История репатриации ч. 2 предыстория

               
 
    Советская власть не была подарком.  Но мы к ней привыкли. Так же как привыкли к несвободе. Или к полуголодной жизни. Или к отсутствию выбора.
    
  Свобода накатила вдруг, как цунами, и поглотила нас. Потом отхлынула и оставила после себя вязкую жижу, с плавающими обломками. И нас, маленьких и жалких, барахтающихся в ней и хватающихся за эти обломки.   
               

                ЛЕНА БАХИЛОВА


                В НИИ остались большие начальники, - они были заняты приватизацией, а точнее, прихватизацией (см. словарь народных слов)  - и те, кто отказывался принять новые обстоятельства. Хотя самим обстоятельствам было наплевать, принимают их или нет. Они просто случились и все. Ну, например, зарплата. Ее как раз хватало на килограмм  колбасы, сделанной из туалетной бумаги, и буханку хлеба.

                То, что Лена Бахилова не ушла из НИИ, было для всех неожиданностью. Она относилась к смелым и цельным. А уходили в первую очередь такие.  Или отчаянные. А с другой стороны, может она потому и не ушла, что была цельным человеком. Заложила в нее программу советская власть, и на всю жизнь…

                Красивая, невысокого роста, блондинка, ступала уверенно, смотрела в глаза прямо, говорила смело. А еще вскидывала голову, когда, хотела сказать, например, вот это: «Разве, он мужчина? Даже не посмотрел в мою сторону!»- При этом ноздри ее тонкого с горбинкой носа раздувались, а вздыбленные белокурые волосы еще больше вздыбливались.

               Она вернулась в родной город недавно, с двумя сыновьями -погодками, и поселилась у матери. До этого они жили на севере, где ее муж служил офицером.  Лена была офицерской женой и, как все офицерские жены, не работала и поэтому скучала. А, если к этому добавить еще ее темперамент и зовущую внешность, то можно представить во что это вылилось. Муж оказался вялым, недалеким человеком, что не мешало ему время от времени поколачивать свою жену. Сначала от скуки, а потом от ревности.

                «Разве он мужчина, если так долго закрывал глаза на мои измены? Пришлось самой объяснить ему», - гордо вскидывала она голову, и на немой вопрос собеседника отвечала: - « Ушла. Забрала детей и уехала».

                Вокруг Лены постоянно роились мужчины. Она часто отвечала взаимностью. Подарки не принимала. Но, когда случилась перестройка и подросшие мальчики буквально голодали, была вынуждена изменить свои отношения с мужчинами.

                Потом я потеряла ее из виду…  Я не знаю, как прошли следующие двадцать лет ее жизни. Но знаю, как закончились они.

                Ее смерть была такой же бескомпромиссной и гордой, как и ее жизнь. Лена заболела раком, неизлечимой формой, и перед смертью дала объявление в городскую газету. Вот этот текст:

                «Приглашаю всех, кто меня помнит и любил когда-то, на свои похороны. Похороны состоятся через неделю, по адресу…»  Дальше был указан адрес, который не менялся много лет.

                Об этом мне рассказала моя бывшая сотрудница Танечка Силаева, когда я впервые через двадцать лет навестила свой город.



 Хмельницкий 2014    

                ТАНЯ СИЛАЕВА

               
                Я позвонила ей по тому же номеру, что и двадцать лет назад, и предложила встретиться. Выбрала ресторан, которых раньше здесь не бывало. У входа нас встретил официант в черном фраке и бабочке и проводил на закрытую веранду с видом на бывшую Советскую площадь. На спинках кресел висели пледы, что оказалось очень кстати, потому что за окном шел дождь, и было свежо.

                В первую очередь она попросила, чтобы ей принесли 200 граммов водки. И пока выполняли заказ, рассказала, что дома она ест в основном макароны с жареным луком, и что это очень вкусно, а главное  - не дорого. Мясо она не ест не, потому что вегетарианка, а потому что нет денег. О макаронах я догадалась, как только увидела ее, такую же высокую, но с выпирающим животом и желтым лицом. И Танечка, бывшая эпатажная звезда нашего НИИ,  за которой тянулся хвост поклонников, сидела напротив и, выпив стакан водки, жадно ела гуляш, так как была просто голодная. В  конце обеда, не проявив интереса к моей новой жизни, попросила одолжить ей немного денег, и сказала, что непременно вышлет их, не спросив при этом адреса. И, когда я отдала все деньги, которые оказались в кошельке, она тут же упруго поднялась, почти такая же яркая, как и раньше, и сказала, - «ну, я, наверное, пойду». Я знала, что лучше ее не задерживать, потому что она хочет успеть купить водки, пока киоск за углом еще не закрыт.
               
                А вот маленькая история о Валере Дробенко. О нем  рассказала Таня, когда мы сидели в ресторане.

                - Люда, ты помнишь Валеру Дробенко? – Таня оторвалась от гуляша и отодвинула тарелку, - Был такой, худой, не высовывался. Ходил, сутулился, шаркал ногами. Ну, вспомни, - попросила она, поймав вопрос в моих глазах, - голова у него еще такая большая лобастая. Хороший конструктор, был ведущим. Заявки на изобретения подавал…
                В памяти всплыли живые черные глаза и выразительное семитское лицо.
                - Почему у него украинская фамилия? - Через двадцать лет удивилась я опять. Таня пожала плечами и продолжила:
                - Ну, так вот, купил наш завод….


               
                МЕТИЛОВ ИВАН


                Что с ним случилось через двадцать лет,  не знаю. Могу только предположить. Если он не умер от какого-нибудь инсульта или рака, а скорее всего, что нет, потому что был осторожен и внимателен к себе, то достиг больших высот, во всяком случае, в нашем городе.
   
                На протяжении своей молодой зрелой жизни я с ним пересекалась время от времени и каждый раз думала: «До чего же хорош»,- правда, дальше этого мысль не развивалась.
 
                Когда случилась перестройка, он как-то исчез из поля зрения, и мы о нем  почти забыли. Мы, потому что все женщины нашего НИИ, а не только я, любовались высоким черноволосым испорченным красавцем с мягким голосом и плавными жестами.
 
                Работы не было, денег тоже, поэтому, когда Иван позвонил и предложил работу, я сразу согласилась, не вникая в детали. Я знала, что уйдя из НИИ, он создал какую-то фирму, и, что у него даже получается. И это никого особенно не удивляет, потому что Игорь Метилов, его папа, – известный в городе адвокат со связями.
 
                - Нужно перевести несложный технический текст, хорошо заплатят, - прожурчал он в трубку. - Приходи.
 
                Я быстро нашла место. Когда вошла, даже оробела, так богато был обставлен кабинет. Никакого сравнения с нашим директорским в НИИ. Больше всего меня поразил стол – полированный хорошего дерева, он торжественно стоял посредине комнаты. Стулья тоже были, но по углам.
   
                С чарующей улыбкой Иван встретил меня у двери, помог снять пальто, провел к столу. На столе ничего не было. Никаких бумаг с ожидаемым текстом.
                Сначала приятные слова по поводу моего внешнего вида, потом по поводу погоды. Затем пожаловался на одиночество. Я посочувствовала ему. В ответ он вполне искренно посочувствовал мне, точно описав дерьмовую ситуацию, в которую я попала. Вернее все мы. Он был исключением.
                Сочувствие сближает, и нас связали теплые нити. Меня завораживал ласковый мужской голос,  обволакивали мягкие движения.   «Но работа! Мне нужна работа», - отрезвляющая мысль, спасибо ей!
    
                - Иван, ты сказал, что для меня есть работа, - выдохнула я.
               
                - Подожди, не это сейчас главное, - он подошел ближе, - вот эту прядь надо заложить за ухо, - проворковал он и сделал это, заодно пощекотав кончиками пальцев мой затылок. – Работа будет потом, может, завтра…    
                Эти слова меня окончательно отрезвили.  Я вдруг вспомнила обрывки из рассказов о нем. Ненасытен, извращен…
                -  Так я приду завтра, мне не тяжело, - начала я увиливать от недвусмысленной ситуации.   
                - Завтра может быть уже поздно, - доверительно объяснил он.
   
                Иван был циником, но насильником не был, или правильнее, пока еще не был.
                Поэтому, когда  я стала выскальзывать из его уже достаточно крепких объятий, он меня не свалил на стол. Пальто схватила по дороге.
      
                Кроме негодования я ничего не испытывала, тем не менее, когда через неделю встретила Лену Бахилову, и она мне рассказала, что побывала у Ивана, в его кабинете с большим низким и удобным столом, я почувствовала укол ревности.  «Значит, я не единственная». Эта мысль появилась и тут же уступила место другой. «Мы с ней похожи, обе блондинки, обе без мужей, у обеих есть дети и старые матери. Обе без денег».
   
                А Лена, тем временем, продолжила свой рассказ. Он ей тоже позвонил, и тоже предложил работу. На этот раз речь шла о каком-то чертеже, с которого нужно сделать кальку и немного подправить. «Да, за это заплатят неплохие деньги», - добавил в конце Иван. Лена была инженером-конструктором.
   
                Дальше все шло по тому же сценарию. Правда, конец был другим. Лена не была синим чулком. Иван ей нравился. И она с большим удовольствием рассказала о деталях. Он очаровал ее своими мужскими достоинствами,  и она даже не заметила, что не получила то, за чем пришла, -  работу.
    
                Больше Иван ее не приглашал. Он был общителен и любил разнообразие.


                Продолжение следует. Страница из дневника

                http://www.proza.ru/2019/04/21/1046