Граф

С утра очень не хотелось на работу – холодный туманный день никак не располагал выходить на улицу и тащиться через весь город в редакцию. Я с трудом уговорил себя не залезать обратно под одеяло (обещал главному быть как штык с утра). Грея пальцы о большую кружку с кофе, старался не смотреть в окно. Восточная красавица на белых боках кружки загадочно и лукаво улыбалась.
Первым у дверей подъезда меня встретил ледяной порывистый ветер. Он сразу же забрался под пуховик и шапку, стремясь вытряхнуть из меня остатки домашнего тепла. Натянув трикотажную шапку как можно сильнее на уши, я бодро потрусил к остановке общественного транспорта. Автобусы и машины, покрытые изморозью, заспанно двигались по улицам города. Пропрыгав минут пять на остановке, я наконец зашел в автобус, но температура в нем мало чем отличалась от уличной, так что пришлось мне еще минут двадцать отбивать чечетку ногами, прежде чем доехал улицы Карла Маркса, где и находилась редакция газеты «59 Регион», в которой я числился штатным корреспондентом.
Пока поднимался к себе на третий этаж, узнал, что главный не в духе и что Серега Королев (в миру – Сергей Первунин, ибо имя журналиста, по его словам, определяет его сущность, хотя какой он король, так, тридцатый в очереди на престол) опять носится с очередной «сенсацией» и с загадочным видом куда-то умчался, а главный даже слова не сказал. Зайдя в репортерскую, с удивлением обнаружил ее пустой. То ли мороз не выпустил на улицу, то ли действительно все уже разбежались по делам. С облегчением плюхнулся на стул и вытянул ноги, лениво щелкнул кнопкой системника. Холод постепенно покидал мое тело, уступая место сонному блаженству, которое варварски прервала секретарша Люся. Люся в просторечьи, а в миру Людмила Васильевна – это вообще особый экземпляр в нашей организации. Строгая, деловая до жути, а иногда и до скрипа наших зубов, она не признавала фамильярности и панибратства и разговаривала с нами только тогда, когда считала нужным.  Бумаги шефа она содержала в идеальном порядке, никогда ничего не забывала и всем всегда всё припоминала.
- Евгений Порфирьевич приглашает Вас в свой кабинет – менторским тоном сообщила Люся.
- Хорошо, Людмила Васильевна.
- Срочно!
- Уже бегу, Людмила Васильевна.
Люся по-королевски развернулась и ушла. Я потер лицо руками, разгоняя остатки сна, пригладил ежик на голове и потопал к главному. Зайдя в приемную, официальным тоном спросил у Люси:
- Можно к Евгению Порфирьевичу?
- Проходите, - милостливо разрешила Люся.
Я открыл дверь и с порога поздоровался.
- Проходи, Ранкевич, – сухо ответил мне главред. Если он не предлагал сесть, значит действительно был не в духе. – Для тебя есть одно задание, поедешь на север области, там произошел интересный случай – собака спасла свою хозяйку от смерти, вступив в схватку с матерым волком. Поезжай, узнаешь подробности, материал жду через три дня.
- Но, Евгений Порфирьевич, я еще статью про нефтеперерабатывающий не доработал.
- Этим займется Королев, а ты займешься собакой. Все, свободен.
Я вышел из кабинет злой и растерянный. Еще бы, это была заказная статья и если бы она понравилась заказчику, то автору перепал бы неплохой гонорар. А теперь у меня его грубо и нагло отобрали, отправив в морозную тьмутаракань писать о какой-то деревенской шавке. Закрыв дверь кабинета глава, я на секунду остановился перевести дыхание. Взгляд пробежал по приемной, скользнул по лицу Люси – уголки губ секретаря дернулись вверх и тут же опустились. Ба, так это ж Люсины интриги. И когда ж и где я успел провиниться перед этой мегерой? Просверлив «мадонну» яростным взглядом, я хлопнул дверью приемной. С размаху сев на свой стул, пытался вспомнить грехи, за которые был наказан. С трудом отковырял в памяти, что на 8 марта подарил Люсе, как все, не букет роз, а тюльпанов. Ну реально денег как раз было в обрез. И эти тюльпанчики мне припомнили спустя почти год, ГОД!!!. Ну что ж, Люсенька, пока 1:0 не в мою пользу, но у нас еще есть время для реванша.
На следующий день я ехал в холодной полупустой электричке на север нашей любимой области. Город Верхнекамье затерялся в снегах и лесах, а деревня Осиновка была еще дальше от затерянного городка. Выйдя на полупустой станции, где электричка стоит всего пять минут, я потопал в сторону г. Верхнекамье, до которого, судя по указателю, было 0,5 км. Дорога до городка оказалась на удивление ровной и хорошо расчищенной. Высокие бровки из снега окаймляли дорогу с двух сторон. Лес, подступавший к самой дороге, нахлобучил огромные шапки и мирно дремал. От него веяло таким величием и спокойствием, что я, поначалу струхнувший идти через лес, успокоился. Красота русской зимы завораживала и удивляла. Шагалось легко и радостно.
Придя в городок, я первым делом отыскал гостиницу. Небольшое трехэтажное здание вмещало в себя не только гостевые номера, но и супермаркет, занимавший весь первый этаж, а также салон красоты и несколько офисов. Окна моего номера «люкс» (скажу вам очень неплохой «люкс» для сельской местности) выходили на площадь, где расположилась стоянка такси. То что мне нужно, командировочных надеюсь хватит чтобы оплатить поездку на такси до Осиновки и обратно, а завтра утром домой. Первая же выбранная мной машина, черная девятка, показалась мне наиболее надежной, чем те развалюхи, которые стояли, хотя еще пять минут назад, когда я выглядывал в окно, их не было. Таксист, мужик лет пятидесяти со слегка оттопыренными ушами, узнав куда мне надо, покачал головой:
- Не могу, мужик, у меня заказ через тридцать минут, а в Осиновку только в одну сторону минут двадцать пилить надо. А, так ты попроси Андрюху, вон видишь на серой десятке подъехал только что, у него там теща живет, заоднем в гости сходит.
Андрюха, не раздумывая, согласился. Весёлый, разговорчивый, лет 25 – он лихо крутил баранку, травил байки из нелегкой жизни таксиста, умудряясь при этом рискованно объезжать заносы. Узнав зачем я еду в Осиновку, уважительно покачал головой:
- Знаю, слыхал про ту историю, собака та действительно умная, как человек, все понимает, когда увидишь, сам поймешь
Через минут двадцать Андрюха остановился возле добротного деревянного дома. Забор, деревянной резной паутиной, обегал вокруг дома и цеплялся за изящно вырезанные деревянные ворота. Деревянное кружево украшало не только забор и окна, но и стены дома. Если бы я был ребенком, то решил бы что попал в сказочный теремок.
- Тебя во сколько забирать? Полчаса хватит?
- Давай через час.
- Лады, - кивнул Андрюха и укатил к теще на блины.

Я подошел к воротам, звонка или молоточка не было. Я нажал на кованую резную ручку и открыл дверь – прямо передо мной сидела большая немецкая овчарка. Она спокойно разглядывала меня и, похоже, совсем не собиралась на меня нападать.
- Граф? – вежливо поинтересовался я. Кончики ушей у пса слегка дрогнули. – А хозяева дома? Мне нужно с ними поговорить, кстати, речь пойдет о тебе. – Я разговаривал со собакой и чувствовал себя полным идиотом, стоя в раскрытых дверях. Пытаясь заговорить зубы собаке, я сделал маленький шажок вперед, псина глухо зарычала. Я резво отскочил к порогу. Потоптавшись несколько минут, я хлопнул воротами, злясь на самого себя, на редактора, Люсю, на собаку, на хозяев, которых нет дома. Я уже решил вызывать Андрюху, как к дому подошла невысокая женщина:
-Вы к нам?
- Да, наверное, к вам. Вы  - Татьяна Васильевна Алексеенко?
- Да.
- Я – корреспондент газеты «59 Регион» Марат Ранкевич и хотел бы написать рассказ о вашей героической собаке. Я имею ввиду тот случай, когда она спасла вас от волка.
- Так это ж давненько было – слегка растерялась женщина.
- Да, но не каждый день такое происходит.
- Ну хорошо, пойдемте.
Мы вошли в большой открытый двор, расчищенный от снега
- Знакомьтесь, это – Граф, тот самый героический пес, - она ласково погладила большую собачью голову. Темные глаза преданно смотрели на хозяйку, а хвост радостно вилял из сторону в сторону.  – Граф,  это Марат, трогать его нельзя. Пойдемте, он не тронет, но если почувствует в вас угрозу, бросится не раздумывая.
Мы подошли к резному крылечку и я в очередной раз восхитился талантом мастера.
- Это работа мужа, - заметив что я с интересом разглядываю крыльцо, - с гордостью произнесла хозяйка. – У Вити руки золотые, сам все по дому делает. А уж за его поделками из дерева со всех сторон приезжают, только он на заказ ничего не делает, не может, только когда душа просит – такую красоту выточит, что дух захватывает.
Граф проводил нас до самой двери.
Надо ли говорить, что вся мебель в доме была сделана вручную и поражала изяществом, хрупкостью и красотой. Мы уселись за стол на уютной яркой кухоньке, пили чай из больших малиновых кружек и ели вишневое варенье тонкими серебрянными ложечками.
Татьяна Васильевна оказалась женщиной лет 45 с короткими русыми волосами и большими карими глазами, которые смотрели на меня мягко и с пониманием. Она излучала такую волну тепла и уюта, что я забыл, что не так давно в бешенстве метался по кабинету, проклиная вся и всех. Сейчас мне хотелось только одного – сидеть и слушать бесхитростный рассказ о любви собаки к человеку, долго-долго, смотреть на миловидное лицо со вздернутым носиком и ямочками на щеках и наслаждаться умиротворением, внезапно завладевшим моей душой и сердцем.
- Дело было месяц назад. Морозы тогда стояли трескучие, злые. Ну, а что делать, на работу идти нужно – я на местном ФАПе фельдшером работаю. В тот день я что-то долго прокопошилась по хозяйству. Муж и сын уже ушли, а я никак ключи не могла найти. А Граф мечется по ограде, рычит, лает на кого-то. Я тогда внимания не обратила на это. Только потом поняла, что он уже тогда этого волка почуял. Найдя ключи, выскочила из дома. На Графа прикрикнула, чтоб успокоился, он и впрямь успокоился, только скулил все, глядя на меня. Закрыв калитку, быстрым шагом пошла по тропинке. Может пошла бы по дороге и не случилось бы ничего. А так как опаздывала, решила скостить дорогу. У нас от дома до ФАПа есть тропинка, небольшая, виляет между домами, сараями, огородами. В темноте по ней идешь, как говорит мой младший сын, на автопилоте, то есть наугад, по памяти и думаешь, как бы не сбиться, не провалиться. Так вот, только проскочила я первый сарай, как меня как будто холодной водой обдало. Смотрю, а прямо передо мной два зеленых огонька горят и такой ужас смертельный от них идет, что у меня все тело закаменело. А в мозгу – все, не уйти мне отсюда живой. А он уже ко мне подходить начал, голову низко так опустил, глаз с меня не сводит. Лапы ставит медленно, мягко. И тут Граф завыл. У меня как будто кто-то вырвал из горла:
Граф!
Волк замер. И тут вижу как какая-то черная тень мимо меня пронеслась и уже в темноте кое-как разглядела, что это Граф. У меня столбняк прошел, да только руки и ноги затряслись так, что стоять не могу, покачнулась, оступилась, провалилась в сугроб, упала спиной на сарай и сижу, сил нет встать. А в метре от меня – бой, не на жизнь, а на смерть. Сижу, плачу – Граф, Графчик, миленький, только не сдавайся, только выживи. Я никогда в жизни не видела, как дерутся волки с собаками, только слышу лязг, рык да треск. Жутко, страшно. Не знаю, сколько времени прошло, может от силы минут пять, а мне тогда показалось час, а то и больше. Слышу за стенкой сарая соседка ходит, за дровами вышла, стучу ей в стенку:
- Анна, Аннушка…
- Кто там? Татьяна ты штоль?
- Я, Нюра, я, Ивана зови с ружьем, волк здесь.
- Ой батюшки – и поленья бросила, убежала за мужем.
Через несколько минут на тропинке с двух сторон полдеревни собралось мужиков с ружьями, фонарями светят, а стрелять бояться. Я плачу, только в Графа не попадите, только в Графа не попадите. А они мне – да мы не в Графа боимся попасть, а тебя зацепить, ты ж почти рядом с ними. Так и стояли смотрели. При свете фонарей я только разглядела какой зверь мне навстречу вышел – большой, Графа раза в полтора больше. Господи, я до сих пор вздрагиваю, как вспомню этот бой. Шерсть летела клочьями, дорожка вся в крови. И тут они оторвались друг от друга, встали напротив друг друга, дышат тяжело. Смотрю – у Графа под правой передней лапой лужа крови натекла, а у волка с шеи ручьем течет. Только встали они так, что я оказалась за спиной у волка. Только мужики прицелились, как Граф с такой яростью бросился на волка, что все только ахнули. И откуда столько силы взялось у собаки. Свалил он волка и в глотку ему вцепился. Только противник не слабый был, отбивался изо всех сил. И тут мы со зверем глазами встретились. Что понял серый в тот момент, я не знаю, может догадался, что Граф не за себя дерется, а за того, кто ему дорог, может это чувство и волку было знакомо, только в эти несколько секунд он ослабил отпор, которых Графу хватило чтобы задушить хищника. А я смотрю в его застывающие глаза и понимаю, что у каждого зверя, не важно – лесного дикого или домашнего – есть душа, и они порой понимают нас лучше, чем мы их.
- А что дальше было? – осторожно подтолкнул я замолчавшую Татьяну.
- Дальше? Графа оторвали от мертвого волка. Он дошел до меня и рухнул. Меня из сугроба вытащили, Графа на руки и домой. Я его перевязываю и плачу. А он на меня смотрит так устало, даже хвостом вильнуть не может. Самая страшная рана у него была под правой лопаткой, там до сих пор шрамы видно. Я его зашиваю, вижу – больно ему, а он терпит, как будто понимает, что так надо. Но он у нас сильный оказался, настоящий боец, быстро на поправку пошел, сами видели, даже не заметно, что в драке серьезной побывал.
- А волк?
- Волк? Его охотовед наш Егорьев увез куда-то, до сих пор ходит удивляется, как Граф смог справиться с таким матерым волчищем. А я не удивляюсь, ведь Граф дрался не за себя. Вот ведь, порода немецкая, а душа русская. Вы знаете как Граф к нам попал? У нас старший сын в облакстном центре учится, домой не каждые выходные приезжает. И вот однажды идет он через дворы, смотрит какие-то малолетние садисты над щенком издеваются, тот захлебывается, скулит, а те лишь смеются. Ваня не стерпел, нараздавал затрещин соплякам, а щенка с собой забрал. Засунул за пазуху, так и привез домой его, грязного, дрожащего. Мы его вымыли, закутали в кусок старого одеяла, пылись накормить, а он не ест, отворачивается. Оставили мы его в покое, положили в корзинку, специально для него сделали, укутали, он и затих там. Ночью слышу, как будто маленький ребенок плачет, побежала к сыновьям в комнату, нет, с детьми все в порядке, а звук из угла идет, из корзинки со щенком. Подошла, а он и вправду плачет как ребенок, поскуливает, всхлипывает и слезы из глаз текут. Взяла его на руки и давай укачивать, как раньше мальчишек своих качала, успокаивала. Прижала к себе, глажу его, целую в маленькую мордочку, слезки вытираю, слова разные ласковые шепчу. Он смотрит на меня, а в глазах такая боль, что у меня сердце на части разрывалось, сама чуть не плачу. Так всю ночь мы с ним и проходили. К утру вместе в кресле и уснули. К вечеру я его уговорила поесть, он немножко молока полакал и отошел от миски. На вторую ночь он опять заплакал, но уже быстро упокоился, поел, я его снова укачала, он и заснул возле мня. А потом потихоньку привык, повеселел, а кличку Граф сын младший придумал, играл как-то со щенком и говорит: «Ты будешь графом Атосом, а я дАртаньяном.» А тот при слове граф уши навострил, сын заметил, и так несколько раз, тот при слове граф стойку делал, так и назвали Графом.
Тут в дом вошел высокий мужчина в расстегнутом тулупе.
- А вот и хозяин пришел. Знакомьтесь, это мой муж Виктор Николаевич, а это корреспондент из газеты, про Графа статью хочет написать.
Мы пожали друг другу руки.
- Это про тот случай с волком?
- Да.
- Что ж, дело хорошее. Граф и вправду необыкновенный пес.
- Витюш, раздевайся, сейчас суп разогрею, котлеты.
Я понял, что я здесь лишний и поспешил попрощаться. Хозяева вышли меня проводить. Мы дошли до калитки и остановились. Граф шел рядом с хозяйкой. Я уже другими глазами смотрел на эту овчарку и думал, что за меня никто не перегрызет глотку и не будет так преданно и с обожанием смотреть, как этот пес.
- Да, у вас в доме настоящий защитник. А еще говорят, что он у вас очень умный и понимает как человек.
- Да это так. Смотрите. Граф, ты красавчик! – пес обиженно отвернулся. – Граф, ты красавец-мужчина! – пес повернул голову, в его глазах светилось удовольствие от похвалы. Видно было что он польщен. – Видите, а мы не учили его как нужно откликаться на эти слова, сам как-то понял. – И она с нежностью погладила лобастую голову.
Я уже повернулся уйти, как мой взгляд уперся в двухметровый забор, затем на цепь, лежащую недалеко от ворот.
А как же он успел так быстро до вас добежать? Забор высокий, цепь крепкая.
- Не знаем. Граф у нас раньше сидел на цепи, ошейник ему как один раз надели, так и не снимали. Видимо слабый он для него был, раз смог разорвать его в один миг. Сам потрогай. – Хозяин подал мне крепкий собачий ошейник, рассчитанный на какого-нибудь здорового волкодава, а не на обыкновенную немецкую овчарку. – Граф у нас никогда без спросу за ворота не убегал. Интеллигентный очень. Для нас и самих загадка, как он сумел перемахнуть через забор за несколько секунд. Только я ему по гроб жизни благодарен за Татьяну.
Тут подъехал Андрюха. Мы еще  раз тепло попрощались и я сел в машину. Я ехал домой, а в душе еще долго держалось тепло деревенского дома, его дыхание уюта и спокойствия.
Вокзал встретил меня разноголосой, разноцветной толпой, заплеванным подземным переходом. Я, не торопясь, спускался по скользким ступеням, когда тонкое поскуливание заставило меня остановиться. Мальчишка лет одиннадцати держал за пазухой маленького черного щенка. Оба дрожали от холода и прижимались друг к другу.
Привет, а кто это у тебя?
- Щенок.
- А какая порода?
- Немецкая овчарка, - паренек слегка замялся – правда не совсем чистая, мама у него наполовину только немецкая, но отец чистый немец.
- Не жалко?
- Немного?
- А зачем отдаешь?
- Да у нас уже есть собака. А еще одну нам не прокормить, да и места в квартире мало для двух собак.
- А мне отдашь?
- А вы его обижать не будете? Он очень умный и понимает все.
- Правда? Дай посмотреть. – Парнишка вынул дрожащего щенка из-за пазухи и протянул мне. – Ну что, Граф, пойдешь ко мне жить? – непроизвольно вырвалось у меня. Щенок навострил уши и вильнул хвостом. Сердце у меня ухнуло. Я аккуратно затолкал щенка под куртку. Он слегка повозился, устраиваясь поудобнее, высунул мордочку и с деловым видом вопросительно взглянул на меня. Я улыбнулся, погладил по маленькой голове. – Сейчас домой пойдем. Ну спасибо тебе, пацан, за собаку. Сколько хочешь за неё?
- Сто рублей.
- На держи.
Я шел домой, бережно поддерживая свою ношу. Ну вот, теперь есть кому меня с работы ждать и радоваться что я вообще пришел живой и невредимый.
- Ну вот, пес, нас теперь двое, осталось только найти Татьяну с ямочками на щеках, которая будет нам жарить котлеты и варить борщи, и за которую мы с тобой любому перегрызем глотку. - Граф как будто понял – тявкнул два раза. – Да, брат, мы еще пока не заслужили такую, но мы будем стараться и обязательно найдем, обязательно.
За окном метался ветер. Я пил чай из кружки с большими ромашками, Граф молоко из своей миски. Душу постепенно наполняло тепло и спокойствие.
Заснул я под посапывание Графа и с мыслью о большом деревенском доме.