Глава тридцать седьмая. Бесчеловечный

   Приятного чтения)


   Вельмол вновь был в своей старой доброй одежде и с неразлучным Кусакой, которые ему вернули стражники-конвоиры. Он радовался тому, что остался жив и что лучшему большинству удалось выжить. О смертях последователей он старался не думать. Неизвестно было только будущее, которое сдавливало его и вводило в сомнения.

   – Приятный воздух. – полной грудью вздохнула Сури. Увядание природы ей нравилось более, чем обычная знойная Благодать.

   – Ну ещё бы! После всех лишений, холода, ужасной кормёжки и тесноты, как радостно ощущение свобод! – отозвался чернобородый, гладя рукоять своего меча.

   – А между тем – мы всё ещё живы! – заметил рядом шедший Ронэмил. – Вернёмся в логово? Или дёру дадим? Слежки, вроде, нет.

   – Я не хочу рисковать. – твёрдо произнесла Сури. – У них мой сын...

   – В катакомбах произошла заварушка, на меня напали, и мне пришлось... – подавленно высказался Ивралий. – В общем всё объял пожарище. Я защищался как мог. Не думаю, что что-то ценное могло уцелеть. Совпадение ли то, что похититель детей и тот, кому доставили мою дочь – одно и то же лицо?

   – Вполне вероятно. – ответил однорукий.

   – Пожар? Жаль, очень жаль. Я знаю лишь то, что по словам этого наблюдателя и из простых слухов у меня сложилось впечатление о том, что похититель полностью потерял облик человека и, если все злодеяния, совершённые им правда – вряд ли я смогу возобладать над собой при встрече с ним. – уверенно высказался Вельмол. – Что скажешь, Гапдумол?

   Тот медленно, упираясь на сломанный посох шёл с грустным лицом. Ему не хотелось разговаривать, но пришлось проворчать:
   – Похоже иноземец случайно сжёг все мои книги, ингредиенты, запасы... Придётся всё заново восстанавливать, если, опять же, всё обойдётся – что вряд ли возможно... Я, похоже, во время пыток потерял способность предвидеть будущее. Иначе завесу тьмы я объяснить не в силах. – проговорил тот устало. – Я слеп, я бесполезен... Мне кто-то мешал...

   – Но ты же не все таланты растерял, так? – спросил Вельмол.

   – Я не знаю... – старик на всю вечернюю улицу свистнул с помощью двух рук; через несколько минут над их головами кружили разного оперения птицы. – Надо будет всё перепроверить. Мои птички подскажут мне, где находится скопление тёмной энергии. Вы безошибочно отыщите того человека.

   – Вот меня только тревожит один нюанс. – отозвался Ронэмил. – Все посланные по следу этого убийцы – не вернулись...

   – Мы – не «все». Мы справимся, ради родных. – со злобной уверенностью ответила Сури.

-----------------------------------

   Единственное и самое огромное поместье на всю северную округу располагалось на отшибе безлиственного леса. С виду оно было заброшенным, путникам пришлось перелезть через чрезмерно высокие ограждения с помощью верёвки. Гапдумол не смог перелезть, и ожидал их возле входных ворот.

   На обширной территории мрачного поместья ветер, или что-то другое завывало так, что создавалось впечатление отдалённых стонов. Окна на первом этаже и парадная дверь были заколочены досками, не было и щелочки и невозможно было понять, что находится внутри. Им пришлось ещё раз воспользоваться верёвкой с крюком, чтобы проникнуть внутрь здания через балкон.

   Поднявшись и войдя через скрипучую дверь балкона в помещение, их объял таинственный холод и поглотил полумрак. К каждому высокому окну была намертво прикреплена железная решётка с палец. Как попало были раскиданы стулья, столы и книжные полки, поваленные вместе с содержимым на пол.

   Впервые Вельмол увидел страх Ронэмила – тому крайне не понравилась вся эта обстановка, а далёкий протяжённо-тревожный детский визг вынудил его побежать сломя голову обратно к балкону.

   Но теперь дверь была так же, как и окна закреплены изнутри сталью, что совсем смутило одноглазого и несколько озадачило остальных, не понимающих, как такое возможно.

   Ронэмил почувствовав себя взаперти, закричал от безысходности:
   – Оно не хочет нас отпускать!

   Как будто в подтверждение к этому, откуда не возьмись подул сильнейший ветер. Настолько сильный и мстительный, что он смог сбить Ронэмила с ног.

   – Старые боги прокляли это место! – снова выкрикнул он с вылупленным глазам.

   – Если тебя ноги плохо держат, это не значит, что боги виноваты. – уверенно сказал Ивралий.

   – Ну не факт что прокляли, но здесь явно что-то не так... – Вельмол знал, что Ронэмил не мог просто так свалиться невзначай.

   – Может, разделимся? – предложила Сури.

   – Можно, только парами. Ивралий со мной, ты с Ронэмилом. Мы идём на крик, вниз. Сосредоточьтесь и будьте готовы ко всему.

   Поиски живой души не увенчались ни у кого успехом. Обыскав первый этаж и не найдя ничего примечательного среди разрухи, они решили проверить подвал. Каменная лестница всё глубже и глубже уводила их по тоннелю, дальше пришлось ступать по воде, которая была по колено.

   – Видать затопило из-за проливных дождей. – проговорил Вельмол с эхом, прихватив настенный факел.

   Наконец, спустя пару минут блужданий в полутьме, проход расширился с размахом. Показалась пещера со сталактитами, грозящими в любой момент обломиться и насмерть их придавить. В самом конце пещеры нельзя было не заметить алтарь, за ним водопад из проломленного потолка, и клетки, внутри которых чернобородый подметил, судя по размеру, детскую рваную одежду, белые мантии наблюдателей и истлевшие детские скелеты.

   Ивралий, с шоком выдохнув, подошёл к алтарю, начал любопытно рассматривать разложенные на нём оккультные предметы.

   Иноземец увидел разноцветные свечи разных форм и размеров, расставленные в виде созвездия Бессмертного; на созвездии крысы с двумя хвостами был расположен изогнутый чёрно-матовый кинжал. На небольшую треугольную глиняную пирамиду был возложен череп неизвестного животного с тремя углублениями.

   «Трёхглазый?» – подумал он и поморщился.

   От мерцающего факела слабо отсвечивали кубок с водой и чаша, наполненная чем-то тёмным, и на ощупь вязким. Ивралий взял деревянную фигурку пентакля, в центре которого располагалось солнце, и узнал:
   «Знакомый знак».

   – Как думаешь, эти жертвы были в честь какого-то божества, или просто так? – Ивралий откинул деревянную фигурку в сторону водопада, и проследил взглядом, куда она упала. Увидев краем глаза что-то человекоподобное завернутое в ткань, его пронял озноб и гнетущее предчувствие.

   Позаимствовав кинжал, он разрезал ткань и с омерзением в сердце увидел бездыханное оголённое и изрезанное тело девочки. Сукровица покрывала всё её тело. Колени Ивралия подогнулись, и он упал рядом с телом натужно зарычав, узнав в ней свою дочь.

   Подбородок Вельмола дрогнул, ему стало истинно жаль иноземца и незавидную судьбу его дочери. Он не стал вмешиваться и успокаивать Ивралия, вместо этого он со злостью подобрал книгу под алтарём и подошёл к фонтану. Сверху, в проёме, бледно светила луна, прочтённые слова обретали зловещий, какой-то далёкий и неправильный смысл.

   До чернобородого дошло:
   «Наблюдатель лгал. Дочь Ивралия здесь, а не в их руках... Соответственно и остальные родные могут быть не у них. Блеф?»

   Ударив Кусакой по оккультным предметам, Вельмола пронял зловещих холод и он вновь погрузился в видение прошлого, но оно было гораздо ощутимее прошлого. Он почувствовал себя другим человеком.

   Человек, которого они искали, и который располагался на данный момент на пятом, последнем этаже поместья – не чувствовал угрызений совести. Всё совершённое им было для него правильным и верным. Если бы он не занимался тем, что есть, то его изнутри начала съедать пустота и неудовлетворение к жизни, и что ещё хуже – его неполноценность, которая и толкала на такие действия.

   Ранее никто из многочисленных прислуг и стражников в этом огромном замке не смел взболтнуть на счёт этих зверств и слова между собой, но все знали и иногда слышали, как что-то гадкое, неправильное творилось в подвале. Все, кроме него самого, пытались держаться так, как будто бы всё было нормально, словно не происходило никаких ужасов и престранных игр с детьми. Ни у кого и в мыслях не было сдать его властям с материальной выгодой для себя – всё и вся было подкуплено, никто не смел помешать его пиршеству со своеобразным весельем. Но теперь же, из всех слуг остался лишь один дворецкий, да и тот являлся нечасто.

   Цель наблюдателей понимала, что люди, прознав о нём и его увлечениях, сочтут его за крайнего безумца, и вряд ли простой люд понял бы, с какой целью он всё это делает. Но им никогда не осознать той внутренней пустоты с горечью во рту, что поедала его каждый день.

   Вифинар был слишком отчуждённым молодым человеком, бывшим хирургом, возрастом около двадцати трёх лет, ныне состоявшим в парламенте благодаря своему отцу, который помер из-за эпидемии Мутной крови три года назад. Это тоже повлияло на его особенную ненормальность. Блестящий интеллект, краткость в суждениях и диалогах, крепкие знания политики Горбри и зарубежья, благородное лицо с ясными глазами – делали его в глазах знати достопочтимым человеком.

   Он очень боялся смотреть в глаза людям, но не детям. Деньги для него служили как прикрытие с гарантом безопасности – но самое главное, благодаря им он мог продолжать существовать и творить всё что ему вздумается. Он не раз думал о самоубийстве, мысли его заходили до самых разных своих кончин, но в конце концов он пришёл к выводу, что это ниже его достоинства и ещё есть ради чего жить.

   Лишь изредка выходя на улицу прогуляться, ближе к парку, он садился на скамейку как точно такие же простые люди и делал вид, что читал газету – но на самом же деле он внимательно, но скрытно приглядывал за детьми. Даже простое созерцание подпитывало его, заполняло пустоту радостью.

   Встревоженный Вельмол, видя всё это глазами безумца, морщился от отвращения, но продолжал смотреть, чувствуя себя другим.

   Вифинар почти ни с кем не разговаривал, в том числе со стражей и прислугой. Но бывали и редчайшие исключения, если это были расспросы о его жизни в кругу высших особ – в такие моменты он был очень аккуратен в ответах, а порой и просто скуп. Его не волновали возможные преследования и наказание за всё содеянное, пусть даже последует самый худший исход под взорами населения на главной площади Горбри – он думал, что это не так страшно, как может показаться.

   Страдания своего разума он вымещал на ни в чём неповинных молодых душах. Это отчасти помогало, но временно. Волновало его осознание того, что он начинает превращаться в настоящее чудовище, но и опять же остановиться он был не в силах. Чем дальше он заходил, чем более извращался, тем труднее становилось выбираться в общество. Также тяжко было выходить из поместья на чистый воздух, в парк к людям, и находить общий язык в парламенте. Он становился ещё более молчаливым и воздержанным, высоко поставленные личности думали и переговаривались меж собой, что он в дурном настроении или же приболел. Люди и само присутствие их давило на него. Иногда Вифинар желал, чтобы они все исчезли из его жизни навсегда, чтобы он остался одним в этом мире, и чтобы всё это прекратилось – но он понимал: это невозможно.

   На задаваемые вопросы он всё чаще стал отвечать кивками, отрицаниями головой и жестами – вовсе не используя слов. Изменения своей чёрной личности он не мог никак скрыть – и, похоже, дойдёт до того, что он вовсе сломается и не сможет выйти из поместья.

   Так и вышло. В один пасмурный день он захотел, как обычно, прогуляться до главной площади, зайти в парк и посидеть на скамье делая вид, что читает новый выпуск газеты. Но это не совершилось. Ещё около высоких кованых ворот его впервые охватил всеобъемлющий, невиданный до этого страх быть пойманным и осуждённым. Он почувствовал всю тяжесть своего существования и то, сколько вреда он нанёс этому городу – сколько семей пострадало и лишилось детей из-за него. С содроганием в руке он убрал её от ручки двери и, развернувшись, отправился назад к поместью на дрожащих ногах – но путь этот был далёк и тяжёл. Не дойдя и половины пути, он рухнул на землю. К нему бегом направилась стража и донесла до пятого этажа в его покои на постель.

   Доктора вызывать никто не стал, у него в поместье ранее жил свой личный медик, который, как и многие другие, не задавал лишних вопросов, а просто выполнял свои обязанности. Он аккуратно намекнул ему на то, что всё это скорее всего из-за недосыпания, но он наотрез отказывался ото всех лекарств и настоев.

   Вифинар почти не спал и его не тянуло ко сну, но с ним часто случалось так, что он отключался случайно на непродолжительное время и вновь продолжал впустую бродить по огромным комнатам и коридорам поместья. Во времена перерыва, когда он воздерживался от игр с детьми, часто случалось так, что он долго и неустанно смотрел в зеркало на своё ухоженное лицо. Он находил в нём нечто манящее и таинственное, пытался разгадать, что же в нём особенного.

   Более самостоятельно он не осмеливался выходить в город к людям, но вместо этого он вместе со свитой страж ночью выезжал на карете до леса, по которому гулял почти до рассвета, вдыхая аромат папоротника с лестными цветами, и тем самым успокаиваясь.

   Во время очередной прогулки по лесу, возле ручья он снова решил глянуть на себя – и эффект был сильнее, чем тогда, когда он глядел на себя в доме у зеркала. Его лицо из-за изменчивого потока ручья принимало разнообразные формы, синее бездонные глаза, хищно и внимательно поглядывающие на него же самого, страшили его. На Вифинара мгновенно нахлынули воспоминания обо всех сломленных, изуродованных и под конец убитых детях.

   Ему подумалось:
   «Да, – понимал он, – Вот каким я стал. Пути назад больше нет».

   Время от времени он спускался в подвал, куда доступ был закрыт всем остальным, и занимался своими таинствами, переданными ему отцом.

-------------------------------------------

   Острое как игла в голову видение закончилось, теперь Вельмол знал, куда следует направляться. Вместе с Ивралием и остальными они, объединившись, поднялись на пятый этаж.

   Словно кровопийца, выжидающая очередную игрушку в виде молодняка, Вифинар сидел в своём уютном кабинете возле камина на последнем этаже и дожидался очередной партии молодых душ, читая в запой стихи для детей.

   Прошло достаточно времени для того, чтобы он начал слегка нервничать, а затем и паниковать из-за того, что никого к нему так и не привели.

   «Но сегодня же именно тот самый день, почему может быть задержка?» – неугомонно била его мысль в голове, не дающая спокойно сосредоточиться.

   Он был не в силах более сидеть и ждать, ему захотелось срочно расспросить об этом слугу. Отперев дверь на ключ, он нараспашку открыл её и начал звать своего подданного громким, но малость ослабевшим, чуть ли не писклявым голосом. Никто не откликался и тем более не шёл к нему на зов. Только последний, пятый этаж особняка не был в упадке так, как остальные, оставленные и покинутые.

   Резкой подножки он не ожидал, да и не был привыкшим к боям, потому и свалился как куль – без сопротивления, закричав от неожиданности. Вифинар не ожидал крепкого захвата за шею, он оглянулся и увидел перед собой чернобородого мужчину, который, хмурясь, придирчиво рассматривал его лицо.

   Тут Вельмол и подумал:
   «Это точно он. Таких глаз я никогда ещё в жизни не видел, хоть и повидал убийц и мародёров, не ведающих что такое пощада и милосердие».

   – Ещё кого-нибудь удалось найти? – спросила Сури.

   – Тут есть только он. Это забытое место, больше никого нет. – ответил лидер.

   – Вельмол, это он? – обрадовался Ивралий, сжав зубы.

   – Он. Видите, как лицо прячет? Ещё и руки трясутся. М-м-м, что это? Детские стихи? Друзья, вам лучше не спускаться в подвал – ничего хорошего там нет. Не поверите, но мне остро явилось видение, и я прочувствовал всё-то, что ему удалось совершить за несколько лет. Это было… хуже кошмара.

   – Всё же перед уходом мы проверим подвал. – твёрдо заявила Сури, а Ронэмил подтвердил.

   – Скоты, что, способны напасть только толпой на одного? – протестовал Вифинар. – Отпустите немедленно, вы и понятия не имеете с кем связались! Я запомню каждое из ваших лиц, вас непременно разыщут мои приближённые! – злился он и пытался вырваться из захвата Сури, но это было без толку, он только силы тратил впустую.

   Его попытки высвободиться выглядели нелепо почти для всех, как и то, что Вифинар пытался твердить им. Сури была в трижды сильнее и ловчее этого дохляка, она сама, подпитываемая злобой, справилась с доставкой мужчины на нижний этаж. Всё это время пойманный кричал, извивался, пытался было кусаться и вопил, звал на помощь, срываясь на визгливый крик.

   Чернобородый, поморщившись, произнёс:
   – Ронэмил, вдарь ему хорошенько, голова разболелась. – тот всё понял и на выдохе врезал похитителю локтем в живот, и этого вполне хватило, чтобы замолкнуть. Он еле дышал, кашлял и жадно хватал воздух ртом. – Ты и не представляешь, что тебя ждёт. Знаешь, как заставить душу гнить и страдать? Оставить её неупокоенную в этом мире. Это мы и сделаем с тобой.

   – Ну, дело сделано, осталось его только доставить. – неуверенно проговорил Ронэмил. – Вельмол?

   – Нет уж, так не пойдёт. Почему-то мне кажется то, что именно он сможет выкрутится даже из плена наблюдателей. Хочу, чтобы всё было наверняка. Я знаю, чего желает Ивралий, чего он заслуживает – и так мы и поступим. Подождите здесь, я мигом, нужно прихватить мешок.

   Спустя десяток минут, с трудом найдя выход из мрачного поместья, все шли молча по щебневой дороге в сторону далёкого озера. Каждый знал, что впереди их ждёт неопределённость, и об этом они хотели высказаться друг другу, но что-то внутри каждого сломалось, они не находили подходящих слов, не получалось сформулировать предложение и выявить его на свет. То, что они увидели в подвале, напрочь изменило их мышление на счёт людей и того, до чего может докатиться человек.

   Гапдумол был угрюм из-за того, что узнал, почему это место объято чернью. Обвязанный Вифинар пытался вырваться скорее из инстинкта выживания, чем из настоящего желания не быть пойманным. Но крепкий захват Вельмола гарантировал удачное завершение сегодняшней прогулки.

   Команда направилась в сторону озера с намерением утопить Вифинара. Засунув в мешок несколько крупных булыжников, привязав его к ногам убивца, они скинули его с моста и, увидев, как тело утонуло, удалились с гнетущими настроениями. Не смотря на убийство убийцы в душе каждого был ощутимый нехороший осадок.

   Увы, они, заболтавшись и достаточно отойдя не знали, что в воду прыгнул проворный неизвестный преследователь, который с трудом вытащил тело на берег, приведя то в сознание.

   Через несколько месяцев это поместье начнут разворовывать, или же кто-то в нём поселится жить, без ведома властей – а им-то это уж точно не понравится. Но это поместье ждёт другая, более точная участь – сожжение. Многие стены Горбри будут увешаны плакатами о новой трагедии для Горбри: «Несчастный случай непотушенный свечи перед сном».


------------------------------------------------------   

   Вернувшись обратно в подземелье, их довели к себе в камеру, где они ждали несколько часов прихода наблюдателя. У них было время понять ситуацию, и переговорить друг с другом.

   – И всё же я должен высказаться. – начал с трудом Вельмол. – Мне по-настоящему стыдно перед вами. Считайте, что с нами покончено из-за меня. Они ведь после этого... человека, убьют нас, или же будут пользоваться дальше как захотят. Но, по крайней мере, мы совершили отмщение перед Ивралием, который не заслужил того, что случилось с его дочерью.

   – Теперь приходиться прогибаться под их взглядами и чарующими словами. Если бы в твоих планах не нашлась течь – глядишь да получилось бы завершить твой замысел, Вельмол. – сказала Сури напоследок.

   – Я не сдамся и просто, без боя не приму смерть. – отозвался лидер. – Гапдумол предупредил, что они могут узнавать мысли любого человека, кроме самих себя. Кстати, и вам не рекомендую о чём-то личном думать при их присутствии, разве что о всякой чепухе – специально.

   – Всё было в пустую. Даже смерть этой погани не обрадовала меня. – прокашлял угрюмо Ивралий. – Мне всё равно, что будет дальше.

   Сури ещё не знала, но из неё собирались сделать наблюдателя после этого задания. Им не важно было, что она будет первой из женщин в их ордене – главное это быстрое и верное обучение. Терату она была крайне симпатична, а это значило многое среди наблюдателей, которые нехотя, но всё же смогут принять в свой круг первую девушку в ордене. Она согласилась, не видя для себя других путей – любой бы в таких условиях давки со всех сторон согласился бы. Это не просто был путь к спасению, но также и к сыну.

   Всё это время её муж, Мэризиль, следил за её приключениями с помощью тонкой, но сильной связи с Адишолом. Видя её будущее, он попытался подкупить императора Мистамина, но не получилось, и был убит один из его верных наместников во время провалившейся сделки. Ему пришлось настойчиво попросить божество помочь ему хоть как-то, он молился каждый день пока все сёстры с братьями спали и ждали ответа от божества, которого не было уже долгое время. Мэризиль злился, но не подавал виду. Он терпеливо молился уже пятый день, он не выдержал, встал и ударил кулаком статую. После удара неведомая сила откинула его назад. Теперь-то Адишол со злым смешком обратил на него внимание, лукаво пообещав в скором времени помочь.


   Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 21.03.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)