Я - Изя-плотник

     Утром, пока я чищу зубы и принимаю душ, всегда фиксирую свои сновидения – старая
кадетская привычка. Этой ночью некто огромный, как Вселенная, требовал от меня: пора,
пора. Яркий такой сон, а чем кончился? Помню лишь болезненный укол в печень.

     Вскочил сегодня, как обычно - прыжком. Только запустил повтор сна, и – важный
звонок, Пока отвечал, совсем вылетело из головы, что именно мне «пора». Бывает и хуже,
иногда проснёшься и, вообще, вспомнить нечего. А ведь нас в кадетском учили восстанавливать
сновидения, хорошая тренировка для мозга. Жаль, но сейчас действительно пора, к
Профессору опаздывать нельзя, этот рабочий день у меня начнётся с водных процедур.

     Я – Изя-Плотник, приступить к переходу! – Успел ощупать печень, место укола – ничего.

… Я знаю, что мне предстоит, я уже чувствую гвозди в своём теле и вижу картину
Леонардо: за длинным пасхальным столом - двенадцать избранных мной. На столе сладкое вино, что отдает изюмом и теплый хлеб, он пахнет квасом. Сидящие за столом ждут. Пора бы мне преломить этот хлеб. Но прежде, кому из двенадцати первому протянуть кусок, кого сейчас выбрать и тем самым на века предать ненависти потомков? Пусть будет Иуда. Прости, друг.

– Уверяю вас, пришельцы в курсе, что живут возле нас. – Профессор излагал тихо, но
напористо, всем полупрозрачным телом подрагивая в такт словам. – Да и не пришельцы они, а такие же коренные земляне. И тот факт, что мы с вами им не мешаем – ну, это совсем ещё не факт.
А, может статься, мы - под наблюдением у наших старших братьев по планете. Во всяком случае, – тут голос оратора перешёл на угрожающий клёкот, – я очень надеюсь, что иногда, в самые ответственные моменты они закрывают глаза, дорогие мои половозрелые собратья.

     Аудитория послушно засмеялась, кое-кто даже подобострастно выпустил струйку
чернил.

     На вкус Профессор так себе, ни рыба, не мясо – опять вспомнил я старый анекдот, имевший успех ещё сто лет назад. Добрая такая шутка. Но здесь, на дне, среди своих, он – белая кость.

– С давних времён нам известны придания о феях и оборотнях столь твёрдых,
что их ничто не берёт, даже укус мурены. Слышали мы и о прочей нежити, – продолжал крупный осьминог, которого у нас в Институте все называли Профессором.
 – Всё это конечно можно объяснить страхами архаичного сознания. Но давайте
пофантазируем! К примеру, феи, кто они такие? Что, если феи, это блуждающие меж
миров создания?

     Когда я вдруг решусь стать умным, тоже начну проповедовать банальности. Буду излагать их с великим достоинством, как богослов с кафедры, одним словом - профессор. Кстати, про «белую кость» надо запомнить, пусть наши посмеются.

– Признайтесь, – вещал Профессор, - у каждого же из вас есть своя, личная история про
чудесное спасение, или про что-то, с позиции современной науки, совершенно
необъяснимое. Лично я бывал спасён от неминуемой смерти так много раз, что это трудно
назвать случайностью. За всем этим чувствуются щупальца провидения, или… – тут он
сделал театральную паузу, – помощь наших соседей по планете. Хотя, для чего бы им меня
спасать?


     Кокетничает, старый студень. Но аудиторию держит крепко, он, вообще, мастер, большой
мастер говорить, именно то, что все хотят услышать. И опять в самую точку попал,
действительно, такие истории здесь есть у каждого. Спасаем мы их помаленьку. Тех, кто полезен. Диагностика показывала, что
Профессор здоров, все жизненно важные системы в норме, три здоровых осминожьих сердца отлично гонят
голубую кровь, а что ещё нам, биоинженерам надо, значит, поживёт ещё Профессор, поработает на
пользу человечеству.

– Правда, НЛО я не видел, но, зато я чудом выживал в самых безнадежных
обстоятельствах. Безнадежных! - И он драматически весь окрасился ярко- красным
пигментом, только присоски налились шахматным – белая и чёрная, ровно через одну.
Пижон! Выживал он. Сейчас Профессор выдаст мысль, что пока есть запас жизненной
энергии, никакая сила тебя не убьёт, а если энергия иссякла… -
 … а если она иссякла,
утонешь в собственной норе, поперхнёшься рыбой и сгинешь от ерунды, – ожидаемо закончил головоногий моллюск.

     Слушатели были довольны. И вот так у него всегда, сам себе противоречит: то за всем
стоят пришельцы, то жизненные энергии, то он управляет, то – им. Этот полезный болтун
числится в картотеке Особо Охраняемых Особей уже добрые пол сотни лет, и всё это время
мы выслушиваем его мудрые рассуждения. И охраняем, конечно.

     Вот сейчас прозвучат ещё две знакомые до звона в ушах истории, и мне можно будет
выплывать отсюда, прощай океан, прощай и ты, мой трёхсердечный друг, до следующего
раза.
– Знаете, не спалось мне сегодня, думал о разном. И вдруг пришло: может нам
объединиться? Пора?

     Профессор произнес это удивленно и очень тихо, как бы сам себе не веря. От
неожиданности я вздрогнул всеми восемью щупальцами, всколыхнув толщу воды, аудитория обернулась.

– Вот вы, уважаемый студент, спрут указал на меня клювом, вы, что, спите на моей
лекции? Кажется, раньше мы вас здесь не видели, – и он задумчиво потёр главную
мозговую мышцу. – И куда вы, молодой человек? Лекция-то не закончена.

     Закончена. На этом мы оставляем водные процедуры. А вот свою тушку я здесь
«засветил», придётся менять, зря мы этого головастика столько раз спасали – успели
проскочить мыслишки, хотя по инструкции при эвакуации требуется максимальная
сосредоточенность.

     Я – Изя-Плотник, приступить к переходу!

…Там, за стеной сада, крадётся стража. Ученики спят, даже Пётр. Пока ещё можно, отведи от меня чашу сию. Или пришли ангела, что укрепит меня.
Боюсь, один я не выдержу предначертанного. Но, благодарю, тебя Господи. Вот и стражники уже бегут по Вифлеемскому саду, горячий, сухой
воздух доносит звуки их шагов. Благодарю за всё. Иуда, друг мой, вот и ты. Подойди и поцелуй меня.

     Следующий мир был куда плотнее. Жизнь на низких вибрациях, с чьих-то позиций она
может показаться лишь косной материей, как придорожная каменюка путнику. Но не мне.
Местный клиент был просто огромен, по картотеке он так и проходил – Гора. Объект
разговорчивостью не отличался, для общения с себе подобными у него был свой способ –
землетрясения. Но каким-то, не до конца, пока, для нас ясным образом, он был здесь в
большом авторитете. Может быть, возраст играл свою роль, а может размеры, гора, как
говорится, она и в Африке – Джомолунгма.

     Мне предстояло обернуться каменной россыпью и оценить, как далеко продвинулась
мысль «горной интеллигенции» в познании многомерности нашей общей планеты. Такая
работа, есть в ней что-то необычное, мне нравится. Следующие десять условных лет после перехода
я не шевелился, дабы случайный оползень не заглушил сигналов интеллектуальной
активности. Не заглушили, Гора молчала. Лишь один валун за все это время скатился ко
мне, да так ловко встал, что твой японский сад камней. Красота и гармония. Так и
запишем: «Признаков мыслительной деятельности не зарегистрировано.
Рекомендую продолжить наблюдения. Биоинженер первой категории, Изя - Плотник».

     Опыт показал, что неизбежно, каждый в своё время, но все, без исключения, земные
миры, на каких бы частотах они не жили, приходят к мысли о существовании
параллельных реальностей. И тогда начинаются попытки проникновения туда, куда им рано ещё проникать. Играются со своей и чужими цивилизациями, как дети со спичками.

     В итоге, некоторые миры уже пострадали. Чтобы уберечься от беды и был создан
наш Институт. Себе мы, конечно, позволяем подглядывать и даже кое-что регулировать у
соседей. В мои обязанности входит выявлять пассионариев, тех, кто видит чуть дальше
своих сородичей, имеет научную школу и поддержку местного правительства. Задача
формулируется просто: надо выявлять умнейших и корректировать их, а болтунов, типа
давешнего Профессора, мы оберегаем, вплоть до того, что, когда надо – спасаем, когда
надо – лечим. У этих весь пар уходит в свисток. По любым оценкам так проще, чем
останавливать полномасштабное вторжение жадных до неизведанного соседей.

     Некоторые наши умники настаивают на неизбежной конвергенции Земных миров, но
для этого надо быть учёным, чтобы заявлять такую глупость. Я сам из тех, кто всегда
горячо выступал против открытых контактов и регулярно высмеивал идеалистов.
Конечно, любое вмешательство нежелательно, чтобы, когда придет неизбежное будущее,
можно было бы честно смотреть в глаза соседям. Но до будущего мы ещё не дожили.
Кстати, что он
имел в виду, говоря об объединении, неужели и Профессора надо корректировать? Даже думать об этом не хочу. А мне – пора.

     Я – Изя-Плотник, приступить к переходу!

…Нести крест по извилистым улицам Старого города тяжело. Этот путь бесконечен. Ноги не слушаются, не хотят идти. По сторонам сочувствующие, всё больше – женщины, надо бы их приободрить, но уже не разогнуться и не поднять головы. Устал. Когда помогал отцу, мы вдвоем такие бревна таскали. Сейчас поднимусь на холм и силы оставят меня. И – хорошо.

     Очередной мир, по принятой классификации, был эфирным, тут жили газообразные
структуры. Натянув на себя соответствующую тушку, я лёгким облачком вынырнул в
хорошо известном мне месте.
– Господин требует тебя, гнусный шпион! – прозвучало излишне громко и пафосно.

     Что за обращение? Две сущности, похожие на вихри в жаркий день, подхватили мое
тело и бешено понесли. Понятно, Служба Опеки при Департаменте Наук. По дороге били,
конечно. Пришлось даже снизить чувствительность скафандра, так колотили.

     Интересно, кто это меня ждёт, я никого не предупреждал. Добрались с ветерком, через
минуту-другую я лежал ниц, а передо мной висело грозовое облако, именуемое, как я
отлично знал, Директором Всех Наук. Этот персонаж меня интересовал особо, именно к
нему я и был направлен для активной коррекции согласно разнарядке Института.

– Мы видим, кто ты! – громом прозвучало в моей голове.

- Конечно, ты видишь, мой очень грозный господин. От тебя ничего не скроется. Сейчас
ты мне скажешь, кто я, возможно я - «Гнусный отступник от Единой Теории Всего» или
«Опасный мечтатель о несбыточном», есть тут интересные уголовные статьи. Затем
приведут приговор в исполнение – развеют на атомы. Такие уж в Департаменте Наук
верования и обычаи. Нас они устраивают. Да и моя работа сильно упрощается, когда
стабильность поддерживается местными властями, так сказать, изнутри. Что ж, удиви,
эфирный повелитель, скажи, кто я.

– Ты пришелец из параллельного мира.
– Ну, уж, дудки, - это мой скафандр сгенерировал неправильный перевод, – из мира,
который тоже находится на нашей Земле, но физические законы которого отличаются от
нормы.
     Значит, не скафандр. Это случилось именно со мной впервые с момента создания
Института, ну, и повезло мне. Уверен, тьма инструкций написана по поводу подобных
случаев, жаль не захватил с собой парочку.

– Прости, мой Господин, наш мир одинок, Вы сами учили этому. Желаете убедиться в
моей научной благонадежности? Ваша воля. – Слева и справа опять посыпались
ощутимые удары. – Нижайше прошу запретить громилам из Службы Опеки издеваться
над бедным ученым. Мне больно.

     Одним повелительным движением мои сатрапы были отозваны.
– Я помню все доказательства, которые Вы нам приводили, – завёл я. – Начнем
с главного: мир есть объективная реальность, данная нам в ощущениях…

     Я говорил, говорил, а сам пытался понять, на чём прокололся. Подвела тушка, она же –
скафандр, или мы не уследили за каким-то местным Эйнштейном, или Мой Господин
публично разыгрывает политический спектакль или готовит репрессии против научных
оппонентов? Нет, всё не то, очевидно же, что меня ждали.
    
     Скрыться я мог в любой момент, но это бы означало грандиозный провал и не менее
грандиозный вопрос: а что дальше? Это от Профессора можно драпать, а тут – другое.
Сбежать легко, но мой побег означал бы полную победу тезиса о множественности
земных миров. Нет, не доросли эти умники до правды.

– Наша великая наука, – нудил я, – постигла строение мира и нашла только один способ
соотнести между собой основные физические константы, скорость света и энергию:
скорость света в вакууме всегда равна 900 тысяч километров в секунду.

     Облако раздраженно кашлянуло.

– Мой Господин дозволит продолжать?
– Говори, но по делу. И не вздумай мне дальше лекции читать.
– Слушаюсь. Если бы я был из параллельного мира, я бы вернулся туда сразу, при первых
признаках опасности, еще, когда наша Служба Опеки схватила меня.
– И?
– Но я же не вернулся.
– Так возвращайся.


     Да, он такой, Мой Господин. Хитрый, иногда умный. Надо заставить его совершить
непоправимое действие – убить меня. Если я сильно разгневаю Верховное Облако, то
добьюсь быстрой расправы, значит, вопрос сам собой снимется с повестки. Всё что не
доказано – не существует, в отличии, от моего мира, где существует всё, что не
опровергнуто. Буду дерзить, авось распылит эту тушку, а мне дома новую выпишут, раз
день сегодня такой.

– Мой Господин, я не могу вернуться в мир, которого, согласно Вашему учению, нет. А
если я каким-то чудом смог бы вернуться туда, значит, Вы ошибались, что, невозможно.
Трудно жить в этом мире ничтожному ученому, – добавил я смиренно.

– Понимаю, смерти просишь. Зря стараешься.

     Не прокатило. Если смотреть через преобразователи, Мой Господин был крупным
мужчиной в хорошем костюме, от которого просто исходила власть, а так, это, конечно, –
обычное грозовое облако, которое мне надо переиграть.

– О нет, мой Господин, молю о жизни. Но на что она мне без Вашего доверия? Осмелюсь
спросить, что заставило Вас так плохо думать обо мне?

– Это называется - прямое знание. Сегодня ночью я проснулся с полной
картиной мира. Мне даже не пришлось над этим размышлять – теперь я просто
знаю.

     Понятно. Катастрофа уже произошла. Знает, видите ли, он! Нельзя же действительно его
ликвидировать на глазах Службы Опеки и всей этой челяди. Начнется война миров, ей
богу. Но как он узнал? Хотя это уже второй вопрос, главное, сейчас, что он намерен
делать со своим новым знанием? Попросит технологии и экскурсию в наш мир, это
очевидно. Потом захочет открыть свое посольство, а это значит – неизбежные шпионы,
из них получаются перебежчики, там и борцы за свободу подтянутся. Начнутся взаимные
упреки, угрозы и разрыв дипломатических отношений…

     Так может быть прямо с него нам и начать? Но, это всё потом, сейчас главное: как он
узнал время и место перехода, они ведь ждали меня?

– Прямое знание? – позволил я себе. Всегда полезно тянуть время, если у соперника в
сапоге спрятан нож, а ты думал, что мило играешь с ним в шашки.

– Я желаю поговорить с твоим Господином. Немедленно соедини меня с ним.

Это, понятное в устах Облака требование, было непонятно, как выполнять. У меня не
было господина, которого можно было предъявить. Единоначалие давно считалось
анахронизмом – с тех самых пор, как исчезло принуждение к труду, а работа из средства
для выживания превратилась в хобби, в потребность, для многих счастливчиков – в
наслаждение. Такую длинную и странную мысль даже думать было некогда, а уж
излагать...

– Мой Господин, вы и только вы для меня – закат, рассвет и само Солнце. Позвольте мне,
как ученому, спросить: что такое «прямое знание»?

     Кто тебя, куча водяного пара, надоумил-то? И, понятно же, время и место моего
перехода не могло быть результатом внезапного интеллектуального прорыва, да и самого
прорыва не могло быть. Я всегда тщательно заботился о профилактике всякого рода
откровений, в этом вся суть безопасности. Вслух, конечно, я ничего не произносил.

     Висела пауза, в разряженном воздухе высоко висели набухшие дождем облака, судьбы
двух миров висели на волоске. Хотя для постороннего наблюдателя - картина вполне
пасторальная. Мой папа, отдыхая от высокой науки, любил мастерить по дереву. В такие
часы он запрещал болтать, я молча сидел с ним в мастерской и строгал своё, пацанское.
Безмолвие не угнетало.

     Наступал момент, когда он отрывался от плотницкой работы и веско произносил:
милиционер родился. Что сие значит, я и сейчас не знаю, а тогда спрашивать совсем не
хотелось. Это была наша тайна, наш пароль. Тогда же ко мне приклеилось двойное имя –
Изя-Плотник. Ну, всё, не молчи больше.

– Информация попала ко мне, минуя органы чувств и критику ума. Это – словно открыть
книгу и вместо пустых слов познать мир сразу со всех ракурсов, из всех времён. Как
обнаружить весь космос у себя в голове.

Грамотно излагает, дай дальше угадаю: и теперь его что-то не устраивает.

– И моё место в этом космосе меня не устраивает. Скажи это своему Господину.

     Да, да, конечно, «моему господину», разве ты дашь забыть. Хорошо бы
отформатировать тебе память, но как быть с остальными свидетелями, всем память не
почистишь, можно было изобразить мою внезапную кончину, но уже поздно. На нас со
страхом и интересом смотрит вся местная олигархия, значит, остается одно – жесткое
внедрение и моральная дискредитация, хотя внедрение у нас в Институте не поощряется,
считается топорной работой.

     Придется заставить его коснуться меня, для ментального броска физический контакт
обязателен.
– Мой Господин, у меня в руке решающее доказательство, что наш мир одинок, каким вы
его и описали в Великом Трактате о Всём Сущем.
– В руке? Давай сюда.

     И, вот, правитель уже протягивает мне свою ладонь или это одно облако чуть
дрогнуло, выпустив лёгкий протуберанец навстречу другому облаку, тут уж, как
посмотреть. Касание, и я оглушил волю вельможного хозяина. Следующим усилием я
очистил себе пространство в чужом теле, загнав его собственное сознание далеко в угол.
Место свободно, сейчас освоюсь с управлением и, господа, занимайте ваши кресла, шоу
начинается! Итак, диспозиция: руки еще сцеплены, но с одной стороны мой
автоматический скафандр, с другой сижу я в чужом мне аморфном теле. И делаю то, чего
диктаторы никогда себе не позволяют – объясняюсь.

– Великий Трактат никто не отменял, он на то и Великий. Действительно, мы одни в этом
мире. В последнее время я много работал и мало спал и, вероятно, ошибся насчет тебя.
Благодарю за весомые аргументы.

     Я говорил так, как мой Господин не мог бы говорить ни при каких обстоятельствах,
этими словами он подписывал себе приговор. Никаких весомых аргументов предъявлено
обществу не было. Те, кто сидел совсем рядом, ближний круг, уничтожат шефа завтра же,
возможно, он не доживет до утра. Но пациент долго упорствовал и тем подписал себе
приговор. Ладно, продолжу нагнетать.

– Я рассмотрел твое доказательство. Оно строго научно. Теперь твой Господин видит, что
ошибался, а раз так, ты свободен. – С этими словами я вернулся в скафандр и разжал
ладонь.

     Пора было заканчивать это слишком длинное рукопожатие, оно и без того было шоком
для публики. За время, пока я сидел в теле клиента, пришлось скачать горы информации,
узнать много лишнего о тяготах и прелестях власти, но главного там не было. Я покидал
высокое собрание с тяжелым ощущением дурно выполненной работы. Трудно поверить,
но мне было жаль клиента, неизвестно еще как сложатся отношения с его счастливым
сменщиком. И, самое тревожное, я не выяснил, откуда выплыли координаты моего
перехода в этот мир. И, тем не менее, дальше.

Я – Изя-Плотник, приступить к переходу!

…Жара, воздуха не хватает. Люди у подножья креста что-то насмешливо кричат, но не
слышно, так громко грохочет сердце. Жажда, а ещё эта боль в запястьях и вывихнутых
плечах. Город – совсем рядом. Внизу воины кинули жребий, тот, кому повезло, забрал
мой хитон и, перехватив половчее копье, коротким движением ткнул в печень.

     Вернулся я к концу рабочего дня. Мой отчёт уже был в общем доступе, шли
уточняющие вопросы, коллеги вежливо избегали неудобной темы внедрения, но я
максимально подробно комментировал желающим видео со скафандра – рутина, одним
словом.

– А ведь тебя там ждали. – Иван появился в зоне моего сознания, открытой для близких
друзей. – Изя, и как ты объяснишь свой провал? Что называется, взял и расставил все
точки над «и».
– Я сам над этим думаю, Вань.
– А чего тут думать, ясно, как день, кто-то дал им информацию о твоём переходе.

     Ну да, он прав, очевидно, так. Просто я гнал эту мысль, у такой мысли были далеко
идущие последствия.
– Ваня, тут еще одно. У меня во время перехода случаются яркие видения. Короткие
такие. Какой-то суд, меня куда-то гонят, потом убивают. Что ты об этом думаешь?
– Думаю, у тебя паранойя, но она не заразна. Видения твои, это – хорошо, это – отлично
даже. Но сейчас, Плотник, я пришёл поговорить о другом. Представь себе, что в
Институте существует интеллектуальная оппозиция. С виду все согласны с генеральной
линией на изоляцию от параллельных цивилизаций, но некоторые – не очень. Просто
заявить о своём особом мнении они не хотят, знают, что толку не будет, в любой
открытой дискуссии проиграют, но от этого их уверенность ничуть не страдает.

– Конвергенты? Но они же давно согласились с аргументами большинства. Не получится
нам слиться с менее развитыми соседями, это же факт. Я сегодня был в плотном мире, ну
нет у нас шансов на взаимодействие.
– А с эфирным? Есть шансы?
– Ваня! Ты что-то знаешь!
– Чуть больше тебя. И представь, что оппозиция готова подтолкнуть ситуацию.
– Не надо подталкивать ситуацию, она стабильна. Каждый живет в своем мирке и
счастлив, даже если не очень.

– Ты, Изя, рассуждаешь как эгоист. Мы можем, мы обязаны помочь нашим соседям по
планете, это наш моральный долг.
– Ваня, вы там, в кабинетах умерьте свое воображение. Какой долг перед вулканом? И как
ты ему поможешь?
– Да, вулкану мы сейчас не поможем, это - в будущем. Но тем сущностям, мышление
которых сродни нашему, мы протянем руку помощи. Это – морально, а, значит
-эффективно.
– Ваня, ты меня вербуешь? Очень приятно. Но большинство наших будет против этого.
Теория конвергенции наивна, это как смешивать воду с маслом. Пока смешиваешь – вроде
бы получается, только остановился – снова расслоение.
– Что действительно мешает, так это твоё, Изя, техническое образование, мыслящие
структуры не совсем похожи на воду и масло. Насчёт большинства – так оно всегда было
против. Когда это важные вопросы решались голосованием? Большинство травило
Коперника, именно большинство составляет опору тоталитарных режимов, мы это в своих
кабинетах видим. Прогресс – это удел немногих. А вербовать, да, звучит не слишком
хорошо, спрошу по-другому, Изя - Плотник хочет творить историю?

– Не слишком. Хочу сообщить ребятам о новой ереси.
– Дружище, ты напрасно нападаешь на нас, невинных аналитиков. А если весь Институт
узнает, что ты перерос свою нынешнюю должность и готов возглавить Отдел Внешнего
Наблюдения? Представляешь, сам Изя-Плотник сидит в кабинете и читает чужие
оперативные отчеты по 16 часов в день! Будь умничкой и дорожи своей любимой полевой
работой.
– И эти люди говорят мне о морали.

     Он исчез из моего мозга за мгновение до того, как я его выставил. Да, дела.
Конспираторы, идеалисты хреновы, такие вечно носятся с идеей счастья для всех и
немедленно. Нас, полевых работников трудно соблазнить заманчивой перспективой
всеобщего мирного сосуществования, но вот остальные подвержены этой заразе.

     И Ваня мне не все карты раскрыл, он так и не объяснил, зачем я ему нужен. Раньше бы
его поведение назвали предательством, но сейчас другие времена, сейчас каждый имеет
право на особое мнение и большинство обязано уважать любую блажь, даже если она
пришла в Ванину романтическую голову.

     Теперь в почете меньшинство, фрики, люди, не умеющие и не желающие объяснить другим, чего они, собственно, хотят и почему этого нельзя получить в сложившийся системе. Любая ересь мгновенно объявляется и автоматически попадает под защиту. В эпоху, когда выживание гарантировано, такое поведение разумно, ну, во всяком случае, терпимо.

     Но, каков парадокс: абстрактная идея, например, объединённые Миры, если её
воплотить на практике, способна вновь отбросить нас на грань, от которой мы отползли
так недавно. Давно ли человечество сыто, накормлено и перестало измерять свою мощь в
килотоннах ядерных боеголовок? Всего три поколения без войн, всего три поколения, как
мы научились считать себя единой Земной нацией, без государств и границ и, что, уже
руки чешутся распространить эти высокие нормы на чужаков? Наивно, глупо, и,
признаться, мне немного завидно. Я, может быть, тоже хочу счастья для всех, где, где моя
невинность?

– Ваня, ладно, прекращай. Я же знаю, что ты здесь. Вот, что вы по-настоящему
от меня хотите?
     Иван молчал ровно столько, сколько требовали его представления о солидности.
Милиционер родился, вспомнил я.

– Мы с друзьями поковырялись в одной гипотезе. Идея старая, но тут подвалили свежие
данные. – Он опять попытался взять паузу.
– И? – Сжалился я.
– И смотри, Изя, какой компот получается. Все известные нам Земные миры обитаемы,
что странно. Для разнообразия мы могли бы открыть что-нибудь без признаков жизни, но
ведь нет, не нашли. Всюду жизнь.
– Ты это мне рассказываешь? Профессиональному биоразведчику?
– Вот именно, ты, как биоразведчик, не смог заметить эту странность, тебе по должности
положено заниматься населенными мирами, а ты спроси себя, где у нас в Институте
специалист по необитаемым мирам? Нет такого, хотя при создании Института должность
была. Тогда все были уверены, что ...
– И к чему ты клонишь?
– Как тебе такая гипотеза: жизнь есть неотъемлемое свойство материи. Любой материи –
специально добавлю для тебя, циника и прагматика.
– И на Марсе и даже на Плутоне по-вашему есть жизнь? Мы же там всё излазили, как у
себя во дворе. Там камень не сдвинется, чтобы мы об этом тут же не узнали. А жизнь там,
говоришь, есть?
– Помнишь, Изя, когда-то считалось, что жизнь есть форма существования белковых тел.
Сейчас это смешно. Потом на долгое время решили – годится любая структура, способная
воспроизводить себе подобных, эволюционировать. То есть организм может состоять из
кремния или гелия, не обязательно из мяса и костей. Твоё Облако – отличный пример.
– А разве не так?
– И да, и нет. Можешь представить мир без гравитации?
– Нет.
– Правильно. Даже теоретически таких не существует. А вдруг жизнь подобна
гравитации, и без неё материи не случится?
– Вань, но почему именно я? Полно достойных кандидатур, тоже мне, нашли
объединителя миров.

     Иван пожал плечами.

– Ты очень хорош, но, главное, ты избран.
– Ваня, а как стыкуются ваши завиральные идеи с тем, что все Земные миры населены, а
все внеземные нет? Если жизнь - это свойство любой материи, то где жизнь на холодном
Плутоне, да и на Солнце, наконец, где она, ей там не жарко? Я говорил и с ужасом
понимал, что толковых контраргументов у меня нет.
– Стоп, Изя, ты же умный, помолчи.

     И потому, что я замолчал, мы оба поняли, кто победил. Ну, победить меня – не
штука, это ещё не означает, что меня можно перевербовать под разные там
философские разговоры о недоказуемом.
– Благодарю всех тех достойных людей, которые доверили мне эту высокую
миссию. И кто они?

     Иван опять пожал плечами.

– Милый, милый Ваня, да пусть хоть вся материя в Галактике оживет, но, сколько тебе
понадобится логических шагов, чтобы от этой мысли перейти к необходимости
объединить наши земные миры? Я бы не взялся меньше, чем за десять.
– Отбрось логику, Изя, она не работает. Я хочу, чтобы ты сделал этот вывод сам, сердцем.
– Не перегибай, выкладывай уже свои доводы.

– Ну, хорошо. Земля – не только источник наших с тобой жизней и прочих забавных
ненужностей, она сама является живой структурой, организмом. И, кстати, активно
действующим. А миры она создаёт, как дышит, как мы... – тут он впервые задумался, –
вот, ты можешь не генерировать мыслительный поток? Так и она не может не
генерировать нас. И остальных, вроде твоего Профессора, тоже.
– То есть, мы – это мысли матушки Земли?
– Ну, да, ну, да. Ты же тысячу раз слышал, что мысль материальна. Ты материален,
Плотник, разве нет? И одновременно ты идеален, как всякая мысль. Оцени, это не так уж
страшно, разве что чуть-чуть удивительно. Я оценил, потому что идеальным меня ещё
никто не называл. Порядочным, надёжным – это случалось, но идеальным? Странно,
ничто во мне уже не сопротивлялось услышанному, но оставалось упрямство, хотелось
удержать рубежи.

– Уже два, Ваня, сколько ещё шагов тебе понадобится?
– Последний и самый сложный. Уподобим земные миры цвету, любой цвет имеет
отдельную, самостоятельную ценность. Это аксиома.
– Да, «Введение в основы трансгуманизма», начальный курс, я помню.
– И ты, наверняка, помнишь, как называется эта штука, которая получается, если
правильно соединить все цвета.
– Начинается на «ра», заканчивается – «дуга». Угадал?
– Ты гений, Изя-Плотник, но даже гению иногда нужны комментарии к Божественной
симфонии. Так вот, эта дуга уже не просто сумма оттенков и цветов, это новое качество,
то, чего только что не было, и, вдруг, оно появилось, стоило лишь поставить цвета рядом.
Появилось и соединило собой все части спектра, красное и фиолетовое, землю и небо,
высокое и низкое. Всё, что до этого было разделено, теперь опять едино.

– Сейчас ты вспомнишь про ноты и музыку.
– Да, ведь каждая нота обретает невероятную ценность, только если она вставлена в
симфонию. Сама по себе она так, дзиньк какой-то. Что, если наша Планета сейчас как
простой биологический организм, и мысли у неё простые, как у огромной бактерии,
тепло-холодно, поесть-отдохнуть, приятно-опасно. Себя она не осознаёт, действует
рефлекторно. Но стоит нам выстроить ноты в правильном порядке, соединить цвета в
радугу и бах! – появится сверхсознание невероятной мощности, новая, невиданная прежде
сущность. Земля, которая поняла, что она имеет свою волю и свои желания. Каково? У
меня сердце начинает колотиться, как я представлю такое. Планета, осознающая себя в
малейших деталях, в каждой песчинке и каждом океане. И в каждом человеке, заметь.
– А в каком порядке ты планируешь соединять цвета, кто это решает? А вдруг мы соберём
миры неправильно, и вместо симфонии получится дьявольская какофония?
– Подожди, дойдём и до этого, но спасибо за твоё «мы». Представь, человечество сольётся
с сознанием Земли и станет его частью. Уже не просто люди, нет, куда больше. Твой слух,
зрение отныне не ограничиваются телом, и вот, ты ощущаешь мир как вулкан,
наблюдаешь его, как парящий орёл, чувствуешь огромную толщу воды над собой, как
рыба, внутри тебя – жар земной мантии, а на поверхности – холодные шапки полюсов. Да
у меня слов не хватает, чтобы описать вновь доступную реальность. Появятся новые
органы чувств, к примеру... способность воспринимать себя частью Солнечной системы
или Млечного пути.

– Я всегда говорил, что полёты к другим звёздам это – чушь. А теперь к ним можно будет
запросто в гости заходить. Как равный к равному.
– Да, Изя, в гости. На чай. Но я уверен, что только этим, простым расширением
физических возможностей, всё не ограничится.
– Что может быть шире, чем расширение?
– Смейся. А сейчас слушай главное. Пока это догадки, но вдруг, вдруг проявится новая
физика мира? Как тебе перспектива существования в пяти измерениях?
– Я читал, что в древности были такие люди, ходили от двора ко двору и предлагали
ненужные вещи. Ты мне новые измерения продаешь, Ваня? И почём?
– Цена божеская, твоя душа. Изя-Плотник, ты очень хорош в своём деле, никто не
справится с задачей лучше тебя. Считай это своей миссией.
– Какая бесстыжая лесть, и мне, дураку, нравится. Ты продолжай, нет, повтори ещё раз.
Со слов, «ты очень хорош ...»
– Ты очень хорош и можешь создать новую Землю. Нечто большее, чем каменный шар,
летящий сейчас по орбите вокруг Солнца. Радугу надо соединить.
– А симфонию – написать. Хочешь, хоть сейчас зажгу пару новеньких звёзд и соединю
твои миры, только отвернись, не подглядывай.
– Дурак.

– А заметь, Ваня, какой был интересный разговор, всё про умное, даже жаль заканчивать.
Ты заходи, заходи, когда у меня время будет.
– Казалось бы, очевидно, – Ваня даже не обиделся на мою реплику, – есть миры, сходные
по уровню развития. Познакомь их, научи путешествовать к соседям, пазл и сложится.
– Но – сожрут же друг друга.
– Сожрут, – внезапно согласился Иван. Возможно, тут необходим некто, управляющий и
координирующий. Не арбитр, но - судия. Чьё присутствие бы всё решало. Этого не может
быть, секунду назад мне предложили немного порулить цивилизациями. Как стакан воды
выпить.
– Понимаю, мысли эти тебя могут испугать, ты ведь - продукт своей эпохи, дряхлые
профессора вбили вам в голову архаичные идеи о невмешательстве. А сейчас взвесь: на
одной чаше весов прорыв в будущее, сотворение новой осмысленной Земли, а на другой -
пыльные инструкции, того нельзя, этого нельзя.

     Я вспомнил своих спортивных, подтянутых профессоров и внутренне улыбнулся, какие
угодно, только не дряхлые.
– Ну, вот и хорошо, улыбнулся. А меня пугали, что ты драться полезешь.

     Иван сидел в моем сознании на правах дорогого гостя, поэтому бить его было бы
затруднительно.

– Плотник, Плотник, ты переживаешь о том, как бы не скатиться к диктатуре?
Благородно. Вот, внутри нашего общества нет главных, нет и подчиненных – думаешь ты.
Но знаешь, мы шли к этому тысячи лет, тысячи лет служения императорам и царям,
президентам и чиновникам. А редкие восстания лишь укрепляли гнёт. Об этом - весь
Ветхий Завет. И да, был такой длинный этап – унижение большинства меньшинством,
кровь и слезы слабых служили смазкой прогресса, другого способа не знали. Но у нас с
тобой, Изя, он есть.
– Ваня, признайся, эту фразу ты репетировал. Уж больно красиво, особенно, про кровь и
слёзы.
– Твоя роль – не управлять народами, боже упаси, твоя роль – стать ферментом,
катализатором химической реакции. В твоем присутствии каша истории сварится быстрее.
Просто протянем руку тем, кто внизу и через мгновение они…
– ...Через мгновение внизу будем уже мы.
– Дважды дурак. Так ты со мной, Изя-Плотник?

     Уходить от прямого вопроса – низкое искусство, но что мне остается, цинику и
прагматику?

– Вань, а какие такие новые экспериментальные данные вдруг появились у твоей
аналитической группы?
– Изя, я ведь могу вывалить на тебя горы наукообразной чепухи, ты, по-любому, не
теоретик. Поверь, мыслящий космос – это не фантазия. Косная материя на каком-то этапе
неизбежно осознает себя, и, знай, я нашёл такие миры. Мы искали их по тепловому и
электромагнитному следу, но напрасно, в этом спектре обнаружить их нереально, они
больше не тратят энергию бездарно. Мне пришла идея, что ментальный контакт между
двумя космическими телами, если он есть, происходит в других измерениях, а в наших
трёх не регистрируется.
– Нельзя зарегистрировать? А как тогда это, вообще, понять?
– Я понял. Как будто мне дали заглянуть в книгу без слов, и я ощутил истину всем телом,
без сомнений и критики. Ты что дёргаешься?

     Я дёрнулся, потому что совсем недавно уже слышал это. Точно такие же слова.
Бесцеремонно прервав контакт, я вскочил и начал быстро ходить по рабочему кабинету.
Это манипуляция? Тогда чья? Очевидно, что сегодня по различным каналам мне
транслируется мысль: мирам надо объединяться. Но совершенно непонятно, кем
транслируется. При том аргументов «за» не приводится ни одного, если не считать
примера с радугой, слабого до слез. Да, ещё этот сон…

     Оценив мое состояние, кабинет сам включил режим «не беспокоить», вот уж
действительно, даже служебные сенсоры понимают больше моего. Кто ещё из наших
ведущих специалистов подвергся атаке? Какие на такой случай существуют протоколы
безопасности? Я понял, что перестал метаться и стою в центре зала. Кто настолько
могущественен, что сдал сегодня меня в Эфирном и отметился во всех остальных мирах?
Даже тот валун в Плотном мире скатился не случайно. «Пора … Книга без слов ... Ощутил
истину всем телом», все они повторяют одно и тоже. Кто бы ты ни был, пора тебе
появиться. Хоть сам Господь Бог.

     Что это, опять переход? - Нет, отказать, братцы, отказать. Я занят. И всё-таки, чувствую - переход. Эти сенсоры сошли с ума.

– Я - Изя-Плотник, приказываю отменить переход!
– Плотник, ты сам позвал меня.
– Отче, значит мой сон вещий? И новое распятие – это правда?
– Да, сын человеческий. И всё, что говорил тебе Иоан, всё – правда. Тобой соединятся
ваши миры, тобой планета Земля обретёт себя. Пора, Плотник. Но примешь ли ты чашу
сию?
– Опять будет больно?
– Да.
– А Иван, то есть Иоан, он всё знал?
– Конечно. Помнишь, Иоан крестил тебя и прежде. Просто сейчас наука заменила ему обряд
крещения.
– Пришлёшь ли Ты ангела, дабы укрепить меня?
– В этот раз – нет.
– Будут ли со мной апостолы?
– В этот раз – нет.
– Отче, я принимаю волю Твою. Теперь это и моя воля. Благослови на переход.
- Благословляю, сын мой.

Я Изя-плотник. Преступить к переходу.

     У меня всё в порядке. Новая работа, интересная. На окраине Млечного Пути болтается наша Солнечная система, в ней
восемь планет. Третья от Солнца – это я, Земля. Вместе с друзьями мы вращаемся вокруг
центра родной Галактики, сознанием своим поддерживаем всю Солнечную систему в балансе. Раньше я называл это гравитацией.
Если встречаемся с другими планетными группами, кричим:
– Парни, есть кто живой? Нам отвечают. Иногда мы обмениваемся метеоритами, так, из вежливости. А когда возникает желание побыть просто облаком, горой или человеком, я убираю одно измерение и командую:

– Я – Изя-Плотник, приступить к переходу!