Остров - гл. 9 - Хижина, Остров

Рыбак проснулся от шороха. Из-под притолоки поверх двери сочился утренний робкий свет, зеленый, странный, какой бывает минуту после рассвета. В нем плавали три фигуры.

Обычно в это время он уже бывал на ногах, отчаливал от берега или продолжал рыбачить, загасив обманный фонарь после ночной ловли. Но вчера его сморило после обеда и он, как был в одежде, лег и проспал бы, наверное, еще долго, если бы не явились гости.

– Ты не здоров?

По голосу не отличить, кто.

– Хиу?

– Да.

– Арраах?

– Да.

– А еще?

– Только мы.

– Я видел троих.

– Ты ошибся.

Рыбак поднял голову: действительно, две сестры и никого больше. Странно. «Уж не начались ли у меня галлюцинации? – подумал Рыбак и сам себе нехорошо улыбнулся. – Конечно, начались, и уже давно».

– Ты как?

– Устал, наверное…

– Мы начали беспокоиться.

– Спасибо. Я бы еще поспал.

– Почему здесь?

– Смотри-ка, она снова пропала, – ответила вторая сестра.

– Спальни нет. Только здесь, – как бы извиняясь, сказал Рыбак.

– Мы можем это сделать и здесь, – в тоне чувствовалась улыбка.

– Вряд ли я смогу.

– А ты не думай об этом.
 
***

Ближе к полудню в хижине стало жарко. Дерево прогрелось насквозь, даже дверь, не смотря на легкий сквозняк, стала горячей изнутри. Рыбак, голый, покрытый потом, поднялся с узкой лежанки и пошел на онемевших ногах, переставляя их словно палки. Тело выше пояса мучилось и горело; все, что ниже было словно чужое. Выпив по дороге воды, теплой и горьковатой, он дошел до двери, раскрыл ее и встал, придерживаясь за стену. Посмотрел на ослепительную гладь моря. Затем, словно с удивлением, на слипшиеся волоски и босые ноги. Ноздри ловили запах разогретой листвы.

В хижине было пусто. Сестры давно ушли, будто в прошлой жизни, выбрав из него силы. Последнее, что он помнил – Хиу у стола, повернувшись к нему спиной, лукаво смотрит через плечо. Где была в это время Арраах, он не мог сказать. И что это был за третий, силуэт которого он увидел, едва проснувшись? Отрок? Не может бы. Да и не похож – женский силуэт, плотный и реальный как два других.

Рыбак снова взглянул на море.

Арраах, видимая ему, купалась на мели в бухте. Два контура ее тела – настоящий и тень на песке под тонким слоем воды – двигались по дуге от берега. Там, где начиналась полоса водорослей, тень исчезла, слившись с зеленой рябью, а тело окрасилось в перламутр, представляясь вытянутой жемчужиной.

Рыбак долго смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд, пытаясь совместить эту далекую красоту с тем, что происходило здесь между ними. Была ли она той же сейчас или, удалившись, превращалась в кого-то еще?

А Хиу? Что делает сейчас Хиу? Он вдруг осознал, что понятия не имеет на этот счет. Если Арраах всегда была на виду, то Хиу оставалась загадкой.

В любом случае, она может ткать. Гулять где-то. Или спать. Или… читать что-то из рожденного Божеством – какой-нибудь сонет или танку о дожде в горах. «Сестра Арраах» – так он часто думал о ней, будто бы забыв имя. Странная и страстная Хиу, приходящая только ночью…

Рыбак посмотрел сквозь пальцы на режущий глаза шар, зевнул и вернулся в хижину. Затем взял подушку и лег прямо на полу, чувствуя, как сердце толкает кровь и все тело вздрагивает, покачивается, лежа на голых досках.

Когда он проснулся и вышел вновь, снаружи было пасмурно – не дождь даже, а холодный пар, морось, сочившаяся из низких облаков. Вода в бухте потемнела, утратила прозрачность, превратившись в рифленый свинцовый лист. На его поверхности все так же плавала Арраах.

Женщина, кажется, заметила его появление. Застыла вертикально, высунув из воды голые плечи, и помахала рукой. Казалось, она стоит на дне.

Он ответил ей.

Удивительно, но от разбившей его слабости не осталось следа. Может, телу, уставшему от жары, просто понадобилась прохлада. А может… Он прислушался к ощущениям.

В хижине стоял слабый цветочный аромат, слаще и весомее, чем рождают поросшие шиповником склоны гор. Видимо, Божество исцелило его во сне. Мысль об этом показалась Рыбаку неприятной.