Памяти врача и учителя Варвары Львовны Узяновой

   
   Я долго надеялся, что кто-то еще, более знающий, напишет о В.Л. Узяновой. Периодически пролистывал Интернет, социальные сети. Нет, ничего не нашел. Поэтому решил опубликовать свои воспоминания. Может быть будут отклики, дополнения. Жду...

   Я работал с Варварой Львовной Узяновой недолго, всего около 2 лет (с 1972 по 1974 г.г.), но это время навсегда оставило в памяти светлый след. Она занимала скромную по табели о рангах должность в факультетской терапевтической клинике (ФТК) 1 Московского мединститута, была заведующей гастроэнтерологическим отделением (отделение лечебного питания). Это отделение было создано Зинаидой Адамовной Бондарь - руководителем ФТК того времени, и находилось под ее опекой. В.Л. Узянова была "правой рукой" профессора З.А. Бондарь (она так и расположилась на фотографии), обеспечивая всю практическую работу. Истинная же роль В.Л. Узяновой в ФТК состояла в том, что она была широко образована в области гастроэнтерологии, особенно глубоко разбиралась в гепатологии и любила распутывать трудные для диагностики случаи. На мой взгляд, она была одним из тех сотрудников ФТК, кто определял лицо этой клиники. Их отличительные качества заключались в готовности передавать свои знания студентам и молодым врачам, рассказать и научить, и, что особенно ободряло учащихся, в умении радоваться их успехам. В.Л. Узянову не привлекали научные исследования. Хотя она и накапливала в шкафу данные кардиологического обследования больных циррозами печени на условную тему «гепатокардиальный синдром», но всегда иронически к ним относилась.

   В то время В.Л. была увлечена не столько собственно заболеваниями печени, а, скорее, диагностикой и дифференциальной диагностикой гепатолиенального синдрома в целом, и особенно диагностикой и лечением различных видов портальной гипертензии. Ее часто приглашали, а она с удовольствием и безотказно принимала приглашения на консультации всех случаев «больших селезенок», как внутри ФТК, так и в соседней факультетской хирургической клинике. В ее отделении постоянно находились больные врожденными гемолитическими анемиями, гемоглобинопатиями, болезнью Гоше, миелофиброзом... Эти больные подвергались всестороннему обследованию в ФТК, возможности которой для того времени были незаурядными: своя изотопная лаборатория, морфологические оценка костного мозга, селезенки, печени, все необходимые лабораторные исследования для установления причин гемолиза, не говоря уже о широком спектре биохимических исследований, включая гепатоспецифические ферменты. В.Л. активно сотрудничала с профессором М.И. Кузиным в области хирургического лечения портальной гипертензии. В связи с этим «на потоке» были разнообразные ангиологические исследования, выполнявшиеся в межклинической лаборатории 1 ММИ. Знания В.Л. в этой области особенно впечатляли, причем далеко не только меня. Я видел, как внимательно относится к мнению В.Л. профессор М.И. Кузин, с которым обсуждались все больные, отбиравшиеся для оперативного лечения. В.Л. обязательно присутствовала на этих операциях, выбор методики (зависящий отчасти от интраоперационных данных) всегда с ней согласовывался. В.Л. была ассом в диагностике болезни Хиари (тромбоз печеночных вен), точность которой неизменно вызывала неподдельное удивление ангиологов, участвовавших в подтверждении этой редкой патологии. Я предполагаю, что в то время В.Л располагала самым большим в стране опытом в распознавании болезни Хиари; причем все случаи были документированы контрастными ангиологическими исследованиями и многие больные прооперированы. Еще одним «коньком» В.Л. была диагностика констриктивного перикардита, операции при котором также неизменно проводил М.И.Кузин. Хирургическая направленность лечебной деятельности В.Л.Узяновой создали ей высокую репутацию среди хирургов факультетской хирургической клиники, которые консультировали с ней большинство «проблемных» гастроэнтерологических больных.
   
   Среди других редких болезней, которыми интересовалась В.Л., была поздняя кожная порфирия («печеночная порфирия»). Для установления диагноза использовалась единственная в то время в Москве лаборатория профессора Л.И. Идельсона. Одним из клинических признаков этого заболевания, как известно, является своеобразная фиолетовая окраска кожи. Однажды это послужило причиной ошибки в диагностике, правда с благополучным исходом. В.Л. как-то госпитализировала женщину средних лет из Латвии. Цвет кожи больной, особенно в области лица, шеи и плечевого пояса, был темно-фиолетовым («цвет индийской ночи»), а ниже постепенно сменялся на пепельно-серый. Эта женщина была коренной латышкой, жила в сельской местности и совершенно не говорила по-русски. Плохо объяснялись на русском языке и ее сопровождающие, что не позволяло как следует собрать анамнез. Удалось лишь выяснить, что несколько лет тому назад, довольно быстро цвет кожи у нее изменился от обычного до иссиня-фиолетового. Причин этого ни сама пациентка, ни ее родственники понять не могли. Близкий к негроидному цвет кожи резко контрастировал с голубыми глазами и светлым цветом волос. Начались обследования, рабочим диагнозом была порфирия. Проведенные исследования выявили небольшие изменения порфиринового обмена, при биопсии печени было установлено наличие персистирующего гепатита. Больную с неизменным успехом демонстрировали (как «необыкновенно яркий случай порфирии») на конференции в ФТК, на заседании Московского общества гастроэнтерологов, на кафедре профессора Г.П. Шульцева. Нужно отдать В.Л. должное, она одно время сомневалась в правильности этого диагноза, подозревала возможность экзогенной интоксикации. Мы даже обращались за помощью в обследовании на кафедру судебной медицины к профессору А.П. Громову. Однако он, когда узнал, что речь идет о живом человеке, искренне изумился и помочь отказался, сославшись на беспрецедентность такого исследования и необходимость получить для соответствующего анализа слишком большое количество волос больной, для чего, с его слов, нужно было бы их полностью состричь. Пришлось постепенно с больной проститься, не установив точного диагноза. Но ей заинтересовался профессор Л.И. Идельсон, от которого мы через некоторое время узнали, что волосы все же удалось исследовать, и что в них было выявлено избыточное отложение серебра. Таким образом, был установлен диагноз аргироза. Уже потом удалось выяснить, что возможной причиной этого было недолгое употребление нашей пациенткой так называемой противоастматической микстуры Траскова, содержащей нитрит серебра и назначенной в связи с бронхоспазмом.
   
   При всей увлеченности лечебной деятельностью В.Л. была настоящей хозяйкой отделения. Уникальность его, помимо прочего, состояла в том, что там была своя кухня, и пищу всего на 30 человек готовил отдельный повар. Это позволяло строго выдерживать диетическую терапию, в частности, многоразовое питание при язвенной болезни, бессолевую диету при асците и т. д.
   
   Ни тогда, ни позже я не видел врача, столь искренне заинтересованного в передаче своих знаний, умений и опыта. Для этого В.Л. специально госпитализировала уникальных больных, тянула меня за руку на консультации и операции своих больных, посылала в библиотеку. Потом уже я узнал, что число опубликованных ей самой работ было на удивление мало и никак не соответствовало ее уникальному клиническому опыту.