли спать на одной кровати.
- Систр( так она звала меня иногда), может, все-таки поделишься, почему твои глаза перестали сверкать, как снежинки на солнце.
- Да так, проблемы личного характера.
 - Никак парень обманул? Ты что, беременная!?
- Придумаешь тоже! Никакая я не беременная, еще никто не прикасался во мне. Пусть только попробуют.
- А что же тогда?
  - Ну и ушлая ты, Вика. Ничего от тебя не скроешь. Ну, встречалась я с парнем. Думала, лучше в жизни не встречу. Не представляла жизни без него. Казалось, и он ко мне так же относился. И я изложила все, что держала в душе о Жене, Ленке, гадании. Опять слезы, обида.
  - Ну,  ты это, не плачь. Может, все и наладится со временем. Не усложняй и так тяжелых  перипетий жизни.
- В том – то и дело, что не проходит.  Видно, в душу он меня поцеловал, никак забыть его не могу. Сейчас вот другой парень со мной рядом. А что это за встречи, когда стоишь с одним рядом, а думы о другом.
    - Слышала как-то от мамы: близок не тот, что рядом, а тот, к кому душа тянется.
- В том-то все дело. Я все понимаю. Не хочу обманывать Николая. Он добрый, хороший, заботливый.   С ним я оттаивать стала, а-то все прошлыми воспоминаниями жила. Что-то умерло во мне тогда. Никого не хотела видеть.
       Вика подняла голову:
- А фотки у тебя есть?
- Конечно,- достала я снимок из наплечной сумки, что всегда была со мной.А сейчас висела на спинке кровати.
- Ух, ты! Вот это мачо! Не зря Ленка за него своими клешнями зацепилась. С такой внешностью, думаю, он немало бы тебе проблем принес. А этого, спасителя твоего есть карточка?
    Я подала другое фото.
- И этот, вроде, ниче!- скривила она лицо. - Говоришь, любит тебя? Опекает?
А сама продолжала любоваться снимком с Женей.
- Угу.
- Тут тебе никто не сможет стать советчиком, Оля. Жизнь вообще странная штука. Она не просто протекает мимо, еще умудряется учить  нас, кого  в лоб, кого по лбу, как злая мачеха. Но любой знает, что из двух зол нужно выбрать меньшее.
    В комнату вошла бабушка Нюся, вытирающая слезы:
- Прости меня, внученька, я все слышала. Жалко тебя, мочи нет. Совсем недавно вы с Викой еще девочками беззаботными были. Теперь, вижу, взрослыми стали. Ты пойми, милая, наша жизнь, как поезд, везущий нас до конечной остановки. Кто-то отстал, заглядевшись на что-то интересное, кто-то забыл, куда ему надо.  Не гонись, внученька, за красивым, обрати внимание на верного.
    Легко сказать: не гонись, обрати внимание. А что сделать со своей головой при этом?  Вырезать из нее, что ли воспоминания? Заставить себя забыть нежные прикосновения, взгляды, полные огня, надежду на счастливое будущее? Не существует слов, чтобы объяснить, насколько это больно - ждать то, чего никогда не будет. Никогда. Счастье прошло мимо меня.
            Еще немного пошептавшись, мы с Викой  отвернулись в разные стороны. Послышалось ее сопение. А я так и продумала до рассвета. Зато утром, когда началась петушиная перекличка на разные голоса,  встала с кровати  с ясным решением, чтобы первым автобусом отправиться домой, в Грозный.
    Когда выходила из бабушкиного двора, пришлось уступить дорогу рвущемуся на улицу утиному стаду примерно двадцати штук. Вел его крупный селезень с разноцветным оперением, а за ним, переваливаясь, шли остальные утки и более мелкие селезни.
        Только оказавшись  на улице, они вдруг полетели – понеслись вперед. Потом снова выстроились по ранжиру. И строем отправились на станичный пруд. Вечером они точно так же выстроятся перед калиткой, ожидая, когда их впустят.
               
                Глава 17. Я выбираю Николая. Мать со всеми ссорится.
 
Стоило автобусу остановиться на автовокзале, из-за его угла показался Николай, с надеждой и мольбой, всматривающийся в лица пассажиров, выходящих на платформу.
Откуда он узнал, что я приеду сегодня?
    - А я уже три дня встречаю автобусы! Соскучился очень. И посчитал, что ты вот-вот вернешься,- протараторил парень на одном духу, целуя меня в щеку, подхватывая из моих рук груз и одновременно вопросительно заглядывая в мои глаза. Я знала, что он хотел в эту минуту увидеть в них, поэтому сказала без обиняков:
       -  Знаешь, Коля, я многое обдумала за время отдыха. И решила, что нечего гоняться за птицей в небе, когда рядом есть синица.  Я выбираю тебя, Коля. Ты вдохнул в меня желание жить,  скрасил мои серые будни.
      У парня появился румянец на щеках, и послышался вздох облегчения. Я ведь не одна переживала, с кем быть, от кого отказаться. Он тоже волновался, хватит ли у меня ума понять, что в жизни главное, а что второстепенное.
- Спасибо тебе, милая, я так счастлив, - прислонил он свою голову к моему плечу.
      Мы снова стали часто видеться. Только в дни его работы и моей подготовки к вступительным экзаменам не было встреч. Любимым нашим занятием были поездки к воде. В одну из прогулок я уступила мольбам любимого всего лишь прикоснуться к загорелому телу.
    От его испытующего взгляда и трепетных прикосновений залилась румянцем. На ладонях моих выступила испарина, глаза заволокло пеленой. Было страшно и в то же время любопытно, что же будет дальше.
        Николай обнял за талию, прижал к себе и поцеловал так, как  не целовал прежде,- медленно разгорающимся, полностью подчиняющим воле поцелуем. Тело от поцелуя словно растворилось,  ноги почему-то стали подкашиваться. Когда он прервался, я прижалась щекой к его голой груди.
      От желания и ожидания бешено колотилось сердце. Хотелось плюнуть на все запреты и предрассудки. Но долг вновь победил в моем сознании. Я, молча, отодвинулась от любимого, опустив вниз глаза, чтобы даже он не увидел в них борьбу желаемого и возможного. Он все понял,  оценил. Всему свое время. Я сейчас сильно отвлеклась воспоминаниями от материнских упреков во время ее нравоучений.
        А тогда сильно переживала, когда мама упрекала меня в неправильном выборе партнера. Услышать слова матери об этом  мне было тяжелее, чем остальные упреки. Я долго не могла избавиться от мучительных эмоций, которые испытала при возвращении с рождественского гадания, и теперь они снова завладели  душой.
    Мать же продолжала на высоких тонах наставления, с вызовом и некоторой долей издевки:
 - Мой муж хоть гулял и пил, но ведь было, на что посмотреть. Все об этом говорили. Не то, что твой Николай.
    Я вспылила:
- Не нужен мне никакой красавец! Мне хорошо с невысоким и небогатым парнем.  Он добрый, любящий и верный и от него не веет холодом, как от некоторых,- огрызнулась я.
             Этими словами  еще больше обозлила ее, кипящую гневом.
- Ты стала просто невыносимой. Я не могу с тобой ни о чем поговорить! У тебя на уме только он. Ты им дышишь, им живешь. В чем причина счастья?
  - А у счастья  не может быть причины. Оно либо есть, либо его нет.  Я выросла, мама. А ты не хочешь в это верить, не хочешь терять свою власть надо мной. Я люблю тебя, но не хочу, чтобы ты на меня кричала и диктовала свою волю. У меня есть своя голова на плечах, она тоже умеет мыслить  хранить тайны.
        Мать яростно сопротивлялась:
- Никаких тайн в семье не должно быть! Я не потерплю недоговоренности! Заруби себе это на носу!
- Ну, раз она тебя так пугает, я скажу тебе: мы с Колей любим друг друга.  Я так долго ждала от тебя тепла и нежности, мама. Для меня их у тебя не хватило. А с ним мне комфортно, тепло и уютно. Он меня понимает. И мы собираемся пожениться сразу после школы!
       Я чувствовала, что перешла границы дозволенного тона в разговоре с матерью, но уже завелась. И рубила с плеча: а, была - не была!
        Сообщение для матери стало громом среди ясного неба. Она тут же изменилась в лице и пошатнулась. Я подхватила ее под мышки и усадила на стул. Взгляд ее стал жестким. Выражение прямой злобы и угрозы промелькнуло в нем, как бывает всегда при встрече с врагом.
- Дрянь ты не благодарная, вот ты кто. Думаешь только о себе.
        Она пошла в школу к моей классной руководительнице. Я не ожидала, что она опустится до жалоб на меня. Перед экзаменами у нас проводилось большое число факультативов, Я стояла с подружками возле одной из аудиторий на втором этаже, когда  Антонина Константиновна позвала  на первый этаж для беседы.
    Мы присели на лавочку возле выхода из  школы. Учительница считала меня серьезной и честной. Было видно, ей предстоящий разговор самой был не по душе. Но данное обещание моей матери  обязывало провести разъяснительную беседу.
    Разговор она начала издалека:
- Как дела, Оля?
- Все хорошо.
Чем занимаешься?
 - Готовлюсь к экзаменам?- Недоуменно пожала я плечами.
  - О чем мечтаешь.
- Как и все, хочу учиться дальше. Советуют идти на  отделение романо-германских языков.  Но я пока не определилась точно.
    Незаметно она подвела разговор к теме встреч с Николаем.
- А как же твой парень? Николаем, кажется, его зовут?
- Да. А что?  Он тоже оканчивает в этом году вечернюю школу и собирается учиться заочно в техникуме.
        Я с удовольствием говорила о нем, о том, как  стало интересно жить оттого, что он меня понимает и старается быть рядом в тяжелые моменты  жизни. Я гордилась тем, что он рабочий человек. И сразу же замкнулась в себе, стоило ей заговорить о моей матери:
      - Оля мы так хорошо с тобой обо всем говорили. Но стоило мне начать разговор о материнском беспокойстве о тебе, ты замкнулась, стала односложно и однозначно отвечать, что в семье все нормально. А у самой, вижу,  стоят слезы в глазах.
- Мне просто не хочется выносить сор из избы.
Что теснилось в тот миг в моей груди, было лишь Богу известно.
         Учительница не увидела ничего плохого в наших отношениях с другом. Она обняла меня, как самый близкий человек, и слезы  градом полились из моих глаз, как и рассказ о происходящем в  семье.
          Чуть помолчала и добавила:
- Из всего этого ада вижу только один выход: по окончании школы выйти замуж.
 - Почему же сразу замуж? Надо просто хорошо все обдумать. Будешь учиться, можешь получить место в общежитии.
- Общежитие дается только иногородним, я узнавала.
        - Может, я не права. Ну, вот не вижу я криминала в твоих отношениях с Колей. И думаю,  как иногда неправы родители в своем старании заставить детей принять их точку зрения. А ведь все запретное тянет к себе с неистовой силой. Может, ни о каком замужестве пока и не было речи. Но запретный плод уж больно сладок.
      Я опустила голову вниз, теребя в руках платочек:
- И я того же мнения. Мы не спим вместе, не наклепали ребенка, вопреки морали. Мы только мечтаем создать семью, а вокруг нас плетутся всякие интриги. Прямо, как в фильме » А если это любовь», где взрослые затравили двух десятиклассников, у которых только-только зарождалось чувство. Помните такой?
        - Как не помнить? И тоже возмущалась действиями родителей и школы, из за которых ребята  терпели насмешки и унижения, походы к директору и педсовет, девушка травилась, молодые перестали общаться. Не говоря уже о желании быть вместе. Взрослые люди просто уничтожили на корню добрые отношения парня и девушки. И все из-за предрассудков и нетактичности.  И сейчас думаю, как бы и с вами не перегнули палку.
Уходя, я вытерла слезы, привела себя в порядок, так как  не хотела жалости со стороны друзей к себе.
        Неприятности мои из-за решения рано выйти замуж не закончились беседой с учительницей. Мама поспешила  к бабушке, устроила ей нагоняй, что та не предупредила ее о нашем решении. Вроде весь белый свет должен знать, о чем мы мечтаем, чего хотим, и на чем наша душа успокоится. А в дополнение ко всему  она затеяла скандал в семье Николая с оскорблениями и угрозами.
    После этого родители Николай  стали уговаривать сына бросить затею связать свою жизнь с соседской внучкой. Они и так, и эдак отговаривали его, пугая в противном случае не дать благословения. Он отказывался.
      Мать в сердцах сказала:
- Неужели только она может стать твоей женой? Вон, смотри, в соседнем доме Валька не замужем! Кровь с молоком, не девка! Не то, что твоя О-люшка!- скривила она лицо, стараясь добиться интонации Николая, когда он с нежности произносил это имя.
 - Нет, и все! Я женюсь только на Оле! Я ее люблю!
   - Мы тебе говорим, если не хочешь неприятностей, Вальку выбери! Она  нам с отцом нравится: и красивая, и хозяйственная. И мать у нее не психичка!
Сын разозлился:
-Вам она нравится, вы на ней и женитесь. А мне нравится только Оля – Он хлопнул дверью и на все лето покинул родительский дом.
    В общежитии, где он поселился, жили многие из его сослуживцев по пожарной части. Они одобрили его уход из родительского дома:
- Ничего, Коля,  время только лечит. Немного погодя родители поймут твою правоту.
- Не все- то золото, что блестит.
    За время нашего разлада с родителями, мы делали вид, что не слышим и не понимаем выпадов в их сторону, прозрачных намеков и угроз в их адрес. И встречались каждый день.
      В июле по утренней прохладе парень приехал ко мне, позвал съездить с ним к старшему брату в Ассиновку, где тот в качестве тренера находился с детьми тридцать первой школы в спортивном лагере.
 - Мы что, одни туда поедем? – с волнением подняла на него глаза я.
    Николай  успокоил:
- Нет. Мы с тобой поедем на мотороллере,а Надежда отправится рейсовым автобусом. Сама знаешь, в ее положении путешествовать на мотороллере уже опасно.
Все-таки седьмой месяц беременности. Если бы в лагере был только ее муж, она бы, может, воздержалась от поездки. Но вместе с отцом там шестилетний сын.
        Я поинтересовалась:
- А когда мы вернемся?
 - Точно  не знаю. Наверное, вечером. На всякий случай отпрашивайся у матери до завтрашнего утра.
    Я подошла к матери, она смотрела телевизор.
  - Мама, можно я с Колей и Надеждой съезжу в Ассиновку? Вернемся, скорее всего, утром.
    Та  гневно сверкнула глазами в мою  сторону:
- Спать буду с Надеждой. Если ты боишься этого. Я ведь и сама не дура, чтобы      расстилаться перед каждым…
    Я еще не договорила, как она в сердцах выпалила:
 - Была бы умная, подальше бы держалась от всей этой семейки.
 - Мама, ну чего ты опять?! Я обещаю, завтра вернусь в целости, сохранности.
           Она надула губы и отвернулась:
- Делай, что хочешь, раз мать для тебя не авторитет.
- Почему сразу: не авторитет? Могу же я хоть как-то общаться с любимым?!
           В лагерь мы приехали в полдень. С радостными возгласами к нам навстречу несся шестилетний племянник Николая Сергей. А следом за ним степенно шествовал его отец в спортивном костюме. Малыш запрыгнул на руки к своему дядьке, обняв его ногами. И искоса застенчиво поглядывал на меня. Почему-то все племянники моего друга застенчиво смотрели на нее.
  Не успели мы обменяться любезностями с встречающими, как в воротах лагеря показалась круглая со всех сторон Надежда. Серега тут же спрыгнул с рук дядьки и понесся навстречу к ней, счастливо улыбаясь и громко сообщая на ходу, как он по ней соскучился и как сильно любит ее. Мы восторженно улыбались непосредственности мальчика.
    До вечера старший брат Николая и остальные воспитатели были заняты тренировками с детьми. В это время мы знакомились с окрестностями станицы. А после отбоя  все воспитатели собрались в столовой за общим столом. Было немало съедено за разговорами. Но еще больше выпито спиртного.
    Пришлось выпить и мне. Когда стали укладываться, Надежда примостилась рядом с мужем, а нас стали укладывать в одну постель. Пьяный Николай заснул сразу же, как его голова коснулась подушки. Я в растерянности стояла возле кровати, переминаясь с ноги на ногу.
    Надежда, выглядывая из-под одеяла, удивилась:
 - Ты чего стоишь? Ложись. Он теперь до утра храпеть будет беспробудным сном.
Мне было страшно, как это я лягу в постель с парнем, и я  продолжала стоять, делая вид, что раздеваюсь.
 - Да не бойся ты! Он тебя не тронет. И мы ведь рядом. Если что…
        Я пристроилась на уголке кровати, стараясь не касаться  тела друга, что было очень проблематично на односпальной железной кровати.
Вскоре все, кроме меня, заснули. Стоял храп на весь лагерь.
    Среди ночи проснулся Николай, полез обниматься и целоваться. Потом начал предпринимать попытки к сближению.
 - Милая, я так люблю тебя! Уступи. Сил больше нет терпеть.
 Я отбивалась, как могла.
    Не в моем характере  заниматься прелюбодеянием. Одно дело жить взрослой жизнью с мужчиной, который состоит с тобой в браке. И совсем другое, когда чувствуешь себя воришкой, сливной ямой для грешных связей. Такого позора позволить себе я  не могла. Это было выше моих принципов.
 - Все ведь между нами решено. После окончания школы идем в загс.
- Вот после загса и будет все решено. А пока даже не проси и не настаивай!
    Наконец, я вырвалась из объятий обезумевшего от желания парня. И выскочила на улицу. Следом за мной вышла  Надежда, разбуженная возней на нашей койке.
 - Ну и уступила бы влюбленному юноше. Все равно ведь дело к свадьбе идет,- как-то спокойно и легко сказала Надежда.
           Я даже обиделась:
 - Никто меня не тронет до свадьбы.
- Какой ты еще ребенок,- сказала она. И отправилась в постель к мужу.
 - Ну что там? - спросонья спросил тот.
 - Да ну их! Принципы раньше нее родились! Пусть сами разбираются! - ответила она ему.
    В палате наступила тишина с переменным похрапыванием.
Я осталась сидеть на лавочке. Вышел Николай, сел рядом:
 - Чего ты сидишь здесь одна? Пойдем спать.
 - Я не стану с тобой в одной кровати спать. Лучше здесь до утра посижу.
 - Даю обещание больше не приставать. Твое слово для меня закон. Прости! Это водка во мне взбунтовалась.
        Я подумала: не умеешь пить, не пей. Никто тебя не заставлял заполнять выпивкой желудок до отвала. До утра я продремала в уголочке кровати, полусидя. А рано утром разбудила Николая, и мы отправились домой.
    Нам все труднее становилось совладать с собственными инстинктами. Благо, я от природы отличалась несговорчивостью и была противницей всякого рода переступания черт дозволенности, в чем бы то ни было. Еще  боялись сорваться в один момент и наговорить грубостей людям, которые, по сути своей, любили нас  и желали добра. Каждый из них был прав по-своему. Только почему-то все  родные забывали, что последнее слово должно быть именно за нами.
       Наконец, за дело взялась крестная моего парня и одновременно младшая сестра его отца.  Она в конце июля поехала в Черноречье к брату Филиппу.
 - А что это у вас так пусто и тихо? Где мой крестник?
        Старики вкратце рассказали о скандале с сыном.
    - Как вы могли влюбленному юноше предлагать другую девушку?  За время вашей жизни здесь он ни разу за свою жизнь не обратил внимания на эту вашу Валю. Сколько лет вы здесь живете?
 - Двадцать два года, - вздохнул старший брат Матрены.
-За это время он мог выделить эту девушку среди других?
- Мог, конечно,- пожал плечами Филипп.
    Мать Максима съязвила:
- Ничего, стерпится, – слюбится!
- Чего ты сама себе врешь? Никогда не стерпится и не слюбится. Любовь людей облагораживает. А жизнь без чувств отдаляет от дома, ведет к блуду. Каждый человек в принципе должен сам выбрать свой путь. Если мудрость придет к нему через разбитое сердце, значит, так тому и быть. Он все равно сейчас никого не слышит. В его сердце только Оля.
        - Ну, ты даешь, Мотя! Нас выдавали без согласия. И ничего, все живут и детей рожают. А тут, оказывается, мы не можем сыну ничего даже посоветовать,- ухмыльнулась жена Мотиного брата.
 - Запомните, человек не должен жить, как животное. У него обязательно должны быть дом, любимая жена, долгожданные дети, приятное занятие или даже предмет. И обязательно все любимое. Вы - деспоты! Ни на минуту не останусь здесь!
    И добавила напоследок:
- Как хорошо подумаете, приезжайте. Такую девочку, как Оля, ценить надо:  скромная,  любящая,  честная. А вы родного сына вместо похвалы за удачный выбор, из дому выгнали.
- Да кто его выгонял? Он сам сбежал.
- Подумаешь, мать – психичка. Да и  не психичка она вовсе. А просто любит свою дочь и хочет другой жизни для нее, чем та, которую сможет обеспечить ей ваш сын.  Кроме того, давно пора знать, что дети за родителей не отвечают!
 И крестная покинула дом родного брата, так же громко хлопнув дверью, как в начале лета хлопнул ее крестник.
        Незаметно проходило лето. Жизнь текла своим чередом. Дожди сменялись солнечными днями, рождались и умирали люди. Лишь в нашей семье  все было по-прежнему. Мама продолжала обижаться на меня, не отзываясь на мои тщетные попытки помириться с нею.
        Я давно привыкла принимать решения самостоятельно. Сама  решила поступать в университет на факультет иностранных языков, потом отказалась от этой затеи, получив унизительную четверку за отличный ответ. И все потому, что девушке – горянке, которая сидела за столом впереди меня, поставили оценку за взятку. Все видели, как ее мать  в коридоре повесила на шею председателя приемной комиссии бриллиантовые бусы.
        Она отвечала по билету передо мной. Она ни прочитать на немецком языке, ни перевести текст не смогла. Председатель комиссии сказала ей, ставя пятерку в экзаменационный лист:
 - Ничего, милая! Было бы желание. За пять лет всему научитесь! И не такие встречались.
    Меня в школе некоторые ребята называли слишком идейной. Я не очень обижалась на это. Пусть я такая, зато не лицемерная, не подлиза и не зубрила. Идейность еще никому в жизни не навредила.
    Мама повернула мое нежелание поступать в институт против меня:
- Замужество покоя не дает!? Умные люди после окончания школы учиться идут, а глупые в омут брака бросаются.
В какой-то степени она, конечно, была права.  Не имея специальности, рано заводить семью. Но хотелось самостоятельности, любви и уважения, чего я не чувствовала в родительской семье и  что я думала получить от Николая.
        Странная все-таки жизнь. Кто-то стремится сделать карьеру, кто- то учится всю жизнь. А кому-то подавай семью и детей. И все это – жизнь, полная сюрпризов и неожиданностей.  Между нами с матерью, казалось, черная кошка пробежала с самой весны. И мы старательно избегали друг друга. Обе были на грани срыва.
        Последнее время трудно сдерживать  эмоции. Любая мелочь выводила  из себя. И  стоило огромных усилий сдерживаться, чтобы не наговорить ничего маме в ответ на ее резкие высказывания и колкости.
        Николай  теперь казался  сюрпризом на моем жизненном пути. Он стал самым важным человеком в  жизни. С ним можно было поговорить, рассказать волнующие проблемы, спросить совета. Я теперь уже не могла представить дальнейшей жизни без него.   
        Он  шептал мне то же самое на ухо:   
- Даже во время работы ни на минуту не могу забыть тебя, в  передышку или обед, когда раньше я принадлежал самому себе и своим желаниям, немедленно передо мной возникаешь ты, как видение. И следуешь за мной повсюду: в столовку, в общежитие, в город.
   
                Глава 18. Сватовство. Свадьба.
 
Сватовство произошло совсем неожиданно в последний месяц лета. Без  предупреждения или хотя бы намека вместе с родителями жениха приехали сваты – крестная мать Николая с мужем и моя бабушка. Сойдя с автобуса,  решили подкупить кое-что к столу,  а Николая отправили  предупредить нас с матерью о предстоящем визите.
  Их не столько волновала моя реакция на их внезапный визит, сколько, окажется ли дома моя мать. Иначе их длительный переезд из одного конца города в другой был бы бесполезным.
           Я в это время занималась уборкой, домывала полы в своей крохотной комнатке. Рядом со мной в эти минуты находилась  Рая. Она сидела за столом и зачитывала анекдот на армейскую тему из письма моего брата:
- Почему в армии не играют в КВН?
-Потому что все веселые сидят на гауптвахте, а находчивые - дома!
        Мы рассмеялись. В это время раздался звонок во входную дверь. Рая поспешила открыть ее. Вошел, даже почти вбежал Николай:
- Привет, красавицы! – поприветствовал он нас. - Оля, твоя мама дома?
- Не-а, полчаса назад ушла на остановку. К бабушке Душе собралась. А что   случилось? -  я давно не видела Николая таким  взволнованным.
-  Вот это номер! – почти нараспев произнес он. - Представляешь, мои родные приехали сватать тебя, а матери – то нет!
        Я вздрогнула от неожиданности и покраснела. А Рая похлопала Николая по плечу, потом обняла меня:
- Наконец-то! Поздравляю Вас!  А ты, Николай, не расстраивайся! Может, она еще на остановке стоит! – подсказала она. – Ты же знаешь, как у нас долго не бывает автобусов!
        Парень стремглав помчался на остановку. Благо, она находилась не так далеко от нашего дома. Там действительно скопилась много народу,  и будущая теща в их числе.  Назад он вернулся уже со своими родственниками, бабушкой и моей матерью.
    Они поставили на накрытый мной стол купленный торт и положили палку колбасы. Пока Николай искал мою мать  и ждал с нею и бабушкой Душей возвращения из магазина своих  родителей, я сготовила рагу из кабачков, нажарила картошки и нарезала салат из помидоров и огурцов.
В нашей семье помидоры всегда были любимым овощем и постоянно были в наличии.  Рая в это время мыла и вытирала насухо посуду.
    Когда сваты появились в крохотной  комнате, Рая, ободряюще подмигнув нам, покинула ее. Комнатка, увитая вьющимися цветами, казалась теперь еще меньше. Посередине стоял накрытый стол. Гостям осталось только занять места. Я занесла чайник с кипятком. И пристроилась за столом рядом с Колей.
    Начала разговор тетя Мотя, благодаря которой теперь и происходило это событие:
- Даша, ты извини нас за внезапное появление, без предупреждения и договора…
-Да уж! - недовольно скривившись, пожала плечами мама. - Не ожидала.
- А так интереснее даже,- поддержала куму мать парня.
       -  Мы подумали и решили: не пора ли нам породниться?! А-то получается: мы переживаем, дети страдают, Коля живет вдали от родителей. Ну, кому от такого положения дел хорошо?
- Если честно, я бы не хотела так рано дочку замуж отдавать! Ей еще учиться надо! -  вставила свои слова мама.
- Да кто же ей помешает учиться? Пусть учится! Николай у нас работящий! Вытянет семью! Когда в семье лад, будет и клад,- улыбнулась тетя Мотя.
 - Куда там, работящий! Чтобы ничего не делать, в пожарку устроился! - снова недовольно вытянула губы моя мать.
- Почему ты так плохо думаешь о нашем сыне?! Пошел он в пожарную часть, во-первых, потому, что в армии он привык к строгой дисциплине и порядку. А во – вторых, там ведь легче работу с учебой сочетать. Коля в этом году, как и Оля, среднюю школу окончил. В дальнейшем  может продолжать службу в военизированной пожарной охране, может найти другую работу. Это уж как им с Олей захочется.
- Ну, скажи  нам, тебе нравится сложившаяся ситуация? - Настаивала тетя Мотя.
- Да чего уж тут хорошего?! Раньше дочка спокойная, послушная была. Теперь слово ей сказать нельзя, обижается, видит во мне врага, – вздохнула Дарья.
- Мы тоже пытались Колю уговорить поискать другую невесту, раз ты против нашего сына. Так он дверью хлопнул, сказал:
- Моей женой будет только Оля. Или вообще никто! И живем теперь почти полгода, как чужие. Сил нет, смотреть на все это! Давай уж пожалеем их. Раз любят, пусть живут вместе!
- Господи, что за жизнь пошла! Бабы каются, девки замуж собираются! Где логика? -  вздохнула моя мать.
- А логика в том, Даша, что каждый должен сам свою жизнь прожить от первого дня до последнего!  Я ведь говорила тебе, чем больше будет у молодых препятствий, тем ближе они друг к другу сделаются! Если любовь настоящая, она не боится ничего! – обняла за плечи свою дочь бабушка Душа.
- А вот давайте сейчас и спросим у молодых, настоящие у них чувства или нет!  - продолжала держать сватовство в своих руках тетя Мотя.
- Вот ты, Коля, скажи!
Парень поднялся с места:
 -Я люблю Олю больше своей жизни! Мне никто, кроме нее не нужен! И очень хочу взять ее в жены!
Он с любовью и нежностью посмотрел на меня. Он крепко пожал мою руку, которую держал в своих руках во время всего разговора.
У меня закипела кровь от этого взгляда.
 - А ты, Оля, любишь Колю? Согласна стать его женой? - повернула голову ко мне крестная Максима.
- Да, люблю и согласна стать его женой! – смутилась я, вставая.
  Мне казалось, все это  вижу со стороны. Не я отвечаю, не я все слышу, так как тело ощущалось в эти минуты ватным и тяжелым. Все воспринималось не иначе, как сон, правда,  довольно приятный.
        После этих признаний все за столом зашевелились, принялись за еду и питье, между делом решая, когда произойдет свадебный вечер, кто и за что отвечает. В это время  соседки и подружки обсуждали новость, смакуя услышанные через тонкие двери подробности сватовства и радуясь за нас с Николаем.
            Наступил момент для того, чтобы поставить главную точку в наших платонических отношениях с Женей. Я написала ему письмо, надеясь, что оно станет этой самой точкой:
        « Здравствуй, Женя! Не хочу, чтобы ты  думал обо мне плохо, поэтому сообщаю: я выхожу замуж. Мой избранник старше тебя и серьезней. Он не так красив, но в жизни, считаю, не это главное. Я не представляю, как можно жить с человеком, на которого постоянно кто-то претендует еще. Я устала отбиваться от этих претенденток. Считаю верным  правило: все или ничего.   И хочу простого женского счастья, когда любят только меня и не видят никого вокруг больше».
    Письмо вложила в подписанный воинский конверт,  и поспешила отправить, чтобы не передумать. Я презирала девчонок, пишущих подобное в армию, но не могла не сделать последний штрих нашему письменному общению, считая, что так будет честнее  по отношению к Николаю. На обратном пути от почтового ящика уже корила себя за совершенную глупость, не представляя, как теперь жить без даже такого общения.
        Главной точки не получилось.  Потребовалась, видимо, еще и точка генеральная, которая теперь витала надо мной то в шорохе трав или листьев, то в плеске морской или речной воды, то в сером цвете глаз прохожих. Он ни на минуту не покидал меня, и стал моим вечным преследователем.
          Подготовка к свадьбе - дело непростое. Надо предусмотреть массу различных вариантов, решить немало организационных вопросов, закупить продукты. И при этом не забыть о своей внешности, одежде. А главное, за суетой не забыть, что любишь своего избранника или избранницу и желаешь прожить с ним вместе всю оставшуюся жизнь.
          Все эти вопросы и проблемы решали с Николаем  сами. Мать сшила мне только платье и купила в уцененном магазине туфли на низком каблуке, хотя знала о моем  пристрастии из-за низкого роста к обуви на высоком каблуке. Родители Николая готовили угощение на стол из продуктов, привезенных нами, и овощей из собственного огорода.
        Мы, кроме всех известных гостей, пригласили на свадьбу моего отца с новой женой. Тот, пока ходил по соседям в поисках букета цветов для меня, своей дочери, и будущего зятя, напился до такого состояния, что женщина отказалась ехать с ним. И ему запретила позорить меня в знаменательный день.
        Тетя Тая Березкина  тоже отказалась приехать к нам из-за плохого самочувствия,  пожелав нам долгой и счастливой жизни в любви и согласии. «Главное - не жить по привычке»,- вздохнула она. Я прекрасно знала причину этого вздоха. Она много лет прожила с мужем в достатке. И хотя он ей изменял, терпела его отношение ради сына.
          Самые близкие и любимые люди – моя крестная мать  и бабушка Таня - не смогли приехать из-за болезни бабушки Тани, которая в последнее время больше находилась в больнице, чем дома. Я безумно любила их, считая самыми родными. Они помогали познать радость домашнего уюта,  уважали меня, помогали в трудные моменты, с детства учили правильному поведению в разных ситуациях.
        Быстро пробежали две недели. Наступил день свадьбы, назначенный на конец августа. Николай проснулся в этот день с восходом солнца, свежий и бодрый. Он лежал на кровати   и думал о предстоящем дне. Ему сегодня, как никогда, нужно быть на высоте. И тогда ночью в этой самой постели рядом с ним будет лежать его избранница, которую он боготворил, сходил  с ума от ее искрящихся глаз, бархатистой кожа и нежного взгляда.
    Наутро мы наметили совместный поход в парикмахерскую в центре города. И встретились с Серегой и Семеном. У Семена мать была хорошим  стилистом в гостинице» Кавказ» Мы  отправились к ней все вместе.
    Когда я в салоне распустила по плечам свои длинные волосы, мать Семена с одобрением произнесла:
 - Одно удовольствие работать с такими прекрасными волосами!
Потом немного помолчала и мечтательно изрекла:
- Вот бы моему Семену досталась такая же красота!
        Из парикмахерской мы вышли уже красивыми и готовыми к бракосочетанию. Вскоре разъехались, кто куда.  Через несколько часов Николай  с родственниками и его дружком приехали на двух машинах к моему  дому.
          Подружки Рая и Люба увидели их из окна и быстренько закрыли входные двери, подмигнув мне, дрожащей почему-то от страха:
- Не дрейфь! Пусть платят выкуп! Иначе поедут восвояси ни с чем!
 Они засмеялись. И поправили, пока было время, свои платья и прически.
        В дверь постучали. Девушки в один голос закричали:
- Готовьте выкуп или не получите невесту!
 За дверями послышалось ворчание и шуршание. Жених, родственники и дружок   вскладчину собирали выкуп. Николай уже и минуты не представлял без нее.
- Открывайте дверь! Мы готовы к выкупу! - потребовал от подруг он.
- А не обманете? - засомневались девушки.
- Разве я когда-нибудь обманывал?!- обиделся он.
        Подруги переглянулись и приоткрыли дверь. Жених расцеловал их, сунув в руки каждой по горстке монет поверх купюр. И впорхнул в дверь ко мне, сидящей в комнате на стуле в  белоснежном платье и фате до пола.
        На шум в коридоре из комнат  вышли соседки. Они, прощаясь со мной,  молоденькой невестой, пустили слезу:
- Оленька, что же ты по-тихому так замуж выходишь? Мы ведь даже не знали.
- Будь счастлива, девочка! А ты, Николай, не обижай лебедушку нашу.
    В окна машины заглядывали прохожие и одобрительно кивали головами: вот кому-то достался бриллиант. А некоторые женщины вздыхали: » Лишь бы счастливец оценил этот бриллиант по достоинству!» Потекли слезы вперемежку с ручьями от теней и у меня. Я знала,  что невесты плачут на свадьбе, но надеялась, что меня такая участь обойдет
стороной.
        Бабушки проводили свадебную свиту до машины. Там около украшенной машины ожидали соседи отца. Они так же плакали, хотя и желали нам совета и любви в браке. Много лет спустя, я узнала, что моя мать пустила слух, будто я выходила рано замуж из-за беременности. Поэтому  и приехали бывшие соседи, чтобы убедиться в правдивости этих слов. Но я была стройна, как и прежде.
        У меня после таких проводов по щекам  текли темные ручейки слез от туши. И когда машина остановилась в центре города, жених с дружком побежали на рынок за тушью.
    Затем мы пошли в фотоателье, где нас с Колей поставили рядом. Я от смущения прятала свои счастливые глаза, жених  не мог оторвать влюбленного взгляда от меня. Нас так и сфотографировали. Фотограф долго уговаривал его отвести свой взгляд и смотреть в сторону фотоаппарата. Наконец,  добился взгляда в камеру.  Третий снимок сделали вместе с дружками.
И свита продолжила свой путь в Черноречье к дому Николая. Там уже ожидали гости, пришедшие на свадебный вечер. Когда приехали к месту, родители встречали нас с хлебом-солью.
       Я краснела, а Коля наоборот бледнел и трясся, как осиновый лист. Гости любовались нами.  Николай отличался сейчас строгостью и элегантностью. В черном костюме, из-под рукавов которого выглядывали обшлага белой рубашки, он выглядел прекрасно.
        Нас усадили за стол напротив входной двери. Тосты сменялись один за другим. Мне запомнились слова, сказанные крестной Николая:
-  Мы приходим в этот мир одинокими и в одиночку покидаем его. А вот прожить в одиночку  от рождения до конца своих дней не можем. Вот и ищем всю жизнь тех, с кем не будем чувствовать себя одинокими. Давайте выпьем за то, чтобы эти поиски не были долгими и частыми.
    Веселье длилось до самой ночи. Гости то и дело кричали «Горько», хотя им было очень даже неплохо. Я при этих словах краснела и не могла дождаться окончания вечера. Одно  утешало: рядом был любимый. Если мне становилось страшно, он гладил под столом мне руку.
Мы часто  выходили подышать свежим воздухом, Николай крепко держал при этом свою  теперь уже жену, под руку. На улице  подходили соседи. Соседка Мария Алексеевна, с нежностью глядя на своего уже престарелого супруга, сказала мне:
- Выходя замуж, любая из нас надеется, что это навсегда. Не  надо отчаиваться и искать виновника остывания чувств. Надо просто всколыхнуть их совместными воспоминаниями, прогулками, общими делами.  Если мы когда-то выбрали попутчиком по жизни этого человека, значит, счастье с ним возможно всегда. 
        И не обязательно все время смотреть друг на друга, нужно лишь устремлять свои взоры в одном направлении. Соседи улыбнулись друг другу. И она с мужем под руку пошла в сторону парка. Мое сердечко забилось от понимания:
 - Совсем, как молодые!
        На вечере не обошлось без курьезов. Тетя Лида, что жила в одной коммунальной квартире с бабушкой Душей, вручила нам вазу с цветами. Их поставили на стол возле  нас. Когда закончилось празднование, Колина мать поставила цветы в свою вазу, а принесенную тетей Лидой с цветами,  вернула тете Лиде. Та обиделась:
- Что, не понравился подарок?
     Оказывается, цветы вместе с вазой были ее подарком нам.
        За столом моя мать обратила внимание гостей на то, что нож и вилка лежали наперекрест. И заметила вслух:
-  По народной примете жизнь молодых не станет  такой, о какой они мечтают. Будут грызться, как кошка с собакой.
    Гости стали спорить с нею, приводить примеры из жизни.  В результате мать оказалась за столом в одиночестве. А когда танцевали, дядя Боря вдруг сказал мне:
- Ну, ты, Оля, удивила! Не ожидали от тебя такого подвоха!
  Я расстроилась тогда, не могла понять, о чем говорил  дядька. Лишь много лет спустя  узнала о распущенном матерью слухе, словно я согрешила до свадьбы. А мы и в близости тогда еще не состояли.
        В окна заглядывали дети, поздравляли нас и неприглашенные соседи. Запомнились слова одного мужчины:
-  Когда в крепкую семью приходит беда, там не сваливают обвинения друг на друга со словами: «Это из-за тебя». Там говорят: «Я с тобой!» И это главные слова в семейной жизни. Надо следовать им всю жизнь.
        А Мария Алексеевна с улыбкой произнесла:
- Извините, дети, если я вам скажу банальность. Но у вас будут идеальные отношения, если вы ссоритесь, как муж и жена, болтаете, как лучшие друзья, флиртуете, как шестнадцатилетние подростки и заботитесь друг о друге, как брат и сестра.
        Соседи с завистью и одобрением смотрели ей с мужем вслед, когда всегда вместе и с улыбкой они проходили мимо них. В этой семье главные принципы семейной жизни всегда были в чести.
        И все же, как ни печально это осознавать,  любой праздник, даже самый долгий, когда-нибудь заканчивается. За ним следуют трудовые будни, которых в нашей жизни намного больше, чем праздников.
 
                Глава 19. Первый совместный переезд. Ссора. Перемирие.
 
Спустя несколько дней мы с Николаем по приглашению его сестры отправилась жить в Кабардино-Балкарию, где в горах в окружении зеленых лесов, рек и ручейков затерялся небольшой поселок Эльбрус. Там в соседствующих  домах были двухкомнатные квартиры у обеих его сестер.
           Машина скользила по дороге несколько часов. Чем ближе мы подъезжали к  Приэльбрусью, тем опасней казался путь меж гор. Справа они подходили прямо к дороге, а слева зияла страшная пропасть, от вида которой у меня бешено билось сердце и становились ватными ноги. Узкая дорога извивалась между ними. Одной рукой я вцепилась в сидящего рядом мужа. Другой держалась за дверцу машины.
        Я  закрыла глаза, делая вид, что утомила дорога, и я сплю. На самом деле, опасность не давала  отдыха. Я мысленно представляла, где находимся сейчас, и когда появится маленький городок Тырныауз  из двух улиц вдоль дороги. В этой местности я была уже второй раз. И немного знала последовательность появления населенных пунктов.
        В Древней Греции считали, что небо держат Атланты. А  мне казалось, что лазурное небо в Приэльбрусье висит на двух огромных исполинах - Эльбрусе с двумя вершинами, похожими на рога диковинного зверя и Казбеке, что был   чуть ниже Эльбруса. Они поднимались на головокружительную высоту, а внизу плескалась бурная горная река.  Иногда они сменялись маленькими долинами, манящими разноцветьем трав и красивых цветов.
        А машина все тряслась всем своим корпусом и надрывно гудела. Наконец,  выехала на равнину и помчалась веселее. Я открыла глаза. И с удовольствием стала смотреть на пейзаж за окном.  Вот и  долгожданный Тырныауз. Справа вдоль дороги стояли высотные дома, росли деревья и красовались аллеи с цветами. Слева сначала тоже попадались дома, потом показался молибденовый комбинат с канатной дорогой  и вагонетками, которые уходили  внутрь горы пустыми, а оттуда  возвращались с камнями.
    В этой местности, когда наступает вечер, тень от одной горы накладывается на другую. И внизу становится темно, в поселках загораются огни.
        Примерно через тридцать километров показались первые дома поселка Эльбрус. Раньше он тянулся вдоль проезжей дороги. И состоял из одноэтажных строений.  А с развитием туризма и  улучшением инфраструктуры, на пригорке появился поселок из нескольких многоэтажек, магазинов и общежития.
        Таких поселков в Приэльбрусье  несколько. Их жители  обслуживают базы отдыха и курорты.  Сюда на отдых едут лыжники и сноубордисты со всего мира. Они занимаются спортом, участвуют в соревнованиях или просто отдыхают.
    Когда мы вошли в квартиру сестры на пятом этаже, оказалось, нас давно ждали. Обеденный стол стоял посередине большой комнаты и был наполовину накрыт холодными закусками. В коридоре пахло тушеным мясом с картофелем и грибами. В здешних местах в  лесу грибов растет большое количество.  Сестры жениха на свадебном вечере в Грозном, накладывая их в салатники, смеялись:
- Только не ленись, собирай.
    После приветствий и казенных вопросов о здоровье, дороге и  родителях, я стала помогать сестре Николая накрывать на  стол, где еще до нашего появления взгромоздили несколько бутылок водки и поставили стопки возле каждой тарелки. А мой муж со старшей сестрой примостились на диване.
        Люба обняла брата. Они о чем-то увлеченно говорили. Причем, сначала больше говорил Коля. Глаза его сияли. Он улыбался и жестикулировал. Потом  Люба стала ему что-то втолковывать такое, от чего он сначала отмахивался, потом стал казаться все озабоченнее и мрачнее.
        Я заинтересовалась, в чем причина смены настроения  мужа. Вышла в коридор и стала слушать. Разговор шел о банальном семейном счастье.
- Ну, и как, брат, живется тебе в качестве мужа? – с ухмылкой спросила она.
- Я до одури счастлив. Мне кажется, именно о такой жене мечтает каждый парень. А она досталась не кому-то, а мне! Иногда мне даже стыдно, что я, простой уличный парень стал обладателем такого подарка судьбы!
        Огромная любовь, какую испытывал он, так и сквозила во всем его облике, пробивалась сквозь его слова и жесты. Он смущался от наплыва  несметного чувства.
- Почему подарка? – удивленно подняла брови сестра.
- Ну, ты молодец! Когда была моя свадьба, помнишь?! – хитро усмехнулся брат.
- Ну, 25 августа. И что?
- А когда у меня день рождения? – с долей легкого раздражения спросил он.
- Ой, извини!  За свадебными заботами  совсем о нем забыла. – Тогда ты прав, она – твой подарок. Хотя, хочу сказать: не все, что блестит – золото. Особо не обольщайся. Я что-то не встречала красивых девственниц. А ты тут лопочешь: и красивая она, и добрая, и чистая. Не боишься через небольшой промежуток времени увидеть ее истинное лицо? – с ухмылкой произнесла Люба.
-А чего мне бояться?  Я хорошо знаю ее. Ничего недостойного за ней не замечал.  Я ей верю, наконец, – огрызнулся Коля.
-Ты не кипятись, брат! Я не хочу сказать, что мне известно о ней что-то плохое. Но прошу особо не витать в облаках, чтобы потом не свалиться с небес. Больно падать будет. Женщины бывают всякие. Большинство из нас коварны по натуре.  В секунду такого доверчивого пацана, как ты,  вокруг пальца обведем.
- Я не какой-то там пацан. Меня вряд ли обманешь, - возразил Николай.
    Люба с иронией спросила:
- Неужто,  опытный уже? Что ты вообще о жизни знаешь? И о женщинах в частности?
- Что надо, то и знаю, - разозлился  Николай. - О том, что она честная, что ни с кем до меня не была, говорит хотя бы тот факт, что простынь после брачной ночи была запачкана.
    Она расхохоталась:
- Да  обмануть вас, тюфяков, извиняюсь за выражение, любая женщина сможет. Мы и свадьбу во время месячных проведем, и кровью из порезанного пальца простынь замажем. Нашел, во что верить!
- Тебя послушать, так все женщины – стервы! – уже с долей сомнения сказал Николай.
- А так и есть. Одна из тысячи хорошая, остальные они самые. Главное, чтобы муж поверил в честность, чистоту и порядочность своей жены. А уж застенчивости можем и напустить на лицо.
    Николай с ужасом уставился на свою сестру. Потом перевел взгляд на меня, когда я, услышав подобную ерунду, вошла из коридора в комнату и увидела: сомнение закралось в его душу.
Поняв, что  беседа не прошла зря, сестра обняла его и похлопала по плечу:
- Бог нам всем судья, брат! Только он один знает о каждом человеке все. Ты присмотрись к своей половинке, как ты говоришь. И прими меры. Иначе потом поздно будет руками разводить!
    В момент своего торжества над кем-то она всегда становилась мягкой, любезной и великодушной. Иногда даже казалась наполненной сочувствия. Она снова засмеялась. Ее смех вызвал чудовищную головную боль у парня, он беспрестанно стал тереть  виски. У меня заныло сердце. А она отправилась к входной двери навстречу соседям по дому, приглашенным на обед по случаю нашего приезда.
    После нашего представления гостям, объятий и радостных возгласов все расселись по местам за накрытым столом. Мужчины в силу своей природы без стеснения уставились на меня. Я прятала глаза и делала вид, что ничего не замечаю. Коля после  беседы с сестрой больше налегал на спиртное. А мне, чем дальше развивалось застолье, становилось все более не по себе.
        В небольшой комнате  становилось все теснее. Было душно. Не хватало свежего воздуха, так как гости смолили сигареты, не сходя с места. Они рассаживались вольготнее и непринужденнее. И разговаривали громче. Я сначала распахнула дверь. Это не спасло  от избытка духоты и угарного газа. Тогда я вышла на балкон. Только почувствовала свежий воздух, как туда же  вывалился сосед с вопросом:
- Куда это пропала наша молоденькая гостья?
      Сердце опустилось в пятки. Он приблизился ко мне настолько близко, что от  перегара  закружилась голова. Не отвечая на  вопрос,  я поспешила вернуться в комнату. И поискала глазами мужа, надеясь в его лице найти защиту. Гость последовал за мной. Николай, увлеченный беседой с другим соседом, одну за другой опрокидывал в рот стопки с водкой.
Я тогда присела на стул рядом с Майей.
 - Все нормально?- спросила она.
- Да задолбал этот мужик, - кивнула головой в сторону смотрящего на меня в упор соседа Любы,-  он еще за столом замучил своим излишним вниманием,  нагло преследуя ноги  под столом. При этом  смотрел не на меня, а куда – то  в сторону.  Я не знала, как избавиться от его назойливости: то отодвигала их, то поджимала под стул.
- А что Николай?
       - А ты глянь на него! Он уже дремлет за столом, сложив голову на руку, лежащую на краю стола.
- Тогда сиди возле меня. Если что, быстро любителя молоденьких девочек поставлю на место. А пока подожди. Я сейчас.
        Майя подошла к брату:
- Коля, может тебя отвести в спальню?
- Нет, я буду здесь! Любка сказала, что Оля, как и все женщины,-  стерва!  Я потерял веру в верность и любовь. И в себя самого. Теперь не знаю, как дальше жить? И как вести себя с женой? Даже сон не дает  успокоения.
- Да не слушай ты ее! Ей все не такие. Любит только себя.
          - Как же не слушать? Она ведь жизнь прожила, ошибалась, ее обижали. Решила помочь мне избежать ошибок.
- Да в своих бедах она сама виновата. Не надо было на первых встречных вешаться. А Оля нормальная, только еще молодая. Максималистка. Но это пройдет с возрастом.
- Твои бы слова да Богу в уши.
    Я не могла дождаться окончания этой  попойки. В такую необузданную компанию  попала впервые. И с горечью думала, как хорошо  быть маленькой. Зачем только дети стремятся во взрослую жизнь? Неужели для того, чтобы столкнуться с такой ужасающей действительностью?
    Никто из сидящих за столом людей не вызывал  уважения. Любая фраза произносилась с какими-то недомолвками и ужимками. Все казались  пошлыми, злыми и обиженными. Даже  муж с красным и злым лицом был  сейчас неприятен и  вдруг стал казаться чужим. Хотелось закрыть глаза и бежать из этого дома без оглядки.
    С каждой рюмкой языки присутствующих  развязывались все больше. Казалось, я сижу в пьяном кабаке, что видела в зарубежных фильмах. Никто никого не слушал.  Каждый твердил свое. Все кричали и что-то доказывали.
        Поздно ночью гости разошлись. В квартире  наступила тишина. Все легли спать. Нам постелили за ширмой в спальне хозяев. Здесь же еще долго копошились, стонали, шептали и громко огрызались хозяева квартиры. Что для них было естественно и небезобразно, для меня оказалось ужасом взрослой жизни.
- Не бойся, что останешься без работы, ее тут хватает. Ты в стройбате, кажется, служил? Вот и иди в строительную бригаду, - сказал муж Любы, когда Коля поднялся чуть свет, чтобы ехать в Терскол искать место для трудоустройства.
- Хорошо бы. У меня в трудовой четвертый  разряд каменщика стоит.
    В тот же день он устроился  штукатуром  на одной из баз отдыха. Когда по утрам все взрослые уходили на работу, я оставалась одна. Отводила племянников в детский сад, готовила еду  на ужин, что-то из одежды стирала, что-то ремонтировала. Потом бродила по лесным полянкам в поисках грибов или ягод. А если становилось невмоготу от скуки, отправлялась  в Терскол, чаще просто лесом, собирая по пути ягоды или грибы.
К обеду  добиралась до места, где работал муж:
- А вот и я. Соскучилась, сил нет.
- А уж как я к тебе хочу, знаем только я и Всевышний.
Он шептал мне всякие нежности и целовал, заведя за угол базы. Я счастливо улыбалась. Побеседую с ним несколько минут в обед. И пешочком назад. Молодым километры пути нипочем. По дороге  встречалось множество туристов, спешащих за минеральной водой к естественным горным источникам. Они гуськом шли в гору один за другим. Потом осторожно спускались вниз уже с наполненными из бьющих из-под земли родников емкостями.
Как-то набрала я с ведро барбариса, поинтересовалась у поселковых жителей, как сварить из него варенье, купила сахар в магазине, взяла Любину большую чашку, и стала помешивать будущую  заготовку на зиму. Запах в комнате стоял необъяснимый, получалось варенье чисто розового цвета. После того, как закрутила его в банки, все за собой убрала. Оставила на столе только вазочку с  десертом и ложкой в ней.
        Пришла Люба. Позвала Колю и стала ему громко выговаривать:
- Что я хочу тебе сказать, брат? Твоя жена не только испорченная изнутри, как я догадывалась,  но и неряха. Ты только посмотри: мало того, что мою посуду брала без спросу, еще и ложку на столе оставила, а не помыла и не положила в ящик стола.
- Наверное, угостить всех хотела! Сейчас спрошу у нее.
          Коля позвал меня:
- Оля, ты слышала претензии Любы?
- Слышала. Я же думала, когда вы придете, мы вместе чай с вареньем попьем,- размазывая слезы по щекам, ответила я.
- На черта мне твое варенье, своего хватает.
- Ну, извини, в следующий раз буду думать только о себе и Коле,- так же зло ответила я ей.
- Для него у меня тоже найдется кое-что получше твоего варева! Мужикам сладкое противопоказано. Им что-нибудь с высоким градусом предлагать надо. Они от этого добреют и в постели более активными бывают.
- Коля много не пьет.
- Это потому что не наливают. Вместо этого чай с вареньем почему-то предлагают.
Я пошла в гости к Майе. Она была на кухне, чаевничала с незнакомой девушкой.
- Привет молодой невестке,- улыбнулись она приветливо.- Чего расстроенная?
- Не могу работу найти.
- Кстати знакомьтесь. – Она ладонью стала показывать на меня и собеседницу.-  Молодая жена младшего брата Оля. Соседка Тамара. Вот Тамара вот говорит, в прачечную еще одна работница требуется. Попробуй завтра съездить туда.
             На следующий день я отправилась устраиваться. Мне отказали:
- И сколько же тебе лет, девочка?
- Восемнадцать. Скоро будет.
- Замужем?
- Да.
- Извини, но ты опоздала. Место уже занято. У нас с трудоустройством женщин тяжеловато. Особенно таких молоденьких, как ты.
 Потом я ходила на базы отдыха и в детский сад. Нигде в моих руках не нуждались:
- А чего так рано замуж выскочила? По залету что ли? – Интересовались работники отделов кадров.
- Не по залету. Просто влюбилась и вышла.
- А отметки в паспорте о регистрации брака нет. Значит, по залету.Пройдет чуть времени, и окажется, что ты беременная. Ищи тогда другого работника.
Так и скучала я в одиночестве в ожидании возвращения родственников и мужа.
    На работу и с работы персонал возили на специальных автобусах. Они строго по времени забирали людей. Так же по времени привозили их назад. Тогда все толпой шли в детсады и магазины. А потом домой.
    Муж Любы нешуточно выпивал. Пропьет наличные деньги, в долг напивается. Получая в следующем месяце зарплату, отдает ее в погашение прошлых долгов. И снова живет в долг.  Получат наши мужья зарплату, мы с Колей спешим в магазин за продуктами на предстоящий месяц. А муж Любы ускользает за бутылкой. А питались мы с одного стола.
Остались как-то у нас несколько рублей. Задумались:
- Надо тушку барана взять, холодильник совсем пустой.
 Она в то время стоила меньше двадцати рублей за восемнадцать- двадцать килограммов.  Родственник чуть дар речи не потерял от такой, как он считал, бесхозяйственности:
-Лучше бы на выпивку оставили. Без мяса еще никто не умирал!
        Я стала упрашивать мужа подыскать другое место для жительства, так как  заметила, что он повадился вместе с зятьями посещать кафе, потом возвращался с работы навеселе. После моей просьбы Николай стал задерживаться на работе. Все вернутся домой, а его нет.
        Ночью он появлялся уже еле тепленький. Я к нему навстречу:
- Коля, я так за тебя переживала! Где ты был? Почему задержался?
- Ты просила найти новое жилье?
- Ну да, просила.
- Вот и ожидай меня теперь. Я с одним товарищем в кафе беседовал, куда можно перебраться, чтобы  получить работу и общежитие.
       - Коля, милый, я ведь целый день совсем одна.
- А кто тебе мешает сходить куда-нибудь или найти занятие, чтобы не скучно было?
- Я по тебе тоскую. А в поселке никого не знаю. Раньше мы с тобой хоть в выходные дни одни оставались, по лесу бродили, по камушкам на реке…
     - Это было давно и неправда. Нам надо устраивать жизнь? Надо.
Работу надо? Тоже надо. Вот и терпи. Не маленькая уже.
- Да я ничего, просто плохо мне одной.
- Вот и славненько. Ты ведь любишь природу? Любуйся, пока есть возможность!
    Выходило, что, выйдя замуж, я поменяла внимание многих на невнимание одного. Николай все больше  отдалялся от меня. Я увидела, что он может  быть грубым, безжалостным, агрессивным. Иногда в нем просыпались чувства, но он  прятал их вглубь себя, хотя раньше не считал  счастье от избытка чувств  постыдным.
        Долго терпела я свое одиночество. Но моя натура требовала выхода: когда мне начинали подрезать крылья, то просто вынуждена была, как говорится, летать на метле. Как-то он пришел с работы чуть раньше других и снова поддатый. Я пыталась с ним поговорить, обнять его.
А он взял гитару и стал бренчать мелодию про череп, который чинно в могиле гнил и клюкву к себе звал, чтобы вместе там догнивать. Выкрикивает слова песни и на меня наступает со своей гитарой:
                А приходи в могилу, будем жить вдвоем.
                А приходи в могилу, погнием вдвоем.
                А приходи в могилу, будем чинно гнить,
                И тебя в могиле буду я любить.
        Я  просила не кричать и не толкать меня, так как  уже встала на учет  из-за  беременности. И попятилась  назад. Скоро уже не было места к отступлению, я  уперлась спиной в холодильник. А муж все наступал. Тогда я  выхватила  гитару из его рук. И как стукну ею по голове своего супруга.
        Сама от себя не ожидала такого поступка. Гитара разбилась, щепки разлетелись в разные стороны. А он как заорет: «Ах, ты так! Сейчас я научу тебя, как надо мужа любить!» Он отшвырнул меня от холодильника, вытащил оттуда бутылку водки. И стал пить ее из горла.
    Я испугалась, схватила свои вещи из-за спинки дивана, и выбежала на улицу, громко захлопнув за собой дверь. Он выругался мне вслед:
- Надо же было судьбе преподнести  такой подарочек в виде дикой кошки,  которая гуляет сама по себе, где ей хочется. И остался сидеть за столом, невидящими глазами уставившись в грани стакана.
        Только я добежала до остановки, как показался автобус до Нальчика. Перед тем, как сесть в него, я в последний раз оглянулась на окна, за которыми проходила здешняя короткая с Колей семейная жизнь.  В окне на пятом этаже виднелся его силуэт. Он  сквозь стекло вглядывался вдаль.
        Дверь автобуса затворилась. Вместе с нею закрылось и безоговорочное доверие к супругу, и глупые мечты о беспечном будущем с человеком, который стал для меня раньше  больше, чем муж. Скорее, божеством, отцом и матерью, моим  настоящим и будущим. Впереди я видела только пустоту и неопределенность. А в теле чувствовала сердцебиение развивающейся жизни.
        Всю дорогу до Нальчика я проплакала. Потом пересела на экспресс до Грозного. И к матери приехала с опухшими глазами и потухшим взглядом. Хотелось быть красивой и любимой женщиной, иметь  детей с любимым человеком. Но, видно, не суждено было сбыться  мечтам. Всякому терпению когда-то приходит конец.
      Бабушка как-то сказала мне:
-  С мужчиной следует быть рядом, если он думает только о тебе и боготворит лишь тебя. Если в отношениях что-то становится не так, незачем тратить свои силы и чувства на него. Толку от этого не будет.
    Я покинула своего Николая, хотя прекрасно понимала, что буду страдать и скучать без него, ничто не сможет смягчить горечь разлуки. Я впала в месячную депрессию с меланхолией, в  глазах померк блеск,  в душе воцарилась ночь.
        Временами  казалось, что мир вокруг просто растворился и исчез, без остатка поглощенный этим моим  состоянием. Я бродила по коммунальной квартире матери от одного окна к другому, не зная, чем заняться. Мною овладели отчаяние и беспомощность. Как жить? Что делать? Ни с кем не хотелось разговаривать, никого не хотелось видеть.
    Но я  знала точно из книги по психологии, которые любила читать, что депрессия – это всего лишь что-то наподобие темного туннеля, в котором одиноко, темно и холодно. Лишь  подсознательно где-то вдали ощущается спасительный свет. Надо просто не стоять на месте, а идти вперед, веря, что рано или поздно эта бесконечная темень кончится.
    Мать  в это время на общей кухне торжествовала:
- Это ее за непослушание  Бог наказал. Говорила я: не стоит этот парень  чувств. Не послушалась?  Пусть теперь помучается. Может, тогда поймет, что мать плохого ребенку не пожелает!
      Соседки переглядывались и пытались урезонить маму. Тетя Маша пыталась достучаться до нее:
- Даша, умерь свой гнев, твоей дочери плохо. Она от страданий на себя уже не похожа. Пожалей ее. Смотришь, и она к тебе лицом повернется. Расскажет, что случилось. Тогда мы сможем ей помочь.
        Тетя Маша жила в квартире без мужа с дочерью. Уж ей в полной мере известно боль одиночества.
- Чего ты взъелась на девчонку? Зачем ругаешь на каждом шагу?  Она ведь хорошая, серьезная, добрая, - поддержала свою дочку  тетя Полина.
-  И очень даже послушная, - вторила ей другая соседка.
    Мать возмутилась:
- Послушная, говоришь? Чего ж она тогда родную мать не послушалась? Зачем замуж побежала за своего ненаглядного Николая?
Столько зла было в ее словах, что хватило бы на десяток врагов.
    Мария Никитична поддела соседку:
- А чего ж ты сама замуж выходила? Вроде, и по любви, а все равно одна детей воспитываешь.
- Вы мое замужество не сравнивайте с ее браком. Мне  тогда двадцать шесть лет стукнуло, когда я в брак с Андреем вступила, а ей и восемнадцати не было. И жили мы сначала душа в душу. Это потом он стал изменять да в стакан заглядывать…
    Снова послышался голос тети Маши:
 - Не понимаю я тебя, Даша. Вроде, и не злая ты женщина. А дочери не хочешь помочь. Любая из нас об стенку головой  бы билась, лишь бы дитю было хорошо. А ты  злорадствуешь, что не все у нее получается так, как хотелось бы. Сама ведь настрадалась в жизни.
      Было понятно, она уже злилась  и поражалась материному упрямству.
- А вот пусть глотнет лиха. А когда поймет мою правоту, и придет ко мне за прощением, я, может, и вникну в ее ситуацию.
        Стены в квартире позволяла мне прослушивать все разговоры на общей кухне от начала до конца. Раньше я пропускала все  мимо ушей. Попросту, не вслушивалась в них. А недавно, как от спячки проснулась. И поняла, что совершила непростительную ошибку,  вернувшись в дом матери. Надо было комнату снять. Только дала повод для  злорадства  матери и жалости  окружающим.
    Мне вдруг  захотелось  смыть с себя все, что давило на психику. Под пристальными взглядами соседок я прошла в душ, где с меня  вместе с водой стекла вся грязь последних месяцев  жизни, растворялись косые взгляды матери, мрачные мысли и неприятные воспоминания, обиды и боль душевная. Все ушло, как с гуся вода.  И теперь черными полосами струилось на пол.
    После этого  впервые за последний месяц появилась потребность выпить чашку чая или кофе и  разобраться с мыслями в голове.
- Вот и молодец, вот это по-нашему! Давно пора было успокоиться, - радостно захлопотала тетя Маша при моем появлении  на кухне,-  я тебе сейчас чайку наведу.
- Спасибо, тетя Маша,- поблагодарила я ее после чая.-  Пойду теперь, на лавочке посижу.
        Во мне проснулось нестерпимое желание выйти на улицу, чтобы удостовериться в том, что жизнь за окнами квартиры продолжается.
    На улице я почувствовала свежий и влажный воздух. Устроившись на лавочке под окнами дома, долго не могла им надышаться. Вскоре  порыв ветра принес с собой крупные капли дождя, они перешли в косые струи, и обратились в ливень. Прохожие бегом спасались от него, спешили к себе домой. Постояв еще несколько минут в подъезде, я тоже отправилась домой. В голове вдруг всплыла достойная  мысль:
    - Если нет возможности изменить создавшуюся ситуацию,  ее надо принять такой, какая  есть. Пусть и другие воспринимают меня такой, какая «я» есть. Настоящая я не бесхарактерная, из которой можно вить веревки, какою видят меня  мама и муж. Под моим внешним спокойствием скрывается огромный внутренний мир, беспокойный, хрупкий и беззащитный.
    Внутри я самая настоящая. Там я могу плакать над слезливыми сериалами, жалеть   котенка, неспособного запрыгнуть на высокий стул, умиляться шатким первым шагам  малышей, любоваться цветами и только что проклюнувшимися ростками растений, бояться пауков, змей и крокодилов, опасаться темных переулков и шумных компаний. Здесь мне все дозволено.
    И никто не поучает меня и не настаивает, что запах любимых мной сирени или роз уступает запаху ландышей или лаванды. А я вот люблю их и все. И подснежники люблю, и ромашки, и нарциссы, хотя они и не пахнут. И совсем не желаю, чтобы кто-то рылся в моем духовном мире, оспаривал в нем что-то или менял. Этот мой внутренний мир - и только мой.
       Вне него нет спокойствия, уверенности и счастья. А так бы их хотелось. Почему никто не хочет понять, что и хочу-то я немногого: постоянства и спокойствия. Меня не интересуют посторонние мужчины или шумные компании. Волнуют только любимые голубые глаза. Я их обожаю в минуты блаженства, им обязана секундами неземного счастья. И именно они в моем сознании сжигают уверенность в завтрашнем дне, заставляют терпеть обиды и унижения от их сильно изменившегося хозяина.
       Думаю, мой внутренний добрый мир все равно победит внешние невзгоды. И все будет хорошо. А если не будет? Тогда мне ближе добро и спокойствие. Лучше буду жить воспоминаниями и в спокойной обстановке воспитывать своего будущего ребенка. А, может, стану укладывать свои воспоминания ровными строками в тетрадку  на письменном столе. Если он у меня будет…
    С такими мыслями я поднялась по ступенькам на третий этаж. Пока  дышала свежим воздухом на лавочке в тени деревьев, все ее жители разошлись, кто куда. Мне, собственно, того и надо было. Для размышлений собеседников не надо.
    Я устроилась в своей комнате у окна и, размышляя, наблюдала за пробегающими мимо дома запоздалыми прохожими. Они промокли до нитки под струями проливного дождя, и  спешили домой. По моей  родной улице Каменщиков в сторону аэропорта неслись бурные потоки мутной воды, захватывая на своем маршруте все, что попадалось на пути.
    От спокойного раздумья меня  отвлек пронзительный звонок в дверь.
- Ко мне никто не придет,- подумала я и продолжила смотреть в окно.
Звонок повторился. Кто-то нажимал на кнопку звонка так,  будто решался вопрос жизни или смерти. Я медленно подошла к двери.  Открыла ее.
        Передо мной стоял мокрый и грязный Николай. Он  виновато смотрел на меня.  И был похудевшим, осунувшимся и жалким, как щенок, потрепанный в собачьей драке.
- Оль, прости меня. Я вел себя, как дурень несмышленый. Мне тебя не хватает. – Только и произнес он.
        Для прощения этого мне показалось достаточно. Я вздохнула. Лишь увидела в его глазах раскаяние, и сразу простила. Все советы и умные слова отошли на второй план. Передо мною стоял виноватый, но любимый человек. Я шагнула в его сторону. Мы обнимали и целовали друг друга, как будто не виделись сто лет. Собственно, для нас месячное  расставание показалось вечностью.
  -    Всю ночь перед поездкой к тебе, я ворочался в кровати с боку на бок.  Думал,  ты настолько обижена, что и на порог не пустишь, и разговаривать  откажешься. Я прочувствовал свою вину перед тобой, любимая.  А во сне приснилось, будто я  долго передвигался по рельефной дороге:  где-то бежал легко и свободно, а иногда спотыкался и падал.
    Сначала мелькали чудесные пейзажи, а то вдруг дорогу перегородил страшный овраг, который нельзя ни объехать, ни перейти. Осталось только развернуться и бежать назад. Но в таком случае не произойдет исполнение моего главного желания -  быть рядом с тобой. Я тогда зажмурился и кинулся с разбега на противоположную сторону оврага.
        Будь, что будет! Бог со мной! И  действительно перемахнул через овраг с помощью веры. При этом загадал: перепрыгну через овраг, значит, удача в поездке будет на моей стороне. А  разобьюсь,- так тому и быть.  Без тебя мне жизнь стала постылой.
    - Мой ты экспериментатор. Если любишь, поймешь и простишь человека, как бы он не обидел. Если он не возьмет за правило постоянно предавать, унижать или обижать.
- Это ты обо мне? Да ни в коем разе. Я готов весь мир обнять от счастья видеть и слышать тебя, от запаха и тепла, исходящих от тебя.  У меня даже голова  кружится от этого.
        Он притянул к себе мое обмякшее в его объятиях тело. Я подняла на него затуманенный взгляд. Ободренный, он ласкал и целовал меня. И выглядел  в эти мгновения  победителем.
– Оль,  я больше всего боялся, что ты разлюбила меня. А ты  так же вспыхиваешь от моих ласк. Как мне хорошо!
    Я вздрагивала от его прикосновений, отдаваясь ему. Наши  руки и ноги сплелись в обоюдном экстазе. Душа и тело трепетали. В миг блаженства оба взмыли в небо, ближе к солнцу. Оно нам  теперь светило ярче, окрасив  жизнь яркими красками. Хотелось петь от удовольствия и желания продолжать жить.
        Удовлетворенный, он  подошел к окну. В залитом солнечным светом воздухе чуть колыхались ветви тополей. Дождя уже не было.  Легкий вечерок медленно гнал по высокому небу золотящиеся по краям белые облака. Впрочем, идиллия света и счастья была не только в небе, но и в наших  душах.
    У меня уже хорошо обозначился животик с наследником.
- Оль, хоть и заметно, что ты ждешь  ребенка, все равно остаешься полна очарования.
   А я  боялась потолстеть от беременности. Поэтому интересовалась:
- И ты меня по-прежнему любишь?
Хотя  знала, каков будет ответ, все равно переспрашивала:
- Даже теперь, когда я становлюсь похожей на колобка?
- Ну, прям.  Ты становишься прекраснее с каждым днем. И я люблю тебя все сильнее.
    Пришла с улицы моя  мама. Глядя на наши счастливые лица, лишь сухо поздоровалась. И поджала губы:
- Что за девчонка?! Ни грамма самолюбия! Ничто тебя не учит. Ну и живи, как хочешь.
- Ну, зачем ты так, мама? Я ведь люблю его.
        Несколько дней она  прожила в безмолвии с нами.  В один из них  сказала зятю:
- Николай, тебе не кажется,  вам с Олей пора бы уже найти жилье. И освободить место в моей  комнате для Вовы Он ведь  скоро придет из армии.
- Да-да, конечно, мы ищем квартиру. Не переживайте, мама,- поддакнул теще Коля.
    До возвращения старшего брата оставалось еще несколько месяцев. Но мы  спешили как можно скорее найти другой уголок для проживания,  просмотрели множество вариантов, ни один из них им не подошел: то дорого просили за жилье, то оно находилось далеко от работы моего мужа, то имело совсем не жилой вид.
    В один из дней безрезультатного поиска я, расстроенная, сидела возле подъезда:
- А чего это мы такие кислые?- спросила Раина мама, возвращаясь с работы.
- Да вот, почти  месяц жилье ищем. И никак не можем найти. А мама наседает: съезжайте.
- Что, так прямо и говорит?
- Ну да! Мне ничего не высказывает. Все выливает на Николая.
    - Н-да! Не ко двору, значит, парень пришелся?! А с работой как?
- Меня нигде не берут из-за возраста. Коля на химкомбинате в пожарке служит.
- Скажи, а вариант с жильем и работой для обоих, но в селе вам подойдет?
- Еще как! А такое возможно?
    - Слышала, в пятнадцатом молочном совхозе нехватка свинарей. Это недалеко, за тридцать шестым участком. Знаешь?
- Конечно, знаю.
- Вот и съездите туда с  Колей. Работа, конечно, не из легких. Но ради сохранения семьи можно и не такое вытерпеть.
Через три дня мы  уже получили жилье, и отправились на свой первый рабочий день в совхоз. Мы не представляли, что нас ждет впереди. Не знали, правильно ли поступили, согласившись на этот переезд. Понимали лишь то, что где-то надо жить и хотим провести свою жизнь рядом.
На автовокзале, пока Коля стоял в очереди за билетами,  я увидела Ленку- циркачку. Яркая, размалеванная, в коротенькой юбочке, она привлекала внимание всех мужчин.
    - Оля! Сто лет, сто зим! Как дела? Как Женя?
- У меня все нормально. А как у Жени, понятия не имею.
- Вы что, не вместе?
- С тех самых времен.
- И почему же? У вас такие чувства были.
- Кое-кто помог, если ты не забыла.
- Ты еще злишься на меня?
          Мне не хотелось затрагивать больную тему. И ничего не оставалась, как перевести разговор в другое русло:
  - Ты лучше о себе расскажи.
- А чего рассказывать? Живу, как могу. Без мужчин не бываю. А сейчас снова еду в Москву. Девчонки хвалятся, дела у них идут прекрасно. Там жизнь совсем другая.
    Я про себя подумала: только на панели тебе и место. И мы разъехались по своим маршрутам.
    Только в сказках и романах почти каждая история счастливо заканчивается свадьбой. В лучшем случае упоминается, что герои жили счастливо и умерли в один день. В жизни  после свадьбы все только начинается. Жениться, оказывается, не так трудно, как быть женатым.
    Между тем, приближалось время родов, которого я ждала с нетерпением и сильно боялась. Снился  в  майскую ночь странный сон, будто я  пыталась грести в тяжело нагруженной лодке, а в море бушевал шторм. Делать это было трудно. Лодка  стала понемногу наполняться водой, я изо всех сил черпала и выливала ее за борт, одновременно выбрасывая туда же все не очень ценное.
        В ужасе я проснулась. И поняла, что я  мокрая. За ночь использовала  все тряпки, которые попадались под руку.  Когда поднялась с постели, жидкость хлынула, как из ведра.
        Муж повел  меня через пригорок на центральную усадьбу совхоза в роддом. Мы часто останавливались, ожидая прохождения  очередной схватки.
        Возле входа в приемное отделение рос огромный куст цветущей сирени. Санитарка в это время занималась уборкой  возле двери. Николай подошел к ней:
- Скажите, здесь в роддом принимают?
Та засмеялась:
- Уж не ты ли рожать собрался?
Он покраснел и оглянулся на меня. Я  только что была рядом с ним, а теперь от страха спряталась за куст сирени:
- Да нет! Жену привел.
Понадобилось немало времени, чтобы меня поймать. Я боялась заходить в больницу.
    В приемной, куда привела санитарка, меня  раздели, приготовили  к предстоящим родам, дали халат и ночную сорочку. Схватки становились все интенсивней и продолжительней. Я всегда боялась неизвестности. Теперь  появилась уверенность: здесь  помогут. И немного успокоилась.
        Чтобы  избавиться от холодка внутри себя, я пыталась переключиться на что-то хорошее и веселое, представляя себя на берегу моря среди пальм и шумного прибоя, где над водой летали чайки, визжали, барахтаясь в воде, малыши, светило и согревало песок солнышко.
    Осмотр дежурного врача вернул к действительности. Гинеколог с улыбкой изрекла:
-  Сейчас надо настраивать себя на труд и посильную помощь врачу, а не витать в облаках.
В перерывах между схватками  думала о добрых и отзывчивых работниках роддома, об улыбчивом враче.
    Неожиданно  рассуждения о доброте людской прервали сильнейшие боли в животе. Все сильнее пронизывали  они тело от живота к ногам. Будто кто-то кожу с нее стягивал вниз. Держась за стены, я  раз за разом следовала в туалет и обратно, дрожа, как в лихорадке, и была мокрой от холодного пота. От боли и желания кричать  вонзала ногти  в ладони, которые от этого уже кровоточили. Я  крепилась изо всех сил, хотя уже  казалось, что они уже на исходе.
- Куда ты все ходишь, Оля? – спросила соседка по палате.
-Чего-то никак не могу сходить в туалет. А раздирает живот, просто сил нет, как.
- Милая, да у тебя уже потуги начались. Ты ж так ребенка в унитазе утопишь!
- Валя! Где ты? Иди сюда скорее! Тут у новенькой потуги  начались!
    Справляться с болью становилось все труднее. Я стонала и охала. Сохранять молчание теперь было выше  сил.
Меня отвели в родильный зал.
- Слава Богу, хоть  женщины заметили начало родов,- сказала акушерка.
- Да, уж! – раздался голос позади меня.
    Сзади кресла стояла санитарка и придерживала мои плечи. А я все тужилась и тужилась. То и дело сводило судорогой ноги. Акушерка разрешала в секунды спокойствия снимать их с поручней, чтобы размять икры.  Потом все возвращалось на место. И так повторялось до самого главного момента – рождения ребенка.
    Мне казалось, что  карабкаюсь вверх по горе, а из-под ног ускользают камни. И вместо того, чтобы подняться выше,  я снова скатываюсь  вниз. Но рядом  слышались ободряющие голоса. Рывок. Еще рывок. И, набрав в легкие больше воздуха, я сделала последнее усилие. И забралась вверх.
    В тот же миг  ощутила неземную легкость. Раздался громкий крик ребенка. И я  увидела крохотного младенца с необычайно красным лицом, темной шапочкой на голове, голубенькими глазками и крохотными, просто мизерными ручками и ножками.
- Сын! – крикнула акушерка и повернула плачущего малыша ко мне лицом. - Да какой жизнеспособный, горластый!
        Я улыбалась от радости, что  стала матерью. Малыша после обработки отнесли в детскую. Я погрузилась в легкую дремоту, отдыхая от тяжелого труда во время родов. Через несколько минут я очнулась и  позвала санитарку:
- Господи, как есть хочется!
        Та принесла из столовой несколько печений, оставшихся у соседок по палате после завтрака. Я с необычайной легкостью и аппетитом проглотила их.
    Меня  просто распирало от гордости и избытка эмоций: я стала мамой крохотного малыша, которого с мужем обязательно назовем Иваном. Ваней. Ванечкой. Ванюшкой. Да разве можно придумать имя лучше этого? Оно просто предназначено для нашего будущего богатыря! Пусть даже сейчас он маленький крепыш со сжатыми в кулачки ладошками. И я, счастливая, наконец, заснула глубоким и спокойным сном, каким давно уже не спала.
        Проснулась  от нежного запаха сирени за окном. Вдоль окон роддома росли целые аллеи благоухающего кустарника. После моросящего дождя, слегка полившего растения, аромат цветов стали еще запашистее. Господи, как красиво вокруг! Как хорошо, что сын родился именно в эти  майские дни, когда становятся пышнее и зеленее кроны деревьев, трепещут на ветру тополиные листочки, а кругом поют птицы и радуют глаз цветы и зелень.
    Дети - это лучшее, что есть на свете. Правда, с их появлением пропадают сон и спокойствие. Я помню свои первые  встречи с долгожданным сыночком: смотрела на своего малыша и не могла насмотреться. Разглядывала у него все: реснички, ротик, носик с маленькими беленькими точками, маленькие щечки, ушки, глазки. А его запах всюду преследовал меня, он был неповторим. Нигде и никогда  больше не встречала такого запаха блаженства, умиления и счастья. 
    Первенец оказался беспокойным и  требовательным малышом. Он не давал о себе забыть ни днем, ни ночью: плакал от болей в животике в ветреную погоду, а в жаркую изнывал от зноя. Малыш требовал постоянного ухода за собой: то его купать надо, то подмывать, то стирать, то пеленать. Я буквально с ног валилась от усталости.
        Меня пугала неизвестность. Мало  хотеть и любить ребенка, надо уверенно знать, как поступить в той или иной ситуации. Конечно, соседки помогали советами, но одна говорила одно, другая совсем другое. А выбрать правильный совет следовало мне. Поэтому появилось немало книг по воспитанию и лечению детей. И все же очень не хватало материнской помощи.
        Не сказать, чтобы бабушка безразлично отнеслась к рождению внука. Она нашила нужное количество пеленок и распашонок. Перед нашей выпиской  из роддома приготовила еду и навела порядок в нашем с Николаем жилье, где он  за время моего отсутствия  устроил кавардак, ежедневно обмывая появление на свет сына.
        Потом  с улыбкой встретила нас на пороге, накормила всех, и засобиралась домой, в город:
 - Я вас, конечно, поздравляю. Но поймите: все рожают. Не вы первые. Не вы и последние. Я говорила вам, не спешите с ребенком. Теперь вот и воспитывайте сами. А мне завтра на работу.
         Узнав о появлении у меня сына, несколько раз приезжали школьные подруги Люба и Аня, с каждым приездом пополняя коробку с игрушками для малыша.
    Ванечка казался им игрушечным. Они с удивлением заглядывали в его глазки, гладили бархатистую кожу, теребили  мизерные пальчики на руках и ногах. Казалось, и он не меньше радовался их приезду. Он резво дрыгал ножками, вроде на бешеной скорости несся на велосипеде, и махал в разные стороны ручками. Выражение его лица постоянно менялось. То он был весел, то задумчив, а то, казалось, вот-вот заплачет.
        После отъезда одноклассниц сон не шел ко мне: я беспокойно вертелась в постели, и еще и еще перебирала в памяти свою жизнь в замужестве со спящим крепким сном мужем. Выходя замуж, я думала, что наша с ним любовь будет вечной, что он  и впредь будет лелеять меня, свой цветочек или котеночка, как величал меня  до женитьбы. Теперь все изменилось: он ревнует  и обижает  меня на каждом шагу. Советы старшей сестры стали его путеводителем на  дальнейшую жизнь.
         Я старалась быть хорошей матерью и женой. А он не оценил  стараний, все дальше отстранялся от меня, почему-то считал  притворщицей. Просто он так решил и постановил: раз женщина не пылает страстным желанием к нему, значит, сыта мужским обществом по горло. Семя ревности и недоверия, посеянное в его голову в начале нашей совместной жизни, теперь проросло и давало плоды.
        Плач сына вернул меня  из состояния задумчивости. Я поспешила к нему. Уже наступило утро. За раздумьями  потерялся учет времени.
 -  И кто это у нас тут проснулся? Доброе утро, малыш,- беря на руки сына, сказала я.
Ребенок довольно улыбнулся  в ответ и прижался светлой головкой к моему  плечу.
- Пойдем, сынок, умываться и завтракать!
    Ванечка доверчиво смотрел на меня. У него начинали резаться зубки. И он пытался засунуть в рот свой кулачок. Стоило дотронуться до болезненного места, как начинали капать слезы из глаз. И он готов был перейти на крик. Малыш без сопротивления разрешал мне провести с ним все подготовительные работы к завтраку.
        Я уселась на кровати удобнее и приложила его к груди. Он весело зачмокал губами. Я нежно прижимала к себе крохотное тельце мальчика, и  целовала в пахнущую молоком и свежестью щечку, так как  любила его больше всех на свете. Он вселял в меня  покой, счастье и веру, что жизнь прожита не зря. Я смотрела в его глаза и словно видела Николая, когда он был нежен и спокоен. Маленькая копия отца обнимала меня  ручками, доверчиво прижимаясь  всем телом.
    Это было ни с чем несравнимое удовольствие. В эти минуты чувство благодарности к супругу, подарившему сына, затмевало все обиды на него.
        Когда Ваня научился ходить, он после умывания чинно спешил к зеркалу,  строил рожицы перед ним и с удовольствием разглядывал собственное отражение в нем.
- Видишь, какой чистенький и красивый мальчик смотрит на нас,- целуя, сынишку, - всякий раз повторяла я. Ты не знаешь, как зовут этого мальчика?
- Это я, Ваня! - отвечал он на своем детском языке, застенчиво сплетая перед собой пальчики рук.
-Ах, так это наш Ванечка такой умница?! – Смеялась я, довольная сыном. А кто у нас хочет кушать?
- Я,- коротко говорил малыш и тянул за руку  к столу.
- Правильно, сынок! Настоящий богатырь должен иметь хороший аппетит.
Когда малыш доедал свою кашу, запивал ее молоком, киселем или компотом, в комнату заходил уже одетый папа:
- Кто это у нас такой герой? С  кашкой уже справился, теперь  компот допиваешь?! Настоящий мужчина!
 Сын радостно лепетал что-то на своем языке, показывая рукой то на меня, то на зеркало.
- Папа, не отвлекай нас! Пока я ем, я глух и нем! - напоминала мужу я, хотя была довольна добрым отношением супруга к сыну.
- Простите, пожалуйста,- улыбался отец, быстро завтракал, пил чай с бутербродом. И отправлялся на работу, целуя перед уходом нас с сыном.
- Все, мне пора, - говорил он, глядя на часы.
    Малыш спокойно относился к его уходу. Он в это время всегда отвлекался на бахрому на полотенце, которым его заботливо вытирала я. Николая спокойствие малыша одновременно радовало и огорчало.
- Что-то Ванечка не особо меня любит, скучает по мне.
- Он еще маленький. Все со временем придет. Мальчики с возрастом все сильнее нуждаются в мужской опеке.
- Да я все понимаю: сын больше привязан к тебе, потому, что я мало уделяю ему времени. Я успокаиваю  себя пониманием: не бросать же работу. Да и хорошо, что нет слез перед уходом из дома.
- Вот видишь, в этом есть даже свои плюсы. – Целовала я мужа в щеку.- Думаю, когда он подрастет, вы станете ближе.
  Миллионы женщин влюблялись во все времена, как им казалось в идеального мужчину, а позже обнаруживали, что яблочко оказывалось с червоточинкой. Выходя замуж, практически любая влюбленная женщина, верит и надеется, что это навсегда, с детства, с ранней юности культивируя в себе это ожидание. А когда, наконец, влюбляемся, мечтаем, чтобы это длилось вечно.
    Но проходят годы, десятилетия. И вот я уже тоскливо смотрю в кухонное окно, пока  любимый супруг уныло употребляет пищу. Исчерпаны темы для разговоров. Мы знаем друг друга, как самих себя. И от этого становится скучно. Мы вдруг  убеждаемся в правдивости сказанных слов на свадьбе, что любовь не вечна. Чувства  теряют свою яркость.
        Каждый мужчина – прежде всего человек. Придя с работы, он желает отдохнуть в объятиях женщины. Как это у нее нет сил? Она ведь не работает, а целыми днями находится дома. Причем здесь ребенок? Ребенок - это радость жизни, а не труд!
    Муж  со временем от приступов безумной любви ко мне  мгновенно переходил к колкостям и оскорблениям. И каждый эпизод оставлял в моей душе незаживающую рану.
 В замужество я вступила с огромным чувством долга перед ним и будущими детьми. Но в основе нашего союза лежали с одной стороны моя молодость и неопытность, с другой неспособность мужа разбудить во мне  женщину.
        У него не хватило терпения, а может, и опыта, научить меня любить. Проще, оказалось,  проклинать и ревновать. И в результате под градом его беспричинных обвинений и упреков в моем сердце остались лишь обиды и долг.
    Интересно, почему мужчины думают, что любовь возникает с бухты-барахты?! Нет уж, ее надо заслуживать своими действиями и жестами, а не, бросив избранницу к своим ногам, как рабыню, купленную на невольничьем рынке.
        Мы пришли дискомфорту, когда не хочется терпеть и ждать.  Мужу требовались ласки в моменты, когда мне, мягко говоря, было не до него. Подарков от него я не видела никогда. А раз у него не получалось растопить лед в моем  сердце, он просто силой брал желаемое и  отворачивался, засыпая. Я привыкла к такому отношению, считая, что все мужчины такие,  не хотелось менять «часы на трусы».
    Статистики утверждают, что ранние браки быстро распадаются. Я не верила в правдивость их слов, надеясь, что у нас с Николаем все будет хорошо,  и любовь будет вечной. 
              Надежда на лучшую жизнь иссякала с каждым днем, подобно кровоточащей ране, я погружалась в отчаяние. Было единственное желание – прожить этот страшный день. И забыть обо всех болях. Казалось, будто я сейчас не живу, а всего лишь репетирую будущую жизнь. Потом  исправлю все ошибки в ней, и заживу счастливо.
    А наутро просыпался сын. И жизнь  снова вертелась вокруг него. Для любой матери ребенок - самый близкий и любимый человек. Только он несколько месяцев жил со мной в унисон, только он видел мое большое материнское сердце изнутри.
        Жизнь шла своим чередом. Снова умывание, одевание, кормление ребенка. Его нежные ручки и слова, полные любви. Тяготы прошедшего дня постепенно стирались в памяти. Наступило время прогулки.
         Случалось, на прогулке малыш в очередной раз падал.  Потом с недовольным сопением поднимался, потирая свои ушибленные колени. А я, довольная тем, что он не заплакал, как было раньше, подходила к нему и говорила вслух:
- Правильно, сынок, учись подниматься. Упасть в нашей жизни может каждый, а вот подняться единицы.-  Говорила я тихо. И не совсем понятно было, кому предназначались эти слова: мне или сыну.
    После рождения сына я большую часть своего времени  проводила с ним. Муж в то время работал в полностью мужском коллективе пожарной части. Особого желания помочь в воспитании своего ребенка не изъявлял. У него появилось больше свободы от семьи и забот по дому. Тем более пылкость отношений слегка притупилась.
    Николай был податлив под чужое влияние и впитывал в себя всю чушь, какую несли более опытные мужчины, о стервозности женщин, подобно губке. А потом в один прекрасный момент, когда злоба переполняла его душу, он начинал мое воспитание, считая, что я, живя под боком, искусно маскируюсь под любящую и верную жену.
      Он стал много употреблять спиртного. Его  бесило все: и моя занятость ребенком, и  верность, и честность.
- Нашлась мне честная,- ухмылялся он. - Знаю я все ваши бабские уловки.
  Ему хотелось доказать обратное. Он считал все мои добродетели  искусной маскировкой. И не ясно становилось, в чем причина его неверия и вечных придирок, хотя старалась делать все, чтобы он чувствовал  доброе к нему отношение. Мне в жизни хотелось не так много: хорошего мужа, детей от него и тихого счастья для семьи.
        Откуда-то  взялись злоба, пошлость и недоверие. И я стала задумываться: зачем вообще  надо было жертвовать собственным будущим ради  такого отношения?
          После каждой стычки в нашей семье наступало безмолвие.  Но Николай был сильным мужчиной,  в нем просыпался мужской инстинкт обладателя, он становился  ласковым и нежным, как  котенок, говоря комплименты и  рассыпаясь в любезностях и, казалось, даже признавая свои ошибки:
- Ну, перестань дуться. Я обожаю тебя! Ты - само совершенство.  Я всего лишь мужчина. Ну, был пьян. Мне нельзя противиться или говорить что-то обидное, когда я не трезвый. Не тронь тогда, и я буду, как шелковый.
- А разве я тебя трогала, Коля?
- Значит, подала какой-нибудь повод,-  начинал выходить из себя «бывший только что котенком» муж.
- Не понимаю, какой я могла тебе подать повод, если я днем и ночью дома: занимаюсь нашим маленьким сыном. Ты уже не знаешь, в чем меня больнее упрекнуть.
- Ах, так я тебе не нравлюсь!?  Не пью, не гуляю на сторону, деньги в дом приношу, а не проигрываю в карты, как некоторые. А то, что я бываю иногда зол или груб… Ты ведь знаешь, это всего лишь из-за алкоголя.  Пора тебе давно привыкнуть к этому. Меня любить надо и говорить ласковые слова.
        Я взвинчивалась: оказывается, ему требуется ласка и любовь, а я только «должна и обязана». Где справедливость?
        Со временем я перестала долго обижаться на мужа. И быстро прощала обиды, нанесенные им.  После перемирия в любой момент наступала холодная война со словесными перепалками. Муж не хотел признавать моих обид и требований, принимал во внимание только собственные мнения и  ощущения.  И ревновал  постоянно не только к посторонним людям, но и к собственным детям.
    Появление в семье малыша - это огромное событие. Стоило ему появиться  в семье, как муж тут же решил крепче привязать меня к дому, превратить из личности, в которую когда-то влюбился, в заурядную домохозяйку с куриными мозгами, у которой из одежды-то и должны быть домашний халат и комнатные тапочки.
    Но время мчалось вперед без остановок.Сын подрастал. А для меня он так и был малышом. О нем болела душа  и беспокоилось сердце. Ему давалось самое лучшее и ценное: любовь и время. Может, это и не совсем правильно с точки зрения педагогики. Но жить по-книжному невозможно.
    Ребенку не скажешь:
-  Я тебя люблю, но два дня у меня не будет времени на заботу о тебе. Буду боготворить твоего папу, так как у него  выходные. Он требует отдачи всей себя только ему одному. А когда он уйдет на работу, я время и всю нежность отдам тебе.
        Полный абсурд. В жизни любить детей и мужа, родных и близких приходится одновременно. Это естественное явление. Когда дома появлялся супруг, я должна была забыть обо всех делах и детях и угождать только ему.
- Ты должна встретить меня у порога. Поцеловать в щеку. Обнять, приласкать. Я устал на работе и желаю в выходные дни чувствовать тепло и ласку в родном доме.
- А как же дети? Они же маленькие, требуют постоянного внимания.
- Ничего с ними не случится, если поиграют самостоятельно. Ты же не квочка, в конце концов, чтобы днем и ночью опекать их.
        Иной раз просто зло брало: дети у нас с ним совместные, а бьюсь, как рыба об лед,  над их воспитанием только я. Лишь  меня волнуют бытовые проблемы, и я сглаживаю острые углы в отношениях  ради сохранения мира в семье.
        Мы ищем в  мужчине союзника, способного защитить  от нездорового внимания со стороны посторонних мужчин, от  неприятностей и тяжести жизни. И все равно претензии предъявляются  именно к нам.  Обвинения со стороны мужа сыпались в мою сторону, как из рога изобилия.
    И это, несмотря на то, что я даже глаза старалась лишний раз не поднимать на чужих мужчин. Все равно муж находил способы обвинить в каком-то надуманном проступке. Я обижалась, отворачивалась от него, вытирая слезы. И выполняла работу сама. А он занимался тем, что ему было больше по душе.
    Мне не хотелось скандалов и  упреков, поэтому  легче было взять многую мужскую работу на себя, чем просить его что-то сделать.
 Крестная всегда говорила мне:
- Это – твоя главная  ошибка. Женщина всегда должна оставаться женщиной, слабой и беззащитной, чтобы у мужчины появилось желание защищать и опекать ее, а не нежиться в тепличных условиях, когда делать ничего не надо: лежи себе на диване и смотри телевизор, да тешь себя плотскими мечтами да прихотями, забыв про мужскую работу по дому.
- Что же, мне ругаться с Колей по каждому поводу? Он тогда решит, что я психичка.
 Мне меньше всего сейчас хотелось быть похожей на маму в гневе.
- А ты не ругайся, просто поговори с ним по этому поводу. Если любит, поймет.
    Я боялась первой начать трудный разговор с супругом, переживала по этому поводу и понимала, что сделала его таким сама, взвалив на свои плечи помимо своих, еще и его заботы.
        А крестная, знай, твердит свое:
- Мужской работой должны заниматься именно они. Нельзя угождать всем и во всем.
  Я чувствовала себя выжатым  лимоном, и не могла понять, почему муж постоянно обвиняет меня в излишней любви к детям и недостаточной к нему, так как  ко всем относилась с равным вниманием. И уже стала задумываться, что, наверное, зря мы создали семью. У нас  разный темперамент и отношение к жизни. Я попросту не соответствовала его требованиям. Да и он резко отличался от моего идеала.
    Мне нужен спокойный, добрый человек, а не тиран. Коля улыбался при людях и был палачом наедине, изобретая разнообразные мучения для меня, имевшей несчастье поверить в его любовь. Его ревнивая ненависть распространялась даже на собственных детей. Он ненавидел их уже за то, что их любила, ласкала и оберегала я.
С пеной у рта он доказывал, что дети совсем на него не похожи, хотя  все было наоборот.
- Вы только посмотрите, да сын совершенно на меня не похож. У него совсем другие глаза. И рот совсем маленький.
- Ну, что ты  мелешь, Николай?  Побоялся бы Бога. Он совершенная твоя копия, просто клон. В других семьях дети по сто раз меняются, пока вырастут, а у тебя все по-прежнему.
- Тогда, пусть она скажет, почему он похож на ее давнего друга? Я видел его фото, хоть она и прятала его от меня?!
- Какая чушь! – Крестная удивленно округлила глаза.
- Как тебе не стыдно, Коля, ты прекрасно знаешь, что много лет назад из множества парней я выбрала именно тебя, и вышла  замуж за тебя,- моему возмущению не было предела.
- Откуда я знаю, где ты бываешь, когда я на работе?! Может, ты мотаешься в Грозный к своему ненаглядному?
    - Ты же мне то и дело звонишь на коммутатор. Оператор зовет на производственную половину барака, и мы подолгу с тобой общаемся, Неужели я весь заводской коммутатор могу прихватить с собой? Да с малышами не только в Грозный не выбраться, а и магазин сходить не всегда получается.
- Смотри, я все равно поймаю тебя, если захочешь наставить мне рога!
- Ты что, следить за мной собрался? Да ради Бога. Только учти, я терпеть этого не могу. Когда человек любит, он верит.
    Он никому, кроме себя любимого, не верил.
           Как-то  к нам в гости приехал мой брат. Он жаловался ему, о чем сразу же стало известно мне:
 - Я вот все думаю, неужели я окончательно сошел с ума? Сколько еще твоя сестра будет издеваться надо мной? Я уже не представляю своей жизни без нее. И все же, как можно верить ей или прощать, если под ее ангельской внешностью скрывается расчетливое и развратное сердце. Я вот думаю: разве есть такой псих, который  откажется от такой необыкновенной женщины?!
     А она с самого начала  прикидывается невинной овечкой, хотя способна предать самую чистую и искреннюю любовь на сиюминутный собственный каприз…Спасибо добрые люди, рассказали, на что способны такие овечки. Думаю, эти очаровательные зеленые глазки, подведенные карандашом и выделенные тенями, не пропустили из своего внимания ни одного привлекательного мужчины.
- Не понял, о чем ты ведешь речь? Об испорченности моей сестры! Да знаешь ли ты, дорогой, что честнее не найдешь себе жены?  В ней совсем нет фальши. Ну, была у нее одна чисто платоническая любовь к парню. Но это ничего не значит. Она не смогла простить ему измену. Да это и не была измена, скорее, наша глупость, желание подшутить над ее парнем.
    Для Оли существуют лишь два цвета: черный и белый. Она верит только тому, что видит своими глазами, слова для нее – пустое место. Сколько мы ей ни доказывали, что у парня и в мыслях не было изменить ей. Он просто боготворил ее. Она рассталась с ним около трех лет назад. И согласилась стать твоей женой.
       - Женой-то стать согласилась. И что из того? – Он  сжимал зубы до скрежета. –  Я для нее – пустое место. Ты что, думаешь, я ревную?. Как бы ни так, во мне бунтует оскорбленное мужское достоинство.  Ревнует тот, кто любит, а я, скорее, ее ненавижу и  с удовольствием проучил бы лицемерку! Сколько было у нее романов, скольких она целовала или обнимала?!  Сколькие притрагивались к ее соблазнительному телу и чувственным губам?!
- Я же тебе говорю, серьезные чувства, хоть и платонические,  были только к одному парню. Но выбрала-то она тебя! Ты вообще  слышишь меня? Вы с Олей совсем разные люди. Удивляюсь, как вы нашли общий язык и поженились?
А он все гнул свою линию:
- Нет, чтобы признаться мужу, она все ревет, как белуга или молчит, как партизанка! – Продолжал Николай, сузив глаза, высказывать моему брату недовольство мной.- Ну, ничего, я выведу ее на чистую воду! Пусть это будет делом всей моей жизни.
        - Ну и упрямый твой Николай,- в заключение о беседе с моим супругом сказал Вова,- не понимаю, как можно разговаривать с человеком, который верит только себе и слышит лишь то, что хочет?
  Николай действительно всю жизнь искал поводы и лазейки, чтобы испортить жизнь мне, хотя страдал от этого и сам тоже. В минуты разлада мы презирали друг друга, избегали встреч и разговоров. В доме тогда все шло кувырком.  Никто из нас двоих не хотел мириться первым.
- Да услышьте вы, в конце концов, друг друга,- возмущался Вова,-  научитесь прощать. Прощают  сильные, слабые таят обиду.
- Я не слабый. Поэтому не потерплю, чтобы женщина командовала мной!
     Со временем мы набирались ума и опыта семейной жизни, стали уступать друг другу  и  прощать мелкие ошибки. Но Николаю так и хотелось все время перевоспитывать меня. Многие давно убедились в бесполезной трате времени на это.    Ученые давно пришли к выводу, что основные черты характера в любом человеке закладываются еще в возрасте дошкольника. Потом могут измениться только некоторые нюансы из-за накопленного жизненного опыта или ситуаций. Но в корне характер, каким был, таким и останется.
От постоянного прессинга со стороны мужа, особенно, когда он это делал в присутствии посторонних людей, во мне просыпались обиды. И ощущалась «близость пороховой бочки», которая в любой момент могла взорваться, разнося вдребезги и семейный очаг, и крышу над нашими головами.
    И все же в семье существовал странный парадокс, не поддающийся объяснению: «где тонко, там и рвется».  Несмотря на переменные отношения в семье, нас тянуло друг к другу. И ничего  с этим не могли поделать.
    Когда мы находились в спокойном и мирном состоянии, между нами возникало жаркое единение, а во взглядах светилась просто нескрываемая страсть и уверенность друг в друге, ощущалось дыхание некой высшей любви, продолжающей свое существование даже в самые напряженные и опасные моменты.
Было совершенно очевидно, мы обожали друг друга.
    Но в голове не укладывалось, как можно оскорблять человека, который тебе дороже всех на свете. Я читала в книжках, что любящие люди ценят друг друга, относятся с взаимным уважением и вниманием. Мужчины дарят любимым женщинам цветы, которыми муж никогда  не баловал. Да и не так важны были  эти подношения, как хотелось внимания, доверия и уважения. Хотелось по утрам чувствовать тепло от нежных фраз и прикосновений любимого мужчины.
    Мы жили рядом, но как бы врозь. У мужа были свои друзья, свои интересы. А мои интересы были заключены в рамки дом-семья-ребенок-муж. И наоборот. А хотелось видеться со своими родными, близкими и друзьями молодости. Я ведь не была безродная до вступления в брак. И хорошо относилась к родне мужа, но не хотела забывать и своих  корней. Ведь для мужа его родные были самыми лучшими и необходимыми, а мне нужны были свои любимые и важные.
        Я с детских лет была уверена на все сто процентов, что  никогда не стану жить с мужчиной в оскорбительных  отношениях, думая, что вовремя почувствую сердцем хоть какие-то предвестники агрессивности мужа. Но их не было. Я видела его таким, каким придумала себе сама, добрым, честным, любящим, всецело  доверяющим и преданным.
        Сначала муж  казался ангелом-хранителем, упавшим с неба, затем – идеальным партнером, а в итоге оказался самым страшным человеком на свете. Ангелом-хранителем он был до тех пор, пока не устал играть эту роль. Его потребность контролировать каждый мой шаг  в нем победила. Он кричал, насмехался, обвинял, ревновал, навешивал ярлыки, угрожал мне, унижал  перед другими людьми.
Часто бывало, увлеченный своими бравадами, он не слушал меня или не отвечал, когда  задавала вопросы. Когда  просила его о помощи, он отказывался помогать  в уходе за детьми или домом, считая, что я, находясь  в декретном отпуске, отдыхаю, а он работает и устает на производстве.
          Стоило мне сделать шаг от него, он пугал, что совершит самоубийство. Ну, какая любящая женщина позволит супругу пойти на этот шаг?! А он и рад был, что  нашел способ держать возле себя свою рабыню.
           Он следил за мной, устраивал сцены на публике и повсюду сопровождал. Жители поселка и соседи принимали эти совместные походы за любовь. А он при всем этом неземном чувстве угрожал мне физической силой, кричал на меня и на первенца, швырял его коляску. И не позволял  поднимать с пола выпавшего из коляски сына. Если я его ослушалась, он таскал меня за  длинные волосы, накрутив на кулак.
     Доходило до абсурда: он стал указывать, на какое время я могу пойти в магазин или детский сад за детьми и во сколько должна вернуться. Надо мной всегда было  постоянное чувство страха, вины и унижения.
        Он очень быстро менялся в худшую сторону: становился еще ревнивее, злее и агрессивнее.   Бить по лицу, толкать, таскать за волосы, душить и запирать в комнате становилось для него привычным. И даже обязательным. Я все сильнее  замыкалась в себе. Если и сопротивлялась, не кричала и не звала на помощь. Зачем выносить сор из избы?         Я понимала, что в семье происходит все не так, как следовало бы, что мы с малышом в опасности. В любое время может произойти срыв. И прикрывала сына от родного отца своей грудью, но продолжала жить с мужем опять-таки ради ребенка. В момент, когда до меня дошло, что я - жертва, я планировала развестись с мужем.
    Вместо счастья и добрых отношений  от брака получила, чуть ли не ежедневные разборки, оскорбления и унижения. Собрав необходимые документы, я пришла в суд, чтобы подать заявление на развод. Было мне тогда  около двадцати лет. Но  уже так устала от семейной жизни, что не желала больше ее продолжения.
    В суде встретили две молоденькие девушки, чуть постарше меня.  Они выслушали просьбу помочь  составить заявление о разводе. Потом одна из них ухмыльнулась:
 - В каждой семье бывают размолвки. Милые ругаются, только тешатся. Что, вы думаете, мы лучше живем? Или вот эта пожилая женщина?
       В комнату входила морщинистая женщина. По всей видимости, уборщица. Она поставила возле обоих столов опустошенные мусорные корзины и подняла глаза, удивленно глядя на девушку, что только что приводила ее в пример.
 - Не поняла, о чем тут речь?! – почти шепотом спросила она.
 - Да вот, чудачка пришла с мужем разводиться. А самой только девятнадцать лет. И годовалый ребенок на руках. Не знаю, о чем думает?
        Она стала перекладывать бумаги на столе с места на место.
 - Что ты, милая!? Какой бы ни был муж, он хоть что-то в доме сделает, отремонтирует. Да и материальное положение с мужчиной легче, – вздохнула женщина,- Я вот разошлась со своим   по глупости: подумаешь, один раз синяк мне  под глаз поставил.
А теперь на старости лет пытаюсь кусать локоточки, да, жалко, не достаю. Некому теперь подать мне лекарство, никто не позаботится обо мне, когда трудно. Ты, девочка, подумай, прежде, чем подавать заявление. Не будь такой категоричной. Надо уметь прощать чужие ошибки.
  - Вот и мы ей говорим о том же. А она твердит себе: он дерется и оскорбляет. И все.
 - Чего ждать от малолетки? Выскочила сразу после школы замуж, будто потом на нее не хватило бы парней. Теперь возись с ней. А были бы мозги, не стала бы спешить вешать на себя груз взрослых отношений,- громким, визгливым голосом изрекла вторая из юристов, злобно глядя на меня с ребенком на руках.
    Я стушевалась и  опустила вниз глаза. Не стану же рассказывать посторонним людям о том, что вытворяет  муж. Не в моем характере вываливать всем и каждому сор из избы.
 - Смотри, милая, останешься у разбитого корыта. Без средств, жилья и чьей-то помощи у тебя могут еще и сына отнять.
        С этими словами на устах уборщица удалилась из кабинета. Но именно они поставили точку в моих притязаниях на свободу от мужа. Пусть  буду жертвой домашнего насилия,  все вытерплю, но сына не отдам никому. Он моя кровиночка, без него теряется весь смысл жизни. Я забрала документы у юристов. И отправилась домой.
Мы снова помирились,  и долгое время не ругались. Примерно через год во время очередного перемирия и обоюдного обожания я стала замечать, что снова стала реагировать на запахи, появились тошнота по утрам и отвращение к  некоторым продуктам. Стало ясно: я беременна. Бог решил испытать наш брак на прочность  во второй раз.
  После посещения гинеколога  дождалась возвращения мужа с работы. И, когда он пришел,  обняла его за плечи:
 -  Скажи, Коля, ты бы хотел, чтобы нас в семье стало больше?
 Он оглянулся на меня:
 - Мы что, гостей ждем?
 - Почему именно гостей?
- А-а, вот ты о чем! Ты что, беременна? И какой срок?
 - Была у гинеколога, срок 8 недель.
- Ты рад?
- Еще как! Нам давно пора было родить сыну братика или сестричку.
- Я тоже. Так хочется малыша или малышку, беленькую, с  глазками цвета чистого неба,  как у Ванечки и у тебя.
    Мы стояли, обнявшись посреди пустого зала. Всего полгода назад  получили двухкомнатную, просторную квартиру от завода. Но из-за отсутствия лишних средств она была полупустая. В спальне стояло 2  кровати, сдвинутые вместе, детская кроватка и много цветов на стенах и окнах. На кухне стоял кухонный стол с полочками. В зале господствовали только цветы.
Нам пока этого хватало.  А появится еще один член семьи, надо будет находить дополнительные места для хранения вещей, и до рождения ребенка следовало приготовить место для его сна.
    В этот день мы много мечтали и говорили обо всем, что наболело. Давно пришло время  спокойно все обговорить, а не корить друг друга. И все же меня волновал вопрос, справимся ли мы с навалившимися  заботами?!
    Николай повел себя в этой ситуации как настоящий мужчина. Он с нежностью прижал к своей груди мою голову. И тихо прошептал:
 -Ты очень храбрая. Да и я рядом. Ничего не бойся. Все у нас будет хорошо.
И, удивительное дело, я и вправду стала спокойной и счастливой, была охвачена ощущением надежности и защищенности, которые  дали объятия мужа. Именно такого ощущения я все время ждала от него.
 - Пока у нас еще один ребенок, надо бы хоть какую-то мебель взять,- подняла я глаза на мужа.
.  Он отозвался моментально:
- За какие гроши мы это сделаем? У меня на заводе зарплата около 100 рублей и у тебя в детсаде двадцать после игры в котел остается. Один шкаф за эти деньги можно купить. И всей семьей потом весь месяц голодными сидеть.
    Мы расстроились.  И вдруг меня  осенило:
-  А давай в кредит возьмем шкаф, стол, диван «Ладогу», детскую кроватку и стулья. За оставшиеся до родов семь месяцев постараемся расплатиться с магазином. Ну, подумаешь, затянем потуже пояса, меньше тратить на себя будем. Лишь бы Ваня не голодал в это время. А нам не привыкать.
    - Кредит, конечно, был бы неплохим выходом для нас, но в магазинах требуют, чтобы был стаж не менее года. А я всего шесть месяцев назад в первый цех завода перевелся.
- Может, к моей маме сходим? Она возьмет справку на свое имя, и будет безналичным путем перечислять в магазин нужные взносы, а мы станем ежемесячно отдавать ей такую же сумму наличными.
       И мы пошли к матери, которая жила здесь же в поселке в семейном общежитии.  А Грозненская  комнатка в коммунальной квартире осталась сыну Вове. Он на днях собирался жениться. И такой подарок от матери был для него в самый раз.
    Мать от сообщения об ожидаемой прибавке в нашей семье  особой радости не испытала:
- Итак, с копейки на копейку перебиваетесь. А что потом будет?
- Да все будет нормально. Закончим учебу, перейдем на работу по специальности.
- Все так живут.
. После уговоров она пошла на уступки. И мы взяли мебель в кредит. К моменту появления на свет ребенка уже рассчитались с долгом.
    Раньше в больницах не существовало кабинета УЗИ, мы и без него предполагали, что, скорее всего, будет девочка. Я больше всего тянулась к помидорам и шоколадным конфетам. В сравнение с тем, что, когда была беременна сыном,  хотелось все тех же помидоров, вишневого компота и вишневой наливки.
    Маленький Ванечка, которому в ту пору было чуть больше двух с половиной лет, ждал появления братика или сестрички с нетерпением. Он уже и имена им придумал.  Если будет девочка, хотел назвать Ниной, а братику выбрал имя Адам.
И то и дело спрашивал нас: когда же мы  поедем за малышом?
          Уставшая отвечать на трепетный вопрос о дате появления нового члена в семье, я однажды пошутила:
 - Когда будет холодно и с неба станет сыпаться снег, мы обязательно отправимся выбирать себе мальчика или девочку.
- А кого лучше взять? – поинтересовался у меня сынок.
- А давай, не будем сейчас гадать?! Кто нам больше понравится, того и заберем!
       Глаза у мальчика заблестели, он согласно кивнул мне головой, и, довольный, понесся в комнату к папе поделиться новостью.
     В начале октября в тот год выпал ранний пушистый снежок. За окном похолодало. Ребенок проснулся рано,  побежал к окну, чтобы поглядеть  на улицу. И тут же стремглав примчался назад, волоча за собой свою теплую куртку:
 - Мама, скорей одевайся! А-то всех малышей разберут!
       Я стала объяснять ему, что  смогу взять ребенка только тогда, когда мороз украсит окна, снегу навалит по колено. И все будут надевать варежки, чтобы не отморозить пальчики.
 - Вот варежки! - он тянул свои варежки, закрепленные на резинках к его куртке. - Одень мне!
Видя, что я не собираюсь исполнить обещанное, Ваня подбежал к отцу:
 - Папа, давай замкнем маму и сами поедем покупать малыша!
 Нам стоило огромных трудов, чтобы отвлечь ребенка от идеи пополнения семьи именно в день выпадения первого снега.
      В двадцатых числах декабря у меня появились предпосылки начала родов. Врачи выписали препарат, который помог  воздержаться от преждевременных родов на 3 дня.  Когда таблетки закончились, ночью стремительно начались роды.
  Всей семьей мы сели на первый автобус. Я вышла в совхозе, чтобы попасть в приемное отделение роддома, а муж с сыном поехали в город за новогодними  игрушками и новогодней красавицей. На обратном пути они заехали в больницу и узнали, что меня на скорой помощи увезли в городскую больницу из-за возникшей патологии.
    Муж с сыном нарядили елку. И поехали в городскую больницу. Когда они нашли окно, за которым была я, как раз раздался громкий крик новорожденной сестренки Вани. Ему ее показали, и понесли после процедур в детское отделение.
Малыш запрыгал под окнами:
 - Мама, ну чего ты лежишь? Забирай скорее мою сестренку, и поехали домой! Мы с папой уже елку нарядили.
Акушерки покатились со смеху:
- Смотри, какой сообразительный малыш! Сколько ему?
 Они обернулись в сторону кресла  в родзале, где еще лежала я.
 - Два года и семь месяцев!
 - И так хорошо разговаривает! – в заключение сказала одна из акушерок. - Ты тут отдыхай, а мы пойдем, чайку попьем.
        Акушерки ушли. Уехали домой и муж с сыном. А меня переполняли чувства радости и гордости, что я теперь мать двоих детей.
    Я помню многие моменты из того периода, когда дети были маленькими. И когда мне становится одиноко, предаюсь воспоминаниям о тех трудных, но счастливых временах.
Бывало, в полночь или часа в три ночи слышу топот маленьких ножек: это доченька топает ко мне в спальню.
    Я лежу  тихо и едва дышу: может, малышка вернется к себе и не станет будить меня.
- Мама! Мамочка! - зовет она чуть осипшим от сна голоском.
 - Что случилось, доченька? - еле-еле слышно отвечаю, полусонная, в ответ.
Она замолкает, глаза ее блестят в тусклом свете.
- Мам, можно к тебе? Я люблю тебя и соскучилась! - Шепот малышки слышит уже и папа.
 - А я тебя очень люблю! И тоже скучаю.
 - А я сильнее!
        Она ложится рядом со мной  и тут же засыпает. Но ее слова все еще висят в прохладном ночном воздухе. Если бы можно было дотронуться до них и взять, я бы нежно взяла их и прижала  к своей груди. В моем материнском сознании еще дрожит тихий голос, который шепчет самые лучшие слова на свете. Улыбка касается моих губ, и я медленно выдыхаю, опасаясь спугнуть свои  воспоминания
    А мозг продолжает развивать тему. Однажды   дочь станет взрослой девушкой, а сын – юношей. Может, хоть тогда я  смогу принимать душ в одиночестве, спокойно выпью  чашечку кофе и почитаю любимую книгу.
    Но сегодня я отдаю всю себя детям, устаю и мечтаю выспаться и побыть немного одна, иногда у  не хватает сил, но зато знаю, что есть люди, которые любят меня такой, какая  есть, и что они во мне нуждаются.
     Первое время после рождения дочери муж тоже был вне себя от радости. Появление ребенка в семье - это всегда огромное событие. Только одни просто рады этому событию, а мамочки дни и ночи напролет занимаются его пестованием, заботятся о нем.
Время идет своим чередом, вырастают малыши.
         Я вышла на работу. По утрам отводила сына в детский садик, а малышку относила к няне, торопясь, чтобы не опоздать на рейсовый автобус, следующий до завода.  Муж тоже учился на заочном отделении  в нефтяном техникуме.
          Встречаются семьи, в которых за всю жизнь не происходит ничего неординарного. Нашу  же семью судьба испытывала вкривь и вкось. Может, вовсе и не судьба. А наша безграмотность.  Мы ведь сами ее творцы.
   Учеба давалась с трудом. Некому было помочь нам,  выкручивались из проблем сами. Когда время сессий  совпадало,  мы везли малышей с собой в техникумы. Сдавали с рук в руки, но учились, понимая, что сами себе создали эти проблемы, когда рано поженились, не имея специальностей. В моем техникуме, войдя в семейное положение, издали приказ с разрешением появляться только на экзаменах без присутствия на лекциях.
    Через некоторое время мы стали специалистами среднего звена. Меня перевели старшим бухгалтером, стал выше и оклад.
   Николай, работая на газоперерабатывающем заводе, окончил курсы операторов котельных установок. Получив на экзаменах высший разряд, стал руководить коллективом из двенадцати человек в ТЭЦ. Его смену часто поощряли, называли по республиканскому радио лучшей.
Жизнь понемногу налаживалась.
    Профком завода наделял лучших рабочих поездками  в театр, цирк,  турбазы, базы отдыха, на море или просто на природу. Коллектив Николая с семьями поехал как-то на природу в соседнее село с ночевкой. Раскинули небольшой палаточный городок в лесочке на берегу Сунжи. Мужчины наловили рыбы и раков. Женщины сварили уху. Дети набегались. Накормили их «от пуза». И малыши, сытые и уставшие, отправились в палатки спать.
     Только наша двухлетняя дочь  все не могла угомониться. Она вертелась возле взрослых, мешая им разговаривать, не давала себя укачивать, играла и бегала. Тогда я  в сердцах ей говорю:
-  Я бы на твоем месте давно уже спала!
  От ответа малышки вся компания просто валялась по траве от смеха. Она подбоченилась, подняла к небу плечи и глаза, и,  вытянув трубочкой губы, сказала:
- Ну, так спи на моем месте! А я еще послушаю, как папа петь будет.
     Муж в это время настраивал гитару. В любой компании его просили исполнить пару-тройку песен, так как пел он хорошо.  Иногда до самого конца ужина молодежь пела под аккомпанемент его гитары.
    Я любила свою семью, особенно обожала  детей. Не могла нарадоваться, что у меня их двое. Сын рос настоящим мужчиной. Его интересовала техника, игрушки с моторчиками, игры на сообразительность. В одежде он любил простоту и строгость. Рос шустрым, сообразительным и любознательным.
    А дочка была  воплощением женственности. Надевая платье, она обязательно кружилась перед зеркалом, любуясь развевающимся на ветру подолом, всякого рода рюшами и бантиками. Какое счастье — иметь дочку! И чего я боялась после сына иметь малышку?! Все просто! Это же куколки, платья, цветочки.  Мамина радость и папина слабость! Вспоминай, чего не хватило тебе в детстве и старайся дать все это  своей маленькой девочке.  Тогда дом наполнится  радостью.
       Никакие трудности не могли заглушить во мне радость материнства.
Счастье у каждого человека совершенно индивидуально. У кого-то оно в карьере, у кого-то в пафосе, в амбициях и признании, у кого-то в свободе и путешествиях. А у меня в мире, семье и детях.
       Конечно,  каждый мой день похож на все предыдущие и в минуты дикой усталости хочется куда-нибудь сбежать. Но вот малыши просыпаются, улыбаются мне, приветствуют своим лепетом, и я понимаю, что все тяготы не напрасны. И что вот оно, счастье – тянет ко свои маленькие ручки…

    
 
 
 
                Эпилог.
 
Многое в моей жизни пошло не так, как хотелось бы. И  все же я с радостью и обожанием вспоминаю годы своего детства, юности и молодых лет. Жила я в самом лучшем на Земле городе, который утопал в зелени и цветах. Каждая улочка, каждый закуток этого города был знаком и любим. Парки и скверы с фонтанами и фигурками, свежестью и тенистостью даже теперь, спустя немало лет, затмевают красоту других мест, с которыми  пришлось столкнуться в жизни.
             Это было  хорошее время:  чистые, светлые годы.  У каждой эпохи свое отношение к человеческим отношениям, к жизни страны. Мы мечтали о поездке на комсомольские  стройки, чтобы принести стране хоть какую-то пользу.
            Тогда еще не было мобильных телефонов и компьютеров, люди доверительно общались через беседы глаза в глаза, часто  приезжали к родным и близким в гости. И радовались встрече друг с другом. Тогда не казалось чем-то предосудительным и неприемлемым, если при нехватке кроватей приходилось гостей укладывать спать на постеленное белье на полу.
             Подруги в те годы посещали друг друга, знали о бедах и радостях, выручали из неприятностей, строили планы на будущее, ходили в парки, кафетерии, театры и походы. Влюбленные  встречались в скверах и парках, целовались в подъездах или на лавочках в тени деревьев, а не тупо общались в интернете.
              Музыку записывали на кассетные магнитофоны или покупали в многочисленных студиях-киосках гибкие пластинки. Потом обменивались записями. Из каждого окна неслась какая-то мелодия, слышались смех и радостные голоса, а не стояла безмолвная компьютерная тишина или глупая, раздражающая и однообразная вставка, какие бывают в  компьютерных играх.
             Молодежь не думала о модных шопингах или тусовках. Сами могли сшить себе одежду, приготовить завтрак, обед или ужин. Никто не рвался за легкими заработками или к быстрому обогащению. Все понимали, без труда и знаний многого не добьешься.
             Любой из старшеклассников мечтал поступить в учебные заведения для получения образования.  И волновали нас события в стране и открывающиеся новые комсомольские стройки.
            Теперь все встало с ног на голову. Кто хорошо учится, но не имеет средств на счету, даже с образованием работает на предприимчивых бывших слабых одноклассников.
Стали легкими и доступными отношения полов с детских лет. Никто им не указ. А потом эта молодежь хватается за голову:
 - Пора бы детей завести, но не получается.
Вроде, завести детей означает то же самое, что вырастить цыплят или кроликов.
А все ведь просто: жить надо по-людски, не гнаться за богатством, не спешить с половой жизнью, не делать абортов, надеясь на чудо в будущем. Чудо- это честная, праведная жизнь с топотом детских ног и визгом счастливых детей, а не скрежет иномарок и шелест денежных купюр в кошельке. Это мое частное мнение. Никто не обязан жить именно так. Но мое счастье оказалось именно в этом. И я довольна тем, что нашла свою нишу в жизни.
                Жизнь одних людей предсказуемо движется по течению, у других - подобно гоночной трассе наполнена крутыми поворотами и опасными виражами. Прямо, как моя. И этим она интересна.
Книга « Я выбираю тебя» первая в трилогии.
Вторая -  « Лабиринт чужой души». 
Третья -   « Прыжок в ночи».
Желаю всем приятного чтения!