Майский вечер

Барский   лес   покрылся,  оделся   новой  молодой  листвой.  Постепенно  пробилась  зелёная,  изумрудная, острая  молодая  травка, всё  больше  забирая, грязно-жёлтые  плешины, разводы  прошлогодней  листвы.   
Справа  в  березняке,  текла  спокойно тихоструйная речка  Пекша, от  неё  тянуло  сыростью  и  прохладой. Слышно  было, как  в  омуте  плещется  мелкая  рыбёшка.  Дикие  утки  вразнобой, пролетели  к  камышовой  заводи, к  излуке.      
Лес  клубился  всеми  возможными  оттенками  зелёного  цвета. Над  речкой,  над  берегом  рванулась  удалая  соловьиная  песня, всё  и  всех,  покоряя,  радуя  и  тревожа.
Тропинка  петляла  по  берегу,  к   лесной  опушке, в глубину  леса. В  чащобе  было  прохладно  и  сыро,  это  когда  нависли  ветки, и я  шёл  зелёным  коридором.
Иду   дальше.  Какой  простор  открывается  нежданно:  берега   речные  все   белые-  белые-  черёмуха  цветёт.
Поистине  колдовское  цветенье: пышное, броское, весёлое, сразу  очаровывающее. Да при  таком  волнующем  запахе. В  нём  и  сладость, и  горечь, и  свежесть. Кажется, что  рядом  с  тобой, на  твоих  глазах  происходит  чудесное  таинство  в  природе и  тебе  дано  его  увидеть,  принять, оценить, порадоваться. Хоть  словом, хоть  восхищённым  взглядом, хоть  жестом  выразите   своё  отношение к  цветущей  черёмухе.    
Над  молодой, щетинистой  травкой-  белое  кипение.
Пчёлы  гудят:  дружно, приятно, загадочно. Одни  прилетают, а  другие  уже  улетают  с  душистым  взятком.
Как  радостно  смотрятся  ландыши, только  что  распустившиеся  по  краям  опушки. Как  дружно  они  выскочили  на  простор. Мелкие  колокольчики  цветов  белые-белые, слегка  позванивают. На  молодой  травке, куда  как  приметные.  Лес  упоительно   благоухает  цветочным  ароматом  ландышей.
Как   торжественно    смотрятся  берёзы  с  распустившимися  листьями- хоровод  девушек  да  и  только!  Нет  в  них  зимнего  оцепенения-  ожившие  берёзы  трепещут, шумят  молодой  листвой, словно  морские   волны.
Жара  сошла.  Приближался  вечер.  На  ветках  бородавчатых  берёз  болтали  местные   сороки. У  самого  леса,  в   торфяном  пруду, уже  квакали  лягушки.      
Вечерело .  Тишину  нарушал   звон  комаров. Солнце  было  совсем  низко.  Его  оранжево-красный   диск,  приобретал  малиновый   оттенок, медленно  опускаясь  к  зубчатой  кромке  ельника,  отделяющий  гладь  речной  излуки   от  опушки. На  берегу  лежал густой    отсвет  вечерней  зари.      
Спускались  какие-то  сизые  сумерки.  Уже   заалела  вечерняя  заря, бросая  багровые  отсветы  на  вершины  берёз. Рядом  в  сосняке  раздалось:» Тек…тек… тек…» Сухо, протяжно  скрипнуло, заскрежетало  и  полилась   негромкая  песня  глухаря.
На  берегу  рябчик-самец, перекликался  со  своей   подругой,  пел  песенку  более  протяжную  и  звучную, чем  его  подруга.  Где-то в  кронах  ветвистой  ольхи, с  усладой  заливалась  иволга.
Вечерней  воздух  казался  жирным, застывшим.
Молодые  берёзки, кудрявые  дубки  охотно  обрамляли  края  опушки. У  меднокорых  сосен-корни, как  спящие   распластавшиеся  по  земле  змеи.  В кустах  калины  засвистела  малиновка, а  серый  дрозд, как  на  дудочки  заиграл. Доносился  клекот  щегла. Поднялся  браный  крик, нервная   суматоха.  Отвернул  от  гнезда  щегла  подальше.
Нежданно  увидел  комолого  лося. Крупный, рога, как  ветви,  с буроватой  шерстью  на  спине. Поперёк  тропинки  спокойно  стояла  серая, с  длинными  ногами  лосиха - супружеская  пара. 
Вечерней  лес сделался, казался  как  бы  гуще, сдвинулся  плотнее.  Над  лугом   токовали  бекасы, и  они  весело  будоражили  округу.
Над  головой   просвистел  крыльями  чирковый  селезень, шлёпнулся,  подняв  брызги  в  омуте  речки.
    Ёжик  сначала  свернулся  клубком, что-то  его  насторожило, нервно  задёргал  головой, оглянулся  удивлённо, словно  искал  кого-то, и, не  найдя  сердито  зафыркал,  пополз  в  кусты.
Последние  блики  зари, светились  в  верхушках  берёз, сосен, на  тропинке  лежали  фиолетовые  кружевные   тени- тени  вечера.
Быстро  вечерело.  Берега речки  Пекши  теряли  свои   очертания. Рои  комаров  кружили  над  берегом.
Речка  Пекша  сразу  опустела, стала безмолвной, грустной. Вдали  слышался  гулкий  голос  переката. На берегу чудились  какие-то  таинственные  звуки, незнакомые  шорохи, тихий  шёпот в  березняке.
В  лесу  стояла  гулкая  тишина: только  вдали, в  глубине  где-то  куковала  кукушка.
С  другого  берега   слышался  то  крик  дергача, то  скрипучий  голос  коростеля,  то  зов   козодоя.
  Берег  речной  как  бы  отодвинулся. Над  опушкой  разгорелась  закатное  зарево.  На  кустах и на  молодой  травке  лежал  мягкий  алый  свет. Западный  край  небес  горел  алым-алым  светом. Летящие  над  головой  облака  тоже  светились – на них  лежал  отблеск, малиновый  блик  зари. И чем  дальше, дальше  они улетали, тем  шире  распространялась  по  небу  закатное   сияние.
На  молодую  травку  падала, ложилась  мелкая  роса. От  речной  воды  шёл, курился  редкий  туман  полосами.
Как  крепко, душисто  запахли  ландыши.  Утки  без перерыва  крякали, кричали  в  камышах. В  вечернем  небе  слышался  свист  и  шелест  крыльев  селезней.
 И  вдруг  в  темнеющем  поднебесье тонко  и  пронзительно  прокурлыкал  одинокий  журавль. Откуда?  Почудилось?
А  вскоре  крик  повторился  и  стоял в ушах. Мне  послышалось,  показалось  в  журавлином  крике  что-то  очень тревожное, очень  близкое, знакомое  с  детства, совсем  исчезнувшее  из  закромов  памяти, давно  забытое  курлыканье.
Народное  поверье  гласит, утверждает, что  журавли  предчувствуют  перемены в  человеческой  судьбе, в  зигзагах  нашей  жизни.
Пронзительно и  долго  кричал  журавель  над  болотом, над  опушкой. Поражённый  этим  гортанно-  трубным  криком, я  был  не  в  силах  оторвать  взгляд  от  темнеющего  неба, от  одиноко  летящего, кричащего  журавля.  Все  мои  невзгоды, и прошлые, и  теперешние, перестали  существовать, улетучились  разом. Ради  этих  кратких  минут, мгновений  и  стоит  жить,  наверное,  на  земле.
О  чём  кричал  летящий, кружащий  журавль  над  болотом? Может  он  звал  свою  подругу, своих  друзей, или   жаловался  на  свою  судьбу, на  свои  болезни, узнавая  родные   гнездовья. Что случилось 
с  журавлём?
Стою,  не  шевелясь, журавль я  твой  друг, шепчу  я на  вечерней  опушке.
Вечерней  сумрак  поглотил  поясок  тропинки, лишь  на  опушке   шелестела  листвой  трепетная  осина, да  время  от  времени  тревожно  вскрикивал  дятел.   
   А  низом по  земле, волнами  стелился, нарастая, всё  шире, белесый  туман, свежестью, прохладой, сыростью  тянуло  с  речки  Пекши. На   вишнёвом  от  заката  небе проступили, замерцали  россыпи  мелких  звёзд,  слабо и  зыбко   просияли  последние  закатные  блики: тускло  светились  тёмно-коричневая  полоска  зари, над  руслом  потянулись  красноватые  с  одного  бока  облака. Закатные  краски  стали  сочнее, мягче, ярче, таинственней.
Майский  вечер  был  тих и  тепел и  постепенно  вечер  перешёл  в  звёздную  тёплую  ночь.