Алька

   Двадцать шестого года рождения. Первенец.
   Батя - бронетанковый. Командир. Алексан Спиридоныч. Самородок с вяткинской глуши. Два класса - церковно-приходских. С коридорчиком. Балалайку за два дня. Виртуозно.
   Бронетанковая академия, все дела. Дослужился до зампотылу. Халхин-Гол, Жуков. Поссорились, и с того натерпелся - всю войну икалась размолвка. Дважды меняли героя на красное знамя. В результате, шесть штук - кавалер, один из пятнадцати  со всего союза. Участник битв от Москвы до Кеника, первый председатель нашего совета ветеранов.

   Алька случился цельным - советским, сталинским. Комсомолец, активист. Умница, отличник. Стрелок. Закрытыми глазами, по звуку - всегда десять.
   Сразу побежал на фронт. Дважды ловили, возвращали, наконец батя не выдержал - приписал к обозу. Все-ж семнадцать, взрослый. Рукастый, ловкий.
   Научился пэпэпша набивать под обрез. Даж сверх того. Семьдесят шесть - это патронов в барабане. Тут-же свалил в разведку.  Достали, навтыкали - пообещал, и на следующие сутки утек. Махнули рукой - не удержишь.
   Сходу разжился шмайсером, потом пулеметом. Сметливый, резкий, азартный - отвел душу, пострелял.
 
   С войны припер чемодан - огромный, немецкий. Во дворе открыл - посыпались конфеты. Полна коробочка, трофейные, целый ящик - под завязку. Со всей округи пацаны слетелись - еще-бы, такой праздник, Алька вернулся.

   Юрфак на отлично - красный, он красный и есть. Милиция, прокуратура.
   Мастерить любил. Починять. От примуса до водопровода - хоть что, по первому свистку.

 - Аличка, родной, у меня кран не того...
 - Сей момент, трищ дженера, - и радостно бежал помогать.
   
   Местные старухи обожали - караулили у подъезда. Примус, проводка, вешалка, крючок. Ему в радость - работает, треплется. Родной.
   Вот денег не брал. Никогда. Ни с кого. Рюмочка.

   Поначалу нормально. Весело. Жизнь ладилась.
   Встретил половинку - влюбился, расписались, родили Светку. Перевелся в Ленинград - дали комнату в коммуналке.
   И там понадобился. Блокадники, блокадницы. После работы - вторая смена. Забезденег - свои, советские.
   Но от рюмки не отказывался. По выходным, на работе, в гостях. В бане, или просто по-соседски. Короче, стал пить. Всерьез. Запойно. И уже не мог ни работать, ни починять. Только заливать. Месяцами.

   Ушла половинка, забрала Светку. С работы попросили по-хорошему, правда, партбилет долой. Все принял безропотно, ни одного плохого слова - ни про бывшую, ни про работу. Никогда.
   Устроился на завод - рабочим. Пошел вверх, уникальный специалист - токарь, фрезеровщик, сварщик. Самые ответственные оборонные заказы, сложнейшие сборки, испытания - все к нему. Ни разу не говорил нет, не могу, не справлюсь.

 - Так точно, ща сделаем.

   И делал. А через неделю исчезал на два месяца. Терпели-терпели, да не вытерпели.  Так и повелось - устроится, полгодика на ура, и в нуль. До копейки, до трусов.
 
   Летом  Челябинск - мама, сестры, племянники.
   Ждали как манны небесной. Особенно мы-дети. Сам как ребенок. И детские забавы, потребы, фантазии воспринимал всерьез, участвовал на равных - походы, велики, войнушки. Тир, мороженки. Лучше его не было - все умел, всегда с радостью.
   Главное, свой. Взрослый, но свой - искренний, не закрытый костюмом, морализаторством, позой.
   На дворовом верстаке творил лучшие в мире пистолеты - вальтеры, парабеллумы, наганы. Даже маузеры. Один в один. На совесть - издаля не отличишь.
   Если мороженное - по триста. Разного. Плюс газировка - по бутылке на брата.
   И можно обсуждать любое. Кроме интима. Болеть по-взрослому - разумеется, за наших. Истово, с душой. Делить успехи и неудачи - по-правде, не боясь, что тебя не поймут.

   В девяносто шестом, приказал.  Ничего не нажил. Кроме комнаты. Так и не повзрослел, остался в тогда - стрелком с чемоданом конфет.
   Альберт Александрович. Дядя Алик. Навсегда.