Вот и свела судьба,
Вот и свела судьба,
Вот и свела судьба нас!
Только не подведи,
Только не подведи,
Только не отведи глаз…
* * *
Никогда ни о чём не жалей.
То, что пройдено, всё не зря.
Без ошибок не стать мудрей,
Без синиц не поймать журавля.
Лиза стояла посреди комнаты, и в зеленовато-серых глазах её полоскался настоящий ужас. Уж слишком много событий случилось в этот день, и все эти события были не слишком радостными для неё. Ну, подумайте сами, что может чувствовать крохотная четырехлетняя девочка, которую мать бросила на лавочке в парке, положив в карман курточки письмо с отказом от неё, и сунув в руку дочери дорогую импортную куклу?! Потом дядя-милиционер привел заплаканную, голодную, трясущуюся от страха Лизу к себе в отделение, напоил её чаем со сладким пирожком, и вызвал тёток из социальной службы. Эти тётки и отправили девочку сюда, в детский дом, прямо на милицейской машине. И вот теперь она стоит тут, в палате, куда её определила воспитательница, испуганная и растерянная, в окружении других девочек, крепко прижимая к себе нарядную куклу Барби – подарок матери, единственную память, которая осталась у неё от той, от прежней жизни.
Правда, если сказать честно, то и в той жизни, что была у Лизы до этого дня, у девочки было не слишком много радостей. Маму свою она почти не видела. Та редко обращала на неё внимание. Утром она приходила с работы, и сразу заваливалась спать, крепко-накрепко запретив Лизе входить в комнату и будить себя. А вечером мать уходила снова, даже не поцеловав её на прощание. Но девочка всё равно очень любила свою мамочку. Ну, а кого ещё ей любить? Ведь не соседку же, которую мама просила присмотреть за дочерью, пока сама она на работе.
Соседка, бабушка Вера, неплохо относилась к Лизе, и даже баловала иногда, покупая для неё пакетик дешевых карамелек или угощая яблоком. Конечно, жалко девчушку – никому не нужна пацанка! Целыми днями дома одна. Вот старушка и прикипела к ней душой. Своих-то внуков Бог не дал… Да и деньги, что платила за дочку непутёвая Серафима, были для Веры Львовны далеко не лишними. Пенсии-то у нас сами знаете, какие – смехота одна. А тут всё-таки приработок, хоть и небольшой. Конечно, Симка неплохо зарабатывала, могла бы и раскошелиться, только дело ведь не в том, сколько человек получает, а в том, сколько тратит. Ну, а тратила Серафима много. Как объяснила молодая женщина соседке, деньги нужны ей на поддержание имиджа. Бабушка Вера, конечно, не знала, что это такое – имидж, и почему его надо поддерживать, тратя на это такие деньжищи, а спросить постеснялась, и в уме создала для себя этакого огромного нескладного монстра, раскачивающегося на тонких дрожащих ножках. Вот чтобы этот страшила не упал, и не придавил под собой Симку и её маленькую дочку, и надо его поддерживать, тратя на это заработанные деньги.
Работала Серафима в ночном клубе, показывала там стриптиз. Работа, надо прямо сказать, не ахти какая. Ну, да где ж нормальную-то работу взять, особенно, если приехала ты в Москву без гроша в кармане, да ещё с маленьким ребенком на руках. Хорошо хоть, что в клуб взяли. А то, пришлось бы ей ехать назад, в свою Тмутаракань, или тут на панель выходить. Что и говорить, на трассе мужиков ловить – перспектива не из приятных, даже врагу своему такого счастья не пожелаешь.
Надо сказать, что Серафима Краснова, совсем ещё молодая женщина, наверно, чуть за двадцать, а может, и того меньше, была необыкновенно красива. Поэтому и в клуб её взяли сразу, даже без испытательного срока. Уж очень нравилась она посетителям этого злачного места, не оставляя равнодушным никого из этих сальных, полупьяных, пресыщенных женскими прелестями мужиков, весь вечер пялящих глаза на извивающихся у шеста полуголых баб.
Вот и дочка её, Лиза, пошла вся в мать – хорошенькая, как кукла, с густыми пшеничными волосами и темными бровями вразлет, пушистыми ресницами и пухлыми губками небольшого рта. Разве что глаза у матери светло-голубые, как летнее небо, а у неё отцовские – огромные, серые, с зеленоватыми крапинками.
Так вот. Не прошло и нескольких месяцев с того дня, как Серафима стала крутить задницей у шеста в ночном клубе, как её заприметил один мужик, видно, из крутых. Этот серьёзно запал на необыкновенно красивую девушку, и вскоре сделал ей предложение руки и сердца, несмотря на её весьма сомнительную репутацию и отнюдь не престижный род трудовой деятельности..
- Ты ведь замужем не была, детка? – спросил он у Симки, надевая на её шейку золотое колье, купленное ей в подарок.
- Нет, не была, - смущенно сказала Сима, с ужасом думая о том, что сделает этот человек, если узнает о дочери, которая ждет её дома.
- Вот и славно, - сказал ей будущий муж-бизнесмен, молодой мужик, на вид лет двадцати пяти - двадцати семи. – Будешь сыновей мне рожать! Чем больше, тем лучше. Я детей люблю…
Она прекрасно понимала, что мужик этот, скорее всего, был ранее обыкновенным братком, и разбогател на рэкете в мутную пору полного беспредела начала девяностых. Об этом говорили его богатырский рост, широкие плечи и пудовые кулаки. Да, был этот мужик огромным, как гималайский медведь, и очень сильным. Один раз он при ней на спор согнул толстый арматурный прут, причем сделал это так, между прочим, играючи. Так и представляла его Серафима в китайском тренировочном костюме с яркой полосой на штанах – спецодежде бандитов тех лет, с окровавленной битой в руках, которыми учили тогда непокорных лохов. Только вот, глаза его выдавали. Были они широко распахнутыми, добрыми и смешливыми. Ну, не может быть таких глаз у тех, кто жестоко «шалил» в девяностые… Так что, происхождение денег у жениха оставалось для Серафимы тайной за семью печатями. Впрочем, какая разница, откуда взялись у него деньги?! Главное, не придется ей больше извиваться у шеста и показывать стриптиз, с ужасом глядя на распаленных этим зрелищем подвыпивших самцов, окружающих её плотным кольцом, от которого так и несёт винным перегаром.
Конечно, Серафима не была влюблена в Григория. Ну, какая любовь-то, Господи?! В этом мужике не было ничего, что могло бы привлечь к нему женщину – не умел он красиво ухаживать за дамой – носить на руках, дарить букеты и нашептывать на ухо комплименты, которые так любят женщины. Впрочем, может быть, во всём виновато было то время, когда всё это происходило – на дворе заканчивался трудный девяносто четвертый год. Единственно, что было у Григория в достатке, это деньги. Ну, а в девяностые деньги стали заменять людям всё. И молодая женщина, конечно, сразу дала согласие на этот брак, не сомневаясь ни на мгновение в правильности своего решения. Хотя, если сказать честно, сильно, до дрожи в коленках, побаивалась будущего супруга. Поговаривали, что он отправил на тот свет не одного бедолагу, и руки у него по локоть в крови. Но, как говорится, не пойман – не вор. Может, наговаривает кто, по злобе или из зависти, бывает и такое. В общем, не был этот мужик героем её романа. Только кто ещё польстится на неё – чтобы замуж позвать? Все норовят только на ночь снять, позабавиться, получить своё, да и в сторону. А этот – в ЗАГС, регистрироваться, чтобы всё, как у людей…
После того как они отвезли документы в ЗАГС, Серафима прикидывала уж и так, и этак, и выходило, что в новой семье места дочери нет. Не возьмет её Григорий с ребенком, как пить дать - не возьмет! Вот поэтому и оказалась Лиза одна на лавочке в парке, а мать исчезла, променяв её на новую жизнь с незнакомым мужиком, который вскоре станет её законным супругом и отцом её будущих детей…
…И вот, Лиза стоит одна, окруженная девочками, которые подходят к ней всё ближе и ближе. Лица девочек почему-то нахмурены, хотя видит она их первый раз в жизни, и не сделала им ничего плохого. И вдруг в душу Лизы заползает страх, а на глазах появляются слёзы, которые она вытирает ладошкой, и ещё крепче прижимает к себе любимую игрушку.
- Девчонки, смотрите, какая у неё кукла! – говорит вдруг девочка, которая выше остальных на полголовы и, наверно, постарше других на год или два.
Понимая, что куклу сейчас отнимут, Лиза крепко-крепко прижимает её к себе обеими руками, и зажмуривает глаза, чтобы не видеть, что будет происходить здесь уже через несколько секунд. Потому что это очень страшно, особенно, если ты совсем одна, и тебе всего четыре года отроду…
Она не видит, как крупная девочка делает несколько шагов по направлению к ней, и протягивает руку к дорогой игрушке, которая пока является большой редкостью у нас в стране, а уж в их детском доме и подавно.
И вдруг Лиза слышит звонкий мальчишеский голос:
- Эй, Машка, ты что делаешь, а? А ну, брысь отсюда, мелюзга! Вот я вам сейчас…
Она открывает глаза, и видит распахнутую дверь, и в её проёме невысокого мальчишку лет двенадцати.
От этого окрика девчонки, окружавшие её плотным кольцом, кинулись врассыпную, причем та девочка, которая хотела отнять у неё игрушку, выскочила из комнаты первой, расталкивая локтями остальных.
Наконец, они остались в палате вдвоём – Лиза и спасший её паренёк.
- Ну, привет, малышка. Ты что, новенькая, да?
- Ага, - кивнула головой Лиза.
- А как тебя зовут?
- Лиза Краснова.
- А я Королев Никита. Что, эти девицы хотели куклу у тебя забрать, да?
- Наверно. Я не видела - глаза зажмурила от страха.
- Не бойся ничего. Пусть только кто подойдёт! Я тому быстро мозги вправлю!
- Спасибо…
- А у тебя что, родители умерли?
- Нет. У меня мама есть. Только она меня в парке, на лавочке оставила, и ушла. А дяденька милиционер сюда привёз. А у тебя мама есть?
- Наверно, есть. Мамы у всех есть. Только я её никогда не видел. От меня мать ещё в роддоме отказалась. Вот, уже двенадцать лет здесь живу.
- Мне здесь не нравится, - тяжело вздохнула Лиза, и её глаза в который раз за день наполнились слезами.
- Да, жизнь тут не сахар, кто ж спорит. Ну, да, ничего! Привыкнешь понемногу. Все привыкают… Тебе лет-то сколько?
- Четыре исполнилось…
- Ну, ты иди, устраивайся, а я пока воспитательную работу проведу!
Он вышел из комнаты, и через несколько минут в неё вошли девочки. Видно, воспитательные меры Никиты подействовали, потому что никто больше не посмел обижать маленькую Лизу, и никто не покушался на её красивую куклу. Разве что вежливо попросят подержать дорогую игрушку в руках. Лиза давала - девочкой она была доброй и отзывчивой, несмотря на то, что сама не купалась в ласке и заботе взрослых. Но она хотя бы видела мать, и помнила свою настоящую фамилию. А многие из тех, что жили здесь вместе с ней, не знали ни своего имени, ни фамилии, и в метрику были записаны так, как захотели их воспитатели. Те особой фантазией не отличались, без конца плодя очередных Ивановых, Петровых, Сидоровых и Найдёновых. Правда, нового знакомого Лизы они записали как Королева. Никита Королёв – красиво звучит, ничего не скажешь…
…Вот так и началась её жизнь в детском доме. Жизнь эта вполне могла бы стать для девочки ужасной, если бы не нежная забота Никиты, который опекал её, и стал лучшим другом Лизы на долгие годы. Почему так произошло? Почему мальчик выбрал именно её? Ведь среди девочек были и другие симпатичные малышки. А вот, поди ж, ты! Именно эта стала ему дороже всех. Кто ж знает, почему так происходит? Человек не властен над любовью – он может выбрать того, кого не будет любить, но не может полюбить по заказу. И с этим ничего не поделаешь!
Никита Королёв считался в их детском доме трудным подростком. Воспитатели и учителя не любили мальчика, и, откровенно говоря, даже побаивались его. Был он смелым до бесшабашности и очень непокорным, несмотря на суровых наставников, окружающих его с самого рождения, и строгие наказания, которые грозили ему за непослушание. Правда, несмотря на свою бесшабашность и непокорность, он хорошо понимал, что надо учиться, и успевал по всем предметам. Ведь без образования одинокому пареньку – кранты, тут уж и к гадалке не ходи.
Внешность парнишка имел непрезентабельную, поэтому твердо знал, что никто не захочет его усыновить. Ведь люди стараются взять в семью красивого ребенка, которым можно похвастаться перед окружающими. А он был некрасив. Только глаза его были хороши – довольно крупные и черные, как угольки. А всё остальное… Носом картошкой и светлыми бровями и ресницами Никита напоминал Иванушку-дурачка из сказки «Конёк-Горбунок». Правда, если помните, после купания в кипятке сказочный персонаж стал красавцем-царевичем. У Никиты же все превращения были ещё далеко впереди… Впрочем, он не слишком обольщался. В его будущей жизни вряд ли будет что-то светлое. Да откуда появиться ему, большому и светлому, у детдомовца - без кола и без двора?! Единственным светлым пятном в его жизни была маленькая девочка, которая потихоньку подрастала рядом. И за эту девочку он готов был, не раздумывая, отдать жизнь.
Лиза тоже привязалась к Никите, и бежала к нему со своими радостями, а чаще с бедами. И он всегда знал, как помочь малышке. Ну, а если не помочь, то хотя бы успокоить. Кем он был для неё? Другом, защитником, старшим братом, наставником…
…Так и шла их жизнь в детском доме – без особых потрясений, но и без радостей…
…Итак, вернёмся в тот день, когда Серафима избавилась от дочери, оставив её на лавочке в парке.
Она приехала домой, и на лестничной площадке столкнулась с Верой Львовной.
- Здравствуй, тёть Вер! – буркнула она, стараясь быстрее открыть дверной замок, и скрыться в своей квартире.
- Здравствуй, Серафима! Откуда путь держишь? – поинтересовалась пожилая женщина. - Ты, вроде, в это время обычно почиваешь перед очередным трудовым подвигом.
- В деревню вот ездила, - ответила та, и нервно зашуровала ключом по замку в поисках замочной скважины.
- Что так? Дела какие, или так просто, по родным соскучилась?
- Лизку к матери отвезла…
- К матери?! Да ты что? Как же так? Сама ведь сказала, что мать ещё в ту зиму преставилась…
- Ну, да. Так оно и есть, - опомнилась молодая женщина. - Мать-то померла, а младшая сестра осталась. Вот я и отвезла девчонку к ней. Что она тут всё одна, да одна? Там хоть с ребятами, на воздухе. Молоко своё, яички опять же, картошка…
- Что-то я тебе не верю, милая, - наступала на неё старушка. - Говори, куда дела девочку, негодница!
- Да тебе-то, какое дело?! - взвизгнула вдруг Серафима. - Ты что, родственница мне, или соцзащитница? Ишь, нашлась тоже, любопытная Варвара… Совестить она меня будет!
- Значит, избавилась от девчонки, дрянь…
- А ты сама бы попробовала! – жалобно заскулила вдруг женщина. - Никакой личной жизни… А тут замуж зовут! В ЗАГС!
- Вот что я скажу тебе, Серафима! Не будет тебе счастья в этой жизни. И этот день ты ещё не раз вспомнишь. Попомни мои слова!
- Не каркай, ворона! Ещё посмотрим, на чьей улице будет праздник! – опять окрысилась на бабульку та.
- Рано ты о празднике заговорила, милая… Как бы плакать не пришлось! Бог-то, Он всё видит, долго терпит, да больно бьёт…
В это время Серафима, наконец, нащупала ключом замочную скважину, и дрожащей рукой вставила в неё ключ. Уже через несколько секунд она вошла в свою квартиру, и тут же захлопнула за собой дверь, привалившись к ней спиной. Но и тут, в прихожей, она ещё долго слышала проклятия старой женщины, которые та посылала на её голову…
- Ну, ничего! – чуть слышно шептала Серафима, быстро снимая с себя одежду и натягивая домашний халатик. – Скоро я уеду из этой халабуды, и забуду о том, что наплела тут эта дура. Ну, что она может знать о моём будущем, карга старая…
Но в мозгу молодой женщины ещё долго звучал по-старчески надтреснутый голос соседки. И сердце Симы стало ныть в предчувствии бед и несчастий, которые ждали её впереди…
…Но уже на следующий день она забыла о том, что говорила ей Вера Львовна. Тем более что Григорий, её будущий муж, предложил ей переехать к нему ещё до свадьбы, и уволиться с работы. Значит, не придётся ей больше каждую ночь вертеть задницей у шеста, привлекая к себе внимание разгоряченных самцов, сидящих за столиками в зале. И, наконец, наступит для неё спокойная семейная жизнь с обеспеченным мужем и тихими домашними вечерами. Ну, а дочка, Лизка… Что ж! Мир не без добрых людей! Живут дети и в приюте. А ей самой придётся ещё не раз детей рожать. С таким условием и женится на ней Григорий, сам сказал…
…Итак, уже на следующий день Серафима собрала свои пожитки, и Григорий погрузил чемоданы в свой автомобиль. Начинался новый этап в её жизни…
…Переехав в коттедж будущего мужа, молодая женщина удивилась его величине – по сравнению с её съемной двухкомнатной квартиркой дом Григория показался ей настоящим королевским дворцом. Кажется, ухватила она свою жар-птицу за крыло. И теперь единственной её задачей было не ослабить хватку, и не выпустить удачу из рук.
Уже через несколько дней Григорий и Серафима посетили ЗАГС, и оставили там заявление на регистрацию брака. Потом жених повез новоиспеченную невесту в ювелирный магазин, и купил там обручальные кольца.
Кстати, свадебное платье и всё остальное он тоже выбирал невесте сам, потому что видел, как безвкусно одета молодая женщина, и как много теряет она от этой своей безвкусицы. Но что поделаешь? Нельзя получить от жизни всё. Редко так бывает, что необыкновенная красавица к тому же необыкновенно умна. Так уж получается, что, наградив женщину яркой внешностью, природа отдыхает на её мозгах. И умная красавица – это скорее исключение из правила, чем само правило.
- Ладно, поживет у меня, немного придёт в себя, пообвыкнет, пообщается в обществе с приличными людьми, присмотрится к ним, и всё будет тип-топ, - думал Григорий. - Ну, и я помогу – одену, как куклу, книжки буду заставлять читать. Впрочем, если всё пойдет так, как я хочу, она совсем скоро забеременеет, а там уже не до выходов в свет – придётся моей сладкой жёнушке дома сидеть, детей растить…
…Через месяц Серафима вышла из дома в кружевном белом платье и фате, с крошечным букетиком цветов в руке. Она была просто очаровательна в этом воздушном наряде! Под руку её держал Григорий, который был одет в черный смокинг, белую сорочку и галстук-бабочку – всё, как у людей.
Они сели в автомобили, разукрашенные лентами и цветами, и поехали в ЗАГС, где после недолгой церемонии стали мужем и женой.
Потом молодожены поехали в ресторан, где за накрытыми столами ждали их многочисленные гости – Григорий любил пустить пыль в глаза, и не поскупился на угощение и напитки для родственников и друзей.
Увидев очаровательную невесту, только что ставшую молодой женой Григория, мужики в едином порыве ахнули от восхищения, а дамы покрепче сжали наманикюренными пальчиками локти своих спутников. Не забывай, мол, милый! Ты свой выбор уже сделал, и теперь шаг влево или шаг вправо будет считаться побегом, и строго караться…
…В общем, свадьба удалась. Молодые, пробыв на банкете некоторое время, незаметно удалились, и пиршество продолжилось до глубокой ночи уже без них. А супруги сели в автомобиль, и поехали в аэропорт, чтобы самолёт отвез их на сказочный остров, где они собирались провести две недели своего медового месяца.
За эти две недели новобрачная смогла привести в экстаз всех мужиков, которые хоть раз смогли лицезреть на пляже её гибкое, безукоризненное тело, красиво упакованное в крошечный купальник-бикини, купленный заботливым мужем.
Сначала это забавляло молодого супруга, но потом назойливое внимание мужиков стало несколько раздражать Григория.
- Ну, а что я хотел? – пытался успокоить он себя. – Красивая женщина всегда обращает на себя внимание мужчин. Сам виноват! Хотел бы спокойной жизни, женился бы на незаметной серой мышке, которая всегда ходила бы за мной, как хвост за лошадью. А вот, потянуло на красотку, так теперь терпи, Григорий, и не мыркай! Зато, каких красивых детей нарожает мне Серафима! Да ради такого-то стоит и потерпеть…
Но месяц шел за месяцем, вот уже и год миновал со дня их свадьбы, а молодая жена так и не сказала ему, чуть краснея, заветные четыре слова:
- У нас будет ребенок...
- Эй, в чем дело, дорогая? – спросил как-то супруг у Серафимы. – Не пора ли тебе обратиться к врачу? Мы с тобой уже год как в браке, а о наследнике по-прежнему ни слуху, ни духу!
- Конечно, милый! Я завтра же запишусь к врачу, - не стала спорить жена. Хотя внутри у неё всё оборвалось от страха - а ну, как скажут эскулапы, что детей у неё не будет. А ведь такое вполне может быть после тех тяжелейших родов, когда она чуть не отдала Богу душу, производя на свет в неполные шестнадцать лет дочку Лизку. И что тогда? Известно что - чемодан, вокзал, поехали… Ведь ничего в этом раю не принадлежит ей – ни шикарный дом, ни деньги мужа, ни, тем более, он сам – Григорий Васильевич Таранов, двадцатисемилетний мужик – косая сажень в плечах. И единственно, что она сможет забрать отсюда, это несколько чемоданов с дорогими шмотками, купленными для неё супругом, которые через год выйдут из моды, и будут никому не нужны, да пару изящных вещиц с бриллиантами, что подарил муж на свадьбу. Только вот, отдаст ли он их бывшей жене при разводе – это тоже ещё большой вопрос…
…Итак, на следующий день Серафима, действительно, наведалась в женскую консультацию, и теперь с некоторым страхом и душевным трепетом ждала четверга. Именно на этот день её записали на приём к врачу.
Пожилая женщина-врач, увидев её, спросила:
- На что жалуетесь, мадам?
- Доктор, я уже год замужем, и никак не могу забеременеть. Муж нервничает, он очень хочет наследника. Ну, вы меня понимаете…
- Конечно, душенька! Я очень хорошо вас понимаю. Но год жизни в браке – это ещё не повод говорить о бесплодии. Обычно мы проводим комплексное обследование после трёх лет брачных отношений. Ну, а пока я могу просто осмотреть вас, и взять мазок для анализа, чтобы исключить воспалительный процесс…
Осмотр ничего не дал, всё было в норме. Немного успокоенная Серафима вышла из женской консультации, и поехала домой. Теперь она в любом случае сможет прожить здесь ещё два года. Ведь врач сказала, что волноваться рано! Ну, а за два года много воды утечёт…
Именно так она и объяснила всё мужу этим же вечером, когда тот явился домой из офиса.
- Значит, три года… Ясно! – сказал он, и тяжело вздохнул. Ну, почему так получается? У других мужиков, вон, один за другим детишки родятся, а у него, как на грех…
- Да, так врач сказала.
- Что ж! Врачам, конечно, виднее, - пожал мощными плечами Григорий, и исподлобья посмотрел на жену.
У той от его взгляда душа ушла в пятки, а по красивому лицу пошли отвратительные красные пятна…
…С тех пор её жизнь немного изменилась. Ну, совсем немного. Так, вроде сквознячком откуда-то потянуло.
Муж по-прежнему баловал её, часто дарил дорогие подарки, водил в кабаки и на театральные премьеры, где тусовалась наша новая «элита», только что снявшая с себя пиджаки цвета бордо, и сменившая их на строгие смокинги и даже фраки. А что, знай наших! Чем мы хуже забугорной потомственной аристократии? Небось, мы тоже не лыком шиты, господа хорошие, хотя и родились не во дворцах, а в загаженных коммуналках с полчищами рыжих прусаков на давно не ремонтированных кухнях.
И жены наших нуворишей преобразились. Теперь они одевались только у Зайцева, стриглись только у Зверева, регулярно посещали фитнес-клубы, плавали в бассейнах, полировали фигуру в массажных салонах и, главное, выучили наизусть несколько десятков сложных иностранных слов, которыми удачно пользовались при разговоре. Хотя, наверняка и сейчас большая часть их ни за что не сообразила бы, кто написал полонез Огинского или как зовут Омара Хайяма. Уж про Кафку я и не говорю. Все они «любят её, особенно гречневую»…
Если бы можно было послушать разговор, который идёт в таком вот тесном кружке, состоящем из нарядных молодых дам, сверкающих бриллиантами, сапфирами и изумрудами, как новогодняя ёлка игрушками, можно наверняка услышать об инвестициях… прецедентах… неликвидных активах… реструктуризации… женской эмансипации… В то время как глаза каждой из прелестниц нервно шарят по фигурам своих визави, быстро прикидывая в уме, смогли ли дамы, стоящие напротив, перещеголять её количеством карат, и в этом случае надо снова трясти мужа, чтобы срочно купил какую безделицу, или она до сих пор является тут несомненным лидером, и волноваться пока рано.
Впрочем, уж что-что, а борьба за женские права волновала этих дам не слишком сильно – все они неплохо устроились в этой жизни, забросив карьеру заштатных певиц, танцовщиц и третьесортных фотомоделек, уютно примостившись на крепких загривках своих дородных супругов, и свесили с их плеч свои длинные точеные ножки. Теперь их главной задачей было держаться за лысину супруга покрепче, и ненароком не свалиться оттуда, больно ударившись копчиком об окружающую действительность. Ведь их место на плечах богатенького мужа – это отнюдь не пожизненная привилегия, а, так сказать, переходящий приз. Вон, сколько молоденьких красоток, готовых на всё, вьётся вокруг, как мухи около, пардон, дерьма… И откуда только берутся, проклятые?! Только и успевай отгонять их от ветреного супруга.
Впрочем, это их заботы и трудности, и много говорить про них тут нет никакого смысла, да и, честно говоря, западло…
Итак, о чем это я? Ах, да. Так вот. Серафима жила теперь в постоянном страхе и ожидании. Ну, когда же, наконец, она сможет сказать мужу, что беременна? Но шли дни, дни слагались в месяцы, месяцы – в годы, а в семействе Тарановых так и не ожидалось прибавления.
Но человек не может жить в постоянном нервном напряжении и страхе – это противно его природе. Иначе, он просто сойдёт с ума, не выдержав стресса, или сопьётся, тут уж, как говорится, и к гадалке не ходи. Так как Серафима не обладала тонкой психической организацией, остро реагирующей на внешние раздражители, и потеря разума ей не грозила, она выбрала алкоголь.
Теперь молодая женщина частенько прикладывалась к бутылке, стараясь сделать так, чтобы этого, не дай Бог, не заметил муж. Выпивала она только утром, когда тот уезжал из дома в свой офис, и лишь пару рюмочек бренди, чтобы немного расслабиться, а перед приходом Григория плотно ела и хорошенько выполаскивала рот, чтобы избавиться от запаха перегара. Поэтому до поры, до времени увлечение жены спиртным не было замечено бдительным супругом. Однако, было замечено, что красота её, хотя и осталась прежней, но как будто немного полиняла, что ли.
- Это мне кажется, - убеждал себя Григорий. – Просто к красоте человек быстро привыкает. Вот и я за три года привык к ней, и уже не замечаю, как она хороша, моя сладкая маленькая жёнушка!..
…Широко отметив в ресторане скромный юбилей – трехлетие совместной жизни – и выждав ещё пару месяцев, чтобы уж наверняка, супруг снова послал Серафиму к доктору. И приказал без справки о здоровье домой не возвращаться!
Женщина подчинилась, опять записалась к врачу, и пошла на прием, захватив из дома всю наличность, которую ей удалось помаленьку заныкать за три года втайне от мужа. Этими деньгами она, в случае чего, собиралась подкупить эскулапов. Ну, а в чём проблема-то? Да сейчас за деньги люди на любое преступление пойдут, включая убийство. А тут… Просто невинный маленький обман – справка о том, что жена абсолютно здорова… Вот и все дела!
Женщина-врач, конечно, пошла навстречу щедрой молодой даме, и после самого тщательного обследования в своём заключении написала, что не находит у пациентки никаких патологий. Серафима облегченно вздохнула – кажется, она смогла оттянуть развязку ещё на некоторое время, и может вздохнуть спокойно.
- Ну, как дела, детка? – спросил у жены Григорий, когда приехал домой вечером. Несмотря на все дела и заботы, он не забыл, что именно сегодня Серафима ходила в женскую консультацию за заключением врача. – Принесла?
- Принесла, - сказала Серафима, и сунула в руки мужа несколько листков, небрежно скрепленных стиплером.
- Так, посмотрим, что тут у нас, - пробурчал супруг, углубившись в изучение бумаг, и зашуршал заполненными бланками всевозможных анализов и обследований с сиреневыми печатями и размашистыми подписями на них, сдвинув темные брови и беззвучно шевеля губами.
Прошло долгих пятнадцать минут, в течение которых Серафима сидела напротив мужа ни жива, ни мертва, пока Григорий не поднял на неё глаза.
- Что же это делается-то, а, Сим? По всему выходит, я виноват в том, что у нас детей нет… Так, что ли?
Испуганная жена в ответ на это только плечами пожала, да неопределённо дернула головой. Мол, я помалкиваю, милый, ты сам догадался, в чём тут дело…
- Ладно. Завтра же пойду в поликлинику, и сдам анализы. Пора кончать эту бодягу! Сколько можно?!
Он вполне допускал, что и сам может быть бесплоден. То и дело по телевизору талдычат о том, что организм у мужика нежный, как у грудного младенца. На него отрицательно влияют и экология, и постоянные стрессы, и сильное переутомление. А у него всего этого в достатке! Наше бывшее руководство постаралось сделать так, чтобы народу жизнь сахаром не казалась. У нас было всё – и никуда не годные продукты питания, и отвратительная вода из крана, и вредные выбросы в атмосферу, и последствия страшной Чернобыльской катастрофы, отравившей радионуклидами всё вокруг. И, главное, постоянная, разъедающая душу боязнь потерять всё, что с таким трудом завоевал, столько лет таская из Стамбула в Москву неподъемные сумки турецкого барахла, заплатив за возможность жить в достатке слишком высокую цену, отдав за неё самое дорогое, что есть у человека - собственное здоровье. Это по поводу экологии и стрессов. Ну, а в переутомлении, конечно, виноват он сам.
Дело в том, что шальные девяностые, наконец, подходили к концу. Жизнь стала постепенно меняться. Вдруг оказалось, что для того, чтобы ограбить банк, совсем не нужно снаряжать армию из десятка-другого вооруженных до зубов головорезов, и воевать с охраной не на жизнь, а на смерть. Теперь это можно сделать, не выходя из дома, взломав код банковского сервера. Вот и все дела! Один миг, и, как говорится, «было вашим, стало нашим»!
Только в банках тоже не дураки сидят, хорошо шифруются мужики, и коды свои охраняют так же бдительно, как охранял свои сундуки с золотом Кощей Бессмертный, а то и ещё пуще.
Так вот, с некоторых пор очень потянуло Григория к знаниям, и особенно интересовал его компьютер, который незаметно стал совершенно необходимой вещью в каждом доме, не говоря уже об офисах крупных фирм.
Теперь всё своё свободное время проводил он в компьютерном отделе своей компании, где систадмин постепенно вводил его в курс дела. И тот продирался сквозь дебри незнакомых терминов и понятий, постепенно переходя со своим компом «на ты».
Даже приходя вечером домой, он не торопился после ужина закрыться с женой в спальне, как это было ещё год назад, а шел к себе в кабинет, и открывал одну из тех книг, которые стали у него настольными. И бросал свои занятия только тогда, когда глаза начинали слипаться, а буквы прыгали на строчках, как живые.
- Ладно, теперь можно и на боковую, - сладко потягивался он всем своим большим телом, потом вставал с кресла, и шел в спальню к супруге, которая в это время уже крепко почивала, и видела десятый сон.
Обычно после таких усердных умственных занятий сил на постельные игры с женой уже не хватало, и он, нырнув под одеяло, сразу окунался в сон, дав себе слово завтра заняться более приятными делами, чем чтение на ночь заумных книг.
Надо сказать, что Григорий имел острый ум, отличную память и был хорошо обучаем, потому что в эти годы едва переступил порог своего тридцатилетия, то есть был ещё достаточно молод. И вообще, вдруг он понял, что учиться ему очень нравится, и с удовольствием посещал дорогие семинары, организованные специально для таких вот людей, как он, которые сделали себе состояние в начале девяностых, когда для этого требовались лишь накаченные бицепсы, острые зубы, бульдожья хватка, несколько верных соратников, да безотказные АКМы на всякий пожарный случай. Ну, а теперь для ведения бизнеса требовалось нечто иное – глубокие знания, умение пользоваться конъюнктурой рынка, обширные деловые связи и ещё многое другое, о чем он и не слыхивал… Впрочем, и АКМов тоже пока никто не отменял…
…В то время как Григорий Таранов «грыз гранит науки», а Серафима вела жизнь светской дамы, посещая все приёмы, рауты и театральные премьеры, и потихоньку «закладывала за воротник», маясь страхом из-за своего неопределенного будущего, Лиза подрастала в детском доме. Вот уже и семь годков стукнуло, восьмой пошёл - совсем большая девочка, умница и красавица, вся в мать…
…За прошедшие годы её дружба с мальчиком Никитой нисколько не ослабла, а стала только ещё крепче. Ник, теперь крепкий пятнадцатилетний подросток, по-прежнему опекал девочку, и поэтому многие неприятности обходили её стороной. Ну, боялись тут связываться с безбашенным парнем, всегда готовым к потасовке! Себе дороже… Изуродует ещё обидчика или обидчицу за самую малость, как Бог черепаху, с него станется. Конечно, потом и ему достанется на орехи от воспитателей, так было уже не раз и не два. Но терпиле-то от этого не легче! Инвалидом из-за какой-то пацанки оставаться - охотников нету. Вот и сторонились все этой парочки. Только девочки ворчали, хмуря бровки, стоя группками неподалёку:
- Ну, подожди, Лизка! Пройдет два года, Никитка школу окончит, и поминай, как звали! Вот уж, тогда держись, красавица! Мы тебе космы твои повыдергаем, да красоту попортим! Посмотрим тогда, чья взяла, задавака противная…
Конечно, Лиза слышала эти слова – уж отменным слухом Бог её не обидел. Впрочем, кажется, он не обидел её ничем – хороша получилась девочка, одно слово. Только вот, с родителями не повезло. Ну, тут уж ничего не поделаешь! Тут, кому что на роду написано… Судьба – одно слово.
Конечно, ей было страшно оставаться одной в этом аду. Но она так верила своему Никите! Он ведь сказал, что ей не надо ничего бояться, придумает что-нибудь. И она не боялась. Почти…
…Часто после уроков, если позволяла погода, Никита и Лиза уходили вглубь старого парка, которым был окружен их детский дом, и садились на колченогую лавочку, утопающую в густой зелени. Редко кто из ребятни забредал сюда. Что тут делать? Ни тебе в мяч поиграть, ни в «классики» попрыгать – кругом трава по пояс, да полное запустение. Так что, у Ника с Лизой, любителей тишины и покоя, создавалось впечатление, что они тут совсем одни. А когда ты растешь в детском доме, когда ты круглые сутки на виду, среди людей, остаться наедине просто здорово, Никита давно это просёк. Умный вырос парнишка, ничего не скажешь.
Понял он и то, что единственным средством, которое могло помочь ему выжить в суровом и незнакомом мире взрослых людей, были знания. И поэтому впитывал их в себя, как сухая губка воду. Учителя не переставали удивляться – такой талантливый парнишка, всё хватает на лету, а дисциплина – совсем швах, никак не сладить с пацаном, хоть ты тресни…
…Итак, сидя на лавочке рядом с девочкой, Никита говорил ей:
- Понимаешь, Лизонька, каждый человек, чтобы выжить в этой жизни, должен переплыть свою реку. Конечно, у кого родители есть, тем повезло больше, чем нам. Тем и руку подадут, и на плечо, если надо, посадят, а то и лодку наймут с мотором – плыви, куда хочешь. А нам с тобой помочь некому. Нам только вброд, или вплавь, и третьего не дано. Усекла, малышка?
- Ага, - кивала головкой девочка, плохо понимая ту аллегорию, в которую облёк предстоящие им жизненные трудности Никита, но твердо веря, что именно так всё и будет – придётся ей плыть по бурной реке, никуда от этого не денешься! А воды она очень боялась, потому что совсем не умела плавать. Где же ей научиться-то? Не в ванне же…
- И единственно, что может нам помочь, - продолжал свои мудрые поучения Ник, - это знания. Они станут нашим спасательным кругом, и не дадут пойти на дно. Так что, слушай учителей, Лиза, уроки учи, как следует, и побольше хороших книжек читай – Толстого, Достоевского, Бунина, Булгакова. В жизни обязательно пригодится…
Книжки читать Лиза очень любила, хотя, в основном, пока обходилась сказками и приключениями Незнайки. Учёба давалась ей легко, поэтому на слова друга девочка опять кивнула головой. Конечно, она будет учиться, обязательно! Почему бы и нет? Это же так интересно!..
…Вот и ещё год промелькнул. Лизоньке восемь исполнилось, девятый пошёл, а Никите шестнадцать стукнуло.
- Ты кем хочешь стать, когда вырастешь, Лиза? – спросил у неё как-то Ник, когда они в очередной раз сидели на своей лавочке в парке.
- Учительницей, - сказала та, и мечтательно подняла глаза вверх. – Представляешь, Никит, прихожу я в класс, встаю у доски, и говорю: «Здравствуйте, дети! Я ваша учительница русского языка и литературы. Меня зовут Краснова Лиза!»
Никита расхохотался.
- Ну, какая Лиза, девочка моя! Если ты учительницей станешь, то звать тебя будут по имени-отчеству, Елизавета… Как твоего отца звали?
- А я не знаю… У меня папы никогда не было, - расстроилась девочка, и на длинных ресницах её вдруг повисли две слезинки.
- Да ладно тебе! Нашла из-за чего переживать! Какая разница, что тебе в метрику напишут? Я считаю, пусть зовут, как хотят, хоть горшком, лишь бы в печку не ставили! – балагурил Никита, стараясь, чтобы Лиза поскорее забыла о том, что никогда не видела отца и не знает даже собственного отчества.
- А ты кем хочешь стать, Ник? – спросила вдруг Лиза, вытирая слёзы с ресниц тонкими пальчиками.
- Я? Я в армию пойду служить, потом выучусь, и командиром стану.
- В армию? – ахнула девочка. - Но зачем? Там же страшно…
- Не страшнее, чем везде. Зато жить есть где, кормят три раза, и одевают бесплатно.
- А если война? Я не хочу, чтобы тебя убили, Никита, - прошептала Лиза, и на её ресницах опять задрожали слезинки. Ну, как же она будет жить, если его вдруг не станет?!
- Да ты что, Лиз? Меня убить? Вот ещё! Не будет этого, не думай даже…
Он схватил плачущую девочку в охапку, одной рукой крепко прижал её к себе, а другой рукой гладил светловолосую головку. Его сердце вдруг сладко заныло, и затрепетало, как пойманная в силки птица. Такое с ним случилось впервые. Это было так удивительно приятно, что…
…В общем, с тех пор он уже не прижимал Лизу к себе, разве что за руку когда возьмет. Боялся, что не выдержит, и поцелует её, и этим напугает малышку до смерти. А он не хотел этого! Он будет хранить свою любовь глубоко-глубоко в себе. Может быть, когда-нибудь и… Но он не очень обольщался. Глядя на себя в зеркало, Ник видел, что его внешность не слишком привлекательна для дам. А уж такая красавица, в какую вот-вот превратится его Лизонька, и тем более не обратит на него внимания. На её руку и сердце будут претенденты и получше, чем некрасивый нищий детдомовец без гроша за душой. Что ж с того, что он готов шагнуть за неё в огонь, и будет предан ей одной до самой смерти? Разве это нужно молодой женщине? Красивый, большой дом, дорогой автомобиль, модные шмотки и драгоценные украшения – вот что перевесит его любовь. Впрочем, что говорить об этом? Она даже не узнает о ней. Ну, зачем вешать на неё свои проблемы? Это только его трудности. А пока у них впереди ещё целый год, и каждый день все эти триста шестьдесят пять дней он будет видеть её, свою ненаглядную девочку, которая считает его своим родным братом и защитником, и только…
…Быстро летели дни, время неудержимо уходило, как будто песок сквозь пальцы. Вот уже и зима на исходе, и всё чаще бывают дни, когда солнце пригревает совсем по-весеннему. Десятиклассники начали готовиться к выпускным экзаменам. И всё чаще у Лизы появлялась мысль о том, что скоро Никита уедет, и она останется тут совсем одна…
Теперь, сидя на скамейке в саду, она крепко держала его за руку, как будто этим пыталась удержать около себя. Только разве можно избежать неизбежного? Конечно, нет. Это понимал даже восьмилетний ребенок…
И вдруг, как гром среди ясного неба, появление в палате, где жила Лиза, воспитательницы с известием:
- Пойдем со мной, Лиза, там приехали муж и жена, они хотят познакомиться с тобой. Да поторапливайся, милая! Видно, эти двое не привыкли долго ждать…
- Иду, Марья Петровна, - сказала девочка, и вышла из комнаты следом за воспитательницей.
Лиза хорошо знала, что это означает – кто-то хочет удочерить её. Но как?! Она уже совсем взрослая девочка, таких редко, кто хочет забрать из детского дома. Обычно люди предпочитают брать маленьких детей, лет до трёх, ну, максимум до четырёх, и воспитывать их по-своему. А тут… Целых восемь с половиной! И свой, вполне сложившийся непростой характер, привычки, часто не совсем удобные для жизни в семье, и годные лишь тут, в приюте для брошенных детей…
…Придя в комнату, где обычно происходят такие встречи, она увидела высокого широкоплечего мужчину в шикарном кожаном пальто с меховым воротником и стройную блондинку в светлой песцовой шубке. И в этой блондинке девочка с ужасом узнала свою мать, на которую была так похожа!
Вот уж этого Лиза никак не ожидала! Она повернулась, и метнулась к двери, чтобы поскорее выйти отсюда – не надо ей этого совсем! Уж лучше она тут, чем с этой… предательницей… Но вдруг услышала голос мужчины:
- Ну, куда же ты, Лизонька? Мы же за тобой…
Дальше девочка ничего не слышала, потому что уже через секунду лежала без чувств на вытертом пыльном ковре, которым был застелен пол в комнате для приема гостей…
…Чтобы понять, что произошло, надо вернуться чуть назад, в семью Тарановых.
Итак, Григорий, как и обещал, сдал необходимые анализы, и вскоре получил заключение, что абсолютно здоров, и вполне может стать отцом - для отсутствия детей нет никаких причин.
- Ну, как же так, доктор? – спрашивал Григорий. – Моей жене поставили точно такой же диагноз, а ребенка у нас как не было, так и нет…
Врач только криво усмехнулся, и пожал плечами. Уж кому, как не ему знать, на что готовы бесплодные бабы, лишь бы удержать мужа возле себя. Тем более такого, как этот мужик – молодого, довольно привлекательного, да к тому же ещё и богатого!
Григорий был далеко не глуп. Он сразу понял, что могла означать кривая усмешка эскулапа, и весь наполнился злостью – вот ведь, обманула его Симка, как пить дать – обманула, проклятая!
- Ну, я ей покажу! – думал он по дороге домой, и кулаки его, крепко сжимающие руль, чесались и наливались пульсирующей тяжестью и болью…
…Войдя в дом, он не стал даже раздеваться, а сразу прошел в комнаты, и разыскал жену.
Увидев разъяренное лицо Григория, Серафима обессиленно опустилась в кресло, и сидела там, сжавшись в комок, крепко зажмурив глаза от страха.
- Ага, знает кошка, чьё мясо съела, - произнес муж, и для начала влепил ей пару пощечин.
- Ты что, Гриш? – завопила женщина. – Чего дерешься-то?
- Это я-то дерусь? Да ты не видела, как дерутся! А ну, говори, стерва, сколько за справку заплатила? А то, получишь у меня сейчас на орехи!
Серафиму с кресла как ветром сдуло. Она вскочила, и кинулась к двери, чтобы убежать, и спрятаться где-нибудь, закрыв дверь на замок. А потом подумала, что ни один замок не выдержит напора крепкого плеча её мужа, и осталась в комнате – будь, что будет, чего уж теперь…
- Ничего я не платила! – настаивала она. – Не знаю я, почему у нас детей нет! Здоровьем своим клянусь!
- А вот обманывать меня не надо… Вон пошла! – вдруг гаркнул Григорий так, что жена подскочила на месте. - Да не из комнаты, а из моего дома! Поняла? Уходи, Серафима, видеть тебя больше не хочу, обманщицу! Ну, сказала бы правду, может, из детдома бы ребеночка взяли… А ты, дрянь! За нос вздумала меня водить?! Не бывать этому!
Он опять занес кулак над головой жены, чтобы наградить её ещё одной оплеухой, но та не испугалась, только прикрыла лицо руками.
- Это я-то вру? Да у меня, если ты хочешь знать, дочка есть! Вот, получил?
- Какая такая дочка? – оторопел Григорий, и всю его злость как ветром сдуло. – И где же она, дочка твоя? Говори!
- В детском доме, конечно, где ж ещё?!
- Как в детском доме? Это при живой-то матери? – схватился за сердце мужчина. - Да как ты могла, Серафима?
- Вот, так и могла. Боялась я очень. Думала, что ты меня с ребенком замуж не возьмешь, вот и решилась…
- Говори быстрее, куда ехать-то!
- Так не знаю, куда её отвезли. Я просто в парке, на скамейке её оставила…
- Маленького ребенка?! В парке?! Одного?! Ты в своем уме, женщина? Ладно. Буду искать. Говори, как её зовут, и в каком парке ты бросила своё бедное дитя…
- Краснова Лизавета, по отчеству Владимировна, сейчас ей восемь лет, девятый пошёл…
- Понятно. Теперь Бога моли, чтобы я смог её разыскать. Иначе - убью…
Дальше следовала непереводимая игра слов, хотя Григорий не любил нецензурщины, и сильными выражениями почти не пользовался. Но тут как прорвало. Угораздило же его жениться на этой бабе, которая, как безродного щенка, бросила на произвол судьбы собственную дочь, и могла спокойно жить с этим столько лет!
Уже через несколько дней Григорий узнал, в каком детском доме находится маленькая дочка Серафимы, и договорился с директрисой о встрече с ней на ближайшие выходные…
И вот теперь он стоял на коленях возле дивана, где лежала девочка, которая через месяц станет его родной дочерью – уж он постарается, чтобы Лизонька ни одного лишнего дня не задерживалась в этом сиротском доме, где дурно пахнет вчерашними щами и дезинфекцией, и где у детей такие недетские глаза…
…Девочка, наконец, пришла в себя, и увидела совсем рядом лицо того мужчины, который, судя по всему, хочет стать ей отцом.
- Ну, что ты, милая? Разволновалась, да? Поверь, тебе у нас хорошо будет. Дом у нас большой, места хватит, игрушек тебе накупим, кукол всяких…
- Я уже большая, - с придыханием вздохнула девочка, как будто перед этим долго плакала. – Куклы мне не нужны.
- Действительно… Что это я? Сказал – не подумал. Ну, тогда – велосипед, коньки, фотоаппарат. В общем, всё, что захочешь.
- А я могу отказаться? – вдруг спросила Лиза, бросив на мужчину быстрый взгляд.
- Отказаться? – ахнул Григорий, ожидавший от девочки чего угодно, но только не этих слов, и беспомощно огляделся вокруг себя, как будто спрашивая совета у окружающих - что ответить на эти слова восьмилетнему ребенку. Но в комнате, кроме него и Серафимы, никого не было.
Он не верил своим ушам! Дочь отказывается жить со своей родной матерью! Впрочем, вполне может быть, Лиза забыла её, ведь она была совсем крошечной, когда Серафима бросила её одну там, на скамейке в парке, как ненужного щенка.
- Да. Я могу остаться здесь?
- Можешь, конечно. Но, может быть, ты немного подумаешь, а? – смущенно спросил Григорий, и погладил девочку по светлым волосам.
- Хорошо. Я подумаю, - согласилась Лиза. Она не хотела спорить сейчас с этим мужчиной. Хотя, была почти уверена в том, что не изменит своего решения, и останется в детском доме.
- А мы приедем в следующие выходные, и заберем тебя к себе, погостить. Ладно?
- Ладно, - кивнула головой Лиза, и, встав с дивана, вышла из комнаты, даже не взглянув на мать.
- Что происходит? – озадаченно спросил у жены Григорий. – Она даже ни разу не посмотрела в твою сторону! Неужели совсем не помнит? Да и ты не подошла, чтобы поздороваться с ней, и прижать к себе собственную дочь. Ты что творишь, Серафима?! Так родные матери не поступают!
- Господи, неужели ты ничего не понял, Гриша?! Она всё помнит, и никогда не простит!
- Не говори глупостей! Лиза всего-навсего маленький ребенок! И я добьюсь того, что она будет жить с нами, в нашем доме!
- Нам двоим не будет в нём места! – хотела крикнуть Серафима, но не стала этого делать. Это ни к чему. Он не будет слушать её. И к тому же не факт, что в том случае, если ему придётся выбирать из них двоих, он остановит свой выбор на ней, Серафиме. Ведь неделю назад он практически выгнал её из дома. Тут сто раз подумаешь, стоит ли перечить разозленному мужику, или же надо смириться, и согласиться с неизбежным…
…Выйдя из комнаты, где осталась мать со своим мужем, Лиза побежала разыскивать Ника, и нашла его в спортзале, где тот кидал мяч в баскетбольную корзину. Увидев девочку, он сразу бросил своё занятие, и подошел к ней.
- Что случилось, малышка? На тебе лица нет! Тебя кто-то обидел? Ну, скажи мне, Лизонька!
- Никто меня не обидел. Просто… Сейчас приезжала моя мама со своим мужем. Они хотят забрать меня отсюда.
- Так это здорово! – обрадовался Никита - вот и нашлось решение её проблемы, над которой он не одну неделю ломает голову! - Теперь у тебя будет настоящая семья, отец и мать, разве не об этом ты мечтала, девочка?!
- Я не хочу с ней жить, - сказала Лиза, и опустила голову.
- Значит, ты не простила…
- Не простила, Никит…
- Так нельзя, милая! Ты можешь её не любить, но должна постараться хотя бы понять… Неизвестно ведь, почему она бросила тебя. Может, жизнь совсем не оставила ей выбора. Но в конце-концов, она вернулась за тобой! И теперь тебя не будут дразнить детдомовкой. Ты будешь нормальной домашней девочкой, любимой дочерью своих родителей…
Постепенно резонные доводы Ника стали брать верх над эмоциями девочки. Ведь и в самом деле, лучше иметь в доме одного нелюбимого человека, чем несколько десятков обозленных подростков, которые накинутся на неё, как только Никита вынужден будет покинуть детский дом.
- Ладно, уговорил! – сказала Лиза, подумав несколько минут, и улыбнулась.
- Вот и славно! Иди, накинь пальто, и пойдём на нашу лавочку.
- Ага, - сказала девочка, и побежала одеваться…
…В этот раз дети сидели на лавочке рядом, и молчали. Именно в этот миг они, наконец, поняли, что время их на исходе, и вот-вот придёт пора расставаться.
- Ты ведь не забудешь обо мне, Лиза? – вдруг спросил Никита.
- Да как ты можешь говорить такое, Никита? Ты для меня самый лучший, самый родной, самый…
На этом месте самообладание оставило девочку, и она разревелась, так и не произнеся последнего слова, которое готово было слететь с её языка. Поэтому Никита так и не узнал, что именно он самый любимый для неё человек, и таким навсегда и останется…
- Знаешь, Лиза, раньше люди, которые клялись друг другу в дружбе, делали себе надрез на запястье, и потом плотно прижимали руки друг к другу. Их кровь перемешивалась, и они становились кровными родственниками.
- А давай, и мы так… У тебя ножик есть, Ник?
Никита достал из кармана перочиный нож.
- Вот…
- Режь! – сказала девочка, и, высоко засучив рукав пальто, смело протянула ему худенькую руку.
- Ты точно решила?
- Точнее не бывает… Давай!
Никита чуть чиркнул ножом по руке девочки, и лезвие оставило на ней небольшую кровоточащую царапину. А потом провел по своей руке, и кровь хлынула из неё потоком, видно, задев сосуд.
- Ой, сколько крови… Ты что натворил, Ник? – испуганно ахнула Лиза.
А Никита схватил её руку, и прижал к своей. Ну, вот… Теперь они – родные люди, на всю жизнь…
Кровь у Ника продолжала идти, хотя теперь он крепко зажимал довольно глубокую рану рукой.
- Пойдем к врачу, Никит! – схватила его за рукав испуганная Лиза.
- А чего не сходить? Конечно, пойдем! – кивнул головой тот в знак согласия.
Врач, к счастью, оказался на месте. Наложив на рану несколько швов, он тщательно забинтовал руку парнишке. Конечно, ни о каком обезболивании речи не было – не нежные институтки тут живут, и не графья Парижские. Ничего, потерпят!
Во время этой довольно болезненной процедуры Никита даже не охнул, и взгляда от иглы не отвел.
- Ну, и где ты так поранился, Королёв? - спросил врач, ополаскивая испачканные кровью руки под краном.
- На гвоздь налетел. Случайно…
- Ну, не хочешь говорить, не надо! Иди…
- Спасибо, Виктор Андреич!
- Не за что, дружок. Это моя работа…
…В следующие выходные будущие родители и в самом деле забрали Лизу из детдома, и повезли её в тот подмосковный поселок, где в двухэтажном коттедже жили супруги Тарановы.
- Ну, вот, Лизонька, смотри! Тут ты будешь жить, - сказал Григорий, остановив машину рядом с домом.
- Какой большой дом…
- Пойдём, я там комнату для тебя приготовил. Зацени!
Комната оказалась выше всяких похвал. Видно, что Григорий очень старался, чтобы Лизе она понравилась. Тут было всё, о чем только может мечтать девочка.
- Ну, что, как тебе, Лизонька? – спросил будущий отец, появившись у неё через несколько минут.
- Красиво, - вздохнула девочка, и качнула головой.
- А что тебе понравилось больше всего? – продолжил расспросы Григорий, даже не предполагая, что получит в ответ.
- Собственная дверь, и возможность её запереть!
Услышав такое от девятилетнего ребенка, Григорий только крякнул в ответ, и сказал:
- Ты это… Отдохни немного, а через полчаса обедать будем. Лады?
- Лады, - вздохнула Лиза, и очень пожалела, что Никиты нет рядом. Очень хотелось взять его за руку, и услышать ободряющие слова, которых ей так не хватало сейчас!
Очевидно, Григорий понял, как плохо ей в чужом доме, где кругом незнакомые люди и незнакомые вещи. Он подошел к ней, и схватил в охапку, как сделал однажды Ник, и прошептал, целуя в светлую макушку:
- Не дрейфь, девочка, прорвёмся…
А Лиза вдруг и вправду поверила, что рядом с этим незнакомым мужчиной сможет переплыть ту реку, о которой говорил ей старший брат Никита, и он поможет ей, дав свою руку, а то и на лодку с мотором расщедрится. Вон, какой большой дом отгрохал! Неужто денег пожалеет, на лодку не разорится?
- Ага, - кивнула она головой, и доверчиво прижалась к нему – единственному человеку на свете, который захотел вдруг стать её отцом.
- Ты поверила мне, Лизонька? Вот и славно. Всё будет хорошо, дочка. Это я тебе гарантирую!
В то время как он произносил эти слова, темные глаза его подозрительно заблестели…
…Обедали они втроём – Григорий Васильевич, Лиза и её мать, которая почти не говорила с дочерью. Вкусной еды на столе было много – ешь, не хочу. Но Лиза ела мало, стеснялась.
Посреди стола стояла бутылка коньяка и рядом несколько пакетов с соком для ребенка.
- Ну, что? За такую встречу не грех и по рюмочке пропустить, не правда ли? – улыбнулся мужчина, и потянулся рукой к бутылке.
И вдруг перехватил жадный взгляд Серафимы, который она кинула на бутылку, что муж держал в руках. За прошедший год женщина успела стать настоящей алкоголичкой – долго ли до греха…
Налив в рюмки коньяк, и плеснув в стакан девочки сока, Григорий обратился к Лизе:
- Ну, что, детка? Ты можешь называть нас по имени-отчеству, или просто – тётей Симой и дядей Гришей. Тебе ведь трудно будет сразу назвать нас матерью и отцом? Правда?
- Да чего уж там? Лучше сразу. Потому что или сейчас, или никогда… папа.
- Вот и умница! А, жена? Дочка-то у нас какая! – погладил по голове ребенка Григорий.
Серафима только головой кивнула, и одним хорошо отработанным движением опрокинула рюмку в рот, даже не поморщившись.
- Во как! – удивленно воскликнул её супруг. – Что? Понравился коньячок? Так ещё наливай… Кого стесняться-то? Тут все свои…
Приняв слова мужа за чистую монету, женщина схватила бутылку, и снова налила себе коньяку в рюмку. За этой рюмкой последовала третья, и четвертая. Сдерживать себя не было никаких сил!
- Эй, женщина! Ты мне-то оставь чуток! Да Лизоньке, вон, сока налей, ребенку витамины нужны. Смотри, какая она у нас бледненькая, аж прозрачная вся…
…Тогда-то и узнал Григорий, что жена пристрастилась к спиртному. Теперь уж точно детей от неё ему не видать. Да и кому нужны дети от алкоголички?! Уродов плодить охоты нет.
Пробыв в семье Тарановых два дня, Лиза опять оказалась в детском доме, где её с нетерпением поджидал Никита, весь день крутясь возле ворот.
Перед тем как выйти из машины, девочка попросила:
- Папа, дайте мне номер вашего телефона. Может, позвоню, если что…
- Конечно, дочка. Только мы сделаем лучше. Вот тебе мобильный телефон – я купил его специально для тебя. Смотри, тут на кнопочку нажмешь, и увидишь все номера – и мой мобильный, и мамин, и домашний! А в коробке зарядное устройство к нему.
- Спасибо, - обрадовалась Лиза подарку. Она, конечно, не собиралась звонить Тарановым. С какой стати? Номер телефона нужен был ей для того, чтобы дать его Никите, только и всего. Тогда он сможет хоть иногда звонить ей, выпросив разрешение у директрисы. Неужели не пойдет навстречу, грымза крашеная? Но теперь Лиза просто отдаст телефон Никите, и скажет, что потеряла его. Тогда Ник сможет звонить ей, когда захочет. Конечно, пока не закончатся деньги на счету…
…Итак, наступил день прощания. Несмотря на то, что девочка видела в этих стенах мало хорошего, уезжать было немного жаль. Наверно, потому, что за прошедшие годы всё здесь стало для неё пусть не родным, но хорошо знакомым. А уезжала она в неизвестность. К тому же тут оставался единственный человек, который по-настоящему любил её, и которого любила она…
Оказавшись на своей лавочке в последний раз, дети просто сидели, взявшись за руки, и молчали. Всё, что хотели сказать друг другу, они уже сказали…
…Перед тем как сесть в машину к Григорию и уехать, Лиза кинулась к Никите, и он поцеловал её, чуть прикоснувшись губами к щеке. Один-единственный раз. И она тоже чмокнула его в щеку.
- Прощай, Лиза!
- Прощай, Никита. Не забывай меня!
- Ну, как ты могла подумать такое, Лизонька? Я всегда буду рядом. Если обидит кто, ты только позови, и я обязательно приду.
Лиза села в машину, и она помчалась. А вслед ей смотрело много завистливых детских глаз, которым не повезло найти себе семью, и выбраться из этого детского ада…
…В новом доме девочке жилось неплохо, хотя мать по-прежнему почти не замечала её, стараясь лишний раз не попадаться дочери на глаза. Зато Григорий дочку полюбил, и делал всё, чтобы Лизе было хорошо. Он покупал ей одежду и игрушки, устроил её в хорошую школу, и каждые выходные возил или в цирк, или в театр, или в зоопарк – куда та захочет.
Теперь, приходя вечером с работы, он после ужина шёл в комнату дочери, и просиживал с ней до того времени, когда надо было укладывать её спать. Кстати, для ухода за ребенком он нанял няню. С этим, конечно, могла бы справиться и родная мать, у которой дома было не слишком много забот, но та по-прежнему не обращала на неё внимания, делая вид, что ничего в её жизни не изменилось.
- Ничего! – думал Григорий. – Привыкнет!
Кто и к кому привыкнет – дочь к матери, или наоборот, мать к дочери, он для себя не уточнил…
…Как оказалось, Лиза была хорошо подготовлена к занятиям, и в новой школе сразу стала одной из лучших учениц в классе. Это было удивительно.
- Это всё Никита, - объяснила Лиза, когда отец заговорил с ней об этом. – Он меня учил, что сейчас без знаний – никуда.
- Хороший, видно, парень, этот Никита! – качнул головой Григорий.
- Очень хороший, папа. Лучше не бывает! Если бы не он, мне бы там ни за что не выжить…
…Девочка очень ярко вспомнила тот день, когда они породнились с Ником, смешав свою кровь. Она посмотрела на запястье, где до сих пор остался небольшой, но хорошо заметный шрам, и подумала, что у Ника шрам, наверно, останется на всю жизнь – широкая белая полоска и по три точечки от швов с каждой стороны от неё…
…Наконец, Григорий узнал, что такое любовь к своему ребенку. Конечно, ему хотелось бы иметь сына, и не одного. Но, видно, не судьба… Зато дочка какая! И умница, и красавица – глаз не оторвешь. И, кажется, он тоже добился своего - она полюбила отца!
В этом он был прав. Девочка быстро привязалась к нему. Каждый день она с нетерпением ждала, когда отец приедет с работы, и с разбега кидалась ему навстречу, настежь открыв входную дверь и выскочив на улицу, какая бы погода ни стояла на дворе.
Когда было холодно, или шел дождь, Григорий ворчал на неё за это – вот ведь, простудится, проказница! Но в душе его всё пело. Это было так здорово, что он нужен своей девочке! Для кого же ещё ему жить, для кого зарабатывать деньги, как не для неё! Не для Серафимы же, которая с каждым днём опускается всё ниже, и ниже, предпочитая всем радостям на свете стакан коньяка, быстро стареет и теряет свою необыкновенную красоту.
Несколько раз муж пытался, было, лечить её, устраивал в хорошие специализированные клиники, и платил за лечение бешеные бабки. Медики обещали, что только в их стационаре ей смогут помочь избавиться от алкогольной зависимости. Но… После дорогого длительного лечения жена возвращалась домой, и уже через неделю всё возвращалось на круги свои…
…Время шло. Распустились листья на деревьях. На пороге опять стояло лето.
За это время Никита несколько раз звонил Лизе, интересовался, как ей живется. Судя по тому, что он слышал, в новом доме жилось девочке неплохо, и в его помощи она нуждалась несильно. Потом у него начались выпускные экзамены, и звонки почти прекратились, потом он совсем исчез… Лиза раз за разом набирала на телефоне знакомый номер, но равнодушный женский голос сообщал ей, что абонент недоступен, или находится вне зоны действия сети…
- Ну, что поделаешь? – тяжело вздыхала Лиза. – Теперь Никита стал взрослым, самостоятельным человеком. У него свои заботы и свои сложности, ему уже не до меня…
Несмотря на то, что со времени их последней встречи прошел уже почти год, она часто вспоминала о своём единственном друге. Она вспоминала, как они сидели на лавочке в дальнем уголке запущенного сада, держась за руки, и Ник давал ей свои советы, которые она не забыла до сих пор. От этих воспоминаний на душе у неё сразу становилось тоскливо, и очень хотелось плакать…
…В это время Никита уже служил в армии, отдавая сыновний долг своей стране, которая нежно заботилась о нём вот уже восемнадцать лет.
Его жизнь тут была ясной и понятной. Отслужив положенный срок, он поступил в военное училище, и навсегда связал свою жизнь с армией, как и планировал. А дальше… Дальше – постоянная учёба, усиленные тренировки, сложные задания, связанные с риском для жизни, и тяжёлое ранение в эпилоге. Но всё это будет значительно позже, когда его милая Лиза из худенькой девочки со смешными косичками превратится в очаровательную девушку, и отдаст свою первую любовь другому мужчине…
…Итак, Лизе исполнилось семнадцать лет. В этом году она окончила школу, и деньги отца дали ей возможность поступить в тот институт, который ей больше по душе. Почему-то Григорий думал, что дочка выберет театральный. А что? С такой-то внешностью ей туда прямая дорога! Кто ж из молоденьких девчонок не хочет блистать на сцене, и не мечтает стать знаменитой артисткой, которую знает вся страна? Заграничные гастроли, толпы поклонников, море цветов и заоблачные гонорары… Это же так заманчиво! А она стала изучать экономику. «Погладила» девочка отца, ничего не скажешь! Вот, окончит дочка институт, и будет управлять его компанией. Больше-то всё одно некому!
За прошедшие годы Лиза наладила отношения с матерью. Конечно, они не стали близки с ней, но, по крайней мере, могли перемолвиться за обедом несколькими словами, и даже съездить в магазин, чтобы потратить деньги отца на себя, любимых. Разумеется, происходило это тогда, когда мать выходила из очередного запоя, была в состоянии поддержать беседу, и выбрать в магазине ту вещь, которая ей нужна. А вот мамой Лиза так и не смогла её назвать. Она вообще никак не называла эту женщину, которая родила её, а потом выбросила на улицу, как ненужную вещь, обходясь в разговоре местоимениями «она», «её», «ей»... Зато отца просто обожала. Да и он откровенно любовался теперь молодой девушкой, которой красивая одежда, дорогая косметика и изысканные драгоценности придавали ещё большую прелесть. Ведь всем известно, чтобы блистать, любой женщине, как и бесценному бриллианту, нужна дорогая оправа.
Иногда Григорий брал Лизу с собой на банкеты и на лучшие театральные премьеры, где знакомил со своими приятелями и деловыми партнёрами – выросла дочка-то, надо ей, наконец, понемногу привыкать к взрослой жизни! Конечно, мужики были в восторге от красивой девушки, и не скрывали этого. Многие из них намекали на то, что были бы не против продолжить знакомство. Но сердце девушки было свободно – видно, время любви для неё ещё не пришло…
…Брак Григория и Серафимы давно изжил себя. Наверно, ему следовало бы развестись, обеспечив бывшей жене безбедную жизнь и купив жилье, и создать другую семью, в которой у него вполне могли бы родиться дети. Мужчиной он был ещё совсем не старым – когда они привезли в дом девятилетнюю Лизу, ему было всего тридцать два. В таком возрасте многие женятся в первый раз. Но развестись, и привести в дом другую женщину – это значило опять заставить Лизоньку пройти через страдания. Ну, какому ребенку понравится, что у отца теперь другая семья? Это не понравилось бы и родной дочери. А ведь, по большому счету, он отцом Лизе не был, хотя и очень любил свою малышку. Если в доме появится другая женщина, девочка может, чего доброго, решить, что совсем не нужна ему, да ещё наделает глупостей, которые потом так трудно исправить.
Ну, а сейчас, после тринадцати лет непростой семейной жизни Григорий и Серафима стали совершенно чужими людьми, которые просто жили под одной крышей, и почти не общались.
Итак, недавно Григорий разменял пятый десяток, но по-прежнему ничего не собирался менять в своей жизни, по крайней мере, пока. Только вот, домой после работы стал приезжать значительно позже. И Лиза заметила, что от его костюма часто пахнет дорогими дамскими духами.
Девушка занервничала. Она не хотела делить отца ни с кем. Он принадлежит только ей, Лизе! Ну, и ещё немного жене, её матери. Хотя та, похоже, совсем забыла об этом. И её совсем не интересуют семья, муж, и всё то, что не связано непосредственно с её личными потребностями, как то: поспать, поесть, и выпить стаканчик-другой коньяка «для поправки здоровья»…
Через пару месяцев такой жизни Лиза похудела, а под её прекрасными серо-зелёными глазами пролегли голубые тени, которые придавали ей очень беззащитный, трогательный вид.
В выходной день, после семейного ужина, в котором опять не участвовала «приболевшая» хозяйка дома, Григорий сказал:
- Лиза, пойдем ко мне в кабинет! Мне надо серьёзно с тобой поговорить.
Его очень волновало, что происходит с девочкой, и почему она тает прямо на глазах.
- Хорошо, папочка, - ответила девушка, и встала из-за стола, чтобы идти вслед за отцом.
Они вошли в комнату, освещенную лишь уютной настольной лампой, и сели на диван рядом друг с другом, как делали всегда, когда хотели посекретничать, и Григорий обнял Лизу, положив руку на хрупкие плечики дочери.
- О чем ты хочешь поговорить со мной, папа? У нас что-то случилось?
- Это я хотел узнать у тебя, Лизонька. Я заметил, что за последние месяцы ты сильно похудела, детка, а твои необыкновенно красивые глаза теперь украшают синяки. В чем дело, милая? У тебя что-то болит? Может быть, ты слишком много времени уделяешь занятиям, и тебе надо больше отдыхать? Или у тебя что-то случилось? Только, прошу, не ври мне, детка! Для этого я слишком люблю тебя!
- У меня ничего не случилось. И занимаюсь я нисколько не больше, чем другие студенты.
- Но тогда что же? Поделись со мной, девочка моя! И я постараюсь сделать так, чтобы твои проблемы исчезли. Ну же, Лиза! Расскажи мне, что тебя угнетает, и тебе сразу станет легче!
- К сожалению, ты вряд ли сможешь помочь мне, папа, - тяжело вздохнула девушка. - Бывают моменты, когда что-то надо просто пережить. У меня сейчас как раз такой период.
- Господи, да ты влюбилась! – ударил себя ладонью по лбу мужчина.
Ну, как же он, козел этакий, раньше не догадался об этом! Дочка-то взрослая совсем! И наверняка в её сердце уже поселился какой-нибудь двадцатилетний хлыщ. Вот и переживает Лизонька, не ест, не пьёт, ночей не спит…
- Я? Влюбилась? – ахнула девушка, и вдруг на лице её, между бровями, появилась симпатичная складочка, как будто какая-то мысль неожиданно пришла ей в голову, и очень удивила её.
- Ну, да, влюбилась, - кивнул головой Григорий. - И переживаешь потому, что твой избранник не отвечает тебе взаимностью… Я угадал, Лизонька?
Потом он подумал мгновение, и тут же опроверг себя:
- Но ведь этого просто не может быть. Неужели на свете существует такой мужчина, которого ты могла оставить равнодушным? Никогда не поверю!
- Нет никакого мужчины, папа. Я не влюблена. А люблю я только одного человека – тебя. И ты сам прекрасно знаешь об этом.
- Ну, тогда я вообще ничего не понимаю. Я же вижу, что ты страдаешь, котёнок! Давай, колись. Я всё равно не отстану от тебя, пока ты не скажешь мне правды.
- Ты очень хочешь узнать, что мучает меня в последнее время?
- Конечно, хочу. Именно за этим я и позвал тебя сегодня, малышка.
- Тогда слушай. Да. Ты прав. Я очень боюсь – до дрожи в коленях, до умопомрачения. Я боюсь, что ты найдешь себе молодую, красивую женщину, прогонишь из дома мою мать, и…
- Господи! Глупенькая… Ну, чего ты себе напридумывала! Ну, какая ещё женщина?!
- Ты сильно изменился, папа. Я же вижу! Ты стал поздно приходить домой, и от твоего пиджака пахнет женскими духами. Скажешь, не так? Значит, появилась какая-то дама, с которой ты проводишь время. А там недалеко и до предложения руки с сердца, и тогда…
При этих словах Лиза повернулась к отцу, уткнулась лицом в его грудь, и обняла за шею.
- Вот дурочка, чего себе навыдумывала! – прошептал Григорий, осторожно поглаживая дочь по спине. - Даже если у меня и появилась женщина, это ещё ни о чем не говорит! Помни, что ни одна женщина не переступит порог этого дома, пока в нем живешь ты, Лизонька! Но и ты пойми меня, девочка. Я ещё достаточно молод, и у меня есть потребности, удовлетворить которые твоя мать уже не может. Да мне просто противно ложиться в постель с опустившейся алкоголичкой. Но если это так нервирует тебя… То… Я готов отказаться от этих встреч. В конце-концов, ты мне дороже всех баб на свете, девочка моя!
Он взял голову дочери в свои ладони, поцеловал её в лоб, потом перешёл на щёки, сжимая свои объятия всё крепче и крепче, и голова его сладко кружилась, как будто только что он выпил пару бокалов шампанского подряд…
- А теперь уходи, Лиза! – сказал он через минуту сильно охрипшим голосом, и сделал слабую попытку оттолкнуть девушку от себя. – Прошу тебя!
Но Лиза вдруг отрицательно покачала головой, и сама обняла его, тесно прижавшись к нему своей грудью.
- Ты хоть понимаешь, что делаешь со мной, проказница? Да такой сладкой пытки не выдержит даже мертвый!
- Не хочу делить тебя ни с кем и никогда! Слышишь? Ты – мой… Только мой… На всю жизнь…
- Господи, Лиза! Это же невыносимо… – прошептал мужчина, находя её губы…
Девушка нисколько не возражала против такого развития событий. И только чуть откинула голову, чтобы ему было удобнее целовать её, когда от губ он перешел к её шейке, и к тому, что виднелось в вырезе её блузки…
…Он никогда не делал глупостей во имя любви, и не знал, какие от этого бывают упоительные ощущения. А теперь… Куда только подевались прожитые годы! Он опять чувствовал себя двадцатилетним. Казалось, будто по венам бежала не кровь, а молодое игристое вино, и за спиной выросли большие белые крылья. Ему хотелось носить свою женщину на руках, хотелось поставить её на пьедестал, и молиться на неё, как верующие молятся на святые иконы. И он не видел никаких причин, почему бы ему не сделать этого для своей молодой возлюбленной, которой только что стала красавица Лиза, подарив ему себя…
- Господи, Лиза, - прошептал он, когда страсть ненадолго оставила их тела. – Мог ли я думать об этом ещё вчера? Да что вчера? Ещё сегодня за ужином… Мне и сейчас всё случившееся кажется сном. Неужели ты моя, Лиза?
- Да. Я твоя. Наверно, это наилучшее решение всех проблем. Ведь теперь тебе не нужно будет задерживаться до поздней ночи, правда? К тому же мои духи пахнут ничуть не хуже...
- О чем ты говоришь, милая? Неужели ты думаешь, что после того, что произошло тут сейчас, я смогу взглянуть на других женщин?!
- Только попробуй! Да я зацелую тебя до смерти! – улыбнулась девушка, и снова потянулась к нему.
- Можешь приступать прямо сейчас, моя маленькая колдунья! Я готов умереть в твоих объятиях…
…С этого дня жизнь в их доме изменилась. Лиза светилась счастьем, в глазах её прыгали смешные маленькие чертенята, а синие тени исчезли с её лица, уступив место нежному девичьему румянцу. Григорий же не знал, чем ещё порадовать её, и чуть ли не каждый день таскал домой фирменные пакеты с дорогими подарками и маленькие бархатные коробочки с драгоценностями для неё.
Серафима в это время опять находилась в состоянии отключки. Сейчас её не волновало ничего, кроме запаса спиртного в доме. И если напитков было достаточно, то она не выходила из своей комнаты даже на завтрак, обед и ужин. Тогда прислуга относила ей еду прямо в спальню. Ну, её тоже можно понять. Вероятно, видок у женщины в это время был не очень, вот она и старалась лишний раз не показываться на глаза мужу. Наверно, всё-таки понимала, что даже ангельское терпение Григория Таранова может когда-нибудь закончиться. И где она тогда окажется? Уж явно, не на модном заграничном курорте…
Наконец, недели через три Серафима вышла из этого состояния, покинула свою спальню, и появилась за обедом, чуть приведя в порядок лицо и тело. Она села за стол, где уже находились все остальные, и посмотрела на дочь.
- Хорошо выглядишь, - сказала она. – Кажется, пока я болела, у нас что-то произошло?
Лиза вскинула счастливые глаза на Григория, и, улыбнувшись, сказала:
- Да. Ты права. Произошло. Я влюбилась – до одури, до умопомрачения…
- Что ж! Поздравляю. Надеюсь, твой избранник достойный мужчина?
- О, да. Он лучший мужчина на свете.
- А я думала, что самый лучший достался мне, - усмехнулась Серафима, и тоже посмотрела на мужа. Тот, не выдержав её взгляда, отвёл глаза.
- Наверно, для каждой женщины её избранник кажется лучшим, - улыбнулась Лиза. - Но в этом ты абсолютно права. Я согласна - мой отец просто замечательный, и лучше его нет. Только где же ещё найдешь такого? Их просто не существует…
- Надеюсь, вскоре мы погуляем на твоей свадьбе! – продолжила мать.
- Нет. К сожалению, у него уже есть жена.
- Вот это да! Неужели ты, с твоей внешностью, не могла выбрать себе свободного мужчину! Никогда в это не поверю.
- Так получилось. Но я ничуть не жалею. Мне не нужен никто, кроме него. Я буду с ним, пока он этого хочет. Мало того, я собираюсь рожать от него сыновей!
- Не шути так, милая! Ну, сама подумай, кому нужна эта безотцовщина?
- Мне нужна! Я буду воспитывать их, и никогда не брошу своих детей на скамейке в парке!
При этих словах молодой девушки за столом повисла нехорошая тишина.
- Сама? – кинула Серафима на дочь колючий взгляд. - А мне кажется, своих детей ты собираешься повесить на моего мужа. А ведь он тебе не родной отец, не забывай об этом! Это может ему не понравиться, и он укажет тебе на дверь! И что ты будешь делать тогда со своими детьми, глупая девчонка?
- О чем ты говоришь, Сима! Как я могу выгнать из дома свою единственную дочь и её детей? – ахнул Григорий.
- Понятно…
Что стало ей понятным после слов мужа, никто так и не понял, а так как обед подошел к концу, все разошлись по своим комнатам, чтобы заняться делами. Григорий и Лиза поднялись в спальню девушки, и мужчина повернул ключ в замке.
- Лиза, ты сказала правду? Я могу надеяться? – спросил у девушки Григорий, завладев её рукой и покрывая эту руку поцелуями.
- Вчера я купила тест, папочка. Он положительный. У нас будет ребенок…
- Господи! Как же я люблю тебя, девочка моя! И любил бы ещё больше, если бы это было возможно. Ну, скажи! Что я могу сделать для тебя?
- Ничего. Ты и так балуешь меня сверх всякой меры.
- На будущей неделе я запишу тебя к врачу, и сам пойду с тобой в женскую консультацию.
- Это было бы неплохо. Мне почему-то страшновато…
- Не бойся ничего, милая! Я же с тобой…
- Ну, как же не бояться? Вдруг, она узнает, что происходит?
- Ты имеешь в виду Серафиму?
- Ну, да. А кого же ещё? Мне показалось, что она что-то заподозрила. Господи, что будет, если она догадается!
- Я подумаю об этом. А ты не должна волноваться. Моей девочке это вредно…
Он даже не предполагал, сколько нежности в его душе. Он готов был носить свою Лизоньку на руках, часами стоять перед ней на коленях, и целовать её ножки. И с ужасом думал о том, что мог бы прожить жизнь, и не узнать, что такое бывает – вот, приходит вдруг к человеку любовь, и окрашивает всё вокруг в самые яркие цвета, и заставляет по-другому взглянуть на вещи. И, главное, делает человека счастливым. Вот, совсем скоро родит ему Лизонька долгожданного сына. Ну, а если и дочка родится! Тоже хорошо. А потом можно и о сыне подумать… Он ещё не стар, и успеет воспитать своих детей. Ну, а деньги… Он уже давно написал завещание, в котором все свои деньги отдавал Лизе, за исключением небольшого содержания жене. На эти деньги девочка сможет поднять и выучить детей, сколько бы их ни было, если обстоятельства сложатся не так, как он предполагает... Ведь человек может только предполагать, а располагает лишь Господь Бог…
- Как нам быть теперь, милый? – продолжала Лиза. – Она вышла из запоя, и сегодня может заглянуть в твою спальню, но не обнаружит тебя там. Неизвестно, на что может пойти обиженная женщина!
- И чем это она обижена? – заворчал Григорий. - Сама во всём виновата! Я её пить не заставлял. Сама себе такую жизнь выбрала, променяла мужа на бутылку коньяка!
- Ты не ответил… Как же я без тебя?
- Кто сказал, что без меня? Вот он я, тут, весь твой! – сказал он, и распахнул свои объятия. А Лиза кинулась к нему, позабыв про свои страхи. Ну, чего ей бояться, если рядом с ней он, её Гриша…
…В пятницу Григорий не поехал в свой офис. Сегодня он вёз Лизу к врачу.
Клиника была платной и очень дорогой, поэтому они не сидели в коридоре в длинной очереди, и не ждали вызова, а сразу зашли в кабинет.
- Слушаю вас, - приветливо сказала пожилая женщина-врач, улыбнувшись молоденькой пациентке и её солидному спутнику. Те деньги, которые платили тут пациенты за прием, давали право людям получить не только квалифицированную медицинскую помощь, но и любезное обращение, чего никогда не получишь в обычной городской поликлинике, где врачи неразговорчивы и суровы, как каменные египетские сфинксы.
- Дело в том, что я, кажется, беременна, - сказала Лиза, и вся покрылась нежным румянцем. От смущения покраснели даже её ушки.
- Ну, что ж! Идите в соседнюю комнату, и раздевайтесь, детка. Я осмотрю вас, а потом мы немного поговорим…
- Вот и всё! – сказала врач, быстро окончив осмотр. – Вы беременны, семь недель. – Вы замужем?
- Нет.
- А кто это с вами?
- Это мой отец.
- Отец? – удивилась пожилая женщина, и её тонко выщипанные брови полезли наверх, собрав высокий лоб глубокими морщинами. Этот мужик не имел с сидящей перед ней девушкой абсолютно ничего общего! Но ей не было до этого никакого дела. Отец, так отец. Как скажете, господа! Воля ваша…
- Одевайтесь, милочка!
Пока Лиза натягивала на себя колготки и застёгивала ремешки на туфельках, женщина-врач вышла из процедурной, села за стол, и стала что-то быстро записывать в карточку.
- Ну, что, доктор? – спросил Григорий, у которого терпение подошло к концу.
- Беременна ваша дочь, семь недель. Что делать будем? Вы уже говорили с девушкой об этом?
- Как что делать? Рожать, конечно!
- На учет у нас будете вставать, или в районной поликлинике?
- Конечно, у вас! Моя девочка должна иметь самое лучшее!
- Тогда сейчас быстренько карту заполним.
- Заполняйте, доктор! – кивнул головой Григорий. - Записывайте! Таранова Елизавета Григорьевна, восемнадцать лет, студентка второго курса…
… Итак, заполнив обменную карту, Григорий и Лиза вышли из кабинета в коридор, и девушка сразу оказалась в его объятиях.
- Ага, отец… так я вам и поверила, - прошептала женщина-врач, глядя в полуоткрытую дверь своего кабинета, как мужчина слегка за сорок нежно целует восемнадцатилетнюю девочку, крепко прижав её к себе…
…Через неделю Серафима исчезла из дома. Муж озаботился тем, что снова положил её в наркологическую клинику для длительного дорогого лечения. Лиза вздохнула с облегчением. Теперь её неприятности откладывались. А в том, что они обязательно будут, она даже не сомневалась. Ведь существует закон Мерфи, который гласит, что «если неприятность может произойти, она обязательно произойдет!».
Но теперь впереди у них было несколько месяцев спокойной жизни, когда не надо скрываться, и думать о том, как бы случайно не проговориться за столом, и не назвать отца Гришенькой. Конечно, Серафима – женщина не слишком большого ума, но отнюдь не дура…
…Через три месяца жена Григория вернулась домой. К этому времени беременность Лизы перевалила на вторую половину, и была уже очень заметна.
- Значит, ты и в самом деле решила родить своего бэби, Лиза! – укоризненно покачала головой мать, увидев округлившийся животик дочери.
- Да, - сказала Лиза, и обхватила себя руками за живот, в котором уже почти пять месяцев рос ребенок Григория, как будто таким образом хотела защитить его от грядущих несчастий…
…После выписки из клиники Серафима недолго вела здоровый образ жизни. Уже через неделю она снова перестала выходить к обеду, и закрылась в своей спальне, утащив туда весь запас спиртного из богатого бара Григория.
Шло время. Опять наступило знойное лето. У Лизы началась очередная сессия в институте, и подошёл, наконец, срок родов.
В роддом её увезли прямо с последнего экзамена. Узнав об этом, Григорий бросил все дела, и помчался к ней, чтобы быть рядом со своей девочкой в этот непростой для неё день.
Уже через несколько часов счастливый отец держал в руках сына, и в благодарность за него надел на пальчик Лизы колечко с крупным изумрудом.
- Спасибо тебе, дорогая, - шептал он, гладя её влажные от испарины волосы.
- Это тебе спасибо, милый! Так приятно знать, что кто-то любит тебя…
- Что я могу сделать для тебя, моя принцесса?
- Просто поцелуй меня, и всё…
Он наклонился, и поцеловал Лизу в искусанные губы, почувствовав солоноватый вкус её крови.
- А сейчас отдыхай, милая! Я приеду к тебе завтра.
- Поезжай домой, Гриша. Тебе тоже надо отдохнуть. Ведь всю ночь не спал!
- Ну, как я мог заснуть? Я же должен был видеть, как появляется на свет мой ребенок!..
- Как мы назовем нашего малыша? Ты уже думал об этом?
- Первого сына назовешь ты, дорогая.
- Тогда он будет Никитой. Помнишь, я тебе рассказывала? Был у меня в детском доме друг. Если бы не он, я бы совсем пропала.
- Интересно, где он сейчас, твой друг?
- Не знаю. Он хотел стать военным. А сейчас это очень опасная профессия, сам знаешь.
- Да уж, ничего не скажешь. Вроде, и войны нет, а люди гибнут… Лиза, матери-то сказать?
- Как хочешь, дорогой. Хотя, в её нынешнем состоянии вряд ли это будет ей интересно!
Поцеловав свою Лизу ещё раз, Григорий ушел. Надо было хоть немного отдохнуть, и выпить глоток бренди, чтобы снять стресс – он очень переволновался в эту ночь. Тяжело смотреть на страдания любимой женщины. Особенно, если ничем не можешь ей помочь…
…Но всё оказалось совсем неплохо. Ребеночек родился здоровеньким, мамочка быстро оправилась от родов, и кормила сына грудью. Поэтому уже на пятый день Григорий встречал свою Лизу у дверей роддома с огромным букетом цветов в руках, и вскоре получил своего первенца из рук медсестры.
- Ну, вот, и слава Богу! – сказал он, когда они оказались в автомобиле. – Теперь домой!
- Да, теперь домой. Так надоела больничная палата! Хочется оказаться, наконец, в своей спальне!..
…Отгремело грозами знойное лето, прошла затяжная, слякотная осень, на пороге стоял Новый год.
- Я уже купил тебе подарок! – шепнул Лизе Григорий, ощупывая в кармане коробочку с очередной драгоценностью для любимой женщины. – Ты найдешь его под ёлкой. Думаю, он должен тебе понравиться.
- Кажется, и у меня есть подарок для тебя, - улыбнулась девушка.
- Очень интересно… Может быть, ты скажешь мне, что это за подарок? Иначе, боюсь, я умру от любопытства, и не доживу до боя курантов.
- Тогда нагнись, и я кое-что шепну тебе на ушко!
После того, что сказала ему молодая женщина, Григорий схватил её на руки, и закружил по комнате. Его Лиза снова была беременна…
- Надеюсь, теперь это будет девочка, дорогой, - сказала она ему. – Я так хочу дочку!
- Да какая разница, кто у нас родится – сын или дочь! Главное, что родит мне этого ребенка моя любимая девочка Лиза!..
…Они ещё очень долго были счастливы – целых два года. За это время Лиза окончила институт и родила Григорию дочку. Отец был на десятом небе от счастья.
Наверно, Григорию следовало бы подумать о разводе с Серафимой. Он вполне мог бы купить ей жилье, и обеспечить безбедную жизнь. И даже нанять сиделку, которая ухаживала бы за ней в то время, когда женщина была невменяема, и не могла сама позаботиться о себе. Но… Почему-то он совсем скинул со счетов эту женщину, и не принимал её всерьёз. Так, бродит иногда по дому полубезумная пьянчужка, да и только. Впрочем, если бы Серафима не была матерью его Лизоньки, наверно, он так бы и сделал. Но она родила Лизу, его любовь, его счастье, его жизнь, и это решило дело – жена по-прежнему жила в его доме, и считалась в нём хозяйкой.
Однажды Григорий и Лиза остались в столовой после обеда, не думая, что кто-то заглянет в комнату, и увидит их. Григорий сидел в кресле, а Лиза уютно устроилась у него на коленях. Мужчина целовал её, и в перерывах между поцелуями повторял, как он счастлив, и как любит её. А она гладила его темные волосы, которые на висках уже подернулись инеем седины.
Именно эту сцену и наблюдала Серафима, стоя в коридоре у полуоткрытой двери столовой.
С некоторых пор у неё появились кое-какие подозрения, так ли незнаком ей отец ребенка, который родился у Лизы. Очень уж похож маленький Никитка на её мужа Григория, прямо одно лицо…
А вот теперь у неё и подтверждение есть, застукала голубков – супруг связался с девчонкой, её дочерью, и она рожает от него детей! Миленькое дело! А как же она, Серафима? Что теперь будет с ней? Вполне вероятно, что ей уже подготовлено место в психоневрологическом диспансере, и она сгинет там навсегда, забытая всеми. И это в её-то возрасте, и с её внешностью, когда ей ещё жить, да жить! А эта девчонка останется тут хозяйкой, и будет наслаждаться жизнью, греша с её мужем… Ну, а с какой это стати она за просто так уступит Лизке свое место? Не бывать этому… В душе у женщины поднялось такое бешенство, которое она не могла держать в себе. Подогретое винными парами, оно клокотало внутри, и старалось выбраться наружу. Чтобы не наделать глупостей, женщина сильно закусила губу, и сразу почувствовала вкус крови, прокусив её насквозь. Боль немного отрезвила её. Она тихонько прикрыла дверь, и пошла в свою спальню. Ей нужно было подумать, как отомстить неверному супругу…
…В это время Никитка подрастал, и, действительно, становился очень похожим на отца – разве что слепой не заметил бы этого. А дочка Алёнка, лапушка, вся в мать – такая же красавица. Елена Прекрасная, одно слово…
…Где-то в начале июня Григорий просматривал документы в своём кабинете, готовясь к предстоящему совещанию, а Лиза легла спать пораньше. Дневная жара сильно изматывала молодую женщину. К тому же её мучили дурные предчувствия и страшные сны.
Об этих предчувствиях она несколько дней назад рассказала своему Грише. А он только посмеялся над ней.
- Да чего тебе бояться, девочка моя! Пока я жив, ничего страшного с тобой не случится. А я помирать не собираюсь, - успокоил он её, легким движением схватил на руки, и закружил по комнате – вот, полюбуйся, милая, есть ещё сила в руках!
Лиза после слов Григория успокоилась, только ненадолго. Уже на следующую ночь она опять проснулась в холодном поту, увидев во сне окровавленное тело, которое было ей так хорошо знакомо.
- Ну, что ты, что ты, девочка моя? Я же с тобой, – прошептал ей Григорий, пытаясь успокоить молодую женщину. Она ведь до сих пор кормила дочку грудью, и нервничать ей никак нельзя, молоко может пропасть.
- Опять ужасы снились, - пожаловалась Лиза, прижимаясь к любимому. – Даже сердце заболело…
- Пожалуй, на той неделе отведу тебя к врачу. Пусть какие-нибудь пилюли назначит, что ли. Что же это такое? Каждую ночь кошмары! Совсем не спит моя девочка…
Но сходить к врачу они так и не успели.
Итак, Григорий готовился к предстоящему совещанию в своём кабинете, а Лиза лежала в постели, и тщетно пыталась заснуть. Шёл второй час ночи…
- Да что же он не идёт так долго? – волновалась молодая женщина. – Поздно уже, второй час, завтра вставать рано, а он ещё не ложился…
Вдруг Лиза услышала раскатистый звук выстрела, прозвучавшего особенно громко в полной тишине заснувшего дома.
- Господи, а это что такое? – с ужасом подумала она, и спустила ноги с кровати, нащупывая пальцами тапочки.
Надев халат, она выскочила в коридор, и побежала в кабинет Григория. Туда же устремились охранники и прислуга.
- Что случилось? – спросила она, остановив охранника за рукав. – Вы можете мне сказать, что у нас произошло?
- Там… Григорий Васильевич… - сказал мужчина, пряча от неё глаза.
- Господи, где?
- В кабинете…
- Гриша, - прошептала женщина, и кинулась туда, где уже суетились люди.
Лиза ворвалась в комнату, и, увидела лежащее на полу тело Григория. Его голова была густо залита кровью, а рука до сих пор сжимала рукоять пистолета. Лиза опустилась возле него на колени, и приникла к его груди, вся перепачкавшись кровью, пытаясь понять, жив он, или нет. И вдруг упала рядом, не выдержав этого испытания, которое послал ей Господь.
Увидев это, молодой охранник схватил её на руки, и отнес в спальню, приказав горничной ни на секунду не оставлять молодую хозяйку одну – мало ли что.
А в их дом уже спешили машины «Скорой» и полиции, вызванные охранниками.
…Через несколько минут Лиза пришла в себя, и увидела сидящую рядом горничную.
- Зина, мои дети, где они?
- Не волнуйтесь, Лизавета Григорьевна, дети целы и невредимы. Шум не разбудил их, они даже не проснулись.
- Господи, ну, почему?!
- Не знаю, Лизавета Григорьевна. Полиция уже тут. Эти разберутся…
- Да уж, эти разберутся, - вздохнула молодая женщина, и вдруг залилась слезами – вот и закончилось её короткое женское счастье, и нет рядом любимого мужчины, который всегда придёт на помощь, и отведет любую беду. Теперь она совсем одна на свете!
Потом пришла мысль – что же такое могло случиться в кабинете? Как мог погибнуть Григорий? Что заставило его взять в руки пистолет, и наложить на себя руки? Может, на работе что…
- Ну, следователь разберется, - подумала она. – А в принципе, это уже не имеет значения. Главное, моего Гриши нет больше с нами, и уже никогда не будет.
Тут в дверь постучали, и мужской голос спросил, в состоянии ли Лизавета Григорьевна ответить на несколько вопросов.
- Да-да, я сейчас, - сказала Лиза, и хотела уже выйти из спальни, но горничная, которая была с ней, воскликнула:
- Куда же вы, Лизавета Григорьевна, прямо так-то…
Лиза посмотрела на себя. Весь её халат был густо испачкан кровью.
- Да, мне надо переодеться…
Скинув с себя окровавленные вещи, она натянула другие, и вышла из комнаты.
За дверью её ожидал молодой следователь. Ему впервые поручили дело об убийстве, потому что оно казалось совершенно несложным. Надо просто вычислить тех людей, кому выгодно избавиться от хозяина дома – это и будет убийца. Так их учили. Наверняка, кто-нибудь из наследников и прикончил этого ещё далеко не старого мужика. А то, что это не самоубийство, ясно, как день. Убийца был совершенно неопытным, и к тому же явно глуповатым – рана находится на левом виске, а пистолет зажат в правой руке трупа. Смех, да и только. Впрочем, тут не до смеха – человек-то погиб! Да, и ещё. Предсмертного письма в кабинете нет. Вряд ли человек, у которого есть жена, дочь и двое крошечных внуков уйдет из жизни, и не пошлет последнее «прости» тем людям, которые дороги для него.
К сожалению, с женой погибшего следователю поговорить не удалось – дама была пьяна «в сосиску», и совсем не вязала лыка. Ну, сейчас он допросит по горячим следам дочку бизнесмена, да поедет домой – время позднее, свое расследование он продолжит завтра. Главное – с утра связаться с нотариусом, который хранит у себя завещание господина Таранова, и выяснить, кому достанутся деньги убитого. И «плясать» уже от этого немаловажного факта…
Итак, Лиза вышла из комнаты, и, увидев молоденького следователя, просто мальчишку, и подумала, что вряд ли узнает, что произошло за дверью кабинета Григория…
- Вы дочь Григория Васильевича? – спросил молодой человек, когда они сели в кресла в гостиной друг напротив друга.
- Да, я его дочь, Елизавета Григорьевна Таранова.
- Ну, а я буду вести это дело. Меня зовут Илья Петрович Захаров. Я следователь.
- О чем вы хотели спросить меня, Илья Петрович?
- Хотел бы узнать, есть ли у вас какие-то мысли по поводу того, что произошло тут час назад.
- Нет. Совершенно никаких. Могу сказать одно - у моего отца не было причин лишать себя жизни.
- Значит, вы считаете, что это убийство!
- Да, именно так.
- И кто же мог сделать это? Как вы думаете?
- Не знаю. У него не было врагов в этом доме. Мы все очень любили его…
- На вашем месте я не был бы столь категоричен. Дом хорошо охраняется, чужой проникнуть сюда никак не мог. Значит, убийца находится среди вас. Ну, думаю, прислугу мы можем исключить. Не будет же повариха стрелять в хозяина, потому что он не похвалил её котлеты за обедом!
- Да, наша тётя Нюра на убийцу как-то не тянет…
- А кто тянет?
- Не знаю…
- Кстати, а почему у вас пальцы в крови?
- У меня? – ахнула Лиза, и посмотрела на свои руки. – Ой, и правда…
Из её памяти совершенно выпал тот момент, когда она кинулась на тело Григория, пытаясь найти пульс на его шее, или услышать биение сердца.
- Ладно. Идите отдыхать. Мы поговорим с вами завтра.
Следователь дал Лизе подписать протокол, и положил на стол повестку – ей надо явиться к нему завтра в двенадцать дня.
Посмотрев в лицо молодого человека, который уже собрался выйти из комнаты, Лиза увидела его прищуренный, изучающий взгляд. Этот взгляд не сулил ей ничего хорошего. Судя по всему, она стала главной подозреваемой в деле об убийстве бизнесмена Таранова, и теперь ей будет сложно изменить мнение следователя о себе…
Когда из дома уехала полиция, Лиза кинулась в кабинет Григория – она хотела ещё хоть немного побыть с ним. Но тело уже увезли. Ей даже не дали попрощаться с любимым…
…Дальнейшие события стёрлись из памяти Лизы. Утром она всё делала на автопилоте – немного поела сама, совсем не чувствуя вкуса того, что ест, покормила дочку грудью, оделась, и вышла на улицу, где её поджидала машина с шофером, чтобы ехать на допрос к следователю.
Кстати, следователь ещё ночью допросил охранников и прислугу, пытаясь выяснить, что из себя представляет дочь господина Таранова. Все, как один, сказали, что молодая женщина обожала отца, и уж она-то убийцей быть никак не может…
Не допросил он только старую няньку двух малолетних внуков погибшего – вчера от сильного стресса пожилая женщина мучилась сердечными болями, и нуждалась в медицинской помощи.
- Ладно, - думал Илья Петрович, возвращаясь на следующее утро от нотариуса, к которому поехал прямо из дома. – Её можно будет допросить и позже. Ну, а, в принципе, что нового может сказать мне старушка? По-моему, после того, что сказал сегодня нотариус, картина ясная. Все денежки отца получает дочка и её несовершеннолетние дети. Ну, несовершеннолетние дети пока в подозреваемые не годятся, а вот их мамаша… Вполне вероятно, что не она сама стреляла в отца. Наверняка есть у неё хахаль, отец её малолетних детей, вот он и помог обстряпать это дельце… Хотя охранники клялись и божились, что в их доме никогда не появлялись незнакомцы, и уж, тем более, не было их в день убийства – без ведома охраны в дом и мышь не проскочит, не то, что чужой человек.
Но чудес на свете не бывает, всё имеет своё совершенно простое, вполне логичное объяснение - этому их тоже учили, и поэтому Илья Петрович продолжал задавать свои вопросы. Хотя, в глубине души чувствовал, что сегодня он так же далёк от истины, как и вчера, в самые первые минуты своего пребывания в доме убитого…
…Наконец, часы показали двенадцать дня. Именно на это время вызвал на допрос Илья Петрович основную фигурантку этого дела, дочь погибшего бизнесмена.
Через минуту в дверь постучали, и Лиза вошла в кабинет следователя.
- Здравствуйте, Илья Петрович.
- Здравствуйте, Лизавета Григорьевна. Присаживайтесь, у меня есть к вам несколько вопросов.
- Я слушаю вас внимательно!
- Итак, я связался с нотариусом, у которого ваш отец хранил своё завещание.
- И… что?
- Ничего нового. Все свои деньги он завещал вам и вашим детям. Такое впечатление, что он совершенно забыл о том, что женат! Это ни о чем вам не говорит?
- А должно?
- Вам – не знаю. Ну, а мне говорит. Деньги – очень весомый аргумент. За деньги люди готовы на всё…
- Что вы хотите этим сказать?
- Только то, что только у вас был мотив. Наверно, очень уж хотелось денег! Я прав?
- Нет, не правы. Я очень любила отца. А он и так ни в чем нам не отказывал. Зачем же мне убивать его?
- Наверно, хотелось получить всё, и сразу, а не бегать к папуле на поклон за любой мелочью…
- Как вы можете так говорить?!
- Могу, милочка. Ваш отец был убит в собственном доме, там не было посторонних, а мотив был только у вас. Так что, я задерживаю вас… Пока… Подождёте суда в следственном изоляторе. А то, не ровен час…
- Что?! Задерживаете? Но как же так… У меня двое маленьких детей! Я кормлю дочку грудью!
- Ах, да. Грудной ребенок… Ладно, уговорили. Тогда – подписка о невыезде.
- Да какой ещё выезд! О чём вы? У меня двое крошечных детей, мать-алкоголичка, и отца убили…
- Идите, милочка. Пока я не передумал! – строго сказал Илья Петрович, подписал пропуск, и небрежным жестом придвинул его к молодой женщине.
- Да-да, я иду, - кивнула головой Лиза, взяла пропуск и встала.
- Но имейте в виду, что это далеко не последняя наша встреча. Нам с вами придётся много общаться, чтобы, наконец, выяснить истину… Ну, а суд поставит в вашем деле точку, определив, так сказать, меру вины и наказание…
- Я понимаю, - сказала молодая женщина, и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Лиза с трудом дошла до машины, села на заднее сидение, и заплакала. Вот ведь, как повернулась жизнь! Из того рая, в котором она жила последние три года, она сразу попала в настоящий ад! Мало того, что она потеряла любимого мужчину, теперь её же обвиняют в его убийстве. Миленькое дело!
Вдруг водитель остановил автомобиль, и повернул к ней молодое лицо:
- Что же вы плачете, Лизавета Григорьевна? Так ведь и заболеть недолго…
- Как же не плакать, Володя? Моего отца больше нет… А меня скоро будут судить, и посадят в тюрьму! И кому нужны мои дети?! Я не хочу, чтобы они провели своё детство в детдоме, как я! Такого и врагу своему не пожелаешь!
- Какой суд? – ахнул тот. - За что же вас судить?
- За убийство…
- Вот ещё, глупости какие…
- Ничуть не глупости, - тяжело вздохнула молодая женщина. - Я сейчас на подписке о невыезде.
- Дела…
Приехав домой, Лиза сразу поднялась наверх, к детям, а водитель пошел в комнату охраны.
- Ну, что? Как она? – сразу обступили его мужики, которые очень переживали за молодую хозяйку.
- В общем, дела такие. Лизу нашу подозревают в убийстве, подписку о невыезде взяли…
- Как?! Да она и таракана…
- Это мы с тобой про таракана знаем. А следователю наши знания до лампочки. Ему главное – дело закрыть, и человека под статью подвести. А там, хоть трава не расти…
После этого разговора слухи о том, что следователь подозревает Лизу в убийстве, разнеслись по всему дому со скоростью лесного пожара.
Одной из последних узнала об этом няня малышей, Нина Гавриловна.
- Что??? – воскликнула она, услышав это от горничной, и покачала головой. – Наша Лиза – убийца Григория Васильевича? Ну, придумают же, ей-Богу…
…На следующий день следователь Захаров, придя на работу, обнаружил у дверей своего кабинета невысокую пожилую женщину в кокетливой соломенной шляпке с крошечным ридикюлем в руках.
- Вы ко мне, мадам? – спросил Илья Петрович.
- К тебе, милый, к тебе…
- Заходите, прошу вас.
Илья Петрович распахнул перед пожилой женщиной дверь, и придержал её рукой.
Они зашли в кабинет, и сели друг напротив друга. Следователь взял в руку ручку и положил перед собой бланк допроса.
- Итак, фамилия, имя, отчество…
- Мартынова Нина Гавриловна.
- По какому вопросу?
- По поводу убийства Григория Васильевича Таранова. Я служу няней в его доме.
- Вот как? Вы-то мне и нужны. Итак, что вы хотите рассказать мне по этому поводу?
- Я хочу сказать, молодой человек, что рано вам занимать этот пост. Прежде чем стать следователем, и обвинять людей в преступлении, неплохо бы посерьёзнее относиться к своим обязанностям и хоть немного набраться жизненного опыта. Потому как не на кроликах учитесь, а на живых людях эксперименты свои проводите.
- Не понял…
- Что ты не понял, мальчишка? Как ты можешь обвинять женщину, которая безумно любит своего мужчину, и рожает от него детей, в его убийстве?
- Опять не понял… Вы сейчас о чём, мадам?
У молодого следователя от слов няни появилась мысль, что та немного не в себе, но Нина Гавриловна продолжила:
- В общем, слушай меня внимательно, и, если надо, запиши. Лиза – не родная дочь Григория Таранова. Она дочка его жены, Серафимы. А Симка бросила её в парке, когда той было четыре года, и бедная Лиза всё своё детство провела в приюте. Ну, а когда Григорий-то Василич узнал про это, он сразу девочку разыскал, к себе в дом взял, и удочерил. Восемь с половиной ей тогда было… А потом воспитывал её, как умел. Девочка в отце души не чаяла, и он в ней тоже. А Симка, мать её, в это время спивалась по-черному, никакое лечение не помогало, хотя тратился на врачей хозяин изрядно. Ну, а потом Лизонька подросла. Да такой красавицей стала – глаз отвести невозможно! Ну, и Григорий Василич видный мужчина, ничего не скажешь – молодые девчонки таких любят. Вот и слюбились они с Григорием.
- Как это - слюбились?! – ахнул мужчина.
- Как мужчина с женщиной влюбляются? – пожала плечами старушка. – Как будто не знаешь!
- Это при жене?! – ахнул следователь, и расслабил узел галстука дрожащими пальцами.
- А что жена? Жена бутылку уговорит, и баиньки. Проснётся - опять бутылку, и опять на боковую. А если трезвая, то злая, как мегера, и тоже за дверь своей спальни ни ногой. А Григорий и Лиза свои отношения не афишировали. Никто в доме и не догадывался, что они любовники.
- Ну, а вы-то как про это узнали, Нина Гавриловна?
- Так я в одной комнате с детьми ночую, а комната-то детская аккурат напротив спальни Лизы. Видела я, как он к ней вечером приходил, и как она в дверях ему на шею кидалась. Очень он её любил, свою красавицу Лизу. Какие слова говорил! И она его любила… Даже я, старая завидовала, - тяжело вздохнула Нина Гавриловна, и качнула седой головой, отчего зашевелились бумажные цветы на её кокетливой соломенной шляпке.
- Постойте-постойте, так, значит, дети…
- Да. Его это дети, Григория. Сын Никитка, и дочка Леночка.
- Вот это да…
От сильного волнения Илья Петрович запустил обе пятерни себе в волосы, и почесал голову, при этом совсем испортив прическу, до этого уложенную у парикмахера волосок к волоску.
- А ты – убийца, убийца… Ну, могла она своего любимого мужчину просто так на тот свет отправить?! Да она вчера чуть сама не умерла, когда его в комнате с пулей в голове нашла! Думала, ума лишится, бедняжка…
- А чего ж она мне ничего не рассказала?
- Не каждая женщина может о себе такое рассказать. Да и ты помалкивай! Христом Богом прошу! Не доводи до греха. Мало ей печали, не хватало только сплетен…
- Интересно… И кто же, по-вашему, мог стрелять в господина Таранова? Ведь не сам же он правой рукой себе в левый висок выстрелил!
- Ясное дело, не сам. Думаю, что супруга его, Серафима, как-то с трезвых глаз посмотрела на внука, да и увидела, что он копия её мужа. Вот и не смогла вынести измены. И если это не так, я съем свою шляпку…
- Быть такого не может! Просто так людей не убивают. Ну, что она получила взамен? Ведь все деньги он оставил матери своих детей!
- Ты забыл, мой мальчик, про моральное удовлетворение. Иногда месть бывает слаще всех богатств мира!
- Да… Во бабы! – схватил себя за вспотевший лоб молоденький следователь. - Не женат, и не женюсь никогда!
При этих словах Илья Петрович сильно покраснел, свёл светлые бровки к переносице и нахохлился. И стал чем-то похож на молоденького воробья, изо всех сил старающегося произвести впечатление большой и важной птицы.
- Ну, и дурак.
- Нет, вы как со мной разговариваете, Нина Гавриловна?! Я всё-таки следователь прокуратуры, а не что абы как!
- Это ты для преступников следователь. А для меня, старухи – обычный лопоухий щенок, который ничего не смыслит в жизни и не разбирается в человеческих страстях. Так что, вот тебе мой совет - сворачивай своё расследование в отношении Лизоньки, и займись-ка лучше женой Григория Васильевича, Серафимой. Может, тебе за быстрое раскрытие дела премию какую выпишут, чупа-чупс себе купишь…
- Ну, и язвительная же вы женщина, Нина Гавриловна!
- Прощенья прошу, - улыбнулась та, встала со стула, и вышла из кабинета.
А Илья Петрович подумал, и тоже вышел вслед за ней, чтобы поехать в тот посёлок, где жил господин Таранов, и допросить его жену. Если это возможно, конечно. Ну, а если нет, то отправить её в стационар, чтобы медики с помощью капельницы очистили кровь дамы от сивушных токсинов, и уж тогда, прямо в палате, устроить ей допрос, и вывести преступницу, так сказать, на чистую воду…
…Прошел месяц. За этот месяц много чего случилось. Лиза похоронила Григория, и теперь в знак траура носила черное платье и черную ленту в волосах, да почти каждый день ездила к нему на кладбище, просиживая там чуть ли не до вечера.
Молодой борзый следователь Илья Петрович допросил Серафиму, и скоро она призналась в убийстве мужа.
Наверно, она уже сожалела о том, что натворила. Ну, кому от этого стало лучше? Да никому… Дочь почернела от горя, да и ей самой не позавидуешь. Всё-таки, как ни глуши совесть водкой, а она нет-нет, да и взбрыкнёт, и больно ударит в сердце, как будто лошадь копытом. Так что, она недолго запиралась на допросе, и выложила без утайки, что это она порешила мужа из его же пистолета, который он хранил в ящике письменного стола. Только не стала примешивать к этому делу свою ревность и дочь – той сейчас и так не сладко. Сказала, что в очередном запое словила «белочку», и убила Григория, посчитав его злым духом, явившимся за её грешной душой.
Дело закрыли быстро, следователя похвалили за оперативность, и теперь Серафиму ждал суд и солидный срок за убийство. Потому что опьянение у нас не является смягчающим обстоятельством, а только усугубляет вину подсудимого. Так что, ждали её дорога дальняя и казенный дом на много лет. Может, там, вдали от дома, и от пьянства избавится. В лагере же не станут каждый день подносить шкалик сорокаградусной и резать балычок на закуску! И будет она вести здоровый образ жизни…
…Недели через две после похорон Лизу навестил один из работников компании Григория. Он прозрачно намекнул ей, что вряд ли молодая женщина, имеющая двоих крошечных детей, будет иметь достаточно времени и сил для управления компанией отца, да к тому же и опыта в делах у неё никакого. Так что, лучше продать её, пока нашелся покупатель, и даёт хорошую цену. На эти деньги Лиза сможет прожить много лет – содержать дом и выучить детей…
- Я подумаю, - сказала Лиза, я тяжело вздохнула. Лишаться компании было жаль. Григорий столько сил положил на неё!
- А попробую! – решила она после бессонной ночи, проведенной в тяжелых раздумьях. – Не боги горшки обжигают! Не зря же Гриша оплачивал мои занятия в институте! Пожалуй, пришла пора показать себя…
Не откладывая дела в долгий ящик, она оделась, села в автомобиль, и поехала в магазин, накупив там для себя строгих офисных костюмов, светлых шелковых блузок и туфель на высоченной шпильке.
На следующее утро, надев белоснежную кружевную блузку и один из темных костюмов, и собрав длинные волосы в скромный пучок на затылке, она поехала в компанию Григория, где теперь была полноправной хозяйкой.
Приехав в офис, она заглянула в кабинет отца, и увидела, что в нем по-хозяйски расположился тот топ-менеджер, который приезжал к ней, и теперь разглядывает бумаги, вытащенные им из сейфа Григория.
- Так. В чем дело, милейший? – спросила Лиза, и поставила сумочку на стол.
- Вы? – удивился мужчина. – Но вы же… Мы… Как же так?
- А давайте, ваши вопросы потом. Сначала мои. Итак, что вы делаете в кабинете моего отца? И откуда вы взяли ключи от его личного сейфа?
Перепуганный мужчина, явно не ожидавший ничего похожего, и считавший, что влегкую сумел убедить дамочку продать компанию по дешевке ему же, теперь был в трансе, и не мог связно произнести и двух слов.
- Молчите? Ладно…
Лиза достала из сумочки мобильник, и набрала номер. В дверь тут же вошёл начальник службы безопасности, с которым Лизу незадолго до гибели познакомил Григорий.
- Поговорите с этим господином, Юрий Яковлевич. Почему-то у меня с ним разговора не получается… И если он ещё не смог сильно навредить нам, отпустите его подобру–поздорову. Ну, а если… то…
- Понял…
С тех пор неудачливый бизнесмен в офисе компании не появлялся, даже за деньгами, что положены ему за неиспользованный отпуск, не пришёл, только трудовую забрал, и был таков…
…Лиза села за стол отца, за которым он провел столько времени, и несколько минут сидела, думая о нем. Потом аккуратно сложила бумаги на столе, и закрыла сейф на ключ. А затем вызвала к себе секретаршу, с которой тоже была немного знакома. Иногда Григорий брал дочку с собой, чтобы девочка могла прочувствовать атмосферу работы компании, и знакомил с сотрудниками. Поэтому многие тут Лизу знали, и совсем не удивились её появлению. Ведь теперь она здесь хозяйка. Ну, а уж какая – хорошая, или не очень, время покажет!
- Слушаю вас, Елизавета Григорьевна! – сказала девушка, держа в руках наготове блокнот и ручку.
- Вызовите мне для начала главного бухгалтера, Любочка. Пожалуй, начнем отсюда…
…Итак, в течение дня она переговорила почти со всеми топ-менеджерами, от которых зависела работа компании. Насколько она поняла из бесед с ними, хорошо налаженный Григорием механизм ещё не дал сбоев из-за отсутствия на мостике опытного капитана, и теперь главное – это не наделать ошибок в дальнейшем. Но это уже зависело только от неё.
В то время как она сидела в кабинете отца, по кабинетам офиса шел шепоток о том, что теперь руководителем их компании будет обалденно красивая, незамужняя молодая женщина. При этом мужчины помоложе нервно потирали руки и задумчиво щурили глаза, а дамы раздраженно пожимали плечами, и доставали из сумочек косметички, чтобы немного освежить макияж…
…Давно миновало знойное лето, наступила осень. Листья на деревьях пожелтели, и осыпались, и теперь устилали землю желтым ковром.
Лиза по-прежнему каждый день пропадала в офисе, входя в курс дела. Коллектив тут был неплохой, Григорий умел подбирать себе грамотных работников, а Лиза смогла найти к ним подход. Она не стеснялась признаваться в том, что чего-то не знает, и внимательно выслушивала дельные советы специалистов. И их с удовольствием давали ей более опытные люди. Ну, а почему же не помочь молодой красивой женщине, если она в этом нуждается?! Тем более что от её решений зависит работа компании, где они получают зарплату, причём немаленькую.
Как-то к ней зашел её помощник, и сказал:
- Елизавета Григорьевна, дело в том, что у нас истекает срок очень важного контракта с одной из компаний-поставщиков. И для того чтобы его продлить, нужно переговорить с владельцем этой компании. А он мужик очень капризный и своенравный. Уж, как его год назад уломал Григорий Василич, даже не представляю.
- И что вы мне посоветуете, Александр Константиныч? – вскинула глаза на помощника Лиза.
- Даже и не знаю, что сказать… Разве что, сменить офисный костюм на платье, - улыбнулся тот.
- А что? Это идея! Как зовут капризулю?
- Игорь Алексеевич Крайнев.
- Игорь Алексеевич… Запомнила! Готовьте документы к подписи…
…Через три дня Лиза появилась в офисе в красивом платье. Оно тоже было темным, как и вся её одежда теперь, но очень ловко облегало фигуру молодой женщины, подчеркивая все её многочисленные достоинства.
Не успела Лиза привести себя в порядок, как секретарша Люба сообщила, что к ней приехал Игорь Алексеевич Крайнев.
- Зовите, Любочка, - сказала Лиза, и на лице её появилась слабая застенчивая улыбка, которую она весь вечер вчера репетировала дома перед зеркалом.
- Здравствуйте, мадам! – пробасил довольно молодой, но уже облысевший мужик невысокого роста, и поцеловал протянутую дамой руку. - Позвольте представиться - Игорь Алексеевич Крайнев, ваш деловой партнёр. Очень рад знакомству.
Начало переговоров Лизе понравилось. Не всегда деловым партнерам целуют руку, даже если этот партнёр женщина.
- Мадмуазель, - тихо поправила Лиза. – Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, Игорь Алексеевич. А я новая владелица этой компании, меня зовут Елизавета Григорьевна Таранова.
- Позвольте… Вы - дочь Григория Василича? – удивился тот. Молодая дама не имела с господином Тарановым никакого внешнего сходства.
- Да, я его приемная дочь. К сожалению, папы больше нет с нами, и дела приходится вести мне. А это так сложно, когда нет хорошего наставника… Кажется, мне не справиться…
Лиза затеребила в руке крошечный носовой платок, и один раз даже поднесла его к глазам, чтобы промокнуть непрошенную слезу.
- Ну-ну, не надо сдаваться! – похлопал её по руке ладонью господин Крайнев.
- Понимаете, Игорь Алексеевич, у меня ничего не получается! Вот и перед тем как вы приедете, я слышала, как на лестнице мужчины спорили о том, что я завалю и этот контракт. Ставки шли один к десяти… Вы же приехали, чтобы сказать мне, что отказываетесь вести с нами дела, не правда ли?
Если сказать честно, господин Крайнев приехал к ней именно за этим – конкуренты Лизы предложили ему намного более выгодные условия поставок. Но уже через десять минут знакомства с Лизой он с удовольствием пил кофе со сдобным печеньем, принесенное в кабинет заботливой секретаршей Любочкой, а ещё через полчаса подмахнул документ, не глядя. Ну, чего ни сделаешь, чтобы помочь молодой, красивой девушке! В конце-концов, не велика потеря. Он свое возьмет на следующем контракте, где владелец компании не будет так красив и так трогательно беспомощен…
После подписания бумаг гость посидел ещё немного, и уехал, оставив свою визитку, пообещав ей свою помощь и содействие в делах, если появится вдруг такая необходимость. Судя по всему, мужик был богат и очень влиятелен, и, действительно, мог помочь.
- Так что звоните, если что!
- Непременно, Игорь Алексеевич, непременно, - шептала Лиза, открывая сумочку, и пряча визитку в свой портмоне, в знак особого к нему уважения.
- Ну, что? – спросил помощник Лизы, Александр Константиныч Постышев, войдя в её кабинет после того, как его покинул деловой партнёр, в то время как та стояла у широко открытого окна, нисколько не боясь простуды, и глядела, как господин Крайнев садится в свой «порше», и еле заметно махала ему рукой на прощание. Ну, а что? Ей это ничего не стоит, а мужику приятно…
- Нормально, - сказала Лиза, и села в своё кресло.
- То есть как нормально? – опешил мужчина.
- Он всё подписал. Чудесной души человек, этот ваш Игорь Алексеевич Крайнев!
- Шутите…
- Нисколько! – улыбнулась Лиза, и протянула ему папку с документами.
- Да…- вздохнул Александр Константиныч, и рука его чисто автоматически потянулась к аккуратно постриженному затылку, и поскребла его. - Только сейчас я понял, что слова «красота – это страшная сила!» - вовсе не пустой звук!
Лиза очень нравилась ему. Да и она выделяла его среди других. Был он молод, импозантен, умён и нравился женщинам. Останавливало Лизу лишь то, что на правой руке его блестело широкое обручальное кольцо. Да это и понятно! Такие мужчины недолго остаются на свободе – их отлавливают и кольцуют предприимчивые дамы, не оставляя бедолагам ни малейшего шанса избежать брачных уз…
…Прошло уже полгода, как Лиза похоронила Григория. Боль от утраты была ещё очень сильной, но уже не такой одуряющей, не позволяющей вздохнуть, какой была вначале. А её молодое тело, разбуженное Григорием, давало себя знать. Оно требовало ласки и любви, и с этим ничего не поделаешь!
Наконец, на очередное ненавязчивое предложение Александра сходить куда-нибудь вечером, Лиза ответила согласием.
Они поужинали в ресторане, а потом на всю ночь закрылись в номере небольшой гостиницы, снятом молодым мужчиной на ночь.
Конечно, в эту ночь она удовлетворила свой сексуальный голод, но поняла, что такие встречи - в гостинице, с женатым мужчиной, с поглядыванием на часы и телефонными звонками жены, ей не нужны. А если он захочет развестись, будет ещё хуже. Она не хочет быть причиной несчастий в чужой семье. Хватит ей того, что уже случилось…
…Утром они собирались ехать на работу.
- Лизонька, скажи... Это ведь была наша единственная встреча? – спросил Александр.
- Думаю, да, милый.
- Но почему? Тебе было плохо со мной? Я что-то сделал не так?
- Нет, мне было хорошо с тобой, Саша. Слишком хорошо. Боюсь, что смогу быстро привыкнуть.
- И что тогда?
- Тогда мне будет хорошо, а твоей жене будет плохо, только и всего.
- Тебя не должно это волновать! Это только мои проблемы.
- Ошибаешься. Это наши общие проблемы.
- Я понял, - тяжело вздохнул мужчина. - Надеюсь, мы останемся друзьями?
- Конечно, милый! Ты очень хороший. Только в жизни человек не всегда делает то, что ему хочется. К сожалению. А если он идёт на поводу своих желаний, то иногда это кончается катастрофой. А нам это надо?
Она подумала, что если бы не её грешный роман с Григорием, тот был бы сейчас жив. Хотя, вряд ли променял бы свою короткую жизнь с ней на жизнь с пьющей, злой Серафимой, которую она сама так никогда и не смогла назвать матерью…
…Наконец, прошла зима, сошел снег, отшумел грозами май. На пороге стоял июнь. Опять началось знойное, засушливое лето. Снова в Подмосковье заполыхали пожары, закрыв от людей солнце серой дымной пеленой…
В один из воскресных дней мобильник Лизы залился звоном.
- Интересно, кто это может быть? – подумала молодая женщина, рассматривая высветившийся на экране незнакомый номер. – Наверно, кто-то неправильно нажал на клавишу.
- Слушаю вас! – сказала она, и услышала женский голос.
- Здравствуйте, это Лиза?
- Да, Лиза, - чуть удивившись, ответила она.
Уже давно никто не называл её просто по имени, хотя она ещё не достигла и двадцати пяти.
- Вы меня не знаете. Я работаю медсестрой в военном госпитале. Дело в том, что два дня назад к нам привезли раненого. У него сильно покалечено лицо. Да и весь он тоже покалечен – живого места нет. А при нём ни документов, ни медальона на шее. Только и нашли в кармане, что записную книжку. Она вся перепачкана кровью, но ваш телефон мы смогли прочесть, хотя и с большим трудом. Под ним было написано только имя - Лиза. Так что, извините, что я так вас назвала…
- Ну, что вы! Не обращайте внимания на такие пустяки. Так что вы хотите от меня?
- Может быть, вы могли бы приехать к нам, и опознать его. Ведь не напрасно он хранил в записной книжке ваш телефонный номер! Наверняка, вы когда-то были знакомы… Мы узнаем его фамилию, разыщем часть, где он служит, и родственников, ведь никто из родных не знает, что он лежит здесь.
От страшной догадки по спине Лизы поползли мурашки. Может быть, это Ник лежит там израненный? Неужели она потеряет и его?!
- Что, он совсем плох?
- Да. Врачи очень опасаются за его жизнь.
- Говорите, куда ехать, я завтра буду…
…Городок, в котором лежал раненый, находился на юге, километрах в шестистах от Москвы. На следующий день утром Лиза позавтракала, покидала в сумку необходимые вещи, поцеловала ребятишек, которые ещё спали в своих кроватках, и, дав указания Нине Гавриловне, села в свой автомобиль, пообещав вернуться самое большее через неделю.
За дела компании она не волновалась – теперь её помощник, Александр Константиныч, был в курсе всех дел, разве что, важные переговоры Лиза вела сама, не доверяя их никому. Кстати, господин Крайнев так «проникся» к ней, что ненавязчиво попросил своих многочисленных знакомых и приятелей также оказывать содействие бедняжке, оказавшейся вдруг в одиночестве посреди бурного моря современного отечественного бизнеса…
…Она ехала по шоссе в густом потоке автомашин, и думала о том, что через несколько часов увидит своего Ника, который неожиданно исчез из её жизни. Хотя, допускала и то, что её телефон попал к этому военному случайно, и они совершенно незнакомы. Мало ли что бывает в жизни! Если так, она просто даст денег врачам и медсестрам, чтобы они лучше ухаживали за раненым, накупит ему дорогих лекарств, фруктов и соков, чтобы побыстрее выздоравливал, и вернётся домой. Если же это Ник, она увезёт его с собой в Москву. Она так решила. Впрочем, в этом вопросе её решение значило совсем немного. Он вполне может не захотеть ехать с ней. Ведь это уже далеко не тот подросток, с которым она сидела на лавочке в запущенном парке, а взрослый мужчина за тридцать. И, вполне вероятно, у него есть, кого любить, и без неё…
- Скорее всего, так оно и есть, - вздохнула Лиза, и нажала на газ.
Где-то на середине пути она остановилась около небольшого кафе, и вкусно пообедала там, в обществе таких же проезжающих, как и она сама, а потом ещё около часа сидела в своем автомобиле, отдыхая. И теперь ей надо было поднажать, чтобы не появиться в чужом городе поздно ночью. Сейчас хоть и не страшные девяностые, а желающие поживиться чужой собственностью найдутся - без колёс на раз-два могут оставить, да и сумочкой её не побрезгуют.
К счастью, пробок на дорогах не было, и, наконец, сверившись с картой, Лиза поняла, что въезжает в тот город, который и является целью её путешествия. Остановившись у тротуара, где беседовали две молодые дамы, она спросила, как проехать в гостиницу, и те указали ей на здание в одном квартале от неё. Так что, уже через десять минут она вошла в здание местного отеля, очень удачно пристроив свой автомобиль на охраняемой автостоянке.
Заполнив документы, Лиза поднялась в свой номер, скинула одежду, и встала под прохладный душ. А потом, переодевшись, решила, что не поздно ещё навестить госпиталь. Мало ли что… Впрочем, не факт, что в такое время её пропустят в палату к тяжелораненому. Но она, по крайней мере, узнает, жив ли бедный мужчина, или её помощь ему уже не нужна. Судя по тому, что сообщила ей звонившая медсестра, вполне может быть и такое…
Итак, она снова села в автомобиль, и поехала в госпиталь, который, как объяснила ей девушка на ресепшен, находился совсем рядом. Впрочем, городок был настолько мал, что рядом здесь было абсолютно всё.
Уже через несколько минут Лиза увидела корпус госпиталя, утопающий в зелени старого парка, и свернула туда.
- Вы к кому? – спросил у неё охранник у входа.
- Я к медсестре, Марье Павловне Бочаровой. Она ведь сегодня работает?
- Работает. Проходите! Третий этаж…
Лиза поднялась на третий этаж, и тут же увидела женщину средних лет в белом халате и шапочке.
- Простите, мне бы повидать медсестру, Марью Павловну Бочарову…
- Так я и есть Бочарова. А вы Лиза?
- Да.
- Молодец, быстро приехали…
- Надеюсь, я не опоздала?
- Слава Богу, нет. Вчера вечером он ненадолго в себя пришел. Пойдемте, я провожу вас к нему в палату.
- Пойдемте! Только теперь, насколько я поняла, опознания не потребуется. Он же назвал своё имя, не так ли?
- К сожалению, нет, - покачала головой медсестра. - Ничего не помнит, бедолага. Контузия…
- Здорово его зацепило!
- Не то слово, милая!
Лиза вошла в маленькую комнату, где стояла всего одна кровать, окруженная какими-то пищащими приборами. На кровати, вытянувшись во всю её длину, с закрытыми глазами лежал высокий мужчина. Почти всё его лицо было забинтовано. Свободными от бинтов оставались только рот и глаза раненого. Глаза эти были закрыты.
- Какой высокий парень! – подумала Лиза. – Наверно, выше моего Гриши.
Григорий тоже был высок ростом – не меньше одного метра девяноста сантиметров, с широкими развернутыми плечами и мощными бицепсами.
Этот мужчина не отличался крупным телосложением и накачанными мышцами, но был, наверно, ростом под два метра, потому что с трудом умещался на стандартной медицинской кровати.
- Ну, что? Узнаёте?
- Нет, - пожала плечами Лиза. – Как его можно узнать? Пожалуй, я приду завтра. Может быть, при дневном свете мне будет легче узнать его.
- Приходите…
Молодая женщина поставила принесенные гостинцы на тумбочку, и вышла из палаты.
- Вам есть, где переночевать, Лиза? – спросила Марья Павловна, выйдя из палаты следом за ней.
- Да, я сняла номер в гостинице.
- А то, если что, милости прошу ко мне. Места всем хватит!
- Спасибо, милая. Вы очень добры…
- Тогда до завтра? А то, меня больные ждут.
- Да. До завтра. Часов в двенадцать я у вас.
- Да, лучше в двенадцать, а то раньше тут врачи, у нас обход…
…Лиза приехала в гостиницу, зашла в номер, чтобы переодеться, и спустилась в ресторан поужинать. Потом опять оказалась в своем номере, и нырнула в постель. Её усталое тело настоятельно требовало хотя бы небольшого отдыха после такого долгого дня и нескольких трудных часов, проведенных за рулём автомобиля.
Она лежала, пытаясь заснуть, но сон не шёл. Перед её глазами стоял тот высокий мужчина, которого она увидела сегодня в больнице. Она пыталась припомнить, как он выглядит. Но вспоминались только бинты. Да и что там можно разглядеть, если на раненом нет живого места?
- Видно, придётся медикам ждать, пока он сам вспомнит своё имя, - подумала Лиза.
Потом усталость всё-таки взяла своё, сон смежил её веки, и она спокойно проспала до утра. А уже в двенадцать часов следующего дня снова увидела знакомую медсестру.
- Здравствуйте, Марья Павловна! А вы опять здесь?
- Здравствуйте, Лиза. Я на сутках, скоро домой ухожу. Пойдемте, провожу вас в палату.
Так Лиза опять оказалась в крошечной комнате с пищащими приборами и проводами. Высокий мужчина, похожий на большую забинтованную куклу, по-прежнему лежал на постели, только сегодня глаза его были открыты, и внимательно разглядывали посетительницу.
Она придвинула стул к постели раненого, и села, пристроив целлофановый пакет с гостинцами на тумбочку.
- Здравствуйте, меня зовут Лиза, - сказала она.
- Здравствуйте, Лиза. И откуда вы взялись? Я не видел вас тут раньше.
- Я приехала издалека. Мне сказали, что в вашей записной книжке нашли номер моего телефона. Вот я и подумала, что вы вполне можете оказаться человеком из моей прежней жизни. Вот, бросила всё, и помчалась сюда…
- Что, не признали? – спросил мужчина, и попытался усмехнуться, но тут же застонал от боли в изуродованном лице.
- Не знаю. Трудно узнать человека через столько лет, тем более, не видя его лица.
- Я вас тоже не узнал. Так что, скорее всего, мы с вами не знакомы! – сказал мужчина. – Наверно, зря вы из-за меня приехали в такую даль…
…Именно в тот момент, когда он увидел эту женщину, память вернулась к нему. Это была она, его Лиза! Она приехала к нему, и сидит рядом! И если очень сильно постараться - превозмочь одуряющую боль, и протянуть руку, он может прикоснуться к ней. Только зачем? Он и здоровый-то не сильно нужен этой холеной молодой красавице, а уж инвалид, в которого он превратился в том бою, попав под разрыв гранаты, и вовсе ей ни к чему. Так что, надо собраться, сконцентрироваться, и выдавить из себя слова:
- Уезжайте, милая девушка. Мы с вами не знакомы. Вы приехали напрасно…
Но перед тем как сказать эти слова, он хотел просто насмотреться на неё. Ведь они так давно не виделись! Из маленькой испуганной девочки со смешными косичками Лиза превратилась в красивую девушку. Кстати, обручального кольца на пальце так и нет. Значит, до сих пор не встретила свою судьбу. Только что это за горькая складочка притаилась у пухлых губ? Что-то в жизни пошло не так? Но он не будет расспрашивать её ни о чём. Если он вдруг начнёт интересоваться жизнью незнакомого человека, это может навести её на ненужные мысли. Но хоть что-нибудь узнать о ней так хотелось! Ну, не молчать же им, глядя друг на друга!
- Где вы живете, милая девушка?
- Я живу в небольшом поселке под Москвой, в доме моего отца.
- Значит, проделали долгий путь.
- Да. Я очень хотела увидеть того человека, у которого был номер моего телефона.
- А почему? Этот человек дорог вам?
- Да. Если бы не он…
- Вы любили его?
- Да. Любила. Как друга. Как брата. Я была слишком мала, чтобы полюбить его, как мужчину.
- А вы могли бы полюбить его как мужчину?
- Ну, а почему бы и нет? Он был очень смел и очень умен, мой дорогой Ник.
- И очень красив?
- Не знаю. Мне это было абсолютно безразлично. Главное, я постоянно ощущала его присутствие, его крепкую руку, и его заботу. Это помогло мне выжить в том аду, где я оказалась. Он был нужен мне, как воздух. Знаете, когда воздуха много, мы дышим, и почти не замечаем, что он есть. А когда его нет, мы понимаем, что воздух и есть самое главное в жизни. Без него мы просто умрем уже через минуту.
- Слава Богу, этого не случилось!
- Да, не случилось. Рядом со мной был другой мужчина – отец. А мой друг сгинул, и, наверно, забыл обо мне. Но я не могу осуждать его за это. У каждого из нас свой путь и своя судьба. Человек ищет, где лучше. Наверно, рядом со мной ему было бы не слишком хорошо, хотя мой отец мог бы во многом помочь ему.
- Понятно. Вы до сих пор живете рядом с ним?
- Нет. Недавно он умер. Но это уже совсем другая история, и я пока не могу говорить об этом…
- Так вот откуда эта горькая складочка на её лице! Её отец погиб, и она тоскует по нему, бедняжка, - подумал Ник…
- Послушайте, раз уж я здесь, давайте, я накормлю вас фруктами! Ну, что вы хотите?
- А это хорошая идея! Пожалуй, я не отказался бы съесть персик.
- Тогда открывайте рот…
Она резала фрукты мелкими частями, и осторожно клала их в рот раненого.
Потом в палату заглянула медсестра, и сказала, что больному надо отдыхать.
- Хорошо, я ухожу. Выздоравливайте!
- Прощайте, Лиза!
- До свидания. Я приду вечером. Мне всё равно нечего делать в номере гостиницы, лучше я проведу его здесь, рядом с вами…
…Она и в самом деле пришла к нему вечером, и сидела до тех пор, пока нянька не попросила её уйти.
- Уже иду, - сказала она, и легко встала со стула. А потом положила свою ладонь на его руку, и чуть сжала её пальцами. Совсем чуть-чуть. Она почувствовала, как сразу напряглась его рука. Было чувство, что он старается её отнять, и просто не имеет на это сил…
Так оно и было! Ну, как можно это выдержать?! Зачем она…
Через минуту молодая женщина исчезла за дверью, и Ник остался один на один со своими воспоминаниями. Только вспоминать-то особенно было нечего. Служба, усиленные тренировки, кровопролитные бои, ранения и госпиталя – вот и всё, что хранит его память. И ещё маленькая девочка, которая занозой сидит в его сердце, и не желает уходить оттуда, несмотря на то, что со времени их последней встречи прошло уже столько лет…
…Лиза появилась у него в палате утром следующего дня.
- Здравствуйте, - сказала она. – Как вы?
- Нормально. Что мне сделается? – улыбнулся он одними глазами, черными, как ночь. Именно такие глаза были и у Ника.
- Я рада, что у вас немного улучшилось настроение. Это дает надежду на скорое выздоровление. Жизнь возвращается…
- Вы шутите, Лизонька! Какая это жизнь?! Да люди будут шарахаться от меня, когда медики снимут бинты с моего лица! А мамочки будут пугать мной детей, как пугают бабой Ягой и Карабасом-Барабасом!
- Ну, зачем вы так? Я просто уверена, что та женщина, которая была рядом с вами до этого ранения, не бросит вас в беде. А это в жизни самое главное – чтобы рядом был человек, которому ты дорог.
- Может быть, такая женщина и существует, я вполне допускаю это. К сожалению, память ещё не вернулась ко мне. А вы, Лиза, нашли того человека, которому вы дороги?
- Да. У меня был любимый мужчина. Но недавно он погиб, и теперь я одна.
- Вы были женаты?
- Нет. Но у меня от него двое детей – сын и дочка.
- И как их зовут?
- Никита и Леночка.
- Вам так нравятся эти имена?
- Леной дочку назвал отец. Имя для сына выбрала я сама. Дело в том, что Никитой зовут моего самого лучшего друга. В честь него я и назвала своего мальчика. К сожалению, я не знаю, где он сейчас, мой друг.
- А почему?
- Он исчез. И я не знаю даже, жив ли он. Может быть, сейчас он тоже нуждается в моей помощи.
- А что бы вы сделали, если бы узнали?
- Я бы поехала к нему, не раздумывая, и была бы рядом с ним.
- Зачем? Вы столько лет не виделись… Может, не стоит ворошить прошлое, что уже давным-давно быльём поросло!
- Вы не понимаете. В детстве для меня не было никого дороже моего Ника. И даже потом, когда рядом со мной появился другой мужчина, я никогда не забывала о нём.
Сказав это, Лиза встала и подошла к окну. Она не хотела, чтобы лежащий на больничной койке офицер видел её слёзы, которые она никак не могла сдержать.
- Какое жаркое в этом году лето, - сказала она, чтобы сменить тему. – Хорошо хоть, что здесь нет пожаров. У нас в Москве от дыма просто нечем дышать.
- Да. В такое время тяжело болеть.
- Вы правы. Может быть, я могу вам чем-то помочь? Хотите выпить глоток сока?
- С удовольствием.
Лиза чуть приподняла голову мужчины, и стала поить его прохладным соком из чашки.
Потом, вероятно от слабости, мужчина закрыл глаза, и уснул, а она тихонько сидела рядом. Ей некуда было идти. В этом городке у неё нет ни родных, ни знакомых.
Чтобы скоротать время, Лиза вспоминала свою жизнь в детском доме. Потому что вспоминать жизнь с Григорием было слишком больно.
Единственно, что молодая женщина позволила себе, это вспомнить тот день, когда Григорий приехал с Серафимой в детский дом, и сказал, что обязательно заберет её к себе, и станет для неё отцом.
А после его отъезда она кинулась к Нику, вся взбудораженная и несчастная, и он предложил породниться – стать братом и сестрой…
Она повернула свою левую руку ладонью вверх, и стала искать на запястье след той царапины, которую оставил нож Ника.
- Господи, да вот же он!
Лиза потрогала пальцем тоненькую ниточку едва заметного шрама.
- А ведь у Ника должен остаться такой же! – вдруг вспомнила она, и решительно подошла к постели спящего мужчины. Вот, она сейчас же может убедиться – он это, или не он!
Лиза осторожно взяла его руку, и чуть приподняла рукав пижамы, обнаружив на его запястье длинный белый шрам с тремя точечками от швов с каждой стороны.
- Это он, Никита! И наверняка он вспомнил меня, только не хочет, чтобы я догадалась об этом. Он всегда был очень деликатен, мой дорогой Ник. И сейчас думает, что заботы о нём причинят мне неудобства, и ни за что не примет их! Да, но как он, из худенького детдомовского заморыша, превратился в двухметрового мужчину?! Наверно, всё дело в питании и недостатке витаминов. На той еде, которой нас кормили, не больно вырастешь! А потом он пошел служить в армию, стал заниматься спортом, вот и вымахал с коломенскую версту!
Думая обо всём этом, Лиза продолжала держать руку Ника в своей ладони, и от тех чувств и острых воспоминаний, которые неожиданно нахлынули на неё, вдруг прижала её к своему лицу, и поцеловала ладонь. А когда подняла заплаканные глаза, то увидела, что глаза Ника внимательно глядят на неё.
- Ты не спишь, Ник? Я не почувствовала, как ты проснулся.
- А я и не спал. Просто закрыл глаза. Я вспоминал…
- И я. Наверно, мы с тобой вспоминали одно и то же.
- Ты догадалась…
- Конечно. И разыскала шрам на левом запястье, который остался у тебя. Помнишь?
- Ещё бы… Я помню о тебе всё, девочка моя. Все прошедшие годы ты была в моём сердце.
- Тогда почему же ты исчез, Ник?
- Я был очень далеко - там, откуда невозможно позвонить. Да и потом, ты вряд ли нуждалась в моей помощи, попав в состоятельную семью.
- Но теперь в помощи нуждаешься ты. И что бы ты ни говорил, я сделаю то, что задумала.
- Что же ты задумала, моя малышка?
- Я увезу тебя с собой. И пока тебе нужна помощь, я буду твоей сиделкой. А как только ты встанешь на ноги, я отпущу тебя к той женщине, которая, наверняка, сейчас волнуется, и плачет по ночам, думая, где же её любимый.
- Нет такой женщины, Лиза. И не было. Я по-прежнему один. Никто не волнуется, куда я пропал, и не плачет по ночам.
- Но почему?!
- Как я мог обзаводиться семьёй, если в любой момент меня могли убить, или изуродовать, как сейчас… Ухаживать за инвалидом согласится далеко не каждая женщина. Да и потом, в том городке, где я живу, мало свободных дам. В основном там жёны военных, моих боевых товарищей.
- Я поняла. Твоя работа слишком опасна. И ты всегда впереди, мой бесстрашный Ник.
- А как же? Командир должен подавать пример своим подчиненным. Иначе, как я смогу смотреть им в глаза, посылая на смерть?
- Так. Ладно. Сейчас я иду к твоему лечащему врачу, и договариваюсь о твоём отъезде. Ты будешь лечиться в Москве. У тебя будут самые знающие врачи и самые дорогие лекарства. Ты справишься, Ник! Я просто уверена в этом! Я сама буду заботиться о тебе.
- Я могу отказаться? – спросил мужчина.
Он не хотел, чтобы его Лиза брала на себя такую заботу – тратить на него свои деньги, ухаживать за тяжелораненым, кормить его, мыть, и подавать утку, когда это потребуется. А ведь наверняка она собирается делать именно это!
- Нет, не можешь. Я не могу потерять тебя. Не имею права… Ты слишком дорог мне. Кроме тебя и моих малышей у меня никого нет.
- А мать? Ведь ты же говорила, что это она разыскала тебя!
- О, мать – это особый разговор. Может быть, как-нибудь я смогу тебе рассказать о ней. Пока лишь скажу, что её нет рядом. И не будет ещё много лет.
- Значит, ты совсем одна, Лиза.
- Да, Ник.
- Это странно. Ты не находишь? Такая красивая молодая женщина, и одна.
- Ну, почему странно? Иногда для того, чтобы найти свою половинку, надо прожить полжизни. А я на меньшее не согласна! Зачем размениваться по пустякам? Ты отдохни немного, Ник. Я сейчас вернусь.
Она вышла из палаты, и разыскала врача. После некоторой суммы, переданной эскулапу в пухлом конверте, решение проблемы было быстро найдено - отдельная палата в одной из лучших московских клиник обеспечена, и специальный автомобиль для перевозки тяжелобольных с сопровождающим медиком заказан.
- Ну, вот, - сказала Лиза, вернувшись в палату к Нику. – Через пару дней я увезу тебя отсюда. Нас уже ждут в Москве, я договорилась.
- Какая ты стала, Лиза…
- Какая?
- Ну, целеустремленная, уверенная в себе… Совсем не такая, как была в детстве – растерянная, испуганная малышка, которую так легко обидеть.
- В наше время просто нельзя быть другой, Ник. И ты прекрасно знаешь об этом.
- Значит, я поеду в Москву. Надо сообщить моему командованию, а то они меня, наверно, разыскивают.
- Говори, куда звонить…
…Итак, через два дня полковника спецназа Никиту Королева перевезли в Москву для лечения, и положили в военный госпиталь. Заботами Лизы он лежал в отдельной комфортабельной палате и был обеспечен самым лучшим уходом и лечением.
После тщательного осмотра и проведенного обследования врачи обнадёжили Лизу, сказав, что берутся за его лечение, хотя для полного выздоровления потребуется ещё пара месяцев. Только вот лицо… Оно слишком сильно повреждено при взрыве гранаты, и будет покрыто глубокими, уродливыми шрамами. Хотя, несколько операций у хорошего пластического хирурга смогут несколько улучшить положение.
- Этот человек перенёс столько боли, что, боюсь, его сердце может не выдержать ещё нескольких операций, - сказала Лиза. – А я люблю его любым.
Услышав от молодой красивой женщины эти слова, хирург вскинул на неё удивлённые глаза. Немногие женщины смогут пройти через такое!
- Впрочем, русские женщины всегда отличались самопожертвованием, - подумал мужчина, почему-то сразу вспомнив про жен декабристов…
…Итак, Лиза проводила в своём офисе большую часть дня, а потом ехала в госпиталь, навестить Ника, и поздно вечером возвращалась домой. В это время дети уже спали. Она заходила к ним детскую, наклонялась над кроватками, и целовала их в румяные щечки. И только в выходные она полдня занималась с ними, уезжая в госпиталь к Никите вечером и пропадая там до самой ночи.
С него уже сняли часть бинтов, и он смог сначала садиться на постели, а потом и вставать, опираясь на костыли. И только лицо его было до сих пор покрыто бинтами.
Узнав о том, что он лежит в госпитале, к нему приехали сослуживцы, которые очень удивились, что ему удалось остаться в живых после того, как совсем рядом взорвалась граната, нашпиговав его смертоносными осколками. Они сообщили ему, что за тот, последний, бой он представлен к высокой награде. Только не сказали, к какой – сюрприз будет…
Шло время. Наконец, врачи сняли швы с лица Ника, и он увидел себя в зеркале, ужаснувшись увиденным. Было чувство, что лицо его собрано из отдельных кусков кожи на живую нитку. В принципе, так оно и было.
- Красавец, ничего не скажешь! Настоящий Франкенштейн, – усмехнулся он, а медсестра не стала опять бинтовать лицо, а заклеила ему шрамы, аккуратно наложив на них небольшие куски пластыря. – Ну, и как я буду смотреться рядом с Лизой? Красавица и чудовище, одно слово! Нет, пора это кончать! Как только меня выпишут из госпиталя, я исчезну. Моя Лиза достойна лучшего…
А Лиза посоветовалась с врачом-физиотерапевтом, и заказала специальные тренажёры, чтобы Ник смог побыстрее прийти в форму.
- Не волнуйтесь, - говорил Лизе пожилой врач, который на своем веку повидал много раненых. – Его ранение ещё не самое страшное. Руки-ноги на месте, глаза целы, а остальное вернётся. Пара месяцев тренировок, и всё будет в порядке. Неподалёку от вашего дома есть бассейн? Ему очень полезны водные процедуры.
- Бассейн есть в нашем доме, доктор. И он в любое время к его услугам.
- Так это просто отлично, милая! Вы быстро поднимете его на ноги! Думаю, впереди у вас свадьба?
- Думаю, да, - невесело усмехнулась молодая женщина. - Осталось только уговорить жениха!
- Что, не готов к семейной жизни? – удивился врач, думая о том, что мужик, наверно, сильно повредил голову во время контузии – такая женщина любит его, а он ещё раздумывает, жениться ему на ней, или нет…
…Только войдя в палату к Нику, Лиза сразу поняла, что что-то случилось. Никита едва взглянул на неё, а когда она наклонилась над ним, чтобы поцеловать в щеку, теперь покрытую пластырем, и вовсе попытался отвернуться.
- Ты что, Никит? Не рад, что я пришла к тебе? – спросила Лиза.
Мужчина молчал, а брови его были сурово сведены к переносице.
- Да что случилось-то? Ну, скажи мне, наконец!
- Ничего не случилось. К сожалению. Всё осталось по-прежнему…
- Ладно. Я на минуту выйду…
Она нашла дежурного врача, и попыталась выяснить, что же такого могло произойти в её отсутствие, что Никита даже не смотрит в её сторону.
Врач только развел руками.
- Ничего не могу сказать. Вроде, ничего не произошло. Разве что, утром он увидел своё лицо…
- Понятно. Что, зрелище не для слабонервных?
- Да уж, прямо скажу. По кускам собирали…
После этих слов у Лизы исчезли последние сомнения – она должна быть рядом с ним, даже если он будет гнать её от себя. А в том, что так и будет, она уже не сомневалась…
…Войдя в палату, Лиза увидела, что Ник встал с постели, и стоит у окна, глядя в парк, на деревья, листва на которых уже пожелтела.
Да, осень стояла на пороге, знойное лето заканчивалось, заканчивалось и его лечение. Что впереди? Неопределённость. Хотя, нет. Всё вполне предсказуемо. Служить он, конечно, уже не сможет. Значит, пенсия, крошечная квартирка в военном городке, изредка – визит друзей-однополчан. А, может быть, и бутылка водки на столе. Сколько таких примеров на его памяти! Выпадает человек из жизни, и быстро спивается, не в силах пережить тоску и одиночество.
Лиза тихо подошла к нему, и встала рядом.
- Лиза…
- Да?
- Ты больше не приходи ко мне, не надо! Не рви душу. На днях меня выпишут, и я уеду. Так что, давай, сегодня попрощаемся, и…
- Давай, присядем, Ник! Что-то ноги совсем не хотят меня держать, - попросила Лиза.
В палате Никиты, обходившейся Лизе в кругленькую сумму, стоял узкий диванчик, на котором ночью могла отдохнуть сиделка. Ведь чаще всего в таких палатах лежали люди, которые нуждались в круглосуточном уходе.
- Давай, - сказал Ник, и, отложив костыли, с трудом сел на диван.
Он ещё не успел сообразить, что собирается делать Лиза, и отвести от себя её руки, а она уже обняла его, и теперь целовала его губы.
Сначала он отчаянно сопротивлялся. Но долгая болезнь забрала его силы, и пришлось сдаться. Тем более, долго ли молодой мужчина может сопротивляться, если любимая женщина целует его…
- Что ты делаешь, Лизка! Ну, зачем? – заворчал он, когда она, наконец, откинулась на спинку диванчика, и закрыла глаза.
- Прости, Ник, если я обидела тебя.
- Да ладно тебе! Как можно обидеть мужчину поцелуем?
- Значит, я могу попытаться ещё раз?
- Нет! Не надо, ну, прошу тебя…
Она не послушалась… В этот раз он уже не сопротивлялся, и сам целовал её, крепко обнимая женское тело, испытывая от этого сказочное удовольствие. Ведь он столько времени мечтал об этом, даже не предполагая, что его мечта когда-нибудь сбудется!
- Ну, вот! Теперь мне есть, о чем вспоминать долгими одинокими вечерами, - думал он, обнимая свою Лизу…
- Послушай, Ник! Я говорила с врачом. Он сказал, что они сделали всё возможное, и теперь твое выздоровление зависит только от ухода и тренировок. Ты ведь живешь один? Значит, говорить об уходе не приходится. Так что, ты будешь жить у меня. По крайней мере, до тех пор, пока твоё здоровье не придёт в норму. Всё! Отказов я не принимаю.
- А если я не соглашусь?
- Тогда я приеду с охранниками, и…
- Значит, у меня совсем нет шансов? – улыбнулся Ник.
- Абсолютно никаких, - улыбнулась в ответ Лиза.
- Ладно, уговорила.
- Вот и отлично, что уговорила! Тебе будет хорошо у меня, Ник! Поверь, я сделаю для тебя всё! Я уже купила тренажёры, которые посоветовал мне доктор, ты сможешь каждый день плавать в бассейне, а моя повариха будет готовить для тебя твои самые любимые блюда!
- Кажется, ты подумала обо всём, девочка!
- Просто я хочу, чтобы тебе было хорошо, Ник! И ещё я хочу, чтобы ты поскорее восстановил силы. Ты ещё совсем молодой мужчина. У тебя вся жизнь впереди.
- Какая жизнь, Лиза?! Так, доживание… Ну, кому я теперь нужен? Наверняка, меня уже списали за ненадобностью, и после вручения очередной медали объявят о демобилизации по ранению. И в стране станет на одного инвалида больше – только и всего…
- Ну, об этом мы поговорим потом, у нас ещё будет на это время.
- Когда меня выписывают? – спросил Ник. - Врач уже сказал тебе?
- Да. Я приеду за тобой завтра.
- Как?! Уже завтра?
- Да, милый. К двенадцати часам будут готовы выписки, и мы уедем. Ты сможешь выдержать получасовую поездку на заднем сидении в моём автомобиле, или мне договориться о медицинском транспорте?
- Не волнуйся, я вполне транспортабелен, - усмехнулся Ник. – И смогу сам, без чужой помощи, дойти до машины.
А Лиза поняла, что Никита очень смущен всем происходящим, выбит из привычной колеи, и заботу о себе будет воспринимать как жалость. Но он слишком горд, чтобы позволить жалеть себя. Жить с ним в одном доме будет очень непросто. Сейчас он напоминал ей птицу, запутавшуюся в силках, которую хотят выпустить на волю, а она бьёт своего спасителя крыльями и острым клювом, и царапается, не понимая, что ей хотят только добра… Но Лиза готова терпеть. Одного дорогого мужчину она потеряла, и не могла себе позволить потерять другого, который был ей не менее дорог…
- Ну, а сейчас я, пожалуй, пойду, Ник. Тебе надо отдохнуть перед дорогой, а я хочу побыть сегодня с детьми.
- Конечно, поезжай, Лиза. Твои ребята совсем не видят тебя. Ты же каждый вечер пропадаешь здесь, у меня…
- Сейчас я нужна тебе больше, чем им. Или нет? Ты скажи, Ник. Честное слово, я не буду набиваться. Как только ты немного окрепнешь, я отпущу тебя.
- Я знаю, - сказал Ник, и сразу замкнулся в себе.
- Конечно, - теперь думал он. – Благотворительная акция закончится, и всё. Больше тебе не на что рассчитывать, парень!
- Я опять сказала что-то не то? Если так, прости. Но я и в самом деле хочу сделать, как лучше!
- В этом я не сомневаюсь.
- Тогда до завтра, Ник?
- До завтра, Лиза…
Она попыталась ещё раз поцеловать его на прощание, но он сказал:
- Не стоит этого делать, Лиза. Зачем ты? Я ведь могу привыкнуть…
- Бедный Ник! Он решил, что я помогаю ему просто из жалости… Надеюсь, когда он переедет ко мне, я сумею быстро переубедить его!
…На следующий день она приехала в госпиталь намного раньше двенадцати. Почему-то была мысль, что Ник уедет, не дожидаясь её. И тогда ей уже никогда не разыскать его. А она не могла позволить себе роскошь лишиться своего единственного друга! Самого преданного, самого хорошего, самого…
Лиза не могла продолжать перечисление достоинств Ника, потому что ещё не совсем разобралась в своих чувствах. Зачем торопить события? Жизнь сама всё расставит по своим местам. Единственно, в чем она была уверена, так это в том, что решение, покидать ли ему её дом, или остаться в нём навсегда, будет принадлежать только ему, и никому больше. Она свой выбор сделала ещё тогда, когда увидела на руке Ника отметину, оставленную много лет тому назад. Тогда, когда они были совсем детьми…
…Она застала его в палате. Никита был одет в военную форму, и лежал на постели в ожидании обхода врачей. Лицо Ника было нахмурено. Видно, его мысли были не слишком радостными. Вполне вероятно, его волновало будущее. Ведь неопределенность для человека страшнее всего.
- Ты? – воскликнул он, увидев её, и сел на постели. – Что так рано? Ты же обещала в двенадцать…
- Никак не могла дождаться. Уж лучше я здесь, с тобой…
Она села на диван, и стала ждать, когда врач принесёт документы. В комнате повисла тишина…
Потом принесли выписки, и они вышли из палаты.
Попрощавшись с врачами, они медленно пошли по коридору к выходу из корпуса. Никита шел, тяжело опираясь на костыли, а Лиза несла небольшой чемодан с его вещами. Да какие там вещи могут быть у солдата, попавшего в госпиталь с поля боя?!
- Ну, ничего! Кажется, я позаботилась обо всём, - с удовольствием подумала Лиза. В её доме гардероб Ника был наполнен одеждой и обувью, а комод - бельём.
Наконец, они вышли на улицу, и подошли к автомобилю Лизы. Она помогла Никите сесть в машину, и сама села на водительское сидение.
На заднем сидении автомобиля лежали подушки, чтобы ему было удобнее.
Обернувшись, Лиза спросила:
- Ну, как ты, Никит?
- Нормально.
- Тогда тронулись, с Богом…
К счастью, московские дороги в это время дня были не слишком загружены транспортом, и им не пришлось стоять в пробках. Уже через час автомобиль въехал в ворота, и остановился около дома Лизы.
- Ну, вот, мы и приехали! – сказала молодая женщина, и распахнула дверцу автомобиля. – Давай руку, Ник, я помогу тебе выйти!
- Не надо, я сам.
- Ну, хорошо – сам, так сам, - согласилась Лиза.
С трудом покинув салон автомобиля, Никита пошёл следом за Лизой в её дом. В дверях их встречала горничная.
- Вот, познакомьтесь! Это мой самый лучший друг, Никита Иванович. А это моя горничная Зина.
- Очень приятно познакомиться…
Они вошли в просторный холл. Там их уже ждали все обитатели дома – охранники, повариха, няня и дети Лизы.
Представив Ника, Лиза сказала:
- А теперь пойдем, я покажу тебе твою комнату. Наверно, ты устал с дороги, и тебе надо прилечь. Обед будет в три часа. Так что у тебя есть время немного отдохнуть!
Никита с большим трудом поднялся на второй этаж, и вошел в комнату, которую приготовила для него Лиза. В ней было всё необходимое. И, главное, тут была удобная кровать, куда он мог лечь. Сейчас это было необходимо ему больше всего.
- Пожалуй, обед Никите нужно принести сюда, - подумала Лиза. – Ему ещё трудно спускаться и подниматься по лестнице на костылях…
…Так началась его жизнь в доме Лизы.
Молодая женщина решила, что в первое время не будет уезжать из дома, и станет сама ухаживать за ним, не доверяя это никому. Но оказалось, что медики постарались, и Никита мог уже сам позаботиться о себе.
Через несколько дней в доме появился врач, который показал ему комплекс упражнений, и посоветовал каждый день по часу проводить в бассейне, чтобы укрепить мышцы, сильно ослабевшие от долгой неподвижности.
- А вот повязку с лица вам пора снять, - сказал доктор, глядя на пластырь. – Теперь от неё больше вреда, чем пользы.
- Снимайте, - сказал Ник. Какая разница, когда она увидит его в полной красе? Днем раньше, днем позже… Всё равно это произойдет.
Врач снял пластырь, и покачал головой.
- Здорово вас… Где это, если не секрет?
- На боевой операции, конечно… Граната разорвалась слишком близко. Удивительно, что я вообще остался жив.
- М-да… Ну, выздоравливайте! Для этого у вас есть всё. Ваша жена позаботилась.
- Она мне не жена.
- Ну, извините… Та молодая женщина, Лиза, кажется, которая принимает в вас такое участие...
Врач вышел из комнаты, и туда сразу же вошла Лиза.
Увидев изуродованное лицо Ника, она ахнула, и по-бабьи прижала ладонь к лицу.
- Что, не нравлюсь? – усмехнулся Ник, и при этом его розовые рубцы собрались на лбу и щеках уродливыми складками.
- Бедный мой, как же тебе было больно…
- Ты плачешь, Лиза? Не надо, милая! Всё позади. Они уже почти не болят…
Теперь Ник успокаивал её, и обнимал, стараясь успокоить, а она положила голову ему на грудь, как делала это в детстве, когда искала у него защиты, и замерла.
Но он быстро опомнился, и убрал руки.
- Что сказал доктор? – спросила Лиза, подняв голову.
- Сказал, чтобы быстро прийти в форму, надо плавать не меньше часа в день, и усиленно заниматься физкультурой.
- Может быть, начнём прямо сегодня? А я составлю тебе компанию. Только я почти не умею плавать. Так и не смогла научиться, чтобы переплыть свою реку.
- Ты до сих пор помнишь мои слова о той реке?
- Я помню всё, Ник. И до сих пор боюсь воды, хотя и не так, как боялась в детстве.
- Не бойся! Это всего-навсего бассейн. И потом, я же буду рядом. Когда-то я неплохо плавал. Правда, не знаю, как получится сейчас. Мои ноги пока не слишком хорошо слушаются хозяина!
- А мы сейчас попробуем!
Они спустились вниз, и вошли в подвал, где находился бассейн. Никита скинул халат, и подошел к лесенке, которую ему нужно было осилить, чтобы попасть в воду.
Оказавшись, наконец, в воде, он обернулся, и увидел Лизу. Она стояла в купальнике на бортике, и, высоко подняв руки, подкалывала волосы вверх. Никита сразу пожалел, что согласился пойти в бассейн вместе с ней. Откуда же взять силы, чтобы вытерпеть всё это?! Но было уже поздно предпринимать что-либо. Через секунду Лиза уже плескалась в воде, совсем рядом с ним, и от этой близости к её телу, скрытому лишь тоненькими полосками ярко-красной ткани её бикини, купание превратилось для него в настоящую пытку. Так хотелось сжать её в своих объятиях, и целовать, целовать… Всю – с головы до пальчиков ног…
- Ник, ты что? Плохо тебе, да? – услышал он как будто издалека голос Лизы. – Давай, хватайся за меня! Я так и думала, что для занятий в бассейне ещё рановато…
Перепуганная Лиза подплыла к нему, и положила его руку к себе на плечо.
- Мне? Плохо? Да мне очень хорошо. Просто… Я очень хочу тебя поцеловать. Так, что даже голова закружилась!
- Ох, напугал… Ну, если так, то…
Она сама подставила свои губы, и обняла его.
- Как хорошо, - шептала она, когда он целовал её шею. – Господи, Ник! Это прекрасно…
- Ну, всё, хватит, - сказал он через несколько минут. – Теперь я должен поплавать, как рекомендовал мне доктор.
- Хорошо, милый, - сказала Лиза, и вылезла из бассейна, чтобы не мешать ему, но не ушла, а вытерлась полотенцем и села в кресло, стоящее на бровке. Нельзя оставлять его в воде одного. Мало ли что?..
…Его нежные прикосновения сказали ей больше, чем самое пламенное признание в любви. Конечно, он любит её. Но никогда не сделает первого шага. И обязательно уедет, как только чуть окрепнет, потому что считает, что она достойна лучшего мужчины. Если она позволит ему уехать… Впрочем, Лиза допускала, что ошибается в своей оценке происходящего, и всё не совсем так, или даже совсем не так.
- Что ж! Время покажет…
…На следующий день Никита снова спустился в бассейн, но не разрешил ей идти с ним.
- Ну, зачем? Лучше побудь с детьми, Лиза. Они так редко видят тебя!
- Как скажешь, Ник. Я не пойду в воду, но буду рядом. Должен же кто-то быть поблизости, когда ты в воде. Мало ли что может случиться! Я, по крайней мере, смогу позвать кого-нибудь на помощь.
- Ладно. Уговорила. Только, пожалуйста, не надевай этот купальник, который больше рекламирует, чем скрывает! – буркнул Никита.
- Тебе не нравится мой любимый купальник? – расстроилась Лиза.
- Кто сказал, что не нравится? Как раз наоборот. Нравится, даже слишком…
- Ладно, уговорил. Я куплю себе новый, не такой открытый. Или, может быть, мне купить костюм аквалангиста? – улыбнулась она. – Пойдем, а то до обеда ты не успеешь сделать все упражнения!
…Шли дни. Быстро промелькнул сентябрь, начался октябрь. Никита уже совсем не нуждался в посторонней помощи. Лиза стала уезжать на работу, и проводить в офисе первую половину дня. Потом она ехала домой, где её с нетерпением ждал Ник, который больше всего боялся, что она заметит это.
Они больше не плавали вместе, и не целовались в бассейне. Но иногда, когда мужчина и женщина смотрели друг на друга, между ними проскакивали искры.
- Нет, мне пора уезжать, - всё чаще думал Ник. – Ничем хорошим это не кончится. Я просто сгорю тут заживо, вот и всё! А она даже не заметит, что убила меня…
И вот, в середине октября он объявил Лизе, что собирается уехать, потому что чувствует себя совсем здоровым.
- Как уехать, Никит? – ахнула Лиза. – Тебе что, плохо у меня?
- Мне здесь очень хорошо, но пора домой. Ну, сколько можно? Совсем я у тебя загостился…
- Понимаю, - сказала Лиза, и о чем-то задумалась. – И когда думаешь ехать?
- Дня через три.
- Хорошо. Я сама отвезу тебя. Ладно?
- Не надо. Я вполне могу добраться на поезде. А на станцию за мной пришлют машину.
- Ага, сбегаешь, приятель?! Ничего не выйдет! – подумала Лиза, и приняла важное для себя решение.
Этой же ночью она вышла из своей спальни, и тихонько открыла дверь комнаты Ника. Тот лежал на кровати, и, кажется, спал. Лиза быстро скинула с себя халат, и юркнула к нему в постель, в последнюю секунду с ужасом подумав, что будет, если сейчас он проснётся, и прогонит её от себя!
- Лизка, что ты творишь? – вдруг услышала она его голос. – Это же невыносимо! Уйди сейчас же!
- Да, я сейчас уйду, Ник. Я только…
Она не успела закончить фразу, как почувствовала его губы на своих губах, и руки, крепко обнимающие её тело. И едва не потеряла сознание от того чувства, которое вдруг охватило её. Такого с ней не было никогда! Кажется, наконец, она обрела свою половинку, о которой мечтает каждая женщина, и которую находят далеко не все.
- Лиза… Ты моя… Разве мог я мечтать об этом, когда умирал там, в госпитале?!
- Не надо вспоминать о том, что было! Тебе хорошо со мной, Ник?
- Я побывал в раю.
- Я тоже, милый.
- Как же ты додумалась прийти?
- А как ещё я могла удержать тебя? Ты ведь не уедешь от меня теперь, правда, Ник?
- И кем я буду для тебя, если останусь?
- Кем захочешь – другом, родным братом, любовником. Но я хотела бы, чтобы ты стал моим мужем. Это возможно, Ник? Правда?
- Возможно, конечно. Безработный муж при богатой жене… Звучит заманчиво! Но как-то не по-мужски. Тебе не кажется?
Очевидно, он долго думал об этом, и сильно переживал, потому что сказанные им слова прозвучали очень горько.
- Это не мои деньги! Это деньги отца. И если бы не они, ты вряд ли встал бы на ноги, Ник. Без денег наша медицина обычно бывает бессильна вылечить человека. К сожалению.
- Ты отдала много денег за моё лечение?
- Да, твое лечение стоило дорого. Только причем здесь деньги? Разве это главное? Если ты заметил, Никит, только что я подарила тебе себя!
- Прости. Это ранение вконец испортило мой характер. Во всём я вижу только плохое. Какой же я дурак! У меня в постели такая женщина, а я…
- Действительно, разговаривать в постели с дамой о деньгах – это моветон! – улыбнулась Лиза, и вдруг почувствовала, как губы Ника чуть заметно прикасаются к её телу, покрывая его поцелуями…
- Ты ведь не уйдешь от меня сегодня? – спросил он.
- Нет, я буду с тобой… Куда ж я от тебя теперь?..
…На следующее утро Лиза встала рано, когда Никита ещё крепко спал, и пошла в детскую, чтобы проведать детей.
- Ну, что, Лизонька? Сдался наш вояка на милость победителя? – улыбнулась няня.
- А вы откуда знаете, Нина Гавриловна? – ахнула молодая женщина, в очередной раз удивленная такой осведомлённостью. Казалось, что пожилая няня знает о том, что происходит в доме, абсолютно всё.
- Давно живу на свете, милая, многое повидала. А сегодня у тебя, девочка, впервые после смерти Григория счастливые глаза.
- Да, эту ночь мы провели вместе. Неужели это так заметно?
- Ну, кому - как, а мне так очень. И ещё скажу. Никита хороший мужик, ты будешь с ним счастлива, детка.
- Я сделаю для этого всё, что от меня зависит.
- И ему с тобой будет хорошо. Ты сумеешь отогреть его сердце, и станешь ему верной подругой на долгие годы. Такие женщины, как ты, любимых мужчин не предают.
- Спасибо за эти слова, Нина Гавриловна. Только, несмотря ни на что, вряд ли он останется здесь, со мной.
- Что так? Чем ему не подходит такая жена – умница и красавица, и дом – полная чаша?
- Гордый он очень… Не хочет быть бедным мужем при богатой жене.
- Прямо так и сказал? Понятно. Значит, надо подыскать ему занятие. Должность пусть не денежную, но престижную. Мужики командовать любят!
- А вот это неплохая идея…
Быстро приняв душ и выпив на кухне чашку кофе с бутербродом, Лиза села в автомобиль, и поехала в свой офис. Сегодня у неё было много дел…
…Проверив почту и подписав банковские документы, она засела за интернет, и, разыскав там всё, что ей было нужно, набрала телефонный номер.
Ей ответил молодой мужской голос, который произнес:
- Капитан Матвеев у телефона!
- Здравствуйте, с вами говорят из Москвы. Я журналистка, пишу статью о наших героях. Вы не могли бы соединить меня с генералом Максименко? Для своей статьи мне надо уточнить у него некоторые детали.
- Секунду, - сказал капитан, и телефон щелкнул, переключившись на генерала.
- Генерал Максименко, Алексей Тарасович. Слушаю вас внимательно.
- Вас беспокоит Краснова Елизавета Григорьевна, журналист, - назвалась Лиза. - Я звоню по поводу одного военнослужащего, полковника Королёва Никиты Ивановича. Надеюсь, знаете такого?
- Конечно, знаем! Сейчас он выписался из госпиталя, и находится на реабилитации.
- Это всё мне известно. Я знаю, что он проходит курс реабилитации. Хотелось бы узнать, что с ним будет дальше. Не думаю, что с таким здоровьем он сможет и в будущем выполнять сложные боевые задания, требующие выносливости и сноровки.
- А почему вас так интересует его дальнейшая судьба?
- Просто я пишу статью о героях, и, хотелось бы закончить её, так сказать, на позитивной ноте. Не писать же о том, что после того, как врачи с большим трудом вытащили полковника с того света, его выкинули из армии, как отработанный материал, и сразу забыли о его существовании!
- Ну, о чем вы говорите, Лизавета Григорьевна?! Какой ещё отработанный материал?! Да специалисты его уровня у нас на вес золота! И как только он окончательно поправит своё здоровье, и прибудет в часть, его ждет присвоение очередного звания.
- Ну, а потом? Что будет потом?
- А потом мы пошлем его учить молодежь. Такой конец этой истории вас устроит?
- Это было бы славно! Так я и напишу в своей статье. И обязательно проверю, как это получилось на самом деле. А то бывает, знаете ли, что слова так и остаются всего-навсего словами!
- Это не тот случай, девушка! Если хотите знать, Никита Королёв мой близкий друг, и что бы то ни было, я не оставлю его в беде.
- А он почему-то уверен, что впереди у него только пенсия по инвалидности и полное забвение…
- Можете его успокоить, всё будет хорошо. Кстати, скоро ему придёт вызов из Кремля.
- Из Кремля? – ахнула Лиза.
- Ну, да. Ведь звезду Героя вручают именно там! А за тот, последний, бой мы представили его именно к этой награде.
- Честно говоря, вы меня приятно удивили… Ну, ехать ему не слишком далеко. Сейчас он живет в поселке под Москвой, и, судя по всему, там и будет жить в дальнейшем.
- Даже так? Он что – разыскал родственников? Кажется, он детдомовский…
- Нет. Насколько я поняла, в самое ближайшее время он собирается жениться, а у его будущей жены небольшой дом в Подмосковье.
- Вот это да! Жениться… А ведь не уставал повторять, что его невеста ещё не родилась! И кто же его избранница? Очень хотелось бы увидеть женщину, которая смогла растопить ледяное сердце Никиты Королева!
- К сожалению, мы с этой женщиной не знакомы, - предусмотрительно сказала Лиза.
- Слушайте! Если он переезжает в Москву, это же меняет дело! Он будет преподавать в академии, там очень нужны знающие люди, а его огромный опыт просто бесценен!
- Было бы славно… Что ж! Благодарю вас за беседу, Алексей Тарасович, и за вашу заботу о подчиненных. Мне было приятно побеседовать с вами.
- И мне тоже, Лизавета Григорьевна! Мне тоже было приятно беседовать с вами! – сказал генерал, и тут же отключился, а Лиза вздохнула с облегчением. Кажется, пенсия Нику пока не грозит, и это отлично…
Но даже в том случае, если бы его уволили из армии по здоровью, она обязательно нашла бы ему занятие по душе. Правда, это стоило бы ей сил и нервов, а то и приличной суммы денег, но без работы Ник не остался бы!
А через неделю полковнику Королёву позвонили, и попросили явиться в Кремль, где будут вручаться правительственные награды.
- Ну, вот, Ник! Видишь, твои военные заслуги достойно оценили! - сказала Лиза. – Ведь в Кремле, кажется, вручают звезды Героев.
- Не только. Но всё равно, теперь мне нужен парадный мундир, а он остался дома. Придется ехать…
- Хочешь, я сама отвезу тебя, милый? – спросила Лиза, почти уверенная в том, что он согласится. Ведь они уже много ночей спали вместе, как настоящие супруги, и, кажется, для расставания не было причин. Почему бы теперь не представить её своим друзьям как будущую жену?!
- Нет, я вполне могу добраться поездом. Зачем тебе столько времени сидеть за рулём? Путь неблизкий, мало ли что…
- Хорошо, тогда завтра с утра и поедешь, - согласилась молодая женщина, пытаясь сделать так, чтобы Ник не заметил её отчаяния. - Я сама позабочусь о билете.
Как поняла Лиза, Никита не хотел, чтобы она увидела, где он живет, и познакомилась с его друзьями.
- Что ж! Это его право, - вздохнула молодая женщина. - Он не хочет пускать меня в свою жизнь. И с этим ничего не поделаешь… Значит, не сложилось… Теперь он станет генералом, получит звезду Героя, и уедет в свой город, к которому привык, и где у него полно друзей и сослуживцев. Там он будет обучать молодых бойцов, и изредка вспоминать свою Лизу, которая сама пришла к нему, и подарила себя… Ладно. Наверно, мне надо забыть о нём. Давно пора понять, что не будет больше мужчины, который станет любить меня так же сильно, как мой Гриша. К этому надо просто привыкнуть. Тот Ник, который выручал меня в детском доме и стал моим кровным братом, и тот, которого я нашла в заштатном госпитале и спасла от смерти, это два совершенно разных человека. И у нас разные дороги. Удивительно, что я не разглядела этого сразу… Не нужна я ему! Совсем не нужна. А я-то, дура! Как в омут головой…
- Ты что вдруг загрустила, Лиза? – спросил Ник, глядя на неё. – Я сделал что-то не так?
- Я загрустила? А с какой стати? - пожала плечами женщина. – У меня всё в полном порядке. А сейчас поеду-ка я в свой офис. Работы много… Совсем запустила дела. А в бизнесе это непростительно. Ты уж сам, без меня тут хозяйничай.
- Конечно, любое дело требует времени и сил. Я понимаю.
- Вот-вот, и я о том же…
- Ты скоро вернёшься?
- Не знаю. Вряд ли.
Лиза, действительно, приехала домой поздно, все домашние уже давно поужинали. Она тихонько прошла на кухню, и повариха тётя Нюра напоила её чаем с пирожками.
Немного заглушив голод, Лиза долго стояла под душем, потом приняла снотворное, и легла в постель.
Никита напрасно прождал её полночи. Она так и не пришла, а он не решился заглянуть в её спальню – Лиза всегда приходила к нему сама…
- Наверно, устала сильно, - подумал он, и заставил себя уснуть – утром ему предстоял тяжелый путь на вокзал, а потом почти сутки в пути и ночь, проведенная на неудобной вагонной полке…
…На следующее утро Лиза не вышла к завтраку.
- А где же хозяйка дома? – спросил Ник у няни, которая, кажется, знала всё. – Она что, ещё не проснулась?
- Почему не проснулась? Уехала Лиза, - ответила та. - Дела! Вот, тут вам конверт. Обо всём позаботилась девочка!
В конверт была вложена записка, билет на поезд в мягком вагоне, и приличная сумма денег, на которые он смог бы прожить целый месяц, ни в чем себе не отказывая.
Никита достал из конверта вчетверо сложенный листок, и, развернув его, прочитал:
Милый Ник!
Кажется, настала пора для расставания. Я ведь права? Ты уезжаешь от меня, и вовсе не для того, чтобы забрать из дома парадный мундир. В конце-концов, справиться с этим легко мог бы и мой водитель. Я поняла – ты слишком привык жить один, и не хочешь связывать себя обязательствами. А мои заботы тебе больше не нужны. Так что я отпускаю тебя! Будь счастлив, и здоров. И помни – я ни о чём не жалею.
Прости, что не провожаю тебя сегодня. Кажется, это выше моих сил. Прощай, мой дорогой. Вспоминай обо мне, хоть иногда. Впрочем, наверно, и это уже ни к чему.
Надеюсь, несмотря ни на что, мы с тобой остались друзьями. Мой дом всегда открыт для тебя. Хотя, я прекрасно понимаю, что ты вряд ли когда-нибудь позвонишь в мою дверь…
Твоя Лиза.
Никита прочел записку, тяжело вздохнул, и спрятал её в конверт. Он прочтет её ещё не раз, и будет анализировать каждое слово. А деньги вытащил, и положил на тумбочку. Не возьмет он этих денег! Вполне достаточно того, что она уже потратила на него, не отказывая ни в чем.
Тут и водитель подоспел.
- Никита Иванович, к каким часам автомобиль подавать? Хозяйка приказала вас на вокзал доставить, и в поезд посадить…
- Вот, сейчас оденусь, и поедем, - сказал Ник, и огляделся вокруг, вдруг ясно осознав, что видит всё окружающее его в последний раз. И всё это – записка, билет, деньги, и даже водитель с машиной – прощальный привет от женщины, которая подарила ему две совсем немаловажные вещи – жизнь и себя. А потом решила, что он ей не нужен…
Уже через десять минут Ник вышел из комнаты. В одной руке у него был чемодан, а в другой трость, на которую он опирался при ходьбе. Потому как ходить ему было ещё трудновато.
Проводить его вышли все обитатели дома.
Поставив чемодан на пол, он присел, как делают всегда перед дальней дорогой. Через несколько секунд встал, и сказал:
- Прощайте! И спасибо вам за всё. Мне было хорошо в этом доме.
- Значит, не слишком хорошо, если говорите нам «Прощайте», а не «До свидания», - сказала Нина Гавриловна. – Впрочем, не дело это – старой няньке вмешиваться в личные дела хозяйки. Прощения прошу! Пусть путь ваш будет лёгким, а встреча с друзьями - радостной.
- Счастливо оставаться…
Ник вышел из дома. За ним шел шофер с чемоданом. Именно с этим чемоданом он приехал сюда – всё то, что для него купила Лиза, так и осталось висеть в платяном шкафу.
Посмотрев, как Никита сел в автомобиль, и тот рванул к Москве, нянька взяла трубку телефона, и набрала знакомый номер.
- Алло, Лиза? Это ты, девочка? Приезжай, он уже уехал…
- Еду…
Через полчаса она вошла в свой дом, и сразу пошла в ту комнату, где жил Никита. Что она хотела увидеть там? Его вещи, которые он оставил, чтобы вернуться за ними? Прощальное письмо со сбивчивыми объяснениями? Или самого Ника, отдыхающего на постели после физических упражнений на тренажёрах? Но ведь так не бывает – он уехал, и, скорее всего, уже не вернётся. И ей придётся привыкнуть к этому, как бы ни было горько и тяжело.
Наверно, зря она пыталась дважды войти в одну и ту же реку. Это невозможно. Не стоило и стараться! Ей надо было просто перевезти Ника в Москву, и заплатить медикам за лечение. Это было бы то, что надо. Ну, зачем привозить его к себе, и лезть к нему в постель?! Хорошо ещё, что он не прогнал её прочь от себя. Впрочем, он не мог этого сделать. Просто из чувства благодарности. А ей не нужна его благодарность! Она согласна только на любовь…
- Пожалуй, если сильно постараться, я могу ещё раз увидеть его. Причем, не жалкой развалиной на больничной койке, а в минуту триумфа, – подумала Лиза, и достала из сумочки визитку, которую получила от господина Крайнева. Может быть, он поможет ей получить приглашение на церемонию награждения. Она готова заплатить за это любые деньги!
Лиза набрала номер, и услышала мужской голос.
- Слушаю вас, - произнёс приятный баритон.
- Игорь Алексеевич, это Таранова Лиза. Помните такую?
- Шутите, Лизонька… Как я могу забыть такую женщину?! Какие-то проблемы?
- Да.
- Слушаю вас внимательно.
- Дело в том, что через неделю в Кремле будет проходить награждение моего… знакомого звездой Героя России.
- Поздравляю. И чем я могу помочь?
- Я хотела бы в это время находиться в зале, среди гостей, чтобы видеть это!
- Понял. А что – ваш… знакомый не может попросить для вас пригласительный билет?
- Наверно, может. Не знаю. Я не хочу, чтобы он знал, что я буду там. Боюсь, это сильно смутит его.
- М-да… Ладно, я посмотрю, что можно сделать, и завтра вечером позвоню вам.
- Спасибо. Я у вас в долгу. И готова заплатить…
- Не выдумывайте, Лизонька! Мне будет приятно похлопотать о такой красивой и умной женщине.
- Тогда спасибо ещё раз…
…Никита прибыл в город, где прожил последние годы, и открыл ключом, взятым у соседки, дверь своей квартиры. После дома Лизы она показалась ему совсем чужой и убогой. Вся мебель в ней была покрыта толстым слоем пыли, а единственный цветок на окне давно погиб без ухода, и представлял собой жалкое зрелище.
Путь домой был тяжелым, и Никита сразу, даже не раздеваясь, лег на диван. А потом протянул руку, и снял телефонную трубку, ожидая услышать там лишь тишину – скорее всего, телефон уже отключили за неуплату. Но вдруг услышал гудок, и набрал знакомый номер. Это был прямой телефон генерала Максименко.
- Слушаю вас! – сразу узнал он голос генерала.
- Алексей Тарасович? Здравствуй. Это Никита.
- Ну, слава Богу! Дождались! Ты где?
- Я дома, только что приехал.
- Высылаю машину…
- Прости, Тарасыч, сильно устал с дороги. Наверно, не смогу приехать.
- Ну, тогда я к тебе. А ты лежи, отдыхай…
…Через пятнадцать минут Никита открыл дверь, и обнялся со своим другом, генерал-полковником Максименко.
- Да… Здорово тебя зацепило! – сказал генерал, разглядев страшные рубцы на лице Ника.
- Скажу прямо, не думал, что выкарабкаюсь. Судьба вмешалась…
- А теперь – за стол, и рассказывай, что это за судьба такая!
Генерал достал из принесенного пакета бутылку водки и кое-что из еды, и приятели сели, чтобы отметить чудесное возвращение Ника с того света.
Выпив рюмку и закусив, генерал сказал:
- Ну, начинай, я слушаю!
- Чтобы ты понял, я должен рассказать тебе всё, начиная с самого детства.
- Валяй. Времени у нас много, торопиться всё равно некуда!
- В общем, как ты знаешь, с самого рождения я жил в детдоме. И вот, когда мне было двенадцать, к нам привезли хорошенькую четырехлетнюю девочку, Лизу Краснову. Девчонки сразу её невзлюбили – наверно, завидовали. Красивым всегда завидуют… А ещё у неё в руках была кукла Барби, большая редкость по тем временам. Вот девочки и решили Лизу побить, и куклу отобрать.
- А ты её спас? – догадался генерал.
- Да. Мы с ней подружились. Она считала меня своим братом, и очень мне доверяла. А потом её удочерили, и увезли. Несколько раз я звонил ей, даже ездил в тот поселок, где она жила с родителями. Но заходить не стал – постеснялся. Только понял, что моей девочке хорошо живется. Ну, а тут – армия, и всё остальное.
- И что? Ты потерял с ней связь?
- Да. Потерял. А когда меня ранило, медсестра обнаружила в моём кармане записную книжку, и в ней номер телефона Лизы. Ну, не смог я с ним расстаться, и повсюду возил с собой, как талисман. Вот эта медсестра и позвонила Лизе. А та на следующий день примчалась…
…После этого шел подробный рассказ о том, что случилось в Москве – о лечении в госпитале, где его с трудом смогли поставить на ноги, и о том, что произошло в доме Лизы, куда она привезла его на долечивание.
- Ну, судя по всему, любит она тебя, Никит. Иного объяснения я не нахожу.
- А может, просто благодарна за то, что я защищал её в детском доме?
- Вряд ли. Она ведь сама сказала, что хочет видеть тебя своим мужем. Причем здесь одно к другому? А ты чего ей ответил?
- Сказал, что буду неудобно себя чувствовать бедным инвалидом при жене бизнес-леди.
- То есть, отказался…
- Лёш, посмотри на меня внимательно! Ну, может молодая, красивая, обеспеченная женщина любить такого мужчину, как я?!
- Почему же нет, Никит? Женщины любят нас не только за смазливую внешность, ты уж поверь…
- В общем, поздно об этом говорить. Я, когда уезжать собрался, она даже провожать меня не стала. Просто приказала своему шоферу отвезти меня на вокзал, да денег дала. Много… Я не взял.
- И что в письме? Если не секрет, конечно.
- Да какой секрет?
Никита достал из кармана письмо, и отдал его генералу.
- Вот, прочти…
- Скажи, Ник, чем же ты мог так обидеть женщину, что она написала тебе это письмо?
- Ничем не обижал. Да как я мог её обидеть, сам подумай?! Она ж меня с того света достала, Лизонька моя!
- Тогда давай, рассказывай всё, что случилось в предпоследний день, и подробно!
- Ничего особенного. Разве что, мне позвонили, и сказали, что через неделю я должен явиться в Кремль для получения награды. И я сказал Лизе, что мне надо съездить за парадным мундиром.
- А она?
- Она предложила поехать вместе, на её машине.
- Но ты, конечно, отказался?
- Конечно, отказался. Столько часов провести за рулем – это же не шутка!
- А ведь она подумала, что ты сбегаешь от неё.
- С чего бы это я сбежал? – удивился Никита.
- Да из-за своей дурацкой гипертрофированной гордости. А ведь она хотела приехать, чтобы ты представил её друзьям как будущую жену… Кстати, по поводу тебя мне звонила журналистка. Что ты там наплёл ей о предстоящей пенсии?
- Какая ещё журналистка?! Я ничего не знаю об этом. Никто обо мне писать не собирался.
- Понятно. Значит, твоя Лизавета о тебе волновалась… А ты – не любит… Ну, а теперь наливай ещё по одной. Выпьем за твои новые погоны. Я ведь уже приказ подписал. В Кремль поедешь генералом, не хухры-мухры… Ну, что, рад?
- Знаешь, кажется, я согласился бы поменять генеральские погоны и высокую награду на одну ночь в её постели…
- Ну, а кто тебе мешает поехать к ней? Она же пишет, что её дверь всегда открыта для тебя.
- Да. Но как другу, заметь!
- Ладно. Давай, закругляться. Время позднее! А завтра утром – ко мне домой. Там твои звезды и обмоем…
…Итак, Григорий вернулся в Москву за день до приема в Кремле, и, конечно, не поехал в дом Лизы, а снял на несколько дней номер в гостинице.
Потом состоялся прием в Кремле, где на грудь Никиты прикрепили звезду Героя России. В зале, с последнего ряда, за его награждением внимательно наблюдала Лиза. Господин Крайнев всё-таки расстарался, и достал для неё пригласительный билет…
…После церемонии все награжденные остались на банкет, а Лиза поехала домой, так и не подойдя к Нику. Этот высокий генерал в парадном мундире, украшенном многочисленными наградами, со звездой Героя на груди, показался ей совсем чужим и недоступным. А тот Ник, которого она знала и любила, бесследно исчез…
Поздно вечером, оказавшись в своем гостиничном номере, Ник долго сжимал в руке гудящую телефонную трубку, но так и не решился набрать знакомый номер.
- Да, пожалуй, это ни к чему, - тяжело вздохнул Ник, и положил трубку на место. – Что мы можем сказать друг другу? Ещё раз попрощаться? Это слишком тяжело, да и не нужно. Если бы Лиза захотела проститься, она не стала бы уезжать из дома в прошлый раз…
Итак, уже на следующий день поезд уносил генерала Королева в тот небольшой городок, где он жил. Никита лежал на полке, вытянувшись во весь рост, пытаясь придать своему израненному телу удобное положение. Настроение, несмотря ни на что, было на нуле. Очень хотелось сесть, схватить себя за голову руками, и зарыдать в голос. Только разве мог себе это позволить мужчина с седыми висками и генеральскими погонами на плечах? Люди не поймут. Они будут показывать на него пальцами, и крутить ими у виска. Что с того, что ему плохо? Человек должен владеть своими эмоциями, и не выплёскивать их наружу, на потеху окружающим…
…На станции его встречала машина.
- Никита Иваныч, генерал просил ехать прямо к нему, не мешкая, - сказал молодой водитель в форме с погонами сержанта.
- Поехали, Лёш, - улыбнулся Ник, предполагая, что может ожидать его в квартире Алексея Тарасовича.
Дома у генерала Никиту ждал накрытый стол и куча сослуживцев, которые хотели поздравить его с высокой наградой. И прямо с порога он попал в крепкие мужские объятия.
- Ну, как ты? – спросил Алексей Тарасович, внимательно поглядывая на своего друга.
- Нормально…
Они сели за стол, выпили, и Никита долго принимал поздравления друзей – все хотели сказать ему хоть несколько теплых слов.
Потом хозяин дома сказал:
- А знаешь, я ведь твоё награждение на видео записал. Думаю, тебе будет интересно увидеть, как всё это выглядело со стороны!
- Ещё бы! В этот день я был немножко не в себе, и совсем плохо помню, что там происходило…
- Так сейчас и посмотрим, чего тянуть!
Генерал включил телевизор, и все повернули голову, чтобы посмотреть, что происходит на экране.
Наконец, там появился Никита, и сам Президент приколол звезду Героя ему на грудь. Присутствующие в комнате зааплодировали. А на экране уже появился следующий военный, которого тоже награждали в этот день…
…Конечно, оператор, в основном, снимал тех, кого награждали, но иногда разворачивал камеру, и направлял её на людей, сидящих в зале. Найдя среди гостей симпатичное молодое лицо, он задерживался на нём немного дольше, чем на остальных.
Так было и на этот раз. Камера вдруг развернулась, прошлась по рядам сидящих в зале людей, и остановилась на лице красивой молодой женщины. Наверно, от волнения у неё из глаз покатились слезинки, которые она быстро промокнула платком, зажатым в руке.
Увидев эту женщину на экране, Ник схватил за руку генерала, который сидел рядом, и сказал:
- Кажется, Лёш, ты говорил, что хотел бы увидеть мою Лизу? Так смотри, вот она, моя девочка…
- Красивая, ничего не скажешь… Значит, она пришла, чтобы увидеть, как тебе вручают высокую награду.
- Думаю, да.
- А ведь пройти в Кремль не так-то просто. Тебе не кажется?
- Не знаю. Честно говоря, не пробовал.
- Ну, так я тебе говорю! Интересно, и зачем ей это надо?
- Ты думаешь…
- Ничего я не думаю! Звони ей сейчас же, и говори, что любишь, что жить без неё не можешь…
- Ладно…
Никита вышел в другую комнату, и набрал на мобильнике номер, который помнил наизусть.
Телефон ответил сразу, как будто этого звонка ожидали, держа мобильник в руках.
- Слушаю вас! – узнал он голос Лизы.
- Лиза, милая! Что же я натворил? Зачем я уехал?
- Уехал, Никит… Но ты же в любое время можешь вернуться!
- Да. Как друг. Но я не хочу быть твоим другом! Я люблю тебя!
- Ты… хорошо подумал, Ник, прежде чем сказать эти слова?
- Да. Я люблю тебя, и хочу, чтобы ты стала моей женой.
- Тогда, может быть, ты приедешь, и скажешь мне эти слова лично, а не по телефону? Я хочу видеть твои глаза!
- Я выезжаю завтра утром.
- Буду ждать.
- Лиза…
- Да?
- Если бы ты знала, как бы я хотел сейчас оказаться рядом с тобой!
- Я знаю, потому что чувствую то же самое. Я ведь тоже люблю тебя, Ник. Очень!
Никита положил трубку, и вошел в комнату, где за столом сидели его друзья.
- Мужики, кажется, я женюсь, - сказал он, нервно, проведя рукой по волосам.
- Ну, вот! А ты… друзья… - улыбнулся Алексей Тарасович.
Тут все заговорили разом, а Никита сел за стол, налил себе рюмку водки, и одним глотком опустошил её, сразу наливая ещё одну.
- Ну, давай! За вашу семью, - сказал генерал, поднося к его рюмке свою. – Надеюсь скоро погулять на вашей свадьбе…
…Друзья разошлись за полночь. Вернувшись в свою квартиру, Ник разделся, и лег в постель, но сон не шёл. Он заснул только тогда, когда солнце уже встало, и раззолотило верхушки деревьев, засыпанные январским снегом. Выпив чаю, он оделся, и поехал на вокзал – времени до поезда оставалось совсем немного…
…А на следующий день Ник позвонил в знакомый дом, и дверь сразу распахнулась. На пороге стояла Лиза.
¬- Привет. А вот и я.
- Заходи, Ник. Рада тебя видеть!
Почему-то оба они чувствовали сильное смущение, как будто не виделись очень давно, а не одну неделю, как было на самом деле.
- Ты, наверно, голоден? Сейчас мы пойдем в столовую, и я накормлю тебя ужином.
- Да нет, я перекусил в вагоне-ресторане, и пока не хочу есть.
- Тогда мы пойдем в гостиную, и ты расскажешь мне, почему переменил свое решение исчезнуть из моей жизни. Ведь ты хотел сделать именно это? Правда, Ник?
Они пришли в гостиную, и расположились в креслах друг напротив друга.
- Ну, говори, Никит. Что произошло?
- Да, я не был уверен в твоих чувствах, Лиза. Мне почему-то казалось, что ты просто жалеешь меня. Но потом я увидел тебя в зале, где происходило награждение, и понял, что был неправ. Прости меня, Лиза!
- Но как ты мог увидеть меня среди приглашенных?! Ведь я сидела в последних рядах, и сделала всё, чтобы быть как можно незаметнее! А тебе в тот день было совсем не до того, чтобы рассматривать тех, кто сидит в зале!
- Награждение показывали по телевизору, и мой приятель записал его на видео. Потом мы вместе смотрели его. Оператор, разглядев в зале красивое женское лицо, конечно, снял его крупным планом. Когда я увидел, что ты плачешь, Лиза, у меня чуть не разорвалось сердце.
- Вот глупый! Ты не поверил мне…
Вдруг Ник встал с кресла, и с большим трудом опустился перед ней на колени.
- Господи, что ты делаешь, Никита?! - испуганно воскликнула Лиза. – Ну, зачем? Пожалей свои бедные ноги! Им и так досталось!
- Нет! Только на коленях я могу просить твоей руки. Будь моей женой, Лиза! Я так давно люблю тебя! С самого детства…
- Ник, ну, почему ты не сказал мне этого раньше? Если бы я только знала… Вполне вероятно, это многое изменило бы в моей жизни.
- Я не мог. Я считал, что не достоин такой девушки, как ты. Честно говоря, я и сейчас не совсем уверен, что могу надеяться на взаимность. Вполне вероятно, что ты просто жалеешь меня, сама не понимая, что чувствуешь…
- И что мне надо сделать, чтобы ты поверил мне?
- Не знаю…
- Моего «да» тебе мало?
- Ну, почему мало? Я сделал тебе предложение, ты ответила согласием. Мы с тобой поженимся, и будем жить долго и счастливо. До тех пор, пока я не почувствую, что не нужен тебе. Тогда я просто исчезну из твоей жизни.
- Ну, о чем ты говоришь, Ник?! Ведь это же я, твоя Лиза! Мы с тобой столько лет были рядом. Неужели так трудно поверить, что ты нужен мне, и не заниматься мазохизмом безо всяких на то оснований?
- Хорошо. Что я должен сейчас сделать?
- Ты должен попытаться встать с колен, и поцеловать свою невесту. А потом мы соберем всех обитателей этого дома, и объявим о нашей помолвке. Иначе, боюсь, что завтра ты опять решишь удрать от меня! – улыбнулась Лиза, и подала Никите руку, чтобы он мог опереться на неё – перебитые в нескольких местах осколками гранаты ноги ещё не очень хорошо слушались его.
Наконец, он поднялся на ноги, и поцеловал Лизу, а потом они пошли в гостиную, где собрались все обитатели дома.
- Говори, Ник, - шепнула ему Лиза.
- Лучше ты, - вдруг засмущался Никита. Его обычно бледные щёки с розовыми шрамами на них теперь стали пунцовыми.
- Хорошо, - кивнула ему Лиза, и сказала: - Сегодня Никита Иванович сделал мне предложение стать его женой. Я приняла это предложение, и совсем скоро мы поженимся. Вот и всё, что мы хотели вам сказать!
Все кинулись их поздравлять, а старая нянька подошла к Никите, и, нагнув к себе его голову, прошептала:
- Вот и молодец, парень! Значит, не прошел мимо своего счастья! А то… Прощайте, уезжаю… Уж поверь старухе, Лизонька сумеет сделать тебя счастливым!
- Я знаю. И благодарю судьбу, которая опять свела нас.
- Это хорошо, что ты понимаешь, как судьба улыбнулась тебе…
Следующий месяц они потратили на подготовку к свадьбе. Дело в том, что на банкете ожидалось много гостей – приехать к ним на бракосочетание захотели все друзья Ника и сотрудники компании Лизы, с которыми она успела подружиться. Обязательно обещал быть и господин Крайнев.
За этот месяц Ник съездил на новое место работы, и договорился, что начнёт преподавать в академии с нового учебного года, а оставшееся до этого время потратит на восстановление здоровья.
В то время, когда Лиза уезжала на работу, Никита занимался плаванием и трудился на тренажёрах, а потом шел к детям, к которым очень привязался за это время. Дети тоже полюбили его. И вообще, он почувствовал, что тот дом, в котором он живет сейчас, вот-вот станет ему родным. А та льдинка недоверия, которая ещё оставалась у него где-то внутри, теперь почти растаяла. Своей лаской Лиза сумела растопить её…
Итак, через месяц, в начале марта, Никита и Лиза сели в автомобили, и поехали в ЗАГС, потом – в церковь, где священник обвенчал их, а оттуда – в ресторан, где их ожидали многочисленные гости.
В этот раз Никита был не в военной форме, а в черном смокинге, белой сорочке и галстуке-бабочке. Лиза утопала в облаке из белоснежного атласа и кружев, что делало её похожей на принцессу из сказки.
- Как ты хороша, девочка моя! – сказал Ник, увидев невесту в её подвенечном наряде, а его сердце в очередной раз больно сжалось в груди – ну, совсем не место ему рядом с такой красавицей!
- Я очень старалась, милый! И не один час провела перед зеркалом. Мы же не должны ударить лицом в грязь! Должна сказать, что и ты сегодня выглядишь просто отлично!
- Ты шутишь!
- Ничуть! Тебе очень идёт смокинг. Он здорово смотрится на твоей фигуре. А рубцов на твоем лице я просто не замечаю. И уж поверь мне на слово, многие женщины будут сегодня завидовать мне, и сожалеть о том, что не они стоят рядом с тобой в церкви!
Никита схватил будущую жену в охапку, и закружил её по комнате.
- Ты что, Ник! – стала вырываться Лиза из его объятий. – Тебе нельзя поднимать тяжести! Долго ли до греха… Ты ведь совсем недавно был так болен…
- Просто хочется сделать для тебя что-нибудь хорошее.
- Хорошее ты мне уже сделал, когда позвонил, и сказал, что хочешь вернуться, и быть рядом со мной.
- Это было месяц назад. А сейчас…
- А сейчас просто поцелуй меня, да пойдём вниз. Гости, наверно, уже заждались нас, мы можем опоздать на церемонию, а это нехорошо...
…Свадьба была весёлой. На ней Лиза услышала столько комплиментов своей красоте, сколько не слышала, наверно за всю свою жизнь.
После банкета были танцы, потом молодожёны исчезли, отправившись в свадебное путешествие, а гости поехали в большой дом Лизы, где и устроились на ночь…
…Проведя две недели в тропиках, Лиза и Ник вернулись в Москву, где дневные оттепели конца марта сменялись ночными заморозками. Тут-то и прозвенел телефонный звонок генерала Максименко.
После приветствий Алексей Тарасович спросил у друга:
- Ну, как ты, Никита? Привык к семейной жизни?
- Привык, Лёш. К хорошему быстро привыкаешь. Моя Лиза просто прелесть!
- Вполне согласен с тобой. Повезло тебе, парень! Я вот по какому поводу звоню, Ник… Второго апреля у меня день рождения. Пятьдесят лет, однако! Так что, жду вас к себе на юбилей, и не принимаю отказов!
- Ну, что ж! Спасибо за приглашение. Я буду обязательно. А вот по поводу Лизы ничего не могу сказать.
- Да ты что… Что-то случилось?
- Неважно себя чувствует моя девочка.
- Заболела?!
- Нет. Беременна моя Лиза. Позавчера у врача была. Пять недель…
- Поздравляю! Ты времени зря не теряешь!
- Спасибо, - чуть смутившись, улыбнулся Никита.
- Ну, жду с нетерпением! Привет жене…
Генерал отключился, а Лиза, сидящая рядом, спросила:
- Никит, кто звонил-то?
- Алексей Тарасович. В гости приглашал. Второго апреля ему пятьдесят стукнет.
- Ух, ты! А ни за что не скажешь! Я бы никак не дала ему больше сорока пяти.
- Придётся ехать, Лиз. Не могу я обидеть друга, и не поздравить его с юбилеем!
- Конечно, поедем! О чем речь!
- Как? И ты поедешь? – обрадовался Никита. – А как же твое головокружение и тошнота?
- Ничего, мы потерпим…
- Ну, прямо гора с плеч. А то, думаю, как я оставлю тебя тут одну!
- Конечно, а вдруг украдёт кто? – усмехнулась Лиза. – Теперь давай, подумаем, что купим Алексею в подарок. Всё-таки такая дата! Что любит наш генерал больше всего?
- Он рыбачить любит. Каждую свободную минуту на речке пропадает. Жена устала карасей чистить.
- Тогда, думаю, он обрадуется хорошему спиннингу. Вот завтра же и поезжай, купи самый лучший…
…Итак, через неделю они выехали из поселка. За рулём сидел Никита. Супруги решили, что потом, когда они проедут самую сложную часть пути, его сменит Лиза. Потому что одному сидеть за баранкой почти сутки сложно.
Сначала дорога шла по оживленной трассе. Потом они свернули на довольно безлюдное шоссе, где мимо них лишь иногда проносился военный газик или грузовик. Справа и слева от шоссе стоял темный, мокрый лес, в котором ещё не до конца стаял снег.
- Неуютное местечко, - сказала Лиза, с опаской поглядывая по сторонам, и нажала на педаль газа. Очень хотелось снова оказаться в городе, среди людей.
Никита выехал из дома с таким расчетом, чтобы проехать эту, не самую приятную часть пути, засветло. Мало ли что? Но короткий весенний день кончался.
- Скоро доедем? – спросила Лиза.
- Километров семьдесят осталось, - ответил Ник.
- Всего семьдесят? Так, это мы мигом, - улыбнулась женщина и прибавила газу.
Мощный автомобиль дернулся, и понесся вперед. Уже минут через сорок они въехали в военный городок, где раньше жил Ник, и где до сих пор находилась его квартира.
- А вот теперь налево, и потом ещё раз налево, - командовал Никита.
Наконец, автомобиль остановился у девятиэтажного панельного дома, и супруги вышли из машины, захватив с собой многочисленные пакеты с едой…
…Лиза вошла в квартиру, где много лет жил её Ник, и осмотрелась вокруг. Почему-то она именно так её себе и представляла – ничего лишнего, только самое необходимое.
- Ну, как тебе, Лизонька? Не дворец, конечно. Видишь, тут даже кровати нет, только диван.
- Ничего, как-нибудь поместимся. Пойду, пожалуй, умоюсь, да ужином займусь. Наверно, ты проголодался, Никит?
- Отдохни, милая! Ты устала с дороги. Я всё сделаю сам.
- Но ты тоже устал, милый. Поэтому ужин буду готовить я.
- Ну, в таком случае пошли на кухню вместе.
- Ладно, уговорил. Тогда я чищу овощи на салат, и разогреваю мясо, а ты накрываешь на стол, и режешь хлеб…
…Они поужинали, и легли спать на узком диване, поневоле тесно прижавшись друг к другу.
- Знаешь, а мне нравится твой диван, - прошептала Лиза, и ещё крепче прижалась к мужу. – Пожалуй, нам надо купить в спальню такой же. А то, иногда я не могу найти тебя на нашем широченном аэродроме!
- Если ты будешь так прижиматься ко мне, жена, то вряд ли мы уснем сегодня ночью!
- А мне совсем не хочется спать, - сказала Лиза, и обняла Ника.
- Но ты же устала, милая… И потом, завтра нам предстоит непростой день.
- Ничуть я не устала… А банкет в ресторане – это не производственное совещание, - заворчала Лиза.
- А я уже говорил, что люблю тебя?
- Может быть, и говорил, но я уже не помню, - улыбнулась Лиза, которая была совсем непрочь услышать объяснение в любви ещё раз.
- Я люблю тебя, моя королева, и готов отдать за тебя свою жизнь…
Если бы Никита знал, что именно это он и попытается сделать всего два дня спустя!
Но это будет только через два дня, а пока они вдвоем, тут, на узком диванчике, шепчут друг другу слова любви, и мужчина нежно целует свою любимую женщину, теряя голову от разгорающейся страсти…
…На следующий день они появились в доме генерала Максименко, и после поздравлений и вручения подарка сели за стол, где и провели большую часть дня.
Во время банкета генерал отозвал Ника в сторонку, и сказал:
- Вы когда назад собираетесь ехать, Никит?
- Наверно, завтра, часов в десять утра, - пожал плечами Ник.
- Я советовал бы вам дождаться машины из нашего гарнизона, и следовать за ними.
- И что так? – удивился Никита.
- Да вот, уже пару месяцев как банда тут объявилась - балуют на дороге. Нечасто, правда, но случается. Так что, рисковать не советую. Чем черт ни шутит!
- Вот это да! Банда у нас под носом? Удивил. Что, и трупы были?
- Ну, пока Бог миловал, но, по всему видно, к этому идёт – совсем обнаглели бандюки. В прошлый раз двоих наших солдат ранили, те еле ноги унесли, бедолаги. А весь груз мы потеряли.
- Спасибо за предупреждение, Лёш. Пожалуй, мы так и сделаем…
…Итак, проведя ещё одну ночь в квартире Никиты, супруги Королёвы выехали из военного городка, и помчались вслед за тяжело груженым грузовиком, везущим какой-то важный военный груз. Рядом с водителем в грузовике сидел солдат с автоматом в руках, что создавало хоть какую-то видимость защищенности.
Кстати, Лиза тоже захватила с собой тот пистолет, из которого её мать застрелила Григория – так, на всякий случай. Теперь он принадлежал ей по праву. Этот пистолет лежал у неё в сумочке, и был спрятан в обычную дамскую косметичку. Конечно, она не собиралась стрелять. Да и вряд ли она смогла бы убить кого-нибудь, даже если бы преступники угрожали её собственной жизни. Ведь это так сложно – преступить черту, и убить человека, разве что, убивать будут того, кто очень дорог ей… Но пистолет, лежащий в сумочке, придавал ей уверенности, что ли. Потому что вряд ли безоружный Никита, ещё не до конца оправившийся от тяжёлого ранения, сможет сразиться с бандитами, если те нападут на них по дороге. Так просто не бывает – безоружные супермены, способные противостоять вооруженным преступникам, встречаются только в дешёвых боевиках, да и то не слишком часто. А в жизни всегда всё страшнее и проще. Как говорится, против лома нет приёма…
…Итак, они благополучно проехали километров сто, и теперь были где-то посередине лесного массива. За рулём сидела Лиза.
Вдруг грузовик, идущий впереди них, резко затормозил – поперек дороги лежало сломанное дерево. Чтобы ехать дальше, надо было убрать дерево с дороги, а для этого сначала покинуть автомобиль. Солдат с автоматом открыл дверцу, и, боязливо оглядевшись по сторонам, спрыгнул на землю, тут же получив пулю в сердце. Потом прозвучала длинная автоматная очередь, прошившая кабину грузовика, и убившая шофера.
- Разворачивайся, Лиза, и побыстрее! – закричал Ник, и обернулся. – Впрочем, кажется, уже поздно…
Позади них, преградив путь, остановилась раздолбанная шестерка цвета баклажана, а рядом с ней стоял мужик с автоматом в руках. Через минуту к нему присоединились ещё двое бандитов, которые до этого прятались в лесу. Эти двое и убили водителя грузовика и солдата сопровождения.
Один из бандитов подошел к их внедорожнику, и приказал Никите выйти из машины. Едва выйдя из автомобиля, Ник сразу получил удар прикладом по затылку, и упал на мокрый асфальт. Увидев это, Лиза приложила ладонь к губам, чтобы не закричать.
- Ты что, Сундук? Ну, зачем же так сразу-то? Надо сначала узнать, что за птица залетела к нам на такой шикарной тачке! – пожурил своего приятеля главарь банды, нежно поглаживая рукой полированный бок дорогого автомобиля.
- Да сейчас оклемается терпила, босс! – отозвался Сундук. - Я ж вполсилы ударил, тихонько!
Лиза во время этого разговора не теряла времени зря. Она открыла сумку, что стояла на сидении рядом с ней, достала из неё косметичку, и теперь держала эту косметичку в руках.
Через несколько секунд Никита и в самом деле пошевелился, и попытался встать на ноги. Но так и не смог этого сделать – ноги опять плохо слушались его, а в голове разливалась тягучая боль от удара.
- Мужики, - сказал вдруг Никита. – Можете делать со мной, что хотите! Хоть на куски режьте! Только не трогайте мою жену! Умоляю вас!
- Резать на куски? – усмехнулся бандит, который, судя по всему, был тут главарём.
Услышав эти слова, он опустил автомат, смачно сплюнул на снег, и достал из кармана нож. – Ну, что ж! Желание клиента для нас закон. Это мы можем тебе обеспечить. Легко…
Воевать тут было не с кем – даже неинтересно! Этот высоченный молодой мужик на поверку оказался обычным ботаником. Вон, даже на ноги вставать не стал, так и лежит на земле. Он умоляет их! Видали? Нашел, кого просить о пощаде, блин… Да они оба - и муж, и жена, уже покойники. Потому что стали ненужными свидетелями, и теперь умрут, однозначно. Только мужика они убьют прямо сейчас, а дамочке, перед тем, как уйти в мир иной, ещё придётся чуток помучиться. Что ж такой красоте зря пропадать?
Другие бандиты, увидев, что воевать тут не с кем, тоже расслабились, и повесили автоматы за спину. Теперь они прикончат мужика, а потом займутся и его телкой, которая до сих пор пугливо жмется в машине, наивно предполагая, что так может избежать того, что ждет её впереди!
Вот, и на этот раз повезло! Они опять взяли богатый улов влегкую. Вон, целый грузовик с оружием и боеприпасами, которые можно хорошо загнать – желающие отовариться калашом и патронами к нему всегда найдутся, да и гранатометы сейчас как никогда в цене! Да ещё неслабый джипяра достался. Теперь не придётся раскатывать по трассе на старой развалюхе, которая не столько ездит, сколько стоит в ремонте. Только номера поменять, и – вперед, с ветерком!
- Ну, что? Пожалуй, пора кончать базар! – тяжело вздохнул главарь банды. - Этих лохов тоже придётся мочить. Теперь уже нет разницы – два трупа останется тут, на шоссе, или четыре. Зато свидетелей не будет. Это хоть какая-никакая, а гарантия безопасности.
Расслабившиеся мужики стояли напротив Никиты, который до сих пор так и сидел на снегу, густо окрашенном его кровью. А один из бандитов подошел к джипу, чтобы заставить выйти из машины и жену этого лоха. Лиза вышла из автомобиля, и встала так, что загородила собой Ника, насколько это возможно. Это было единственное, что она могла сделать для него, по крайней мере, пока.
- Подождите, мужики! Я думаю, у меня есть то, что вас заинтересует! – воскликнула она, и показала бандюкам свою косметичку. – Может быть, как только вы увидите эту вещь, у вас пропадет желание убивать нас! Вот, посмотрите!
Бандиты, слушая дамочку, осклабились и переглянулись. Вот дура-то облавущая! И на что только надеется?! Да что бы ни было там, в её ридикюле, они всё равно убьют и женщину, и её мужа, потому что иначе их быстро найдут, и вряд ли оставят в живых. Вояки наверняка будут стрелять на поражение – ни тебе суда, ни следствия. А им ещё пожить охота! Только-только фарт пошёл…
- Ну, кажи, что у тебя там! – разрешил главарь, и улыбнулся, обнажив при этом золотую фиксу. Ну, а почему не позабавиться чуток напоследок?
- Сейчас, сейчас, одну секунду, - занервничала молодая женщина, судорожно дергая застёжку. Но, открыв молнию, неожиданно собралась, и вытащила оттуда пистолет.
Такого никто не ожидал! Мужики даже крякнуть не успели, не говоря уже о том, чтобы достать автоматы, висящие у них за спиной, как были застрелены, и попадали на снег, густо окрасив его своей кровью. А Лиза сразу кинулась к мужу.
- Как ты, Ник? Что эти подонки сделали с тобой?
- Ничего. Просто одной шишкой на голове стало больше, только и всего. Помоги мне встать, Лизонька! Что-то совсем нет сил, чтобы подняться.
Лиза протянула Никите руки. Он с большим трудом встал с земли. Жена помогла ему дойти до машины, и сесть на заднее сидение.
Оказавшись в теплом салоне автомобиля, Ник спросил:
- Где пистолет?
- Вот он!
Молодая женщина до сих пор крепко держала оружие в руке, и с трудом смогла расцепить как будто сведенные судорогой пальцы. Никита взял у неё оружие, тщательно вытер его носовым платком, и положил себе в карман.
- Ты сидела в салоне. Поняла? Стрелял я. Ещё не хватало, чтобы тебя в твоем состоянии таскали по допросам и проводили следственные эксперименты с твоим участием. Запомнила, Лиза? Ты сидела в машине, от страха зажмурив глаза, ничего не видела, и вышла, только когда всё закончилось!
- Поняла, Ник! Кажется, нам пора звонить генералу...
- Да. Я звоню.
- А я пойду, посмотрю, что там с водителем грузовика и тем молодым солдатиком с автоматом. Может быть, они только ранены, и нуждаются в нашей помощи!
- Вряд ли. Наверняка, бандиты проверили это, прежде чем подойти к нам.
- И всё-таки, я хотела бы взглянуть!
- Ну, иди. Только вряд ли тебе понравится смотреть на трупы людей, которые ещё несколько минут назад были живыми молодыми мужчинами!
- Знаешь, это не первый труп, который мне придётся увидеть. К сожалению…
- Я помню. Твой отец…
- Да. Григорий тоже погиб от выстрела. Я очень любила отца, и тяжело переживала его смерть. Не знаю, что было бы сейчас со мной, если бы не ты, Ник…
…Они так и сидели на заднем сидении автомобиля, крепко обнявшись, пока на шоссе не показался военный автомобиль, полный вооруженных бойцов, а за ним - иномарка генерала Максименко.
- Слава Богу, вы живы, - облегченно вздохнул тот, увидев Ника и его жену, которые встречали его на шоссе. Рана на голове мужчины была умело перебинтована Лизой, и почти не кровоточила.
- Да, нам повезло. А тем двоим, из грузовика, повезло меньше.
- Главное, что теперь эта троица уже не сможет никого убить. Спасибо тебе, Никита! Ты и здесь оказался на высоте!
- Что? Будет расследование?
- Да чего тут особо расследовать? Сейчас протокол составим, да и всё.
- Мне самое главное, чтобы нигде не фигурировала моя жена. Ей лишние волнения совсем ни к чему. С неё достаточно того, что она увидела сегодня.
- Я понимаю, Никит, и сделаю всё возможное. Ну, а тебя ждет очередная награда.
- Да не надо мне никаких наград! Живы остались, вот и хорошо!
- Ладно. Вы как, думаете вернуться назад, или домой поедете?
- Лучше бы домой…
- Тогда я дам вам водителя и машину сопровождения. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы сам вести машину.
- Вот это было бы очень хорошо.
- Ну, ещё раз спасибо, приятель!
- Не за что… Рады, что смогли помочь!
Пока они разговаривали, трупы с обочины шоссе убрали, а пятна крови забросали землёй.
Наконец, к ним в машину сел молодой старлей.
- Здравствуйте, меня прислал генерал Максименко. Я должен сопровождать вас в пути. Меня зовут Костя.
- Здравствуйте, Костя! Мы можем ехать. Путь неблизкий…
- Не волнуйтесь, с такой охраной нам нечего бояться, даже если в пути нас застанет темная ночь! – улыбнулся парень.
Лиза обернулась, и увидела, что следом за ним движется уазик с вооруженной охраной.
- Неслабо, - сказала она, и улыбнулась мужу, хотя в груди у неё до сих пор было холодно от ужаса, который она пережила недавно. Ведь ещё совсем немного, и им пришлось бы расстаться с жизнью, оставив сиротами маленького Никитку и дочку Леночку. Да и то, что она смогла нажать на курок и послать в преисподнюю троих подонков, не добавляло в её жизнь позитива.
- Ты что загрустила, Лиза? – прошептал ей на ухо Ник.
- Откуда ты взял? Просто устала немного, вот и всё. И потом, не каждый день я стреляю в людей из пистолета. Знаешь, какое-то странное чувство…
- А те подонки застрелили бы нас безо всяких чувств и сожаления. Так что, постарайся не думать об этом. Ты можешь переключиться на что-нибудь другое?
- Могу, конечно! Я могу вспомнить о том, как ты хотел ценой своей собственной жизни выторговать у бандитов жизнь мне.
- А вот об этом тоже не стоит…
- Нет, стоит! Ведь единственное, что есть ценного у человека – это жизнь. Всё остальное – это так, ерунда. Жизнь человека бесценна. А ты готов был расстаться с ней из-за меня!
- А зачем мне жизнь без тебя, Лиза?
- Вот и я тоже подумала, что мне без тебя не жить. Поэтому и захватила с собой пистолет, когда выходила из машины. Я посчитала, что хуже-то всё равно не будет.
- А почему ты не достала его ещё там, в машине?
- Мне надо было, чтобы бандиты видели мои руки, и не боялись их. Ведь если бы я держала одну руку за спиной или в кармане, то хотя бы один из них мог успеть выстрелить. Ну, а промахнуться на таком расстоянии было бы мудрено. А увидев крошечную дамскую косметичку, бандиты просто рассмеялись. У них даже мысли не возникло, что я опасна для них. Так, мудрит что-то глупая дамочка, совсем ошалевшая от страха, пытается на какую-нибудь безделушку выторговать себе жизнь, думали они.
- Да… И когда же ты успела всё так хорошо продумать?
- Ничего я не продумывала. Всё получилось спонтанно. Можешь считать, что это просто женская интуиция.
- Надо заметить, что эта интуиция спасла нам жизнь. Ребята были настроены очень серьёзно.
- Ну, вот, а теперь, когда мы всё обсудили, я готова поговорить о другом.
- О чем, например?
- О любви, конечно! – сказала Лиза, и потянулась, чтобы обнять мужа.
- Лизка, перестань сейчас же! Мы же здесь не одни! Что подумает о нас старший лейтенант Костя?! – зашипел на неё Никита.
- Да целуйтесь! – улыбнулся старлей. – У меня на затылке глаз нету, а в зеркало заднего вида я глядеть не буду!
- Вот видишь, Костя нам разрешил, - сказала Лиза, и обняла мужа, который, как всегда, не смог долго сопротивляться её натиску…
…Они приехали в подмосковный поселок рано утром, на улице было ещё совсем темно. Шофер уазика с сопровождающими их солдатами хотел, было, сразу развернуться, чтобы ехать назад, в часть.
- Вы что, ребята?! – удивился Никита. – Зря, что ли, мы разбудили повариху, и она полночи готовила для вас ранний завтрак? Вот, подзаправитесь, пару часов отдохнете, тогда можно и ехать! Не волнуйтесь, с генералом я договорюсь!
- Ты абсолютно прав, дорогой, - сказала Лиза, которая стояла рядом. – Сейчас мы вас никуда не отпустим, и не просите даже!
После того как гости и они сами плотно позавтракали, ребят разместили в комнатах для гостей, а супруги пошли в свою спальню, и рухнули на постель. Через пять минут они уже спали, во сне ещё и ещё раз переживая то, что случилось с ними…
…Они проснулись только в полдень. Горничная вовсю гремела посудой, накрывая стол для гостей, которые уже встали, привели себя в порядок, и теперь собирались в обратный путь…
- Пожалуй, и я съел бы чего-нибудь, - сказал Ник.
- Так пойдём, поможем ребятам разделаться с едой, - улыбнулась Лиза. – Наверняка, тётя Нюра наготовила столько, что там не справится и целая рота солдат!
…После того как солдаты были накормлены и отправлены восвояси, Ник сказал, что ему надо позвонить, и вышел из комнаты. Увидев это, схватила мобильник и Лиза. Набрав номер своего врача, она услышала короткие гудки - его номер был занят. Значит, он срочно потребовался ещё кому-то из пациентов.
Перезвонив через несколько минут, она, наконец, услышала голос доктора, и попросила его приехать, чтобы осмотреть Ника. Тот удар бандита прикладом по голове очень волновал её.
- Иван Константиныч, пожалуйста! Постарайтесь приехать сегодня! – попросила она.
- Да я уже еду, голубушка! Буду у вас минут через двадцать.
- Как едете? Уже?
- Ну, да. Несколько минут назад позвонил ваш муж, и вызвал меня осмотреть вас. Он очень волнуется, не повлияла ли поездка на течение вашей беременности.
- Дела… - вздохнула Лиза, и отключилась.
В комнату вошёл Никита.
- Ты только не волнуйся, Лиза, я тут врача вызвал. Пусть посмотрит тебя, ладно?
- Знаешь, ты тоже не волнуйся. Я позвонила ему следом за тобой. Так что он осмотрит и тебя!
Они посмотрели друг на друга, и засмеялись. Ведь это так здорово, что кто-то заботится о тебе и переживает за твое здоровье.
- …Ну, что, молодые люди? – сказал доктор после тщательного осмотра. – Встреча с преступниками, слава Богу, не нанесла серьёзного ущерба вашему здоровью. Только я не советовал бы вам уезжать из дома на дальние расстояния. В вашем интересном положении, Елизавета Григорьевна, надо бы немного поостеречься. А вам, Никита Иванович, тоже лучше лишний час отдохнуть на свежем воздухе или поплавать в бассейне, чем провести этот час за рулём.
- Мы поняли, Иван Константиныч, и больше из дома ни ногой! – сказал Никита, и обнял свою Лизу.
Проводив врача, супруги поднялись наверх, и пошли в детскую, где и провели вечер, играя с детьми. Уложив малышей, они пошли к себе. Слишком долгий день утомил их. Очень хотелось лечь, укутаться в теплое одеяло, и закрыть глаза.
- Спи, милая! – сказал Никита, поцеловал жену, погасил свет, и обнял свою Лизу.
Он думал, что сразу провалится в сон, но перед глазами снова стояли темные деревья, стынущие в холодной талой воде, трупы молодых солдат из грузовика, лежащие на шоссе в луже собственной крови, трое бандитов с автоматами, стоящие напротив него, и жена, которая своим телом пытается хоть как-то загородить его от пули.
Вспомнив свою Лизу, достающую пистолет на виду у трех вооруженных мужиков, Ник застонал от запоздалого страха за неё.
- Ты что, милый? – вдруг встрепенулась и приподнялась на локте Лиза. – Плохо тебе, да?
- Нет, всё нормально. Просто вспомнил…
- Что вспомнил?
- Как там, на шоссе, ты пыталась загородить меня от пули…
- Ты понял, Ник?!
- Ещё бы… Конечно, понял!
- А что ещё ты понял, мой дорогой супруг?
- Понял, что моя жена любит меня!
- Ну, наконец-то! Я думала, что нескоро услышу от тебя эти слова. Может быть, теперь ты успокоишься, и перестанешь тяжело вздыхать, когда думаешь, что я сплю. Или как?
- Знаешь, сегодня я как будто родился заново.
- Так оно и есть, дорогой. Сегодня мы оба родились заново.
- И теперь я как бы заново оценил всё то, что имею – тёплый дом, семью, и, главное, свою любимую женщину, которая скоро родит мне ребенка. Разве это не счастье?
Он опять обнял жену, и Лиза прижалась к нему, как делала это всегда – она не могла уснуть, не чувствуя рядом тепла его тела…
…За окном ночь стала ещё темнее, потому что луну и звезды закрыли густые тяжелые облака. И вдруг из них повалил снег, быстро укрывая землю своим белым покрывалом. Утром он растает - апрельское солнце быстро превратит его в ручейки. Но пока зима вернула свои права. Что ж! Такое у нас совсем не редкость. Главное, что весна всё равно своё возьмет. Она распишет природу самыми яркими красками, и вернет людям веру, надежду, и любовь…
* * *
Герой не моего романа
© Copyright: Татьяна Стрельцова 2, 2019
Свидетельство о публикации №219042000854
Свидетельство о публикации №219042000854
Рецензии