Вспышка молнии

Университетская кафедра приняла меня как преподавателя-ассистента, когда мне было примерно 27-28 лет. Убеждение, что  вузовский преподаватель, особенно если он профессор и доктор наук, - полубог – родимое пятно бывшего студента.  На него, олимпийского жителя,  можно смотреть только издали:  любоваться и восхищаться. Я не был далек от правды. Но речь не об этом.
Особенно поразила питерская профессура – сплетение демократизма и аристократизма, в отличие от самоуверенной московской интеллигенции.
   В один из первых дней моего пребывания в Петербургском университете я встал в очередь в столовой за старичком. Старый костюм, сгорбленная спина, перхоть на плечах. Мне назвали его фамилию. Оказалось, что передо мной автор учебника введение в языкознание – настольной книги всех первокурсников. Сказать, что меня сразило удивление, - ничего не сказать. «Бухгалтер, милый мой бухгалтер» по внешнему виду. Какой питерский профессор!
 А потом начались семинары. На спецкурс я записался к «милому бухгалтеру». Получилось так, что после занятий мы с ним не спешили расходиться. Говорили о жизни, а не об языкознании.  Профессора, как я сейчас понимаю, привлекала во мне провинциальная наивность вместе с самоуверенностью и мечтательностью. Как-то мы говорили о литературе. И мой собеседник вдруг заявил, что есть одна особенность, которую редко кто видит в творчестве гениального писателя. И добавил, что она, эта особенность, - черта  умного, наблюдательного человека. Он сказал, что истина – это вспышка молнии. Истина – не Солнце, а именно вспышка молнии. Ты за секунду вдруг проникаешь в суть чего-то или кого-то. Ты как бы прозреваешь! Секунда может тебе крикнуть: вот твой путь! Это твой человек (или не твой человек)! Секунда – это призыв работать. Другими словами, ты можешь идти не по той дороге, которая вдруг осветилась молнией. Ты можешь строить отношения с человеком вопреки секунде. И потерпеть поражение. Дорога привела в тупик, а человек, с которым вместе, неинтересный и тусклый. Призыв работать –  реализовать себя в том, что вдруг на секунду открылось. Уйти от того, кто обыкновенен, как деревенский огород. Добавил: нас часто преследует страх – увидеть правду. Это симптомальная ошибка.
   Я так и старался жить. Искал вспышки молнии: первое непосредственное впечатление берег и лелеял.
   Пролетело много лет. И вдруг совсем недавно  обнаружил у Мераба Мамардашвили  рассуждение о вспышке молнии! Вероятно, мой профессор или общался с ним, или слушал его лекции в записи: Мамардашвили не печатали, уж больно он далек от марксизма. Вот так: русская интеллигенция могла ходить в старом пиджаке с перхотью на плечах. Но она руководствовалась в жизни чем-то важным, тем, что она увидела, когда молния вдруг вспыхнула. И погасла.