Логика. юмористический рассказ

- Здраавствуй, Пётр Михалыч! Доброго вам здоровья! Если б не тяжкие думы на лице, вы, Пётр Михалыч, прям, огурчик. Годы вас, дорогой товарищ, только красят. Можно сказать...во! - всё бутон да бутон, а тут сразу цветочек аленький!
- Тоже мне ботаник. Ты, Стёпа, розу от мимозы не отличишь, а всё туда же. Но за лесть - спасибо. Лесть на то, она, и лесть, чтоб приятно в ухо лезть! Ловко у тебя в этом плане язык болтается. Твой-то лоб, я думаю, никогда никакие тяжкие думы не затронут. Думы у тебя совершенно не те, которые могут напрячь редкие мозговые связи. А что это ты, Стёпа, сегодня соловьём заливаешься? Солнца,
вроде, нет; того и гляди, дождь пойдёт, а ты ходишь щебечешь. Чего бы вдруг?
- Радость у меня!
- Радость?.. Это какая же? Давай, делись. Может, и я с тобой почирикаю. Ну?
- У внука день рождения сегодня. Ни черта, Пётр Михалыч, не помню, а день рождения внучка родненького - святое! Даже свой не помню, а тут...
- И сколько ему?
- Так...эээ...девять месяцев, как один, понимаешь, день. Вот. Радость-то! Растёт малой...только ну!.. Жаль...
- Чего жаль? Ты чего это, Стёпа, меня пугаешь?
- Да я, Пётр Михалыч, не про то, о чём твоя мысль пошла. Тут...
- Ну, давай, телись! Чего такого!?
- Обмыть бы надо такую радость, а бабок нету. Беда, прямо. Вчера - были, а сегодня...в такой радостный день - нету.
Губы и подбородок Степана задрожали, он всхлипнул даже, и из его левого самого страдающего глаза вытекла чистая, как капля росы, слезинка и поползла по щеке, оставляя за собой мокрую полоску, как свидетеля его, Степана, грусти. Правый же глаз зорко следил из под кустистой брови за  выражением лица Петра Михалыча, пытаясь определить: стоит или нет дальше валять Ваньку? К удивлению Степана, Пётр Михалыч явно "дрогнул" от его скорбной речи, на что Степан мгновенно отреагировал и пустил  ещё один солоноватый ручеёк уже из правого глаза.
- Сволочь я, Пётр Михалыч...такая сволочь... Мне бы вчера воздержаться, но, по правде...я не так уже и виноват, ей Богу!
- А кто же тогда виноват? - полюбопытствовал Пётр Михалыч.
- Моя карга, поди нарочно, не сорвала с численника листочек...в смысле...штук пять. Гляжу, а число всё не то, которое я с нетерпением ожидаю. Жду, значит, и радуюсь. Вот внучок скоро ещё на месяц повзрослеет. А эта...эта старая склочница...взяла и затормозила процесс. Листочки с датами не рвутся, а, значит...значит, что получается? - внучок мой миленький не подрастает! Ну, как так можно? А сегодня слушаю радио и словам из него не верю... Да...да...как же так!? Бросился к численнику, а там опять дата, чёрт те какого дня. Не поверишь - заплакал... Ну, старая - погоди!.. А я вчера последние в распыл пустил. Утром встретил Мишку Грача, да только нервами изошёл!
- А чего так? - опять полюбопытствовал Пётр Михалыч.
- Я ему говорю: "У моего внука сегодня день рождения". А он, гад, смеётся: " Это какой же день рождения, если внук у твоему и года нет?"               
Я с ним не согласился: "Мы что, говорю, года  рождения справляем?"               
"Нет" - говорит.               
"Чего же, говорю, болтаешь, чего не понимаешь?  Внук родился восьмого числа, и это на всю жизнь...в любом году".
- Правильно, Пётр Михалыч? - сказал Степан, прищурив глаз. Между тем, слёз на щеках Степана как и не бывало. Остались от них две тёмные полоски, как у Пьеро на картинке. Степан понимал, что "клиент ещё не созрел", а потому его подбородок снова задрожал, как у обиженного ребёнка, но зоркие белёсые глаза подмечали все изменения в поведении Петра Михалыча.
"Сейчас сломается" - подумал Степан, видя, как Пётр Михалыч сучит руками возле карманов. Но руки Петра Михалыча внезапно приняли вертикальное положение. Сердце Степана дрогнуло.
"Давай, давай, Стёпа, - шептал он одними губами. - Думай, Стёпушка, думай".
Изобразив на лице сострадание, Степан пошёл в наступление:
- А тут, Пётр Михалыч, ещё с утра по радио поговаривали - враги наши зубы точат, окружают нас со всех сторон...буржуи окаянные! Была бы моя воля! Вот, сволочи! Как только их земля носит!? Фуу! Сердце, прям, заколотилось. Все беды в одну кучу собираются. Жить, Пётр Михалыч, не хочется...
- Стёп, да ты так уж не расстраивайся. Нас всё равно никто не победит. Мне твоя, Стёп, гражданская позиция, прямо скажу, по душе. У нас ведь в селе народ в основном политически совершенно не подготовлен. А уж о международных делах рассуждают и вовсе, как, извиняюсь, бараны. Ну, как так можно?
- Точно, Пётр Михалыч. Я тоже это заметил. Вот, возьми, к примеру, Мишку Грача!? Да он и в днях рождения-то ничего не соображает, а уж в политических вопросах: ты совершенно  прав - бараны, а может, даже и хуже. Я ему говорю: "Это же на всю жизнь, а он?" С такими любую битву-сражение сходу продуешь! Раскольник, матть его! Таких, как он, чую я, перековывать придётся...да так, чтоб...чтоб...в спине хрустело. Прости, Пётр Михалыч, мысли, прям, путаются:день рождения и международная обстановка...эээ...перепутались в извилинах. И то надо и это, а толчка нет...эээ...в смысле...ну, ты, поди, понял...
- Ха-ха-хаа!.. А ты, Стёп, не такой дурак, каким кажешься. Чую, что ты плутуешь да финтишь, но если с тобой поработать, из тебя толк, я думаю, выйдет. Ладно. Так и быть - похмелю. Пошли. Но у меня только водка. Ты-то, поди, к пойлам всяким привык - не повредит тебе?
- После денатуры-политуры меня, Пётр Михалыч, ничего не возьмет. Лучше вас, Пётр Михалыч, в нашей дыре человека днём с огнём не сыщешь. Если что...поддержать там...я всегда готов!