12. Совместное достояние

А у Геннадия продолжались его истории с клиентами.
Андрей работал в ресторане скрипачом. Геннадий производил впечатление не болтливого человека и ему-то решил доверить свои переживания Андрей. А переживал он по поводу своей головы. О биополе, экстрасенсах говорить стало модно. Но это все где-то, с кем-то. Но, когда в ресторане, полном посетителей, неожиданно перестают слушаться руки, - тогда крепко призадумаешься. Когда это началось? Андрей не мог вспомнить. Давно отработанные и не один год исполняемые произведения, почему-то не получалось играть. Фальшь в игре вряд ли замечают подвыпившие посетители. Хозяин просит играть тихо, скорее создавая, благородный и приятный фон, чем, навязывая музыку. Громкая игра инструментальных ансамблей, да еще «под фанеру» - это для более дешевых заведений. Здесь же отдыхала серьезная публика, обсуждались крупные сделки. Но появляется какой-то человек и все ломается. Андрей это чувствует во время игры и ничего не может сделать. Он может только отследить, из какой части зала исходит странное ощущение. Даже - с какого места. Человек сидит спокойно спиной к нему, но удушающая волна не дает нормально играть. Проблема была еще в том, что, когда не играешь, все вокруг становится обычным. Лица не отличаются никакими особыми чертами. Нет никаких ощущений. Не получается проанализировать свои чувства. Можно ходить по залу и ничего такого не замечать. Но стоит только взяться за скрипку, и все начинается опять. Приходиться делать перерыв, включать какие-нибудь записи. Посетители сидят, обычно, долго и играть все-таки приходится. Да и хозяину такое не объяснишь. Ведь за столиком столько платят, что Андрею можно месяц содержать семью. Но он на зарплате. В этих злачных местах итак не много «светлых» людей, но не таких же! После отдыха руки перестают дрожать, но это ненадолго. Можно было бы предположить, что такое бывает после пьянки, но Андрей привык на работу приходить «как огурчик», выспавшись, помывшись и побрившись. Здесь вольности ни к чему хорошему не приведут. Случается такое не так часто. Раз в неделю, иногда – два.
Что можно ответить бедному скрипачу? Смени работу? Но сейчас скрипачи не нарасхват. «Терпи, брат, терпи»? Тогда зачем он ищет ответ здесь, у карбюраторщика? Геннадий знает, что происходит, но как, сколько отмерить этого знания неискушенному в этих вопросах, человеку? Как научить слушать ответ в глубине своего сознания? И как не спутать голос своего Я с нашептыванием, сводящей с ума, нечисти? У этого клиента в жизни возник только этот вопрос. У Геннадия вопросы возникали с каждым посетителем. Можно увидеть проблему, не замеченную самим клиентом. Вот тогда ломай себе голову на досуге, сколько хочешь. Можно вместе с женой заняться этими головоломками. Тогда возникают интересные решения, даже неожиданные открытия. И это их совместное достояние, не облагаемая налогом, частная собственность. А что касается клиентов, то они не возражают против разговоров. Даже очень не возражают, если разговор интересный.
- Я в юности такие стихи писал! В школе с ними выступал. В институте участвовал во всех мероприятиях, в спектаклях играл. Два языка знал в совершенстве.
А Геннадий в это время, копался в карбюраторе и слушал откровения клиента. Иногда вставлял свои реплики:
-Машина старенькая, не хочешь сменить на новую или немного новей? У тебя ведь ремонт за ремонтом.      
-Да что ты! Я ее купил по тому, что долги «заели». Годовалую девятку продал, а эту вот купил. На базаре, сволочи, с товаром подставили и долг повесили. Грозили «счетчик включить». Ну, я их, сук, все равно отловлю. Они еще попляшут.
-Жена, наверное, переживает?
-Да эта дура не знает ничего. Ей бы только деньги. Сапоги купили в прошлом году, а в этом новые хочет. Мода изменилась. Я ее трезвым видеть не могу. Заела, сволочь.
- А дочка как? Чем она радует?
Геннадий пытался найти светлое пятно в этом мрачном мире. Пока не очень получалось.
- Дочка. А что, дочка? В школу – деньги давай. Учебники, бантики. Дубленку купили в прошлом году, в этом уже мала стала. Новую требует, как у Маринки из соседнего подъезда. Я ей «соточку» перед школой, втихаря от мамы, сую. А она мне говорит: «что мне толку от твоей мелочевки?» Это в двенадцать лет, а потом? Мне, что же, в петлю лезть, если больше сейчас не наторгуешь. Все в торговлю повылазили.
-А как же твое образование, языки, стихи?
-Кому оно, на хрен, сейчас нужно? Это молодняку обещают горы золотые за него. Это чтоб дипломы покупали. Чтоб преподавателям кормушка была. А язык сейчас нужен только один – матерный.
- Тогда зачем ты платишь за репетиторов для дочки? За дополнительные занятия, за школу?
- А как же? Я – как все. Чем это моя дочка хуже других? Она у нас одна, нужно постараться. Это наш долг – дать хорошее образование.
-Скажи, у тебя образование торговое?
-Нет, я инженер-механик.
-Так вот, извини за прямоту: Инженера я в тебе не вижу. А потому, как ты сволочишь людей, то и человека в тебе мало. Не помогли стихи остаться человеком. Возникает вопрос: «А был ли мальчик»? Пойми, я не злость свою выливаю на тебя. Люблю я вас всех, сволочей. Но кто тебе еще это скажет, чтоб ты задумался? Вот смотри, машина у тебя старая, на ремонт не хватает. Ну, не будет у тебя машины. Жена сбежит к тому, кто побогаче. Ей ведь и сейчас нет дела до твоих проблем. Дочка вырастет, своей жизнью будет жить. Квартиру им оставишь, может быть. Что останется? От образования уже ничего не осталось. В Бога не веришь, в людей не веришь, во что-то доброе в этом мире – не веришь. Кому ты тогда душу согреешь? Свою душу потерял и ближних своих тому же учишь, в ту же яму безысходности толкаешь.
-Почему же не верю в Бога? Верю, что есть что-то такое, непонятное. В приметы верю.
- Ты образочек в машине держишь для себя, для своего благополучия. А ведь это простой человек был, пока его святым не объявили. И жизнь у него простая была. Что ты знаешь об этом?
- Не простая была жизнь, раз святым стал.
- Нет. Простая. Все гениальное – просто. Он совесть и душу свою молитвами и помощью ближним дочиста отмыл. Теперь с образочка светит. И тебе никто не мешает вот так же светить людям. Они, вот такие, и в жизни в поте лица трудились и сейчас, за порогом жизни людям помогают. А у них только просят: «дай» да «помоги». Спасибо говорить не спешат.
Клиент смотрел на автослесаря удивленными глазами:
 – «Сколько приезжал, а такое услышать не предполагал. Все о моторах, да о карбюраторах. Толково объяснял, что к чему. Его многие уважают за мастерство и отзывчивость. Понимает, что делает. Понимает, как все это устроено. Советы по ремонту бесплатно раздает, за мелкий ремонт денег не берет. А тут вдруг прорвало. Видно, наболело. Пожалеть? Не тот это случай. Он сам кого угодно пожалеет, даже если в душу ему плюнешь».
 И только потому, что в глубине души спал тот человек, что писал в юности стихи, клиент не сказал ни слова. Он понял, что уже не сможет уехать не заплатив. Не сможет и переплатить. Геннадий закрыл капот и вытер руки. Притихшему клиенту почему-то вместо прощания неожиданно захотелось поклониться. Он справился с минутной слабостью, заплатил деньги и крепко, по-мужски, пожал руку мастеру.
Геннадий и сам призадумался. Он думал, не напрасно ли выплеснул все это на простого обывателя. Стоит ли человеку навязывать свои мнения, свой опыт. От него ждут исправной работы карбюратора, добросовестной сборки двигателя, а никак не душеспасительные беседы. Ведь и сам он страдал массой пережитков и недостатков. Он мог загордиться от похвал клиентов. Правда, потом его всегда жизнь била по носу. Буквально, «не отходя от кассы». Так что понять, ЗА ЧТО не составляло труда. Он верил в приметы: если первый клиент не платит по какой-то причине, то весь день клиенты не платят по разным причинам. Можно сворачивать работу и идти домой.
А сколько своих недостатков он еще не замечал! Над ними тоже работать надо, никуда не денешься. Его раздражала непонятливость людей. Какой-то клиент все время заводил машину, когда его об этом не просил мастер. Крутится, крутится возле капота и разобранного оборудования, потом садится и заводит. Геннадий просит заглушить, и низко наклонившись, прислушивается, как ведет себя при этом машина. По остаточным звукам можно определить неисправность. А клиент заводит машину. Геннадию в лицо ударяет струя воздуха с бензином. Удовольствие ниже среднего. Гена понимает, что обижать клиентов не нужно. Но ведь очень хочется. Он как-то даже закричал, что все делать нужно по его команде: «сел за руль! Зажигание! Заглушил! Смирно, руки на руль!» Тогда так и подмывало сказать: «руки - за голову, ноги на капот». И только после этого у клиента поднялось настроение, и он сказал:
- «А-а, так ты бывший военный! Так бы сразу и сказал». У самого Геннадия от такого вывода не то, что настроение поднялось, а просто смех начал душить. Вроде бы все на русском языке говорят, а понимают по-разному.
Однажды он приехал расточить блок в мастерскую. Там крутились «братья» армяне. Они начали что-то советовать, заглядывать в лицо, что-то тараторить быстро, быстро. Геннадий и мастер, не обращая внимания, продолжали мерить блок, совещаться. Но один из армян, наиболее назойливый, всунул голову слишком далеко в зону внимания Геннадия. Гена взял его за шкирку и выдал такую тираду на нелитературном языке, смыслом которой, было: «тебе давно морду не били?», что клиент отпал. И тут же Геннадий вежливо и спокойно продолжил разговаривать с расточником.
Угроз от Геннадия не было, но в мастерской стало тихо и спокойно. Решив свои дела, Гена уехал. В следующий визит, когда Геннадий приехал за блоком, его встретили, как родного. Все давно устали от этих клиентов. Эти заезжие мотористы судили о том, чего не знали, очень грубо и навязчиво. А тут стали вдруг совсем другими людьми. Всех удивило, как резко, но без малейшего раздражения обошелся с ними Геннадий. Было чему поучиться.