Люди. Георгий Иванович

Иногда бывают такие судьбы, что сердце сжимается, когда думаешь о них.
О Георгии Ивановиче вспоминать тяжело и горько.
Георгий Иванович Унгуряну родился в молдавском селе. Все его предки были крестьяне, казалось, и ему на роду написано всю жизнь прожить так, как жили многие поколения до него. Работать на земле, растить детей, участвовать в клакэ (строительстве домов всем селом), храмовых днях, свадьбах и похоронах.
Но почему-то с юных лет проявилось у него стремление вырваться из своей среды, подняться над ней. Он хорошо учился, был умным и способным. В селе был клуб: Георгий Иванович играл там в драмкружке, и даже недолго работал директором этого клуба.
Женился он на девушке, которая мечтала получить образование, стать учителем. Именно поэтому он её и выбрал.
Случилось так, что в это село приехала делегация из ГИТИСа. Тогда (в 50-е гг прошлого века) шла кампания по набору будущих актёров разных национальностей: их искали по всей стране.
Георгий Иванович попал в этот набор. Он играл на любительской сцене. У него была интересная внешность: то, что называется «типаж» - идеальная, чтобы играть кулаков, помещиков и бандитов. Роста среднего или чуть выше среднего, мощного телосложения, большеголовый, с тяжёлым квадратным подбородком, маленькими глазами. Очень характерная внешность.
Но обманчивая. Это был мягкий и очень добрый человек.
Так он попал в Москву, закончил ГИТИС. С таким образованием актёров в Молдавии тогда было не сыскать. И Георгия Ивановича взяли в Молдавский академический драматический театр, где он и проработал всю жизнь.
Однако со временем выяснилось, что у него нет никаких актёрских способностей, нет призвания к этой профессии. Работу свою он не любил и тяготился ею.
Помню, я у них в гостях, едят чоламу (очень жирное и тяжёлое блюдо из утки) с мамалыгой, Георгий Иванович, и от природы одарённый довольно мрачной внешностью, в этот вечер особенно угрюм. Кто-то спросил, что сейчас ставят в театре: он отвечал очень неохотно. «Он сам не знает, чего он хочет», - сказал он о режиссёре.
Но у него родился сын, Миша. Они переехали в Кишинёв. Получили хорошую квартиру. Жена работала учителем. Жизнь шла своим чередом.
Найти счастье в семье он тоже не смог. Жена его, Олимпия Порфирьевна, – из тех женщин, которые всё делают как надо: моют, убирают, готовят, соблюдают всё и всегда – но за этой внешней активностью скрывается пустота.
Он не любил свою жену и даже не уважал, его раздражала эта её показная, демонстративная добродетельность.
Но формальных претензий жене предъявить не мог. Человеком был добрым, мягким. И он терпел жену: они никогда открыто не ссорились.
Внешне жили вроде бы хорошо. Благополучная интеллигентная дружная семья. Миша учился во французской школе № 1, был способным. Мама и папа работали.
Потом Георгий Иванович стал председателем профкома в театре.
Почему выбрали его? У него оставалось на это время. Главных ролей он никогда не играл: только эпизодические.
В 47 лет у него обнаружили рак. Но могучий организм справился, выдюжил.
Георгий Иванович любил жизнь. Любил вкусно и сытно поесть. Любил людей, землю и всё, что растёт на ней.
Он был добрый, умный и очень хороший человек. Он никогда никому не сделал никакого зла.
Но вырваться из замкнутого круга не своей жизни ему не приходило в голову. Хотя он мог бы развестись, вернуться в родное село, купить там дом.
Но даже мысли такой у него не возникало.
И так он тянул лямку. Всю жизнь.

Потом началась перестройка. Люди стали получать землю, строить фазенды. И у Георгия Ивановича появился свой клочок земли, недалеко от города.
Появилось что-то своё, родное, близкое и любимое.
Это был крошечный клочок: соток шесть, по-моему. Он с радостью туда ездил, копался в земле, что-то сажал, выкопал фундамент под дом.
Машины у него не было: ездил он на велосипеде.
Как-то я зашёл к ним, Георгий Иванович, улыбаясь своей доброй улыбкой, сказал: «Теперь надо прожить подольше!» Он имел в виду свою фазенду, единственное, что у него было в жизни своего, ради чего стоило жить.
Я понимал его и жалел. Мне хотелось сказать ему что-то хорошее, доброе. Но это было так необычно: он гораздо старше, мы мало близки,- что слова застряли у меня в горле. Я решил, что скажу их в другой раз, когда представится подходящий случай.
Вскоре после этого его, возвращавшегося с огорода на велосипеде, сбила на узком шоссе большегрузная машина, ехавшая на большой скорости под уклон. Водитель не остановился.
Георгий Иванович, с окровавленной головой, сумел дойти до ближайшего телефона-автомата и позвонить домой, Ленуце, жене сына. Она вызвала «Скорую».
Но времени прошло много. «Скорая» приехала слишком поздно.
Он шёл по оживлённой трассе, недалеко от города. Мимо проезжали десятки машин, но ни одна не остановилась.
На похоронах собралось много людей. Все говорили, каким прекрасным человеком был Георгий Иванович.
Но никто, даже его близкие, не понимали, какой трагичной оказалась его жизнь.
Он был действительно очень хороший, но слабый человек. Плыл по течению, туда, куда понесло его в юности. А понесло не туда.
Он был крестьянин по призванию. Любил землю, любил сажать и растить, – ему нужно бы стать агрономом, а не актёром.
Но волна понесла его, и он не нашёл в себе сил выплыть.
Ни капли своего за всю жизнь. Только этот жалкий огородик, уже в конце жизни, который его и погубил.
Он очень хотел пожить подольше. Но для человека важнее не сколько и как, а зачем жить.
Смысл был утерян, и он не искал его. И в его смерти было что-то от кары небесной, жестокой, но в каком-то смысле справедливой.
Бедный Георгий Иванович!
Ему нужен был друг, который помог бы разобраться в себе, подтолкнул бы в правильную сторону. Но друга такого не оказалось рядом. А сам он сделать этого не сумел.
Все считали его успешным и очень благополучным человеком. Простой сельский парень. Окончил престижный московский вуз. Работал в Академическом театре, пользовался всеобщим уважением. Хорошая жена, талантливый сын, невестка, вскоре должен был и внук родиться.
Кому пришло бы в голову, что это глубоко несчастный человек? Что это трагическая фигура? И ему самому это не приходило в голову.
Никто никогда ему не сочувствовал, и он сам не сознавал, что нуждается в сочувствии.
Так жизнь промелькнула, прошла – и вдруг кончилась, так, в сущности, и не начавшись.
Что может быть ужаснее?
Но никто, ни один человек, ни даже он сам – не догадывался об этом.

Андрей Платонов как-то сказал: «Жизнь есть упускаемая и упущенная возможность». Возможность – состояться, стать счастливым, стать Человеком.
«Упускаемая и упущенная» возможность.
Это – про Георгия Ивановича.