Аморальное

Один любил давить то муравьёв, то гусениц и его плитой, сорвавшейся с крана, как размазало. В ведре похоронили.
А в том ведре крановщик ранее огурцы засаливал, которые воровал на местном рынке у худющей продавщицы Глафиры, из вымершего города Тосклянска. Глафира была слепа на правый глаз, и заходящие с правого фланга, частенько грешили.
А Тосклянск-то и вымер, как Глафира уехала, ибо она там одна и жила, да уж совсем истощилась на огурцах. Раньше ведь в Тосклянске и конопля росла, но в 85ом, проезжающие из Зимбабвы в Москву студенты, скурили всё поле, а на одних огурцах понятное дело долго не протянешь.
В 85ом в Москве было весело. Так весело, что ввели сухой закон чтобы уж, совсем от радости с ума не посходили. Вот в то время и полюбил один человек давить то гусениц, то муравьев. В очереди стоит и давит, а сколько мух перебил и не счесть. Закон-то после отменили, а вот привычка у него осталась.
Крановщика вскоре заела совесть, он покаялся перед Глафирой и женился на ней. Каждый год они приходят на безымянную поляну, где крановщик закопал ведро и молча хрустят огурцами у разрастающегося куста. А под кустом суетятся муравьи, тащат в муравейник, упавшую с листа, толстую гусеницу.

Я настойчиво спрашиваю себя - где мораль? - отвожу взгляд в сторону, одна рука тянется за пивом, другая жмёт кнопку "опубликовать".

Push the button
Don't push the button
Trip the station
Change the channel

(С) Чикконе